Текст книги "Девятый Аркан"

– Феврония, вам очень идет этот спортивный вид!

– Спасибо, на даче не нашлось ничего более подходящего, – смущенно начала я оправдываться.

– Подходящего для чего? Вы прекрасно выглядите! А я хотел спросить, в кого у вас такая оригинальная внешность?

– Вы имеете в виду мои разноцветные глаза, или я вам в целом кажусь некрасивой?

– Что вы, вы очень красивы. Очень! И эти шикарные светлые волосы… сейчас редко встретишь девушку с такой косой. Вы краситесь в блондинку?

– Нет, такой родилась, почти альбиноской, но со временем ресницы и брови все же немного потемнели. А глаза… Вроде бабушка говорила, что у моей прабабушки были такие.

– Потрясающая внешность! Будь я режиссером – не прошел бы мимо такого типажа!

По дороге мы слушали радио «Джаз» и не разговаривали. Но ни я, ни он не испытывали при этом ни малейшей неловкости. Я подумала о том, что могу ехать с ним и молчать вечность… Мне было невероятно уютно и хорошо рядом с таким мужчиной, которого я так неожиданно обрела.

Глава 7
Впервые на съемочной площадке

Припарковавшись, мы пришли на съемочную площадку. Это был огромный ангар, в котором построили декорацию избы в разрезе. В первые моменты мне показалось, что там творится полный хаос. Люди мечутся, кричат, ругаются, кто-то дает указания, кто-то невозмутимо курит, разговаривая по телефону. Снуют рабочие, устанавливая световые и прочие неизвестные мне приборы. Женщина в синем рабочем халате из большого ящика достает разные предметы обихода и расставляет их по комнате «избы». Чуть вдалеке гримируют актеров. Вокруг камеры везде лежат провода, и кругом царит суета, суета, суета…

Мне до скрежета зубов захотелось быть хоть немножечко причастной к этому действу. Но вместо этого Влад взял меня тихонько за локоть и отвел в сторонку.

– Фень, вот стульчик, вы присаживайтесь, понаблюдайте тут пока, я улажу здесь один вопрос, а потом договорился с вашим братом встретиться у нотариуса и оформить покупку дома. Вы поедете со мной или подождете меня здесь?

– Если возможно, я подожду вас здесь! Вы не спешите, решайте свои вопросы. Тут так интересно! Когда мне еще удастся посмотреть, как снимается кино!

– Прелестно! А потом все вместе поедем обедать и обмывать сделку.

– С большим удовольствием, Влад! – И я постаралась как можно милее ему улыбнуться, рассчитывая на ответную его улыбку.

Но ответной улыбки не последовало, потому что его позвали и он испарился. А я продолжила наблюдать за тем, что происходит на съемочной площадке.

Прошло минут двадцать коллективного безумства, и в центр «избы» вышел режиссер. Понять, что он режиссер, не составляло никакого труда, даже если убрать из внимания надпись на футболке, все равно ошибиться, что он здесь главный, было невозможно. Он еще не успел ничего сказать, как все люди на площадке моментально превратились в «рабов». Они пока не слышали приказов своего «господина», но уже совершенно по-рабски на него смотрели.

– Встаньте сюда! А вы займите вот эту точку! Так, вы заходите сейчас отсюда, – расставлял «господин».

Затем он произнес слово «репетиция», и наконец-то пошел процесс.

Я догадалась, что снимался исторический фильм. Все были одеты в русские рубахи и сарафаны. Из моего угла не было слышно текста, поэтому понять, о чем они говорили, я не могла. Но когда режиссер сказал: «Снимаем», а девушка с хлопушкой выстроилась перед камерой, я невольно встала и подошла поближе.

– Семен Петрович, – сказала актриса, сидя на деревенской лавке, – у меня вопрос…

– Все вопросы, Катя, потом, и так из графика опять выбились… Реквизиторы, родненькие мои, где у Кати садник?

– Семен Петрович, садник не нашли, может, заменим его на сковородник?

– Значит, так, – с этими словами режиссер начал неистово трясти кипой бумаг перед носом реквизитора, – сейчас я, мы, вы, все мы, – и он сделал широкий круговой жест, тем самым объединяя всех в единое целое, – собирались снимать приготовление ужина или обеда… в общем, еды… Тут у меня написано, что для этой сцены нужны: «Ухват большой, две кочерги, три чугунка, садник и чапельник». Где это все? Нафига мне ваш сковородник? Его вообще в списке реквизита нет.

