Текст книги "Пророк"

35

Марго Уиттен жила в желтом домике с коричневыми ставнями. По обеим сторонам короткой подъездной дорожки стояли два могучих клена. Дом по соседству отличался лишь цветом и оформлением лужайки перед крыльцом. Когда‐то там жила Сандра Латрелл – первая из недавних жертв Анархиста. Ночью, когда похитили Сандру, Марго видела в переулке незнакомого мужчину.

Они парковались перед домом Марго, когда на телефон Васкес поступил звонок. Судя по ее реакции, новости были не слишком хороши.

– Нашли тело Джесси Олаг, – сообщила Васкес. – На этот раз он сделал все в пустующем доме на южной окраине. Схема та же, что и с остальными жертвами. Может, поедем сначала туда?

Маркус обдумал ее предложение и возразил:

– Звонили вам, и вам решать, но я бы предоставил копам выполнять их работу. Пусть обследуют место преступления. Заскочим туда после разговора с миссис Уиттен.

Васкес кивнула. Все трое ступили на покрытую снегом подъездную дорожку и подошли к дверям. Марго, уже ждавшая у входа, впустила детективов внутрь. Васкес назвала свое имя, представила коллег, и они с Эндрю сели на белый диван с цветочным орнаментом у стеклянного кофейного столика. Марго устроилась в коричневом кресле, а Маркус остался стоять, осматриваясь в комнате.

Шкафчик со стеклянными дверцами был заставлен сувенирами, посвященными Элвису Пресли. Безделушки особой ценности не имели, однако коллекция впечатляла. Телефон на маленьком столике рядом со шкафом украшала весьма достоверная фигурка короля рок‐н-ролла в золотой куртке.

– Приходилось такие видеть, – заметил Маркус, указав на телефон. – Он танцует, когда телефон начинает звонить, верно?

Полненькая, хотя и не толстая, светловолосая женщина с короткой стрижкой застенчиво улыбнулась, сморщив нос.

– Да, а звонок – Blue Suede Shoes.[8]8
  Синие замшевые туфли (англ.).


[Закрыть]

– Я и сам коллекционер – в основном собираю разный реквизит из фильмов. Ваше собрание мне очень нравится. Без истории нет коллекции. Ценность имеют даже не сами сувениры, а воспоминания, которые за ними стоят.

– Спасибо, – сказала Марго. – Это мое хобби. Знаете, я была на его последнем концерте.

– Двадцать шестого июня тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, в Индианаполисе?

Глаза Марго засветились.

– Точно. Никогда этого не забуду, ведь я слышала последнюю песню, которую он исполнил на сцене: Can’t Help Falling in Love.[9]9
  Не могу не влюбиться (англ.).


[Закрыть]

Маркус отошел от шкафа и присел на диван напротив Марго.

– Расскажете нам о той ночи, миссис Уиттен?

– О концерте?

– Нет, мэм, – улыбнулся Маркус. – Я имею в виду ночь, когда вы видели незнакомца на вашей улице.

– Ах да, конечно! – Марго собралась. – Постараюсь помочь чем сумею. Сандра была замечательной девушкой, до сих пор не верится… Простите, я не так много помню.

– Ничего страшного. Нам пригодится все, что вы сообщите.

– Ну, я работаю в компании, которая занимается сбором мусора, так что у меня довольно своеобразный режим дня. Просыпаюсь обычно около половины третьего ночи, готовлю завтрак, смотрю телевизор, пока собираюсь на работу. Так вот, тем утром я увидела, как незнакомый мужчина паркует машину в переулке за домом Сандры.

– Можете что‐то сказать о внешности мужчины? Какие‐то характерные приметы?

Маркус не стал делать заметки в блокноте – такой необходимости у него не возникало никогда.

– Телосложение самое обычное. Одет был в черное или темно‐синее, лица я не видела. Сначала мужчина показался мне подозрительным, но он точно знал, где лежит запасной ключ. Я решила, что это новый дружок Сандры. – На глаза Марго навернулись слезы. – А откуда еще ему знать, где ключ? Он вел себя так, что и не примешь за постороннего. Но я…

Марго отвернулась, и по ее щекам потекли слезы.

Маркус наклонился к женщине и положил руку ей на плечо.

– Вы совершенно не виноваты. Трудно найти слова, которые бы действительно вас убедили. Чувство вины – странная штука, но, поверьте, вы не могли знать, чем это кончится. Только преступник виновен в том, что случилось. Он, и никто другой. Однако если вам удастся вспомнить о нем что‐то еще, помочь нам его поймать, обещаю: я приложу все усилия, чтобы он больше никому не причинил вреда.

