Текст книги "Там, где водятся ведьмы. Han, sorginak dauden lekuan"

Глава 12

Демон повернул оскаленную морду на гром взорвавшегося портала и, поняв, что путь в Инферно для него закрыт навсегда, впал в неистовство. Отчаянно захлопав крыльями, он рванулся изо всех сил и с неприятным чавкающим звуком ему наконец удалось высвободить ноги из топкого ила. Одним прыжком он вскочил на соломенную крышу стоявшего на берегу пруда амбара. Кровля запылала под его раскаленными копытами, но тварь не обратила на это никакого внимания. Демон, освещенный яркими лучами солнца, окутанный дымом и пламенем, снова издал скрежещущий вопль. Он бросал вызов этому миру, готовясь сеять хаос, разрушать и убивать, и пусть кто-нибудь попробует остановить его! И первой его добычей должны были стать мерзкие людишки, заманившие его в грязный отвратительный пруд, где он потратил впустую столько сил! Демон спрыгнул с горящего амбара и снова бросился в атаку. Йон с Оленцеро, убегая, опять разделились, но теперь это не сработало – тварь, не раздумывая, выбрала Оленцеро и теперь стремительно настигала уставшего человека. Заметив это, Йон развернулся и бросился на помощь. И в этот момент откуда-то сбоку с громким лаем выскочил Пинчо, и бросился прямо под ноги атакующего монстра. Демон споткнулся и с грохотом рухнул вперед, чудом не достав Оленцеро ятаганом, с лязгом вонзившимся в землю. Дымные крылья распластались в стороны, обнажив узкое незащищенное место на спине, на стыке огненной брони. И Йон, который оказался как раз позади чудовища, повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, вскочил на широкую раскаленную спину, не обращая внимания на затлевшую одежду и плавящиеся подошвы и, широко размахнувшись, всадил острый железный наконечник черной трости в обнаженную плоть демона. Трость запылала зеленым огнем, тварь заверещала, корчась на земле и пытаясь достать источник жуткой боли. Йон, уже не помнящий себя от жара, в горящей одежде отлетел в сторону, отброшенный ударом когтистой лапы и упал в прохладный пруд, к счастью, на мелководье, где и остался лежать, жадно ловя воздух широко раскрытым ртом. Оленцеро, улучив момент, выхватил из-под агонизирующего чудовища раненого пса и отбежал на несколько шагов, настороженно наблюдая за происходящим. Зеленое пламя из резной палки, воткнутой в спину агонизирующего демона, растекалось по всему его гигантскому телу, стремительно пожирая огненную плоть. Это продолжалось несколько секунд, затем яркая вспышка озарила окрестности, и наступила тишина. На месте умирающего демона осталось лишь пятно выжженной травы. Трость исчезла вместе с тварью.

Оленцеро бережно положил в тень израненного и обожженного, слабо скулящего пса, и помог Йону выбраться из пруда. Позади догорал амбар. С лазурного неба лились потоки солнечного света. Чуть поодаль над неподвижным телом Катталин склонилась Мари Доминги, по щекам ее текли слезы. Увидев это, Йон сорвался с места, побежал, хромая на обе ноги, споткнулся, упал рядом. Ничего не видя, он схватил холодную неподвижную руку, опаленную до черноты, прижался к ней пылающим лбом и закричал. В этом крике не было ничего человеческого, в нем слышались голоса древних, неведомых простым смертным сил, которые множились, переплетаясь, удваивая, утраивая, удесятеряя свою мощь, внезапно разбуженные магическим призывом. Но Йон ничего этого не осознавал, он понимал лишь, что без Катталин жить не будет, что если это конец, то конец всему. Йон замолчал. Пальцы, сжимавшие безжизненную руку девушки, конвульсивно дернулись и разжались. Он стремительно проваливался в черную бездну небытия.

