Текст книги "Лестница в небо"

Над столом замерцала проекция красного зала. Колонна, камни, кристаллы и маленькая фигурка землянина в центре. Фигурка пришла в движение. И одновременно от стен отделился десяток небольших пульсирующих белых шаров. Инопланетник шагнул вперед, нанес удар…

– Пауза, – Кэррет заморозил картинку, – возврат на одну тридцатую. Пауза. Проиграть фрагмент.

Выплывающие сгустки, шаг, удар.

– Повтор.

Сгустки, шаг, удар.

– Повтор!

– Режим анализа, – вмешался Реттор. – Оценщик, какова достоверность выделенного фрагмента?

– Я проверял на центральном модуле, точность его оценки на порядок превосходит…

– Подожди, на моем анализаторе специфические настройки. – Мне показалось, или в голосе Реттора проскользнула заинтересованность. – Я их для другого выставлял, но интересно будет проверить.

«Анализ закончен, достоверность записи близка к единице. Увеличить глубину анализа?»

– Заинтересовала задачка? – Я хлопнул Ретта по предплечью.

– Кэл, тут и вправду что-то не так. – Вид у Реттора был такой, словно он сам не до конца понимал то, о чем говорил. – Ты посмотри внимательнее. Расслабься, не думай ни о чем, просто смотри.

В некотором недоумении я вернулся к записи. Сгустки, шаг, удар. Сгустки, шаг, удар. Сгустки… Меня словно током прошило.

– Пауза! – Я резко повернулся к аналитику. – Почему… Что с ними не так?!

– Не знаю! – Вся сдержанность Кэррета испарилась мгновенно. – Но что-то с шариками явно не в порядке. Просто вижу, и все! А анализатор не видит, не знаю, как это объяснить. Я пробовал модели строить, крутил разными способами. Физика правильная, геометрия тоже. Здесь же… – Кэррет запнулся. – Здесь словно наше восприятие на что-то влияет. Мне кажется, не в самих шариках дело. – Кэррет замолчал, будто подбирая нужные слова. – Когда они из стен появляются, это как-то… неправильно, что ли. Не могу описать. Да ты и сам же почувствовал! А вот в чем именно состоит эта неправильность, не разберешь. Аналитический модуль вообще ее не фиксирует, и мне сформулировать не удается. – Теперь Кэррет выглядел растерянным.

– Но это абсурд! – едва ли не выплюнул Реттор. – Какой смысл подделывать внешний вид искусственного противника? Шарики, кубики, пирамидки. Да хоть элианин чешуйчатый!

– Возможно, скрыть пытались нечто иное, – я вопросительно посмотрел на Кэррета, – а видимые нами искажения лишь следствие каких-то более серьезных изменений.

– Нет у меня своей версии. Нет! – Кэррет откинулся на спинку кресла и принялся массировать лицо. – Сейчас я готов предположить что угодно. Может, против землянина Корректора выставили. В неведомых нам целях.

– Разумеется. Именно Корректора. – Реттор достал полупрозрачную фляжку тоника, сделал глоток. – Свежая и оригинальная идея. Кстати, мы пока даже не знаем, кто изменил запись и кто вообще составлял программу тренинга.

– А разве есть какие-то сомнения? – Я отобрал у Ретта фляжку и отхлебнул терпкой сладковатой жидкости. – Записи забирались с центрального компьютера станции. Насколько нам известно, контролируют его только Хозяева.

– После сбоя, учиненного элианами, я ни в чем не уверен, – буркнул аналитик.

– Давайте еще их во всемогуществе подозревать! – Я почувствовал легкое раздражение. – Нет уж, хватит нам одной непознанной расы. Будем считать, что с данными помудрили Корректоры. По крайней мере оставим это рабочей версией.

– Тогда непонятно другое, – вновь вклинился Реттор, – планировали они, что мы найдем подделку, или нет?

– До бесконечности гадать будем, а мне, между прочим, скоро в ангар идти, встречать корабль.

– Вот, кстати, еще одна загадка природы летит. – Тоник настроил Реттора на лирический лад. – И почему-то мне кажется, хороших новостей этот кораблик не привезет.

– Главное, не привез бы дурных. – Я хлопнул ладонью по подлокотнику. – Так, собрались. До прилета у нас еще десяток тактов есть. Что ксенологи говорят?

