Текст книги "Женщина и ее карьера"

Ирина Ясакова
Женщина и ее карьера

© И. Ясакова, 2015

© ООО «Написано пером», 2015

* * *

Выражаю благодарность своим сестрам Антонине Геннадьевне Шмалий и Наталье Михайловне Тимошиной за помощь в редактуре моей рукописи. Их поддержка и ценные замечания, безусловно, позволили дополнить материал некоторыми интересными и важными воспоминаниями. Также хочу поблагодарить своих дочерей, которые вдохновили меня на написание этой книги.

Моим родителям Полине Петровне и Геннадию Кузьмичу Никифоровым посвящается…

Вместо предисловия

Недавно попала в пробку, еду и слышу по радио обсуждение книги одной известной современной женщины-политика. Очень запомнилась фраза ведущего: «Она добилась всего сама, пожертвовав ради этого личного счастья и семьей, сделала блестящую карьеру».

Эти слова заставили меня задуматься: я ведь тоже всю жизнь стремилась к успеху, чем-то жертвовала, но никогда – личным счастьем и семьей. А разве может быть иначе у женщины? Для меня ответ на этот вопрос очевиден: на первом месте всегда была семья, любимые дочки, а уже потом работа. Быть первой во всем сложно, но без поддержки близких людей это просто невозможно. Да и ради чего тогда жить, трудиться, зарабатывать? Совместимо ли это – успех и отсутствие личного счастья?

Мысленно начала полемизировать с ведущим, возражать ему. Неожиданно сзади раздались нетерпеливые громкие гудки, я задумалась на мгновение – и пропустила сигнал светофора. Улыбнулась, глядя в зеркало заднего вида на вечно спешащих автолюбителей…

В этот же день на моем пути попался книжный магазин. Решила зайти в него и вдруг на полке увидела книгу, которую обсуждали по радио. Я расценила это как знак, что пора осуществить давно задуманное и поделиться с миром своим жизненным опытом. Возможно, он кому-то будет полезным. Люди, добившиеся определенных успехов, обязательно оставляют что-то для потомков. Пусть у меня это будет книга. Мысль о ее написании всегда была в моей голове, но никак не находилось времени и не было повода взяться за это дело, казалось, что впереди еще так много разных событий. Поэтому только в своих мечтах перед сном я представляла, что когда-нибудь я обязательно это осуществлю.

О чем должна быть моя книга, что могу рассказать, чему научить, чем поделиться? Понятно, что людям, окружающим меня, я всегда кажусь мужественной, сильной, уверенной в себе, но мне хотелось бы, чтобы они знали, что есть еще и другая моя сторона, есть душа и есть мои переживания, есть сомнения, ошибки, внутренняя борьба и еще много другого. И именно это другое закаляет нас. А так как я всегда стараюсь жить по совести, следуя человеческим ценностям, то не боюсь показать себя с этой стороны и раскрыть свою душу для тех людей, которые будут читать мое первое литературное произведение. Так о чем эта книга? Она о том, как добиваться успеха и оставаться счастливой.

Глава 1. По ту сторону успеха

Я – очень решительная женщина. По крайней мере мне хватило сил одной начать все сначала в тот момент, когда мне особенно нужна была чья-то помощь. Мне было 23 года. О чем думает в этом возрасте девушка? Как правило, строит планы на будущее. Она, опекаемая своими родителями, только вступает во взрослую жизнь, примерно в это время начинаются первые серьезные увлечения и романы. О чем думала я в тот момент? Мне казалось, что я прожила уже целую жизнь. Больше всего на свете боялась оглянуться назад, вернуться в свое прошлое, став образцовой женой и домохозяйкой, какой была все долгие пять лет моего неудавшегося первого брака. Еще мне было очень обидно «за бесцельно прожитые годы». И только осознание того, что я – мать и что прежде всего должна заботиться о своих детях, придавало мне силы. Собрав вещи, с двумя малышками-дочурками двух и четырех лет на руках я перебралась из нашего с мужем жилья в двухкомнатную квартиру к своим родителям, где еще жила и моя старенькая бабушка.

