Текст книги "Анна Герман. Сто воспоминаний о великой певице"

Тот миньон я отвезла в Иран в качестве подарка. Эти записи слушали десяти-двенадцатилетние иранские дети. Естественно, слов они не понимали, так как Аня пела по-польски. И те дети плакали – такое сильное впечатление произвели на них голос и музыка Анны.

… У нас были очень похожие взгляды на жизнь, похожие характеры. Может быть, сказалось то, что мы родились в один и тот же год и в один и тот же месяц – в феврале 1936 года. Между нами всего три дня разницы.

Обложка пластинки «Ясный горизонт», выпущенной в честь 2500-летия Ирана, 1970. Из архива Анны Качалиной

Аня была очень сильным человеком, она много работала, чтобы вернуться к здоровью. Многие друзья старались ей помочь, но в большей степени это была её собственная заслуга, благодаря силе духа ей удалось преодолеть испытания и вновь вернуться на сцену, вновь запеть. И запеть лучше, чем до того.

Когда родился Збышек, она мне говорила, что мечтает дожить до того часа, когда сын станет взрослым человеком. Она надеялась, что Бог даст ей такую возможность. В её сердце жила надежда воспитать сына…

Аня была очень скромным человеком, несмотря на свою популярность и свой удивительный голос. В эстрадном мире ей было очень тяжело. Люди, окружавшие её за кулисами, были совсем другого плана и устроения, чем она. Только благодаря своей доброте, человеколюбию и любви к пению она могла выжить в мире так называемого «шоу-бизнеса».

Каждое Рождество в нашем доме я включаю записи Ани и слушаю вместе с мужем.

Игорь Якушенко, композитор (Москва) «Это моя жемчужинка…»

 
Сходятся синие сумерки,
Полные тихими думами.
Так почему-то особенно
В сумерки хочется счастья.
 

…Вспоминаю концерт Анны Герман во Дворце культуры московского завода «Серп и молот», на протяжении которого я не уставал поражаться, насколько простым и по-человечески тёплым было её выступление. В нём был и юмор, и лёгкость, и увлекательность. Это была работа профессионального артиста со зрителем. Всё, что говорила и пела Анна, шло из глубины её души, поэтому время пролетало незаметно. Никто не ждал от неё шоу, представления. Она умела воздействовать на зрителей другими способами – сердечными.

После концерта я поинтересовался у Анны, почему она не включает в программу нашу песню «Сумерки», которая в тот момент уже вышла на пластинке и звучала на радио. Она улыбнулась и произнесла слова, заставившие мое сердце биться сильнее: «О-о-о… Это ж моя жемчужинка… Да и нет у меня пианиста, который бы сыграл так, как это сделали вы на записи в студии…».

Да, я имел счастье творческого сотрудничества с Анной – счастья огромного, но очень короткого. С Аней меня познакомила Анна Николаевна Качалина, которую я и многие композиторы называли «добрым ангелом на пластинках». Это она показала мои песни Анне Герман, которой особенно понравилась песня «Сумерки». Я как сейчас помню эту запись. Аня попросила, чтобы мы записывали «живьём», она не любила делать наложение голоса на готовую фонограмму. И вот мы в студии: я за роялем, бас-гитарист Игорь Кантюков и барабанщик Александр Симоновский. Аня стоит слева от рояля, мы начинаем играть, я испытываю большое волнение: «Только бы не сбиться, не помешать Анне…». Записали довольно быстро, с нескольких дублей.

В студии московского телевидения, фото из архива Анны Качалиной

После записи я предложил Анне и Анне Николаевне подвезти их, а по дороге у моей машины отказали тормоза… Я как-то справился с ситуацией, но Анне ничего не сказал – не хотелось её тревожить.

