Текст книги "РННА. Враг в советской форме"

И. И. Ковтун, Д. А. Жуков
РННА. Враг в советской форме

©Жуков Д.А., 2012

©Ковтун И.И., 2012

©ООО «Издательский дом «Вече», 2012

©ООО «Издательство «Вече», 2012

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Введение

Летопись создания и служебно-боевой деятельности Русской национальной народной армии (РННА), или – что точнее – экспериментального соединения «Граукопф», до настоящего времени является одной из наименее освещенных страниц в научной литературе, посвященной отечественному коллаборационизму[1]1
  Наиболее заметной работой об РННА является статья белорусского исследователя А. М. Литвина «К вопросу о создании и деятельности Русской национальной народной армии в Белоруссии» (в сборнике «Россия в XX веке. Война 1941–1945 годов: современные подходы». М., 2005. С. 351–365). Следует отметить также некоторые общие исследования, рассматривающие в том числе и вопросы истории РННА: Дробязко С. И., Романько О. В., Семенов К. К. Иностранные формирования Третьего рейха. М., 2009. 845 с.; Захаров В. В., Колунтаев С.А. Русская эмиграция в антисоветском, антисталинском движении (1930–1945 гг.) / Материалы по истории Русского освободительного движения: Сборник статей и воспоминаний. Вып. 2. М., 1998. С. 28—135; Чуев С. Г. Проклятые солдаты. М., 2004. 576 с.


[Закрыть].

Между тем, формирование РННА представляет собой одну из первых относительно масштабных попыток германской разведки (абвера и отдела «Иностранные армии Востока») и командования группы армий «Центр» создать на Восточном фронте дееспособное русское коллаборационистское соединение. Изначально РННА дислоцировалась в белорусском поселке городского типа Осинторф и представляла собой разведывательно-диверсионную структуру, подчиненную абверкоманде-203. При этом командный состав «Граукопф» был представлен преимущественно радикально настроенными российскими эмигрантами. Большинство из них были соратниками русских фашистских организаций, некоторые – агентами абвера, а кто-то уже имел опыт борьбы против большевизма в ходе гражданских войн в России и в Испании. Личный состав также набирался в ряде немецких лагерей для советских военнопленных.

Эксперимент РННА продолжался относительно недолго – с марта 1942 г. до ноября 1943 г. (когда батальоны бывшего соединения «Граукопф» были переброшены на Западный фронт – во Францию). На протяжении всего этого времени формирование постоянно находилось в орбите борьбы компетенций различных германских ведомств и взглядов нацистского руководства на проблему использования русских коллаборационистов в войне против СССР.

Так, уже к концу лета 1942 г. с Восточного фронта были отозваны все эмигранты, стоявшие у истоков создания РННА. Часть из них в последующем, перейдя на службу в разведывательные структуры ведомства Гиммлера, смогли вновь вернуться на Родину. Что касается собственно РННА, то она была передана из-под опеки абвера в распоряжение командующего корпусом охранных войск группы армий «Центр». Теперь вместо разведывательно-диверсионных задач ее личный состав был задействован в борьбе против советских партизан в Белоруссии.

Позиция русского командного звена соединения (как эмигрантов, так и сменивших их бывших командиров РККА) перманентно вызывала критику со стороны немецких кураторов. Практически все попытки проводить независимую политику оканчивались крахом. Кроме того, белорусские подпольщики и партизаны – чем дальше, тем успешнее – агитировали личный состав формирования, склоняя его бойцов к переходу на советскую сторону.

^{Группа офицеров РННА перед засылкой за линию фронта. Слева направо: лейтенант Закс, старшие лейтенанты Шумаков (с Орденом Красного Знамени), Ламсдорф, Зинченко, лейтенант Шербаков. Весна – лето 1942 г. Снимок из коллекции М. Ю. Блинова}

В любом случае опыт создания и деятельности РННА оказался востребован и использован уже при формировании власовской армии: так называемого «Гвардейского батальона РОА» и Вооруженных сил Комитета освобождения народов России (ВС КОНР). К власовскому движению со временем присоединились и многие бывшие командиры «Граукопфа». Большая часть из них после войны сумела избежать выдачи советской стороне и натурализоваться на Западе; некоторые разделили с генералом Власовым его участь. Судьба личного состава переброшенных во Францию батальонов также оказалась незавидной: после войны союзники выдали этих военнослужащих представителям советского командования.

Ряд офицеров РННА оставили воспоминания. Наиболее заметным источником мемуарного плана является книга бывшего начальника штаба РННА К. Г. Кромиади «За землю, за волю»[2]2
  Кромиади К. Г. «За землю, за волю!». Воспоминания соратника генерала Власова. М., 2011. 336 с.