– Извините… Я ведь… я ведь видела номер его машины, только не записала. Он начинался с «М» или «N», точнее не скажу.

– Как выглядела машина? Вы поняли, что это за марка? – спросил Эндрю.

– Было темно… Я уже говорила, что не знаю.

Маркус решил изменить тактику.

– Я спрошу вас о другом, Марго. Что вы делали в тот момент, когда увидели человека, выходившего из машины?

– Готовила завтрак: жарила себе пару яиц. А что?

– Не удивляйтесь, но я попрошу вас сейчас поджарить яичницу. Хочу, чтобы вы попытались воссоздать ту минуту, когда глянули в окно. Далеко не все знают, что запахи создают своеобразные зацепки в памяти. Иногда повторяешь какое‐нибудь действие, чувствуешь давно забытый аромат или слышишь звук – и вспоминаешь то, чего вроде бы и не видел.

– Если это поможет, я готова.

Кухня Марго одновременно служила столовой. Комната была выдержана в белых тонах с красными вставками: белые шкафчики с красными ручками, белый стол с красной столешницей, красные стулья. На белых полках стояли красные безделушки, а белые занавески пестрели красными крапинками. Маркусу показалось, что он тонет в кровавой ванне; впрочем, решил он, нормальный человек ничего такого не ощутит. Для подавляющего большинства людей красный цвет – это просто красный цвет.

Марго вытащила из белого шкафчика сковородку и разбила два яйца.

– Просто делайте все как обычно. Наверняка в ту ночь вы вели себя точно так же, как всегда. Постарайтесь представить, что вы вновь вернулись в тот день, выглянули в окно и увидели, как мужчина паркуется и вылезает из машины. Попробуйте восстановить ход событий.

Марго сосредоточилась, наморщила лоб, закрыла глаза, опять открыла и закрыла.

– Так, парень остановился у обочины. Машина – темного цвета, синяя или черная. Врать не буду.

– Не давите на свою память. Не торопитесь.

Она вздохнула и после долгой паузы произнесла:

– Стоп‐сигналы у него светили чуть вниз, и над номером я увидела серебристую эмблему.

Марго снова замолчала. На сковородке зашипело масло. Маркус не торопил женщину и наконец был вознагражден. Марго, вдруг оживившись, повернулась к нему, едва не подпрыгивая от нетерпения.

– Вспомнила! Я вспомнила! У него был номер MJA 4, а дальше… или пятьдесят девять, или шестьдесят девять. Не уверена насчет последних цифр. Вам это поможет?

– Вы совершили невозможное, Марго. Огромное спасибо!

36

Акерман уселся на табурет с черным кожаным сиденьем у стойки бара. Сколы и трещинки на поверхности стойки выдавали ее возраст – мебели явно требовалась полировка. Маленькое узкое помещение едва вмещало несколько столиков и бильярд. На одной из стен висела доска для дартса, на полках за стойкой бара стояли ряды бутылок. В воздухе висела пелена табачного дыма, хотя курение в барах штата Иллинойс было запрещено.

– «Джек Дэниелс», пожалуйста, – бросил Акерман женщине за стойкой.

Неправдоподобно высокая веснушчатая женщина с длинным помятым лицом и сломанным передним зубом окинула нового посетителя внимательным взглядом, и Акерман понял, что ее беспокоит. Похоже, он был слишком прилично одет для подобного заведения. После короткой паузы барменша молча поставила перед ним стакан и плеснула виски.

По дороге к «Алиби» Акерман еще раз пытался набрать номер Маркуса, и вновь безуспешно.

Он со стуком поставил пустой стакан и побарабанил пальцами по стойке, дав понять хозяйке, что хочет повторить. Та наклонила бутылку и наполнила стакан светло‐коричневой жидкостью. Она по‐прежнему помалкивала: похоже, «Алиби» не то место, где завсегдатая ждет разговор по душам за стойкой бара.

Чуть поодаль красивая девушка с бутылкой светлого пива крутила в руке пробку. На ее блузке с длинными рукавами красовалось изображение какой‐то хэви‐метал группы. Длинные темные волосы падали девушке на плечи, скрывая левую сторону лица.

Акерман выдал одну из своих самых ослепительных улыбок. Девушка нерешительно улыбнулась в ответ и тут же вновь помрачнела, бросив быстрый взгляд в сторону бильярдного стола. У стола стоял огромный бритоголовый байкер с неопрятной эспаньолкой. Из‐под черной футболки на бритый затылок здоровяка выползала татуировка в виде орла. Второй игрок был темнокожим, с торчащими во все стороны дредами. Еще парочка похожих друг на друга громил наблюдала за игрой, сидя за маленьким столиком.