Позже она записала ещё одну мою песню – «Кажется» на стихи Льва Ошанина, но на записи я не присутствовал… Увы, эта песня вошла в пластинку «Последняя встреча», когда Ани уже не было с нами…

 
Надо так мало слов простых,
Я тишину не тороплю.
Может, сорвётся с губ твоих
Слово «люблю», слово «люблю»…
 

Раиса Птичкина, вдова композитора Евгения Птичкина (Москва) «Песня „Эхо любви“ была записана с первого дубля»

Евгений Птичкин в студии «Мелодия» на записи песен Анны Герман, апрель 1980 года

 
Покроется небо пылинками звёзд,
И выгнутся ветки упруго,
Тебя я услышу за тысячи вёрст…
Мы эхо, мы эхо, мы долгое эхо друг друга…
 

Когда мой супруг Евгений Николаевич Птичкин работал над музыкой к фильму «Судьба», он вместе с режиссёром Евгением Семёновичем Матвеевым пришёл к выводу, что главную песню в этом фильме должна исполнять только Анна Герман. Только этот кристально чистый, божественный, ангельский голос нужен был для звучания в фильме.

Клавир песни «Эхо любви» был отправлен в Польшу, и вскоре пришёл ответ от Анны Герман, которая согласилась записать эту песню, когда будет в Москве на ближайших гастролях. В назначенный день в студии «Мелодия» собрался оркестр кинематографии, все ждали только Анну. Помню, я нервно ходила по коридору в ожидании, ну когда же приедет певица, о встрече с которой я мечтала много лет. Я слышала её лишь по радио, была покорена фантастическим исполнением песни «Танцующие Эвридики». И вот Анна Герман появилась на пороге студии. Это была моя первая встреча с ней.

Перед записью шли последние приготовления. Когда Анна была готова, она сказала дирижеру оркестра Владимиру Николаевичу Васильеву: «Давайте попробуем записать без репетиции, сразу». Владимир Николаевич был удивлён, помню его большие глаза, но перечить Анне он не стал. Ведь никто из артистов не записывал песни без репетиции, это было рискованно.

Когда оркестр сыграл вступление и Аня запела, мы увидели через стекло аппаратной (комната, где располагался пульт звукорежиссера. – Прим. авт.), что у музыкантов на глазах выступили слёзы. Сначала у женщин-скрипачек, а потом и у мужчин. Этот дубль был записан, Аня пришла в аппаратную, чтобы прослушать то, что получилось. Когда слушали запись, снова все плакали – теперь уже слушатели в аппаратной. Евгений Матвеев не сдерживал слёз, и на просьбу Анны записать ещё один дубль он бросился к ней как пантера, обнял её за ноги и умоляюще воскликнул: «Не надо! Нет! Не надо! Это было гениально!». Второго дубля не было. Все были ошеломлены её исполнением. И именно в этом варианте песня «Эхо любви» и зазвучала в фильме, на радио, была издана на пластинках и дисках. Это был единственный в природе студийный дубль этой песни. Потом Анна записала ещё раз «Эхо любви» в дуэте со Львом Лещенко, но именно сольное исполнение, сольный вариант – это невероятный шедевр, созданный Анной буквально за несколько минут.

В студии «Мелодия», апрель 1980 года. Слева направо: Анна Качалина, Раиса Птичкина, Евгений Птичкин, Анна Герман

Надо сказать, что Евгений Николаевич был знаком с Анной раньше, чем я. Он часто ездил в Польшу, где был председателем жюри конкурса молодых исполнителей на фестивале советской песни в городе Зелёна-Гура. Но после записи песни «Эхо любви» к их дружескому альянсу присоединилась и я, наша дружба стала семейной.

Аня записала несколько песен Евгения Николаевича – «Идёт ребёнок по Земле», «Вы хотели мне что-то сказать…», но некоторые песни так и остались в планах. Например, прекрасная песня «Добрая кукушка» на стихи Татьяны Ульяновой. Я была на премьере этой песни на концерте Анны в октябре 1978 года в зале СЭВ на Новом Арбате (здание Совета экономической взаимопомощи. – Прим. авт.). Но записать эту песню Аня не успела. Спустя годы её спела Валечка Толкунова:

 
Добрая кукушка
Долго куковала,
Долго куковала,
Это я слыхала:
Ку-ку, ку-ку, ку-ку.
 
 
Это кукованье
Долго я считала,
Долго я считала —
Сто лет насчитала
 

Дважды во время гастролей в Москве Анечка побывала у нас в гостях, в нашей квартире на Земляном валу. Для нас её приход в гости был очень важен, мы с мамой Евгения Николаевича очень старались накрыть стол лучше, чем это было бы в ресторане. В нашей семье очень любили Анечку – за её простоту, за изящность души, за мягкость и доброту.