[Закрыть]. Значительную ценность представляют также несколько интервью Г. П. Ламсдорфа[3]3
  См. в том числе: Jurado C. C. Against Stalin and Stalinism, Count Grigori von Lamsdorf / «Axis Europa» (New York). 1998. № 14. P. 8—12; № 15. Р. 15–18. Вронская Д. Похождения графа Ламсдорфа / «Совершенно секретно» (Москва). 2002. № 12. С. 14–17.


[Закрыть], воспоминания бывшего военнослужащего Гвардейского батальона РОА Л. А. Самутина[4]4
  Самутин Л. А. Я был власовцем… СПб., 2002. 320 с.


[Закрыть], протоколы опросов бывших офицеров РННА И. М. Грачева и П. В. Каштанова (опросы были проведены в начале 1950-х гг. американскими специалистами в рамках «Гарвардского проекта опроса беженцев)[5]5
  Harvard Project of the Soviet Social System (HPSSS). Schedule B, Vol. 10 [Wartime occupation schedule], Case 219 (interviewer A.D.). Widener Library, Harvard University, Cambridge, MA, USA. 13 р. Опрос И. М. Грачева (он же Тарасов, он же Владимир Тарасенко, он же Владимир Матвеевич Копылов). Даты опросов: 7 и 20 января 1951 г. Опросы провел А. Даллин; HPSSS. Schedule B, Vol. 2 [Miscellaneous topics], Case 220 (interviewer H.D.). Widener Library, Harvard University, Cambridge, MA, USA. 16 р. Опрос П. В. Каштанова (он же Михаил Васильевич Шатов, он же Владимир Рындин).


[Закрыть]. Интересные сведения содержатся также в воспоминаниях советских подпольщиков и партизан, которые участвовали в боевых действиях против РННА и в разложении ее гарнизонов[6]6
  В том числе: Белов П. А. За нами Москва. М., 1963. 336 с.; Шмуглевский С. П. Юность, обожженная войной: из истории Осинторфского антифашистского подполья и блокадных боев Ушачско-Лепельской партизанской зоны (1941–1944). Молодечно, 2005. 344 с.


[Закрыть].

Авторы считают своим долгом искренне поблагодарить за помощь в работе над книгой кандидатов исторических наук Р. О. Пономаренко и С. Г. Чуева, историковМ.Ю. Блинова И. В. Грибкова, М. В. Кожемякина, А. С. Лахтурова, О. И. Черкасского, К. К. Семенова, сотрудников агентства «Военинформ» Минобороны России О. Н. Балашову и И. Н. Сирикова. Особую благодарность хотелось бы выразить председателю Осинторфского сельского совета С. Н. Шаранде, научному сотруднику по созданию музея в Осинторфе Н. В. Крюк, заведующей Осинторфской сельской библиотекой и Центром экологического просвещения Е. Ф. Дикаревой, жителю Осинторфа (поселок № 2) В. М. Вакунову.

Глава первая. Русский фактор в тактике германской разведки

Русская эмиграция и органы германской разведки

В результате революционных событий 1917 г. и последовавшей Гражданской войны Россию покинули от двух до трех миллионов человек[7]7
  Политическая история русской эмиграции. 1920–1940 гг. Документы и материалы. М., 1999. С. 3.


[Закрыть]. Большинство из них в течение продолжительного времени не теряли надежды вернуться на Родину. Кто-то считал, что большевизм обречен на крах в силу своих внутренних противоречий, кто-то надеялся на «Второй поход», возлагая особые чаяния на внешнюю интервенцию.

Наиболее радикальная и активная – при этом довольно многочисленная[8]8
  Историк Михаил Назаров полагает, что правых в эмиграции было не менее 80 %. См.: Назаров М. Накануне 41-го: надежды и иллюзии / «Родина» (Москва). 1993. № 7. С. 71.


[Закрыть] – часть российских изгнанников в 1920-е и 1930-е гг. сделала ставку на новую политическую силу – фашизм и национал-социализм. Значительное число эмигрантов правых убеждений сконцентрировалось в Германии и Маньчжурии. Они хотели видеть в набиравших могущество Германии и Японии державы, способные устранить ненавистный большевизм, и планировали, воспользовавшись результатами военного вторжения, возродить империю или построить новую Россию.

Историк Л. Решетников замечает, что «большинство эмигрантов все годы между двумя мировыми войнами жили с мыслью, что им еще придется с оружием в руках бороться с большевизмом. Понимая, что самим с советской властью им не справиться… эмиграция строила планы в расчете на “возрождающуюся” после Версаля Германию»[9]9
  Решетников Л. «А Родина милей…» Белая эмиграция и Великая Отечественная война / «Родина». 2010. № 5. С. 64.


[Закрыть].

