Текст книги "Убить Первого. Книга 1"

Глава 2. Библиотекарь Шан Фан

В который раз Эдван проснулся в холодном поту и чудом удержался от испуганного вопля. Ему снова снился проклятый медведь. Огромный и злющий, с холодными когтями, что прочнее стали. И каждую ночь эти когти насквозь пробивали его грудь в том месте, где была рана, и он чувствовал холодок внутри, у самого сердца, словно его жизнь могла оборваться в любую секунду. Дошло до того, что в эту ночь он практически не спал, боясь вновь оказаться один на один со свирепым зверем. Увы, болезненное тело победило испуганный разум, и под утро Эдван забылся… на свою беду.

С момента его пробуждения в Городе прошло четыре дня. За это время он так ни разу и не покидал маленькой комнатушки, которая стала для него новым домом. Практически всё время он лежал: или спал, или изо всех сил пытался почувствовать энергию вокруг, ощутить её движение и дыхание, как тогда, на грани смерти, но, увы, ничего не выходило. Единственным человеком, с которым он виделся за всё это время, был невзрачный горбатый мужичок со спутанными волосами, который приходил менять повязки, носил еду, воду и лечебные снадобья. Каждый раз, когда Эдван вынужден был глотать пилюлю или пить странно пахнущее травами варево, он вспоминал слова старика Фана о долге перед Городом, и настроение его сильно портилось, будто, принимая новую порцию лекарства, он всё глубже рыл себе яму.

Да, слова деда крепко засели в голове парнишки, заставив его серьёзно пересмотреть состоявшийся разговор. Подумав, Эдван пришёл к выводу, что страх, поселившийся глубоко в его душе, совсем не безоснователен. От него здесь нужны только знания, которых ещё нет и в помине. О размере долга никто так и не удосужился сказать, что наталкивало на нехорошие мысли. Однако никакого вывода Эдван сделать так и не сумел – слишком мало он знал о городе и о людях, которые в нём живут. Поэтому парнишка принял решение выждать, не показывать своих и без того небольших способностей и знаний, прикинуться на время деревенским дурачком, какового в нём, скорее всего, и видели. До тех пор, пока не поймёт, что к чему.

К сожалению, сведениями с ним никто особо не делился. Его единственный посетитель был очень немногословен. Однако вода камень точит. Несмотря на нежелание собеседника, Эдван всё-таки сумел немножко расшевелить мужичка за три дня перевязок и узнать кое-что об окружающем мире.

Как оказалось, его комнатушка находилась не в какой-то захудалой хибаре, а в лазарете при казармах городского гарнизона, всего в нескольких минутах пути от площади Основателей и академии, а соседями его были тяжелораненые солдаты, которым полагалось длительное лечение и постельный режим. Также мужчина иногда делился сведениями о погоде, городе и в целом о жизни за пределами маленькой конуры, которая представляла для Эдвана целый мир.

В этот раз горбатый почему-то пришёл чуть раньше, чем обычно. Всучив парнишке плошку с кашей, мужчина принялся вытаскивать из сумки лекарства.

– Два дня назад вернулся Коготь Кланов, – невзначай обронил он.

– Кто?

– Коготь. Элитный отряд из сильнейших одарённых, – пояснил горбатый, – с победой пришли. Зачистили леса от проклятых тварей.

– Ясно… – буркнул Эдван. Его сердце кольнуло сожаление.

«И почему они не сделали этого на том проклятом холме?» – подумал он, услышав слова мужичка.

– Сказали, что за два дня до возвращения перебили стаю обезьян. Подумал, ты захочешь узнать, – сказал горбатый и, забрав старые бинты, удалился.

