Текст книги "1941 – Туман войны"

Глава 5

– И что там еще случилось с лейтенантом Ивановым, – спросил Хацкилевич, изо всех сил стараясь казаться невозмутимым, но чувствуя, как бешено заколотилось сердце. – Он хоть живой вообще?

– Живой… чего ему сделается… – Ехидства на физиономии Титова чуть прибавилось. – Этот лейтенант еще и нас с тобой переживет, ведь это не мы ему, а он нам постоянно нервы мотает.

– Рассказывай толком, – все еще спокойно попросил Хацкилевич, чувствуя, однако, прилив раздражения. Отчего-то именно сегодня, сейчас, обычное ерничанье Титова в отношении Иванова, допускаемое, когда они с Хацкилевичем разговаривали наедине, без посторонних, и на которое Хацкилевич, как правило, не обращал внимания, особенно раздражало.

– Михаил Георгиевич, ты даже не представляешь, что опять натворил этот нахальный лейтенант Иванов. Я только что получил донесение от Трофимова, из Сокулки.

– Какой он тебе лейтенант, – проворчал Хацкилевич, слегка успокаиваясь оттого, что Иванов, пусть он там и опять чего-то натворил, но главное – сам он живой. – Не забывай, что там, у себя, он службу закончил подполковником, а это здесь, у нас, вполне себе даже командиру полка соответствует, три «шпалы» в петлицах, так-то. Да и послужил он там, в своей реальности, уж никак не меньше нашего. Кроме того, если бы не он и не его инициативы, так мы с тобой, скорее всего, уже давно мертвы были бы, а потому мой тебе совет: цеплял бы ты его поменьше… для пользы дела. Ладно, что он там опять натворил?

– Ну, он же сам себе голова, и никто ему не указ!.. Вот, к примеру, разрешили ему налет на немецкий концлагерь с целью освобождения наших пленных… Казалось бы, будь благодарен, что командование тебе навстречу пошло, точно и четко выполни задачу, вернись, доложи, как положено, потом ожидай следующей команды или, если инициативу имеешь, обратись, как положено… Так нет, это все не про него. Он там такого наворотил…

– Хватит уже экзальтации и этих театральных пауз! – вышел из себя Хацкилевич. – Докладывай коротко и по делу!

– Слушаюсь, товарищ генерал, – вскочил и вытянулся Титов, понимая, что со своим ерничаньем он палку перегнул и дружеские отношения на сегодня закончились, остались только служебные. – Итак, освобождение пленных прошло удачно и практически без собственных потерь, сам лейтенант Иванов, как вы и приказали, под пули не лез. Пленных освободили, в совокупности более двух с половиной тысяч, а это, без малого, целый стрелковый полк довоенного штата получается, если по личному составу считать, так что тут нашему лейтенанту честь и хвала. Но вот потом… Вместо того, чтобы отводить бывших пленных к линии фронта и потом на нашу территорию, для проведения с ними фильтрационных и контрразведывательных мероприятий, Иванов уговорил Трофимова, как тот сам выразился, «немного повоевать». При этом его доводы Трофимову были следующие: выявление трусов, предателей, изменников Родины гораздо быстрее и легче можно провести в боевой обстановке, когда все на виду и спрятаться некуда; все бывшие пленные, кто пожелает, без всякой фильтрации и сортировки особых отделов, смогут сразу, без потери времени на хождения туда-сюда, воевать и уничтожать фашистов, возвращая себе уверенность и боевой дух, а попутно им сразу будет куда выплеснуть всю свою ненависть за издевательства и унижения в плену. Ну а те, кто не пожелает… там, на месте, тоже имеются представители особого отдела, во главе с Трофимовым. В составе отряда лейтенанта Иванова бывшие пленные, вне зависимости от их военно-учетных специальностей, смогут увидеть правильную организацию наступательного боя и лично убедиться в том, что при грамотном использовании средств огневого поражения немцы отнюдь не бессмертны, а совсем даже наоборот.

И последнее, что, по словам Трофимова, его окончательно убедило: после неоднократных боев с германскими войсками, да еще на занятой противником территории, своими глазами увидев, что на этой территории немцы уже творят с мирным местным населением, бывшие пленные превратятся в стойких, убежденных борцов с фашистской нечистью и, избавившись от клейма «сдавшихся врагу», будут достойны орденов и медалей, а вовсе не Колымских лагерей…

– Ну, допустим, – задумчиво проговорил Хацкилевич, – допустим, что доводы Иванова имеют в себе некое рациональное зерно… Что было дальше?