Акерман снова переключил внимание на брюнетку с пивом. В губе у нее торчало металлическое колечко, а из‐под рукава рубашки тоже виднелась татуировка. Акерман терпеть не мог ни то ни другое, и все же глупые украшения не портили красоту девушки. Она чем-то напомнила ему мать – такие же глаза, скулы, очертания лица. Брюнетка скосила глаза, убедилась, что новый посетитель не сводит с нее взгляда, и тут же отвернулась. Прядь волос сдвинулась в сторону, и Акерману впервые удалось полностью рассмотреть ее черты. На левой щеке девушки налился багровый синяк, который она пыталась скрыть под толстым слоем макияжа.

Акерман улыбнулся. Как всегда, судьба привела его в нужное место и в нужное время. Он пересел на свободный табурет рядом с девушкой и произнес:

– Хозяюшка! Мне «Будвайзер», а даме еще один светлый «Бад», пожалуйста.

Высокая женщина, не двинувшись с места, перевела взгляд с Акермана на темноволосую красотку, затем посмотрела на лысого байкера. Акерман, в свою очередь, уставился на барменшу, и та, немного помедлив, вытащила из холодильника две бутылки, поставила на стойку и отошла в сторону.

Брюнетка продолжала посматривать через плечо. Очевидно, решил Акерман, не желала привлекать внимание своего приятеля, потому и не стала спорить, приняв угощение. Девушка шепнула:

– Спасибо за выпивку, но вам лучше уйти. Если тот парень заметит, что вы со мной заигрываете, проблемы будут у нас обоих.

– Тронут вашей заботой, однако меня не так легко напугать.

– Не стоит нарываться. Мой друг не самый приятный человек.

– Зачем же вы с ним встречаетесь?

Девушка часто задышала, избегая его взгляда.

– Слушайте, просто отойдите от меня подальше.

Акерман на секунду задумался.

– Значит, вы боитесь этого парня, а он обращается с вами как со своим имуществом. Скорее всего он вас бьет, оскорбляет, заставляет чувствовать себя неполноценной и ущербной. Внушает, что, кроме него, никому вы не нужны. И все же вы с ним. Неужели он настолько вас запугал? Думаете, он убьет вас, если вы решитесь уйти? Вы действительно считаете, что лучшей жизни недостойны?

По щеке девушки покатилась слеза.

– Пожалуйста, просто…

– Вот что я вам скажу, – шепнул Акерман. – Давайте сыграем в небольшую игру с несложными правилами. Даю вам выбор. Хотите – сейчас рассчитаюсь и уйду. Вы вернетесь в свою жизнь, будто ничего и не случилось. Однако, начиная с сегодняшнего вечера, ваша жизнь станет тюрьмой, на которую вы сами себя обрекли. Дело в том, что я предлагаю вам свободу, избавление.

– О чем вы говорите?

– Итак, первый вариант: вы идете той дорогой, на которую ступили уже давно, неважно, куда она ведет. Вариант второй: я сделаю так, что этот человек вас больше никогда не обидит. У этого пути тоже есть свои последствия, и вам придется с ними жить. Вы почувствуете ответственность за то, что сейчас случится. Испытаете вину и даже стыд – и все же станете свободной.

– Почему вы это делаете?

– А почему бы и нет? Случается, что судьбоносные поступки переворачивают ваш мир с ног на голову и направляют на верный путь. Я лишь инструмент, который поможет вам изменить курс. Говорю же – все просто. Вы скажете «нет», и я уйду. Вы скажете «да», и дальше дело за судьбой.

Она долго молчала, сжимая дрожащими руками запотевшую бутылку. Грудь брюнетки взволнованно вздымалась. Каждый вдох – подъем на вершину, каждый выдох – падение в пропасть. Взгляд девушки задержался на лице Акермана, словно она пыталась оценить, насколько серьезно его предложение. Она снова отвернулась, заплакала и, наконец, прошептала:

– Да…

37

Белакур со Ступаком и Маркусом подъехали к «Глазго джуэлерз» почти одновременно. Магазин находился в угловой части коричневого здания, рядом теснились таунхаусы из красного кирпича. В треугольных нишах по обе стороны двери были утоплены окна в стиле ар‐деко. Перед входом стояла синяя «тойота-камри» с номером MJA459. Владельца автомобиля звали Рэймонд Глазго; он и был хозяином магазина.