В душе пылал пожар, иногда мне было так больно, что хотелось кричать, но я никогда не показывала вида, что мне тяжело. У родителей были свои проблемы в силу их возраста, им хватало забот и хлопот, но они несказанно радовались и уделяли много внимания своим внучкам. Днем я старалась занять мысли работой, вязала, готовила всем еду, убиралась по дому и только ночью, оставаясь совсем одна, давала выход своим эмоциям, проливая литры соленых слез в подушку, которая пахла родным домом. Тогда же я поклялась себе, что больше никогда не буду плакать из-за мужчин, что всю свою любовь отдам только дочерям и родителям.

Нередко в жизни бывает так, что люди хотят скорее выпорхнуть из родительского гнезда, но еще быстрее они стараются вернуться домой, когда им становится тяжело. Мои дорогие родители, видя мое горе, как могли жалели меня и моих малышек, которые еще совсем недавно научились говорить первые слова и вряд ли осознавали, какие перемены происходят в их судьбе. Я понимала, что наша с ними жизнь теперь только в моих руках. Сдаваться, отступать от того, о чем еще недавно мечталось, я совсем не хотела. Мне просто нужно было некоторое время, чтобы прийти в себя и подумать, как жить дальше. Я с детства мечтала быть хорошей матерью, была уверена, что мои дети никогда и ни в чем не будут нуждаться, что они вырастут, получат хорошее образование и создадут свои счастливые семьи.

Но в тот момент самым главным для меня было доказать себе и теперь уже бывшему мужу, что я чего-то стою и на многое способна. Слишком долго ущемлялось мое самолюбие и подавлялась моя энергия. Я очень гордая, и больше не могла терпеть унижения, делать вид, что все хорошо, устала от пустых обещаний и уже не верила словам. Мой уход не был бегством, это был четко осознанный шаг. В моей прощальной записке, оставленной мужу, было всего несколько строк: «Я так больше не могу, отпусти и не ищи меня. Я ухожу, никаких алиментов и помощи мне не нужно. Прощай!»

Да, я шла на это, во всем отдавая себе отчет. Точно так же и выходила замуж за этого человека. Я всегда была честна перед собой. Была честна и в тот момент. Все нужно было закончить одним махом, и я сознательно сжигала за собой мосты. Желание что-то доказать было не единственным сильным чувством, еще я хотела ходить с гордо поднятой головой, жить в достатке и уважении. У меня была цель, и я знала, как ее достичь. Нужно просто упрямо идти к ней, каким бы тяжелым ни казался ветер перемен. А в нашей стране в тот самый момент уже готовы были разразиться самые настоящие бури.

Пять лет, которые я прожила в браке, пришлись как раз на период перестройки, которую затеял Горбачев. Поглощенная заботами о маленьких детях, я не следила, что происходит в мире. Мне казалось, что наша политическая система незыблема и просуществует столетия, у меня не было времени на развлечения и чтение газет. И вот, вернувшись к родителям (у них постоянно был включен телевизор – тут волей-неволей узнаешь все новости), я вдруг поняла, что старая размеренная жизнь в СССР подходит к концу и нас ждут большие перемены. 1988 високосный год, несмотря на аллегоричность восьмерок как двойного символа бесконечности, уже посылал нам первые предостережения.

Это было, как сейчас принято говорить, начало второго (экономического) этапа перестройки. В тот год в СССР были упразднены все наименования в честь Брежнева и Черненко, начат вывод советских войск из Афганистана, а также нашу страну с официальными визитами посетили президент США Рональд Рейган и представитель Израиля (впервые после разрыва дипломатических отношений с СССР). Все это я узнала из новостных передач и помню, что очень удивлялась таким необычным для меня, бывшего комсорга, фактам, которые не поддавались никаким объяснениям. Старая картина мира рушилась на глазах: реабилитация Н. И. Бухарина, захват самолета семьей Овечкиных, основание ультралиберальной политической партии «Демократический союз» во главе с Валерией Новодворской, разгон силой (впервые!) демонстрации, посвященной 20‑летию ввода советских войск в Чехословакию, на Пушкинской площади в Москве. И еще мне запомнилось выступление яркой неординарной женщины – Маргарет Тэтчер. В своей речи на Совете Европы британский премьер-министр предостерегала страны – участницы ЕЭС от безрассудного движения к политическому и экономическому объединению западных стран. Но телевизор работал не только для того, чтобы наша большая семья слушала новости. На советском ТВ впервые был начат показ латиноамериканского фильма «Рабыня Изаура», каждую серию которого мои родители ждали как праздник.

