Текст книги "Нил Янг"

Нил Янг
Рок-н-ролльный ковбой
Александр Берензон

Автор выражает бесконечную благодарность Петру Левину, Ольге «Сове» Гришиной, а также Виктору Петровскому и Екатерине Борисовой за неоценимую помощь в написании книги.

Издание второе, исправленное и дополненное.

«Мне не нравится, когда под новым соусом подается то, что уже когда-то было сделано. Нужно либо поставить точку, либо делать что-то другое. Поэтому я каждый раз начинаю все с чистого листа».

Нил Янг, интервью журналу

«Rolling Stone», сентябрь 2003 г.

© Александр Берензон, 2017

ISBN 978-5-4474-0136-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Личность Нила Янга окружена многочисленными необъяснимыми феноменами, один из которых – отсутствие какой-либо информации об этом музыканте в российских СМИ, литературе и журналах музыкальной направленности. При том, что многие отечественные (о зарубежных вообще речи нет) музыканты и меломаны знают, ценят и любят творчество Нила, это никак не отражается на общественном «коллективном разуме» нашей многострадальной родины, в том числе – ее меломанской прослойки.

Российские средства массовой информации и музыкальные журналы коварно обходят стороной великого мученика рока, что наводит на мысль о сакральном обете молчания, данном российскими журналистами и рок-музыковедами, испытывающими, видимо, нечто вроде религиозного экстаза от замалчивания выдающихся фактов Подлинной Истории Рока. Среди редких образцов отечественной рок-литературы ситуация была такой же – до недавнего времени.

Пару лет назад для отечественных ниломанов блеснул лучик надежды: в России вышел сборник статей не менее культового рок-журналиста Василия Соловьева-Спасского (справедливо заметившего, что «история рок-н-ролла в нашей стране – тайна за семью печатями»), одна глава которой – «Ночь Нила Янга или Всадник без головы» – с присущей Василию экспрессией и литературным драйвом блестяще живописала творческие заслуги и роль этой неординарной личности в истории музыки. Именно работа В. Соловьева-Спасского и побудила меня всерьез заняться изучением жизненных вех Великого Рок-Хамелеона, ибо, по моему глубочайшему убеждению, без знания жизни художника невозможно полностью осмыслить его творчество, а следовательно, и его роль в этом самом роке.

Впервые Нила Янга я услышал где-то в середине 90-х, – это был концерт «Weld», показанный (с какого перепугу, непонятно) нашим отечественным телевидением, – но тогда я лишь улыбнулся при виде сгорбленной фигуры терзающего гитару орангутанга с забавной прической, чей стиль игры, однако, был совершенно необычен и чарующ. Помнится, я тогда подумал про себя, что Джимми Пейджа должна глодать черная зависть при виде подобных самородков.

Настоящий прорыв в моем сознании (да и в умах сотен или тысяч других россиян, до поры обделенных рок-информацией) стал фильм Джима Джармуша «Мертвец», сильнейший саундтрек к которому заставил старых меломанов достать с полки и переслушать янговские винилы, а молодую поросль, к которой автор этих строк относит покамест и себя, задуматься над тем, кто же такой Нил Янг, и чем он ценен для планеты Земля. Правда, всегда существовали люди, которые отрицали талант Янга, послушав один лишь этот саундтрек (который, я в этом уверен, в отрыве от всего творчества Нила слушать попросту нельзя) и сотрясая воздух типичной для дилетантов фразой: «Да я и сам так слабаю!». В чем-то они, возможно, были правы, поскольку минималистский по характеру звуковой поток, льющийся с задворок неторопливого черно-белого действа «Мертвеца» и заполняющий подчас все пространство фильма, кажется очень простым для исполнения.

Однако эта кажущаяся простота – мнима. Чтобы сыграть такую музыку, нужно пройти и увидеть все, что пережил на своем долгом веку Нил Янг. Его музыка к «Мертвецу», простой набор аккордов, с настойчивостью исполняющийся в разных вариациях и от этого все сильнее вовлекающий в свои бездонные глубины, – это «Черный квадрат» Нила, его личное выстраданное послание, не скованное песенной формой и превратившееся в почти часовое рваное и саморазрушительное гитарное соло. Возможно, поэтому Янг издал саундтрек к «Мертвецу» на собственном лейбле, не прибегая к услугам звукозаписывающих монстров. Видимо, он считал эту музыку самой сокровенной из когда-либо им сыгранной (хотя не исключаю, что низколобые боссы звукозаписи просто отказались это издавать, как не раз случалось в жизни Нила).

