Текст книги "Комфортность среды как фактор инновационного развития города"

2.4. Критика теории креативного класса

Категоричность суждений, пафос и видимая простота практических рекомендаций позволили Флориде выделиться на фоне множества исследователей креативной экономики, и эти же факторы привлекли большое внимание критиков. Критике подвергаются и определение креативного класса, и его значимость в экономическом развитии, и его реальные потребности, и соотношение выгод и издержек по его привлечению, и возможность искусственного создания соответствующей атмосферы. Тем не менее концепция стала краеугольным камнем, идеологией формирования стратегий развития огромного числа городов.

К концу 2000-х гг. в мировом сообществе ажиотаж вокруг теории несколько убавился и более ярко стали выступать критические оценки. Критику работы Флориды можно разделить на два направления: американское и европейское. Если американские исследователи опровергают адекватность теории реалиям американской жизни, то европейские ученые принялись исследовать применимость теории в европейских условиях. Тем не менее в основных направлениях критики ученые разных стран сходятся.

Существенным основанием для критики идеологии креативного класса стал элитизм подхода[10]10
  Элитизм – совокупность социально-политических концепций, утверждающих, что необходимыми составными частями любой социальной структуры являются высшие, привилегированные слои, правящее меньшинство, обладающее «монополией на власть, на принятие решений относительно содержания и распределения основных ценностей в обществе».


[Закрыть], в рамках которого все внимание уделяется очень узкому и, что также важно, мобильному социальному слою, предпочтения которого принципиально отличны от потребностей других социальных слоев [Peck, 2004; Zimmerman, 2008]. В результате происходит существенное перераспределение ресурсов и ущемляются интересы широких слоев населения. Так, Зиммерман на примере города Милуоки в США показывает, что политика реконструкции городского центра с целью создания «клевого» города привела не столько к увеличению привлекательности города для креативного класса, сколько к росту социальной напряженности. «Нередко – и в западной, и в российской практике – можно наблюдать ситуацию, когда интересы «креативного класса» идут вразрез с интересами других социальных групп, однако именно первому отдается предпочтение при разработке городских планов развития» [Желнина, 2012, с.47].

Одновременно ставится под сомнение тезис о том, что вопросы трудоустройства не являются первоочередными факторами выбора места жительства креативных специалистов. Европейские исследователи в первую очередь указывают на значительно более ограниченные возможности трудовой мобильности на территории Европы, связанные как с языковыми барьерами, так и с общей культурой населения [Nathan, 2007; Hansen, Niedomysl, 2008]. Европейцы более склонны делать миграционный выбор, решая вопрос трудоустройства, нежели выбирая конкретные характеристики среды. Одновременно согласно Мониторингу европейских городов[11]11
  Ежегодное исследование, проводимое среди 500 исполнительных директоров ведущих европейских компаний, целью которого является оценка привлекательности европейских городов, наиболее интересных для ведения бизнеса.


[Закрыть] несколько лет подряд для европейских работодателей наиболее значимым фактором выбора места расположения является доступность рынков, потребителей или клиентов. Доступность квалифицированного персонала находится на втором месте по значимости, однако развитые коммуникации и транспортные связи с другими городами оказываются почти столь же значимы[12]12
  European Cities Monitor, 2010 http://www.europeancitiesmonitor.eu/wp-content/uploads/2010/10/ECM-2010-Full-Version.pdf


[Закрыть]. Американские исследователи также отмечают, что Флорида не учитывает существенных ограничений, возникающих при выборе места жительства даже у наиболее мобильных групп населения [Markusen, 2006].