Происходящие в стране перемены не давали мне особо погружаться в собственные переживания, заставляли задумываться, несли много новых эмоций и побуждали к желанию что-то делать. На фоне этих судьбоносных моментов мои личные проблемы и тревоги как бы отходили на второй план, ведь все эти события нужно было обсудить за ужином с родителями. Однако меня, в отличие от моих домочадцев, волновали более приземленные вещи: я хотела, как можно быстрее выйти на работу. И в общих чертах у меня уже были планы, как стать успешной женщиной. Но давайте обо всем по порядку.

Глава 2. Моя семья

Моя девичья фамилия – Никифорова. Она образована от церковного имени Никифор. Это имя пришло в русский язык из греческого и означает «победоносец». Покровитель имени – святой мученик Никифор Антиохийский, принявший мученический венец за веру в III веке. На Руси считалось, что если дать ребенку имя святого или великомученика, то его жизнь будет светлой и хорошей. Однако не все могли иметь такую фамилию. В сохранившихся ретроспективных грамотах граждане с этой фамилией были важными персонами из русского владимирского духовенства в XVI–XVII веках, имевшими в своем распоряжении определенную царскую привилегию. Вот что записано в «Общем гербовнике дворянских родов Российской империи», который был начат в 1797 году, о представителях рода Никифоровых: «Многие российскому престолу служили дворянские службы в разных чинах и жалованы были от государей поместьями. Все сие доказывается выписками из писцовых книг и родословной Никифоровых».

Фамилия Никифоров также внесена в Алфавитный список дворянских родов Владимирской губернии. Исторические свидетельства этой фамилии можно обнаружить и в таблице переписи населения Руси в период Ивана Грозного. У государя в то время существовал особенный реестр уважаемых и красивых фамилий, которые даровались приближенным только в случае похвалы или награды.

В детстве я не придавала большого значения этой фамилии, но теперь горжусь своими предками, сведения о которых содержатся в различных документах, подтверждающих след, оставленный ими в истории России начиная с XV века. Очень трудно восстановить точную генеалогию своего рода, но я наверняка знаю, что со временем Никифоровыми стали именовать жителей определенной местности.

Сначала мои предки долгое время проживали в селе Никифоровское на реке Москве. Это селение относится к числу древнейших населенных пунктов Подмосковья и известно с начала XV века. В исторических документах оно значится как принадлежащее звенигородскому князю Юрию Дмитриевичу. В XIX веке во время одного из процессов массового переселения, вызванного отменой крепостного права, мои предки перебрались на хлебородные земли в Оренбургскую область и обосновались в селе Казанка, которое было образовано в 1848 году.

Сначала население Казанки было смешанным, там жили люди разных национальностей. Русские туда переселялись также из таких губерний, как Смоленская, Тверская, Орловская, Тамбовская, а позднее приехали и из Пензенской, Курской, Воронежской. Село получило церковное название по великому празднику Казанской Божьей Матери. Казанка делилась на несколько частей: Быковскую (где жили зажиточные крестьяне, в том числе и мои предки), Тамбовскую, Смоленскую и Тверскую.

Наша родословная тесно переплетена с историей страны, в которой были как светлые, так и темные полосы. Хорошо знаю, как моим дедам, так же, как и многим людям их поколения, выпало нелегкое бремя защищать нашу Родину в Великую Отечественную войну. Саму войну я, конечно, не застала в силу возраста, но нашу семью она затронула очень сильно.

Мамин папа Петр Маркович Тимошин попал на фронт практически в первые дни войны, служил в кавалерии. Сначала он присылал письма, но в какой-то момент они перестали приходить, и бабушке Анне Тимофеевне (в девичестве Мисилина), сообщили, что он пропал без вести. Надежда узнать, как погиб дедушка, никогда не покидала всю мою родню. В конце концов нам стало известно, что его полк с боями дошел до Испании и что дедушка похоронен в Мадриде. Бабушка на момент начала войны ждала шестого ребенка. Родившаяся девочка, моя тетя, так никогда и не увидела своего отца, а бабушка одна вырастила шестерых детей достойными людьми, каждый из которых заслуживает написания отдельной книги.