Васкес вышла из машины и спросила:

– Вы зайдете?

Маркус окинул взглядом здание, посмотрел на «тойоту» и отказался:

– Пусть работают профессионалы.

– Вы проделали отличную работу со свидетельницей, – признала Васкес. – Если ваша гипотеза подтвердится, с меня ужин.

– Ловлю на слове.

Васкес закрыла дверцу и перешла через дорогу. Белакур и Ступак вылезли из красного «шевроле-импалы», присоединились к Васкес, и та пропустила их вперед.

Маркус откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, пытаясь воспользоваться минуткой для отдыха.

– Ладно, рассказывай. Почему это не тот парень? – не выдержал Эндрю.

– Через несколько минут поймешь.

Эндрю что‐то пробормотал с заднего сиденья, однако Маркус не стал прислушиваться. Захотелось хоть на несколько секунд отключиться – просто дать покой глазам. Он только начал проваливаться в сон, впервые за последние два дня, как Эндрю вновь подал голос:

– Когда ты последний раз спал? Знаешь ведь: выходить на службу, толком не отдохнув, все равно что работать пьяным. Усталость влияет на оценку ситуации.

– У меня уже есть один психиатр. Второй мне без надобности, – вздохнул Маркус.

– Прекрати. Я твой лучший друг. Черт, можно сказать – единственный! Что тебя беспокоит в последнее время? Нельзя держать все в себе, это вредно для здоровья.

– Хочешь мне помочь, доктор? Тогда заткнись и дай хоть чуть‐чуть отдохнуть.

Эндрю тихо проворчал:

– Отлично, затыкаюсь. Звука от меня не услышишь. Можешь вообще копыта откинуть – слова не скажу; мне‐то что за дело? Разве я смею предлагать тебе помощь?

– Да замолчи ты, Эндрю!

– Прекрасно. Будь по‐твоему!

Маркус снова закрыл глаза и попытался задремать, однако мозг расслабляться не желал. В голове крутились тысячи бессвязных мыслей, один образ с бешеной скоростью сменял другой: Акерман, пробел на пленках, Анархист, обгоревшие тела с открытыми глазами. В памяти мельтешили грязные матрацы на полу, дрожащая девочка, дырка от пули во лбу Тая Филлипса. Маркус видел улыбки, кровь, ощущал боль, вспоминал ту ночь, когда погибли родители, слышал голос из темноты…

Прошло несколько минут, и в окно машины постучала Васкес. Маркус нажал клавишу стеклоподъемника.

– Железное алиби, – сообщила Васкес. – Он был на съезде ювелиров в Сан-Диего. Вернулся вчера утром. Мы все проверим, но, думаю, не врет. Утверждает, что в аэропорт его подбросила жена, а «камри» все время стояла здесь с тех пор, как он уехал. С машиной поработают криминалисты – возможно, Анархист ее угнал и на ней вывез Сандру Латрелл.

– Анархист осторожен. Вряд ли он дал бы нам шанс вычислить его по номеру машины. Боюсь, криминалисты ничего в машине не найдут. Попросите их снять «пальчики» с номера.

– Думаете, он просто скрутил номер с этой машины?

– Я бы сделал так.

Васкес потянулась, размяла спину и констатировала:

– Тогда у нас ничего нет.

– Совсем не обязательно, – возразил Эндрю, просунув голову между передними сиденьями. – Допустим, его останавливает коп и проверяет номера. Он вполне мог попасться.

– Значит, у него точно такая же машина, как у Глазго, – заключила Васкес. – Уже неплохо. Составим список владельцев «тойот-камри», проживающих в Чикаго. Перечень будет огромным, однако не исключено, что найдутся какие‐то пересечения.

Она глянула на Маркуса и поджала губы, размышляя.

– Ваша версия о машине, на которой ездит убийца, была верной. Если мне не изменяет память, «камри» вы назвали первой.

– Не вижу смысла себя нахваливать. Другое дело, что теперь мы понимаем: преступник умен, отличается методическим мышлением и способен найти в интернете интересующую его информацию. Не уверен, что мы хоть сколько‐нибудь приблизились к его поимке. Предотвратить дальнейшие убийства мы пока также не в силах.

38

Акерман крутанулся на барном стуле, спрыгнул на пол и двинулся прямо к огромному бритоголовому байкеру. Он хлопнул здоровяка по мощному плечу, и тот, нахмурившись, обернулся. Бритоголовый был тяжелее Акермана как минимум на сто пятьдесят фунтов и дюймов на семь выше.

– Какого черта тебе нужно?

