Текст книги "Уроки пандемии. Повесть"

Хасана больше всего радовало то, что в больницу уже никто из родственников, друзей и знакомых не рвались. Дети постарались, чтобы они полностью отгородились от отца. Соседи, родственники организовались, готовили еду, приносили ему продукты, передавая через Рахима. Благо есть сотовая связь, они часто звонили и предлагали помощь. Хасан сам, несмотря на свое состояние спешил иногда сам позвонить им и извиниться.

– «Обо мне не беспокойтесь, я на попечении врачей. Будьте добры друг к другу. Берегите здоровье свое и окружающих. Наберитесь терпения, посидите дома. Все пройдет, все нормализуется», – твердил он по мобильной связи.

– В стационаре рядом со мною круглосуточно, сменяя друг друга дежурили Рахим и Алижон. Я очень им благодарен, – рассказывал Хасан-ходжа, вытирая слезы. – Когда у меня была слабость и я не мог не только ходить, а даже сидеть, они меня в туалет носил на руках, растирали тело, руки и ноги, кормили и поили, сами готовили чай с малиной, готовили детское питание, компот, кисель, фруктовое пюре. Если бы не они и врачи отделения меня уже и не было бы в живых, – плакал он.

Уже после выписки из стационара Хасан-ходжа узнает, как в то время Мадина и Мухабат носились по аптекам и больницам в поиске то «Фраксипарина», то иммунных препаратов, то нативной плазмы крови. Через знакомых в Москве достали каким-то чудом десять уколов факсипарина, что хватило на пять дней. Нашли два стандарта нативной плазмы и несколько доз иммуномодулятора. Все это за солидные суммы денег, которые достались перекупщикам.

– «О, Аллах! Дай моим детям счастья и благополучия! Мир их дому!», – всхлипывая плакал и молился Хасан-ходжа.

– Под вечер меня накрыла сильнейшая слабость. Диарея продолжалась два дня, а на третий жидкий стул стал дегтеобразным, – рассказывал Хасан-ходжа. – Я понял, что у меня началось кишечное кровотечение. На кожных покровах по всему туловищу появились точечные кровоизлияния.

Отныне дети уже не отходили от отца, ставили капельницы, делали какие-то инъекции, бегали, суетились, шептались о чем-то. Хасан-ходжа понял, что осложнения Ковида у него достигли критического уровня.

– Значит смерти не миновать, – размышлял Хасан-ходжи. В тот момент он вообще не страшился, что скоро уйдет в небытие. Собравшись силой он попросил своих детей присесть возле своей кровати.

– Дорогие мои! От такого осложнения Ковида, что разразилось у меня, надежды практически нет. Я, да и вы это прекрасно понимаете. Вы сделали все возможное и невозможное. Я вам сердечно благодарен.

Хасан-ходже было трудно говорить эти слова. После небольшой паузы, сделав несколько глотков воды, он продолжил свой отцовский наказ:

– Я умру, но помните, что я буду жить в вас, так, что не говорите людям, что у вас умер отец. Об одном прошу вас. Пусть меня похоронят, согласно инструкции научно-консультативного совета. Вы поняли о чем я говорю.

Оглядев своих детей, немного помолчав, Хасан-ходжи, обращаясь к Рахиму и Алижону сказал: – Вы бросите землю на мою могилу за всех родственников, друзей, коллег. Проконтролируйте, чтобы не было собраний людей на похороны, на поминки.

Посмотрев на своих дочерей Хасан-ходжи не удержал слез и сквозь слезы сказал: – Дорогие мои Мадина и Мухабат! Спасибо вам за вашу заботу. Дай вам Бог здоровья, благополучия, счастья. Не плачьте! Я вам поручаю вашу мать. Берегите ее, заботьтесь о ней.

– Рахим! Набери номер телефона матери, – попросил Хасан-ходжа.

Взяв в руки мобильник Хасан-ходжа слабым и дрожащим голосом обратился к жене.

– Как ты там моя байбиче? Как себя чувствуешь? – Хасан-ходжа с трудом удерживая слезы сказал:

– Байбиче! Слушай меня внимательно. Рядом со мною наши дети, которых мы с тобой родили и воспитали. Я им бесконечно благодарен. Все, что нужно было я им сказал, а теперь…

Хасан-ходжа, прикрыв ладонью мобильник, всплакнул, а затем сделав усилие над собой продолжил:

– Кажись, эту проклятую болезнь я не смогу победить. Я приму свою кончину, как судьбу, предопределенную Богом. Благодарю тебе за все, за сыновей, за дочерей! Будь сильной! Живи долго! Я оставляю тебе на попечении наших детей. Прощай!