Эдван лишь тяжело вздохнул. Судьба жестока. Если бы Коготь кланов наткнулся на обезьян раньше, ничего бы не произошло. С другой стороны, какая-то часть Эдвана радовалась смерти проклятых тварей, будто бы крича: «Так им и надо!» – но в то же время он сожалел, что не смог перебить их своими руками. Будь у него возможность, он бы перерезал горло каждой. Немного подумав, Эдван утешил себя тем, что поклялся истребить вообще всех обезьян в округе, на случай, если хоть кому-то из той проклятой стаи удалось удрать от Когтя Кланов.

Через четыре часа, когда время перевалило за полдень, в комнату легонько постучали. Паренёк подобрался – там был кто-то новый. Горбатый стучался довольно тихо, робко. Этот же гость заявлял о себе уверенно, словно не сомневался в том, что ему разрешат войти. Или совершенно не беспокоился об этом.

Не успел Эдван хоть что-то ответить, как дверь скрипнула, и на пороге показался старый знакомый. Господин Фан собственной персоной, в таком же белом халате, в каком Эдван видел его во время первой встречи, и с каким-то крупным свёртком в руке. Дедуля лучезарно улыбался ему, но гримаса эта была настолько натянутой и неискренней, что юноша невольно вжался в подушку, приготовившись услышать всё что угодно.

– Доброго дня… – старик сделал короткую паузу, на секунду задумавшись, – Эдван, верно?

– Да, – осторожно кивнул юноша и, сложив руки вместе, легонько поклонился в знак приветствия.

– В прошлый раз нам не удалось пообщаться поближе. Позволь представиться: меня зовут Шан Фан, я являюсь одним из семи хранителей знаний нашего Города. Ты, должно быть, гадаешь, зачем я здесь, не так ли? – старик продолжал улыбаться, хотя его глаза были холодны как лёд. Эдван легонько кивнул. – Я хочу провести небольшой эксперимент. В прошлую нашу встречу я заметил, что ты грамотен. Скажи, тебя обучили читать в вашей деревне или…

– Меня научила мать. Ну… читать, писать, считать. Отец был городским старостой, у нас даже книги хранились, – ответил Эдван, перебив гостя.

– Прелестно. Тогда, пожалуй, не будем тянуть, – старик уселся на табурет у кровати и вынул из-за пазухи тонкую, грубо стянутую книжечку, которую протянул юноше. – Вот, возьми. Знакома ли тебе эта книга?

Эдван бережно принял ее, провёл пальцами по грубой бумаге. Юноша аккуратно перелистнул страницу, и из его груди вырвался тяжелый вздох, а губы тронула грустная улыбка.

– Знаешь её, верно? – улыбка, казалось, приросла к лицу старика, будто гипсовая маска, и выглядела довольно устрашающе.

– Да, – хрипло ответил Эдван. Книгу он знал. Это были «Легенды лет минувших». Мать учила его чтению в детстве именно по ней… ну, или по похожей. Текст немного отличался от привычного – был более высокопарным, что ли, но, без сомнения, это всё ещё именно та книга.

Он хотел было продолжить читать, но старик ловко вытянул «Легенды» из рук Эдвана и спрятал у себя за пазухой. После он развернул свёрток и вынул оттуда толстую книгу с обложкой из кожи, которую очень бережно передал юноше в руки. Шан Фан относился к предмету с особым почтением, словно это была важная реликвия, и Эдван смекнул, что ему стоило бы отнестись к ней так же. С величайшей осторожностью он принял книгу и тут же изо всех сил напряг ослабевшие руки, чтобы не уронить. Аккуратно положив фолиант к себе на колени, он прочёл надпись на обложке. Она гласила: «История сотворения мира и атры».

– Можешь прочесть её для меня? – попросил Шан Фан, подавшись вперёд.

Эдван не мог видеть ужасное нетерпение и неподдельный интерес старика, скрытые за маской ужасающей улыбки, но это не помешало ему смекнуть, что где-то здесь таится странный, неуловимый подвох. Интуиция недвусмысленно говорила, что надо быть осторожнее, породив странное, щемящее чувство где-то в груди. Вздохнув, Эдван бросил попытку найти скрытый смысл и, помня своё решение не показывать всех своих способностей сразу, принялся читать так, как подобает едва грамотной деревенщине. По слогам.