Интересно, что часть исследователей полагает, что беженцы из России сыграли значительную роль в оформлении идеологии Национал-социалистической рабочей партии Германии (НСДАП). Так, Майкл Келлог в своей нашумевшей работе под интригующим названием «Русские корни нацизма» утверждает, что «появившийся в первые годы после Первой мировой войны национал-социализм был плодом интернациональной радикальной среды, в которой озлобленные немецкие националисты и расисты… сотрудничали с радикальными представителями белой эмиграции в антибольшевистской и антисемитской борьбе… Несмотря на расхождения, неизбежные при любом межкультурном сотрудничестве, национал-социалисты и белоэмигранты обладали важной объединяющей целью. Они были едины в борьбе с “международным еврейством”, которое, по их мнению, стояло и за хищническим капитализмом на Западе, и за кровавым большевизмом на Востоке»[10]10
  При этом Келлог делает следующую поправку: «Использование слова “русский” по отношению к тем беженцам из рухнувшей Российской империи, которые оказали влияние на генезис национал-социализма, представляет собой известную проблему, учитывая крайнюю пестроту этнического состава России. Многие из этих эмигрантов с Востока… были балтийскими немцами или украинцами». Kellogg M. The Russian Roots of Nazism. White Emigres and the Making of National Socialism, 1917–1945. New York, 2005. P. 1, 3, 9.


[Закрыть].

В числе российских эмигрантов, в той или иной степени повлиявших на политическую и военную стратегию Гитлера, а также на его антибольшевистские и антисемитские воззрения, Келлог называет Макса Эрвина фон Шойбнер-Рихтера, Василия Викторовича Бискупского, Ивана Васильевича Полтавца-Остраницу, Петра Николаевича Шабельского-Борка, Сергея Владимировича Таборицкого, Федора Викторовича Винберга и Альфреда Розенберга. Шойбнер-Рихтер – человек, которого сам Гитлер считал незаменимым – стоял у истоков организации «Восстановление» («Aufbau»), организованной немецкими националистами и русскими эмигрантами. Эта конспирологическая группа в начале 1920-х гг. вложила в нацистское движение значительные суммы денег. Генерал Бискупский был ближайшим соратником Шойбнер-Рихтера в «Ауфбау», а в Третьем рейхе возглавил «Управление делами русских беженцев в Германии». Полтавец-Остраница руководил украинским сектором ассоциации и стремился к созданию национал-социалистической Украины. Шабельский-Борк перевел на немецкий язык «Протоколы сионских мудрецов» – текст, который оказал решающее влияние на антисемитов по всему миру. Вместе с Таборицким Шабельский-Борк в марте 1922 г. совершил покушение на лидера кадетской партии Павла Милюкова (при этом они смертельно ранили Владимира Набокова, отца известного писателя). После выхода из заключения, в 1927 г., Таборицкий открыто присоединился к национал-социалистическому движению, а после 1933 г. получил оплачиваемую должность в «Коричневом доме» – мюнхенской штаб-квартире НСДАП. В бюро Бискупского Таборицкий стал своеобразным «серым кардиналом». Винберг неоднократно беседовал с Гитлером на идеологические темы, именно он убедил фюрера в том, что Советский Союз был «еврейской диктатурой». Розенберг со временем стал «главным философом» НСДАП и специалистом по международным делам; в годы войны он возглавил Министерство по делам оккупированных восточных территорий[11]11
  Ibid. P. 254–255, 261. Подробнее о ранних связях русских эмигрантов с нацистами см. также нашу работу: Жуков Д. А., Ковтун И. И. Русские эсэсовцы. М., 2010. С. 19–47. О В. Бискупском: Dodenhoeft B. Vasilij von Biskupskij – Eine Emigrantenkarriere in Deutschland 1918 bis 1941 / Leben im europaischen Burgerkrieg. Berlin, 1995. S. 219–228.


[Закрыть].

^{В. В. Бискупский. В 1930—1940-е гг. руководитель Управления делами русских беженцев в Германии}

В период после поражения мюнхенского путча 1923 г. сотрудничество между НСДАП и русскими беженцами постепенно сошло на нет. После прихода нацистов к власти германская политика в отношении эмигрантов из России отличалась противоречивостью и непоследовательностью. С одной стороны, Германия дала приют радикальным противникам большевизма, таким, как Антон Васильевич Туркул, Виктор Александрович Ларионов и Иван Лукьянович Солоневич (первые два были высланы в апреле 1938 г. из Франции как «нежелательные лица», последний, опасаясь за свою жизнь, перебрался в Рейх из Болгарии после убийства его жены в результате террористического акта)[12]12
  Чистяков К. К. Российская политическая эмиграция в Берлине во Второй половине 1930-х гг. / Русский Берлин. 1920–1945. М., 2006. С. 406. Названные лица, в свою очередь, неоднократно высказывались в поддержку нацизма. К примеру, Солоневич писал, что «гитлеровский режим… необходимо признать режимом, целиком и полностью отвечающим интересам немецкого народа». Генерал Туркул заявлял: «Наш идеал – фашистская монархия». См.: Политическая история русской эмиграции… С. 339, 429.