Сказав эти слова Хасан-ходжи сразу же выключил телефон, что бы не слышать горечь и стенания своей байбиче. Обернувшись к детям, он сказал: – А теперь мои ненаглядные, дайте мне остаться наедине с Богом.

В те дни, начиная с 24 марта на территориях городов Ошской и Джалал-Абадской областей ввели режим чрезвычайного положения. Спустя три дня такой уже был объявлен по всей стране, даже был введен комендантский час, чтобы удержать людей дома.

Именно в эти дни, Хасан-ходжа с великим трудом «карабкался» к жизни. Периодически сознание у него отключалось, реаниматологи делали все, что необходимо. И случилось почти чудо. Кишечное кровотечение прекратилось, врачам удалось стабилизировать гемодинамику, дыхание, сатурация кислорода в крови постепенно нормализовалось.

Хасан-ходжу перевели в обычный бокс. Вот-так он выкарабкался из болезни, с трудом приходил в себе, состояние его день ото дня улучшалось, а вместе с ним вновь к нему возвратились прежние сомнения. Хасан-ходжи, вместо того, чтобы бесконечно радовать тому, что остался жив, победил Ковид, замкнулся в себя, подолгу размышлял, удручался, переживал.

– «О, Аллах! Благодарю Тебя за мое спасение! С самого начала я понимал, что Ты испытываешь меня. Ты всемогущ и милостив! Аллаху-акбар!» Судьбе было угодно, я остался жив, – молился и думал Хасан-ходжи.

Вместе с тем он все больше удручался: – «Что же я наделал? Эпидемия уже распространилась по всему Кыргызстану. Нет бы мне остаться там в Мекке». Однако, в следующую минуту содрогался от мысли, что заболело бы куда больше людей. У этого вируса слишком высокая контагиозность – то есть он очень легко передается – и у людей пока нет никакого иммунитета, – горевал он.

В режиме ЧС выходить из дома граждане могли только по 3 причинам: купить продукты в магазине, купить лекарства в аптеке, поход к врачу. Все это нужно было еще и указать в маршрутном листе комендантов. В те дни продолжали деятельность магазины, аптеки, производители основных продуктов питания, также могли работать АЗС, СТО, ЖКХ.

Рахим и Мадина сообщали отцу о том, что по всей стране образовались многочисленные карантинные зоны, куда вход для машин и пешеходов разрешалось только по пропускам, которые выдавала комендатура. Однако, местами система профилактики коронавируса не срабатывала, количество случаев Ковида в с целом по стране и в мире постепенно нарастало.

По телевидению, а это было 31 марта, Хасан, лежа под капельницей отрывками посмотрел репортаж из заседания Совета безопасности, где президент страны отметил слабую работу по обеспечению медиков необходимыми средствами индивидуальной защиты, транспортом и другими необходимыми средствами, а также несвоевременное установление круга лиц, контактировавших с зараженными, что послужило дополнительным фактором распространения заболевания на территории страны.

Такое сообщение сильно задело Хасан-ходжу, обострило у него и без того болезненное ощущение своей вины. – А были ли другие сценарии попадании коронавирусной инфекции в стране? Или же источником был лишь я? – задавался вопросами Хасан.

– Вон виновников упущений наказали – вице-премьер-министра, министра здравоохранения, главного эпидемиолога «ушли». А я – нулевой пациент от которого и «пошла» зараза по стране лежу, как ни в чем не бывало», – огорчался Хасан, мучаясь угрызением совести нулевого пациента.

В больнице Хасан после заметного улучшения общего состояния старался не лежать, много двигался. Все еще сохранялось странное ощущение в теле: ломота. Он попросту не мог лежать или сидеть неподвижно: тело как будто бы изнутри начинало чесаться, колоть, и только ходьба туда-сюда по комнате помогала хоть как-то сбить эти ужасно неприятные ощущения.

Спустя две недели рентген показал, что его легкие чистые, но у него еще было затрудненное дыхание. Раздувал камеру от мяча, делал дыхательную гимнастику. Хасан пролежала в больнице почти месяц. Под конец ему сделали два теста, они оказались отрицательными. И ему сказали, что лечение по поводу постковидных расстройств будут проводить в амбулаторных условиях.