В последние годы жизни Анны мы поддерживали связь через Анну Николаевну Качалину, которая сообщала нам о её тяжёлом состоянии. Чтобы поддержать Анечку, московские композиторы, в том числе Евгений Николаевич, записали на кассету несколько своих новых песен и отправили в Варшаву. Это поддержало Анну, но её дни были сочтены, эти песни не были ею исполнены.

Уже в наши дни я много раз принимала участие в вечерах, посвящённых памяти Анечки. А в 2003 году я участвовала вместе с семьёй Анны, с её мамой, мужем и сыном в открытии Рябиновой аллеи имени Анны Герман в Москве, а также в закладке именной звезды на Площади звёзд перед ГЦКЗ «Россия». Со Збышеками – мужем и сыном Ани – я неоднократно виделась и общалась в Москве, это очень тёплые и добрые люди, о встречах с которыми у меня сохранились самые светлые воспоминания.

Римма Казакова, поэт (Москва) «Это был не голос, это был ультразвук»

 
На фотографии в газете
Нечётко изображены бойцы,
Ещё почти что дети —
Герои мировой войны.
Они снимались перед боем,
В обнимку, пятеро у рва.
И было небо голубое,
Была зелёная трава…
 

…Это история почти фантастическая. Я дочь профессионального военного, дитя войны, и поэтому военная тема всегда звучала в том, что я писала. Это очень простая песня, из неё обычно вспоминают только две строчки: «По всей России обелиски, как души, рвутся из земли…».

Анечка записала эту песню и ничего мне не сказала, а теперь я не могу её поблагодарить. Я и знакома с ней по большому счёту не была. Лишь однажды мы встретились в Центральном доме литератора за обеденным столом. Она была победоносно красива, большая, светлая, безукоризненная, и всё-таки вызывала щемящее чувство нежности. Может быть, в ней жило ощущение невольной близкой кончины. И хотя я сегодня впервые слышу эту песню, творчество Анны Герман все эти годы было со мной. Я согласна с Оскаром Фельцманом, который сказал, что Анна Герман – это явление и русской культуры.

Римма Казакова и Анна Качалина на вечере памяти Анны Герман в Доме Литератора, 2002 год

Я задумалась о том, что такое голос Анны Герман? Это не голос – это ультразвук, есть ощущение, что, кроме звучащего голоса, есть какой-то незвуковой ряд. Наверное, сама её душа так вплетается в голос, что он волнует нас и говорит гораздо больше, чем сами звуки.

У меня родились такие стихи:

 
Твой голос летящий,
Которым открыла,
Что можно без крыльев летать,
Как во сне…
Твой голос, вознесший меня многокрыло,
Твой голос, меня возвращающий мне…
Он будит во мне, как турбинная сила,
Свободу, торжественность и торжество,
Я многое в жизни забыла, простила, срастила,
Вдыхая его… А что в нём?
Всего до конца не постигну,
Живой человек по-живому поёт.
И вроде так просто – поставить пластинку,
Твой голос летящий – мой долгий полёт.
 

Фото Збигнева Матушевского, Варшава 06.03.1970

Её голос действительно создает ощущение полёта. Анна Герман, Анечка – она была с нами, она сейчас с нами, и она будет с нами, и спасибо ей за этот полёт, за полёт её песни, за полёт наших душ в этих песнях, за всё, что с нею связано…

Рышард Сивы, композитор (Мексика) «Зрители выстраивались в очередь, чтобы подарить ей цветы»

Панайот Бояджиев – композитор, музыкант, сыгравший большую роль в творческой судьбе Анны Герман. Фото из архива Ришарда Сивы

В начале 70-х я познакомился с композитором и музыкантом Панайотом Бояджиевым, мы вместе делали записи инструментальной музыки на польском радио. В 1974 году Панчо (так мы его звали в кругу друзей) познакомил меня с Анной Герман. Она готовила новую программу для гастролей в СССР, и я с удовольствием решил в этом участвовать.

На Мамаевом кургане в Волгограде с Ришардом Сивы (справа), июль 1975 года. Фото из архива Ришарда Сивы

Меньше чем через год, летом 1975 года, я поехал на свои первые гастроли в СССР в составе музыкального ансамбля Анны Герман. В июле – августе мы дали пятьдесят концертов в таких городах, как Москва, Ленинград, Минск, Ростов-на-Дону, Астрахань, Ярославль, Тула, Волгоград, Волжский, Рыбинск. Везде – аншлаги.