– Ис-то-ри-я, со-тво-ре-ни-я… ми-ра и ат-ры, – произнёс он вслух и раскрыл книгу.

Быстренько пробежавшись глазами по первым строкам, Эдван нахмурился. Что-то было не так. Чувство неправильности назойливым червём въедалось в голову, заставляя юношу всё пристальнее и пристальнее вглядываться в строчки, чтобы понять, почему они вызывают у него такое странное ощущение. Однако, как бы он ни всматривался в текст, никак не мог понять, что же не так. Книга читалась легко, в разы легче, чем предыдущая. Парень поймал себя на мысли, что делает это даже быстрее, чем обычно! И понимает куда больше слов!

«Может быть, в этом и странность? – спросил Эдван сам себя, задумавшись. – Почему старик попросил меня прочесть её для него? Может, это какая-то особая книга? Да нет, вроде бы написано как обычно…»

– Текст кажется тебе странным, и ты сейчас изо всех сил пытаешься понять, почему, не так ли? – подал голос Шан Фан, усмехнувшись. Не дожидаясь ответа, он вынул из-за пазухи «Легенды лет минувших», раскрыл её на первой странице и небрежно бросил перед Эдваном на кровать.

Вначале юноша не увидел разницы, но стоило ему приглядеться чуть повнимательнее, как его глаза расширились от удивления. Знаки в тексте были другими! Совершенно! Как будто книги были написаны на двух разных языках…

Стоило этой мысли пронестись в его разуме, как глубоко внутри черепа что-то щёлкнуло. В тот же миг голову пронзила боль, словно туда на одно мгновение вонзили десять тысяч иголок. Парнишка дёрнулся, как от удара, книга сползла с колен на соломенный матрац.

– Что это за язык? – произнёс он хрипло. Улыбка Шан Фана стала намного шире, а в глазах появился радостный блеск. Эдван осёкся. Он вдруг понял, что сказал эту фразу не так, как хотел, и, слегка успокоившись, повторил это на том языке, на каком привык.

– Как ты уже, наверное, догадался, это знание пришло к тебе из-за грани. Я понял это ещё тогда, когда ты прочёл надпись на наручах Марка, и просто хотел убедиться. Это язык древних царств, как мы его называем. На нём люди говорили задолго до основания города. У нас есть несколько книг из тех давних времён, в которых, возможно, сокрыты великие знания, и мы, хранители, по мере своих сил переводим их и пытаемся вытащить оттуда все крупицы древней мудрости. Я понимаю, что твоё знание языка не идеально, – Шан Фан предупреждающе поднял руку, когда Эдван собирался что-то сказать, – всё-таки даже я читаю на нём быстрее, однако ты восьмой человек в Городе, который вообще обладает такой способностью, и, возможно, тебе откроется значение слов, которые мы давным-давно не можем расшифровать.

– То есть вы хотите, чтобы я перевёл эту книгу?

– Нет, что ты, – махнул рукой Шан Фан, – это просто сборник сказок. Если ты прочтёшь её внимательно, то поймёшь, что «Легенды лет минувших» – это первые семь глав «Истории», которые перевели давным-давно. Просто это единственная книга, которую можно выносить из библиотеки. Особой ценности, по сравнению с другими, она не представляет, – сказал он, – но это ещё не значит, что ты будешь относиться к ней без должного уважения, – поспешил добавить старик, впервые за весь разговор сурово нахмурив брови.

Эдван встрепенулся, быстро поднял книгу с соломенного матраца и вновь аккуратно поместил её на колени.

– А почему только семь глав? – спросил он.

