Текст книги "Шедевры еврейской мудрости"

Притчи

Когда-то Правда ходила по свету без одежды. Людям она не нравилась, и никто не звал голую Правду в свой дом. Правда в печали бродила по улицам и однажды встретила Притчу в красивом наряде.

– Почему ты ходишь по улицам голая и печальная? – спросила Притча у Правды.

– Плохи дела мои, сестра. Я стала старой и безрадостной, вот люди и не любят меня, – ответила Правда, опечалившись еще больше.

– Люди удаляются от тебя не потому, что ты стара, – сказала Притча. – Я тоже немолода, но чем я старше, тем интересней людям. Дело в том, что люди не любят слишком простого и открытого. Им больше нравится, когда все немного прикрыто и приукрашено.

По совету Притчи Правда оделась в красивую одежду, и с тех пор ее везде принимали с радостью. Поэтому Правда и Притча всегда ходят рука об руку.

Рабби Дов Бер

Аскетичный образ жизни привел к тому, что суровый и мрачный Дов Бер серьезно занемог, и старания врачей были безуспешны. Когда все методы лечения были испробованы, кто-то предложил:

– А почему бы не обратиться за помощью к Баал Шем Тову?

Дов Бер согласился на это предложение, хотя вначале был категорически против, ибо крайне негативно относился о Баал Шему, которого считал еретиком. Дов Бер был уверен, что человек может сделать свою жизнь осмысленной только путем перенесения страданий и несчастий, тогда как Баал Шем всячески старался смягчить боль и открыто проповедовал свою теорию о том, что только дух радости может наполнить жизнь смыслом.

Было уже за полночь, когда Баал Шем отозвался на просьбу и приехал в дорогом пальто и меховой шапке. Он зашел в комнату и протянул больному рабби «Книгу радости», которую тот начал читать вслух.

Дов Бер успел почитать не более минуты, как Баал Шем прервал его.

– Чего-то не хватает, – сказал он. – Чего-то недостает твоей вере.

– Чего же? – спросил больной.

– Души, – ответил Баал Шем Тов.

Толкование ребе Исраэля

Это не помешало магиду Дов Беру стать наследником учения Баал Шем Това.

Ребе Дов Бер всегда молился по утрам в полном одиночестве. Однако, когда в конце богослужения наступал черед молитвы «Ничто не сравнится с нашим Господом», он просил кого-нибудь из учеников собрать миньян (десять взрослых людей, необходимых для общей молитвы), чтобы завершить утренний ритуал вместе.

Однажды утром в миньян был включен молодой человек по имени Иаков Ицхак Горвиц (много лет спустя ставший известным как Хозе-провидец из Люблина). Когда Дов Бер увидел Иакова Ицхака, он воскликнул:

– Неужели вы не могли найти никого другого? Он же ни на что не годен. От него будут одни неприятности!

Ученики были удивлены грубым тоном и оскорбительными словами своего ребе, но промолчали, и никто из них не побежал искать Иакову Ицхаку замену.

– Ну ладно, – вздохнул магид.

Возвращаясь к молитве, он возгласил:

– Ничто не сравнится с нашим Господом!

Едва отзвучали эти вступительные слова молитвы, как Иаков Ицхак упал на пол.

Ребе и ученики бросились к потерявшему сознание юноше. Когда все обошлось, Дов Бер проворчал:

– Говорил я вам – этот парнишка расстроит всю молитву. Только я сказал: «Ничто не сравнится с нашим Господом!» – как он моментально ощутил в этих словах сокровенный смысл: «Нет ничего, кроме Господа». И стоило ему лишь осознать это, как чувство обособленности от мира покинуло его, и он потерял сознание. Найди вы для миньяна кого другого, кто не воспринимает сокровенного смысла слов, наше утреннее моление давно бы уже закончилось.

Толкование рабби Исраэля

Сравнение и противопоставление – отражение сущности человека. Но если встречаешься с чем-то в буквальном смысле несравненным?

Вот, например, Бог. Его невозможно отделить от остальной реальности. И потому пытаться познать его при помощи сравнения и противопоставления – все равно что стараться укусить собственные зубы или понюхать свой нос. Это попросту невозможно.

Именно это всякий раз открывал себе ребе Иаков Ицхак, когда пробовал вообразить Бога: в тот же миг разум хасида рассыпался, и он терял сознание. Как сказал Дов Бер, Иаков Ицхак был ни на что не годен – или, переставив слова, – годен на Ни-что: Божественное Ничто, все порождающее.

