Текст книги "Каша в голове"

Глава 2

Дзынь-дзынь! – резко прозвенел звонок.

Джефри от неожиданности подскочил в кресле, где он просматривал последние рукописи. Что за черт, кто там еще?!

Но тут он вспомнил, что это пришли друзья, и помчался открывать.

Они с Тарой столкнулись у двери и рассмеялись. Хозяева вместе открыли дверь, за которой стояли приглашённые Джим и Макс вместе со своими жёнами. Раздевшись, все прошли в гостиную. Джефри, как глава дома, пригласил всех располагаться, одаривая каждого шутками и комплиментами, как бы задавая тон сегодняшнего вечера. Он сам раздал каждому по бокалу аперитива и предложил легкую закуску.

– Ой, какие красивые гладиолусы, красные, белые!

– Да, я тоже восхищена! – оценили цветы жены Джима и Макса.

Джефри, услышав это, переглянулся с Тарой и счастливо улыбнулся ей.

Конечно, все они были давно знакомы, и относились друг к другу с искренним уважением, поэтому никакой скованности не было, и непринужденная беседа завязалась сама собой. Поговорили, естественно, о погоде, о делах города, о ценах на бензин, ну и, конечно, о литературе. В том смысле, кто, что недавно прочитал новенького. В конце концов, все разделили мнение Джефри, что литература гибнет в этом электронном мире и пора что-то делать. Но что?! Этот вопрос повис в воздухе, так как никто не знал, что, собственно, можно сделать, и хозяева вовремя пригласили всех на торжественный ужин в честь премии профессора.

После восхитительной трапезы все расслабились, и уделили время и разговору. Всё внимание, конечно, досталось Джефри, который, выйдя из-за стола, принёс завоёванную статуэтку «Мыслитель», которую ему вручили на заседании. Его коллеги и их жёны принялись её рассматривать.

– Какая тяжелая, наверное, из чистого золота, – оценил Джим, взвешивая приз на руке.

– Ну не из чистого, конечно, но золотишко в ней явно присутствует, – сказал Макс, в свою очередь рассматривая блестящую статуэтку.

Профессор довольно оглядел всех, и стал рассказывать о том, как он её получил.

– На торжественном приеме я, зная, что меня вот-вот объявят, чуть не сломал Таре руку, неосознанно сжимая ее. Так сильно я волновался! Даже не знаю почему, ведь не впервой получаю призы, а тут растерялся… удивительно! – рассказывал Джефри.

– На самом деле я и сама переволновалась за мужа, поэтому и не заметила никакой боли, – добавила Тара с улыбкой.

Все заохали.

– Но самое страшное оказалось не получить награду – вышел, получил и всё, а произнести речь, сказать что-нибудь стоящее. А у меня все вылетело из головы, как назло! Представляете?! Разве что «Мыслитель» помог, – и Джефри указал на статуэтку.

– Не поверю, что у тебя, известного оратора, не нашлось слов, – вставил Макс.

– Ты знаешь, я, пожалуй, впервые почувствовал себя так неуверенно, – покручивая в руке бокал, рассуждал Джефри. – Абсолютно пустая голова! Ни одной стоящей мысли, сплошная каша. А ведь никто, кроме меня, не знает, как лучше подать свои мысли, какими словами выразить свою признательность, каким образом подчеркнуть значение сказанного. Я же этому учу своих студентов! Ужас! Но я выкрутился, не правда ли, Тара?

Жена кивнула, и вслед за ней закивали все гости.

– Да-да, отлично выкрутился, здорово сказал – лаконично и точно! – поддержал Джефа Джим, – мы слышали, тебя же показали в новостях. Но ты сейчас так эмоционально рассказал о своем состоянии, что мне почему-то вспомнился случай из нашей поездки в Израиль.

– О, Земля обетованная, расскажите скорее, – заинтересовалась Тара.