Широко обсуждаются реальные модели образа жизни представителей креативного класса и, соответственно, их требования к городской среде. Американский последователь теории человеческого капитала Эдвард Глейзер, соглашаясь со многими тезисами Флориды, не видит в них принципиальных отличий от теории человеческого капитала. Он отмечает, что и в рамках теории человеческого капитала «успех городского развития основан на привлекательности «потребительского города» для высокообразованных и квалифицированных людей»[13]13
  Glaeser E. Review of Richard Florida’s the rise of the creative class. http://www. creativeclass.com/rfcgdb/articles/GlaeserReview.pdf


[Закрыть], теория также признает ценность ведения определенного образа жизни для людей, занятых в разных сферах. Фактически он критикует Флориду за то, что тот сужает потребности «ресурса городского развития» до ведения богемного образа жизни, из чего вытекают соответствующие практические решения по развитию городов как «прикольных» мест молодежной тусовки. Сам Глейзер утверждает, что многие креативные люди (не давая, однако, четкого определения этого понятия) предпочитают модель «классического американского» образа жизни. «Я изучал множество креативных людей. Большинству нравится то же, что и всем – свой дом в пригороде с высокой степенью доступности городского центра, безопасными улицами, хорошими школами и низкими налогами»[14]14
  Glaeser Е. Review of Richard Florida’s the rise of the creative class. http://www.
  creativeclass.com/rfcgdb/articles/GlaeserReview.pdf


[Закрыть].

Американский урбанист Джоэль Коткин не оперирует понятиями креативности людей, однако также подчеркивает значимость традиционного для американцев образа жизни. Соответственно, Коткин считает суждения о затухании субурбанизации в связи с социальными и демографическими сдвигами необоснованными и поверхностными. Рассматривая институт семьи и семейные ценности в качестве основы устойчивого социально-экономического развития городов, Коткин утверждает, что в будущем неизбежно продолжение субурбанизации. Таким образом, основной задачей территориального развития становится не улучшение городов, а создание более комфортных условий для проживания в пригородах.

Американский исследователь, журналист и редактор Стивен Маланга обращает внимание на то, что описываемым Флоридой людям фактически удается сочетать два ранее несовместимых образа жизни: с одной стороны, они движимы протестантской этикой, с другой – ведут богемный образ жизни [Malanga, 2004]. Такое сочетание свойственно весьма ограниченному числу людей, в то время как по подсчетам самого Флориды около 30 % населения страны попадают в данную категорию. Анн Маркусен, исследуя категорию непосредственно творческих специалистов, показывает, что их предпочтения, которые традиционно ассоциируются с богемным образом жизни, обусловлены спецификой их деятельности и имеют мало общего с предпочтениями других представителей креативного класса, таких как ученые, инженеры, юристы [Marcusen, 2006].

Кроме того, некоторые специалисты [Hansen, Niedomysl, 2008], проводившие качественные исследования, отмечают, что предпочтения представителей креативного класса изменяются с течением времени. Молодые несемейные люди предпочитают городской образ жизни, однако всего через несколько лет, обзаведясь семьей, они склонны выбирать жизнь в пригороде с традиционным набором преимуществ: хорошая экология, безопасность, собственный дом и прочее. В свете такой аргументации тезис Флориды о «клевом» городском образе жизни как приоритете для креативных специалистов представляется как минимум не столь однозначным.

Существенной критике подверглась методология статистических исследований, на которой основывался Флорида. Статистические исследования использовались Флоридой с целью подтверждения своих выводов количественными методами. «Согласно теории креативного капитала региональный рост является результатом наличия ЗТ экономического развития» [Флорида, 2005, с.277]. «ЗТ» (технология, талант, толерантность) – это основные характеристики креативного города. Им строился рейтинг креативных городов США в соответствии со значением так называемого индекса креативности. Этот индекс представляет собой сводный показатель нескольких других индексов, характеризирующих степень развития каждого из трех Т (технология, талант, толерантность): индекс высоких технологий, индекс инноваций и гей-индекс. Развитость высокотехнологичных индустрий измеряется индексом высоких технологий, который зависит от доли объема высокотехнологичного производства метрополитенского округа в объеме высокотехнологичного производства США и соотношения доли высокотехнологичного производства в общем объеме производства метрополитенского округа с аналогичным показателем по США. Талант измеряется индексом инноваций, который отражает количество патентов на душу населения. Наконец, основным индикатором толерантности среды является индекс разнообразия, объединяющий гей-индекс (доля гомосексуальных пар в метрополитенском округе в сравнении с долей в целом по стране), индекс богемности (доля представителей творческих профессий), индекс плавильного котла (доля населения метрополитенского округа, рожденного за рубежом в общей численности населения). Флорида выявляет прямую зависимость между количеством иммигрантов, гомосексуалистов и артистической богемы и долей людей креативных профессий в метрополитенском округе.