Потупив взгляд, реквизитор, далеко не молодая и очень полная женщина, вытирая пот рукавом синего халата, тихо ответила:

– Завтра все будет!

– А мне не надо завтра, не надо завтра, мне надо сегодня! И главная беда, Таисия Викторовна, что если я вас сейчас уволю, то ничего не изменится, потому что новый реквизитор также будет «кормить меня завтраками». Тем более что я не первый десяток лет снимаю кино… и знаю это наверняка. Так… а что у вас сейчас есть, любезнейшая?

– Серп, жернова, корыто и рубель.

– Рубель? А что такое рубель?

– Это для глажки белья такое приспособление… Наматываешь на скалку белье, сверху кладешь рубель и катаешь.

– Годится! Катерина, готовка отменяется, – обратился он к главной героине, – будешь заниматься глажкой. Это даже, может, и поинтереснее будет в кадре смотреться.

– Таисия, тащи этот рубель!

Тут с Таисией Викторовной явно сделалось нехорошо… Заплетающимся языком она сказала:

– Не получится у нее глажка… рубель есть, а скалки нет… Наматывать белье не на что…

В павильоне повисла тяжелая пауза. Даже я, будучи далекой от этой темы, поняла, что это затишье перед бурей… Таисия Викторовна, которая была непосредственно в эпицентре ситуации, вся сжалась, похудев на моих изумленных глазах сразу на пару размеров.

Семен Петрович молча смотрел куда-то вдаль. Мне захотелось проследить за его взглядом, но перед ним была только голая стена «избы». Затем он улыбнулся и медленно перевел взгляд на Таисию Викторовну.

– Значит, говоришь, серп у тебя есть?

– Да, но серп ведь для работы в поле, это я для «натуры» припасла… – довольно-таки смело уточнила реквизитор.

– В поле, говоришь? Верно, в поле… там я тебя и закопаю! – все с той же улыбкой проговорил режиссер. – Сейчас серпом этим глотку тебе перережу и в поле отвезу… поняла?

На это заявление режиссера Таисия Викторовна среагировала странно. Она сначала тоже ему улыбнулась и со словами: «Минуточку, сейчас все будет сделано», – дала деру с площадки.

– Что в результате снимать-то будем? – подал голос оператор.

– Предлагаю сцену соития! – сказал молодой парень, до этого никак и нигде мною не замеченный.

Он вышел из недр павильона. Красивый, с кудрявой копной черных волос, с неестественно огромными усами, в белой рубахе и черных брюках.

– А чего? Если она ни готовить, ни гладить сегодня не может, то надо настоящим делом заняться. Я и на гриме уже был, как чувствовал, что пригожусь пораньше! Вот, Катюха, тебе свезло! – И он звонко рассмеялся.

Но его игривое настроение никто не поддержал.

Семен Петрович нервно листал сценарий.

– А про какое соитие ты говоришь? По сценарию нет любовной сцены в избе. Это же в поле у них должно случиться, рядом с «трупом» реквизитора фильма, – зло пошутил режиссер и подмигнул молодому актеру.

– Семен Петрович, по сценарию я заглядываю к ней в окошко, мы перебрасываемся парой слов, типа стрелку забиваем на вечер, и все мое участие. Чего снимать-то? Это две минуты. А вот если с поля перенести секс в избу… да еще приход мужа добавить… с серпом, к примеру… то есть и что снимать, и как снимать, и драматизм, и конфликт… Вы меня, конечно, извините, но к сценаристу у меня масса претензий… сорок четвертую серию снимаем, и все секс в поле да в поле… чего его заклинило-то на этом поле? Хоть бы раз в нормальных условиях «перепихнулись». В этом, как его… на сеновале… или в баньке, на крайний случай, и в хлеву можно. Она сидит так тихонечко, песенку мурлычет, коровку доит, а я сзади тоже тихонечко подхожу и цап-царап ее… – И молодой актер опять стал смеяться.

– Сева, это сейчас хорошо, что Дерябин тебя не слышит. Он терпеть не может, когда не по сценарию снимают, – подала с лавочки реплику Катя.