– Про землянина? – Кэррет издал неопределенный звук. – Как всегда, ничего конкретного. Я подробно пока не разбирался – свои дела были, но, насколько мне известно, далеко они не продвинулись. Если вкратце, землянину каким-то образом удалось увеличить скорость восприятия. В принципе подобный эффект, хотя и в меньшем масштабе, достигается с помощью стимуляторов. Ну да ты и сам знаешь. Чужак пошел дальше. Если сравнивать то, как он провел последний поединок, с тем, что он показывал на тренировках обычно… Можно сказать, его организм работал на порядок эффективнее. Но это если смотреть со стороны. А вообще землянин к этому был явно не готов. И в результате… Я бы сказал, чужаку еще повезло. Его внутренние травмы действительно не столь серьезны, как могли бы быть; здесь элианский инструктор не соврал. Весьма вероятно, что диагност в тренировочном зале не заметил того, что обнаружилось в медотсеке, иначе вряд ли тренер отпустил бы землянина одного.

– И что же обнаружилось в медотсеке? Версии какие-нибудь интересные есть?

– У ксенологов? – В голосе Кэррета промелькнуло снисходительное презрение. – Откуда? Всю видимую симптоматику чужака можно объяснить исходя из общего состояния переутомления. Незначительные повреждения в области головного мозга, крайнее истощение нервной системы. Все это просто и понятно, но… Вы анализировали последний поединок чужаков?

– С элианином? – Реттор коснулся панели аналитмодуля, меняя стереозапись. – Крайне поверхностно. Как ты говоришь, другие дела были. Да и нечего у вас работу отбирать.

– А что именно тебе показалось необычным? – Я подался вперед. – Единственное, что мы увидели примечательного, – необычайно высокий уровень ведения боя землянином. По крайней мере в сравнении с предыдущими тренировками. Но провести подробные исследования мы не успели и…

– Это не просто высокий уровень! Центральный модуль оценил эффективность действий землянина во время последнего спарринга в районе ноль девяносто восьми. А ведь чужак не пользовался иллулиаром! У элианина только ноль девяносто пять. И мое мнение – эффективность землянина даже выше, под единицу! Просто наши программы анализа не совершенны.

– Даже так?

– Непонятно, как это связано с изменением его физического состояния, – Кэррет оставил риторический вопрос без внимания, – не знаю, почему элиане подделали запись и что именно увидели медики, когда землянина доставили в медотсек. Катастрофически не хватает информации даже для построения вероятностных моделей. Слишком много темных мест.

– Думай. – Я поднялся. – На то ты и аналитик. А пока подготовь полный пакет данных. Все материалы, выкладки, измышления. Передадим на корабль, пусть центр мозги поднапряжет. У них возможностей больше, может, и поймут что-то, мимо чего прошли мы. Перешлешь все на уником. Канал защитите предельно. А я пошел, не опоздать бы к прибытию.

Запястье защипало. Я коснулся уникома кончиками пальцев, прочел сообщение. И не смог удержаться от улыбки. Уже в дверях обернулся.

– Только что поступила информация. На ближайших нескольких сборах землянина не будет. Основной курс лечения был успешно завершен, однако двести тактов спустя чужака вновь поместили в восстановительный модуль. Причины пока не названы. Вот так.

Кэррет сорвался с места и ринулся в коридор…

«Базовая стыковка завершена, до прибытия транспортного модуля два такта». Я внезапно понял, что не могу расслабиться. Тренинги, подготовка, опыт – все уходило в подобные мгновения. И главное, не было никакого желания снова брать себя в руки.

Я сидел в неглубоком, чуть жестковатом кресле предшлюзового отсека. Сам отсек представлял собой многоблочную структуру, обеспечивающую одновременный доступ на несколько ярусов базы. Предельно функциональный, с короткими узкими коридорами посадочного сектора, он принципиально не годился как место ожидания.

Я поймал себя на мысли, что начинаю рассуждать элианскими категориями. Оставалось только прильнуть к створкам шлюза и начать томиться в ожидании.

И все-таки было не по себе. Хотя я и подозревал, что виновата в этом не столько ностальгия, сколько сам факт внепланового прибытия транспорта. Подобное за время моего пребывания на станции происходило лишь дважды. И оба раза с далекоидущими последствиями.