– В общем, помните, мы в прошлом году ездили в Иерусалим? Там экскурсовод привел нашу группу к Стене плача, где мы, как и все остальные, прикоснулись к истории и вставили записки в расщелины между камней. Хотя нас заверили, что можно послать туда Е-мэйл, и даже дали адрес, – Джим указал наверх, – и результат будет тот же. А? Как вам? Божественные технологии! Но мы всё-таки решили сделать по старинке…

Джим на секунду задумался, и продолжил.

– Однако история совсем не об этом. Там, в Иерусалиме, пока все взволнованно молились у Стены, поодаль стоял один человек и просто смотрел на неё. Мы обратили на него внимание потому, что он был совершенно один и выглядел очень необычно в шумной толпе, и решили задержаться и понаблюдать за ним – зачем он здесь? Минут десять, а то и больше, он просто стоял, не шевелясь, и пристально смотрел на Стену плача, но у нас создалось впечатление, что этот человек хочет что-то сказать и… не может! Его глаза источали такую муку, что мы сами чуть не всплакнули. Нам хотелось помочь этому одинокому человеку, но мы не знали как. Это был удивительный случай в нашей жизни, ничего подобного я раньше не испытывал. Поэтому я понимаю Джефри, когда он оказался в похожем состоянии.

Все как-то примолкли, пытаясь примерить к себе подобные чувства или вообще вспомнить что-либо подобное в своей жизни.

Джефри, не любивший заострять внимание на своих неудачах, неожиданно вскочил.

– Да выпьем же за то, чтобы каждый Е-мэйл, который послан туда, – указав глазами вверх, громко провозгласил он, – дошёл по назначению и сбылся, аминь!

И поднял бокал.

Все дружно встали, и выпили. Ужин завершался.

Тара и жены друзей стали потихоньку убирать со стола и переместились на кухню. А мужчины перешли в гостиную, решив закрепить трапезу кофе и особым элитным коньяком, который Джефри добыл где-то по случаю.

Джефри торжественно достал бутылку с замысловатой этикеткой и, откупорив ее, дал всем понюхать тонкий аромат этого напитка богов.

– А у тебя рюмок нет? – спросил Макс, оглядываясь.

– А чем тебя кружка не устраивает? – удивился Джефри, – мы же с кофе будем пить.

– Я хотел попробовать его чистым, – ответил Макс.

– Айн момент! – Джефри стремительно метнулся на кухню и принес три рюмки.

Хозяин разлил божественный нектар, и они, удобно расположившись в креслах, замолчали, дегустируя редкий напиток.

– Да-а-а… – наконец произнес Джим.

– Да… – вслед за ним выдохнул Макс, – великолепно!

– Ну, что я говорил?! – подчеркнул эффект Джефри.

– Ладно, расскажи, над чем ты теперь работаешь? – поинтересовался Макс, отставив рюмку и глотнув кофе.

– Хотел бы выпустить что-то автобиографическое, но не голые факты, а что-то такое, фееричное, понимаете? – мечтательно произнес Джефри.

– Типа сумерек Гоголя? – спросил Джим, и процитировал по памяти, – «…как только сумерки упадут на домы и улицы и будочник, накрывшись рогожею, вскарабкается на лестницу зажигать фонарь, а из низеньких окошек магазинов выглянут те эстампы, которые не смеют показаться среди дня, тогда Невский проспект опять оживает и начинает шевелиться. Тогда настает то таинственное время, когда лампы дают всему какой-то заманчивый, чудесный свет»…

– Ого, ну и память! – удивился Макс.

Джеф оценивающе посмотрел на Джима.

– Да нет, я имею в виду не прозу, основанную на реалиях, а роман, в котором я через чувственное погружение в душевные переживания смогу передать всю суть моего героя, – ответил Джефри задумчиво, – через боль, страдания. Понимаете? И не обязательно это буду, собственно, именно я. Некая общая картина человеческих чувств…

– Феллини, Тарковский, – ухмыльнулся Макс.