Некоторые последователи хабада придерживаются обычая включать в свои молитвы моменты безмолвного созерцания. Хасид сосредотачивается мыслью на откровениях учения, раскрывающих истинный смысл слов молитвы, которые он собирается произнести.

Как-то раз Альтер-ребе попросил своего сына Дов Бера рассказать ему, какие тексты тот в последнее время обдумывает во время подобных медитаций.

– Я размышляю о словах псалма: «И склонятся пред Тобою все племена и народы», – ответил Дов Бер и, поколебавшись, спросил отца: – А ты? На что ты опираешься в своих молитвах?

– На пол и на скамейку, – буркнул Альтер-ребе.

Примечания рабби Исраэля

Альтер-ребе – ребе Шнеур-Залман бар-Барух, основатель движения хабад. Если его ученик заблудился в идеях, ребе указывает на реальность. Если ученик заблудился в реальности, ребе указывает на идеи. Дов Бер здесь – ученик, заплутавший в отвлеченном вопросе: как понимать, что перед Богом склоняются все народы? И ребе Шнеур Залман вернул его в жестокую реальность.

Однажды к Дов Беру приехал богатый купец. Ребе как раз вкушал скромную трапезу вместе с учениками, и купец присоединился к ним.

– Скажи мне, – спросил ребе, – вот ты – человек богатый и благочестивый. Чем ты питаешься?

Купцу польстило то, что ребе упомянул не только его богатство, но и религиозное рвение. Ведь действительно, он трудился в поте лица своего и на ниве торговле, и на ниве веры.

– Видишь ли, ребе, – заговорил гость, явно довольный собой, – я мог бы позволить себе самые изысканные яства, но боюсь, как бы они не совратили меня с пути праведного. Поэтому и ограничиваюсь пищей беднейших: кусочком хлеба да щепоткой соли.

– Какое кощунственное пренебрежение к Создателю! – воскликнул Дов Бер. – Он благословил тебя богатством и влиянием, а ты отказываешься от тех радостей, которые им сопутствуют. Это оскорбляет Бога, даровавшего тебе такие блага. Отныне ежедневно вкушай мясо и пей хорошие вина!

Гость был в смятении. Ученики магида тоже. Когда купец ушел, они стали просить ребе объяснить эти слова. Ведь очевидно – купец искренне старался избежать мирских соблазнов, а магид упрекнул его именно за это.

– Может, и так, – ответил Дов Бер. – Но вот что я скажу: если этот богач станет вкушать мясо и пить вино, то, несомненно, поймет, что беднякам нужны, по меньшей мере, хлеб с солью. Если же сам он будет обходиться хлебом и солью, то скоро придет к выводу, будто бедняку достаточно воды и камней.

Толкование рабби Исраэля

Богатый и набожный купец относился к своему богатству как к искушению, испытанию воли. Он не наслаждался им, потому что боялся выказать недостаток благочестивого смирения. Купец не пользовался дарами, которые получал от жизни, и значит, вел себя неблагодарно; не делился богатством с другими, и значит, проявлял скупость; не понимал истинную природу человеческого служения Богу: делать добро другим. И значит, не мог возлюбить ближнего как самого себя.

Ребе Дов Бер хотел, чтобы этот человек полюбил себя – тогда он смог бы полюбить Бога и ближнего.

Как-то ребе Зуся отправился повидать своего наставника Дов Бера.

– Слышал я, ребе, – сказал Зуся, – будто есть некие десять принципов богослужения, я же о них знать не знаю. Вот и пришел к вам в надежде им обучиться.

– Сам я научить тебя не в состоянии, – ответил Дов Бер, – зато знаю тех, кто очень даже мог бы.

– И кто же это? – удивился ученик.

– Первым трем принципам научишься у ребенка, а остальным семи – у вора.

И, поскольку ученик всем своим видом показывал полное непонимание, магид объяснил:

– У ребенка легко научиться таким трем вещам: веселиться без причины; ни минуты не тратить впустую; громко требовать того, что хочешь. А у вора – таким семи вещам: свершать свою работу втайне; если не кончил дело в одну ночь, возвращаться к нему на следующую; любить собратьев по ремеслу; рисковать жизнью ради достижения цели; быть готовым променять все, что имеешь, на самое, казалось бы, пустячное, однако новое приобретение; не бояться никаких препятствий; быть верным своему ремеслу, не допуская даже мысли о том, чтоб сменить его на другое.