Собственно, это означало только одно: появившаяся информация была настолько ценной, что передавать ее обычным способом сочли рискованным, несмотря на многоуровневое кодирование данных. Ждать же планового контакта, до которого оставалось меньше арка, совет посчитал невозможным.

Впрочем, подобная срочность возникла на удивление удачно. По крайней мере теперь я мог передать все материалы по землянину без риска дешифровки. Не то чтобы я считал ее вероятной, но сбой, учиненный элианами в системах Корректоров, наводил на неприятные размышления.

«Локальная стыковка завершена, транспортный модуль доступен в зоне четыре одиннадцать». Я поднялся и намеренно неторопливо направился в указанный уникомом блок.

Идти было всего ничего. Транспорт прибыл вне графика, состояние его не было аварийным, и выделять часть главного стыковочного отсека никто не собирался. А потому единственно возможным вариантом сообщения оставался шлюзовой блок, за безумную компенсацию выделенный Радору для собственных нужд. Пройти же его из конца в конец можно такта за полтора.

Разумеется, вместить транспортник наш блок не мог. И, разумеется, именно поэтому и послали такой корабль. Если заниматься вопросом сохранения информации, то заниматься им всерьез. А беседа на корабле, висящем в некотором отдалении от станции, куда более безопасна. Потому мне и предстояло совершить короткий перелет на крошечной автономной капсуле.

Транспортный модуль был предельно функционален: узкие эргономичные кресла, минимальный интерфейс управления, простейшая система жизнеобеспечения… Запах! Я осторожно опустился на сиденье – сзади почти неслышно склеились лепестки дверей, – отметил сигнал готовности к отлету и едва уловимый толчок – разрыв соединения с платформой. А потом я закрыл глаза и вдыхал, впитывал висящий в воздухе аромат.

Конечно, мы пользовались ароматизаторами и на станции. Но… Хозяева поставили жесткие условия, сведя доступные комбинации к минимуму. Подобные ограничения, только в сфере голографии, были наложены и на элиан. Да и к дзортианским выродкам применяли нечто похожее.

Но сейчас это было не важно. Запах! Густой, насыщенный, тягучий, тонкий. Не испытать чужакам этой эйфории.

Очередной цветовой аккорд на панели управления возвестил об успешной стыковке. То ли я расслабился во время перелета, то ли автоматика превзошла сама себя, но момент касания я пропустил. Вставать и идти куда-то не хотелось. Вот ведь насколько все-таки зависит мудрый координатор от физиологии. Створки дверей разлетелись. Я поднялся, шагнул вперед и замер.

Неисповедимы звездные тропы.

– Не думал, что встретимся так скоро? – Высокий плотный мужчина в непривычной серой форме внутреннего контроля расплылся в улыбке.

– Твоя принципиальная непредсказуемость меня пугает. – Я почувствовал, что невольно заулыбался в ответ.

– Принципиальная непредсказуемость, – медленно и со вкусом произнес Террон. – В твоих устах звучит как комплимент.

– Отчего же. – Я неспешно спустился по трапу. – В обязанности координатора не входит учет всех возможных ветвлений и последствий.

– А что же тогда в них входит? – озадаченно вопросил контролер, когда я остановился напротив.

– Дать хорошего пинка аналитикам, которые не учли все возможные ветвления и последствия.

Террон издал глухой горловой смешок и с размаху хлопнул меня по локтю.

– Невероятно, но космическое заточение пробудило в Кэлеоне зародыш здорового чувства юмора! Пока только зародыш, но я вижу, ты не безнадежен. И хотя сегодня, – Террон крепко схватил меня за предплечье и потащил в глубь корабля, – я впервые заметил в любимом наставнике гнилую бюрократическую жилку…

Террон остановился, отпустил наконец мою руку и состроил непередаваемую гримасу довольства.

– Я все же весьма рад тебя видеть!

– Верится с трудом. – Мне едва удалось сохранить в голосе серьезность. – Я полагал, ты меня страстно ненавидишь, а в контролеры перешел только для того, чтобы избавиться от меня побыстрее.

