Текст книги "Ложный след. Шпионская сага. Книга 2"

Глава 8

Белогорск

Квартира начальника оперативного отдела 12-й дивизии особого назначения полковника Векшина

24 февраля 2004 г., 19:00

– Здравия желаю!

– Экий формалист ваш супруг, прямо спасу нет! – Полковник излучал радушие и приветливость. – Проходите, пожалуйста, раздевайтесь! Вас, извиняюсь, как величать?

– Люся, – смущенно ответила Марина.

– Очень приятно! Петр, а это – Варвара Степановна, хозяйка дома.

К нам присоединилась полноватая женщина средних лет. Правильные мягкие черты лица, выразительные глаза выдавали в ней недавнюю красавицу.

– Заходите, милая, не стесняйтесь, – обратилась она к Марине, почему-то игнорируя меня.

Дом Векшиных встречал гостей, пришедших с морозной завьюженной улицы, уютом и идеальным порядком. Полированная мебель сверкала зеркальным блеском, толстое покрывало на диване будто дышало приятной свежестью. В доме царил дух ясности и простоты, дополненный радушием хозяев.

В центре праздничного стола, рядом с совсем незаметным на их фоне графинчиком с наливкой красовались две запотевшие семисотграммовые бутылки «Столичной». Что ж, замысел хозяина, о котором я уже давно догадался, очевиден. Сам же стол ломился от разнообразных блюд и аппетитных домашних разносолов.

– Ну что ж, – полковник поднялся, – сегодня мы собрались отметить два важных момента. Выпьем вначале за нашу матушку армию, которой мы посвящаем всю свою жизнь, за ее здравие и процветание.

Вслед за хозяином все дружно встали, чтобы чокнуться и опрокинуть по первой.

– Хорошо пошла… – Хозяин крякнул от удовольствия.

После вполне официального тоста полковник впал в задумчивость, не торопясь начинать застольную беседу. Жена изредка поглядывала в его сторону, но тоже помалкивала: то ли ждала инициативы мужа, то ли в их семье было так принято – не знаю. К тому же меня не покидала мысль о цели моего с Мариной приглашения к полковнику. В общем, оставалось ждать, когда полковник заговорит сам.

А он не торопился.

После следующего тоста, посвященного герою дня, наша беседа стартовала, но разбег набирала со скрипом. Зато восторги по поводу славного угощения почти не затихали. Под изумительные соления и маринады водка шла легко, и первая бутылка закончилась очень быстро. Почувствовав начинающееся головокружение (маловато сала съел перед выходом из дому – не хватило, чтобы не захмелеть), я встал из-за стола. Извинившись, я отправился в туалет, на ходу приняв несколько таблеток активированного угля, блокирующего проникновение алкоголя в кровь. Через пару часов все пришлось повторить: что ж, мой гостеприимный хозяин, можешь поить меня сколько хочешь. Тебе же хуже.

Когда я вернулся к столу, женщины уже покинули гостиную и ушли в другую комнату, где стоял телевизор: сегодня показывали соревнования по фигурному катанию, а этот вид спорта у граждан бывшего СССР до сих пор вызывает симпатию.

– Пускай потешатся! – Хозяин дома откупорил вторую бутылку и наполнил стограммовые рюмки. – У них свои разговоры, а у нас с тобой – свои. Правильно говорю?

Я согласно кивнул и замялся.

– Чего слова глотаешь? Говори!

– Да понимаете, хотел сказать «Так точно!», но остановился.

– Ну, эта беда – не беда, пообвыкнешься.

Полковник опрокидывал рюмку за рюмкой, и, казалось, не пьянел. Я тоже не отставал: уже вторая бутылка подходила к концу… Пока все складывалось неплохо. А что еще я мог сделать? Призвать Векшина в шахматы сыграть? Гусарничаем! В российской транскрипции это означает «Пьем!».

– Ты как, Груздев, в порядке?

– Абсолютно!

– Добавим?

– Ясное дело!

