Текст книги "История на одну ночь"

Иван Козлов

История на одну ночь

Темнеет. Шаг за шагом он продолжает свое шествие из угла в угол мрачной маленькой комнаты. Подходит к окну. Пусто. За окном стена такого же помещения, в котором, вероятнее всего, другой несчастный копирует его действия. Он садится на кровать и, обхватив голову руками, сверлит взглядом обувь. Тоже ничего интересного. Даже кусочка грязи не прилипло. Только неестественно чистые подошва и ткань, заковавшие в себя ступни.

Времени совсем не осталось. Либо приступать прямо сейчас, либо оставить все как есть, и упасть на койку, забывшись сном. Кому это нужно? Там, за дверью, люди заняты своими, гораздо более важными делами. Неужели есть хоть малейший шанс, что кому-нибудь будет дело до откровений человека в слишком чистых ботинках? И правда ни пылинки, стыд то какой… Может ему все это снится? Он смотрит на свое запястье. Совсем как реальное. Щипает. Неприятное ощущение пробегает по коже и замирает, оставляя за собой тупую, как поверхность наковальни, боль. Слишком мимолетную, чтобы считаться полноценной, но слишком навязчивую, чтобы забыть про нее.

Наверное, надо. Человек встает с лежанки, быстро пересекает комнату и садится за стол. Вот беда, даже стол слишком чистый. Все, если и представлялось, то совсем не так. Может быть это специально, чтобы было тяжелее собраться?

Не время. Он включает лампу, открывает тетрадь, берет старенькую шариковую ручку. А вот ручка радует. Пасты лишь половина стержня, да и та растеклась по пластиковому корпусу. Да, ручка настоящая, она из того, привычного ему, живого, грязного мира. Они учли не все. Невозможно предусмотреть все мелочи. Лишь бы хватило чернил.

Он наклоняется над листами, закрывает глаза. Глубокий вдох. Рука опускается к бумаге, и маленький шарик начинает свой бег, навсегда избавляя этот мир от еще одного неестественно чистого предмета.

Глава 1.

Еще одна глава позади, но останавливаться не хотелось совершенно. Слишком уж много интересных персонажей, событий и мыслей несет в себе литература.

Да уж, сейчас такого не пишут, одни рыцари да драконы. Когда это было? И было ли вообще? То ли дело – будущее! Фантастические романы о путешествиях к далеким звездам и новаторских изобретениях изощренных умов гениальных ученых – вот что действительно цепляет, тянет за все возможные и невозможные нити и заставляет унестись в полет воображение.

Моя коллекция – моя гордость. Ровно триста семьдесят четыре произведения аккуратно расставлены по полкам в алфавитном порядке. Научная фантастика, классика, вышедшая из-под пера авторов двадцатого и двадцать первого столетия. Они были творцами, они не боялись дать волю письму, не боялись оказаться предсказателями, подобно Жюлю Верну, объяснившими вещи непонятные современникам, но воплотившиеся в жизнь потомками. Ими можно гордиться, в той же степени, что и жалеть. Ни одна их теория не оправдалась, ни один сюжет не был разыгран. Не наступило восстание машин, глобальная катастрофа не уничтожила все живое, человек не отправился покорять границы вселенной, даже диктатура и узурпаторство, так любимые жанром антиутопии, не охватили планету железными тисками, а всеобщее просветление не наступило, как, в сущности, и не должно было. Мы не оправдали надежд, не совершили безумных открытий. Не изменилось совершенно ничего. Несколько ультрамодных гаджетов, чертовски правдоподобная виртуальная реальность, доступная лишь богатейшим слоям населения и шикарная мультиварка, способная приготовить практически все, начиная от картофельного супа, заканчивая неплохим кофе по-ирландски, естественно при наличии ингредиентов. Вот тебе и весь прогресс, вот и все буйство технологий.

Так кому же теперь нужны сказки о средних веках, если еще сто лет назад умнейшие люди говорили о том, что могло произойти сегодня? Невозможно не любить классическую футуристическую литературу, живя в том самом, загадочном для предков, и абсолютно ясным для нас будущем.