– А тебе, Кать, я смотрю, поле приглянулось? Видно, и в семейной жизни особым разнообразием ваш секс не блещет.

– С чего это такие выводы? Люблю по-разному! И мы с мужем иногда практикуем странные места.

– Да ты что? Подробностями поделишься?

Сева присел на лавочку и нежно обнял Катю.

– Ребят, но это невозможно, мы сегодня снимать будем или про сексуальную жизнь байки слушать будем? – с досадой в голосе поинтересовался оператор. – Семен Петрович, командуй давай!

– Все по местам! – громыхнул режиссер. – Снимаем сцену, когда к главной героине приходит подруга с последними деревенскими сплетнями. Потом ты, Сева, в сцене с окошком. Покури пока. Где ассистент по актерам?

– Я здесь, Семен Петрович.

– Где Феклистова? Надеюсь, она в гриме?

– Нет Феклистовой, не приедет сегодня. Заболел ребенок у нее.

– А чего ты мне раньше не сказала? – взвился режиссер и, переходя на фальцет, прокричал: – Вы мне сегодня хотите совсем съемочный день сорвать? Не выйдет… Феклистова уволена! Не обсуждается!

– Так у нее больничный, как вы ее уволите?

– Найду как, найду! Дерябина попрошу, он в сценарий впишет, что она в город уехала… навсегда, легкой жизни искать, пошла на реку и утопла нечаянно, в поле в снежную бурю сгинула, под копытами коня погибла, в хате сгорела… Еще версии нужны?

– Чего снимаем тогда? – повторил свой вопрос оператор.

– Я же сказал, приход подружки!

– Семен Петрович, так нет же подружки, как это снимать?

– Приход новой подружки с новостью о смерти старой подружки.

– Крутяк! А если Дерябин не одобрит? – засомневался оператор.

– Плевать! Снято уже будет, договорюсь как-нибудь! Марина, есть кто у нас свободный на новую подружку?

– Не-а… в четыре только Агапова подъедет, ее можно взять, она мать родную продаст за то, чтобы место Феклистовой занять. Они же в жутких контрах еще со съемок фильма «Буря в ночной вазе».

– Время одиннадцать утра, до четырех ждать не можем!

– Так я же предлагаю, Семен Петрович, давайте меня с Катюхой, хоть на печурке можем расположиться, хоть на скамеечке, можем в сенях…

– Сева, я сказал ведь, иди покури, не трахай мне мозг своими сексуальными фантазиями. И потом, я уперся! Могу я побыть немного самодуром! Сказал – будем сцену с подругой снимать, значит, будем! Нет подруги – найдем! Я хоть уборщицу сейчас переодену, но сцену сниму! Вы, суки, достали меня!

Вдруг он перестал орать и стал кровожадно всматриваться в темноту! Взгляд его остановился на мне.

Я поняла, что это мой звездный час, и сделала шаг из тени в свет как в прямом, так и в переносном смысле.

– Семен Петрович, я могу сыграть подругу, хотите?

– Хочу! А вы кто? Я не узнаю вас…

Я вышла на центр площадки и сняла кепку.

– Меня зовут Феврония… – начала я, но режиссер меня прервал:

– Как? Феврония? Какая прелесть!

Режиссер подошел вплотную, пристально меня разглядывая.

– Так, зубы покажи. Улыбнись-ка широко. И волосы распусти.

Я повиновалась.

– Не могу понять, что-то в тебе не так…

– У меня глаза разные – один голубой, другой зеленый.

– Ох, ядрена матрона… и правда. Первый раз вижу блондинку и с разноцветными глазами.

– А нас всего-то один процент на планете, – подкрепила я свою уникальность в процентном соотношении.

– Мне уже все нравится. И внешность необычная, и имя это… Ф… Ф… Ф

– Феврония, – напомнила я ему.

– Феврония, да так сейчас уже и не называют… а сокращенно как, Феня?

– Ага…

– Фенечка, я вас беру, вы прямо с этим именем и будете в сериале. Марина, быстро ее на грим и в костюм! Давайте пока Севу отснимем в окошке! Катя, готова?

– Я готова, но у меня вопрос…

– Катюша, милая моя, потом все вопросы, потом… где Сева?