Когда вернулся домой Хасану сказали, что неделю как Алижона поместили в участковую больницу. Успокоили, что самочувствие у него хорошее. Всего три дня ставили капельницу и кололи гепарин, состояние улучшилось. Не было ни кашля, ни одышки, разве только потеря обоняния и вкуса. Повторный анализ оказался отрицательный, но по новому распоряжению мы вас отпустить не можем, надо второй мазок брать, сказали ему.

Несмотря на уговоры Хасан поехал проведать сына хоть издали. Увиденное его огорошило – на улицах и дворах пустынно, на перекрестках и перед больницей кордон, охраняемый милиционерами, дружинниками, медработники все в масках, в специальных костюмах. Больничный сквер затянут по периметру заградительными лентами.

Увидев отца Алижон обрадовался. Оба они не смогли скрыть слезы, но не решались обняться как прежде, из-за появившихся у них боязни заразить. Вот-так они не смогли преодолеть определенную дистанцию, настолько оба были напуганы болезнью. – «Выписывайте меня, пожалуйста, под мою ответственность домой. У вас тут каждый день новых привозят, всю ночь кашель стоит до утра, все легочники. Иначе я заболею повторно», – просился Алижон.

Однако, врачи не отпустили его домой. – Отец! У меня все хорошо. Дай бог через пару дней меня выпишут. А ты езжай домой и из дому никуда. Хорошо?

Хасан, возвращаясь домой заметил, что карантин работает. На улице редкие прохожие, все в масках. Во дворах также пусто, детей не увидишь, машин на дорогах мало. Больницы переполнены, врачи и медсёстры все в специальной одежде, как марсиане, в шуршащих белых костюмах. Круглые сутки, как луноходики, бегают, ухаживают, работают не щадя себя, как пчёлки. Такое ощущение, что они живут в больнице.

Хасан похудел, осунулся, ни температуры, ни кашля, кроме слабости и недомогания. По большей части он лежал, дремал, постепенно слабость и недомогание прошли, аппетит улучшился. Все чаще у него начали появляться желание и порывы помочь больным. Хасан обратился в свою больницу, хотелось быть на передовой борьбы с вирусом, но ему деликатно объяснили, что ему еще рано заниматься лечением.

Алижон рассказывает о том, что работы для фельдшера много. – Отец! Если раньше у вас были пять-шесть вызовов, то теперь я обсуживаю двадцать-тридцать вызовов в сутки. Много людей, обращаются за консультацией и днем и ночью. Нам помогают волонтеры, они ходят к людям с симптомами Ковида и если потребуется помощь, звонят нам, – рассказывал Алижон.

– Отец! Вы еще не восстановились, а как только восстановитесь я предлагаю Вам вести просветительскую работу. Ведь Вас хорошо знают в нашем районе, уважают, всегда прислушиваются к Вашим словам. Между тем, ой как нужна эта работа. Людей нужно оказывается просвещать и просвещать. Понимаете, оказывается мы даже руки не умеем мыть по настоящему, – сердился Алижон.

– Да! Эпидемия коронавируса показала, что каждый несет ответственность за свою жизнь. Главное – не паниковать. Необходимо максимально соблюдать меры предосторожности, при первых признаках болезни лучше сразу обращаться к врачам, чтобы не упустить время. Конечно, сейчас не хватает врачей, в больницах нет мест. Тем не менее необходимо постоянно находиться на связи с фельдшерами и врачами, – думалось Хасан-ходже.

Ему запало в душу предложение Алижона заняться медицинским просвещением среди населения. А что? У него огромный опыт общения с простым народом, у него умение объяснять им медицинские понятия ясными словами. Где-то в глубине души Хасан-ходжи чувствовал, что он просто обязан как-то компенсировать свою вину, оказав посильную помощь людям уберечься от этой напасти. Хотя у него и были конечно суждения о том, что он и не виноват если на то пошло.

– Еще там в Джидде меня могли бы задержать, как человека лихорадящего. Ведь были оповещены все страны и континенты об этой заразе. «По идее, за мной должна быть налажена слежка, к примеру, поставить на телефон программу для определения географического положения и сфотографировать, чтобы камеры узнавали меня на улицах города. Ничего этого не сделали. Бумажку заполнили и все, – возмущался в сердцах Хасан.

– Безответственность и там, и здесь, куда не посмотришь везде формализм, – злился Хасан и тут же через минуту он уже думал совсем иначе. – «Ведь тогда все было переложено на мою совесть. А я, понимая, что, возможно, у меня ковид, тем не менее ходил среди народа. И как тогда у меня с совестью?».