Почти в каждом городе нам показывали достопримечательности, это входило в нашу программу посещения городов. В Волгограде мы побывали на Мамаевом кургане, увидели потрясающий мемориал и знаменитый памятник «Родина-мать зовёт!», на фоне которого сфотографировались. А вот после концерта во Владимире нас возили на экскурсию в старинный Суздаль. Очень жаль, что у меня не сохранилась видеоплёнка, на которую я снимал все наши экскурсии.

На экскурсии по Мамаеву кургану в Волгограде, второй справа Р. Сивы, июль 1975. Фото из архива Ришарда Сивы

Второй раз я побывал с Анной в СССР в октябре 1977 года. В Донецке проводился фестиваль советско-польской дружбы, куда я был приглашен в составе ансамбля трубачей оркестра польского радио. Мы аккомпанировали Анне четыре песни, которые она пела в сборной программе. К этим песням я делал аранжировки на четыре трубы, бас-гитару, перкуссию и синтезатор.

Наша третья совместная поездка была непродолжительной: весной 1978 года мы дали совместный концерт в Посольстве Польши в Москве, в ЦДРИ, съездили в Пятигорск.

Четвёртый раз я побывал с Аней в Советском Союзе осенью 1978 года. Наше турне проходило в Ленинграде, Одессе, Москве и Звёздном городке. В тот приезд мы побывали дома у Владимира Шаинского – он устроил обед в нашу честь. Другой приём был после концерта в Звёздном городке, где после концерта для узкого круга людей состоялся торжественный ужин, на котором Аня и я были главными гостями.

Последний раз я видел Анну в студии польского радио, когда она записывала песню Панчо Бояджиева «Возьми меня, как кота в мешке» с моей аранжировкой. Вскоре я уехал из Польши в Мексику, где живу по сей день.

Популярность Анны в СССР трудно переоценить и сложно передать словами: залы на 2000–5000 зрителей всегда были полны. Зрители выстраивались в очередь, чтобы подарить ей цветы. А сколько писем и записок приносили после концерта в гримёрку! Пачками! Когда Аня приходила в ресторан, ей не давали спокойно поесть – тут же выстраивалась очередь из желающих получить у неё автограф. Поэтому она, как правило, ела прямо в гостиничном номере. Помню, как-то мы пришли в ювелирный магазин, и Аня хотела купить серёжки, так продавцы повесили на дверь табличку «Учёт» и обслуживали только её! Это исходило не от Анны, просто люди везде к ней относились с большим вниманием и трепетом.

После концерта в Звездном городке Анна Герман, Ришард Сивы, генерал Г. Береговой и др., 1979 год. Фото из архива Ришарда Сивы

Последняя польская прижизненная пластинка Анны Герман, записанная при участии Р. Сивы

Последняя прижизненная пластинка Анны, выпущенная в Польше, – это наша совместная работа. Она записала одиннадцать песен с оркестром под моим управлением. К шести из этих песен я делал аранжировки. Тексты песен «Только в танго» и «Кругом кипит лето» мне принесла сама Аня, а я сочинил к ним мелодии. Мелодия песни «Отыскать мир» родилась, когда я был на учебе в Бостоне. Ане не хватало песен на пластинку, и я показал ей эту мелодию. Она оказалась слишком короткой для полноценной песни, и мы вместе с Аней прямо у неё дома сочинили оставшуюся музыкальную часть. Потом поэт Марек Даньян написал очень красивые стихи на готовую мелодию.

Аня осталась в моей памяти как человек эмоциональный, впечатлительный, при этом независимый, с большим человеческим достоинством; она была очень трудолюбивой, всегда стремящейся к совершенству, и главное – необыкновенно музыкальной.

Михаил Пляцковский, поэт-песенник (Москва) Эвридика

Между Анной Герман и Михаилом Пляцковским были тёплые дружеские отношения. Певицу и поэта познакомил Александр Жигарев. На своих последних концертах в СССР Анна исполняла песню «Двойка за весну» на стихи Михаила Пляцковского.