Глава 13

Слезы застилали глаза Оленцеро. Он не мог поверить, что все вот так закончилось, казалось, сердце вот-вот не выдержит и разорвется от боли. Кто-то решительно похлопал его по плечу. Перед ним стояла Мари Доминги, доброе лицо ее было сосредоточено, слезы высохли. Она показала на свою вывихнутую лодыжку, выставив больную ногу чуть вперед. Мгновенно все поняв, Оленцеро опустился на колени и одним точным резким движением вправил жене ногу. Та пару раз притопнула, сморщилась от боли, но одобрительно кивнула. Затем указала на бездыханные тела и мотнула подбородком в сторону усадьбы. Вдвоем они бережно перенесли молодых людей в дом, где Мари сноровисто отмыла их от грязи и копоти, смазала раны какой-то мазью из пахучей жестяной баночки и аккуратно перевязала. У Катталин была почти полностью сожжена кожа на обеих руках до локтей, выглядело это жутко, но Мари Доминги твердо верила в целебную силу бальзама, приготовленного по древнему магическому рецепту одним весьма сведущим в зельях и травах колдуном, и хранившегося у нее много лет специально для тяжелых случаев. В смысле повреждений, с Йоном все было попроще: сильные ожоги и ссадины были по всему телу, но и только, ничего по-настоящему серьезного. Однако молодые люди всё также не дышали, сердца их не бились, тела были прохладными, но гибкими и податливыми, никаких изменений не происходило. Была ли это кома, или все-таки смерть, Мари не знала. Возможно, огромные потоки магической энергии, пройдя сквозь тела, навсегда оставили их в таком неизменном состоянии. Но пока она не получила прямых доказательств гибели молодых людей, ни одна живая душа не могла посягнуть на покой ее подопечных.

Мари Доминги прекрасно понимала, что обычный, не посвященный во все тонкости, доктор здесь ничем помочь не сможет. Раньше в подобных ситуациях обращались к Верховной ведьме, но сейчас, по вполне понятным причинам, это было совершенно неосуществимо. Была еще, правда, дальняя родственница Оленцеро, очень уважаемая престарелая целительница, но жила она далековато и вряд ли можно было всерьез рассчитывать на ее быструю помощь. Оставалось надеяться на себя. Мари Доминги велела Оленцеро перенести тела в спальню и уложить на одну кровать, затем укрыла Йона и Катталин одним одеялом, и соединила их руки. На мгновение ей показалось, что что-то изменилось, она пристально всматривалась в бледные неподвижные лица. Но нет, все было по-прежнему. Она поцеловала их холодные лбы и быстро вышла из комнаты – впереди оставалось еще много дел.

Для начала надо было позаботиться о Пинчо. Отважный пес лишь тихонько скулил, пока его ожоги смазывали из все той же остро пахнущей коробочки, и благодарно лизал руки своих хозяев. Вскоре раны были обработаны, и Пинчо был уложен на мягкую чистую подстилку отдыхать и набираться сил.

Теперь пора было оценить ущерб, нанесенный хозяйству, собрать разбежавшуюся скотину, залить водой продолжавшие дымится остатки амбара… В ближайшее время хозяевам явно было не до скуки.

Так прошло несколько дней, жизнь Оленцеро и Мари постепенно возвращалась в привычную колею – хозяйство было большое и требовало постоянного внимания. И только в дальней спальне направо по коридору не происходило никаких изменений.

Глава 14

Катталин старалась не смотреть по сторонам – так это было страшно. Вокруг было совершенно темно и совершенно пусто, лишь тускло светящаяся тропинка, причудливо петляя, уходила вдаль. Девушка шла все вперед и вперед, точнее не шла, а продвигалась, так как ног у нее больше не было. Что-то гнало ее, и она не могла остановиться. Когда Катталин пыталась оглянуться, ей мстилось, что там далеко-далеко осталось что-то родное, до боли знакомое и важное, но что, она совершенно не могла вспомнить. Оставалось только двигаться вперед, все быстрее и быстрее. Светящаяся тропинка между тем становилась все уже и уже, ее бледное мерцание постепенно угасало. Катталин внезапно поняла, что вместе с этой полоской призрачного света скоро погаснет и она сама. Она хотела замахать руками, закричать, хоть как-то затормозить свое продвижение в ничто, но рук не оказалось на месте, от нее совсем уже почти ничего не осталось. Кричать тоже было нечем.

– Эй, красотка! Далеко ли ты собралась? – вдруг окликнул ее чей-то голос, приятный, будящий воспоминания, которые были теперь лишь бледной размытой тенью.