– На самом деле – да! Я, когда пишу, всегда представляю для себя ту или иную сцену в реалиях. Не хочу хвастаться, но по моим наброскам уже можно снять немало фильмов или даже сериалов, – рассмеялся Джефри.

То ли от выпитого коньяка, то ли от сокровенного признания Джефри раскраснелся и остро поглядывал на своих друзей – как они восприму его идеи?

– Джеф, хорошая мысль, впрочем, как и коньяк. Нацеди-ка еще рюмочку, – расслабленно произнес Макс.

– Действительно, отличный коньяк. Где ты его взял, в нашем супер-маркете я ничего подобного не видел, – встрепенулся Джим, тоже протягивая свою рюмку.

– Подарок моих поклонников из Фен Буа, правда класс?

– Да, хорооош! – смакуя, протянул Джим.

– Но не для ежедневного использования, – наставительным тоном произнёс Джефри, – наслаждения надо дозировать.

– Ой, как хорошо. Запишу название, пора пополнить мой бар, – проговорил Макс.

– Главное ты выдержку запиши, в этом весь толк – «ришар», – добавил Джеф.

– А что, и правда, сейчас через сети можно заказать, что угодно, – сказал Джим.

– По такой цене – навряд ли… – заметил Джеф, – не будут они рисковать!

Друзья рассмеялись.

Справка: Болезни мозга начинаются незаметно, без ярко выраженных симптомов, за исключением некоторых форм шизофрении. Вообще, сегодня около 12% людей страдают от различных страхов и тревожного состояния, и 30% людей тревожные расстройства беспокоят только иногда, и они не придают этому значение. Серьезное заболевание на основе нервных расстройств обычно начинает прогрессировать после 25 лет. Наиболее распространёнными являются фобические расстройства и социальное тревожное расстройство. Они в большинстве случаев становятся доминирующими после 50 лет. Болезненной тревоге и депрессии способствует злоупотребление алкоголем. Даже умеренное, но устойчивое употребление спиртных напитков у определенных психотипов может увеличить уровень вероятности серьезного заболевания. Зависимость от кофеина, алкоголя и бензодиазепинов, спровоцированная болезнью, может прогрессировать со временем и вызывать панические атаки.

Джефри чувствовал себя как-то странно, его то и дело бросало то в жар, то в холод. Он было разволновался из-за неприятных ощущений, но списав все на действие крепкого напитка, немного успокоился.

– Так вот, вернемся к прозе жизни, то есть к литературе, – пошутил он после очередной рюмки, – я уже начал кое-что писать, но это пока эскизы…

– Да, я тоже хочу написать что-то автобиографичное. Как бы это сказать… – Джим поднял голову и посмотрел куда-то в пространство, – прошлое ускользает… Те прекрасные мгновения, которые я когда-то пережил, забываются, и уже не можешь ощутить себя, как в детстве, просто и незатейливо счастливым.

– М-да, счастье! – задумчиво произнес Макс, – что это?

– Это отсутствие несчастья, и все! – резко бросил Джефри.

– Я думаю, не все, – твердо сказал Джим.

– Чушь! Живи, как все, не возникай, и будет тебе счастье, – упрямо возразил Джеф.

– Можно подумать, что ты так и живешь, – улыбнулся Джим. – Любой творческий человек живет на грани безумия, даже не осознавая этого, и рано или поздно слетает с катушек. А если не слетел, значит – бездарь!

– Спасибо! – вставил Макс, кланяясь, – я не собираюсь сходить с ума на почве своей работы, а ведь ты не упрекнешь меня в бесталанности.

– Вот-вот, в безумии и есть твое счастье! – разгорячился Джефри. – Конечно, какие у дурачка заботы, тревоги?! У него жизнь – сплошной праздник, поел и счастлив!

– Не упрощай, философ, – остановил его Джим, – ты лучше вспомни, как мальчишкой ходил поутру на рыбалку и вытягивал первого окушка. А? Или, например, вспомни то бездонное счастье, когда тебе в семь лет подарили электрическую железную дорогу! Ты припомни, что ты чувствовал, когда влюбился впервые, и волновался, и переживал, но был счастлив, ведь так?