[Закрыть]. С другой стороны, немецкие власти с некоторым подозрением относились к деятельности ряда профашистских эмигрантских организаций, пытавшихся пропагандировать и распространять идеи НСДАП в среде беженцев. К концу 1930-х гг. деятельность ряда русских эмигрантских организаций была запрещена или существенно ограничена.

Однако в Рейхе была сила, которая стремилась планомерно использовать политические убеждения радикально настроенных русских эмигрантов. Речь идет об абвере – военной разведке, представители которой задолго до начала войны Германии против Советского Союза начали пристально присматриваться к российским беженцам. После 1933 г. к мечте о возрождении Германской колониальной империи присовокупился идеологический тезис о неизбежности в обозримом будущем военного конфликта с «еврейским большевизмом» и его «плацдармом» – СССР. Конечно, руководство абвера с его извечным аристократизмом, лишь маскировало свое презрительное отношение к «плебейской» идеологии коричневого движения. Зато праворадикальные круги русской диаспоры воспринимали сентенции о необходимости покончить с евреями и диктатурой пролетариата почти восторженно. Эти настроения и были использованы абвером. Исследователь Л. Соцков отмечает, что «многие эмигрантские организации связывали надежды на свое политическое будущее именно с этими странами (Германией и Японией. – Примеч. авт.), как неизбежными противниками СССР в будущей войне. Совпадение интересов не могло не привести к обоюдному желанию установления более тесных контактов»[13]13
  Соцков Л. Ф. Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера. Из секретных досье разведки. М., 2003. С. 74.


[Закрыть].

Как вспоминал бывший помощник главы абвера, Оскар Райле, «сотрудники абвера, работавшие против Советского Союза, постоянно использовали эмигрантов», руководствуясь тем соображением, что «среди них… находились люди, знавшие Россию и в совершенстве владевшие русским языком»[14]14
  Райле О. Секретные операции абвера. Тайная война немецкой разведки на Востоке и Западе. 1921–1945. М., 2010. С. 106.


[Закрыть]. Заместитель начальника отдела «Абвер II», полковник Эрвин Штольце также свидетельствует, что подчиненные Канариса активно вербовали агентов «в среде белогвардейской эмиграции». Более того, «русские политэмигранты сами искали контакты с представителями разведок европейских стран»[15]15
  Цит. по: Мадер Ю. Абвер: щит и меч Третьего рейха. Ростов н/Д, 1999. С. 121.


[Закрыть].

Немецкая разведка стала активно использовать эмигрантов в своих мероприятиях по обеспечению военно-политических интересов Рейха приблизительно с начала 1930-х гг. В ряде случаев контакты эмигрантов с немецкой разведкой имели место еще ранее. Так, еще с середины 1920-х гг. с абвером начал сотрудничать Борис Алексеевич Смысловский. В 1928 г. он при посредничестве другого российского эмигранта, будущего адъютанта адмирала В. Канариса, барона Владимира Александровича Каульбарса поступил на разведывательные курсы при войсковом управлении рейхсвера. В годы Второй мировой войны Смысловский возглавил специальный разведывательно-диверсионный орган абвера – Особый штаб «Россия», на основе которого в 1945 г. была сформирована Первая русская национальная армия[16]16
  О деятельности Б. А. Смысловского подробнее см.: Смысловский Б. А. Первая русская национальная армия против СССР. Война и политика. М., 2011. 400 с.; Грибков И. В., Жуков Д. А., Ковтун И. И. Особый штаб «Россия». М., 2011. 464 с.


[Закрыть].

После 1935 г., когда начальником абвера стал упомянутый Фридрих Вильгельм Канарис, относительно небольшой отдел контрразведки рейхсвера начал быстро превращаться в разветвленный и действенный аппарат секретной службы германских вооруженных сил. Руководствуясь целью превращения абвера в важнейшую разведслужбу Германии, Канарис реорганизовал агентурную сеть за рубежом и предпринял ряд мер по координации сотрудничества с коллегами из СС – представителями гестапо и СД. К началу Второй мировой войны абвер состоял из центрального отдела, отделов «Абвер I» (разведка и сбор информации), «Абвер II» (организация диверсий и саботажа) и «Абвер III» (контрразведывательные мероприятия), а также управленческой группы «Заграница».

^{Глава абвера В. Канарис}

В июне 1941 г. при управленческой группе абвера «Заграница» был создан особый орган для руководства всеми видами разведывательной и диверсионной деятельности на Восточном фронте – так называемый штаб «Валли», при котором были сконцентрированы многие белоэмигранты.

Органы управления «Валли» дислоцировались в городе Сувалки (Сулевюек), в Генерал-губернаторстве (оккупированной Польше)[17]17
  В Сувалках активно работали и сотрудники эсэсовской разведки, также пытавшиеся склонить советских военнопленных к коллаборационизму. Здесь был создан Боевой союз русских националистов, из вооруженных формирований которого впоследствии была образована русская бригада СС «Дружина». Подробнее см.: Жуков Д. А., Ковтун И. И. 1-я Русская национальная бригада СС «Дружина». М., 2010. 368 с.