На мгновение она его, словно бы, узнала, но затем страх снова вытеснил все из остатков ее сознания.

Впереди, на едва уже различимой тропке возник такой знакомый, самый родной, но в тоже время совершенно сейчас ей неизвестный человек, точнее нечеткий светящийся силуэт. Этот кто-то широко развел руки, словно намереваясь ее поймать. Она не могла вспомнить кто это, она уже почти ничего не помнила, она неслась все быстрее и быстрее, подгоняемая диким ужасом, прямо в объятия бледного призрака, твердо стоявшего на ее пути.

На огромной скорости Катталин врезалась ему прямо в грудь, призрак пошатнулся, но выстоял, он свел руки и крепко-крепко прижал ее к себе. Тишина. Ослепительная беззвучная вспышка зеленого света. Ужасающая, всепоглощающая сжигающая дотла боль. И наконец покой. Страх отступил.

– Вот так, моя милая, все хорошо, – успокаивающе прошептал все тот же голос. – Теперь нам пора выбираться отсюда!

Глава 15

Мари Доминги привычно устроилась в уютном мягком кресле, поставив усталые ноги на маленькую скамеечку, поправила свет настольной лампы и занялась рукоделием, тихонько напевая. Она вышивала крестиком какой-то сложный узор, и это требовало особой сосредоточенности. Мари каждый день перед сном заходила к своим подопечным, садилась рядом с кроватью и занималась какой-нибудь немудрящей работой, отдыхая от домашних хлопот и успокаивая нервы. Иногда к ней присоединялся и Оленцеро, но так как жена не разрешала ему курить в спальне, оставался он обычно ненадолго. Посидев немного, он говорил безучастным молодым людям что-нибудь ободряющее и уходил в залу, где немедленно раскуривал трубку, и садился в большое кресло перед камином, протянув ноги к огню. Рядышком на ковре устраивался быстро идущий на поправку Пинчо, и они вместе смотрели на танец огня над поленьями, вслушиваясь в стук дождя по крыше или шум ветра за окном.

Но в этот вечер что-то было не так. Мари Доминги никак не могла сосредоточиться, стежки получались кривоватые, и это очень ее расстраивало. Наконец решив, что на сегодня хватит, она устало сложила незаконченную работу и подняла голову. На нее молча смотрели две пары широко распахнутых немигающих глаз. Хозяйка охнула, вскочила, уронив рукоделие, и подошла к кровати. Глаза сосредоточенно ее сопровождали в полной тишине. Мари пощупала лоб Катталин, кожа потеплела и стала чуть менее бледной. Йон в ответ на прикосновение доброй женщины даже смог чуть пошевелить мизинцем. Забинтованные руки юной ведьмы, также лежавшие поверх одеяла, оставались неподвижными. Мари побежала за Оленцеро, чуть не наступив на брошенное шитье. Вскоре в комнату вбежал взволнованный хозяин. С видом заботливой мамаши он пощупал порозовевшие лбы, и шутливо погрозил пальцем:

– Ну и напугали вы нас, ребятки! – и весело рассмеялся.

Его громкий голос эхом разнесся по дому. Мари Доминги замахала на него руками, призывая соблюдать тишину. Но молодые люди были настолько слабы, что через несколько минут их глаза устало смежились и они заснули, не обращая внимания на шумную радость Оленцеро. Но это был теперь именно сон, в этом Мари не сомневалась. Она принесла себе плед и подушку, и устроилась в кресле, решив эту ночь провести здесь. Оленцеро же вернулся к камину и откупорил бутылочку старого доброго красного.