– Потому что никто не станет тратить силы на сказки, когда есть, например, древний сборник рецептов снадобий. По ней мы учимся переводить. К тому же… – старик тяжело вздохнул, – вторая её половина написана на неизвестном нам языке. Когда-то мы думали, что там таится великая мудрость или зашифрованное послание, но… это маловероятно. В конце концов, всё, вплоть до последней известной нам строчки – лишь старые сказки. Конечно, если тебе вдруг удастся понять, что там, мы будем очень рады. Но даже если нет… ничего страшного. Можешь считать это первым заданием. Как только ты освоишься с языком, я принесу тебе переписанную страницу с рецептом из важной книги, которую ты должен будешь перевести. Не забывай о том, как много лечебных снадобий ушло на спасение твоей шкуры. Ты должен быть благодарен нам за свою жизнь, еду и кров.

– Я благодарен, – ответил Эдван, поклонившись, чтобы старик не увидел его улыбки, больше похожей на оскал загнанного зверя. Эти слова дались ему с большим трудом.

– Чудесно, – старик поднялся с табурета, не забыв спрятать «Легенды лет минувших» за пазуху. На его лицо вернулась широкая и совершенно не искренняя улыбка. – Как ты себя чувствуешь? Рана уже не болит?

– Ещё немного побаливает, – ответил Эдван, сбитый с толку внезапным вопросом старика, – но уже лучше.

– Хорошо. Надеюсь, ты скоро выздоровеешь. Я прикажу, чтобы тебе носили побольше пищи. Насколько я знаю, лекарь уже разрешил тебе питаться полноценно.

– Спасибо.

Вместо ответа старик лишь легонько кивнул.

– Я зайду к тебе вновь через три дня. Надеюсь, к тому времени ты успеешь вспомнить магический знак, который спас тебе жизнь. Он бы очень помог нашим воинам во время походов в Туманную чащу…

Не прощаясь, он вышел из комнаты, оставив юношу с книгой. Эдван вздохнул, глядя на закрытую дверь. Эта неожиданная забота о нём показалась ему слегка странной. С другой стороны, Шан Фан раскрыл ему знание из-за грани, о котором Эдван даже не подозревал до сего момента. Раньше он думал, что надпись на браслете Марка была выгравирована на обычном, известном всем языке, а не на древнем наречии. Да и книга…

Бережно перелистнув страницу древнего фолианта, Эдван улыбнулся. Старик Шан Фан оказался не таким уж и плохим дядькой. Да, эта его вымученная улыбка и холодный взгляд любого могли заставить почувствовать себя не в своей тарелке, но зато он был честен. А честность Эдван уважал. Он сам был довольно прямым человеком и не слишком-то хорошо врал, стараясь вместо этого просто отмолчаться или как-то иначе скрыть правду. Но также он знал, что существуют люди, для которых лгать не моргнув глазом проще, чем дышать, и те, кто плетёт всякие хитрые интриги для достижения каких-то целей, как одна из старух в его деревне. Но Шан Фан был с ним честен… в какой-то мере. Он сразу сказал, что ему нужно, и так же прямо напомнил о долге. И хоть Эдвану было неприятно это слышать, глубоко внутри он оценил отношение…

Прочитав название книги ещё раз, Эдван нахмурился. Сейчас, вспоминая разговор с господином Фаном, он вдруг задумался, почему тоненькая книга, которую он читал в детстве, называлась «Легендами лет минувших», если оригинал был «Историей». Должна же быть разница между «историей» и «легендой», верно? Сотворение мира и атры… да, возможно, эта книга скрывает в себе нечто большее, чем просто сборник сказок. Шан Фан даже говорил о чём-то таком.

Эдван вздохнул. Конечно, она скрывает. Старик и другие хранители знаний, должно быть, уже знают все секреты первой половины книги, которые ему предстоит понять. Может быть, в этом и была цель? Чтобы Эдван сам разглядел зерно истины в сборнике сказок, как его обозвал старик Фан? Как-никак, он хотел заставить его переводить книги, а в этом деле без смекалки не обойтись. Тряхнув головой, юноша вновь погрузился в чтение.