– Просто я обнаружил, что не дотягиваю до почетного звания оперативника. – Лицо Террона страдальчески скривилось. – И потом, будучи сотрудником внутреннего контроля, я могу сделать так, – он размахнулся и снова врезал мне по руке, – и при этом даже не буду подвергнут взысканию!

Теперь уже от смешка не удержался я.

– А ты, однако, злопамятен.

– А как же иначе?! Сам виноват! Кто меня во время спаррингов по полу постоянно возил? Я после тренировок приходил, от меня девушки шарахались! «Не будем, – говорили, – с калекой общаться». А ты говоришь – злопамятный. Все, пошли, координатору корабля я тебя потом представлю. Если возникнет необходимость.

С Терроном я познакомился случайно, незадолго до назначения на станцию. После долговременной оперативной разработки, длившейся почти три десятка арков и закончившейся полновесной боевой операцией, меня на некоторое время отозвали на Радор. Там я пробыл около шести арков. Отдыхал, изучал специфику станционной работы и в рамках реабилитационного курса преподавал в одной из высших военных академий.

В выборе области преподавания меня не ограничивали, и в итоге я взял три небольшие группы: спецов по контактам с Дзортом, курсантов внешней разведки и оперативников. И если у первых я вел факультативные занятия, можно сказать, делился личным опытом, то благодаря последним оставался в форме сам. Индивидуальные показатели большинства курсантов не уступали моим, а потому тренировки были обоюдополезными. Тогда-то я и встретил Террона.

Парень оказался честолюбивым, талантливым и, на первый взгляд, весьма перспективным. Однако при этом занимался совершенно не своим делом.

Нет, из него получился бы неплохой оперативник. Но именно неплохой. Подняться до нулевого, возможно, даже первого класса Террон бы не смог.

Разумеется, он и слушать меня не хотел. И пришлось доказывать ему его несостоятельность, раз за разом загоняя группу в предельные условия, а потом ставя Террона перед фактом, что его результаты ощутимо уступают верхушке.

В подобных ситуациях некоторые ломаются, но в Терроне я был уверен. Я боялся другого: что меня отошлют с Радора до того, как мне удастся убедить курсанта. Но все сложилось удачно. И теперь передо мной стоял сотрудник внутреннего контроля первого класса. И судя по тому, что мне о его успехах было известно, останавливаться на достигнутом он не собирался.

Поскольку Террон был единственным пассажиром, для поселения ему предоставили самый большой гостевой жилблок. Пожалуй, по корабельным стандартам помещение можно было считать просторным. По крайней мере моей комнате на станции оно размерами не уступало. Да и дизайном не слишком отличалось. Все та же приятная сиренево-серая прохлада стен, минимум мебели, настенный терминал. Разве что на столе бледно-синей полусферой распластался аналитический модуль – Террон любил работать у себя. А еще здесь царствовал сложный, струящийся ручейками полузабытых оттенков аромат. Не такой сочный и изысканный, как в транспортной капсуле, но почти столь же точный, а главное… родной?

– Букет сам сочинил? – Я демонстративно втянул воздух.

– Сам. – В голосе Террона прозвучала грустная нотка. – Последний запас на тебя извожу. Пять арков безвылазно дежурю на станции наблюдения. Сам знаешь, новичкам всегда рутина достается. Личные запасы пряностей почти закончились, а из химикатов такая дрянь синтезируется… В общем, я эту штуку берег как мог. Последняя капсула оставалась, хотел на черный день придержать, а тут смотрю, меня на встречу с любимым наставником отправляют, решил уважить. Есть в этом запахе что-то такое… университетское.

– Ага, рутина его, значит, не устраивает. – Я присел на краешек кровати. – Как статус контролера получил, так сразу в первых рядах космос осваивать, чужих шпионов вылавливать. Долго еще дежурить?

– Около арка. Может, этот вылет зачтется, и немного скинут.

– А почему ты в списках не значился? Я просматривал состав экипажа. Твое имя не настолько известно, чтобы его скрывать. Не заигрались бы в конспирацию.

– Нет, Кэл, – Террон мгновенно стал серьезным, – меня сюда не зря направили. И конспирация эта… Идея исходила не от меня, и не мне судить, но вполне возможно, что перестраховываемся по делу. Тут все очень неприятно, Кэл.