Джеф потупился, и не ответил.

Он и правда вспомнил тот день, когда встретил Тару, свою первую и единственную любовь. А когда же это было? Он забыл! Порывшись в памяти, и… вспомнил, нет, вновь ощутил те непонятные чувства, которые испытал тогда, глядя на веснушчатую девчонку на выпускном вечере, которая вдруг пригласила его, нескладного и стеснительного подростка, каким он был, на «белый» танец. Сам бы он никогда не решился. Он всегда сторонился девчонок, и не знал, как при них себя вести. О, кажется, с тех пор он уже не отпускал ее рук. Разве это и есть счастье?

– Ладно, давайте еще по одной, – примирительно сказал Джефри.

Они выпили.

Зашла Тара.

– Ну как вы, не скучаете?

Джеф сорвался с места, и закружил ее в вальсе.

Все заулыбались и зааплодировали, Тара счастливо смеялась…

Ночь приближалась. Джим и Макс стали собираться.

Джеф вызвал им такси, и они с женой, рассадив гостей по машинам, долго махали им вслед, как будто это было важно.

Когда огни машин мигнули вдалеке последний раз, они еще немного постояли, обнявшись, и вернулись в свой дом. В свой родной дом.

Глава 3

На следующий день Джефри в аудитории готовился к лекции. Он разложил пособия и проверил аппаратуру. Сегодня было много демонстрационных материалов, и Джефри заранее пришел на занятия, даже раньше своих учеников. Студенты, испуганно оглядываясь на профессора, потихоньку заполняли зал.

– Все собрались? – наконец спросил преподаватель.

Аудитория согласно зашумела.

Начав урок с приветствия и завладев вниманием слушателей, профессор стал рассказывать о том, как зарождалась литература, приводя исторические факты развития языков различных народов. Он, как всегда увлекся, его лекция была эмоциональна и содержательна, его голос гремел…

Как вдруг он почувствовал, что ему что-то мешает!

Он сфокусировал своё внимание на одном из шалопаев, который, не обращая ни на кого внимания, возился со своим гаджетом. Профессор устремил на него свой гневный взор.

– Я, конечно, понимаю, что у нас свободная страна, и каждый волен делать, что вздумается, но если телефон вам интереснее моих лекций, то вскоре вы будете изучать не историю литературы, а степень чистоты полов в одной из забегаловок. Пока что это понятие вам не знакомо, но уверяю вас, при таком отношении к учебе, это будет единственный вопрос, с которым вы сможете справиться.

Профессор еще раз сурово посмотрел на студента, дождавшись пока тот не убрал свою игрушку, и продолжил лекцию.

– Благодарю. Так вот, на чём я остановился? – задал он вопрос аудитории, упустив мысль.

– Вы рассказывали о языках Месопотамии, – раздался робкий голос.

– Ах, да, верно, – но Джефри не помнил, – Э-э-э… М-да…

– Семитские языки! – крикнул кто-то из зала, видя замешательство преподавателя.

Джефри недовольно посмотрел на аудиторию… и вспомнил.