– Дальше, товарищ генерал, наш лейтенант Иванов решил не размениваться на мелочи и в результате ночного штурма сегодня под утро захватил населенный пункт Суховоля и тем самым перекрыл германским войскам возможность использования в своих целях важной рокады Гродно – Суховоля – Осовец – Ломжа. В ходе штурма частично уничтожен и захвачен в плен немецкий пехотный батальон, дислоцированный в Суховоле, со всем своим вооружением и приданными полковыми средствами усиления. Мало того, непосредственно перед штурмом Суховоли Иванов, «чтобы два раза не ходить», как он выразился, уговаривая на это Трофимова, атаковал и захватил бывший наш аэродром, расположенный вблизи той же самой рокады, но чуть подальше, в районе населенного пункта Гонендз, это недалеко от Осовца. Там, по словам Трофимова, помимо огромной кучи всякого военного имущества и вооружения Иванов захватил неповрежденными два немецких военно-транспортных «юнкерса».

– И что, таки оба самолета терпеливо ждали на том аэродроме нашего лейтенанта? – чуть сварливо и с нотками прорезавшегося от волнения местечкового говора, уточнил Хацкилевич.

– Вот, товарищ генерал, мне это тоже сразу показалось малореальным, и я специально уточнил у Трофимова.

– И…

– Уж не знаю, почему этому заср… заносчивому и самонадеянному без всякой меры пришельцу такая удача прет… В общем, изначально самолет на аэродроме был один, разгружался. Но потом, после молниеносного штурма и захвата, Иванов сумел быстро разговорить, а потом и вербануть нового коменданта аэродрома, который сначала не успел, а потом не стал сообщать своему командованию, что аэродром захвачен, и потому второй немецкий транспортник, ничего не подозревая, прилетел, как к себе домой… и обратно уже не улетел. Сейчас оба трофейных самолета активно осваивают наши летчики-истребители из числа пленных, захваченных немцами там же, на аэродроме, и потом отбитых Ивановым, а сегодня ночью их собираются перегнать сюда, в Белосток. Трофимов особо просил предупредить нашу ПВО, чтобы не сбили ненароком.

– Информация достоверная?

– Думаю, да, товарищ генерал. Трофимов ранее в недостоверности сообщений и приукрашивании обстановки замечен не был.

– Хорошо, продолжай… Или это все?

– Нет, товарищ генерал, не все… Трофимов докладывает, что сам Иванов, который, кстати, при всех этих его выходках не получил ни одной царапины, сейчас находится в Суховоле, занимается организацией оборонительных рубежей и ждет от нас помощи, как силами и средствами для усиления обороны, так и транспортом, для быстрого вывоза значительного количества имущества, вооружения, боеприпасов, артиллерии, бронетехники и прочих ресурсов. Ресурсы как наши, довоенные, со складов 27-й стрелковой дивизии, так и трофейные… Немцы успели организовать там сборный пункт, куда стаскивали со всей округи нашу технику и вооружение, а также временный пункт ремонта и восстановления своей техники, в основном автотранспорта и спецтехники на его базе.

Если у нас, здесь, с транспортом все еще напряженно, в том смысле, что насобирать и восстановить еще не успели, Иванов может временно предоставить свой, трофейный, но тогда вывоз ресурсов может затянуться, а подвижность его отряда снизится, и это, по его словам, нежелательно. Что же касается усиления обороны, Иванов предлагает вам, товарищ генерал, после вывоза имущества и материальной части рассмотреть вопрос дальнейшего использования Суховоли в качестве долговременного узла обороны и составной части оборонительного периметра организуемого укрепрайона. Трофимов передал слова Иванова: мол, доводов в пользу этого решения у него много, но вы и сами все поймете, стоит только на карту взглянуть.

По его расчетам, для надежной обороны Суховоли дополнительно понадобится не так уж много средств усиления: до роты средних танков Т-34, рота 82-миллиметровых минометов, гаубичная батарея и средства ПВО – лучше, если это будут мобильные пулеметные установки на базе танков Т-26. Это из боевых подразделений, дополнительно нужны будут военно-инженерная рота для обширных фортификационных работ и саперы, как минимум взвод, со всем своим взрывающимся хозяйством. Что же касается пехоты, ее там уже и так с избытком, сейчас идет формирование двух стрелковых батальонов, из числа наших освобожденных военнопленных, и туда понадобится только толковый комсостав, от ротного и выше.