Байкер одарил Акермана взглядом, отработанным годами потасовок в грязных переулках. Видимо, с тех пор он потратил немало времени, чтобы довести его до совершенства, предположил Акерман. Прищур здоровяка так и кричал о том, что с ним надо считаться. Это был серьезный взгляд, свойственный несокрушимому, сильному человеку, внушающему окружающим страх.

Акерман улыбнулся. Он знал эту породу: рост, вес и внешняя агрессия позволяли байкеру скорее избежать драки, нежели участвовать в ней. На самом деле дружок черноволосой красавицы был всего лишь бычком‐переростком, а за его бравадой таилось чувство, свойственное любому быку, – страх.

– Вы тот самый человек, который поставил отвратительный синяк прекрасной даме?

Байкер смерил Акермана взглядом, захохотал, повернувшись к дружкам, и поставил недопитую бутылку пива на край бильярдного стола.

– Ты серьезно? А ты, значит, рыцарь в сверкающих доспехах?

– Отнюдь.

Из горла байкера вновь вырвался хриплый смешок.

– Я буду поступать с ней так, как считаю нужным, и никому до этого дела нет! Я ответил на твой вопрос?

Байкер вытянул мясистую лапу и толкнул Акермана в плечо. Тот отшатнулся, но тут же выпрямился, не переставая улыбаться.

– Ты что, пришел сюда для того, чтобы тебе расквасили морду? – оскалился здоровяк. – Если так, ты попал по адресу.

– Нет, просто решил выпустить пар. – Акерман схватил с бильярдного стола бутылку, оставленную байкером, ударил ее о край и сделал ложный выпад, держа перед собой «розочку».

Байкер был наготове и тут же среагировал, но допустил ошибку, не поняв уловки Акермана. Противник отстранился от расколотого горлышка, перенес вес на правую ногу, и Акерман тут же ударил его носком ботинка по внутренней стороне коленного сустава. Что‐то хрустнуло, и байкер упал на одно колено.

Акерман схватил здоровяка за волосы, припечатал головой о край бильярдного стола и всадил «розочку» в его левый глаз. Байкер взвыл, схватился за лицо и грохнулся, покатившись по полу. Он одновременно визжал, сыпал проклятиями и пытался плюнуть в Акермана.

Его напарник с дредами в панике смотрел на дружка. Увидев, что Акерман перевел на него взгляд, чернокожий бросил кий и поднял руки.

– Стой где стоишь! – послышался сзади голос барменши.

Акерман обернулся. Женщина направила на него старый девятимиллиметровый «Смит‐Вессон». Она успела обойти стойку бара и теперь находилась в нескольких футах от Акермана. Не выпуская из вида дружков байкера, Акерман наклонил голову к плечу, изучил оружие и сделал шаг вперед.

– Стой! – взвизгнула женщина, дернув рукой с пистолетом.

– Ваше оружие в пыли, – заметил Акерман. – Давно оно у вас валяется под стойкой?

Она промолчала.

– Гораздо разумнее было бы так хранить какой‐нибудь револьвер, например, «Магнум-357». У вашего пистолета есть фиксатор, пружина которого находится под постоянным давлением. Если вы все время держите оружие заряженным, в конце концов пружина выходит из строя и патрон входит в патронник криво. Его перекосит, и оружие взорвется у вас в руках или выстрела не произойдет вообще.

Он сделал еще один осторожный шажок вперед.

– Хотите сыграть в рулетку? Взорвется – не взорвется, выстрелит – не выстрелит? А еще задайте себе вопрос: хватит ли у вас решимости убить человека?

– Убирайтесь отсюда, – дрожащим голосом сказала женщина. – Просто уходите!

– Уйду. Уже ухожу. Но сперва вы должны сделать выбор. – Акерман вытянул руку ладонью вверх. – Вы можете отдать мне пистолет и вернуться за стойку. Или я заберу его сам и сломаю вам шею.

Женщина замерла. Прошло несколько долгих секунд. Наконец она вложила пистолет в протянутую руку Акермана и метнулась за стойку бара.

– Отличное решение, – похвалил ее Акерман и обернулся к лысому байкеру и его приятелям.

Здоровяк поднялся на колени, зажимая руками левую сторону лица. Кровь стекала у него между пальцами и капала с предплечья на пол. Акерман прижал ствол «Смит‐Вессона» к его голове и нажал на спусковой крючок. Из дула полыхнуло пламя, и байкер рухнул на пол.

Акерман покрутил пистолет в руках, осмотрел и, подняв брови, заметил:

– И все же выстрелил…