– Так вот, основным языком семитских племён, поселившихся в Месопотамии, стал аккадский. В южной Месопотамии семиты говорили на вавилонском, а к северу, в средней части долины Тигра, на ассирийском диалекте этого языка. После завоевания Месопотамии персами в 539 г. до н. э. официальным языком в этой стране стал арамейский, а аккадский сохранился лишь на окраинах, но и там он постепенно вытеснялся арамейским – языком победителей. Сами вавилоняне к I веку от Рождества Христова полностью слились с халдеями и арамеями. На этом примере я хочу показать, что язык формировался и распространялся исключительно сверху вниз. Многообразие языка всегда было прерогативой элит общества и государства. Безграмотные рабы, ремесленники и крестьяне умели лишь сформулировать свои желания, в лучшем случае, а вот образованная прослойка общества имела более широкое влияние на культуру. Если сейчас, мы видим что новые фразы, выражения, сленг и т. д. идёт снизу вверх, то в те времена, лишь образованные люди добавляли новые слова в словари, пополняя словарный запас целых народов. На самом деле то же самое происходит и сейчас, просто менее заметно, так как это сложнее осознать. Просто людям легче высказываться популярными словами и использовать слэнг, на котором говорит ваше окружение, но если сменить круг общения, этот изъян уходит, а вечные ценности, придуманные образованными людьми, остаются с нами навеки. Так можно сказать о многом, если не обо всем, но такой пример для вас нашёл я, поэтому сопоставте полученные знания с литературой и получите идентичный подход, пусть и в другой обёртке.

Он говорил ровно час, а закончив лекцию, собрал вещи и отправился в учительскую. Профессор хотел не только передохнуть, но и повидаться со своими друзьями, чтобы обсудить кое-какие планы.

«Да, обсудить с друзьями… – думал Джефри по пути. – Что обсудить? И зачем? Выслушать их мнения! Чьи мнения? Сомнительных друзей? Все равно ты примешь решение сам! Твое общение иллюзорно… Взрослая жизнь, это жизнь единоличных решений, но никак не чужих советов. Даже твои нынешние друзья, это не те, кто рос с тобой с рождения и проверены на прочность, а случайные люди, волею судьбы оказавшиеся твоими коллегами. Друзья детства, юности, где вы»?…

Вообще-то, у Джефри был настоящий друг, но жизнь разлучила их, и он уже не жалел об этом – когда это было… Сейчас на встречи с прошлым нет ни времени, ни желания, оно уже потеряно давным-давно. А случайно встретив кого-нибудь из однокашников, понимаешь, что они стали тебе чужими и ведут совершенно иной образ жизни, чем ты. Порой удивляешься, неужели этот скучный человечек был твоим лучшим другом…

Джефри так задумался, что проскочил дверь в учительскую.

Профессор всегда думал обо всем в проекции литературы, а о самой литературе, как о зеркале жизни. Вот и сейчас тема прошлого, воспоминания о друзьях юности, размышления о причинах встреч и разлук, о взаимодействии душ, характеров не оставляли его, как писателя, в покое. Правда, была там, в том прошлом, одна заноза, но все уже поросло травой забвения, и беспокоиться было уже поздно.

– Джеф, привет! Как дела? – увидев коллегу, спросила Марго.

Тот от неожиданности наткнулся на стул и с грохотом опрокинул его.

– А? М-м-м, прости… Здравствуй! Да, вот немного задумался, как это всегда со мной бывает… ничего дела… – растерянно выпалил Джефри, возвращаясь в действительность.

– Думы о будущем? Ты уже нашел, над чем теперь будешь работать?

– Не уверен… Ты знаешь, у меня есть несколько вариантов, но на данный момент я хочу разработать курс о чувственной литературе, драматургии. Хочется понять, пропустить через себя чужую жизнь со всеми ее переживаниями, так сказать, примерить другой внутренний мир, другой темперамент, иное восприятие фактов, если хочешь. И стать другим человеком. И попробовать раскрыть его. Это же самая главная загадка всего человеческого рода – чужая душа, – улыбнулся Джеф.

– Действуешь по системе Станиславского? – так же с улыбкой спросила Марго.

– Ха, да! Именно – я или он в предложенных обстоятельствах! А не выходит. Вот посмотри, мы получаем одну и ту же информацию, если можно так выразиться, – чистую, а выводы из нее каждый делает свои. Почему? Ну, я, конечно, понимаю, почему, но интересно копнуть глубже, посмотреть на механизм, основу принятия решений. Правда, есть проблемы с выбором личности. Как построить анализ? Как сделать так, чтобы и не запятнать эту личность, но с другой стороны, как вскрыть ее и показать и лучшие, и худшие её черты, без ущерба для реального человека.