– Молодец, уважаю! Давай разливай, а я на кухню за пополнением. – Он встал из-за стола, слегка покачнувшись. – Эх, все-таки действует, родная!

Как только полковник скрылся за дверью, я положил ему в рюмку крохотную таблетку и разлил все, что оставалось от второй бутылки. Минут через пять-семь разговорится как миленький!

Буквально через минуту Векшин вернулся с двумя бутылками в руках.

– Ну и как тебе пополнение?

– То что надо. – Я понимающе улыбнулся, глядя на дополнительные полтора литра спиртного.

«Давай, друг, давай!» – думал я. Пока все шло по плану. Мы опрокинули еще по одной, и полковника потянуло на откровенность.

– Люблю таких ребят, как ты, Груздев! А скажи, только по-честному: как ты умудрился оттуда выйти? Ведь тяжело было? А?

– Если честно, товарищ полковник… нелегко.

– Давай попроще, мы же не на службе. – Он лукаво подмигнул. – Зови меня просто Петр.

Дабы показать свое расположение, полковник придвинулся поближе и теперь сидел меньше чем в полуметре от меня.

– Я вот и говорю, Петр Сергеич… Вот спроси меня, как было дело, а я толком и не скажу. Есть цель, и ты ее должен достигнуть! А дальше – ноги в руки и, как волк в зимнем лесу, смотри в оба, все замечай и понимай в соответствии с обстановкой.

– Лихо чешешь, лихо… Чувствую по всему, наш ты… Особенно после такого дела… И все же, как ни крути, есть тут что-то непонятное…

– Петр Сергеич, еще по одной, и перейдем в ближний бой? – Я налил водки ему и себе. – Знаете ли, имеется у меня вопрос, и очень он меня последние дни занимает, буквально гложет.

Я посмотрел полковнику в глаза. Он сделал небольшую паузу, после которой довольно-таки спокойно продолжил разговор:

– Давай-ка вначале горло смажь. Потом и вопрос сам собой разрешится. – Очередная рюмка, будто бабочка, вспорхнула и опустилась на место. – Эх, хороша чертовка… наша, русская! – Он подцепил пальцами квашеной капусты. – Так что там тебя занимает?

– Понимаете, – я выдержал значительную паузу, – запалы, которые мы с собой, как детей малых, тащили, оказались сырыми.

И опять взгляд прямо в глаза.

– Не уберегли, значит? – Векшин отреагировал очень быстро и совершенно естественно, но взгляд отвел. – То-то я смотрю, ты комдиву на сей счет ничего не докладывал.

– Да нет, обращались с ними бережно, как надо. – Я вздохнул и выпалил: – Мы их получили уже в непригодном виде.

– Ты уверен? – Теперь он слегка удивленно смотрел прямо на меня, и фальши в его тоне не чувствовалось.

– Сомнений никаких. Отсюда и вопрос: а не по приказу ли начальника оперативного отдела нам выдали негодные запалы?

Я говорил, продолжая внимательно глядеть ему в глаза и не давая тем самым никакой возможности уйти от ответа.

Полковник попытался нахмуриться, но оказался явно не в состоянии настроиться на серьезный лад – сказывалось действие таблетки. Он откинулся на спинку стула с выражением удовольствия на лице.

– Значит, догадался? Ох и хитер же ты, Груздев, ох и хитер!

Он секунду помолчал, но остановиться уже не мог.

– Ты настоящий герой… И ребята твои тоже… Хочешь знать правду? Истинную цель задания? – Он провел рукой по лицу. – Конечно, хочешь… Так вот, никому не сказал бы, но тебе скажу: вы должны были вывести китайцев на «Крота».

– Кому это вдруг понадобилось? – с досадой проговорил я, понимая, что слышу доказательства разгаданной мной интриги.