Однако выздоровление шло очень медленно: только через день Йон смог попить немного воды, а Катталин отказалась и от этого. Через два дня они кое-как могли сидеть в кровати, облокотившись на подушки. Но по-прежнему не произносили ни слова, хотя все прекрасно слышали и понимали. Когда Мари предложила им разойтись по разным спальням на время выздоровления, хотя бы для более спокойного выполнения гигиеничеких процедур, Катталин так резко побледнела, вцепившись незажившей еще рукой в локоть Йона, что хозяйке оставалось только махнуть рукой на все условности. И только через полчаса уговоров ей удалось заставить молчаливую девушку разжать руку, чтобы поменять покрасневшую от крови на пальцах и ладони повязку. Надо отметить, что перевязки Катталин переносила со стоическим спокойствием, если не сказать равнодушием, хотя в ее взгляде частенько читалось… любопытство, ей как будто было совсем не больно, а просто интересно смотреть за тем, как сожженная кожа постепенно заменяется новой. В эти минуты она вела себя как смышленый щенок, умильно наклоняющий голову из стороны в сторону, наблюдая за чем-то новым и исключительно загадочным. Йону обработка ран давалась совсем не так легко: он просто закрывал глаза, стискивал зубы и терпел.

Благодаря хорошему уходу раны и ожоги понемногу заживали, но силы возвращались очень медленно. Был уже конец сентября, а молодые люди еще не произнесли ни слова. Они не могли ходить без посторонней помощи, почти ничего не ели. Это было весьма странно, и Мари с Оленцеро очень тревожились. Они уже давно отправили письмо тетушке Неканэ, той самой престарелой родственнице и весьма уважаемой ведьме-целительнице, но ответа пока не было. Им пришлось также отправить телеграмму матери Катталин. Не желая пугать бедную женщину, они просто написали, что любимая племяшка приболела, осталась пока у них и скоро сама напишет.

На ферме уже почти ничего не напоминало о недавних драматических событиях: в пруду снова, деловито покрякивая, плавали утки, ослик меланхолично пасся на привычном месте, мотая длинными ушами. Взамен сгоревших скирд, Оленцеро сложил новые, хотя для этого и пришлось основательно потрудиться, скашивая отдаленные нетронутые луга. Но хозяева были только рады дополнительной работе, это помогало отвлечься и поменьше переживать из-за бедных молодых людей, ведь для них и так делалось все возможное, и даже больше.

Единственным, до чего пока у Оленцеро пока не дошли руки, была разборка остатков сгоревшего амбара. Каждое утро он, вздыхая, смотрел на унылые развалины, и всякий раз находились дела поважнее – сначала сбор и переработка богатого урожая яблок и винограда, ремонт теплиц, да заготовка кормов для всякой живности на всю зиму, а наведение окончательного порядка и красоты – потом.

Глава 16

Душный вечер предвещал грозу, сумрачный воздух был до отказа насыщен электричеством, природа затаилась в ожидании бури. Попрятались даже самые мельчайшие насекомые, стояла вязкая и глухая тишина. На горизонте клубились лилово-черные тучи, доносились отдаленные раскаты грома, то и дело вспыхивали зарницы. Хозяева сидели в каминной зале и ужинали, когда Пинчо вдруг вскочил со своего места принюхиваясь и коротко гавкнул на входную дверь. Через мгновение кто-то тихонько постучал. Мари и Оленцеро переглянулись, недоумевая, кого бы это могло принести на ночь глядя, да в такую погоду. Стук повторился, и хозяин, отставив кружку, поднялся со своего места. Отперев дверь, он столкнулся с маленькой сухонькой пожилой дамой в старомодном темно-синем платье и длинном, почти до земли, сером плаще с капюшоном, накинутым с небрежным изяществом. Гостья приветливо улыбалась. За порогом меж тем упали первые крупные капли дождя, налетел ветер, закручивая сорванную листву небольшими вихрями, ударил гром. Оленцеро, впустив старушку, поспешил захлопнуть дверь и радостно воскликнул:

– Вот так сюрприз! Как давно вы у нас не были, Нека́нэ! Мы не ожидали, что вы вот так отважитесь отправиться в такую даль…

– Я сама от себя этого не ожидала, но слухи… Да еще письмо ваше. Как я могла такое пропустить? – гостья отдала дорожный плащ хозяину и уже обнималась с Мари Доминги. – Расскажите же мне все! Вот уж вы тут дел наворотили! Члены Магического Совета не знают, что и думать! А бедные детки, как они?

– Живы, но и только. Не говорят, слабенькие, как утята… Присаживайтесь, выпейте-ка с нами подогретого винца, в такую погоду – это лучшая, как там у вас, целителей, говорят, профилактика простуды!