Этот альбом с разукрашенным ликом Джонни Деппа на обложке для меня навсегда останется не только лучшим (и самым оригинальным) произведением Янга, но и лучшим музыкальным произведением последнего десятилетия XX века. Отголоски этого настроения еще слышны на последующих альбомах Нила – студийном громыхании «Broken Arrow» и концертном запиле «Year Of The Horse», воплощенные с небывалой мощью в гитарном соло «Danger Bird» и никогда уже не возвращавшиеся в таком воплощении в творчестве Янга. Если вам не понравился этот «черный альбом», можете навсегда оставить попытки понять, что ценного дал этому миру Нил Янг.

Потом я стал постепенно открывать для себя блистательные первые альбомы Янга конца 60—70-х годов: трогательный гимн любящего сердца «Heart of Gold», горестный реквием (и он же – со свойственными Янгу противоречиями – грозный манифест) по эпохе Элвиса «Hey Hey My My» и многое-многое другое. У каждого слушателя – собственный путь познания творчества музыканта и свой Нил Янг: будь то герой кантри, хард-рокер или бешеный панк в помятых шортах и грязной майке с надписью «Tide» (как в фильме Джармуша «Year of the Horse»). Я буду искренне рад, если мой труд поможет кому-то открыть для себя этого неповторимого музыканта.

Вместо введения

В истории рока, да и в современной рок-музыке Нил Янг занимает почетное – и особое – место. Уникальный гитарист с весьма своеобразной техникой, композитор, поэт и исполнитель собственных песен, автор сценариев и режиссер-постановщик нескольких фильмов, Нил Янг – один из интереснейших и в полном смысле слова культовых музыкантов современности.

Оригинальность и неповторимость Нила Янга, обеспечившая ему мягкое кресло в пантеоне создателей рок-истории, – прежде всего, в его творческой универсальности. Он никогда не ограничивал себя рамками одного жанра, исследовав на протяжении своей карьеры практически все известные направления в музыке. Он прошел по просторам самых разных (подчас – абсолютно несочетаемых) музыкальных жанров: от кантри, фолк-рока и рок-н-ролла до электронной музыки, панка (и его детища – гранджа) и хард-рока. В этом Нил схож со своим кумиром – и соратником, – великим Бобом Диланом, чей спектр охваченных жанров, однако, не так широк, как у Янга.

Его жизнь – это история парня из небольшого канадского городка, который приехал в Америку на старом катафалке (что само по себе более чем символично) в поисках славы и творческого самовыражения и добился всего этого, взамен получив череду смертей дорогих ему людей и разочарование в собственном окружении. «Ты платишь за одно, а тебе дают другое», – пел он накануне наступления панк-движения, которое, кстати, тоже вполне достойно пережил.

Это история музыканта, прошедшего через идеализм 60-х, разочарования 70-х, творческий застой 80-х и воскрешение 90-х и запечатлевшего в своих песнях, как в дневниковых записях, приметы пройденных эпох. История Нила Янга – это история рок-н-ролла. Рок-н-ролла, не увязшего в самопародии и не закостеневшего в рамках одного стиля, а умело ускользающего от всеперемалывающих жерновов истории и эволюционирующего самым замысловатым – и оттого необычайно интересным – способом.

«Ржавчина никогда не спит» («Rust Never Sleeps»), – так называется один из альбомов Янга, и эту фразу можно считать если не девизом музыканта, то чем-то вроде вечного напоминания, сродни «Memento mori» («Помни о смерти»). С самых первых шагов в музыкальном бизнесе он почувствовал на себе холодное дыхание подкрадывающейся Ржавчины, подкосившей не одного его близкого друга в расцвете лет и творческих возможностей. Под Ржавчиной можно понимать и наркотики, унесшие лидера группы Crazy Horse (которую Янг всегда считал своей лучшей «половиной»), и комплексы вперемешку с «раздувшимся эго», развалившие коллективы, в которые Янг пытался втиснуть свой оригинальный талант (правда, с переменным успехом) на протяжении всей карьеры, и многое-многое другое. Но даже эту разрушительную стихию Янг сумел подчинить и сделать движущей силой своего творчества. «Вся моя карьера основана на систематическом разрушении, – признавался он как-то журналистам. – Именно это и дает мне силы жить. Разрушь то, что ты делал раньше, и теперь ты свободен двигаться дальше».