Буквально глотая книгу за книгой, впитывая в себя чужие мечты, наполняешься надеждой, что завтра выйдя из дома, ты попадешь в совершенно другой мир. Только вот жизнь гораздо прозаичнее.

Узнать финал повести хотелось смертно, но сон брал свое. Закрыв страницу, я пристроил книгу на ее законное место. Ряд ярких корешков разбавила черная полоска с золотыми буквами вдоль переплета. Я протер глаза, но это лишь усилило в них зудящее чувство усталости. Спать оставалось не более четырех часов. Пошарив по карманам халата, и поняв, что они пусты, я пошел на балкон. Если и там не окажется хотя бы одной сигареты – ночь можно считать испорченной.

Счастье. На столе, рядом с горшком с увядшей то ли от постоянного присутствия никотина в воздухе, то ли из-за недостатка полива геранью, лежала едва начатая пачка Винстона, с зажигалкой внутри. Теперь главное не зависнуть, выкуривая одну за одной, еще на пару часов. Один короткий всплеск пламени, и отсыревший табак недовольно зашипел, превращаясь в клубы дыма, проникающие в мою грудную клетку. Вокруг стояла такая тишина, что казалось, что если кто-нибудь в соседнем квартале, потревоженный кошмарным сном, перевернется в своей постели, то весь этот темный, освещаемый лишь желтыми мигающими фонарями город просто рухнет, словно карточный домик под порывами ветра. Сигарета вдруг резко, будто змея, укусила меня за палец. Я кинул ее в пепельницу и посмотрел на маленькое пятно ожога. Еще один. Ну, ничего, к утру заживет. Сколько ни говори себе, что с огнем в любых его проявлениях следует быть аккуратнее, соблазн полюбоваться на, в общем-то, ничем не примечательные окрестности, раз за разом перебарывает элементарную технику безопасности. Когда-нибудь, таким образом, начнется пожар… впрочем, тогда и буду себя корить, а сейчас пора ложиться.

Я погасил настольную лампу и, стянувши с себя старую, но слишком любимую, чтобы быть выброшенной футболку, залез под одеяло, уже нагретое жаром ее безупречного молодого тела. Она, конечно, проснется гораздо раньше меня и отправится готовить нам завтрак. Идиллия… Но, Господи, вбей ей в голову смастерить что-нибудь новенькое. Сосиски, мясо, салат, да что угодно, лишь бы не жевать вновь эту богомерзкую яичницу. Клянусь, лучше голодать неделями, чем хоть раз почувствовать ее вкус. Подогнув под ноги одеяло, я прижался спиной к спящей женщине, и последний раз бросил взгляд на будильник. Полпятого. Я закрыл глаза.

Вас когда-нибудь било током? Разряд в двести двадцать вольт, проходящий по всем телу, который заставляет содрогнуться каждую, даже самую маленькую мышцу, врывается в ваш ничего не подозревающий организм, на какое-то время нарушающий в нем все установленные природой ритмы. Он залетает в тебя без приглашения, творит все, что ему заблагорассудится и выходит, откидывая тебя от источника электричества с ужасной силой. Примерно так и поступают утренние вопли будильника с моим сном. Нет, я, конечно, мог бы пользоваться мягкими, приятными звонками, постепенно набирающими обороты, но если ложишься под утро, то единственное, что способно привести меня в чувство – всепоглощающая волна звука.

Я приподнялся на кровати и с силой хлопнут по утреннему крикуну. В нос ударил запах горелых яиц. Этот день начинался так же, как и предыдущий, так же как и все остальные. Значит, ничего и не произойдет, и это радует. Мысли о стабильности, в любых мелочах и в глобальных действиях, всегда успокаивает умы людей. Никому не хочется шагать навстречу неизвестности.