Толкование рабби Исраэля

Люди любят красивые цифры: десять заповедей, четыре благородные истины, восьмеричный путь, двенадцать ступеней… Цифры внушают им уверенность: сделаешь так – получишь желаемое. Они вызывают ощущение контроля над ситуацией.

Ребе Зуся хотел изучить десять принципов богослужения, и его учитель Дов Бер не понимал, как этому вообще можно научить. Как и все великие духовные истины, эти десять принципов, четыре истины, двенадцать ступеней невозможно преподать – ими можно только жить.

Один человек пришел к Дов Беру и стал жаловаться, что его донимают нечистые мысли и нехорошие фантазии, мешают думать о хороших и святых вещах. Тот сказал:

– Тебе нужно ехать к рабби Зееву.

Надо – значит надо. Рабби Зеев держал корчму недалеко от города, в одной из деревушек. Когда человек добрался туда, была уже ночь. И как гость ни стучал, никто не открыл ему. Так он простоял под дверью до утра.

Утром корчму открыли. Человек зашел туда и, следуя совету проповедника, попросил приют на несколько дней. Все это время хозяин, рабби Зеев, ничего не говорил, ни о чем не спрашивал. Ни мудрых советов, ни суровых наставлений. Человек же все время думал, зачем его послали сюда. И, не найдя ответа, решил уехать домой. При прощании он сказал хозяину:

– Дов Бер послал меня к вам, а зачем – я не знаю.

Рабби Зеев ответил:

– Я скажу тебе зачем. Чтобы ты понял, что когда человек – хозяин в своем доме, то незваные гости к нему не войдут.

У Альтер-ребе, ученика Дов Бера, была огромная библиотека трактатов и священных текстов. В одном редчайшем манускрипте по хасидизму на титульном листе было написано: «Всякого, кто откроет эту книгу, постигнет проклятие Рабейну Гершона – в этом мире и будущем».

Однажды в доме ребе случился пожар, и вся библиотека сгорела дотла. Альтер-ребе призвал своего сына, тоже ребе.

– Ты когда-нибудь открывал ту книгу? – спросил старик со слезами на глазах.

– Нет, отец, ни разу.

– Может быть, все-таки хоть раз любопытство взяло верх и ты открыл ее? Прочел, к примеру, главу-другую? Если вспомнишь хоть одно рассуждение из книги, я успокоюсь.

– Но отец, – изумленно сказал ребе-сын, – ведь под заглавием черным по белому значилось: на всякого, кто откроет манускрипт, падет проклятие Рабейну Гершона – в этом мире и будущем.

– И тебе ни разу не пришло в голову, что крупица новой мудрости стоит такой жертвы?

Толкование рабби Исраэля

Можно только догадываться, почему именно плакал Альтер-ребе. Потому что сам не прочел книгу или потому, что ее не прочел его сын? Можно только догадываться: если Альтер-ребе хотел, чтобы его сын не побоялся запрета Раббейну Гершона – средневекового талмудиста, значит, сам он в свое время именно так и поступил. Однако, если он знал, что написано в книге, почему не пересказал ее сыну после того, как она сгорела?

Альтер-ребе оплакивал не книгу. Его огорчило нежелание сына рискнуть всем ради мудрости. Мудрость стоит любых жертв.

Когда умер Дов Бер, его ученики собрались, чтобы поделиться друг с другом воспоминаниями о наставнике. Час за часом текла беседа, пока, наконец, все умолкли. Несколько минут прошло в молчании. Тишину нарушил ребе Альтер-ребе:

– Наш учитель был человек необычайной мудрости, но некоторые его действия могли привести в замешательство. Например, мы все знаем, что ребе любил на рассвете выйти из дому, чтобы погулять около озера под громкое кваканье лягушек. Мне вот что любопытно: кто-нибудь из вас знает, почему он это делал?

Хасиды переглянулись, но никто не сказал ни слова. Тогда Альтер-ребе сам ответил на свой вопрос:

– Вот, что думаю об этом я. В одной из книг сказано, что, закончив писать свои псалмы, царь Давид обратился к Господу со словами: «Есть ли хоть одно существо на земле, которое восславило бы Тебя больше, чем я?» Тут откуда-то выпрыгнула лягушка и, усевшись напротив Давида, сказала: «Какая самонадеянность! Не ожидала от царя. Я, например, возношу Господу намного больше хвалебных песен, чем ты, и каждая из них имеет три тысячи интерпретаций! И это еще не все. Сама жизнь моя служит исполнением заповеди, ибо на краю пруда живет существо, которое зависит от меня. Когда это существо голодно, я отдаю свою жизнь во исполнение повеления: «Если голоден враг твой, накорми его хлебом». Каждая частичка мироздания, – продолжал Альтер-ребе, – малая и великая, неодушевленная и одушевленная, несет в этот мир особую мелодию и поет ее на свой манер. Даже у лягушки есть своя песня. Теперь вы понимаете, что ребе именно поэтому ходил по утрам к пруду? Он ходил туда послушать песни лягушек и помолиться вместе с ними.