Хасан, как медик понимал, что у коронавируса слишком высокая контагиозность – то есть он очень легко передается – и у людей нет еще никакого иммунитета против него. В этой ситуации, вполне естественен прогноз о том, что переболеет огромное число людей. А смысл карантина заключается в том, чтобы люди заболели бы не все скопом, чтобы на всех тяжело переносящих хватило бы необходимых средств.

– Для государств и обществ нужно получить некий тайм-аут для того, чтобы составить надежную схему ведения больных, предложить эффективные лекарственные средства, и, наконец, изобрести надежную вакцину против Ковида. Вот почему нужно принять все необходимые меры по изоляции и самоизоляции людей, – думалось Хасану.

Для Хасана было неожиданным откровения Мадины о своем заболевании. Оказывается, чтобы не расстраивать его, дети скрыли о ее заражении и болезни. – Естественно, в процессе работы мы тесно контактировали с коронавирусными больными. К сожалению, не всегда СИЗ оберегает врачей от заражения. В один из дней почувствовала слабость, недомогание, резко поднялась температура – до 38. Потом заломило всё тело.

– И сколько это длилось? – спросил Хасан-ходжа.

– Всё это произошло за 2—3 часа. Больше никаких проявлений – ни кашля, ни насморка.

– И что потом?

– Тут началось «веселье с бригадой». Врачи вокруг меня в скафандрах возились, брали анализы у всей семьи на коронавирус. Оказалось, муж от меня зацепил, у него нашли Ковид, – рассказывала Мадина. – Муж перенес болезнь легко – пару дней поболело горло, а мне становилось хуже и хуже. В стационар я не захотела, выстроила свою программу лечения: обильное теплое питье – компот, соки, кисель, лимонную воду, детское питание.

– Доченька! Ты же рисковала. Почему не госпитализировалась? – допытывался Хасан-ходжа.

– Отец! Наоборот, риск получить ковидную пневмонию в стационаре было выше, чем дома. Пролежала почти неделю в комнате за закрытыми дверями. Со временем все восстановилось, а ведь коллеги надо мной смеялись, считая, что я самый дисциплинированный человек. И вправду даже в магазин или аптеку я выходила в маске, очках, перчатках, а во время работы не ленилась два-три раза менять СИЗ.

– «О, Аллах! Слава Тебе за помощь! Аллаху-акбар!», – помолился Хасан. – Слава Аллаху, что ни у кого из вас не было пневмонии. Может быть и хорошо, что Мадина не пошла в стационар, где, возможно, заразилась бы более вирулентным штаммом Ковида. Тебе повезло, что у тебя и мужа была легкая форма», – говорил Хасан, не решаясь обнять дочь, как прежде.

Мухабат рассказала об одном случае. – В больницу принудительно госпитализировали семью – мужа, жену и двух детей подростков. У все были насморк, повышение температуры тела, слабость и недомогание. Тест на ковид оказался отрицательным. Однако, на третий день после выписки они почувствовали себя плохо: заболело горло, поднялась температура, а позже начался озноб, кашель. На этот раз тест был положительным и их вновь поместили в бокс.

Хасан-ходжа недоверчиво встретил правительственное сообщение о начале с 1 мая поэтапного возобновления экономической деятельности по всей стране, что означало окончание строго карантина.

– Жаль, можно было бы продолжить режим чрезвычайного положения, – сказал он и оказался был прав. Люди только-только привыкшие к строгому карантину, обрадовались отмене карантина, массово начали выходить на улицу. Какова же коротка память людей, – удручался Хасан. – Испытав неимоверные трудности вынужденной изоляции, общество все же добилась спада пандемии, а тут люди радуются послаблению как празднику.

Повсюду возобновились свадьбы, поминки, тои и торжества. Призывы Минздрава соблюдать меры личной и общественной противоэпидемической безопасности оставались теперь не услышанными. Как и следовало ожидать, грянула вторая волна коронавируса. Уже к концу второй декады мая в стране Ковид был выявлен у свыше шести с половиной тысяча людей. К концу июня коронавирус был выявлен во всех районах Кыргызстана.

Минздрав признал, что большинство больниц по всей стране для ковидных больных и пневмонией заполнено. В столице среди населения разразилась паника, больницы не принимали, возник острый дефицит необходимых препаратов, а также кислородных концентраторов и аппаратов искусственной вентиляции легких.

Хасан-ходжа, несмотря на угрозу повторного заражения, нацепив маску на лицо, надев на руки медицинские перчатки, с дезинфицирующим спреем в кармане продолжал вести агитацию и пропаганду медицинских знаний среди населения. Ему было приятно видеть, как трудности способствовали небывалой сплоченности людей.