– «Узкоглазые» держат в относительной близости от нашей границы ракеты. Это баллистические ракеты дальнего радиуса действия, способные нести неконвенциальные боеголовки. Ну, если по-нашему – это ядерное оружие стратегического назначения. И это якобы братская страна, которая вместе с нами строила коммунизм! Ракет у них много, даже очень, но большинство почему-то находятся недалеко от наших границ. Хотя не мы, а американцы считают Китай истинной опасностью. И тем не менее оружие направлено в первую очередь против нас, причем на протяжении последних сорока лет. Месторасположение их нам известно, но… Уничтожить ракеты с воздуха довольно сложно, если вообще возможно: у них мощная, глубоко эшелонированная противовоздушная оборона. С появлением новейшего типа оружия, то есть «Крота», возникла отличная возможность получения стратегического преимущества. Ты представляешь, Груздев, во время боевых действий они расчехляют свои дорогостоящие установки, а в это время из-под земли подползает наш гостинец и ка-а-ак долбанет! И нету ракет! Нету! – Полковник засмеялся. – Все бы хорошо, если бы к ним не просочилась информация о нашем новом оснащении. Где-то была утечка. ФСБ искала, мы искали. Но источник не нашли, а раз не нашли – значит, он надежно спрятан. Скорее всего, они знали о поставке «Кротов» в дивизию и отследили места их испытаний. Все может быть. Наверняка это из-за того, что в приграничных с Китаем районах масса незаконных иммигрантов. Мы считаем, что среди них много агентов, которые сообщают на родину обо всем, что видят здесь. А ведь они интересуются абсолютно всем и хотят знать обо всем все что только можно. Даже не понимая или не зная, о чем идет речь, все равно гребут всю информацию без разбора, хоть закрытую, хоть открытую… Вот так, наверно, и определили, что к нам пришло новое оружие.

Полковник умолк, взглянул на меня, но поскольку я внешне не демонстрировал никаких эмоций, продолжил:

– Скажи мне, что бы ты сделал, узнав, что твой потенциальный противник догадался о существовании принципиально нового вида оружия?

– Есть несколько возможностей… – Я ответил как можно короче, чтобы вызвать Векшина на более пространный разговор.

– Дай пример! – Полковник с нескрываемым удовольствием говорил о служебных делах.

– Ну, скажем, так: если точно знать, что противнику известен факт существования какого-то нового вооружения, то самое эффективное – подсунуть ему образец, отстающий от последних разработок по крайней мере на несколько лет. – Это было первое, что пришло мне в голову.

– Мне тебя надо бы, Груздев, похвалить за догадливость, а вот не хочется! – Несколько секунд прошли в тишине. – Ты ж всю обедню портишь: никакой, понимаешь, неожиданности.

Он похрустел огурцом и продолжил:

– У нас восемь «Кротов», которые послушны, как влюбленная девица: куда скажешь, туда и придут. Это такая махина пять на шесть метров, сделанная из какой-то особой стали… Нам про нее ничего не объяснили – да и не надо. Она даже через каменную породу идет как сквозь кашу. Скорость передвижения до шестнадцати километров в час. И это на глубине в десять метров! Под землей! Представляешь, что это? Это же настоящее стратегическое оружие. Если бы сам не видел, как это работает, не поверил бы, никак не поверил бы! И нет ни у кого чего-либо подобного. А тот, который ты видел, – из первых, самых простых. Их испытания мы провели два года назад. Тогда же отправили в институт наши пожелания по улучшению качеств и продвижению. До линии расположения ракет этот «экземпляр» добраться не способен. Таким образом, вся акция, где главным было действие твоего отряда, преследовала две цели: продемонстрировать, что мы действительно работаем в этом направлении, но… – он поднял указательный палец, – пока наша технология не настолько совершенна, чтобы заставить их думать о передислокации ракет.