– Так, вы же курить его отправили!

– Позовите, перекур окончен.

Севу быстро позвали. И они начали, наконец, снимать. Я сидела в небольшом вагончике и, пока меня гримировали и одевали, думала: во-первых, откуда у меня взялась такая смелость. Во-вторых, что у меня может сейчас ничего не получиться. В-третьих, что скажет на это Владислав. В-четвертых, что расклад сработал… И еще было и в-пятых, и в-шестых…Было бы, наверно, и в двадцатых, но меня позвали на площадку.

– Ваш выход, Феврония! – сделав пригласительный жест, сказал Семен Петрович.

Владислав вернулся на площадку, когда я была в кадре. На мне был длинный сарафан, волосы убраны под разноцветный платок. По задаче режиссера Катя рыдала, а я ее успокаивала. Краем глаза я заметила, что Владислав меня ищет и не узнает в гриме. Точнее, он даже и не смотрит на съемочную площадку. От этого выражение моего лица приняло растерянный вид.

– Толя, возьми Феню крупным планом, – обратился Семен Петрович к оператору. – Как замечательно играет. Откуда эта актриса, Марин, как фамилия? Надо утверждать! Пусть Дерябин прописывает новую сюжетную линию с ней.

– Это не актриса, это Владислав привел. Знакомая его.

– Владик, откуда ты взял такое сокровище? – обратился режиссер к Владиславу.

Владислав наконец понял, что девушка в сарафане и платке – это я.

– Семен, ты чего, Феню решил снять? Не понял, чего это вдруг?

– Долго рассказывать, как всегда, бардак на площадке, надо как-то выкручиваться. А тут она подвернулась на мое счастье. Можно ее взять?

– Семен, отойдем в сторонку.

Они отошли и о чем-то недолго разговаривали.

– Фенечка, продюсер вас одобрил. Будете сниматься. На сегодня с избой покончено, переходим в огород. Феня, а вас жду послезавтра к девяти. За завтра улажу все вопросы со сценаристом!

Я не могла поверить в такую удачу. На меня напал настоящий ступор.

– Что же вы молчите, Феня? Можно на вас рассчитывать или нет?

– Можно, Сем! – ответил за меня Влад.

Я вслед его словам только и смогла, что кивнуть.

– Вот и чудненько, вот и договорились!

Влад подошел ко мне и, нежно подхватив за талию, медленно повел к вагончику.

– Фенечка, фортуна сегодня на вашей стороне. Смотрю, Семен вами заинтересовался всерьез. Признавайтесь, чем вы его обворожили?

– Владислав, сама не знаю, откуда смелость и даже наглость, я бы сказала, у меня такая взялась. Но вышло все совершенно случайно. Там актриса не приехала, Семен Петрович разнервничался, собрался уборщицу снимать. А я подумала, чем я хуже уборщицы, и предложила себя…

– Поздравляю, Семен сказал, что пробы очень удачные получились, берет вас с удовольствием. А мы тем временем с вашим братом и договор оформили, дом мой теперь, а по сему сегодня у нас двойной повод: покупка дома и ваш успех.

– Да, похоже для нас троих очень удачный день. Брат хотел продать, вы хотели купить, только мне жаль…

«Значит, не помогли волшебные карты, может, я выбрала расклад неверно», – подумала я.

– Федор просил вам передать, что не сможет сегодня нам компанию составить, так что обедать едем вдвоем. Но на завтра мы договорились все встретиться у вас, точнее, у нас на даче.

Мы расположились на прекрасной террасе летнего кафе. Выпив бокал холодного шампанского, я начала осознавать все, что произошло со мной меньше чем за две недели. Как же все быстро завертелось. И Влад, и кино… Еще на прошлой неделе я была одинокая женщина, работник банка. А сегодня обедаю в обществе продюсера и сама – без пяти минут актриса. Ай да бабушка, ай да наследство… Спасибо ей!

Влад заказал мне второй бокал шампанского и десерт. Был со мной любезен, много шутил, рассказывал смешные истории, одна забавнее другой, а рассказчик он был великолепный. Мне категорически не хотелось с ним расставаться. Я смотрела ему в глаза и пыталась понять, испытывает ли он схожие с моими желания.