Из дверного проема показалась она. Сонная, растрепанная, с лопаткой в руке. Она улыбнулась и вновь скрылась на кухне. Если бы два года назад мне сказали, что она станет моей женой – я бы рассмеялся этому человеку в лицо. Сказать, что она красива – не сказать ничего. Даже сейчас, еще не успевшая прихорошиться, в моей старой рубашке, скорее походящей ей на большое в объеме, но очень короткое платье, она выглядела обворожительно.

Я встал с постели и, потянувшись, направился в ванную. Света одной, не слишком яркой лампочки хватало с трудом, но это быть может и к лучшему. Я поднял глаза на зеркало. Оттуда с неподдельным безразличием на меня смотрел мужчина примерно двадцати семи лет отроду. Давно не стриженные волосы закрывали верхнюю часть лица, а нижняя обросла неровной, клокастой щетиной. Я всегда выглядел старше своих лет. Даже не знаю, к добру ли это. Медленно, просыпаясь на ходу, я залез в утробу душевой кабины, и тугие горячие струи проточной воды обхватили мое тело.

Она сидела за столом и методично поглощала яичное месиво. Судя по выражению лица, данное блюдо приводило ее в гастрономический восторг. Я подошел к ней и, нагнувшись, поцеловал в шею. Главное ни в коем случае не подавать виду, что совершенно не хочу повторять ее подвиг. Опустившись за стол, я отломил вилкой небольшой кусочек завтрака и отправил его в рот. Один за одним, один за одним. Странно, человек, умеющий шикарно готовить сложнейшие вещи, превращающий в шедевры набор из кучи несвязных продуктов, не может справиться с простейшим завтраком.

– Тебе не нравится? – прищурившись, спросила она. Видимо, я не слишком хорошо скрываю эмоции.

– Нет, что ты. Все хорошо, просто я не голоден. Перекусил перед сном. – Я под шумок отставил от себя тарелку и потянулся за чашкой с долгожданным кофе. – Какие планы на сегодня?

– А то ты не знаешь. Мои-то одни и те же. Сейчас умоюсь да в универ. – ее что-то тревожило, пусть она и старалась это утаить. – Слушай, у нас заканчиваются продукты, стипендия только через неделю. Ты не собираешься искать работу? Я все понимаю, твои книги увлекают тебя гораздо сильнее, чем окружающий мир, но мы же должны питаться.

Она нарочно тихо поставила кружку на стол. Злится. Есть на что, спору нет. Последний работодатель разорвал наш с ним контракт около месяца назад, по причине хронических опозданий. В принципе мне бы действительно не мешало выбраться из дома, а там как пойдет. Я поднялся и подошел к ней и приобнял за плечи, встретив при этом легкий несерьезный, но показательный толчок.

Странная, но от этого еще более привлекательная женщина сидела на моей кухне. Густые, но не слишком пышные длинные слегка волнистые волосы нежно-каштанового цвета лежали на хрупких плечах покрытых татуировками. Никогда нельзя было предугадать, что у нее на самом деле на уме. В равной степени неприступная и ласковая, она отличалась от массы девушек ее возраста. Дикий, слегка вспыльчивый и непривычный местным жителям нрав, объяснялся ее корнями, как и странное имя – Василиса. Когда-то ее далекие предки приехали в Соединенное Королевство из далекой северной страны с загадочным названием Россия. Но вот цепкий ум, отличный вкус и порядочность во всем – этого, как мне кажется, не хватает всем двадцатитрех– летним барышням мира. Вася – другая. Она особенная. Она говорила, что ее именем звали когда-то персонажей народных сказок ее родины. И правда, идеальное имя для героини сказки. Сказки моей жизни.

– Я сегодня же отправлюсь искать. Обещаю.

Она улыбнулась, подалась ко мне и обняла в ответ. Одно я знаю о ней точно – она меня любит. Не смотря на то, что я безработный, так и не окончивший филологический факультет, не слишком одаренный любитель старых книг в пахнущих пылью бумажных обложках.

– Я верю в тебя. – она чмокнула меня в небритую щеку и встала со стула. – Ладно, я побегу. Сегодня семинар по международной этике первой парой, а ты же помнишь какой там препод. Опоздаешь на пять минут – всю душу вытрясет. Помой посуду, пожалуйста.