Удивительные происходят вещи: с какой обворожительной легкостью «Наполеоны» посылают на смерть людей ради сохранения стратегического преимущества на несколько ближайших лет! Впрочем, мысль не нова, к тому же несвоевременна. Проблема в другом. Порция откровенности, выданная мне полковником, обязана обернуться для меня смертным приговором: человек, обладающий подобной информацией, не может остаться живым. Единственно возможный выход из положения – крайняя мера… Но крайняя мера – это крайняя мера. Моя религия запрещает убивать, вернее, разрешает в конкретных случаях за определенные грехи, и делается это ритуально. Сам же ритуал называется Пульса де Нура. Проводят его десять человек, каждый из которых считает причину для такого наказания убедительной.

Во время обряда, совершаемого дважды, ночью и днем, раввин, ведущий церемонию и одетый в белое, при помощи особых заклинаний просит Всевышнего покарать виновного. У каббалистов, знающих, как управляется мир, Пульса де Пура считается корректирующей мерой, влияющей на верхние этажи человеческой души. В переводе с древнего языка само слово означает «духовный огненный кнут, на который нанизаны огненные кольца». Если раввин прав, то ангел смерти нисходит на Землю и поражает врага. Если неправ, то ангел поразит самого просящего и всех участников проведения обряда. Они все умрут. Вот почему обряд применяется только в исключительных случаях, а использование его – единственный возможный вариант. Например, Саддам Хусейн в 1991 году в ответ на американское вторжение в Ирак обстреливал Израиль ракетами дальнего радиуса действия – так он решил отреагировать на действия американцев. Вся страна сидела больше месяца в бомбоубежищах, но приговорить Саддама к смерти не удалось: не нашлось десяти человек, готовых провести ритуал, – ведь за несколько лет до этого он восстановил могилы иудейских святых, захороненных в Ираке, заработав себе тем самым «зачетные очки».

Хотя в целях самозащиты убивать можно. Иногда это и есть тот самый единственный выход, и его использование – единственный шанс остаться в живых. Я глубоко вздохнул. Решение пришло само собой. Вопрос ясен: он или я? Какие тут могут быть сомнения?

Слушая полковника, я не показывал своего удивления.

– Петр Сергеич, да ну их всех к черту – и «узкоглазых», и всех остальных… Я же вышел, несмотря ни на что, и сейчас это главное. У меня есть просьба, но…

– Чего замолчал? Промычал «а», не тяни и с «б».

– Не сочтите за нахальство или карьеризм, но мне грех не открыться в такую минуту.

Я пошел ва-банк.

– Не тяни быка за хвост, ты же солдат!

– Вы не могли бы позвонить сейчас комдиву и рекомендовать меня на должность комбата? Уж очень я хочу эту должность! Всегда хотел, а теперь особенно.

– Вот тебе раз!.. Он же тебе и так обещал, при мне дело было! Зачем лишний раз комдива напрягать?

Я продолжал давить:

– Обещать-то обещал, но я пупом чувствую, что с вашей подачи это будет и быстрее, и надежнее.

– А почему сейчас, что за спешка?

Полковник явно не понимал моих намерений.

– Да потому, что завтра и обратиться к вам с таким делом не посмею, а сегодня мы как бы братаемся, вот и использую ситуацию.

– А сегодня, значит, ничего? Ну ты боец как есть боец! Ладно, хрен с тобой: герою можно немного и потрафить. Так и быть, позвоню.

«Побудь кандидатом, побудь, – подумал полковник. – Хоть умрешь с хорошей мыслью!» – Пошатываясь, он поднялся со стула и пошел к телефону.

Вообще-то он ничего не имел против майора Груздева. Но тот вопреки всему вышел живым из ситуации, откуда вернуться по всем параметрам невозможно. В спецслужбах знают, что один раз выйти из безвыходной истории можно – это вопрос везения. Но агент, который выходит из безвыходной ситуации дважды, попадает под серьезное подозрение. Если же трижды, то он предупрежден об опасности, то есть предатель. Груздев почти пять дней пробыл в безвыходном положении. Не было никакой объективной причины, чтобы он остался в живых. Ведь все остальные, как и предполагалось, погибли! А то, что он привел за собой сержанта, доказывало, что он знал ситуацию и действовал достаточно расчетливо и грамотно. Значит, его предупредили… И сделать это могла только вторая сторона.