После ухода Анны Герман из жизни было опубликовано его стихотворение «Эвридика», посвящённое памяти выдающейся певицы:

 
Поёт в окне напротив пани Анна,
А музыка то тише, то слышней,
И выплывает, словно из тумана,
Моё воспоминание о ней…
 

После концерта в московском ЦДРИ 12 марта 1980 года. Слева направо: Анна Герман, Людмила Ивановна Качалина, Богумила Витомская, Михаил Пляцковский. Фото Валерия Смирнова

 
И голос, что записан на пластинке,
Все звуки остальные заслоня,
В который раз, как прежде, по старинке
Невыразимо трогает меня…
 
 
Как эта интонация знакома,
Как эта нежность хрупкая мила,
Среди эстрадно-песенного грома
Она такой заметною была…
 
 
И вспомнилось, как в первый раз с экрана
Свою нам спела песенку она,
Та польская певица пани Анна,
Чей слышится мне голос из окна…
 
 
Спокойно, без нажима и без крика
И вроде без особого труда
Нас покорила сразу «Эвридика»,
Обворожила – раз и навсегда.
 
 
Не сладко, нет, не сахарно-медово,
На сцене пела честно и светло
Высокая варшавская мадонна,
Дарящая надежду и тепло.
 
 
Но есть, увы, у каждой жизни сроки,
Какой бы прочной ни казалась нить,
Ей, уцелевшей в автокатастрофе,
Не удалось тех сроков изменить…
 
 
С конвертов миллионов грампластинок
Глядит её знакомое лицо —
Той, для которой, откружив, застыло,
Остановилось жизни колесо.
 
 
И всё же, всё же, как это ни странно,
Живую душу в голосе храня,
Поёт в окне напротив пани Анна
По-прежнему для всех и для меня!..
 

Оскар Фельцман, композитор, народный артист России (Москва) «Анна спела лучше, чем я сочинил»

В 60-е годы в СССР часто приезжали гастролёры из стран народной демократии: Чехословакии, Румынии, Югославии, Польши…

Среди этих артистов было немало хороших исполнителей, но не было ни одного, кто бы понимал русскую музыку и русскую культуру так глубоко, как Анна Герман. У неё можно было учиться правильному красивому русскому языку, вдохновенному исполнению поэзии.

Мы познакомились, когда Анна готовилась записать самую первую пластинку на «Мелодии». У неё было мало песен в репертуаре. Тогда она блистала с красивой мощной голосовой песней «Танцующие Эвридики». Я предложил Анне две лёгкие песенки: шуточную «Двое» на стихи Игоря Шаферана и романтическую «Снежана» о любви русского парня Ивана к болгарской девушке Снежане:

 
Снежана, Снежана, Снежана,
Летят лепестки, словно снег.
В Москве о тебе постоянно
Тоскует один человек.
 

За кулисами фестиваля в Сопоте, август 1965 года. Фото Александра Ялосинского

Такие песни о дружбе народов были очень востребованы в 60-е годы. Анна спела её легко и светло, что сделало песенку очень симпатичной и милой.

…Анна была особенным человеком, без наигранности, свойственной артистам. Она была олицетворением польского духа. Помню, однажды в Варшаве я приехал к ней домой, хотел навестить, зная, какую аварию она пережила. Дверь открыл её муж, он попросил подождать, а сам пошел сказать о моём визите Ане. Он вернулся смущённый и сказал, что она не сможет меня принять. Видимо, она не хотела, чтобы я видел её «не в форме», больной.

Если бы Анна Герман была сейчас жива, у неё всегда были бы аншлаги. Потому что у людей есть потребность в хорошей, искренней, настоящей музыке.

Однажды я задумался: а что в Анне Герман было особенного, отличавшего её от других исполнительниц? За что мы её так любим? Разве было в её образе что-то неординарное, вызывающее, привлекающее внимание? Нет, она просто пела! Выходила на сцену и пела! И этого было достаточно! Не нужно было платьев от модных модельеров, лишнего антуража на сцене. Только она одна – и это было потрясающе!