– Мне категорически не хочется с вами расставаться, – считал он мои мысли. – Может, мы перейдем на «ты» и продолжим вечер где-нибудь еще?

– Согласна! Предлагаю выпить по чашечке кофе у меня на веранде! – вконец осмелев, предложила я.

– Я и не надеялся, что ты предложишь! Хотя вру, только на это и надеялся.

Глава 8
Влад «Великолепный»

Доехали мы быстро, не застряв ни в одной дорожной пробке. Припарковав машину, мы зашли в дом. Фрейя уютно спала на пледе в плетеном кресле. Услышав нас, она открыла глаза, потянулась, поменяла положение и опять уснула. За окном садилось солнце, заливая комнату розовым светом, я открыла окно, впустив в нее свежий, наполненный цветочным ароматом, воздух.

– Кофе ведь может и подождать, – сказал Влад, обнимая меня сзади за плечи.

Я молча повернулась к нему лицом. «Что там кофе… сейчас может подождать весь мир…» – подумала я.

Он стал настойчиво и торопливо целовать меня, попутно стягивая с меня футболку и расстегивая молнию на джинсах. Пальцы его дрожали, он страстно дышал мне в ухо. Я чувствовала, как его руки сначала обнимали меня, а потом стали опускаться вниз, приводя меня в трепетное волнение. Спустив мне джинсы до колен и кинув мою футболку на пол, он бросил раздевать меня и начал снимать свою одежду. Пуговицы на его белой рубашке были мелкие и не хотели слушаться его желаний. Через какое-то время он избавился от рубашки, бережно повесив ее на стул. Пришла очередь кремовых брюк, их он снял виртуозно и сложил красивым квадратиком. Все это время я стояла со спущенными джинсами и голым верхом, не зная, что мне делать. Ждать, когда он займется мной, или раздеться самой. В этот момент на смену влечению ко мне пришла неловкость. И вместо того, чтобы снять джинсы до конца, я натянула их обратно и уже наклонилась за футболкой, как он босой стопой наступил на нее.

– Фенечка, что ты делаешь? – спросил он, стоя передо мной голым.

Мне было любопытно и в то же время страшно оглядеть его фигуру полностью.

– Влад, прости, но я не могу, я это себе как-то представляла по-другому!

– Ты хочешь в одежде этим заняться?

– Нет, одежда ни при чем… я…

– Начинается… ну что ты… зачем все усложнять? «Вы привлекательны. Я чертовски привлекателен. Чего зря время терять?»

Это были слова из какого-то фильма, но из какого именно, я вспомнить не могла. Он схватил меня в охапку и понес в спальню. А дальше был секс. Просто секс. Умелый, техничный, со стороны это может даже и выглядело эстетично, но кроме неловкости и ощущения, что я актриса в порнофильме хорошего качества, я не испытала ничего, даже оргазма. После фееричной для него концовки, в которой Влад вел себя как дикий лев из прерий, он, издав звериный рык, тяжело выдохнул, свалился на бок и затих. Я почувствовала вокруг пустоту. И неожиданно для себя заплакала. На деле все выглядело пошло и даже гадливо.

– Не плачь, Феня, я женюсь на тебе, – ни с того ни с сего предложил Влад.

Я всхлипнула и не к месту икнула от удивления.

– Ты делаешь мне предложение? А как же любовь? Ты не сказал мне, что любишь меня.

– Фенечка, дорогая! А как же иначе? Конечно, люблю!

Дальше последовало витиеватое и чересчур высокопарное объяснение в любви! Звучало оно страстно и, можно даже сказать, профессионально. Как будто Влад репетировал это признание много раз.

Театрально встав с постели, он опустился на одно колено передо мной и произнес:

– Феврония, дорогая! Я клянусь всем, что мне дорого, всем, во что верю, – я клянусь, что так, как я люблю тебя, мне никогда еще не приходилось любить. С такой нежностью, до слез и с такой страстью. Я больше всего хочу, чтобы ты была счастлива, и мне кажется, что я бы мог тебе это счастье дать. Выходи за меня!

Меня смущало в этой сцене абсолютно все – и эти неискренние слова, и даже его бархатистый баритон больше не звучал притягательно для меня.

Он стоял на одном колене и испепелял меня своим взглядом. Я начала догадываться, что он ждет от меня ответа.