Террон провел рукой над модулем, активируя его. Несколько раз коснулся сенсорной панели, повернулся ко мне.

– Выключи уником. Тебя я просветил дважды – в капсуле и здесь. А вот что навешано на твой уником, не знаю. Лишний раз подставляться не хочется.

– Корректорская паранойя продолжается? – Я улыбнулся, коснулся темной пластинки, отключая питание. – Они везде, они контролируют каждый наш шаг.

– А что поделаешь? – Террон погладил шею. – Директива сверху.

– То ли еще будет. Я тут кое-какие материалы подготовил. Похоже, наша оценка достижений элиан в области информационных систем несколько занижена.

– Плохо. – Террон помолчал. – Кэл, эта комната закрыта тремя независимыми системами информконтроля. Каждая из них известными нам методами не пробивается. Плюс я активировал генератор локальных помех. Так что разговор будет сугубо конфиденциальным. Со всеми вытекающими последствиями.

– Я понимаю.

– Хорошо. Сейчас я сообщу много нового и неприятного. Потом заберешь пакет данных и изучишь подробнее. Тем более что часть информации касается не только тебя. Но сначала небольшое предисловие. Скоро, точной даты не назову, одно или несколько ваших оперативных звеньев отправят с… миротворческой акцией. Миссия будет санкционирована Корректорами. Вероятно, они даже выступят ее инициаторами. Предполагается, что основу группы составим мы, хотя и элиане в нее, безусловно, войдут. Не знаю, как будет сформулирована задача, но по сути… Цель – Эрон. Сам понимаешь, от нас потребуют максимально возможной деликатности, и за каждую неточность Элия выставит счет. Ситуация усугубляется тем, что действовать придется на территории даже не Элии – Дзорта. А это еще больше все осложняет. Теперь чуть подробнее о причине. – Террон остановился, глубоко вздохнул. – Хотя причина-то как раз в точности неизвестна. Подозреваю, даже Корректорам. Дзорту удалось создать нечто, обладающее колоссальной ценностью. Разумеется, у меня нет данных об источниках информации, но они сейчас не столь важны. Так вот, примерно восемь арков назад стало известно, что выродки Дзорта ведут биологические исследования, которые можно квалифицировать как запрещенные. Подробностей оказалось на удивление мало. Складывалось впечатление, что значительная часть правящей верхушки ящеров вообще не знает о проводимых исследованиях. Впрочем, информация так или иначе просачивалась. И в конце концов нам удалось локализовать место, где проводились исследования. Небольшая колония на Генте – периферийной планетке класса «условно пригодная». Ящеры основали поселение незадолго до начала войны, а после им стало не до его развития. Поначалу колонию хотели просто закрыть, но в итоге обошлись частичной консервацией: эвакуировали большую часть населения и приостановили освоение территорий. Это то, что было известно нам. На деле все оказалось иначе. Собственно, основной версией была и остается разработка Дзортом биологического оружия. Хотя есть некоторые сомнения. Но действовали мы исходя именно из этого предположения. Колония была крошечной, никаких средств дальнего обнаружения, из собственных кораблей один транспортник. Поэтому первое время мы ограничивались пассивным наблюдением с орбиты. Особых результатов оно не принесло, но некоторые косвенные данные подозрения усугубили. В итоге все-таки решили выбросить десант.

Террон вновь прервался. Развернул окно аналитического модуля.

– К сожалению, всю имеющуюся информацию мне не выдали. Но и то, что известно, интересно само по себе. Так выглядела колония в момент высадки десанта.

Над столом, сменяя друг друга, повисли картинки. Типовые строения дзортианских поселений: приземистые черные здания, низкие широкие туннели коммуникаций, спица посадочного маяка. Первые кадры были сделаны с орбиты, остальные – с поверхности. Я вопросительно посмотрел на Террона.

– Мы приняли решение ретранслировать изображение с камер оперативников на корабль в режиме реального времени. Риск, что воинов обнаружат, увеличивался, но, как оказалось, решение было правильным. Вот так комплекс выглядел спустя тридцать один такт после того, как семь звеньев оперативников вошли внутрь. – Поселение скрыло гигантское пыльное облако; лицо Террона приняло страдальческое выражение. – Здания были заминированы.