Он пробежал глазами первую легенду о великом герое древности, что стоял на страже человеческих городов и в одиночку сражался с полчищами ужасных тварей. Эту историю про великого воина он знал почти наизусть – о том, что в час беды, когда звери соберут несметную орду и пойдут войной на город людей, явится герой и встанет у них на пути. Знал он и шесть следующих историй, которые очень быстро пролистал, не обращая большого внимания на мелкие различия в деталях между тем, что он помнил, и содержанием книги. Вместо перечитывания того, что уже знал, он решил посмотреть на ту часть, что была ему ещё не известна. Ту, которую не переводили…

Открыв восьмую главу, Эдван слегка опешил, поскольку называлась она точно так же, как и сама книга. Заинтересованный новой, неизвестной доселе историей, он принялся читать…

«В самом начале, когда не было ни земли, ни неба, ни атры, существовало лишь Великое Ничто. Вечное, незыблемое. Ничто не нарушало его бесконечно долгий покой до тех пор, пока не появился Творец. Никто не знает ни откуда он пришёл и как появился, ни истинных его замыслов. Об этом мы, смертные, можем строить лишь смелые догадки. Куда важнее то, что случилось после…

Первой творец создал Атру – энергию, что пронзает и наполняет всё сущее, которую он запустил во все уголки Великого Ничто, наполняя его до самых краёв. Словно расчищая землю перед постройкой дома, он уничтожил Великое Ничто, заполнив его своей силой. И словно закладывая фундамент будущего дома, как основу всего мироздания, Творец создал три великие силы: Пространство, Время и Пустоту…»

Эдван удивлённо вздохнул. Он хорошо помнил рассказ матери о том, как Создатель сотворил четыре стихии и из них соткал мир, который потом населил самыми различными живыми созданиями. Эта легенда казалась ему стройной, в ней не было ничего лишнего или странного, но прямо сейчас он узнал, что, помимо стихий, оказывается, существовали и другие силы.

– Фундаментальные… – пробормотал Эдван, пробуя на вкус новое слово. Он не до конца понимал его значение, но оно ему очень понравилось. Юноша чувствовал необъяснимую тягу к этой истории, к новым знаниям – такую сильную, какой не ощущал никогда до этого. Он как будто всю жизнь прожил в тумане, который только-только начал рассеиваться, позволяя ему хоть одним глазком посмотреть на то, что было скрыто. И теперь Эдван просто не мог остановиться до тех пор, пока не рассмотрит всё до мельчайших деталей!

Глава 3. Мир за порогом комнаты

Медленно потянулись дни. Постепенно здоровье Эдвана поправлялось. Перестала чесаться страшная рана в груди, исчезла слабость. Теперь он даже мог подняться с кровати и обойти свою комнату по кругу без посторонней помощи. Руки и ноги, правда, до сих пор казались ему обтянутыми кожей палками, но на лице, по словам горбатого, уже появился здоровый румянец, и оно перестало выглядеть так болезненно.

За несколько дней Эдван осилил всю первую часть книги, которую ему дал господин Фан. Правда, никому рассказать о своих успехах не мог. С той скоростью, которую он показал старому библиотекарю, чтение должно было затянуться надолго, поэтому Эдван предпочитал о своём прогрессе помалкивать и всегда старался держать книгу закрытой в присутствии других людей.