– Виктор Егорыч, это Векшин. Тут такое дело…

Полковник говорил вполголоса, чтобы я его не слышал.

Воспользовавшись моментом, я подошел к столу и бросил в рюмку полковника еще одну таблетку, но уже другого действия. Она мгновенно растворилась в водке.

– Выставил ты меня перед комдивом, ей-богу, выставил… – Вернувшись в гостиную, полковник уселся за стол.

– А что такое?

– Да удивился, понимаешь… И так, говорит, вопрос решенный, чего вдруг? Хочешь – верь, хочешь – нет, ни для кого другого не стал бы я из дома трезвонить. Да и для тебя, черта… Сам не знаю, почему это я…

На дне последней бутылки еще оставалась водка, когда полковник прямо за столом начал клевать носом. Словно почуяв неладное (или знакомое), из соседней комнаты вышла жена, привычным жестом обхватила полусонного мужа за плечи и предложила ему отправиться на боковую.

Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы с Мариной отправились к себе.

Глава 9

Белогорск

Квартира майора Груздева

25 февраля 2004 г., 8:00

Я с трудом проснулся в девять утра. Да, таблетки таблетками, но спиртное в таких астрономических количествах здоровье явно не улучшает. После получасового ледяного душа я почувствовал привычную бодрость и, наскоро позавтракав, вышел из дому.

Обычно улица не была оживленной – все занимались своими делами, но этим утром нельзя было не заметить непривычной суеты, царившей у штаба. Да еще полковое знамя приспущено… Странно. Я схватил за локоть пробегавшего мимо лейтенанта.

– Что случилось?

– Ничего не слышали, товарищ майор?

– Нет…

– Векшин умер ночью.

– Что-о-о?

– Говорят, от сердечного приступа.

Я не нашелся что ответить и почти вбежал в здание штаба. По длинному коридору навстречу шел знакомый капитан из разведроты.

– Что творится? Это что – правда? – Надо сказать, что тревога в моем голосе звучала вполне убедительно.

– Да, брат, побыл ты героем недолго и вот уже снова в поход. Да еще какой!

– Ты о чем?

– Да все о том же: просыпается Варвара Векшина в семь утра, а муж уже остыл, понимаешь ли. Она, как положено, по всем телефонам тревогу забила. Но куда там! Эскулап только зафиксировал смерть начоперотдела, да будет земля ему пухом.

– Ну и дела… А что за поход? Ты на что намекаешь?

– Не намекаю, а говорю прямо, как есть: вечером кто у него гостил? Майор Груздев.

– Ну и что?

– А то, что ты плавно переместился из огня да в полымя. Теперь подозрение годами не сотрешь. Если вообще…

– Да какое подозрение? У меня что, могли быть с ним счеты? Что ты мелешь? Он вчера обещал мне посодействовать в повышении на комбата.

– Что он тебе обещал и какие были отношения – это логика твоя и моя. Но есть еще особисты, чье дело – дознание, допросы, протоколы и прочая бюрократическая дрянь. Так что приготовься к не самым приятным вопросам. – Он с интересом смотрел на меня. – Чем, например, встретишь их коронный номер: «Зачем вы это сделали?»

– Что я сделал?

– Ну, в том смысле, зачем ты его напоил?

– Да ты шутишь, что ли? Он же, бычара, перепьет нас с тобой обоих.

– Мог бы, ты хотел сказать, если бы остался жив.

– Ну да…

– Но ты, парень, тоже крут: по твоему виду ни за что не сказал бы, что ты накануне нализался. Четыре бутылки по ноль семь, мать честная!..

– Это только внешне. Ты не можешь себе представить, что в моей башке творится…

На этом и расстались.

В приемной комдива было неспокойно: негромко разговаривали несколько офицеров, часто звонил телефон, тяжелая, обитая бордовым дерматином дверь без конца открывалась и закрывалась. С моим появлением все разговоры прекратились, и на несколько секунд воцарилась мертвая тишина. Первым очнулся капитан, адъютант комдива:

– Вы где расхаживаете, майор? Ждем вас с восьми утра.