[Закрыть]. Отдел «Валли I» отвечал за военную и экономическую разведку. «Валли II» занимался подготовкой и проведением диверсионных операций и террористических актов в тылу Красной армии, организацией пропагандистских кампаний, направленных на разложение и деморализацию войск противника. Отдел «Валли III» руководил контрразведывательной работой, включавшей в себя борьбу с советской разведкой, партизанским движением и антифашистским подпольем[18]18
  Барков Л. В дебрях абвера. Таллин, 1971. С. 65; Седунов А. В. Правоохранительные органы на северо-западе России в 1941 году / Правоохранительная деятельность в Псковской области: история и современность. Сборник научных статей и материалов научно-практической конференции. Псков, 2005. С. 55–56.


[Закрыть]. Специализированное подразделение штаба вело экономическую разведку, и в его подчинении находился ряд команд и групп экономической разведки.

До лета 1942 г. на советско-германском фронте действовали три группы армий («Север», «Центр», «Юг»), которым были приданы разведывательные абверкоманды. Диверсионные абверкоманды имели аналогиячные наименования с добавлением цифры 2, а контрразведывательные – цифры 3. В составе каждой из команд находилось от трех до шести абвергрупп и целая сеть разведывательных и диверсионных школ. В начале 1942 г. наименование команд и групп было изменено, а их число – увеличено. Разведывательные получили нумерацию от 101 и выше, диверсионные – от 201 и выше, контрразведывательные – от 301 и выше, экономической разведки – от 150 и выше[19]19
  Иоффе Э. Г. Абвер, полиция безопасности и СД, тайная полевая полиция, отдел «Иностранные армии – Восток» в западных областях СССР. Стратегия и тактика. 1939–1945 гг. Минск, 2007. С. 89; Макаров В., Тюрин А. Смерш. Гвардия Сталина. М., 2009. С. 66–67; Чуев С. Г. Спецслужбы Третьего рейха. СПб., 2003. Кн. 1. С. 53–58.


[Закрыть].

Все команды и группы абвера взаимодействовали с разведотделами (по германской военной терминологии – I С), которые действовали при штабах дивизий, корпусов, армий и групп армий. Отделы I С поддерживали связь с территориальными органами абвера – абверштелле и абвернебенштелле, – которые располагались в крупных городах и в стратегически важных районах. Кроме этого, отделы I С – по линии контрразведки – тесно сотрудничали с группами тайной полевой полиции (ГФП), а также полицией безопасности и СД[20]20
  Белик И. К., Шумилова Е. В. О борьбе советских органов госбезопасности с немецкими спецслужбами. Докладная записка начальника УНКГБ СССР по Ленинградской области П. Н. Кубаткина. 1943 г. / «Исторический архив» (Москва). 2003. № 1. С. 50, 68; Жуков Д. А., Ковтун И. И. Русская полиция. М., 2010. С. 25–27.


[Закрыть].

Историк С. Чуев пишет, что «сотрудничество русских белоэмигрантов с абвером до начала военных действий против СССР проходило, в основном, на уровне абверштелле и подчиненных им абвернебештелле – региональных звеньев немецкой военной спецслужбы, а также так называемых Кригсорганизацьон – военных представительств, действовавших под прикрытием дипломатических представительств Германии за рубежом… Основной средой для вербовки агентуры были русские эмигрантские колонии и особенно участники различных антисоветских организаций… Кроме использования отдельных эмигрантов, абвер при необходимости объединял таких лиц в резидентуры»[21]21
  Чуев С. Г. Проклятые солдаты. М., 2004. С. 20.


[Закрыть].

Помимо абвера, вопрос привлечения русских эмигрантов к войне против СССР серьезно рассматривался и эсэсовскими разведчиками из Главного управления имперской безопасности (РСХА). За ведение закордонной разведки отвечало Шестое управление РСХА (AMT VI; SD/Ausland, СД/Заграница). Разведывательной деятельностью в зоне влияния СССР, а также на Ближнем и Дальнем Востоке руководил отдел VI С. Как известно, ведомство Генриха Гиммлера активно стремилось к расширению своего влияния. После начала войны с Советским Союзом эсэсовские разведчики медленно, но верно продолжали теснить своих коллег из вермахта и, в конечном итоге, добились своего: 12 февраля 1944 г. было объявлено об учреждении единой разведывательной службы во главе с рейхсфюрером СС. При этом «Абвер I» и «Абвер II» были включены в состав РСХА.

^{Начальник VI управления РСХА (внешней разведки) В. Шелленберг}

К началу войны с СССР руководство РСХА в лице Рейнхарда Гейдриха вполне отдавало себе отчет в том, что военный успех и колонизация «восточных пространств» во многом зависят от умелого использования на оккупированных территориях эмигрантских и местных национальных кадров. Бывший начальник VI управления РСХА Вальтер Шелленберг вспоминал: «Теория Гейдриха… заключалась в следующем. Военное поражение настолько ослабит советскую систему, что последующая засылка политических агентов в Россию довершит ее гибель»[22]22
  Шелленберг В. Лабиринт. Мемуары гитлеровского разведчика. М., 1991. С. 189.