В 70-е, на пике популярности, Анна записала ещё две мои песни. «Ты, мама» родилась на стихи узбекского поэта Раима Фархади, русский перевод сделал поэт Игорь Кохановский, который дружил с Анной и написал для неё немало песен. Вторая песня – также на стихи Игоря Кохановского – «Возвращение романса»:

 
Я вас люблю, я думаю о вас,
Вы для меня смятение отныне.
Я вас люблю, я думаю о вас
И повторяю в мыслях ваше имя…
 

Я старался присутствовать на записи многих своих песен – боялся, что музыканты что-то не так сыграют, изменят темп или что-то ещё… Но так получилось, что «Возвращение романса» Анна записала без моего участия.

«Возвращение романса» звучит в исполнении Анны в сопровождении рояля. Помню свою реакцию на самое первое прослушивание этой записи: «Хорошо, что меня там не было, я бы только помешал, всё бы испортил». Анна Герман спела лучше, чем я сочинил. Она не изменила ни одной ноты, но её подача этого произведения была настолько одухотворенной, филигранной и проникновенной, что создало потрясающее впечатление. Это как два художника, которые рисуют один и тот же предмет – у одного картина выходит красивой, красочной, но обычной, а у другого – наполненной внутренним светом и содержанием. Так и Анна – она пропустила этот романс через свою душу, добавила в него «высокий стиль», интеллигентность, благородство. В нём слышна безграничность её таланта.

Александр Вратарёв, поэт (Киев) Неспетое танго

Вторая половина 60-х годов XX века. Москва. Знойный летний полдень. В старом дворе на улице Станкевича сижу с поэтом Леонидом Дербенёвым на скамейке в тени кирхи – лютеранской церкви. Но в этом готическом здании из красного кирпича уже давно не молятся. Здесь помещается Всесоюзная студия грамзаписи «Мелодия». Дербенёв пришел на «Мелодию», чтобы встретиться с молодой польской певицей. Она запаздывает. И вдруг мрачноватый дворик кирхи как бы просветлел, и даже неподвижные кленовые листья зашелестели на свежем ветру. По асфальту, стуча каблучками, в лёгком платье в продольную голубую полоску быстро шла высокая русоволосая девушка.

– Вот, – сказал Дербенёв и протянул ей сборник, – я принёс русский текст.

На сцене фестиваля польской песни в городе Ополе, июль 1965 года

В сборнике была напечатана песня «Танцующие Эвридики» – первая песня Анны Герман, которая облетела весь мир. Анна читала и напевала одновременно.

– Спасибо большое. Просто замечательно!

Дербенёв расцвёл.

– Замечательно, но… Что это – «и на всех континентах»… «это мысль, это чувство, это просто искусство». Леонид, это же не стихи Дербенёва, это текст Дербенёва. А где Орфей? У Катажины Гертнер в оригинале есть Орфей, который поёт, и поэтому к нему прилетают Эвридики.

Дербенёв помрачнел.

– Анна, это не буквоедский перевод, это моя версия.

– А, версия, ну пусть будет такая версия… Хорошо… Очень красиво…

В тот солнечный день Анна радовалась, что завтра с группой польских артистов уезжает в Крым – работать и купаться в Чёрном море. Но из-за этого у неё срывалась запись пластинки в Москве, и это её очень огорчало.

– И, кроме того, – сказала она, – у меня нет такой южной темпераментной песни, такого танго, что ли…

И вдруг я сказал:

– Танго «Анна»…

– Красиво, – засмеялась Анна, – очень красиво. Танго «Анна»! Так напишите мне такое немного жеманное танго.

Голос Анны Герман в далёкие 60-е летел впереди всех авиарейсов, которыми она прибывала в разные страны. Звонкая слава обгоняла её…

Прошли годы… 31 декабря 1978 года позвонил мой московский соавтор Роман Майоров: «Обязательно смотри "Огонёк"!»

Майоров служил одно время музыкальным редактором передачи «С добрым утром» и прекрасно знал стиль руководства тогдашнего председателя Гостелерадио Лапина. Он лично рецензировал тексты всех песен в престижных передачах. Вырезать любую песню могли в самый последний момент. И вот где-то в третьем часу ночи ведущий «Огонька», молодой и кудрявый Николай Караченцов, произнёс: «Композитор Роман Майоров, стихи Александра Вратарёва – "Акварель". Поёт Анна Герман».

Едва началось оркестровое вступление (а сердце моё ещё колотилось где-то в горле) бешено затрезвонил телефон:

– Ты слушаешь?

– Ты смотришь?