– Я хотела бы сначала на них взглянуть, если это удобно конечно…

– Они уже спят, лучше не будем их беспокоить, а завтра с утра займемся медосмотром, – Оленцеро печально вздохнул, и добавил: – Не думаю, что есть какая-то срочность.

– Хорошо, пусть отдыхают… – немного разочарованно согласилась целительница, но усталость от дальней дороги и голод пересилили профессиональный интерес, и почтенная ведьма уселась за стол, потирая маленькие сухонькие ладошки, в предвкушении отведать стряпни Мари Доминги.

За окном непогода разыгралась не на шутку, ливень потоками стекал по оконным стеклам, беспрестанно сверкали молнии, грохотал гром, сотрясая дом до самого фундамента. Оленцеро и Мари Доминги, подающая очередное блюдо, озадаченно переглянулись: давненько они не помнили такой бури.

– Вовремя, вы, уважаемая родственница, до нас добрались! – хозяин со вкусом отхлебнул вина. – В горах сейчас опасно!

– Да уж… – тетушка Неканэ согласно кивнула. – Но я-то уже здесь! Так что давайте, лучше, рассказывайте, как вы тут резвились!

А в дальней спальне Йон и Катталин и не думали спать, они сидели в кровати держась за руки и безотрывно смотрели в неплотно завешенное окно на разбушевавшуюся стихию. Вдруг на отрешенном лице девушки появилось какое-то странное, заинтересованное выражение, ее ноздри затрепетали, как у гончей, почуявшей свежий след, губы дрогнули, и она что-то почти беззвучно прошептала. В следующий миг ослепительно-зеленая молния ударила прямо в крышу дома, громовой раскат последовал незамедлительно, и был такой силы, что стекла в комнате рассыпались в пыль. Занавески бешено залетали перед окном под яростным напором влажного ветра. Молния, попав в громоотвод, закрепленный на дымовой трубе, потоком чистой энергии стекла в подвал, заполнив его зеленым сиянием, магия дрожала и переливалась в наэлектризованной атмосфере как воздух над асфальтом в жаркий полдень.

Катталин стремительно соскочила с постели, скинула ночную рубашку и нагишом бросилась вон из комнаты, в коридор и по короткой лестнице вниз в подвал. Она рывком распахнула дверь забинтованными руками и нырнула в ярко-зеленый густой переменчивый свет. На ее обнаженной коже плясали искры, молодая ведьма жадно поглощала их всем телом, она стояла посреди подвала подняв руки, одетая в жгучие зеленоватые всполохи, и беззвучно смеялась, запрокинув голову. Вскоре свечение стало ослабевать, пока совсем не угасло. Буря за окнами тоже внезапно прекратилась, отсалютовав Катталин на прощанье целой серией ветвистых зеленоватых молний. Девушка от души потянулась и, гибкая как кошка, грациозно поднялась по лестнице. От ее слабости не осталось и следа. По пути назад в спальню она заглянула в залу, где сидели хозяева и гостья, взбудораженные прямым попаданием молнии в дом и эмоционально обсуждавшие это событие.

– Добрый вечер, дядюшка! Здравствуй, Мари Доминги! Доброго вечера, тетушка Нека́нэ! Я вернулась!

На мгновение повисла неловкая пауза, затем Оленцеро несколько смущенно сказал, вынув трубку изо рта:

– Мы так рады, Катталин, но… ты не могла бы немного… одеться?

Девушка быстро оглядела себя, покраснела до корней волос и метнулась в спасительную темноту коридора.

Она вернулась в комнату, где Йон продолжал сидеть на кровати, завороженно глядя в темное окно. Гроза прошла, но с деревьев звучно капало, в просвете между поредевшими тучами показалась полная луна. Катталин подошла к молодому человеку, размотала повязки на своих руках и нежно положила ладони ему на виски. Она прикрыла веки и что-то чуть слышно зашептала. Йон закрыл глаза. Руки девушки засветились мягким зеленоватым светом. Катталин нагнулась, поцеловала его в губы и слегка толкнула на подушки. Он послушно упал назад, так и не проснувшись. На минуту в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь звуками капающей с веток воды за разбитым окном. Внезапно Йон открыл глаза и сел.