Между тем, по всей стране повсеместно начали создаваться волонтерские группы, которые помогали больным. Под угрозой заражения молодые ребята ехали на вызов с кислородом, параллельно решая вопросы госпитализации. Другие бесплатно сдавали в аренду концентраторы, заправляли кислород, возили малообеспеченных. Были и те, кто согласился помочь медикам и записался, чтобы работать в так называемой красной зоне.

Хасан-ходжа на примере своих детей видел, как медицинские работники работают на износ. Казарменное положение, огромный поток больных, нехватка медикаментов, оборудования, СИЗ, очевидная нехватка квалифицированных специалистов. Число зараженных Ковидом среди медработников достигло трехтысячного показателя или иначе заболел каждый десятый медик в стране. Вторая волна Ковида задела и Мухабат, но болезнь протекала у нее в легкой форме.

В один из дней Хасан-ходжа просмотрел очередной телевизионный брифинг Минздрава. Сам министр озвучил статистику, услышав которую он пришел в ужас – общее количество выявленных случаев Ковида достигло 25 тысяч, умерли почти 800 человек. И это только учтенные случаи. Те, кто переболел дома, не дозвонившись до медиков, было в разы больше пояснил сам министра. Хасан вообще расстроился, когда он сказал, что Кыргызстан как минимум 6 раз возглавлял мировую статистику по смертности на душу населения на конкретный день.

Читая обзор мировой ситуации с пандемией, Хасан понял всю пагубность того факта, что пандемию возвели в ранг политики. Некоторые политиканы открыто говорили о том, что «коронавируса» нет, что властям выгодно объявляет строгий карантин, чтобы люди не выходили на митинги и шествия или же, ситуацию с пандемий власти и общество используют, чтобы выкачивать средства из-за рубежа. Многие этим утверждениям верили.

– Неужели и у нас придерживаются такой позиции? – думалось Хасану. – С чего бы глава государства постоянно сетует на то, что люди сами виноваты в том, что не смогли отграничить Ковид. – «Позаботься о себе, затем о ближнем – это же простые вещи! Совесть нужна! Из-за того, что это все не соблюдалось, вирус распространился», – с горечью упрекал свой народ президент страны.

К концу июля, как и прогнозировал Минздрав, в лидеры по новым случаям вышла Иссык-Кульская область. Всплеск заболеваемости объясняется уже купально-пляжным сезоном. Затем были еще два всплеска, также связанные с активизацией социальной жизни населения страны. На очередном заседании Совбеза подвели итоги борьбы против коронавируса.

Хасан-ходжа, услышав о том, что Ковид-19 унес жизни 1347 кыргызстанцев, всплакнул и в мечети долго читал молитву за упокой погибших. 30 июля был объявлен днем национального траура в Кыргызстане. В семье Хасан-ходжи зарезали жертвенного барана, прочитали заупокойную молитву по погибшим от Ковида.

Между тем, у Хасан-ходжи в душе глубоко засело сомнение о том, что государство справилась с Ковидом на минус три, а это два и ни как больше. Это сомнение как заноза постоянно напоминала ему о необходимости тотальной реформы не только системы государственной организации противоэпидемической работы, но и всей всех звенья государственного управления.

– Я все больше убеждаюсь в том, что отмашка государства на то, что борьба с Ковидом была не на должном уровне, что сами люди злостно не соблюдали нормы самоизоляции, особенно в сельской местности, несостоятельна, по сути, – говорил он.

Вот-так, впервые в современной истории Кыргызстан столкнулся с эпидемией мирового масштаба. Десятки тысяч зараженных, тысячи умерших, всеобщий карантин и закрытые границы. Страна едва не оказалась на грани гуманитарной катастрофы… Полуторамесячный карантин и комендантский час затронул практически все население страны. Тем не менее, была допущена вторая и третья волна Ковида, к которым никто не был готов – ни население, ни медики, ни власти.

– Больницы переполнились, кадров, средств, лекарств, ингаляторов, аппаратов ИВЛ не хватало, а Минздрав упорно продолжал считать зараженными только тех, чьи результаты ПЦР-анализа были положительными. При этом людей с характерными симптомами болезни было в сотни, а то и в тысячу раз больше. Вот оно попустительство пандемии, – думалось Хасан-ходже.

– Понесли ли чиновники наказание за такую вину? Каким образом государство их наказало за попустительство? Между тем, в глубине души вновь проснулась чувство собственной вины и Хасан-ходжа никак не мог совладать с тем, как дальше с этим жить.