– Влад, спасибо и за признание, и за предложение, разреши мне подумать. Это так быстро и неожиданно.

– Я сам удивлен не менее тебя. Мне довольно-таки много лет… – На этих словах он решил все-таки встать с колен и, сев на краешек кровати, продолжил: – Да, увы, я не молод и, как говорится, мужчина с многочисленными историями за плечами, но ты не верь этим сплетням в интернете. Половина романов, что там мне приписывают, – это пиар. Они выдуманные, еще ни одной охотнице не удавалось заполучить меня в качестве добычи, то есть мужа. А на тебе готов жениться хоть завтра! Хочешь завтра, а, Фень?

– Не-а, завтра не хочу… Я тебя не знаю совсем!

– Ладно, не завтра, через месяц, я могу немного подождать! Жениться будем через месяц, а пока я все к свадьбе подготовлю. У нас будет, Феня, шикарная свадьба, тебе понравится. Такой у тебя еще не было никогда!

– А у меня никакой еще не было, Влад!

– Не было, значит, будет, не вопрос!

– А ты уверен, что это может сделать меня счастливой?

– Шикарная свадьба, может, и нет, но я, в качестве твоего жениха на этой свадьбе, уж точно да!

– Что-то я как-то в этом сомневаюсь…

– А что тогда тебя может сделать счастливой?

Я задумалась. Надо было загадать картам другое желание… К примеру, чтобы не он в меня страстно влюбился, а обоюдную любовь… или чтобы я стала счастливой… Счастливой стать – это очень объемное желание. Как его выложишь на картах? Вспомнить, какие карты в колоде отвечают за счастье, я не смогла.

– Влад! Ты хочешь, чтобы я стала счастливой?

– Так я тебе об этом и твержу! Выходи за меня!

– Я не поняла пока, люблю ли я тебя?

– А я понял, что жить без тебя не могу! Сделаю для тебя все, что захочешь!

Мне начали надоедать эти приторно-слащавые слова. Не слова, а сплошные клише. Ни на минуту у меня не было ощущения, что они искренни. Звучало все фальшиво.

– Ты не веришь мне? Чувствую, что не веришь! Но я тебе докажу степень своей любви не словами, а поступками. Завтра жди от меня большого сюрприза.

Мне дико захотелось, чтобы он немедленно ушел. Просто чтобы он исчез, испарился, растворился. Я судорожно перебирала в уме способы, как его выпроводить с дачи максимально интеллигентно.

– Влад, ты не мог бы сейчас уехать? – решила я сказать прямо.

– Не мог! Во-первых, мы так и не попили с тобой кофе, во-вторых, я хочу еще секса.

Влад начал кровожадно на меня надвигаться…

– Постой, – сделала я предупредительный жест рукой, – секс у нас был десять минут назад.

– А мне мало, я тебя еще хочу. – И он стал целовать мои пальцы на руке. Затем стал их облизывать и обсасывать. При этом он снова начал страстно дышать и постанывать. Скорее всего, в его эротических фантазиях именно этот момент должен был настроить меня на повторный половой акт. Но меня это не настроило, а скорее расстроило окончательно и бесповоротно. Я хотела только одного, чтобы он скорее ушел. Я пыталась еще раз сказать ему об этом, но он не на шутку разошелся. Теперь при моих попытках что-то сказать, он начинал целовать меня в губы, лезть своим языком мне в рот… и больно хватать своими ручищами мою грудь. У меня в голове пронеслась мысль, что он сейчас способен и на насилие… напор его был и впрямь нешуточный. Я уже закрыла глаза и расслабилась, решив подчиниться его желаниям, как он громко закричал:

– Твою мать… – С этими словами Влад вскочил как ужаленный и стал метаться по комнате, сопровождая это дикой матерной бранью. Я даже не думала, что такой интеллигентный с виду человек мог так грязно ругаться.

– Влад, ты можешь объяснить, что сейчас случилось?

– Он меня укусил…

– Кто?

– Она или они… сам не пойму. Блин, прямо в задницу…

Я подошла глянуть на его попу…

– Что там, что, Феня?

– Распухла одна половина твоей… пардон, попы. Действительно, кто-то тебя ужалил. Пчела, похоже!