– Здравствуй, милая! Как же я соскучился! – он мягко притянул ее к себе и нежно поцеловал. – А у нас есть что-нибудь из еды?

– По-моему, ужин еще не закончился, можно попробовать присоединиться к хозяевам, если ты в порядке. Как ты себя чувствуешь?

– В целом неплохо, – Йон на мгновение замолчал, прислушиваясь к себе, – голова немного кружится и слабость какая-то противная. Но я голоден, как волк! Только мне не в чем выйти к людям.

– Хм, – девушка зарделась, вспомнив свой недавний промах. – Подожди, я сейчас.

Катталин натянула свою ночную рубашку, и отправилась в залу, попросить у Мари Доминги чего-нибудь более подходящего из одежды для себя и Йона. Но не успела она передать свою просьбу хозяйке, как тут же попала в маленькие, но цепкие руки тетушки Неканэ. Пожилая знахарка усадила девушку у камина на стул с высокой спинкой и начала дотошно ее выспрашивать о самочувствии. Нацепив смешные круглые очки и то и дело качая головой, она внимательно осмотрела обожженные руки, все еще покрытые шелушащейся коркой, заставила высунуть язык, послушала пульс. Затем положила ладонь на лоб Катталин, закрыла глаза и, казалось, погрузилась в глубокий транс. Через несколько минут, стряхнув с себя оцепенение, она постояла с минуту, словно усваивая полученную информацию, а затем выразительно посмотрела на Мари Доминги. Та поняла целительницу без слов и принесла свежие бинты и теплую шаль. Тетушка Неканэ благодарно ей кивнула, Мари улыбнулась в ответ и вышла из залы, видимо помогать Йону.

Старушка повернулась к Катталин:

– Твоими руками мы по-настоящему займемся завтра, а пока походи так… – она ловко сделала аккуратные повязки. – И накинь на плечи этот платок, не хватало тебе еще и простудиться!

– Спасибо, тетя! Но мне тепло…

– Не спорь со старшими, особенно с докторами!

– Хорошо, тетушка, – Молодая ведьма неловкими забинтованными руками поправила шаль на плечах.

– Вот то-то же… Иди за стол, только поаккуратней с тяжелой пищей! Ты еще слишком слаба. А вот вина выпей, это не повредит… Так, где мой второй пациент? – тетушка Неканэ поправила очки, готовясь продолжить осмотр.

Как раз в это время в залу вошел Йон под руку с Мари Доминги. Он был одет в белые штаны и рубаху, точно такие же, как те, что ему выдали в, кажущийся теперь таким далеким, первый день пребывания в этом гостеприимном месте. Молодой человек шел довольно уверенно, хотя его все же немного пошатывало от слабости. Катталин подалась им навстречу и помогла усадить Йона на стул, возле которого нетерпеливо переминалась с ноги на ногу тетушка Неканэ. Дальше весь ритуал повторился вновь, разве что покачиваний головы было больше, а транс старой ведьмы длился несколько дольше. Наконец Йону тоже было разрешено переместиться за стол. Правда пожилая целительница сразу же решительно отодвинула от него почти всю еду, оставив только хлеб, молоко и мед.

– Вот так-то, мальчик, тебе пока довольно и этого! – строго покачала головой старушка и веско добавила: – Я вообще удивляюсь, что ты еще с нами… Впрочем, как и ты, милая барышня! – она повернулась к Катталин. – Поблагодари его, он спас тебе жизнь!

Юная ведьма побледнела и схватила забинтованными ладонями руку Йона.

Целительница поправила очки, которые после медосмотра так и остались у нее на носу и продолжила:

– Милые родственники мне тут много чего нарассказали, и, учитывая анамнез, я немного покопалась в ваших самых недавних воспоминаниях, по кусочкам восстанавливая картину случившегося. Теперь, сложив все это с результатами полного медицинского обследования, я могу авторитетно заявить… – она замолчала на мгновенье, словно подбирая слова, – что я просто в шоке, клянусь бородой чертова Эскулапа, прах его побери!