Хацкилевич после этих слов Титова только согласно кивнул – оперативно-стратегическое значение любого прифронтового шоссе он понимал очень хорошо, еще со времен учебы в Военной академии РККА, где на ярких примерах, типа «Марнских такси» времен Первой мировой войны, ему доходчиво объяснили те преимущества, которые дает возможность быстро перебрасывать по автомобильным дорогам значительные массы войск. А уж рокада Гродно – Суховоля – Осовец – Ломжа… ее расположение, как и оперативное значение, он и без всякой карты отлично знал. Будучи командиром 6-го мехкорпуса, он сам, еще до войны, много раз задумывался о важности этой шоссейной магистрали в плане быстрого маневра силами и средствами армий Белостокского выступа и конкретно его мехкорпуса, рассматривал и прикидывал в голове различные варианты… Потом, с началом войны, все получилось так, как получилось, но это, даже в нынешних условиях, не умаляет важности рокады для того, кто ее контролирует…

Ну, а что касается именно Суховоли… Перекресток рокады и крупного автомобильного шоссе, идущего от границы к Белостоку, фактически ключ к автомобильной сети Белостокского выступа, позволяющий контролировать автоперевозки не только по его ширине, но и в глубину. Не зря там до войны, помимо управления и складов дивизии, размещался целый стрелковый полк.

Поэтому вопрос «быть или не быть», то есть, в контексте обстоятельств, «оборонять или не оборонять» даже не стоит – оборонять этот нежданный подарок лейтенанта Иванова нужно будет однозначно, до последней возможности, даже если это потребует значительно больших сил, чем наметил пришелец…

– Да уж, наш пострел везде поспел, на ходу подметки режет, не только своего не упустит, но и чужого спокойно лежать не оставит, – задумчиво пробормотал Хацкилевич. – И твой Трофимов, получается, все эти самовольства нашего лейтенанта санкционировал, а поскольку он не безответственный и доверчивый верхогляд-простофиля, значит, видел в том и смысл, и прок… Ну, а ты сам-то, что думаешь об этих его… инициативах?

Титов несколько секунд посопел, словно собираясь с мыслями (или накапливая эмоции), а потом сердито выпалил:

– Я думаю, товарищ генерал, что этот наш «советчик», пользуясь вашим благосклонным к нему отношением, обнаглел окончательно. Он, вероятно, думает, что он тут воюет сам по себе, никому не подчиняясь и ни с кем не советуясь, а наших бойцов, нашу боевую технику и транспорт использует как свои собственные, личные средства ведения войны!

– Ну, тут ты полностью не прав, Павел Федорович, и потому на Иванова особо бочку-то не кати, – нахмурился Хацкилевич. – Или ты забыл, с какими силами он в рейд на вражескую территорию уходил? Так я напомню: небольшим отрядом, численностью всего-то около роты, без танков, без артиллерии, у нас запросил только автотранспорт и всего пять пушечных броневиков, которые мы с тобой, если честно, за серьезную броню и не считали. А все остальное: личный состав, кавалерию, гусеничную броню, путь это и легкие пулеметные танкетки, артиллерию и все остальные средства усиления наш, как ты выразился, «советчик» самостоятельно насобирал и смог присоединить к своему отряду по дороге… Кстати, в полном соответствии с его же утверждениями на первом совещании о том, что живой силы и материальной части вокруг разбросано очень много и нам ее только собрать да использовать… Совсем неплохо для «советчика», ты так не считаешь? К тому же и спрашивал я тебя совсем не о том, что ты думаешь про Иванова. То, что ты его активно недолюбливаешь, я уже давно понял, а про то, как ты оцениваешь именно результаты его деятельности в тылу противника, вот на этот вопрос я все еще жду твоего ответа.

– Ну… – замялся Титов, – если именно так ставить вопрос, тогда результаты его деятельности в тылу противника… впечатляют. У него там сейчас под рукой, считай, целый стрелковый полк с артиллерией и минометами, плюс к этому не меньше легкого броневого батальона, пусть и разнотипного по технике, – серьезная сила, особенно если учесть, что использовать пехоту совместно с броней наш Иванов умеет очень хорошо, чем и пользуется… Но все равно, товарищ генерал, его самовольные действия я считаю безрассудными и не согласованными с командованием, то есть с вами. И мнения своего не изменю, пока лейтенант Иванов своего поведения не изменит. Вот и сейчас, Иванов город взял, а нам теперь думай, чем его в дальнейшем оборонять и как теперь Суховолю в наш оборонительный периметр включить, чтобы линию снабжения Белосток – Суховоля немцам обратно перерезать не давать.