– Пчела? Только не это… у меня аллергия на пчелиный яд. Сейчас отек Квинке начнется.

– Она ж тебя не в язык укусила, не паникуй.

– Давай, есть у тебя что-то против аллергии? Супрастин, тавегил?

Одной рукой он тер укушенное место, другой судорожно хватался за горло.

– Сейчас посмотрю в аптечке.

– Быстрее давай, промедление может стоить мне жизни!

Я побежала искать лекарство, а он уже орал в трубку, вызывая «Скорую».

«Надо же какой кипеж поднял из-за простого пчелиного укуса», – думала я, перебирая лекарства в аптечке.

– Я нашла противоаллергическое, но оно просрочено…

Влад дрожащими руками вырвал у меня лекарство и заглотнул сразу две таблетки.

– Это лучше, чем ничего, – до «Скорой» как-нибудь дотяну.

Выпив таблетки, он немного успокоился и стал ровнее дышать.

Я подошла и погладила его по голове.

– Получше тебе? Давай к месту укуса приложим холод, у меня в морозилке есть курица.

Я принесла ему курицу и приложила ее к его ягодице.

Через секунду мы с ним смеялись и не могли успокоиться…

– Ты хоть вызов отмени, – сквозь смех сказала я, – а то приедут, а ты голый и с курицей на попе…

Успокоившись, я пошла в душ. Пробыв там довольно-таки много времени, я застала Влада на веранде. Он сидел, курил, невозмутимо пил кофе и разговаривал по телефону. Я застыла в проеме. Вот что значит человек искусства. Бывших актеров и паникеров не бывает. Быстрая смена настроений и эмоционально-экспрессивные реакции на все у них в крови.

Но он так гармонично вписался в интерьер дачи, как будто жил здесь всегда. Я невольно им залюбовалась. Влад опять становился для меня неподражаемым, и его голос зазвучал для меня вновь на интимной частоте.

Завидев меня, он жестом пригласил присоединиться к нему. Присев рядом, я взяла чашку и сделала глоток идеально сваренного кофе. Влад закончил говорить по телефону и обратился ко мне:

– Феврония, девочка моя! Как тебе кофе? Я старался!

– Кофе восхитительный, Влад. Но я вижу, что ты уже в полном порядке, и я все же повторю свою просьбу: не мог бы ты провести эту ночь не в моем доме?

– Удаляюсь, но предложение руки и моего сердца остается в силе. Фенечка, соглашайся, не мучай меня. Ничего я так в жизни не желал, как жениться на тебе, и никого я так не хотел, как тебя! Послушай, я сейчас поеду и займусь реализацией сюрприза для тебя, уверен, что завтра ты изменишь свое мнение насчет нашей свадьбы.

Он легко поднялся и молча вышел с веранды. Через минуту он стоял передо мной полностью одетый.

– До свидания, любимая! Я уезжаю, но обещаю, завтра «Чуть свет, уж на ногах, и я у ваших ног».

Влад галантно поцеловал мне руку и уехал. Я, наконец, осталась в одиночестве. Фрейя, почувствовав мою грусть, пришла, потерлась о мои ноги и забралась на колени.

Я чувствовала себя из ряда вон плохо, поэтому решила идти спать, а завтра на свежую голову все обдумать. Утро не принесло мне ни физического, ни морального облегчения. Голову по-прежнему не отпускала боль, настроение было паршивое. Вставать с постели не хотелось. Неимоверным усилием воли, через час пустого валяния, я все же встала и пошла завтракать. После завтрака позвонила маме. Разговор не клеился. Мама делилась со мной всем подряд, начиная с рассказа о своем свидании с испанцем, заканчивая списком продуктов, которые она с утра купила на рынке. Мне стало неинтересно, и к концу разговора я была уже раздражена. Сухо ответила на ее вопросы обо мне, ничего существенного из того, что случилось со мной накануне, решила ей не рассказывать и свернула разговор.

Не успела положить телефон, как он зазвонил снова. Номер не определился.

– Алло!

– Любимая, открывай калитку, я приехал! – И он отключился.

Это был Влад. Минуту я колебалась, открывать не хотелось, но и не открыть я не могла. Это было неприлично, и потом он теперь хозяин этого дома.