Примечания рабби Исраэля

Есть ли у тебя песня? И ради кого ты готов умереть? Никто не ответит на эти вопросы за тебя. Внимательно прислушивайся к звучанию окружающей жизни, погружайся в песни других существ и, может быть, у тебя появится своя песня.

Что же касается второго вопроса, то смысл в том, чтобы накормить своего врага, а не умереть. Твой враг – недовольство собой.

Когда ты поешь свою песню, тебе открывается смысл жизни. Любая неудовлетворенность исчезает, – ты вполне доволен и жизнью, и собой.

Рабби Зуся

Когда-то ребе Зуся решил изменить мир. Но мир – такой большой, а Зуся – такой маленький. Тогда Зуся решил изменить свой город. Но город – такой большой, а Зуси – такой маленький. Зуся решил изменить свою семью. Но семья у Зуси такая большая, детей десять человек.

Так Зуся добрался до того единственного, что он в силах изменить, будучи таким маленьким, – самого себя.

Ребе Зуся и брат его ребе Элимелех три года странствовали в попытках разделить участь Божественного Присутствия и обратить к Богу заблудшее человечество. Как-то они остановились на ночь на постоялом дворе, где справляли свадьбу.

Гости на свадьбе изрядно выпили, и у них зачесались кулаки. Увидев дремавших в уголке бедных странников, они решили позабавиться. Зуся лежал с краю, поэтому буйные весельчаки схватили его, стали его толкать и бить, пока он не упал на пол. После чего драчуны пошли опять плясать. Элимелех удивился, что его не тронули. В глубине души он даже позавидовал брату, что тот пострадал, а он – нет. Элимелех предложил: «Давай-ка я лягу на твое место, а ты – на мое, у стены, где спокойно выспишься». Так они поменялись местами. Гости же тем временем кончили плясать, и у них опять зачесались кулаки. Они схватили было Элимелеха, но один из них сказал: «Так не пойдет! Давай-ка и другому окажем подобающие почести!» Они выволокли Зусю из его угла у стены и снова его отдубасили, приговаривая: «Вот и тебе свадебный подарочек!»

Когда Зуся опять свалился на пол, он засмеялся и сказал Элимелеху: «Так-то, дорогой брат. Если человеку суждено получить удары, он их получит независимо от того, где он находится».

Во время своих странствий ребе Зуся и ребе Элимелех часто заходили в один маленький городок. Там они всегда останавливались в доме благочестивого бедняка. Много лет спустя братья снова наведались в этот город, уже не пешком, а в коляске. Их вышел встречать самый богатый в этом городе человек, до этого даже не желавший общаться с ними, и стал упрашивать, чтобы братья остановились в его доме. Но они ему ответили: «В нас самих ничего не изменилось, что бы могло заставить тебя так сильно изменить к нам свое отношение. Новшеством являются только кони и коляска. Поэтому пусть будут они твоими гостями, а мы остановимся там, где обычно».

Ребе Зусе надо было вернуть долг к утру, а денег не было. Ученики заволновались, откуда добыть денег, а ребе был спокоен. Он взял лист бумаги и написал двадцать пять способов, которыми могут прийти деньги. И на отдельной записке написал еще двадцать шестой.

Наутро деньги откуда-то пришли. Тогда ученики прочитали весь список из двадцати пяти возможных способов, но в нем не оказалось того случая, благодаря которому пришли деньги. Тогда ребе Зуся открыл отдельную бумажку. Там написано: «Бог не нуждается в советах Зуси».

Толкование рабби Исраэля

Ребе Зуся сначала пошел по пути разума, предоставив Богу двадцать пять способов, но потом все-таки решил идти по пути веры, что выше разума.

Дай Богу свободу действия, подави свою волю и да поможет тебе воля Творца.

Однажды ребе Зуся заметил, как его жена тихонько утирает слезы.

– Что случилось? – поинтересовался он.