Василиса вышла из комнаты и скрылась в коридоре, а я направился на балкон к третьей моей любви всей жизни после жены и книг – табаку. Город вокруг совершенно поменялся по сравнению с его ночным призраком. Крики машин, яростное шипение производственных труб, гул огромной толпы текущей по улицам пестрой жидкостью. Теперь он больше напоминал не древний давно не посещаемый лес, а, скорее, высокотехнологичный, населенный двуногими существами муравейник. Одно осталось неизменным – небо. Совершенно неважно, какого цвета оно будет. Небо навечно останется воплощением природы в этом измученном людьми мире.

Где-то за спиной хлопнула входная дверь. Ушла. У нее сегодня трудный день, а у меня? Мне ведь действительно не мешало бы найти работу. Вот только кому в этой стране пригодится человек без высшего образования? Любая более-менее приличная должность мне явно не светит, а впахивая на стройке или раздавая бумажки на улицах, я вряд ли смогу прокормить нас обоих.

Я затушил окурок и вернулся в помещение. Подобрав возле постели мятые джинсы и достав из шкафа рубаху, я натянул кеды и вышел за дверь. Посуду мыть я, конечно же, не стал.

Улица встретила меня лоскутным волокном запахов и звуков. Я достал из кармана маленький плеер и прикрепил его на поясе, странно, но наушники не были спутаны. Тем лучше. Всегда предпочитал музыку беспорядочному шуму. Случайный выбор пал на малоизвестную классику прошлого столетия – Kosheen. Интересно, связано ли это с ночным погружением в чужие фантазии… вряд ли, конечно, но ведь человеку присуще видеть скрытые смыслы в совершенно несвязанных вещах. Я врезался в толпу, как корабль во льды. Куда идти? Что делать? Слишком риторические, даже философские вопросы. Одно известно точно: центр занятости для меня точно закрыт. Они просто не предложат новых вакансий, а все старые либо были уже мной опробованы, либо просто не подходили мне. Хотя, вернее сказать, это я им не подходил. Есть и альтернативный вариант. Я повернул на узкую старую улочку, дабы срезать пусть до центрального парка. После громкого, будто ожившего проспекта, она показалась мне слишком тихой. Такие места всегда меня радуют. Здесь до сих пор вывешивают белье на балконах, до сих пор общаются с соседями путем открытых окон напротив. Здесь уже все, включая меня и остальных прохожих, знают, где и с кем Эмма из сто двадцатой квартиры провела всю ночь, и что, вообще, она падшая женщина. Интересно, знает ли об этом сама Эмма… жаль, что такие вот проулки обычно не могут похвастаться свой длинной, и быстро пересекши проулок, я вновь оказался в лапах огромного железобетонного зверя – мегаполиса.

В самой его сердцевине, будто огромное зеленое пятно мха на стволе старого серого дерева, обосновался Центральный Парк. Чудом уцелевший, спасенный защитниками природы от застройки очередной когортой торговых центров, он занимал собой площадь около четырех квадратных километров и в самой середине более походил на лес. Вдоль более же цивильных дорожек рядами располагались киоски со всевозможной продукцией. Я прошел мимо нескольких и остановился возле небольшого стеллажа со скромной надписью «Пресса». Газеты и журналы – пожалуй, единственная на сегодняшний день печатная продукция, которую можно купить просто так. Моя коллекция старых книг – не в счет. Они переходили из рук в руки и чудом уцелели. В них попросту отпала необходимость. Все, что ты хочешь прочитать, ты можешь найти в интернете. Другое дело – пресса. Она легка к восприятию, она дешева и доступна, она расскажет тебе ,кто с кем спит и в какой позе. И самое главное: ты можешь потом это показать другим людям вживую. Они ведь поверят! Чай не ссылка на левый сайт, а физическое доказательство. А еще, в газетах можно найти сомнительную, грязную, но неплохо оплачиваемую работенку. Все то, что не предложит центр занятости. Все что мерзко, стыдно или не слишком законно. То, что мне нужно.