– Вот когда ты прав – тогда прав, – раздумчиво протянул Хацкилевич, – прав в том смысле, что боевые инициативы Иванова действительно… оглушительные и делу уничтожения врагов нашей Родины большую пользу приносят. Побольше бы нам таких вот… инициативных, причем не дураков с инициативой, каких у нас и без того хватает, а именно инициативных и при этом умных, тогда, глядишь, и война по-другому шла бы. Что касается самовольства Иванова… Он, погляди-ка, как размахнулся: уже небольшие города и аэродромы самостоятельно захватывает, а мы, как видишь, ему в этом деле не особо и нужны. Серьезный товарищ и делом доказал, что лейтенантское звание ему никак не подходит, пора повышать его как минимум до капитана и командира батальона, вот так-то. И этим, кстати, мы как раз одну из двух вакансий по должностям комбатов в Суховоле заполним. А насчет его предложений по организации обороны Суховоли и возникновения в связи с этим новых проблем для нас, так это проблемы радостные, позитивные… К тому же не так много сил для обороны он и просит…

Знаешь, что… Бери-ка ты нашего начштаба, потом быстро разыщи десантного комбрига, и втроем подходите сюда. Доведешь остальным утренние новости, причем именно как информацию по линии особых отделов, чтобы меньше глупых вопросов задавали, а потом вместе обсудим складывающуюся обстановку и вновь открывшиеся перспективы…

Титов отправился собирать участников предстоящего совещания, а Хацкилевич, оставшись один, снова подошел к окну, но теперь он не хмурился и тревожился, а был, напротив, весел и даже, как сказали бы некоторые из его родни: «таки был немного счастлив».

Заложив руки за спину, с глупой улыбкой на лице, он позволил себе на несколько минут расслабиться и, что называется, «подурковать».

«Нет, ну и как вам это нравится?.. Этот везучий мазл тов, чтоб он мне был здоров?!

Он снова, никого не спрашивая, сам все продумал, сам все решил и в результате – таки «накоцал по бецлам» этой вонючей фашистской кодле, которая считает себя непобедимыми арийскими героями, а на самом деле они все натуральные бестолковые шлимазлы, у которых мама родила адиёта, и «Здрасьте вам!» – им теперь с этим жить, до самой смерти.

А у самого – ни царапинки. Не зря про таких говорят, что они, даже если вдруг ветры случайно пустят, так и теми ветрами сами себе цимес надуют, чтоб я так знал, как я не знаю! Но главное – сам он жив, здоров, и дай-то бог, чтобы так было и дальше!..

А нервы… Пусть только вернется, зараза самовольная, вот тогда я с ним за мои нервы и поговорю, мало ему не покажется!.. Впрочем, это все потом, сейчас – совещание».

Совещание прошло ожидаемо феерично: сказать, что кооптированный (против своего желания) в начальники штаба создаваемого укрепленного района полковник Коваль натурально ошалел от доведенной ему текущей оперативной обстановки в районе Суховоли и на рокаде в целом, – это изрядно преуменьшить степень его обалдения.

Он и так сейчас был «не в своей тарелке», поскольку и по содержанию материалов обучения в Военной академии механизации и моторизации Красной армии, и по опыту дальнейшей службы в мехкорпусах никоим образом не был готов выполнять задачи по организации обороны, да еще и в таком масштабе, а потому работал день и ночь, без сна и отдыха, изо всех сил стараясь вникнуть во все вопросы, пытаясь превратить хаос отступающих войск в порядок обороны, и при этом с горечью понимая, что не справляется, не тянет, не его это уровень компетенций. А тут на совещании вдруг выяснилось, что круг этих вопросов еще шире, а масштаб задач еще значительнее, чем он мог себе предположить…

Евстафий Сидорович впал в такой глубокий ступор, что Хацкилевичу даже стало немного стыдно – он ведь до сих пор не посвятил своего начштаба в истинное положение вещей, как с организацией укрепрайона, так и с источниками своей информированности, в том числе ни слова не сказал о настоящей личности «лейтенанта Иванова» и пока не собирался этого делать. Однако и тащить все вопросы одному просто не было сил, поэтому Коваля поневоле приходилось задействовать, пусть даже частично, где недоговаривая, где импровизируя на ходу. Вот как сейчас…

Пока начштаба раздвигал для себя горизонты осознания реальности, командир 214-й вдбр полковник Левашов, испросив разрешения, перешел к конкретике, прямо спросив, что в свете доведенной информации требуется от него и его десантников.