– Ты имеешь в виду кого-то конкретного?

– Пока нет, я говорю в общем и целом, но на горизонте маячит лишь один человек.

– И кто же он?

– А этого я пока сказать не могу! Намекну лишь, что он великий творец!

– Не уж-то Шекспир? Или, может быть, Пушкин? – уточнила Марго.

– Нет, про них и так слишком много сказано. Кстати, с Пушкиным у меня связаны другие планы, – ответил Джефри, включая чайник.

– Интересно, удачи тебе, – произнесла Марго и, быстро собравшись, удалилась.

– И тебе хорошего дня, – рассеяно произнёс ей вслед профессор.

Дверь не успела закрыться, как на пороге появился Макс.

– Что-то я сегодня еле встал, – произнёс Макс с мятым лицом.

– А я вот встал, как всегда, – ответил Джефри, бодрясь.

– Счастливчик! Видимо, время над тобой не властно, друг мой, – произнёс Макс.

– Видимо, просто кто-то не умеет пить, – вклинился в разговор Джим, который до этого сидел у окна, просматривая материалы занятий и наблюдая за Джефри.

– Чья бы корова мычала, у тебя вид, словно ты и не вылезаешь из запоя, – дерзко отыгрался Макс.

Друзья рассмеялись.

– Слушайте, теоретики, а вы смотрели фильмы по романам Кинга? – вдруг поинтересовался Джим.

– С чего это тебя волнует эта тема? – не понял Джефри.

– Да, с чего? – покосился на друга Макс.

– Мы с женой недавно просмотрели его фильмы, вот, хотел узнать ваше мнение, – произнёс Джим.

– Мне, честно говоря, его творения, скажем мягко, не близки. Золотая классика, да и только. Чистый американизм. В молодости смотрел, было интересно, а сейчас… Просто, не могу повторяться, что ли. Нет какой-то свежей идеи, всё по одному сценарию, просто в разных ситуациях. То про инопланетян, то о зомби, а по сути одно и то же, – высказал своё мнение Макс.

– Я его читал, а из кино смотрел только «Зелёную милю» и «Побег из Шоушенка», – в свою очередь ответил Джефри.

– И что скажешь? – уточнил Джим.

– Несколько неожиданно для Кинга, на мой взгляд, раньше он писал более прямолинейно – страшно и все. Но это не мое. Тем не менее, нельзя не признать его как мастера интриги и оригинальных сюжетов. А «Побег из Шоушенка» мне понравился, не знаю даже почему… актеры, наверное. А «Зелёная миля» какая-то уж больно натянутая…

– Кстати, да, соглашусь, – добавил Макс, – А я вот недавно прочёл сообщение, что амиши скоро заселят всю Америку, вот это новость! В статье были приведены и статистика и факты! – заявил Макс. – Они утверждают, что это религиозное движение самое консервативное направление в протестантской церкви. Их козырь – простота жизни и общения. Чистые хиппи под божественным соусом. Но оказывается, что движение зародилось еще в средние века в Европе, но потом они, спасаясь от преследований, перебрались в Америку. Мне это напоминает мормонов, хотя я не очень разбираюсь в религиозных течениях.

– Это, наконец, и есть та сама Американская мечта? – пошутил Джим.

– Скорее идея о том, чтобы сделать Америку снова великой, – добавил Джефри, – через простоту, естественность и самодостаточность.

– Зря смеётесь, амиши удваиваются чуть ли не каждое десятилетие, так что, кто знает, – всерьез произнёс Макс, – сейчас все хотят быть ближе к природе..