Несогласие вызвали самые разные аспекты подобных расчетов – выбор данных по метрополитенским округам, которые объединяют городские и сельские территории; границы временных рядов; подходы к определению категорий креативного класса (так, категория «менеджер» включает в себя как продавца в магазине, так и генерального директора крупной компании) и расчету индексов (например, на значение гей-индекса могло оказать определенное влияние совместное проживание студентов одного пола в домах и квартирах в период учебы). Альтернативные расчеты с использованием аналогичных показателей также не всегда давали схожие результаты. Так, количественные оценки Эдварда Глейзера показали, что ключом к успеху города является в первую очередь образованность людей.

Однако концепция креативного города формировалась не только под влиянием теории креативного класса и возникшей вокруг нее критики. Фактически параллельно с Флоридой свое представление о «креативном городе» сформулировал Чарльз Лэндри, который опирался на собственный опыт работы по решению проблем развития городов Европы в условиях постиндустриального сдвига. Как и многие приверженцы креативных индустрий, Лэндри считает культуру главным ресурсом развития постиндустриального города. Подобно многим американским исследователям, он считает, что активная социальная и культурная жизнь дает толчок развитию, способствует появлению новых знаний, столь значимых в постиндустриальную эпоху. Однако источник креативности Лэндри видит не только в особой группе креативных людей, но и в окружающей городской среде: потенциалом обладают история, традиционные ремесла, сооружения, ландшафт, фольклор, музыка, кухня и т. д. В целом он больше акцентирует внимание не на коммерческой составляющей креативного ресурса, что бы под ним ни подразумевалось, а на потенциале иного восприятия действительности и, в частности, вызовов городского развития. Если источником развития городов, по мнению Флориды, является привлечение и удержание креативных специалистов, то для Лэндри основной ресурс – местное сообщество. «Наиболее значимой фигурой в городе является отдельный человек, горожанин» [Лэндри, 2006, р. 53]. Развитие местного ресурса, а не переманивание «сливок» из других мест, представляется Лэндри более устойчивой, хотя, возможно, в краткосрочном периоде менее эффективной моделью. С некоторой долей условности можно сказать, что креативный класс в логике Лэндри представляет собой аналог наемной армии, а местное население – собственной непрофессиональной армии.

3. Развитие инновационной и креативной экономики в российских городах

Завоевавшие популярность на Западе в конце 1990-х и начале 2000-х гг. теории городского развития через «инновации и креативность» в российской практике городского управления только набирают популярность. И если за длительный период времени страсти вокруг «креативного класса» в западной науке и практике городского управления улеглись, теоретические постулаты стали критически осмысляться, а городская политика все больше ориентируется не на шаблонные схемы и «рецепты», а на реальные ресурсы и потребности развития, то в России среди управленцев муниципального и регионального уровней «креативные» теории только набирают популярность и не всегда критически осмысливаются.

Подобный интерес вызван в первую очередь осознанием возрастающей конкуренции российских городов за человеческий ресурс. Причем не столько внутристрановой, сколько глобальной. Тем самым российские города для удержания и развития человеческого ресурса сравнивают себя с городами других стран, процветание которых объясняется в том числе и «креативными» концепциями. Однако некритичность трактовки российских реалий в терминах, гипотезах и выводах зарубежных теорий может привести к существенному упрощению и «перегибам» в реализации политики, а также отсутствию комплексности видения причинно-следственных связей.