[Закрыть].

В перспективные планы СС входило полное подчинение русских коллаборационистских структур. Бывший разведчик, сотрудник отдела «Иностранные армии Востока» Вильфрид Штрик-Штрикфельдт (также выходец из России) свидетельствует, что летом 1942 г. полковник Клаус фон Штауффенберг предупреждал его, что «СС, несмотря на свою теорию об унтерменшах, без стеснения пойдет по пути использования людей. И если Гиммлер возьмется за русское освободительное движение, он привлечет для СС и сотни тысяч русских. Одни поверят обещаниям, другие пойдут по бесхарактерности или из карьеризма»[23]23
  Штрик-Штрикфельдт В. Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское освободительное движение. М., 1993. С. 125–126. К. фон Штауффенберг в указанное время был офицером организационного отдела Генерального штаба. 20 июля 1944 г. совершил неудачное покушение на Гитлера в ставке «Вольфшанце». Казнен. Сам Штауффенберг полагал: «Чтобы избежать катастрофы, мы должны поднять русский народ, честно помогать ему в его освобождении, дать ему русских вождей, которым он доверяет, и забыть о завоевании и колонизации». Цит. по: Томашевский М. Предисловие / Торвальд Ю. Очерки к истории Освободительного движения народов России. London – Ontario, 1965. С. 1.


[Закрыть].

Приведенное свидетельство согласуется с мнением американского исследователя П. Биддискомба, который пишет, что «с началом войны служба внешней разведки СС начала предпринимать собственные попытки использования агентуры по ту сторону Восточного фронта, невзирая на то, что это предусматривало тесные контакты с русскими “недочеловеками”. В течение войны целый ряд параноидальных расистских эсэсовских аксиом был нивелирован…»[24]24
  Biddiscombe P. Unternehmen Zeppelin: The Deployment of SS Saboteurs and Spies in the Soviet Union, 1942–1945 / Europe-Asia Studies. Vol. 51, № 6, 2000. P. 1115.


[Закрыть].

^{Шеф реферата СД «Цеппелин» Х. Грейфе}

Забегая вперед, отметим, что важнейшую роль в попытках СС взять под контроль кадры коллаборационистов сыграл план «Цеппелин», разработанный осенью – зимой 1941 г. под руководством Хайнца Грейфе – начальника вышеупомянутого отдела IV C Шестого управления РСХА. План предусматривал создание специального разведывательно-диверсионного органа под условным наименованием «Предприятие Цеппелин-21». Это подразделение было призвано в короткие сроки («действие операции должно быть достигнуто уже к следующему наступлению») подготовить завербованных агентов для поддержки антисталинских оппозиционных групп, организации пропаганды, разведки, саботажа и создания повстанческих групп (разумеется, меры по разложению тыла отступающей Красной армии предпринимались и до этого, однако теперь масштаб этих мероприятий требовалось максимально увеличить).

Агентуру предлагалось подбирать, главным образом, среди военнопленных, однако допускалась возможность использования гражданских лиц из оккупированных районов, а также «активных и надежных лиц» из числа эмигрантов.

Грейфе отмечал: «Нельзя ограничиться десятками групп для разложенческой деятельности, они для советского колосса являются только булавочными уколами. Нужно забрасывать тысячи. Это необходимо еще и потому, что даже при самом тщательном обучении и отборе агентуры следует считаться с тем, что большой процент ее ненадежен, часть ее является сознательно предательским элементом, часть отсеется как неспособная»[25]25
  См.: Из плана мероприятий Главного управления имперской безопасности Германии (РСХА) по созданию специального разведывательно-диверсионного органа под условным наименованием «Унтернемен Цеппелин-21» для политического разложения населения тыловых районов Советского Союза / Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб. Т. IV. М., 2008. С. 327–356.


[Закрыть].

Особое внимание Грейфе уделил «реальным предпосылкам» операции: «Забрасываемым агентам должна быть внушена мысль о том, что они выполняют правильное, необходимое для них самих дело. Для этого требуется не только материальное обеспечение, но и обещание положительного разрешения национального, социального и религиозного вопросов». Особо подчеркивалось, что «эта пропаганда не должна в очень сильной степени расходиться с действительностью на оккупированной территории. От этого зависит успех операции».

В качестве «национальных лозунгов» для русских предлагалось обещать последним «национальную свободу под немецкой защитой», «охрану старой русской культуры» и «невозвращение царя и крупных помещиков». В социальном плане «необходимо явно выраженное положительное отношение к введению в будущем единоличного хозяйства, особенно в деревне». В качестве религиозной программы требовалось обещание «свободы вероисповедания любой религии» и «защиты религиозных обрядов». Кроме того, отмечалось, что «впредь нельзя говорить о Востоке как о “колонии” Германии или Европы»[26]26
  См.: Из плана мероприятий Главного управления имперской безопасности Германии (РСХА) по созданию специального разведывательно-диверсионного органа под условным наименованием «Унтернемен Цеппелин-21» для политического разложения населения тыловых районов Советского Союза / Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб. Т. IV. М., 2008. С. 327–356.