– Так доложите…

Адъютант наградил меня долгим презрительным взглядом, после чего развернулся и ушел в кабинет. Через две минуты я по стойке «смирно» стоял перед генералом.

– Что у вас вчера было, майор, перебрали?

– Так точно, товарищ генерал-майор! Последние пять рюмочек были лишними.

– Пять рюмочек, говоришь? – Генерал поднял сердитые, покрасневшие от напряжения глаза. – Три литра водки выбухать – это что? Проверяли, кто кого? Соревнование, сукин сын, решил устроить? Я тебя без году неделя как знаю, а покойный Векшин мне был друг, с которым мы не один пуд соли съели! Ты это понимаешь? И понимаешь ли, что я теперь с тобой должен сделать?

– Так точно, товарищ генерал, понимаю. Только о соревновании речи не было.

– О чем говорили, хоть помнишь? – Тон несколько смягчился.

– Конечно, помню, товарищ генерал-майор… А в общем, если честно… не очень… – Все это я выпалил извиняющимся тоном. – Полковник интересовался деталями операции, и я изложил все подробности, все, что зафиксировалось в памяти. Он высоко оценил действия отряда и в заключение сказал, что порекомендует меня на повышение. Хороший был человек, царство ему небесное. – Я опустил голову.

– Кстати, что это за фокус был – звонить мне из дому по делам, связанным со званием? Твоя инициатива?..

– Не могу знать, товарищ генерал!

– Не могу знать… – В эти слова генерал вложил весь небогатый запас сарказма, на который был способен. – Ты хотя бы представляешь, насколько сложившаяся ситуация не в твою пользу?

– Представляю…

– О повышении забудь. Отпуск проведешь здесь, в жилгородке. Чтобы не было слишком скучно, напишешь отчет. Не обычный, а полный, подробный отчет, включающий все мельчайшие детали. Мне наплевать, какие, но чтобы листов на двадцать потянуло! Пока все, можешь идти…

* * *

Похороны полковника проходили с соответствующими воинскими почестями. Мое желание остаться незамеченным, смешаться с многочисленной и разноликой офицерской массой оказалось трудновыполнимым. Ореол героя вместе с набранными в алкогольном поединке очками, слух о соревновании на количество выпитого, ставшем причиной смерти Векшина, выделяли меня из толпы. Все меня разглядывали и обсуждали – такие вещи необязательно замечать, их совсем не сложно почувствовать, что называется, кожей. Что я и делал.

Траурный марш вызывал во мне не скорбь, а чувство тоски и злости. Я настолько углубился в свои мысли, что даже вздрогнул, услышав надгробную речь командующего армией.

– Товарищи! Полковник Векшин…

Разносимые мощными динамиками прощальные речи почему-то немного успокоили меня и позволили вновь сосредоточиться на своих мыслях.

Первое поверхностное дознание, проведенное накануне офицерами-особистами, косвенным образом подтвердили основную версию случившегося. Когда закончится это следствие, наверняка появятся офицеры особого отдела из штаба округа. Моя главная и единственная задача в общении с ними – соблюдение меры точности при воспроизведении деталей. Одни и те же вопросы задаются много раз для выявления неточностей в моих показаниях. Эта известная система допросов. Нас этому учили, и еще как! Важно повторять легенду одними и теми же словами, не путаться в деталях, даже если один и тот же вопрос повторяется десятки раз. Следователь ищет мелкие неточности и всякие несущественные на первый взгляд детали. Я хорошо знаю эту систему и допросов не боюсь.