Шан Фан, как и обещал, вернулся через три дня. Старик вручил Эдвану небольшой лист бумаги с записанным на нём рецептом какого-то снадобья, оставил наказ перевести его, вытянул из парня информацию о магическом знаке, снова напомнил про огромный долг за спасение жизни и ушёл, не попрощавшись. После его ухода у Эдвана остался крайне мерзкий осадок на душе. Он чувствовал себя так, словно его просто использовали, и лишь сильнее утвердился в своих подозрениях и домыслах. Широкая улыбка, спокойная речь и добрые слова Шан Фана больше не действовали на него, и та искорка доверия и уважения, что зажглась в нём во время прошлого визита старика, окончательно потухла. Да, дед всё так же был честен, но в голову паренька закрались подозрения, что ценность его знаний намного выше тех зелий, которые в него влили. К тому же, несмотря на все слова о долге, он до сих пор не назвал его точной величины…

Эдван решил, что раз уж его решили использовать, он будет делать то же самое. Будет и дальше придерживаться старой стратегии и, даже если вдруг вспомнит что-то «из-за грани», точно не побежит сразу рассказывать старику, а вначале оценит полезность этих знаний лично для себя. По крайней мере, до тех пор, пока не разберётся, что к чему.

Перевод рецепта он, разумеется, решил делать так долго, как только возможно. Правда, реальность оказалась хитрее его маленького плана. Рецепт был слишком сложным. Несмотря на то, что он мог с лёгкостью прочитать страницу текста, понять написанное было выше его сил, ведь одно дело читать старые легенды, а другое – рецепт древнего снадобья, где перечислены странные названия растений, которых он в жизни не видел, и слова, которые никогда не слышал ни на одном из двух языков. Процесс закончился, не успев начаться.

Эдван записал на лист бумаги то, что сумел понять, и с чистой совестью отложил перевод в сторону, напрочь о нём забыв. Постепенно пребывание в комнатушке стало невыносимым. Он чувствовал себя словно в темнице и изнывал от скуки. Старый библиотекарь, казалось, бросил его! Шан Фан не появился ни через три дня, ни через неделю, ни даже через две, и единственным собеседником Эдвана всё это время был горбатый мужичок, который каждый день приходил менять повязки да приносил еду и разные снадобья. Всё остальное время парень был предоставлен самому себе.

Он всё так же пытался почувствовать разлитую в округе атру, и у него всё так же ничего не выходило. Даже кошмары с проклятым медведем исчезли из его головы, и казалось, будто древний язык и странный магический знак были всем, что он получил из-за грани. Это казалось очень обидным, и тягостные мысли заполнили его голову. Однако в начале четвёртой недели его пребывания взаперти горбатый мужичок принёс радостные вести – это было подобно дневному свету, что пробился сквозь дождевые тучи. Сам лекарь желал видеть его у себя.

Сердце Эдвана забилось быстрее от предвкушения. Опираясь на плечо своего спутника, он преодолел порог, отделяющий его комнату от длинного коридора, и мурашки пробежали по спине, когда он почувствовал ласковое дуновение ветра на коже. В конце коридора показалась открытая дверь на улицу…

Увы, попасть туда Эдвану было не суждено. Не сейчас. Горбатый провёл его мимо шести запертых дверей, за которыми скрывались такие же маленькие комнатки, как и та, где лежал сам юноша. Они свернули направо, миновали пустой зал с множеством кроватей и вошли в кабинет лекаря. Посещение прошло намного быстрее, чем Эдван себе представлял. Высокий мужчина с суровым взглядом придирчиво осмотрел его рану, объявил, что он теперь здоров, после чего выдал последнюю бутыль со снадобьем и велел проваливать отсюда.

– И чтоб комната к вечеру была чистой! – крикнул лекарь горбатому, когда они поворачивали обратно в коридор с комнатами для тяжелораненых.

– Не волнуйся, на улице не окажешься, – поспешил успокоить паренька мужчина, – сам господин Боу пришёл вчера и передал мне ключ от твоего нового дома.

– Господин Боу?

– Капитан Марк Боу, – терпеливо пояснил горбатый, – он приходил к тебе в первый день…

В голове Эдвана тут же всплыл образ мужчины и двух браслетов, благодаря которым и проявилось его знание древнего языка.

– Да, я помню.

– Тебя поселят в академии, – вздохнул горбатый с толикой зависти, – в отдельной комнате! Как если бы ты был членом одной из трёх великих семей!