– Один «Вестник» пожалуйста, – обратился я к молодому парню сидящему за прилавком и потянулся рукой в карман.

Он нехотя поднялся и вытянув из стопки одну тонкую газетку, протянул ее мне:

– Четыре коина, пожалуйста.

Я вытянул из отсека кошелька карточку и приложил ее к маленькому терминальчику. «Платеж проведен успешно». Забрав покупку, я двинулся вглубь парка, где за рядами ларьков и аттракционов, в дикой его части возле заросшего тиной и лепестками кувшинок пруда, расположилась старенькая одинокая скамейка.

Здесь нет камер, нет вечно шастающих тут и там патрулей, а значит запрет на курение в общественных местах, к коим относится и парк, здесь не распространяется. Я упал на лавку и с удовольствием затянулся сигареткой. Был бы здесь хоть один фонарь, я уходил бы сюда читать по ночам. Безумно красивое место. В черте города оно, наверное, единственное, где можно услышать пение птиц, не заточенных в клетку. От водоема тянуло томным запахом цветущей воды, деревья пели свою монотонную песню, и все пространство вокруг настраивало на умиротворение.

Я выпустил последнее кольцо дыма и открыл газету. «Вестник», если быть честным, это самая бесполезная газета, в которой нет ни слова правды, зато полно веселых выдумок. До легких дошла мысль, что я не накурился, пришлось застать еще одну. Если так пойдет, с современными ценами, я скоро перейду на самокрутки.

Сплетни о звездах мировой сцены я пропустил сразу, политический столбец зацепил лишь заголовком, но, по сути, тоже содержал полнейший бред, далее шла череда шарад и гороскоп. Боже, неужели если люди, которые в две тысячи сто сорок втором году верят, в то, что положение звезд светящих из примерно одинаковых точек уже миллионы лет, как-то влияют на их судьбу? А вот и раздел вакансий. Итак, работа для студентов и людей без образования: уход за больными, мусорщик, санитар психиатрической больницы, курьер с неприлично высокой зарплатой, помощник кредитора…

Чья-то рука легла на мое плечо. Уголек с торчащей в зубах сигареты упал на листы и медленно начал прогрызать в них дыру. Я не торопясь обернулся.

– Молодой человек, документы будьте добры, – передо мной стояли двое в форме городской полиции. Мужчина крепкого телосложения лет сорока с нашивкой какого-то офицерского чина и совсем еще мальчишка короткостриженный, худой и бледный, видимо, стажер. Я запустил руку в задний карман, вытащил оттуда карточку паспорта и протянул ее стражу порядка. Тот принял документ, пробежал взглядом по штампам, фотографии и данным и кивнул, возвращая мне удостоверение личности, сказал, – Пройдемте с нами. Вы задержаны за курение в общественном месте и нарушение микрофлоры заповедной территории центрального парка. Вопросы есть?

Вопросов не было, как и настроения спорить. Я поднялся со скамейки и отрицательно мотнул головой. Мы двинулись. Спереди офицер, затем я и позади всех пранишка-стажер. Будто банк ограбил, ей-богу, целый конвой устроили, еще бы наручники нацепили на меня. На самом деле остроты следовало бы оставить при себе. Курение карается штрафом, а в моем положении не маленьким, это же заповедник. С каких пор вообще они стали залезать в эту чащу? Кого им там кроме лягушек отлавливать? Нашел работу, тоже мне. Мало того что ничего не заработал, так еще и отдать придется. Вот только есть одно но: мне, по сути, нечего отдавать.

На выходе из парка нас ждала небольшая будка, в которую мы и зашли. Лейтенант, как я разобрал таки по нашивке указал мне маленький стул возле стола, а сам завалился в хорошего вида офисное кресло, ученик его остался снаружи.

– Ну что ж, будем оформлять. Еще раз паспорт попрошу, – он потянулся в ящик стола и выудил оттуда папку с бумагами.