На данный момент существует пока что единственная реальная проблема – подозрение комдива. Вечер в доме полковника наверняка был организован с его санкции, значит, он обязан подозревать майора Груздева в смерти своего заместителя. А если это так, то развитие дальнейших событий просчитать несложно: мне поручат провести операцию, из которой я точно не вернусь, и неважно, что это будет за задание. Со стороны генерала это может быть самым лучшим способом отделаться от ставшего опасным офицера: трогать его нехорошо, неудобно, а похоронить как героя – идеальный выход из положения. Значит, опять замаячила угроза… Придется что-то придумать. Ведь задание я уже выполнил. Про «Кротов» все узнал и даже прихватил небольшой образец материала, из которого он сделан. Самое время – ноги в руки. Ведь главное качество в моей профессии – вовремя уйти с места происшествия.

– Взвод, пли!

Церемония похорон закончилась так же пышно, как и началась. Потихоньку присутствующие начали расходиться.

Я огляделся вокруг.

Из-за долгих и нудных бесед с особистами отчет продвигался медленно и тяжело. Я без труда отбивал не слишком настойчивые попытки отыскать в моих намерениях какую-либо личную заинтересованность в смерти начальника оперативного отдела дивизии. Единственное, чего я опасался всерьез, – это проверки биографии майора Груздева, хотя эта моя легенда хорошо документирована и поддерживалась годами. Впрочем, как и все другие. Но поди знай… Представляя, что может случиться, я почти потерял сон, точнее, засыпал моментально, но через час-другой просыпался в холодном поту.

Дознание, несмотря на многократно повторяемые вопросы, проводилось поверхностно, почти формально. Еще при первой встрече мне показалось, что особисты стремятся не слишком копаться в этой трагедии. А поскольку доказать ничего другого не получалось, версия внезапной остановки сердца из-за огромной дозы выпитого алкоголя всех вполне устраивала, и дело быстро закрыли.

Наконец я сдал в канцелярию комдива отчет о проведенной операции, и теперь у меня не оставалось никаких причин, чтобы отсиживаться дома. Я бесцельно пробродил полдня по территории части, пока не вспомнил, что со дня возвращения из похода не видел Баталина.

Как только я вошел в казарму, раздалась громкая команда дневального:

– Рота, смир-р-но!..

– Отставить сержант, вольно… Позовите мне старшего сержанта Баталина.

– Старший сержант Баталин отбыл в отпуск на родину, товарищ майор!

– Когда?..

– Два дня назад, товарищ майор, на десять дней…

Я почувствовал досаду. Баталин уехал и не захотел увидеться со мной? Или мне кажется? А может, его просто удалили? Ведь он тоже догадался про запалы, что вполне логично могло привести его к пониманию цели операции, о чем, естественно, мог проболтаться кому-нибудь… Как говорят знатоки, утечка информации прямо пропорциональна количеству осведомленных. Я повернулся и вышел на улицу.

Снег приятно поскрипывал под ногами. Я остановился и осмотрелся. Впереди виднелось небольшое одноэтажное здание, в котором располагалась служба снабжения. В кабинете начальника горел свет, и я пошел на огонек. Комната оказалась пустой; ее хозяин, судя по всему, куда-то вышел. Я уже было развернулся, чтобы уйти, как вдруг послышались голоса и звуки приближающейся машины. Не рассуждая и не мешкая, я спрятался в углу за шкафом.

В комнату ввалились трое солдат. Без лишних слов они обхватили большой железный сейф и с трудом водрузили его на подоконник. Затем сейф обвязали канатами и начали тянуть его наружу. Судя по всему, к открытому окну подогнали грузовик с краном, который и принялся перетягивать сейф из комнаты. Я понимал, что могу обнаружить свое присутствие здесь, и тогда сильно смахивающая на воровство транспортировка железного ящика прекратится. Но обостренное чувство осторожности заставило меня затаиться и ждать. С первых же секунд неожиданного появления солдат меня не покидало ощущение, что эта история способна вылиться в очередное дознание, совершенно в данной ситуации излишнее…

Тем временем три участника «операции» приготовили ведра, а солдат, сидевший за рычагами крана, принялся мотать злосчастный сейф из стороны в сторону. Это становилось любопытным. Пытаясь понять, точнее, рассмотреть происходящее, я осторожно выглянул из своего убежища, и тут же раздался радостный возглас:

– Есть, пошел!..