Начав музыкальный путь в относительно успешной и оригинальной группе Buffalo Springfield, Нил, отведав затем славы в суперквартете Crosby, Stills, Nash & Young, выходит в открытый космос сольного творчества, и периодически – так же спонтанно, как и все в его жизни, – возвращается к коллегам по квартету ради непродолжительных музыкальных проектов.

На протяжении длинного пути рок-странника Янг переиграл со множеством музыкантов – от хриплого фолк-барда Боба Дилана до представителей молодой поросли – «музыкальных террористов» Sonic Youth и адептов гранджа Pearl Jam (с последними Нил записал совместный альбом).

С полной уверенностью можно сказать, что Нил Янг – один из авторов священных заповедей Рока, по которым живет нынешнее поколение музыкантов. Стало доброй (и весьма мрачной) традицией приводить в качестве жизненного императива Янга строчку одной из его песен: «Лучше быстро сгореть, чем долго тлеть», которую процитировал в своей предсмертной записке Курт Кобейн. И хотя автор этих грозных слов своим девизом их никогда не считал, лидер группы Nirvana был очень дорог Нилу как музыкант и друг, и, узнав о смерти «брата по гитаре», он посвятил Кобейну альбом «Sleeps With Angels».

История Нила Янга – это и затяжная борьба с воротилами музыкального шоу-бизнеса, привыкшими видеть артиста заведенным на века аппаратом по выпуску однотипных пластинок. В 80-е годы начавший медленно сходить с ума от того, что каждый новый альбом Янга принадлежал к совершенно новому стилю, глава рекорд-компании «Geffen Records» подал на Нила в суд за «некоммерческий характер выпускаемой музыкальной продукции», не похожей на предыдущие работы Янга, – чем не комплимент настоящему художнику?!

Твердо уверенный в себе и собственном музыкальном курсе, Нил никогда не шел на поводу у публики, отчего неоднократно терял (или менял) аудиторию. Нетрудно понять людей, которые отказывались признавать альбом с электронными поп-коллажами, будучи фанатами фолка или тяжелого рока. Однако почти не пересекающиеся друг с другом музыкальные стили таинственным образом сплетаются в голове Янга, каждый раз порождая на свет все более неожиданные произведения.

Борьба Нила Янга продолжается и сейчас, когда ему 60. И говорящая фамилия Нила (англ. young – «молодой») – яркое тому подтверждение. Глядя на Нила сегодняшнего, слушая его песни и выступления, понимаешь, что в душе это все тот же 20-летний парень, приехавший в Калифорнию на обшарпанном катафалке и искренне верящий, что сумеет сделать этот мир лучше. А значит, – у него нет времени, чтобы останавливаться и смотреть назад.

Начало: путь борьбы

Нил Персиваль Кеннет Роберт Рэглэнд Янг родился в Торонто 12 ноября 1945 года. Стремление к творчеству передалось Нилу по наследству от отца, – знаменитого уже в то время спортивного журналиста и писателя Скотта Янга, написавшего около 40 книг (Нил, наверное, за всю свою карьеру выпустил не меньше альбомов). Отец в первые годы был защитником и учителем физически слабого мальчугана. Благодаря отцу состоялось и первое знакомство с музыкой. Однажды на рождество Янг-старший подарил сыну гавайскую гитару. Нил был очень удивлен, когда узнал, что отец неплохо на ней играет. Скотт сыграл сыну песенку «Fido Has Fleas» и научил трем аккордам – G, C и D, сказав, что все остальное – это уже история музыки.

Через много лет, когда отца уже не станет, в одной из своих песен Нил с ностальгией вспоминал былые деньки:

 
Когда я был мальчишкой,
Подпрыгивал на отцовской коленке,
Папа брал старую гитару и пел
«Похорони меня в пустынной степи».
Дядя Боб садился за пианино
Кузины пели песни
То были старые добрые семейные времена,
Сильно повлиявшие на меня…
 

Скотт Янг оказал очень сильное воздействие на Нила и в литературном плане. Он часто говорил сыну: «Даже если думаешь, что тебе нечего написать, просто сядь и смотри, что происходит вокруг тебя, и не осуждай это. Не редактируй. Просто пиши». Этот урок Нил усвоил очень хорошо. В его дальнейшей музыкальной карьере никогда не было слишком длительных периодов молчания. Конечно, были времена, когда он писал совершенно неоднозначную музыку, – но писать не переставал никогда. Он всегда прислушивался к тому, что происходит вокруг, чем дышит музыкальная культура в данный момент, и отзывался на эти веяния альбомами, в которых толковал собственное видение того, чем в данный момент живет музыкальный мир. Как и учил отец, он не осуждает и не редактирует, – просто пишет.