Вначале женщина не хотела ничего говорить, но после долгих расспросов ответила, что даже ее лучшее платье штопано-перештопано и местами протерлось почти до дыр. Много лет оно служило праздничным нарядом, но теперь уже недостойно того, чтобы почтить в нем шаббат.

Ребе прекрасно понимал стремление жены нарядно одеться в святой день, поэтому поднатужился, добыл денег и купил ей ткань на новое платье. Обрадованная жена немедленно побежала портному, и тот пообещал сшить платье к пятничному вечеру, за несколько часов до начала шаббата.

В ту пятницу ребе предвкушал, как его жена будет сиять от удовольствия, празднуя субботу в новом платье. Но она надела свой старый наряд. Увидев удивление на лице мужа, женщина сказала:

– Портной сам принес мне новое платьем. Оно было прекрасным. Но портной был явно чем-то расстроен, и я спросила, что его беспокоит. Он признался, что будущий зять увидел его за шьющим мое платье и решил, что это свадебный наряд для дочери. И молодой человек побежал сообщить своей невесте радостную новость. Ну что я могла поделать? Узнав, что платье предназначается не ей, девушка очень расстроилась бы, и ее отцу стало бы неловко. В общем, я отдала платье портному в качестве свадебного подарка.

– А ты заплатила за платье? – спросил ребе.

– Заплатила? Портному? Конечно нет. Ведь я отдала ему платье.

– Подарила, а не отдала. Ведь он трудился, рассчитывая на нашу плату. А ты лишила его заработка.

– Ты прав, – сказала жена, – но у нас нет больше лишних денег.

– Что ж, значит, нужно добыть их где-то, – сказал ребе Зуся. – И поскорее, поскольку вот-вот наступит шаббат.

Жена, не мешкая, побежала к своей подруге, взяла у нее взаймы и до наступления шаббата заплатила портному.

Толкование рабби Исраэля

Ребе Зуся и его жена жили по принципу: «Если я о себе не позабочусь, то кто это сделает за меня? Но если я беспокоюсь лишь о себе, то что я за человек? И если не сейчас, то когда?» Заботиться надо о себе и других – здесь и сейчас. Таков путь хасида. И «я», и «другой» – реальны, мы не отделены друг от друга. В каждый миг жизни нужно действовать, учитывая как нужды собственного «я», так и интересы других.

Рабби Зуся жил очень бедно, скромно, отличался бескорыстием. И был у него один тайный покровитель, который время от времени незаметно подсовывал цадику несколько монет. Дела у этого человека стали процветать, и тогда он подумал: «Если этот бедняк Зуся может столько для меня сделать, почему бы не сходить к его учителю – от того будет еще больше пользы».

Он тут же отнес пожертвования рабби Дов Беру, но назавтра его дела стали ухудшаться. Ничего не понимая, он снова пошел к ребе Зусе, и тот объяснил:

– Пока человек одаривает других, не делая между ними различия, не делает различия и Бог. Но как только человек становится привередливым, Всевышний поступает точно так же.

Примечания рабби Исраэля

Мой учитель в этой притче все объяснил сам.

Однажды рабби Зуся взялся за изучение одного из трактатов Талмуда. На следующий день его ученики заметили, что рабби все еще читает первую страницу. Они подумали, что он столкнулся с какой-то трудностью и пытается разрешить ее. Но прошло еще несколько дней, а рабби был по-прежнему погружен в чтение первой страницы. Ученики очень удивились, но не решались выяснить, в чем дело.

Наконец один из них набрался храбрости и спросил учителя, почему тот не переходит ко второй странице.

– Мне так здесь хорошо, – ответил на это рабби Зуся, – почему же я должен уйти куда бы то ни было?

Как-то раз, когда мимо дома ребе Зуси проходила свадебная процессия, он выбежал из дома и радостно пустился в пляс вокруг жениха и невесты. Вернувшись же в дом, увидел, что родные его недовольны.

– Не подобает ребе танцевать перед кем попало, – сказали они.