Целью исследования, основные результаты которого приведены в данной главе, стала проверка наиболее популярных зарубежных гипотез влияния городской среды на перспективы развития инновационной экономики применительно к российским городам.

Российские города, стремящиеся реализовать современные концепции развития, так же как и зарубежные коллеги, в большей степени ориентируются на теорию креативного класса Ричарда Флориды. Помимо уже приведенного описания теории остановимся более подробно на нескольких гипотезах, которые мы хотели проверить в российских городах.

• Представители креативного класса – наиболее мобильная часть общества, они меньше зависят от конкретного места работы, имеют широкие возможности выбора.

Для них комфортная городская среда становится важнее конкретного места занятости, в результате чего они выбирают место жительства по параметру комфортности городской среды.

• Под комфортностью городской среды они понимают:

– возможности для ведения активного образа жизни круглосуточно;

– наличие развитой сети культурных площадок, формирующих вокруг себя пространство для общения людей различных специальностей;

– возможности для ведения спортивного образа жизни;

– открытость сообщества для людей любых культурных, политических, религиозных взглядов, любых рас и национальностей, сексуальной ориентации, а также открытость сообщества для новых нестандартных идей и решений.

3.1. Методология исследования

Исследование носило качественный характер и было проведено в трех российских городах – столицах субъектов Федерации – Челябинске, Перми и Новосибирске.

В исследовании была применена целеориентированная выборка, то есть преднамеренный, сознательный выбор информационно насыщенных случаев, позволяющий выйти на значимые с точки зрения цели исследования выводы. Выборка охватывала следующие основные группы:

• студенты престижных местных вузов, в первую очередь технических специальностей;

• участники/пользователи существующей инновационной инфраструктуры (малые предприятия при вузах, бизнес-инкубаторы и т. п.);

• работники инновационной инфраструктуры;

• предприниматели, по тем или иным критериям относящиеся к инновационной сфере (резиденты Сколково, участники инновационных кластеров и т. п.);

• представители креативных индустрий.

Участники данной выборки достаточно близки к тем, кого Ричард Флорида причисляет к ядру креативного класса. В данном исследовании термин «креативный класс» будет применяться именно по отношению к этим группам участников полевого исследования. В то же время очевидно, что в основу выборки были положены формальные критерии: место обучения, принадлежность к инновационной инфраструктуре и т. п. Это значит, что изначально была заложена возможность ошибки – не все отобранные по данному критерию могли действительно принадлежать к креативному классу. Этот фактор был заранее учтен в методологии исследования: в рамках используемой методологии предполагалось, что исходная гипотеза будет уточняться, дополняться и переформулироваться непосредственно в ходе исследования, по мере получения исследователями новой информации[15]15
  Данный подход можно интерпретировать как восхождение к теории (grounded theory), т. е. как теорию, которая индуктивно выводится из изучения феномена. Она создается, развивается, верифицируется путем систематического сбора и анализа данных, относящихся к изучаемому феномену [Страусс, Корбин, 2001].


[Закрыть].

Наряду с представителями креативного класса в качестве экспертов в исследовании участвовали представители городских и региональных властей, гуманитарной интеллигенции.

В ходе исследования выяснялись жизненные стратегии представителей «креативного класса»; основные факторы, влияющие на их формирование; восприятие комфортности городской среды; ее роль в определении жизненных планов.

Методы исследования

В исследовании были использованы следующие методы.

1. Полуструктурированные глубинные интервью. Выборка ключевых информантов для интервью частично формировалась с применением метода «снежного кома». Метод был применен со следующими целями:

• с целью выявления типичных случаев, получения общей картины;

• с целью анализа наиболее ярких, «критических» случаев.