– Трёх семей? – не понял Эдван.

– Да. Трёх кланов-основателей нашего великого Города! – с гордостью и блеском в глазах сказал горбатый, отчего даже немного выпрямился. – Кланы Линн, Джоу и Морето. Столпы, на которых держится наше благополучие! Только ученикам из этих семей или из родов их вернейших вассалов позволено иметь отдельные комнаты. Остальные живут группами.

– С чего же мне такая честь… – пробормотал Эдван. Внутренне он ещё глубже уверился в том, что это лишь показная забота, чтобы вытянуть из него знания.

– Наверное, чтобы прочие ученики не совали нос в книги, что ты переводишь для господина Фана, – высказал самую очевидную причину горбатый.

Мужчина понурил плечи, сгорбившись ещё больше. Зависть больно уколола его прямо в сердце. Ведь, попав в академию, да ещё и в отдельную комнату, юноша наверняка столкнётся с учениками из благородных семейств! А для него, бедняка без капли дара, вынужденного влачить своё существование, прислуживая в лазарете, приобщиться хоть немного к одной из великих семей было пределом мечтаний! Пределом, которого уже достиг никому не известный мальчишка из деревни только потому, что чуть не умер и мог читать на древнем наречии. И имел дар. Да… именно наличие дара отделяло их друг от друга непреодолимой пропастью. Небеса так несправедливы…

Горбатый вздохнул, очень грустно и очень тяжело, разом постарев на несколько лет. Эдван посмотрел на него, удивлённый такой резкой сменой настроения, однако, как ни гадал, так и не сумел понять её причины. Мужчина смерил паренька колючим взглядом, немного помолчал и потянул обратно к комнате, которую требовалось освободить к вечеру.

Сбор вещей не занял много времени: все пожитки Эдвана уместились в маленький мешок, который горбатый закинул к себе на спину, после чего, заперев комнату, повёл юношу к новому жилищу. Миновав уже знакомый коридор с палатами для тяжелораненых, Эдван наконец-то попал на улицу.

Впервые за всё время жизни в городе горбатый испытал крайне странное и незнакомое ему чувство – жгучий стыд, но не за себя, а за другого человека. Эдван вёл себя как слепой, который научился видеть. Он вертел головой во все стороны и восторгался практически всем, на что падал его взор. Огромный забор, ограждающий лазарет, само большущее здание, оживлённая улица, на которой болталось множество людей, проходящий мимо отряд стражи с копьями наперевес.

А когда они подошли к площади перед Военной академией… статуя великих основателей в её центре произвела на паренька куда большее впечатление, чем сам комплекс зданий за огромным забором. Эдван даже заставил горбатого остановиться перед монументом, чтобы как следует рассмотреть его, а прохожие со снисходительными усмешками поглядывали на эту парочку, застывшую в самом центре площади.

Но Эдван, казалось, совсем не замечал этих взглядов. Он ещё никогда не видел статуй – в его деревне их просто не делали. Некому. Здесь же… монумент трём основателям города выглядел очень величественно. Суровые мужчины в доспехах, что стояли в героических позах, словно готовясь защитить академию за их спинами от любой напасти. Имена этих людей были выгравированы на постаменте – что примечательно, на древнем языке.

«Интересно, знали ли они, что их потомки утратили столь ценное знание, или язык канул в небытие ещё до основания города?» – задумался Эдван, глядя на монумент. Ему почему-то показалось, что имена глав кланов вывели этими давно мертвыми буквами исключительно для того, чтобы подчеркнуть их древность и престиж монумента, а не потому, что памятник сделали в то время, когда язык был в ходу. Иначе как бы он мог утратиться, если на нём говорили все поголовно?