– Извините, пожалуйста, как я могу к вам обратиться? – я никогда не любил иметь дело с людьми, о которых я не знаю совсем ничего, даже имени.

– Лейтенант Джейкоб Хоггарт. Давайте не будем тянуть, молодой человек, выпишем вам штраф, поставите подпись и свободны. Знаете сколько у меня еще дел? – Он начал заполнять поля на каких-то листах. Я пожал плечами, – Вот именно. Итак, Крис Иоанн Готс, две тысячи девятнадцатого года рождения, прописан по адресу Бронсбург, Элизабет-стрит 14, квартира 76, правильно? – Я кивнул в ответ, и он продолжил, – Вам предписан штраф в размере пяти тысячи коинов, вы можете оплатить его в любом банкомате или отделении полиции в течение недели, или на вас будет наложено пени, в случае непогашения которого вы будете отправлены на общественные работы. Вы не вправе обжаловать этот документ, так как были пойманы с поличным двумя сотрудниками правоохранительных органов. Ваши права и обязанности я пояснил. Поставьте подпись везде, где галочка, – он подвинул ко мне обвинительный акт и ручку.

Отвратительное начало дня. Я вышел из полицейской коробки с таким чувством, будто меня окатили из помойного ведра. И вроде обращались нормально, не хуже и не лучше чем со всеми, и продержали недолго, да что там, совсем не продержали. Вот только дела это оттого в гору не пошли. Подойдя к ближайшему банкомату, я вставил в него карту и запросил счет. Полторы тысячи международной валютой. Что я могу предпринять вообще? Купить еще одну бесполезную газету? Только сейчас я понял, что прожженный экземпляр «Вестника» все еще находится в моей сжатой руке. Мусорщик говорите? Нянька для психов? Подойдет все. Главное заработать столько, чтобы Вася не догадалась, о том, что при всех наших финансовых проблемах я еще и влез в долги перед государством.

Я открыл последнюю страницу и набрал номер.

– Психиатрическая больница номер три, доброе утро. Что я могу вам подсказать? – из трубки послышался приятный женский голос.

– Здравствуйте, я насчет работы. Интересует график и зарплата, – честно говоря, мне очень не хотелось не то, что работать, проходить мимо дурдома. Есть у меня некоторая неприязнь к подобным заведениям. Может быть, на мое отношение повлияли рассказы старого университетского друга, подрабатывающего там в качестве ночного санитара. Сейчас вот только не до капризов.

– Если вы по поводу вакансии медбрата, то мест нет. Свободна должность помощника доктора, но для этого вам придется пройти личное собеседование с ним. Приемные часы сегодня и завтра с двенадцати до трех, или через неделю…

– Не надо через неделю, я подъеду сегодня, – перебил я оператора, – спасибо.

Психиатрическая больница имени святого Патрика города Бронсбурга номер три представляла собой небольшое двухэтажное здание весьма неприглядного вида,окруженное высоким забором. Может из-за отделки грубым серым камнем, может из-за решеток на окнах, или из-за постоянной темноты на участке, создаваемой большими ветвистыми деревьями, она сразу давала понять – здесь нет места ничему положительному, и являлась архитектурным воплощением безумия, если понимать его как тюрьму, в которую попадает разум душевнобольного: неприступная, серая, без возможности выхода. Я подошел к массивной глухой железной калитке и нажал на кнопку домофона. Она открылась без лишних вопросов, будто бы сюда пускают всех подряд. Пускать то может и пускают, а вот назад как?

За оградой все оказалось менее мрачным, чем я себе представлял. Маленькие клумбочки с яркими цветами усеивали зеленый, ровноподстриженный газон, узкие дорожки вились по участку и петляли между деревьями, под которыми расположились белые резные скамеечки. Мимо меня, чуть поведя пушистым хвостом, неторопливо прощеголяла толстая лощеная кошка и скрылась в кустах у дальней стороны изгороди.