Однако не все было гладко в жизни юного дарования. Несчастья посыпались на голову Нила с раннего детства. В возрасте шести лет во время купания он подцепил вирус полиомиелита (в Канаде тогда бушевала эпидемия), и перенес болезнь с большим трудом. После его возвращения из больницы родители ужаснулись, – их когда-то пухлый сынок стал настоящим скелетом, которому пришлось буквально заново учиться ходить.

Когда Нил более или менее оправился от недомогания и стал изучать подаренную отцом желанную гитару, Скотт Янг объявил о том, что уходит из семьи. Боб, брат Нила, остался жить с отцом, а Нилу досталась судьба «маменькиного сынка». Развод родителей нанес 13-летнему парню неизлечимую душевную рану. Психологи уверенно утверждают, что детям, на глазах у которых разводятся родители, в будущем очень редко удается сделать стабильной личную жизнь. Надо заметить, что не только в личной, но и в последующей творческой жизни Янга все шло отнюдь не гладко.

В юношестве Янг был изгоем среди ровесников. Слабый здоровьем ребенок вынуждал родителей менять место жительства в пользу более благоприятного климата, и, переезжая с матерью из города в город, постоянно не вписывался в компании учеников очередной школы, где ему приходилось учиться. Из-за его вечной молчаливости и угрюмости ровесники не давали Нилу прохода. Но они не знали, с кем имели дело. В интервью Камерону Кроу Янг вспоминал, как он боролся за свои юношеские идеалы:

«Один парень уселся напротив и сбросил с моего стола локтем все учебники, причем сделал это несколько раз. Наверное, на мне была одежда не того цвета, или что-то вроде того. Может быть, я выглядел слишком «маменькиным сынком» для них.

Как бы то ни было, я подошел к учителю и попросил дать мне словарь. Впервые я разбил лед в отношениях и попросил что-либо впервые за время моего пребывания в этом чертовом месте, – все думали, что я вообще не умею говорить. Итак, я взял словарь, – знаете, такой большой словарь Вебстера, с выемками для пальцев на каждой букве. Я вернулся за стол, полистал его немного, потом встал, поднял словарь над головой как можно выше и со всей силой шандарахнул парня, сидящего напротив меня, по башке. Парень вырубился… Да, потом меня выгнали на полтора дня из школы, но я дал знать им, что я собой представляю. Это путь борьбы. Если собираешься драться, ты должен уничтожить соперника, кем бы он ни был. Или не дерись вообще».

Султаны рок-н-ролла

Как и многие его ровесники, Нил был очарован магией расцветающего в те годы рок-н-ролла. То был конец 50-х, – легендарная эпоха, первые пластинки-сорокопятки, дискотеки и радиохиты, время расцвета Элвиса Пресли, Чака Берри и иже с ними. Юный Нил пришел к выводу, что единственным приемлемым для него способом изливать израненную душу будет карьера рок-музыканта. Это не было временным увлечением, – он решил раз и навсегда. Будущее казалось юному гитаристу розовой сказкой под бодрые рок-н-роллы Элвиса.

Перебравшись вместе с матерью в канадский городок Виннипег, Нил собрал и возглавил музыкальный коллектив The Squires, основную часть репертуара которого составляли инструментальные композиции их тогдашних кумиров The Shadows. Гитарист «Теней» Хэнк Марвин новаторской манерой использования тремоло на электрогитаре покорил юного Нила, который сделал этот прием впоследствии одним из своих «фирменных знаков».

Местный диск-жокей, проникнувшись музыкой молодой группы, предложил The Squires записать пару композиций. Результатом сессии стал инструментальный экзерсис «The Sultan», сделавший The Squires рок-звездами местного значения, – это был один из первых невинных опытов Янга в написании песен. Знал ли Нил в том далеком 1963 году, что через 40 с лишним лет найденная кем-то в закромах пластинка «Султан» на Интернет-аукционе уйдет за 3,4 тыс. долларов?