– Расскажу-ка я вам одну историю, – с улыбкой ответил ребе. – Однажды, когда я был еще совсем молодым, мой ребе резко отчитал меня за какую-то провинность. Позже он попросил прощения за свою грубость, и я, конечно же, с готовностью простил учителя. Но той же ночью ко мне явился дух его отца и молвил: «У меня на земле остался только один сын. Неужели ты намерен извести его лишь за то, что он тебя укорил?» Я заверил его, что искренне простил своего ребе, но ночной посетитель сказал: «Ты не знаешь, что такое полное прощение», и затем в мгновение ока перенес меня в микву (водоем для ритуального омовения). «Трижды окунись, повторяя, что простил моего сына», – велел он. Я так и сделал, и когда вышел из миквы, дух отца ребе сиял, словно полуденное солнце. Видя мое изумление, он сказал: «Этот свет – мой истинный лик. Таким меня видит тот, кто следует трем правилам: чтить людей, прощать их и быть к ним великодушным. Ты почтителен и великодушен, но не мог узреть мой истинный лик, пока не вкусил радость полного прощения».

Ребе Зуся замолчал, и его жена спросила:

– Ну и какое это имеет отношение к тому, что ты пляшешь как ненормальный на свадьбе у незнакомцев?

– Ах, да! – воскликнул ребе Зуся. – Того, чего отец моего ребе добивался при помощи трех правил, я достигаю благодаря чистой радости. В радости раскрывается наша истинная природа! Увидев свадьбу, я вспомнил эту истину, и стал танцевать с людьми, радуясь всем сердцем!

Примечания рабби Исраэля

Просветления можно достичь разными путями. Например, постоянно вытирать пятнышки на оконном стекле, чтобы чистый свет Господа струился беспрепятственно. Ребе Зуся не моет окно, а просто распахивает его, и тогда комнату мгновенно заполняет свет чистейшего божественного экстаза.

Окно – душа. Отмывая окно, то есть очищая душу, ты постепенно готовишься к приятию Божественного Света. Распахивая окно, ты ощущаешь блаженство мгновенно и непосредственно.

А можно просто открыть окно и постараться отмыть его.

Какой твой путь?

Однажды рабби опоздал в синагогу. Когда его спросили, что случилось, он ответил: «Проснувшись утром, я начал обычную молитву «Я благодарю Тебя». Произнеся эти первые три слова, я не мог говорить дальше». Он пояснил: «Я внезапно понял, кто есть «Я» и кто есть «Ты». Я был поражен до немоты и не мог продолжать».

Ребе Барух был воспитателем в доме ребе Леви Ицхака из Бердичева. Когда пришло время возобновлять их договор, Леви Ицхак внес в него пункт, согласно которому Баруху предоставлялось право есть с ним из одной тарелки – это была большая честь. И тот попросил дать ему время подумать.

В это время в Бердичеве гостили два прославленных брата-мудреца – ребе Элимелех и ребе Зуся. Барух решил посоветоваться с ними, стоит ли ему есть из одной тарелки со своим наставником-ребе. Когда он приблизился к двери комнаты на чердаке, где остановились братья, то услышал, как Элимелех говорит Зусе:

– Тора учит: «И пришел Аарон и все старейшины Израиля есть хлеба с тестем Моисеевым пред Богом». Мудрецы и знатоки Талмуда задаются вопросом, почему Тора говорит «пред Богом», когда следовало бы сказать «пред Моисеем». И они же сами отвечают на свой вопрос, утверждая, что согласно Торе всякий, кто ест вместе с мудрецами, ест пред Богом. И вот, брат мой, – продолжал Элимелех, – это толкование вызывает у меня кое-какие вопросы. Неужели эти мудрецы могли сомневаться в том, что они едят пред Богом? Ведь вся Вселенная полна Им, поэтому всякий, кто ест, ест «пред ним» – в его присутствии. На мой взгляд, они в действительности задаются вопросом, понимал ли сам Аарон, что он ест в присутствии Бога, или его отвлекало от этой истины то обстоятельство, что он ел в присутствии самого Моисея.

Услышав такие слова, Барух вернулся к своему ребе и с почтением отклонил его лестное предложение.

– Иногда, – сказал он, – есть в присутствии цадика святого неразумно.

Толкование рабби Исраэля

Мир полон Богом. Он пребывает во всех вещах, со всеми вещами и в качестве всех вещей. Он присутствует в мире, как влага в воде.

В хасидизме ребе – это дверь к Богу. Приглашение ребе Леви Ицхака ребе Баруху было приглашением приблизиться к Господу. Барух колебался, принять ли предложение, и ребе Элимелех напомнил ему, что некоторые проникаются таким почтением к двери, что забывают в нее войти.

Когда я предстану перед Небесным судом, никто не спросит меня: «Зуся, почему ты не был Авраамом, Иаковом или Моисеем?» На меня посмотрят и скажут: «Зуся, почему ты не был Зусей?»