– А твоих орлов, Алексей Федорович, я планирую задействовать по профилю. Все, как ты и говорил мне про ваши специализации: переброска в тыл врага, захват и удержание плацдармов, разведка и диверсии как по периметру обороны, так и в более глубоких тылах противника.

– Отбитый у фашистов аэродром? – мгновенно сориентировался Левашов.

– Схватываешь на лету, Алексей Федорович, молодец, хвалю.

И Хацкилевич продолжил, обращаясь уже ко всем:

– Именно аэродром в районе Гонендза, бывший нашим, потом не нашим, а теперь снова ставший нашим. И есть мнение, что для создаваемого здесь оборонительного района будет очень полезно, если этот аэродром в дальнейшем так и останется нашим. А потому, хоть захвативший аэродром лейтенант Иванов никакой помощи в его дальнейшем удержании не запрашивал, я считаю, что с нашей стороны будет целесообразным ему в этом немного помочь, скажем, перебросив туда пару взводов или даже роту десантников. Тем более что лейтенант Иванов нам для этого и транспорт удобный обеспечил – трофейные «юнкерсы». Теперь по Суховоле…

Не прошло и получаса с момента окончания совещания, как Хацкилевича снова отвлекли, и снова это оказался дивизионный комиссар Титов. Был он при этом очень серьезен, никакого следа от утреннего ехидства не осталось.

– Ну, что там у тебя еще, – недовольно встретил его генерал, – вроде только что все обсудили, решения приняли, ответственных за их выполнение назначили… Или опять новости по Иванову поступили?

– К сожалению, да, товарищ генерал, поступили… Две новости, и обе хорошими не назвать.

– Докладывай!

– Мне тут по своим каналам, по линии НКВД, только что аккуратно намекнули, что скоро, ориентировочно завтра-послезавтра в ночь, из Москвы к нам прибудет спецгруппа НКВД во главе с Судоплатовым, а это очень серьезный человек… И летает он высоко… Но даже не это главное, главное то, что Судоплатов со своей группой прибывает только сопровождающим… и сопровождает он кого-то, еще более высокого по положению и полномочиям. Но кто это будет, мне так и не сказали, как я ни старался это выяснить. А это, с большой долей вероятности, означает, что тот, кого Судоплатов будет сопровождать, он вообще не из нашего ведомства… Так вот, иных причин появления здесь столь высокопоставленных «гостей», кроме как связанных с нашим резвым лейтенантом, я не вижу.

Хацкилевич, изрядно огорошенный новостью, чуть помолчал.

– Именно к нам, сюда? Не в Минск?

– Так точно, именно сюда, к нам. Точнее, может быть, сначала они сядут и в Минске – до него от Москвы ближе, но конечный пункт маршрута у них именно Белосток.

– М-да… – задумчиво протянул Хацкилевич, – вот и начинаются пляски вокруг нашего «гостя из будущего». Впрочем, рано или поздно этого следовало ожидать: наверняка Павлов сообщил в Москву об организации Белостокского укрепрайона, вот они там и заинтересовались, кто это тут такой, оригинально мыслящий, нашелся. Что ж, в этой ситуации от нас уже ничего не зависит, а единственная наша задача – своевременно представить пред ясные очи высокой комиссии живого и здорового лейтенанта Иванова. Пусть им теперь объясняет, почему он хочет не в Москву лететь, а здесь воевать. Кстати, ты уже сообщил Трофимову, чтобы Иванов все бросил и немедленно прибыл в Белосток? Можно даже самолетом, через тот самый аэродром возле Гонендза.

Титов чуть помедлил, отчего Хацкилевич недоуменно-сердито вскинул голову, ожидая ответа, и тяжело вздохнул:

– Вот с этим, товарищ генерал, боюсь, могут возникнуть некоторые сложности… И это как раз вторая плохая новость.

– Что там за сложности? – встревожился Хацкилевич. – Что еще случилось?

– Да… произошла там одна неприятная история. Не с ним, нет, а с девкой его, которую Иванов вместе с собой в Сокулку из немецких тылов притащил…

– Что за история?!

– Да, по линии особого отдела… Перестарались с ней немного тамошние особисты, полномочия свои слегка превысили. Лейтенант Иванов про этот инцидент пока ничего не знает, и как он отреагирует, когда узнает, как тогда себя поведет, прогнозировать сложно…