– Судя по мощности взрыва, скорее превращены в одну большую бомбу. Ящерицы так боялись, что продукт их разработок попадет в атмосферу, используй они заряды послабее?

– А говоришь, координатор не анализирует. – Террон снова коснулся интерфейса управления. – Скорее всего – да. Слушай дальше. Десант вошел в комплекс чисто и столь же чисто отработал схему. Центр управления они взяли, отрубили систему энергоснабжения и спустились на уровень лабораторий. В этот момент и произошла детонация термоядерных зарядов. Проблема в том, что внутри комплекса работала система подавления. Сигналы с камер и транслируемая иллулиарами техническая информация пропали сразу, как оперативники вошли в здания. А затем появились буквально на десятую такта, когда питание уже вырубили, а заряды еще не были активированы. Это наиболее интересная запись. Первое звено. Единственное, успевшее проникнуть непосредственно в лабораторию…

Просторные, с низкими потолками помещения залиты резким желтым светом. Многочисленные кабинки, разве что согнувшись проберешься. Бесконечные экраны, терминальные блоки… Движение! Поворот, выстрел. В густом непривычном свете разряд плазмера выглядит не очень ярким. Длинное тело ящера разделяется на две обугленные головешки. И одновременно напарник посылает огненный клубок в глубь помещения, где так же спокойно, без конвульсий, оседает вторая зеленая туша.

Короткая пробежка.

Очередная дверь. Мощная, трехсекционная, но, похоже, ее просто не успели заблокировать. Створки скользят в стороны. Еще одна комната. Клетки, длинные прозрачные стеллажи и стены, облепленные…

Обрыв записи.

– Все, в этот момент их накрыло. Лучшие картинки, которые удалось получить после вторичной обработки. – Изображение светлеет, становится ярким и четким. – Вот.

Три кадра: фрагмент стены, общий план помещения, одна из стеклянных клеток.

– И что это?

– Интересный вопрос. Вдвойне интересный тем, что ответа на него пока нет. Почти наверняка эта субстанция не растительного происхождения. А вот чем она является в точности… Пока основной версией остается колония микроорганизмов.

– Нет, я не о том. Чем эта находка столь примечательна? Я вижу только покрывающую стены субстанцию органического происхождения. А также некие, на первый взгляд родственные ей организмы, набитые в аквариумы. Судя по тому, что ты сказал, подобные существа раньше не встречались, но что из этого следует? Спонтанные мутации, генетическое вмешательство… Существуют десятки способов получения чего-то внешне похожего. Мне кажется, степень секретности этих лабораторий куда примечательнее. А дивиться внешнему виду этой слизи… Или я чего-то не понимаю?

– Тебе не кажется, что степень секретности связана с этой, как ты ее назвал, слизью напрямую?

– Не обязательно. Возможно, до главных лабораторий десант добраться не успел, а в этих, – я качнул головой в сторону застывших картинок, – проводились какие-то второстепенные исследования.

– Формально ты прав, но наверху думают иначе. Не знаю, откуда у них эта уверенность. И еще. Мне не известны подробности, но событиями на Генте заинтересовались Корректоры. Не знаю, чем именно вызван их интерес. Не знаю, что им в итоге удалось узнать. Но факт остается фактом. А это само по себе наводит на размышления.

– И откуда же такая точная информация о великих Корректорах?

– Не знаю. – Террон на мгновение закрыл глаза. – Не знаю. Так вот, завершая. По-видимому, Гент не единственная планета, где проводились подобные исследования.

– Эрон?

– Да, Эрон. Но в этот раз мы не успеем. Как я уже говорил, инициаторами акции выступят Корректоры. Официальная причина та же – разработка Дзортом запрещенных биотехнологий. Неофициальная… Не знаю, что им известно и что они обо всем этом думают. Но от тебя же командование хочет многого, очень многого. – Террон улыбнулся. – Все в пакете. Твоего уровня допуска у меня нет, так что с пожеланиями начальства ознакомишься на корабле.

– На этом информационная часть закончена? – Я улыбнулся в ответ.

– Боюсь, не только информационная. Мне велено отбыть сразу после передачи тебе данных.

– Это что за странная формулировка? – Сказанное Терроном меня и вправду удивило.

– Сам не знаю, – Террон провел руками по вискам, – но думаю, десяток-другой тактов у нас есть.