Другой дедушка, папин отец Кузьма Матвеевич Никифоров, прошел всю войну и вернулся в родное село, был награжден многочисленными медалями и орденами, но не любил вспоминать, за что они ему достались. Знаю, что он был связистом и награжден многими наградами за свои подвиги. Про один такой подвиг я хочу рассказать. Однажды в какой-то ответственный момент нарушилась связь, срочно нужна была проволока, которой на тот момент в полку не было. Дедушка перешел линию фронта и зашел в тыл врага, чтобы найти и отмотать кусок проволоки, потом вернулся, соединил концы, и связь была восстановлена. Так дедушка не только восстановил свою, но и нарушил связь врага. Об этом писали в газетах (теперь не узнать, в каких именно: фронтовых или по месту проживания дедушки), и бабушка долго хранила вырезки из них. Дедушка имеет награду в том числе и за этот случай. Они с бабушкой Ксенией Игнатьевной (в девичестве Рудакова) прожили долгую жизнь в том самом селе Казанка Шарлыкского района Оренбургской области, где и родились их восемь детей, старшим из которых был мой папа.

Довелось повоевать и моему дяде, старшему маминому брату Михаилу Петровичу Тимошину. Он попал на фронт в 1944 году, когда ему было 16 лет, был распределен в авиацию. Мы очень мало говорили с ним на эту тему. Мне хорошо запомнился только его рассказ о том, что он стрелял из пулемета с самолета. После войны дядя поступил в Рижское военное авиационное училище и свою службу окончил в звании капитана.

Я с теплотой и никак иначе могу бесконечно говорить о своих горячо любимых родителях (причем любимых всеми окружавшими их людьми). Оба они, как уже сказано выше, из больших сплоченных семей.

Мама – Пелагея Петровна (Пелагеей она была только по документам, а в жизни, на работе, родственники, друзья ее звали Полиной), в девичестве Тимошина, родилась 1 апреля 1937 года в селе Кизлоям, папа – Геннадий Кузьмич Никифоров, родился 13 апреля 1936 года в селе Казанка. Оба эти села относятся к Шарлыкскому району Оренбургской области, и тогда у них был один общий сельсовет. Находятся Кизлоям и Казанка километрах в пяти-шести друг от друга по разные стороны одной большой горы.

Мама и папа учились вместе, но не сразу, а уже в старших классах. В сравнительно маленьком силе Кизлоям была лишь начальная школа, и продолжить обучение можно было только в Казанке. Чтобы не ходить в такую даль туда и обратно, кизлоямские дети проживали прямо при школе, где для них было устроено что-то типа интерната. Мама и была одной из таких учениц.

Мой папа старше мамы на один год. О том, как они оказались в одном классе, есть своя история. В Казанке до поры до времени не было десятилетки, тогда тамошние старшеклассники тоже обучались в другом соседнем селе, и папа должен был оказаться среди них. К моменту, когда ему нужно было переходить в ту школу, выяснилось, что в Казанке скоро будет своя средняя школа и со следующего года казанские дети будут получать образование прямо у себя. Узнав об этом, папина мама (наша бабушка Ксеня, как мы ее называли) что-то там намудрила, рассказав «начальству», что он «и болеет, и дома по хозяйству незаменимый помощник…», в общем, сделала так, чтобы он остался на второй год и потом продолжил обучение в своей деревне. Таким образом мои родители стали одноклассниками – вот так свела их судьба.

Мама рассказывала нам с сестрой, что когда она пришла в новый класс, то сразу обратила внимание на долговязого симпатичного мальчишку и тогда подумала: «Это он, мой суженый». Сначала папа, как полагается, дергал ее за косички, а позже провожал за гору, когда она уходила к себе домой. Летом, во время каникул, приходил туда, чтобы увидеть ее. Сначала их связывала дружба, а потом любовь, которую они пронесли через всю жизнь. Их отношения всегда вызывали восхищение у родных, близких, знакомых… Окончив школу, они уехали в областной центр – город Оренбург, находящийся примерно в ста километрах от их деревень.