Я поднялся по большому, полукруглому крыльцу и с удивительной легкостью отрыл парадную дверь, которая на вид не многим уступала калитке в своей величине. Передо мной открылся широкий мраморный холл, посреди которого между двух огромных лестниц за столом сидела молодая особа в медицинском халате. Я совершенно не знал, что мне говорить. Представиться? Объясниться? Вряд ли здесь ведут себя так же как в обычной больнице, хотя почему бы и нет, она ведь не больная. Хотя я и в клинику никогда не устраивался, лишь заходил пару раз в качестве пациента, а как пациент сейчас вести себя точно не следовало бы. К счастью, она заговорила первая:

– Здравствуйте, это вы звонили примерно час назад по поводу работы? Или вы навещаете кого-нибудь? – ее слова разлетелись по помещению с оглушающей громкостью, и будто врезавшись об стены, резко затихли, оставив за собой лишь отрывистое эхо. Судя по голосу, именно с ней разговаривал по телефону.

– Да, это я. Только у меня один вопрос: в газете значилось, что медбрату не обязательно иметь высшее образование, касается ли тоже самое правило и помощника доктора? – я наклонился над столом. Что же ты здесь забыла? Ведь на вид тебе лет двадцать, а сложение так вообще как у ребенка. Мне на секунду представилось, как ветер выбивает большие окна с резной решеткой и забегает в больницу, поднимая хрупкую дежурную сестру вместе со столом к самому потолку. Может быть, я мало чего знаю о душевнобольных, но если она не только сидит в приемной, то мне кажется, эта работа может оставить на ней не только моральные шрамы.

– Об этом вы можете спросить самого доктора Кроссмана. А сейчас, будьте добры, представьтесь. Мне надо занести вас в журнал посетителей, – она с нарочито серьезным видом взялась за письменные принадлежности, мимолетом запахнув и без того маленький отворот халата, который и декольте бы назвать язык не повернулся. Боже, откуда такое самомнение? Неужели она уверена, что если она молода и не имеет горба или шрама на половину лица, то любой встречный мужчина обязательно посмотрит на ее грудь? Я вспомнил Василису, когда мы были едва знакомы. Из всей компании одногруппников мне всегда нравилось говорить лишь с ней. Вот к ней в вырез я раз через раз да засматривался. А что еще оставалось делать? Любовь – страшная дрянь. И в брак загонит, и в дурку. – Вы меня слышите? – строго пролепетала неприступная, или пытающаяся быть таковой, девушка.

– Да, да. Крис Готс.

– Пройдите по лестнице на второй этаж, затем прямо по коридору, третья дверь справа. Только постучите, у него может быть прием.

– Спасибо.

Я поднялся на пролет по одной из лестниц, которые, оказывается, вели в одно и тоже место и направился по указанному адресу. По сторонам от меня из стен отделанных, видимо, натуральным деревом, выпирали красивые, украшенные лепниной в виде то ли виноградной лозы, то ли переплетающихся змей одинаковые двери. Я остановился у третьей, и поднял взгляд на золотистую табличку: «Профессор Невилл Кроссман», и несколько раз отрывисто ударил о косяк костяшками пальцев.

– Войдите, – послышался из-за двери низкий, бархатистый голос.

Кабинет профессора не отличался богатым интерьером, скорее наоборот, судя по обстановке он все весьма аскетичный образ жизни. Небольшой стол, два кресла по обе стороны от него и книжный шкаф – вот и все убранство рабочего места доктора. Абсолютно все было сделано из древесины: и мебель, и стены, и пол. Даже окно было вставлено в деревянную раму, каких я на своем веку еще не видал, лишь читал, что когда-то все окна были такими и пропускали при этом и ветер и холод.