Справка: В научной медицинской среде было высказано предположение, что высокий уровень нервозности, тревожности является реакцией на то, как социальная среда изменилась начиная с эпохи палеолита. Например, в каменном веке было больше контакта кожа к коже и больше общения в семье, с детьми, то есть кланового поведения, которое уменьшало неосознанное беспокойство. Кроме того, в настоящее время приходится чаще контактировать с незнакомыми людьми, чем раньше, и не ограничиваться общением исключительно в знакомой среде обитания. Исследователи утверждают, что психические травмы в годы становления личности и отсутствие положительного социального взаимодействия, является движущей причиной высоких показателей тревожности, и, как следствие, тяжелых психических заболеваний.

Коллеги ещё какое-то время пообщались на вольные темы, и, в конце беседы, договорились о выходных в клубе, где они еженедельно собирались, чтобы поиграть в настольный теннис и другие игры. Среди недели, хоть каждый из них и посещал спортзал отдельно, пересекаться не удавалось. У каждого хватало забот в будние дни, но вот в выходные, выходные для них были святыми. Поэтому, договорившись о времени, друзья разошлись по своим делам.

У Джефри, в этот день была назначена встреча с семьей. Странно звучит, но он называл это именно так – имелись в виду его взрослые дети, давно упорхнувшие из отчего дома. Часто они не виделись, но раз в две-три недели встречались обязательно. Так и сегодня, договорившись заранее о часе, дети стали прибывать в родительский дом.

Первой подъехала их любимая дочурка Виктория, у которой пока не было ни мужа, ни детей, но энергии и любви ей было не занимать, отчего её братец, Флик, часто называл турбо-веником.

– Мама, папа, как я рада вас видеть. Флик ещё не приехал? – спросила Виктория, заходя в дом.

– Мы тоже рады тебя видеть. Твой брат, как всегда, опаздывает, – ответила Тара, обнимая Вику.

– Впрочем, это у него уже система, – добавил Джефри и подойдя к своей малютке, поцеловал её.

– Не будь с ним так строг, он человек деловой, – заступилась за брата Вика.

– Ну, точно. Крутить гайки большого ума требует, – поддел ее отец семейства.

– Да будет тебе, он страшно устает, – возразила Тара.

– А у тебя как дела? – уточнил Джефри у Вики, даже и не заметив возражения своей жены.

– А у меня, вскоре всё будет плохо, – шаря в холодильнике, ответила дочь.

– Не перебивай аппетит, – сделала ей замечание мать.

– Что-то не так? – уточнил отец.

– Всё этот искусственный интеллект. Раньше он угрожал лишь художникам, а теперь и моя профессия под угрозой. И твоя, папа, кстати, тоже.

Всё же схватив кусок буженины из холодильника, Виктория сделала себе бутерброд, прошла в гостиную и устроилась с ногами на диване.

– Я читал, что ИИ, а точнее, те возможности, которые он сейчас имеет, это как изобретение калькулятора. Ведь раньше для вычисления были необходимы тысячи людей, а теперь это всё делает машина. Так и тут! Зачем столько незамысловатых людей, если машина делает это не хуже, – произнёс Джефри.

– Не знаю, посмотрим, куда нас это приведёт. Я-то ещё молодая, найду, чем заняться, а вот ваши университеты окажутся обманщиками.

– Что ты имеешь в виду? – не понял отец.

– Ну как, они, по сути, люди, знающие больше нас, должны предусмотреть, что давали нам знания, навыки на долгие годы вперёд. А если ИИ нас скоро заменит, получается, что университеты окажутся мошенниками или невеждами, так как заведомо давали нам ненужную информацию, – произнесла Вика.

– Хм, интересная точка зрения, нужно будет поинтересоваться насчёт этого в университете, – взял себе на заметку слова дочери Джефри.

Прозвучал звонок.

– Ой, а вот и твой брат, – радостно воскликнула Тара, побежав открывать сыну. И правда, за дверью стоял Флик.

– Ты один? – удивилась Вика, подходя к нему.

– Да, Синди приболела, поэтому Шейла осталась с ней, – ответил Флик, по очереди обняв и поцеловав сначала мать, а после и сестричку.

– Зато ты нашёл время вырваться, хоть и опоздал, – протягивая руку сыну, произнес Джефри.