Мама устроилась работать на машиностроительный завод – тогда он был одним из самых крупных и значимых предприятий города оборонного значения. Действует этот завод и сейчас. А папу призвали в армию. К их счастью, его не отправили далеко, он служил прямо в Оренбурге – в зенитных войсках в звании сержанта. Таким образом, они без особого труда (в смысле не было преград в виде больших расстояний) могли встречаться. Поняв, что они всегда хотят быть вместе, прямо во время одной из папиных увольнительных, 14 января 1959 года, они расписались в загсе. Маме сразу же как семейной дали от завода участок в Восточном поселке под строительство своего дома. На самом деле это был не поселок, а просто окраина восточной части города, на тот момент активно застраиваемая частными домами. Люди получали участки и сами их осваивали. Все улицы там именовались линиями (это так и есть до сих пор). Так, например, наш адрес был: 57‑я линия, дом 18.

Строительство собственного дома в СССР было сопряжено с большими трудностями. В 60‑е годы прошлого века в нашей стране этот процесс был очень нелегким. Не секрет, что в то время были огромные проблемы со стройматериалами, с техникой, да и вообще с любыми другими ресурсами, поэтому каждый выкручивался как мог. Родители все это преодолели благодаря большой семье, братья и сестры всегда помогали друг другу. Так они всем гуртом построили не один дом – то для одной семьи, то для другой.

Вот в такой большой и дружной семье я и появилась на свет 4 апреля 1965 года.

Глава 3. Детство

Мое детство было безмятежным. Благодаря тому, что с нами жила мамина мама Анна Тимофеевна, у меня была возможность не посещать детский сад, не вставать по утрам, всегда быть сытой и спокойной. Моя бабушка была малограмотной, очень и очень доброй, она с нежностью и терпением прививала мне женские навыки: позволяла помогать на кухне, у нее я научилась вязать и шить куклам платья. Она все делала без всяких нравоучений, ненавязчиво, а как-то плавно, как бы между делом. Мне кажется, что она за всю свою жизнь не обидела ни одного человека.

Моя родная сестра Антонина старше меня на пять лет. Она стала моей лучшей подругой, я доверяла ей все тайны и секреты, рядом с ней мне было легко развиваться, она научила меня читать, писать, считать, рассказывать стихи, петь песни. Таким образом, все это я умела уже до школы, не напрягаясь и как бы, между прочим. В моих вещах всегда был идеальный порядок, так как наш дом был небольшим, и каждая вещь в нем должна была иметь собственное место.

При всех моих плюсах я бы не сказала, что у меня был идеальный характер. Я, конечно, умела держать себя в руках, что позволяло мне выпутываться из трудных ситуаций, но бывало и так, что при некоторых обстоятельствах я могла быть и агрессивной. Думаю, это можно объяснить тем, что мои родители и Овен (мой огненный знак) подарили мне ревнивую и ранимую душу, любвеобильное сердце, буйное воображение и жажду приключений.

Оглядываясь назад, понимаю, что воспитывать меня было очень трудно, так как мной было нелегко управлять. Единственным способом воздействия на меня был «пряник», заставить меня силой что-то делать было невозможно. Но если кто-то хвалил меня, то я готова была свернуть горы. Может, именно поэтому я часто слышала похвалы в свой адрес, в то время как мою сестру нередко наказывали, иногда и за мои проделки, которые она брала на себя.

Теперь я почти уверена, что, когда мне исполнилось семь лет, родители приняли решение переехать в другое место из-за меня, чтобы облегчить мне путь в школу. В какой-то мере я считаю это несправедливым по отношению к моей сестре, которой до этого тоже приходилось добираться в школу по пустынной местности, где с ней могло приключиться все что угодно (школа располагалась далеко от дома, и дорога к ней шла по лесополосе либо нужно было ехать на транспорте, остановка которого от нашего дома находилась не так уж и близко). Поэтому с окраины мы перебрались в центр Оренбурга, но поселились, можно сказать, в землянке – так сложились обстоятельства, что более комфортного жилья родителям при всем их старании на тот момент подыскать не удалось. Удобств, кроме печного отопления, в нашем доме не было, туалет был на улице, а воду нужно было носить в ведрах из колонки, находящейся метрах в пятистах от нас. Чтобы постирать или сварить обед, родителям каждый день приходилось таскать на себе тяжелые ведра несколько кварталов, и мы, девочки, не отставали от них, но это, безусловно, закаляло нас и делало физически сильными.