– Присаживайтесь, молодой человек. Меня зовут Невилл Кроссман, я – ведущий специалист, а с недавнего времени главврач этой больницы. Могу ли я узнать ваше имя? – напротив меня сидел самый классический врач. Он будто бы сошел со страниц рекламных брошюр: его немолодое лицо украшали седые усы и очки в тонкой изящной оправе, из под врачебного халата выглядывал строгий костюм. Он указал рукой на кресло напротив, и я опустился на него, повинуясь приглашению. В каждом движении этого человека чувствовалась неподдельная внутренняя интеллигенция. На какое-то мгновение, мне даже стало стыдно за свой внешний вид. Впервые за долгое время меня посетило странное чувство, которое приходило ко мне лишь в фантазиях – чувство старины. Я будто бы оказался на родине своих книг – в прошлом веке. Кстати о книгах: они были здесь повсюду. На полках шкафа, на подоконнике, даже на полу, в самом углу, лежала небольшая стопка толстых изданий, видимо некоего медицинского содержания, судя по символике на обложках. Тем временем, мой собеседник видимо заметил весь калейдоскоп эмоций:

– Вы удивлены видимо. Да, знаете ли, я один из немногих людей, которые не доверяют интернету и электронной литературе. Слишком много подделок развелось, знаете ли. А в нашем деле это гораздо более фатально, нежели в терапевтической медицине, а может быть даже более чем в хирургии. И все же, не могли бы вы представиться?

Я не сразу понял, что в воздухе повисло молчание. Только встретив на себе испытующий взгляд доктора Кроссмана, я вспомнил, что так и не ответил ни слова.

– Крис Готс. Меня зовут Крис Готс. Знаете, я первый раз вижу человека с такой обильной библиотекой… И, честно говоря, даже немного завидую. Вот только, я не совсем уверен, что смогу действительно быть полезен, ведь у меня даже образования нет.

– А что, вы тоже увлекаетесь настоящей литературой? – он будто пропустил мимо ушей последнюю часть моих слов.

– Безумно. У меня дома есть небольшая коллекция научной фантастики. В основном это произведения начала прошлого столетия, но теперь она кажется мне совсем маленькой. Мне, конечно, приятно говорить о книгах, но ведь я не за этим здесь. Мне очень нужны деньги и если бы у вас нашлась вакансия санитара или уборщика, я был бы вам признателен.

– Нет! – он неожиданно встал из-за стола с резкостью, которую я не ожидал увидеть от человека в годах, – нет, молодой человек, должности санитара у нас нет, и штатная уборщица прекрасно справляется со своими обязанностями. Мне нужен ассистент, и вы, мистер Готс, прекрасно подойдете на эту роль, – я был приятно удивлен, нет скорее ошеломлен его словами, вот только в них остро не хватало объяснений, и они не заставили себя ждать, – вы, наверное, удивлены, зачем мне, заслуженному психиатру Британии нужен человек, который, скорее всего, даже не знает, как по-настоящему правильно делается искусственное дыхание. Я отвечу, – он подошел к окну и уставившись в него с таким интересом, будто там, как минимум, начался вооруженный переворот, – Видите ли, до вас мой кабинет посетили видные в своих направлениях доктора, интерны лучший медицинских вузов страны, но все они мне не подошли. Спросите почему?

– Почему? – только и смог выдавить из себя я, уже полностью непонимающий, о чем ведет речь этот человек.

– Они, все до единого думали, что знают все в своем деле. Они ожидали увидеть здесь психов, вгрызающихся себе в руки или маньяков– убийц. Они собирались колоть их транквилизаторами и пичкать глупыми таблетками, превращающими людей в овощи…

– Вообще-то, я тоже ожидал увидеть нечто подобное, – было очень неловко перебивать его, но слова сами слетели с моего языка.

– Разве это место похоже на тюрьму? Тюрьму для настолько опасных преступников, что они не смогли совладать даже со своим собственным разумом? Только внешне, за оградой. Но это лишь пережитки прошлого. Мне, нужен человек, который не стремился бы усмирить их. Мне нужен хороший, простой парень, способный проявить милосердие, – он обернулся и посмотрел мне прямо в глаза, – Как вы считаете, Крис, вы справитесь? – его вопрос поставил меня в очередной тупик. Если здесь содержатся душевно больные, почему их не стоит лечить? А что тогда вообще с ними делать? Играть в салочки на пару с самомнительной молодой медсестрой?