[Закрыть].

План Грейфе был одобрен А. Гитлером 10 января 1942 г., а в марте были утверждены организация и штаты «Цеппелина»[27]27
  Wildt M. Generation des Unbedingen. Das Fuhrungskorps des Reichssicherheitshauptamtes. Hamburg, 2003. S. 672.


[Закрыть]. Подразделение получило статус специального реферата VI C/Z управленческой группы С VI управления РСХА. «Цеппелин» возглавил сам Х. Грейфе[28]28
  С июля 1942 года начальником реферата стал штандартенфюрер СС Рудольф Обсгер-Редер, а в марте 1943 года его сменил штандартенфюрер СС Вальтер Куррек. Что касается Хайнца Грейфе, то до своей смерти в автокатастрофе (25 января 1944 года) он занимал должность начальника школы руководящего состава полиции безопасности в Берлине.


[Закрыть].

Таким образом, вопреки распространенному мнению русские эмигранты без особого труда могли включиться в пропагандистскую и разведывательно-диверсионную работу на оккупированных территориях, разумеется, при условии изъявления лояльности в отношении нацистских властей. В то же время в самом начале войны речь еще не шла о привлечении национальных кадров непосредственно к вооруженной борьбе с СССР, т. к. высшее германское военно-политическое руководство отрицательно относилось к подобной перспективе[29]29
  Так, 30 июня 1941 г. состоялось совещание представителей министерства иностранных дел, отдела Верховного командования вермахта по зарубежным проблемам, Главного управления войск СС и Управления внешнеполитических связей НСДАП. Относительно рассмотрения заявлений иностранных добровольцев, желающих воевать против Советского Союза, участниками совещания было принято решение не принимать заявлений от чехов и русских. См.: Der Angriff auf die Sowjetunion. Frankfurt/Main, 1991. S. 1083.


[Закрыть].

Так, еще 3 марта 1941 г. в дневнике штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта (Oberkommando der Wehrmacht, ОКВ) была сделана запись о целях создания оккупационного режима на территории СССР. Среди прочего в документе отмечалось: «Социалистические идеи в нынешней России уже невозможно искоренить. Эти идеи могут послужить внутриполитической основой при создании новых государств и правительств. Еврейско-большевистская интеллигенция, представляющая собой угнетателя народа, должна быть удалена со сцены. Бывшая буржуазно-аристократическая интеллигенция, если она еще и есть, в первую очередь среди эмигрантов, также не должна допускаться к власти. Она не воспримется русским народом и, кроме того, она враждебна по отношению к немецкой нации…»[30]30
  Органы государственной безопасности СССР… Т. 1. М., 1995. С. 322.


[Закрыть]

21 мая 1941 г. председатель Объединения русских воинских союзов (ОРВС) генерал-майор Алексей Александрович фон Лампе подготовил обращение на имя главнокомандующего сухопутными войсками, генерал-фельдмаршала Вернера фон Браухича о предоставлении в распоряжение германского командования всех сил ОРВС. Ответа он не получил, что и понятно, ведь в тот момент нацисты де-юре продолжали оставаться союзниками большевиков. Их формальное согласие с предложениями фон Лампе, скорее всего, тут же стало бы известно советской разведке. Впрочем, после начала боевых действий Браухич все же ответил Лампе, сообщив тому, что участие эмигрантов в войне против СССР не предусматривается. Тем не менее 17 августа 1941 г. фон Лампе выпустил приказ по Объединению, разрешавший членам организации действовать в складывающейся обстановке самостоятельно, «поддерживая… с ним регулярную связь»[31]31
  Дробязко С. И. Эпопея генерала Смысловского /Материалы по истории Русского освободительного движения: Сб. статей, документов и воспоминаний. М., 1999. Вып. 4. С. 119; Цурганов Ю. С. Неудавшийся реванш. Белая эмиграция во Второй мировой войне. М., 2001. С. 101.


[Закрыть].

^{Начальник отдела ОКХ «Иностранные армии Востока» (до 1942 г.) Э. Кинцель}

Все это время продолжались переговоры с представителями вермахта, разведывательных служб и прочих нацистских структур о привлечении белоэмигрантов в немецкую армию. В конечном итоге они окончились положительно, поскольку в НСДАП, Министерстве оккупированных восточных территорий и в германском военном ведомстве нашлось немало прагматично мыслящих сотрудников, не отвергавших возможности активного привлечения эмигрантов. Так, в мае 1941 г. начальник отдела «Иностранные армии Востока» (Fremde Heere Ost), полковник Эберхард Кинцель пригласил русских офицеров-эмигрантов, чтобы обсудить вопрос об обеспечении вермахта переводчиками, и большая часть приглашенных ответила на предложение согласием[32]32
  Seaton A. The Russo-German War 1941–1945. New York, 1971. P. 223.