Насмотревшись, Эдван подтолкнул горбатого к воротам академии. Место, где ему предстояло обучиться управлять собственным даром, тоже произвело на паренька сильное впечатление, хоть и не такое, как статуя. Больших домов в городе было в достатке и без академии, хотя выше трёх этажей он пока что ничего не видел. Миновав ворота, они прошли по широкой дороге между двумя длинными двухэтажными домами и попали в главное здание. Народу здесь, в отличие от площади, было куда меньше. Обучение ещё не началось, коридоры пустовали, и лишь редкие одарённые, проходящие мимо, бросали на юношу и горбатого любопытные взгляды. Там они заглянули к какому-то седому старику в белых одеждах, с которым горбатый перебросился парой фраз, пока Эдван рассматривал высокий потолок и сам кабинет. И именно по причине излишнего любопытства к замысловатому орнаменту на стенах, напоминающему вьющееся растение с множеством острых листьев, он так и не запомнил путь до собственной комнаты.

Горбатый довёл его до двери под номером девять на втором этаже, в самом конце длинного коридора. Вручил ключ, небольшой мешок, в котором таскал пожитки паренька, и, попрощавшись с вымученной улыбкой, поспешил откланяться, оставляя Эдвана стоять одного посреди опустевшего коридора.

Вздохнув, парень отпер дверь и, с трудом подняв мешок, вошёл внутрь. Его взору предстала довольно просторная и практически пустая комната. Только небольшой столик в углу да сундук для вещей. Ничего лишнего. Вздохнув, Эдван положил мешок с вещами на стол и, кряхтя, устроился на полу у сундука, рассчитывая найти там ещё что-нибудь. Надежды его оправдались: внутри обнаружилась циновка для сна и широкий кусок ткани, которой можно было укрыться ночью. Действительно, ничего лишнего.

В своей комнате Эдван просидел не так уж долго: желудок предательски потребовал пищи, и ему пришлось покинуть убежище в поисках места, где бы можно было поесть. Побродив по пустым коридорам на втором этаже, он всё-таки отыскал лестницу, спустился вниз и попросил помощи у первого попавшегося прохожего. Им оказался высокий мужчина с крайне надменным лицом, одетый в черный халат. Смерив Эдвана взглядом, от которого парнишке стало не по себе, он хмыкнул и ушёл, не сказав ни слова.

Буркнув себе под нос проклятье по адресу ублюдка, Эдван решил снова попытать удачу. На этот раз остановив какого-то юношу, он поспешил сказать, что только-только поселился и ещё ни в чём не разбирается. Ученик посмотрел на Эдвана крайне удивлённо, но в ситуацию вник и без лишних вопросов указал путь до столовой.

После обеда Эдван бесцельно бродил по комплексу ещё несколько часов, пока, наконец, не отыскал путь обратно к своей комнате. Едва увидев заветную цифру, он тут же поспешил забраться внутрь и крепко запереть дверь. Академия казалась ему страшным местом. Слишком большим, слишком незнакомым и… очень холодным. Находясь здесь среди других людей, Эдван почувствовал себя невероятно одиноко. Наверное, ещё более одиноко, чем в маленькой конуре, в которой провёл почти месяц. Там он ощущал хоть какую-то заботу со стороны горбатого, который приходил каждый день, но здесь… Здесь он оказался сам по себе. Люди были другими, не как в его родной деревне. Они будто не замечали его, разговаривали между собой и всегда очень холодно смотрели, когда он подходил поближе. Кто-то вообще не останавливался, как тот надменный в чёрном халате… словно он попал в другой мир, отстраненный и безразличный.

Эдван вздохнул. Он, конечно, подозревал, что дело могло быть в одежде. Всё-таки выглядел он как последний оборванец, который по какой-то причине оказался в стенах академии раньше срока. К тому же без формы, которую выдавали ученикам. А может, просто здесь было не принято общаться с чужаками…

Парень скрипнул зубами. Что-то ему подсказывало, что обучение путям атры не будет столь гладким, как он себе представлял. А ведь оно, если верить словам Марка, начнётся всего через несколько дней!