2. Открытые групповые дискуссии (ОГД). Данный метод близок к фокус-группам, но отличается от них рядом характеристик: опора при выходе на целевую группу на существующую инфраструктуру, отсутствие оплаты за участие в дискуссии, возможность знакомства членов группы, непостоянное число присутствующих и участников и т. п. [Левинсон, 2007]. [16]16
  Включенные наблюдения.
  Всего в ходе исследования было проведено 85 интервью и 18 открытых групповых дискуссий, а также не менее 20 включенных наблюдений.
  Критерии выбора представителей креативного класса
  В ходе исследования студентов различных специальностей во всех трех городах выявились повторяющиеся, «типичные» модели построения жизненных стратегий. Критерием, ле-


[Закрыть] жащим в основе «развилки», является осознанность подхода к выбору места обучения. Основания выбора могут быть как совершенно четкими («Я целенаправленно хотел учиться по специальности, связанной с авиацией, и только здесь была специальность “авиационные двигатели”». «Целенаправленно в Пермь хотелось»), так и расплывчатыми и эмоционально окрашенными («Тут фонтан, травка, птички»).

По этому критерию можно выделить следующие группы:

• эмоционально-пассивный выбор;

• ориентация на возникающие возможности;

• четкое выстраивание жизненной стратегии.

В противовес модель эмоционально-пассивного выбора предполагает выбор места учебы, не осознанный с точки зрения профессионального развития и построения карьеры. Основным критерием выбора вуза и специальности становятся низкий конкурс на бюджетные места, географическое расположение (близость к дому) и эмоциональные факторы. Отсутствие четких планов на будущее, как правило, объясняется двумя базовыми стратегиями: либо «гуляй пока молодой», незачем задумываться о будущем, либо «с нашей учебой свободного времени нет». Рассматривается любая сфера дальнейшего трудоустройства, в том числе не связанная со специальностью. Варианты открытия собственного бизнеса встречаются, но скорее как мечты и шутки, нежели как планы.

Требования к качеству городской среды у этой группы сводятся к следующему: наличие развитой сферы потребления и развлечения (торговые центры, кинотеатры, кафе), элементы спортивной инфраструктуры (спортивные площадки во дворах), транспортная доступность отдыха вне города (дача, шашлыки). Наиболее распространенная реакция на вопрос о комфортности городской среды – утверждение, что город комфортен. При более детальных расспросах оказывается, что многое в городской среде не нравится, однако очевидно, что эти проблемы воспринимаются как часть повседневной жизни, изменить которую они не в состоянии.

Наконец, среди представителей данной группы не распространена стратегия смены места жительства. В качестве основной причины желания остаться в родном городе выступают знакомая среда и страх перед жизненными изменениями. «К чему-то привязался – сорваться и уйти – это нецелесообразно. Мне нравится город я здесь выросла, привыкла к этому месту. Я не хочу в другое. Не думаю, что место может осчастливить человека». Факторы самореализации, проблема достижения профессионального потолка и невысокого уровня заработной платы не обозначаются.

Очевидно, что в большинстве своем молодые люди, относящиеся к описанной категории, не обладают компетенциями и внутренней мотивацией для участия в развитии инновационной экономики. В связи с этим жизненные стратегии представителей такой группы будут исключены из дальнейшего анализа, поскольку, как нам представляется, они не входят в целевую аудиторию исследования.

Принципиальным отличием двух других моделей от первой является осознанный выбор молодыми людьми жизненной стратегии. Обоснованием выбора места учебы и специальности становится престижность и качество образования. Географические параметры (например, близость вуза к дому) не служат при этом существенным фактором. А высокий конкурс на бюджетные места, скорее, привлекает, чем отталкивает таких абитуриентов. При этом в рамках одной модели жизненные стратегии четко оформлены (например, получить образование по определенной специальности в определенном вузе, получить языковой сертификат и уехать обучаться за рубеж), в рамках другой – создаются стартовые условия (поступление в престижный вуз на престижную специальность) и дальнейший выбор происходит в большей степени как реакция на появляющиеся возможности. Например, многие участники фокус-группы Пермского политехнического университета отмечали, что, узнав о возможности прохождения зарубежных стажировок, стали активно изучать иностранный язык. Жизненные стратегии этих молодых людей легли в основу дальнейшего анализа в рамках исследования.