[Закрыть].

Очень значительная работа по привлечению эмигрантов в немецкую армию в качестве переводчиков была проделана представителями Русского общевоинского союза (РОВС, германский отдел организации был с 1938 г. переименован в Объединение русских воинских союзов). Бывший член РОВС, генерал-майор Русской императорской и Белой армий Владимир Петрович Бресслер на послевоенном допросе показал: «С 1941-го до середины 1943 года “РОВС” снабжал немецкую армию переводчиками. Часть “ровсовцев” была мобилизована на фронт и принимала участие в боях против Красной армии… Из офицерского союза в качестве переводчиков в немецкую армию вступили: штабс-капитан Домбровский-Корсак, полковник Гаусман, капитан Шпакович, подпоручик Андреев, есаул Слепцов, подполковник Кромиади… На фронт ушло много членов “РОВСа”. Основной контингент брался из “Балтийского союза”, который по своей численности достигал 400 человек»[33]33
  Макаров В., Тюрин А. Указ. соч. С. 58–59.


[Закрыть].

Вербовку эмигрантов для работы в интересах вермахта, СД и абвера осуществляли также уже упоминавшееся Управление делами русских беженцев в Германии (Russische Vertrauensstelle in Deutschland) во главе с генералом Бискупским и аналогичное по задачам Управление делами русских эмигрантов во Франции (Vertrauensstelle der Russischen Emigranten in Frankreich) во главе с Юрием Сергеевичем Жеребковым[34]34
  О деятельности этой организации см.: Полицейский отчет 1948 года («Русская колония в Париже»). Публикация Гудзевича Д., Макаренковой Е., Гудзевич И. / Диаспора: новые материалы. Т. 8. СПб. – Париж, 2007. С. 406, 462–463.


[Закрыть]. Так, последний выпустил специальное «Оповещение», которое объявляло начало отбора добровольцев-эмигрантов на советско-германский фронт. При этом запрещалась любая антигерманская деятельность. С начала войны против СССР Жеребков и начальник французского отдела РОВС, генерал Николай Николаевич Головин зарегистрировали более полутора тысяч заявлений от офицеров, желавших безоговорочно участвовать в борьбе против большевизма[35]35
  Первая партия эмигрантов состояла из 200 человек. См. Захаров В. В., Колунтаев С.А. Русская эмиграция в антисоветском, антисталинском движении (1930–1945 гг.) / Материалы по истории Русского освободительного движения: Сборник статей и воспоминаний. Вып. 2. М., 1998. С. 66.


[Закрыть]. В то же время Управление Бискупского, по оценкам немецкой исследовательницы Бетины Доденхофт, призвало для работы в качестве переводчиков вермахта примерно 1200 эмигрантов[36]36
  Dodenhoeft B. Op. cit. S. 228.


[Закрыть].

Помимо этого, в мобилизацию русских изгнанников включился целый ряд эмигрантских политических организаций, о чем речь пойдет несколько ниже.

В общей сложности за весь период Второй мировой войны через эмигрантские воинские формирования в составе германской армии прошли, по разным оценкам, от 12 до 20 тыс. человек[37]37
  Дробязко С. И. Под знаменами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооруженных сил 1941–1945 гг. М., 2004. С. 99; Окороков А. В. Антисоветские воинские формирования в годы Второй мировой войны. М., 2000. С. 59.


[Закрыть]. При этом стоит оговориться, что с июня 1942 г. отправка офицеров-эмигрантов на Восток, за исключением сотрудников абвера и СД, на несколько месяцев практически прекратилась. В директиве ОКВ № 46 от 18 августа 1942 г. («Руководящие указания по усилению борьбы с бандитизмом на Востоке») запрещалось участие эмигрантов в формированиях из местного населения[38]38
  Окороков А. В. Антисоветские воинские формирования… С. 39.


[Закрыть]. К концу лета большинство эмигрантов были отозваны с Восточного фронта. Некоторые из них, правда, позднее вновь вернулись на оккупированные территории СССР, о чем мы расскажем ниже на примере ряда офицеров РННА.

В любом случае можно вполне согласиться с мнением историка С. Чуева, который отмечает: «Все измышления и указания гитлеровского руководства о недопущении эмигрантов к борьбе на Восточном фронте попросту игнорировались инстанциями на местах. Армейские структуры, органы абвера и СД активно использовали белоэмигрантов в своих целях»[39]39
  Чуев С. Г. Власовцы – пасынки Третьего рейха. М., 2006. С. 140.


[Закрыть].

В числе этих эмигрантов были и те, которые в начале 1942 г. составили командное звено Русской национальной народной армии…