По комнате распространился резкий запах: из сейфа тонкими струйками полился спирт. Так вот для чего раскачивали железную махину – видимо, солдаты знали, что именно хранится в армейском сейфе. Через несколько минут все было кончено, и «плачущий» алкоголем сейф встал на свое привычное место. Солдаты ушли. Я подождал, пока звук мотора стихнет, и поспешно выбрался из укрытия: надо бы в темпе исчезнуть, пока никто не объявился. Я успел сделать всего несколько шагов в сторону жилгородка и тут же чуть не налетел на идущего навстречу мне начальника службы снабжения. Во избежание ненужных вопросов пришлось взять инициативу на себя.

– О, привет!

– Здравия желаю!

– Прогуливаешься? Или по делу? Так заходи, пойдем, посидим, раз пришел!

От приглашения я вежливо отказался, мы попрощались, и каждый пошел в свою сторону.

…Командир дивизии с вызовом не торопился, и чтобы не мозолить Марине глаза и не вызывать у нее беспокойства, я каждый день вставал по будильнику и уходил на службу. Собственно, службы никакой не было и быть не могло; время проходило в поисках какого-нибудь занятия. Чаще всего я сидел с кем-нибудь из офицеров или солдат, свободных от дежурств, и учил их играть в шахматы. Состояние неопределенности затянулось до предела, сохранять спокойствие временами было невыносимо.

Вызвали меня к комдиву только через десять дней.

– Гвардии майор Груздев по вашему приказанию прибыл! – Каблуки моих сапог звонко щелкнули в тишине кабинета.

– Вольно, майор! Садись…

Я сел за стол напротив генерала и уставился на него преданным, как мне казалось, взглядом.

– Хочу еще раз услышать, что ты думаешь о случившемся.

– Очень сожалею, товарищ генерал-майор, о том, что произошло. Если откровенно, с каждым днем все больше… Нельзя было столько пить, так что вина моя в этом деле очевидна.

Генерал молчал. Я продолжил, стараясь всем своим видом демонстрировать раскаяние и смущение:

– Но с другой стороны, кто мог подумать, что у полковника сердце подкачает? Я хоть и новый человек в части, но в первые же дни услышал про его богатырское здоровье. Чуть ли не легенды рассказывали…

– Понятно… – Генерал немного замялся, но перешел к делу по-военному решительно: – Я тут побеседовал в отделе кадров и понял, что продвигать тебя после этой истории нельзя ни в коем случае. И это надолго.

– Понимаю, товарищ генерал-майор… – Я замолчал, и в кабинете повисла тяжелая пауза. – Могу я обратиться с просьбой?

Сейчас мне важно было перехватить инициативу и перевести разговор в нужное мне русло. Ведь если генерал мне что-то предложит, то отказаться будет невозможно.

– Попробуй… – Генерал говорил вполне спокойно, во всяком случае, угрозы в его голосе я не слышал.

– Я предполагал подобные выводы и заранее решил: раз на пути встало такое стечение обстоятельств, надо принимать волевое решение.

– И в чем же оно? – Генерал оживился. – Хочешь уйти из армии?

– Да… Я еще молодой, у меня есть серьезное предложение уйти в бизнес, а там – кто знает?

Комдив думал недолго. В душе он обрадовался такому повороту событий – уж очень ему не хотелось посылать неглупого майора на смерть. Не хотелось – и все!

– Хорошо, я согласен. Подпишу рапорт на увольнение, но только после получения твоего отчета. Да и то, как сам понимаешь, если у особистов не будет к тебе никаких претензий. Дело-то они закрыли, но все равно непроясненных вопросов остаться не должно. Понял?

У особистов ко мне никаких претензий не было, отчет получился подробным и убедительным, так что через месяц я, майор запаса Груздев, вместе с женой Люсей покинул военный городок.