Те ранние сессии включали написанные под сильным влиянием The Shadows композиции «Mustang», «I’ll Love You Forever», «White Flower» (посвященную убийству Кеннеди) и «Ain’t It the Truth» (разухабистую версию которой Янг через много лет включил в сборник «Lucky Thirteen»).

Мать всячески старалась помогать Нилу, купив ему на собственные сбережения усилитель, а позднее – катафалк, окрещенный «Mort» («Понтиак» стал любимой автомобильной маркой Янга на всю жизнь), на котором юный музыкант развозил аппаратуру группы. Скотт Янг не желал слушать о музыкальных увлечениях сына: «Когда твои оценки в школе улучшатся, тогда и поговорим об этом», – писал ему беглый отец. Но Нила занимали вовсе не школьные табели.

Трудный характер Янга, лидера по натуре, и щепетильность в выборе партнеров по музицированию проявилась уже в те годы. «Я всегда был уверен, что смогу найти кого-то другого, у кого такие же пристрастия, как и у меня, – вспоминал позже Янг. – Если кто-то не мог ко мне приспособиться, я знал, что должен велеть ему уйти. Я делал много пакостей людям и потерял много друзей, особенно в начале пути, чтобы достичь того, что имею сейчас. Меня не мучила совесть из-за того, что я должен был делать. Не было другого способа обходиться с тем, что стояло у меня на пути. Я слишком сильно разогнался».

Зависнув на некоторое время в местных фолк-клубах, Нил открыл для себя Боба Дилана и заболел фолком. Поняв, что не меньшую роль в рок-музыке играют слова, Нил стал экспериментировать с поэзией, а также невольно перенимать некоторые манеры поведения Дилана на сцене. В одном из фолк-клубов Нил встретил начинающую певицу Джони Митчелл, дружба с которой не прерывалась долгие годы.

В конце 1964 года Нил Янг перебрался в Онтарио, где стал постепенно утяжелять свой саунд и предаваться радости игры в некое подобие хард-рока. В одном из местных клубов выступал юный гитарист, автор песен и певец Стивен Стиллз с фолк-группой The Company, который был совершенно очарован игрой Янга, исполнявшего традиционный фолк в бодром ритме рок-н-ролла. Нил в свою очередь был в восторге от вокала и собственного музыкального материала Стивена. Однако на первом этапе знакомства все ограничилось ненавязчивым общением «братьев по разуму», – творческий союз двух монстров фолк-рока еще только маячил на горизонте.

Не получив желаемого творческого удовлетворения и оваций, недовольный игрой с попадавшимися ему на пути музыкальными коллективами, почти отчаявшийся Нил вернулся в Торонто, где ни воссоединение The Squires, ни попытки начать сольную карьеру не возымели никакого ощутимого результата. Одна из местных газет назвала выступление Янга набором клише, что ввергло его в еще более глубокую депрессию. Под воздействием мрачных мыслей Янг написал странную песню «Nowadays Clancy Can’t Even Sing», посвященную его школьной знакомой. Песня ужасно понравилась промышлявшему игрой на гитаре давнему приятелю Янга Ричи Фюрею глубоким ощущением отчаяния и совершенно непонятным (то есть максимально психоделичным) текстом. Чуть позже Фюрей, переманенный Стивеном Стиллзом в Калифорнию играть в его новом коллективе, прихватил с собой на всякий случай песенку Янга. Как оказалось впоследствии, не зря.

Нил же остался на распутье, создав в качестве временного пристанища группу The Mynah Birds, где играл его старый приятель Брюс Палмер. В состав коллектива входил «черный Мик Джаггер» Рики Джеймс Метьюз (впоследствии обретший известность как звезда фанка Рик Джеймс). «Я помню наше первое выступление, – вспоминал через много лет Рик. – Когда Нил принялся за свое первое соло, он был так возбужден, что спрыгнул со сцены, его гитара отключилась, и никто не услышал ни звука…».

Однако группа имела некоторый успех и даже было вступила в переговоры со звукозаписывающей компанией «Motown Records», но внезапно «черного Джаггера» арестовали за уклонение от службы в армии, и оставшиеся без вокалиста и без денег Янг с Палмером, продав все оборудование, приобрели на вырученные деньги новый катафалк «Понтиак», окрещенный «Mort II», – на нем они планировали отправиться на поиски счастья. Чтобы найти свою судьбу, музыкантам пришлось нарушить законодательство: не имея соответствующих документов, двое странников незаконно пересекли границу так и не понявшей своих героев Канады и отправились в Калифорнию.