Еще из неприятного запомнилось то, что некоторое время нам по ночам приходилось спать в платках, чтобы в уши не залезали мокрицы, так как пол нашего жилища был земляной. Однако мы не зацикливались на этих неудобствах, потому что вокруг нас в подобных условиях жили тысячи других советских семей, быт которых только налаживался.

На новом месте нам снова нужно было строить дом. В этом процессе я принимала непосредственное участие. К этому времени у нас уже было много двоюродных братьев и сестер, и все мы крутились рядом со взрослыми и выполняли посильную работу: прибивали дранку, носили воду, месили глину с соломой, обмазывали стены. Причем делали мы все это с удовольствием, в форме игры, поэтому я и сейчас воспринимаю любой труд как радость.

Самым сознательным среди нас был двоюродный брат Николай, он чуть старше нас с сестрой, серьезный, начитанный и поэтому авторитетный. Таким он остался и сейчас – с ним можно посоветоваться по любому вопросу, и он всегда придет на помощь по первому зову. Он управлял нашей детской бригадой, покрикивая на нас, если видел, что мы начинали заигрываться и бросали свой участок работы.

Нужно сказать, что не у всех было все так радужно в душевном плане. Например, у соседских детей не было такой дружной семьи, их отец любил выпить, и, наверное, поэтому они с завистью смотрели на нас и даже посмеивались над нами: вот, мол, вы работаете, а мы играем. Могли даже что-нибудь сломать нам, содрать замазку или что-то написать на заборе. Мы, дети, расстраивались, жаловались на них своим родителям. Но скоро все встало на свои места. Так как мы были привлечены к труду в игровой форме благодаря, безусловно, такому подходу наших родителей, то уже и некоторые соседские ребятишки мечтали присоединиться к нашей компании.

Так мы воспитывались – нам с детства прививали любовь к труду. Это касалось не только какой-либо работы, но даже обычных игровых процессов. Зимой около двора у нас с сестрой всегда была ледяная горка, мы строили и заливали ее вместе с родителями. Кататься приходили все желающие соседские ребятишки, было очень весело, но находились и такие, кому почему-то обязательно нужно было навредить. Однажды, еще дошкольницей, я вышла на улицу – а полгорки нет, кто-то разломал ее. Я не стала никого ждать, взяла лопату и начала накидывать снег, а вечером пришел папа, похвалил меня, и мы с ним залили горку.

Еще запомнился такой случай. В Оренбурге всегда было много снега, в своем доме постоянно приходилось чистить двор. Однажды папа поручил нам с двоюродной сестрой откидать снег. Я честно взялась за дело, а сестренка в этот раз откровенно филонила. Мне это не понравилось, и я пожаловалась папе: почему я чищу, а она только делает вид. Мой папа с улыбкой выслушал меня и сказал: «Ей же хуже, она ничему не научится и ей труднее будет в жизни, а ты не споришь, стараешься хорошо сделать то, что тебе поручили. Таким людям живется легче, и они все в жизни умеют». Эти слова глубоко врезались в мою память.

На вырученные от продажи старого дома деньги (плюс еще что-то удалось подкопить) в начале 1970‑х родители приобрели «жигули» третьей модели, и новый дом скоро был выстроен, так что по советским меркам мы считались очень зажиточной семьей. Купить автомобиль в те времена было практически мечтой. Нам повезло – папа был одним из лучших работников на комбинате строительных материалов, и когда на производство для распределения между сотрудниками пришел автомобиль, его предложили приобрести папе. Мама тоже была передовиком производства, очень уважаемым человеком на заводе, на котором проработала всю жизнь, от начала своей трудовой деятельности до самой пенсии.

У них обоих – целая кипа похвальных грамот и благодарностей, а также медали, удостоверения к ним, в том числе удостоверения «Ветеран труда», разные наградные значки. Все это до сих пор хранится в кожаной папке, в которой всегда бережно хранилось. Мы с сестрой и нашими с ней детьми стараемся при случае пересмотреть это «богатство», а также с удовольствием перелистываем альбомы с семейными фотографиями, которых у нас накопилось немало.