– У тебя включён телевизор?

На третьем звонке я швырнул трубку:

– Родимые, дайте послушать!

Анна Герман пела божественно. Голос проникал в душу.

Съемки на московском телевидении. Фото Николая Агеева

 
Как жаль, что мы не дарим снов,
Они порой правдивей слов…
 
 
Я дарю тебе на память алый шар,
Небо словно голубая шаль.
Как слова моих признаний – алый шар,
Над землёй зелёной он летит вдаль.
 

Утром позвонил Рома из Москвы:

– Что у тебя с телефоном?

– Я выдернул штекер.

– Идиот, тебе звонила Аня.

Ровно через год, в январе 1980-го, расклейщики афиш обрадовали киевлян: «Дворец „Украина“ – Анна Герман!». Для города это было событием. Я работал тогда с Алексеем Семёновым. Композитор он хороший – мелодист, лирик, но с некоторым фольклорным уклоном. И танго «Анна», которое мы попытались сочинить с Лёшей к приезду Анны Герман, не удалось. Но вроде бы получилась другая песня – «Не называй меня соловушкой». Отгремели аплодисменты. Мы с Алексеем проникли за кулисы на третий этаж. Возле двери с прикнопленным листочком «Анна Герман» топтался изрядный табунок киевских композиторов, поэтов, газетчиков, артистов, почитателей. Но охранники стояли насмерть, не впускали никого. Толпа расступилась, когда девушка в белом переднике торжественно пронесла на подносе исходящий паром фарфоровый чайник. Для таких девушек Алексей моментально находил верный, эдакий отеческий тон:

– Милая, скажи Аннушке пароль: «Акварель», автор пришел.

Девушку с чайником впустили в комнату. Почти сразу же дверь отворилась снова и появилась Анна Герман. В дверном проеме она была не просто высокой – она была высоченной.

– Вратарёв? – сказала она вопросительно.

Мы встретились глазами.

– Заходите.

Народ безмолвствовал. Мы с Лешей зашли и глядели вверх. А как же ещё…

Она засмеялась:

– Что, я дылда, да?

Усадила нас. Бледная… Синие-синие глаза… Нездешние… Волосы после концерта завязаны узлом.

– «Акварель» – чудная песня. Этот образ – летящий алый шар над зеленой Землей… Акварель любви… И Роман такую музыку написал… Неземную какую-то.

– Вы знаете, Анечка, он и вправду её в самолете придумал. Смотрел на облака в иллюминаторе – и музыка пришла. А до того полтора года стихи у него лежали.

– Теперь я понимаю, почему сама начала музыку сочинять. Всё время в самолете.

Посмеялись.

Я спросил:

– А вы помните – тысячу лет назад на студии «Мелодия» в Москве?..

– О, тогда всё только начиналось… Я была тогда молодая и сильная… И красивая!

– Ну что вы, Анечка, вы стали ещё красивее.

Лихой Леша сразу же перешел на «ты»:

– Аннушка, мы хотим показать тебе новую песню.

Он подсел к фортепиано…

– Добже… Красиво… Но почему все приносят мне только печальные песни?

И вдруг спросила меня:

– А где танго «Анна»? У вас было достаточно времени…

– Слова я написал, Анечка…

– Вот что я сделаю… Заберу эти стихи и сама придумаю музыку. В самолете или в поезде.

На крышке фортепиано стояли аптечные пузырьки. Разговаривая, она капала лекарство в стакан.

– Я сделаю программу только из весёлых песен и назову её «Когда цветут сады» или «Ждите весну». Нет (глаза её вспыхнули синевой), я назову программу «Танго „Анна“», Красиво!

 
Ах, танго «Анна»,
Ах, танго «Анна»,
Над морем льётся
Голубой хрустальный звон…
 

Через несколько лет музыку для танго «Анна» написал блестящий композитор Игорь Поклад. Первым эту песню исполнил Юрий Богатиков. До сих пор эту песню поет Иосиф Кобзон и другие замечательные певцы. Но иногда я ловлю себя на том, что каким-то непостижимым образом ко мне приходит голос Анны Герман… Я не рассказывал Игорю эту историю. Но хорошая музыка всегда колдовство… На Земле истинные звёзды долго не живут. Их ждет высота. С небес они светят нам вечно.