– Неканэ! Что за выражения! Здесь же дети! – Оленцеро удивленно округлил глаза.

– Адекватные сложившейся ситуации! – старушка решительным жестом отклонила упрек и посмотрела на растерянную девушку. – Вам удалось чрезвычайно удивить и впечатлить меня. Для начала, я совершенно не понимаю, как этому твоему, пусть даже такому симпатичному молодому человеку, но не имеющему никакого опыта практической магии, удалось совершить сложнейший ритуал передачи жизненной силы посредством магической энергии… Да, девочка, после истории с порталом, технически ты была уже мертвее мертвого! – Катталин жадно слушала, во все глаза глядя на целительницу. – Так вот, этот твой герой сумел проскользнуть за тобой на тропу мертвых и, кстати, в этот момент тоже, естественно, умер… – тетушка Неканэ перевела строгий взгляд на побледневшего Йона и затем снова повернулась к Катталин: – Потом он какое-то время там пытался тебя отыскать, не забывая транслировать при этом часть энергии для поддержания ваших тел в неизменном состоянии, а затем, все же найдя тебя, этот достойный молодой человек при помощи магии, не знаю какого уже там уровня, разделил между вами оставшуюся жизненную силу.

Тетушка Неканэ немного помолчала, собираясь с мыслями, и продолжила, уже обращаясь к ним обоим:

– Этой силы хватило, чтобы вернуть вас двоих в мир живых… Могло, конечно, и не хватить, предсказать это заранее, насколько я знаю, не представляется возможным. Йон, это был действительно самоотверженный поступок! Катталин, приглядись повнимательнее к этому молодому человеку, если он ради тебя способен вытворять такие штуки…

– Я уже… – Катталин очень мило покраснела, смущенно отведя глаза.

– Хм, – пожилая ведьма приподняла одну бровь. – Вот и ладно… О чем это мы… А! Да! Если бы не эта, так кстати подвернувшаяся гроза, очень вовремя подзарядившая тебя, моя девочка, восстановление жизненных сил с такого низкого уровня заняло бы еще о-очень много времени. И имейте в виду оба, что теперь, когда ваши жизненные силы полностью перемешались, вы стали друг другу ближе, чем самые близкие родственники, прошу прощения за тавтологию. Отсюда, например, ваша иррациональная боязнь потерять друг друга из вида… Еще совершенно непонятно, во что это может вылиться со временем, тут я предсказать не возьмусь, сей вопрос почти не изучен в силу его исключительной редкости. Я много пожила на свете, я серьезно изучала мировую историю, но могу припомнить только два подобных случая передачи жизненных сил. При этом ритуалы совершались весьма могущественным колдунами, да и то один закончился плачевно… То, что удалось вам, впишет новую страницу в магическую историю нашего мира, если кто-то этим озаботится, конечно. И еще… – тетушка Неканэ пристально посмотрела на Йона. – Прости, мальчик, но я не смогла найти в тебе даже малейших следов магической энергии. Похоже, ты навсегда потерял свой Дар. Увы…

Она развела руками.

– И я… все это сделал? – Йон выглядел совершенно ошарашенным. – Но как? Я ничего не помню!

– Как? Понятия не имею, переход в загробный мир – это вообще не моя специализация. Но да, тебе это удалось. И, по-моему, потеря магического Дара в твоем случае, не слишком высокая цена за две жизни. Ты еще дешево отделался. А то, что ты ничего не помнишь – нормально, тропы мертвых не то место, которое следует вспоминать живым.

Йон прикрыл глаза, откинувшись на спинку стула. По горькой иронии, он отправился в это путешествие с единственной целью – избавиться от своего Дара, и вот теперь, когда его способности к магии так пригодились, он их все-таки потерял. Ему было немного грустно, что он так и не успел по-настоящему освоить непредсказуемый и странный мир магии. Однако, нет худа без добра – теперь Равновесию этого мира с его стороны ничто не угрожало, да и утомительные занятия по управлению магической энергией тоже остались в прошлом.

Оленцеро привстал и похлопал его по плечу, утешая. Катталин склонила голову ему на грудь, он обнял ее за плечи и вдруг совершенно отчетливо понял, что абсолютно счастлив.