Родители были людьми с огромным чувством юмора (недаром мама родилась в День смеха!). А ведь это очень хорошо характеризует человека, с такими людьми легко общаться, они всегда открыты перед другими, от всей души успокоят и помогут нуждающимся. Учиться у них этому у меня не было надобности – их чувство юмора передалось, видимо, мне по наследству, за что, конечно же, очень благодарна своим маме с папой.

В нашем доме всегда было много гостей. А кроме этого, так как с нами жила бабушка, то если кому-то из родственников в какой-то момент не с кем было оставить своих детей, например, закрывался садик или они болели, то их приводили к нам. Бабушка все делала бескорыстно, с радостью бралась за любую работу. А сколько носков и варежек она перевязала для всех многочисленных родственников! С разными узорами – мушками, звездочками, крестиками, с разноцветными полосками и т. д. Спицы так и сверкали в ее руках. Она могла разговаривать с тобой, глядя в глаза, и продолжать при этом работать вязальными иголками.

Так же хорошо у нее получалось создавать знаменитые оренбургские пуховые платки. Эти шали, связанные вручную, были настоящим произведением искусства. Стоили они очень дорого, а на создание каждой из них иногда уходили месяцы кропотливого труда. Ведь процесс состоит из большого числа трудоемких операций, отнимающих немало сил и времени, поэтому в его производстве участвовала вся наша дружная семья. Сначала родители приобретали на рынке особый, очень хороший козий пух, чаще – привозимый из Волгограда. Затем мы его перебирали, вытаскивали из него всевозможный мусор, волосы, потом стирали его в теплой воде, сушили, расщипывали, прочесывали вручную специальными гребенками – ческами, перемешивали (чтобы цвет пуха получался равномерным), еще несколько раз расчесывали. Потом пух нужно было спрясть и затем соединить полученную пуховую нить с другой нитью – хлопчатобумажной.

Когда клубки готовы, можно начинать вязать. Бабушка в основном трудилась над середкой платка. Это самый центр его, который вяжется ряд за рядом только лицевыми петлями. Сколько тысяч петель нужно сделать, чтобы вывязать весь квадрат, – и не сосчитать. Это очень кропотливый труд. Отдельно мама вязала по четыре каймы, то есть к каждой стороне шали. Этот этап работы покороче и поинтереснее других. Здесь можно фантазировать, выдумывать разные, какие угодно душе узоры, по краям выделываются зубчики, и потом каймы крючком присоединяются к каждому краю середины платка. Готовым платкам придавали форму: немного увлажнив, раскладывали их на чисто вымытом крашеном полу и как бы разглаживали ладонями во все стороны.

 
В этот вьюжный и ласковый вечер,
Когда снежная мгла вдоль дорог,
Ты накинь, дорогая, на плечи
Оренбургский пуховый платок.
 

Я нередко вспоминаю звучащий из радиоприемника голос Людмилы Зыкиной, напевающей эти замечательные слова. Вскоре и я научалась вязать. Как и любая другая работа, эта тоже получалась хорошо и радовала меня.

Часто летние каникулы мы с сестрой проводили в Казанке у папиных родителей – Ксении Игнатьевны и Кузьмы Матвеевича Никифоровых. У них был большой светлый дом в очень живописном месте. Бабушка была грамотной, ее отец, мой прадед, был сельским учителем. Также она была очень красивой и мудрой женщиной. Почти вся деревня ходила к ней за советом. Бабушка с дедушкой вели большое подсобное хозяйство, у них были две коровы, телята, лошадь, овцы, индюки, куры, гуси, утки, пчелы, а кроме того, два больших огорода. Когда мне было интересно, и я лезла к ним со своими вопросами и со своей «помощью», они никогда меня не отталкивали, что-то старались рассказать, объяснить мне и позволяли «помогать».

В детстве я также любила «помогать» папе, который возился с машиной в гараже: я брала молоток и выпрямляла им гвозди, которые в большом количестве лежали здесь же в стеклянных банках. И хотя эта работа совершенно не вписывалась в систему воспитания девочек, я делала ее регулярно. Иногда папа просил меня подать ему какой-нибудь инструмент или ключ. В итоге благодаря такому окружению и моему неуемному желанию во всем участвовать, в первый класс я пошла, уже умея считать, писать, готовить, убираться, вязать, и даже в общих чертах разбиралась в хозяйственных и автомобильных инструментах.