Распахнув калитку, я была приятно удивлена. В одной руке он держал совершенно бесподобный дизайнерский букет, а во второй – коробку.

– Фенечка, это тебе, дорогая! – И он вручил мне букет. – А это вкуснейшие пирожные, уверен, что сейчас ты проглотишь язык.

Я была сражена его вниманием. Даже совершенно искренне поцеловала его. Он хотел затянуть поцелуй, но я его остановила.

– Пойдем в дом, что в дверях-то целоваться… А откуда ты узнал мой телефон?

– У меня свои каналы. А что, ты хотела оставить его в тайне от меня?

И он опять попытался меня поцеловать. Я ловко увернулась и продолжила идти по направлению к дому.

– Я готов целовать тебя везде и делать это с утра до вечера! – идя за мной, продолжал он. – Ты сейчас удивишься, какой сюрприз я для тебя подготовил. Удивишься и будешь сражена наповал.

Погода испортилась. Дул прохладный ветер, небо хмурилось темными тучами, поэтому мы пили чай в доме. Пирожные были действительно волшебные, на столе стоял красивый букет, рядом сидел мужчина – мечта любой женщины.

«Феня, ты – дура? Что тебе еще надо? Все, о чем ты мечтала, сейчас у тебя есть! Вика сейчас бы точно сошла с ума от зависти, да и не только Вика. Радуйся! – думала я, пытаясь настроить себя на позитивный лад. – Надо попробовать секс еще раз. Мало ли, что было вчера, я устала, у меня был сложный день. Шутка ли, первый раз побывать на съемочной площадке в качестве актрисы… Вот и восприняла это неадекватно».

– Феня, скажи, что ты хочешь сейчас больше всего на свете, о чем ты сейчас думаешь? – очень неожиданно спросил Влад.

– Я хочу, чтобы все, что произошло со мной за последние дни, не оказалось сном. Чтобы меня окончательно утвердили на роль, чтобы я никогда не вернулась на прежнее скучное место работы, чтобы ты оказался именно тем мужчиной, которого я искала, и, пожалуй… чтобы никогда не уезжать из этого дома.

– А вот и мой свадебный подарок! Сегодня утром я поехал к нотариусу и переписал этот дом на тебя! Феня, дом теперь твой, я тебе его дарю!

– Это что, шутка?

– Совсем нет. Ты хотела, чтобы этот дом был твой, и он твой. Теперь ты сможешь быть счастлива?

– А как же твои родители? Ведь он им так понравился.

– Подыщу им другой, сейчас это не проблема.

– Нет, я не могу принять такой подарок, это сразу меня обяжет по отношению к тебе.

– Не выдумывай и не усложняй! Почему вы – женщины, так все усложняете, а потом говорите, что жизнь непроста и нелегка? Я твой жених, у нас скоро свадьба, я люблю тебя… очень, у меня прямо помутнение рассудка из-за тебя наступило. И что, я не могу позволить себе подарить тебе этот дом, в котором ты выросла? Могу, и я это делаю! Владей!

Я засмеялась. Он был более чем убедителен в своих словах.

«Все-таки надо расслабиться и попробовать заняться с ним любовью…» – решила я.

Видно, думая об этом, я как-то определенно на него смотрела, потому что он тут же подскочил, пересел ко мне на диван и начал целовать. Сегодня на стадии поцелуя все шло хорошо. Меня ничего не смущало, и я молила лишь об одном, чтобы он не спешил и ничего не испортил.

В момент, когда я уже стонала от сладострастия в его объятиях и через мгновение готова была молить его о том, чтобы он овладел мной, зазвонил телефон.

– Это твой! Не подходи!

– Я и не собираюсь.

И мы продолжили. Мой телефон замолчал. Но через минуту зазвонил его.

– Это теперь твой, не подходи!

– И не собираюсь!

И мы опять продолжили. Но нас снова потревожили. Сигнал автомобиля с улицы звучал настолько настойчиво, что мы оба поняли, что сделать вид, как будто нас нет, не получится.

– Пойдешь посмотришь, кто там такой неуемный?

– Придется!

Я с сожалением встала с дивана и вышла на улицу. Пока мы пили чай и целовались, денек разгулялся. Ветер разогнал тучи и ушел на покой. На смену ему выглянуло солнце.