Книга: Пушкин в Михайловском - Иван Новиков

Долгожданный, обласканый родными и знакомыми, предмет любви пылких тригорских барышень. Сельские радости: прогулки, ужины, русская баня, мед в сотах, полный воз опенок.

Невозможность уехать и самому выбирать, как жить. Глухое и явное недовольство отца.

Бахчисарай и Кишинев, Гурзуф и Одесса – было ли это? Дожди, распутица… Cкука… Дорогой, сумасшедший - Пущин приехал!

Арина Родионовна наливает по рюмочке. Дремлет серый разъевшийся кот…

И днем и ночью кот ученый Все ходит по цепи кругом...

Написаны «Цыганы», «Борис Годунов», «Граф Нулин». Вышел в свет «Евгений Онегин». Да если бы от этих двух лет осталось одно только «чудное мгновенье», мы все равно перед ними в неоплатном долгу.

…Ожиданий на станциях не было, лошадей давали мгновенно. Два «михайловских» года закончились, Пушкин с фельдъегерем скакали в Москву. Ему было двадцать семь лет, впереди была вся жизнь. Немыслимо, нестерпимо короткая жизнь.

Эта книга полна достоинств, и одно из них заключается в том, что она толкает к чтению - от бессмерного «Евгения Онегина» от довлатовского «Заповедника». От «Дела о саранче» (Г. П. Сербский, «Из разысканий в области одесского периода биографии Пушкина») до биографии многолетнего директора мемориального музея-заповедника А. С. Пушкина «Михайловское» Семена Степановича Гейченко.

И напоследок не удержусь и процитирую моего любимого В.В. Конецкого:

Русский же и не читaвши "Онегинa" зa Пушкинa умрет.

Игра в классики, усложненная версия, 4-я заявка, 9-й ход

Ах, какая книга! Для меня Пушкин - это Пушкин, "величайший русский поэт и писатель". И никак я не ожидал, что Александр Сергеевич сойдет со страниц, а вернее я нырну в них, в те далекие годы и окажусь в маленькой деревеньке Михайловское рядом с этим Человеком. Окажусь настолько рядом, что захочется похлопать Его по плечу и крикнуть: "Сашка! Я так рад тебе!"

Книга в легком и стройном своем течении похожа на всем знакомый с детства автограф поэта.

Плавная, аккуратная строчка без единой помарочки и резкого движения пера - это воспоминания об Одессе, память о прекрасной и несравненной Элиз, бережно и трепетно хранимая... Поля страницы покрывают нежные профили в кудряшках волос - да это же женщины, окружающие Его: тут и семейство Осиповых, и Мария Раевская, и, конечно же, Анна Петровна Керн ("Я помню чудное мгновенье..." написано здесь, в Михайловском), не сумевшая, а может и не захотевшая, разгадать этого страстного человека. Строчки спрятались в витиеватых линиях и вензелях - так это друзья навещают и пишут Пушкину, и среди чащи трогательных и быстрых стихов отыскиваются и горячий Пущин, и ленивый Дельвиг, и честный Горчаков, и ставший таким далеким Жуковский. Появились резкие буквы, слегка угловатые и дерганные строки - это появились недруги, и подлости стали вмешиваться в ритм жизни, как камни в течение Сороти, над которой так приятно сидеть вместе с Ним. Зачеркнутые слова, измалеванные строки и смятые страницы - император мешает жить, душит порывы, вызывает страстную ненависть.

Так за несколькими сотнями страниц и проходит два года в изгнании, пусть и в родном Михайловском. Этот период подарит много чудесного и замечательного: главы "Евгения Онегина","Борис Годунов", "Цыганы" и много прекрасных стихотворений. Думаю, именно эта ссылка и Михайловское, ставшее тюрьмой, превратившее даже родителей в надзирателей, позволило Его перу стать архимедовой точкой опоры...