– Да, каюсь, – ответил Флик и протянул руку в ответ.

– Ну что ж, раз семья в сборе, давайте тогда все за стол, – скомандовала Тара.

Стол был уже накрыт. И все стали занимать свои места, такой порядок был заведен с детства. У Тары, как всегда, угощенья были разнообразны и вкусны. Начав с холодных блюд и постепенно переходя к горячим, родители и дети ненадолго примолкли, не в состоянии оторваться от замечательных яств.

Когда с семейным обедом было покончено, они приступили к обсуждению дел насущных, пока Джефри, в очередной раз не завёл заведомо провокационную тему, которая каждый раз заканчивалась конфликтом.

– Да… Так как у тебя дела на работе? – спросил Джефри.

В воздухе повисла напряженная тишина.

– Всё своим чередом, клиенты потихоньку возвращаются, – ответил Флик, доедая материнские угощения.

– Это хорошо… А мог бы сейчас быть прекрасным врачом, – произнёс отец.

– Ну вот, опять! – возмутилась Тара.

– Пап, неужели нужно каждый раз поднимать эту тему, сколько можно, – всплеснула руками Виктория.

– Сколько надо, столько и будет, – сурово ответил Джефри, – ты не понимаешь, речь идет о судьбе.

– Я вот тоже не стала юристом, как ты хотел, но ты мне так мозг не выносишь, – произнесла дочка.

– Ты девочка, а он мужчина. Мужчины всегда должны быть главными добытчиками в семье, заботиться о ней, быть лучше своих родителей, в конце концов.

– А я по твоему не забочусь о своей семье? – возмутился Флик, отложив вилку.

– Я не знаю сынок. Разве автомеханик может дать будущее своим детям? Образование и все прочее?

– Уж простите отец, что у вас такой незавидный сын вырос, – скривился Флик.

– Всё было в твоих руках, а ты на всё наплевал. Я прививал тебе знания, ни в чём не мешал, только поддерживал.

– Я тебя умоляю, как ты меня поддерживал? Финансово? Вот это забота! Вот так достижение! На сынок, иди, получай образование, я дам денег, молодец! А может, мне нужна была не профессия, а призвание. Ты не даешь мне самому прожить эту жизнь, ты хочешь сделать из меня свою копию, не учитывая мои интересы, – перешёл на повышенный тон Флик.

– Так, а в чём я не прав? Я всю жизнь потратил, чтобы понять все человечество и отдельного человека и продолжаю это делать. Я точно знаю, что тебе нужно, пусть ты этого и не понимаешь. В чём я не прав, скажи?

– Ты просишь объяснить причину, а сам слышишь только себя.

– Уж прости, я лучше знаю, что слышать, а что говорить.

– Вот видишь. Зачем тогда спрашиваешь, если не хочешь слышать ответ, а навязываешь свой?

– Затем, чтобы знать, как и о чем мыслит мой ребёнок. Но ты продолжаешь упорствовать и делать все по-своему. Получи права, говорил я тебе, они нужны, что сделал ты? Получил их лишь через 3 года, просто назло, чтобы не делать так, как советовал тебе отец. Молодец, хороший ребёнок!

– Всё! Меня достало уже это, я пошёл. Пока, мам. Пока, сестрёнка!

Флик встал из-за стола и, обойдя его, стал прощаться с матерью и сестрой.

– Подожди, я тебя провожу, – произнесла Тара.

– А с отцом не попрощаешься? Опять обиделся? – крикнул в спину сыну Джефри.

– Как отойдёшь, напишешь, – ответил Флик.

– Молодец, сынок! Молодец, – разгневано бубнил Джефри.

– Ну вот, зачем снова об одном и том же? Всё уже выяснили и ни один раз ведь, – упрекнула его Виктория.

– Ничего не говори, я сам всё знаю, – ответил отец семейства, встав и подойдя к бару, чтобы запить нелицеприятный инцидент.