Текст книги "Высадка в зоне удара"

Глава 3
Армия теней

В свое подразделение Савченко не вернулся – за то время, что он отсутствовал, база получила другой статус, основная часть бойцов была распределена по разным подразделениям частей специального назначения. Новое место службы Виктора теперь оказалось на Крайнем Севере.

Жизнь морского пехотинца кардинально менялась. Он перестал быть призраком, обретя телесную оболочку в виде закрытого распоряжения директора ФСБ, по которому старшина Виктор Савченко производится в офицеры со званием капитан. С соответственной отметкой в личном деле.

Но даже после этого бывший кавказский пленник не мог вернуться домой к родителям, он был слишком засекреченной личностью. Из-за чего чудесное оживление могло вызвать не только множество вопросов, но еще большее количество неприятностей, в том числе для него и его родных.

«Не время расхолаживаться, когда Родина в опасности», – лежа на верхней полке купейного вагона, глядя на голые стволы мелькающих за окном деревьев, подумал новоиспеченный офицер.

В средней полосе России весна все сильнее и сильнее вступала в свои права. Но чем дальше поезд следовал на север, тем прочнее оставались позиции зимы.

Вдоль железнодорожного полотна еще лежали сугробы. За долгие месяцы они утратили свою первозданную белизну, превратившись в мрачно-серые скопления.

Так же серо и неприветливо смотрелись и мелькавшие за окном населенные пункты, которые потихоньку просыпались от зимней спячки. На околицах деревень можно было увидеть пестрые ватажки кур, которые сноровисто рылись своими лапами в образовавшихся прогалинах. Важно шествовали гуси, вытянув длинные шеи.

Мужчина с косматой рыжей бородой бодро понукал гнедую, которая тащила телегу на широких резиновых колесах. Глядя на резвый ход телеги по подмерзшей грунтовке, Виктор подумал с невольной усмешкой: «Первый русский внедорожник».

Поезд быстро проскочил деревушку, и деревянные срубы без следа растаяли вдалеке.

Савченко вспомнил, как его переодевали в недрах Министерства обороны, после того как он получил офицерское удостоверение личности.

Черная форма с золотыми якорями и звездами сидела на нем как влитая, превратив юношу в настоящего мужчину. Вряд ли кто-то из его прежних знакомых узнал бы в этом широкоплечем военном с дубленой кожей лица, выгоревшими под жарким аравийским солнцем волосами и оценивающим прищуренным взглядом недавнего школьника, любителя литературы и фаната компьютерных программ.

Одетый в форму офицера морской пехоты, Виктор там же в кадрах, получив новое служебное предписание и билет на вечерний поезд, решил немного погулять по Москве (времени было хоть отбавляй).

Некоторое время он расслабленно брел по местам, знакомым с детства, потом ноги вынесли его на набережную Москвы-реки, где неожиданно Савченко оказался перед громадой храма Христа Спасителя. По-весеннему холодное солнце катилось к закату. На какое-то мгновение бледно-желтый диск завис над крышами высотных домов столицы. Косые лучи солнца-светила, коснувшись золоченых маковок храма, заиграли сусальным золотом.

В этот момент на колокольне раздались звуки перезвона.

– Благовест. Слава тебе, господи, – пробормотала оказавшаяся рядом с Савченко старушка, принявшись набожно креститься.

Сняв офицерскую фуражку, Виктор также осенил себя крестом, потом не спеша поднялся по ступенькам и вошел в храм. Случайно или волею Провидения он попал как раз к вечерней службе.

В мутном свете сотен свечей со стен сурово взирали лики святых в золотых окладах. А откуда-то издалека, из глубины храма, лились слова молитвы, произносимые красивым оперным баритоном.

Десятки верующих осеняли себя крестами и били поклоны, про себя повторяя слова молитвы. Виктор купил десяток свечей и, переходя от иконы к иконе, зажигал свечи и устанавливал их перед святыми, глядя в их скорбные глаза и читая надписи: «Матерь Божья», «Святой Николай Чудотворец», «Святой Георгий Победоносец», «Святой Александр Невский», «Святой Пантелеймон», «Святой Иоанн Предтеча», «Святой Григорий Богослов».

Виктор не был набожным человеком, хотя и к безбожникам себя не относил. Ставя святым свечи, он знал, что нужно что-то попросить для себя, но ничего на ум не приходило. Перед его глазами в этот момент плясали языки выстрелов, розовые цепочки трассеров, четким пунктиром тянущиеся в сторону едва различимых в темноте гор. Окровавленные трупы друзей на мокрой земле, стоны раненых и вонь выхлопных газов бронетехники. И в этом аду металась его душа. Он был человеком войны, обреченный жить и бороться там, где другие умирали страшными смертями.

Вечерняя служба закончилась, и верующий народ не спеша потянулся к выходу. Когда основной поток схлынул, Виктор подошел к молодому, немногим старше его священнику с черной окладистой бородой.

– Благословите, батюшка, – встав перед священником, попросил Виктор.

Тот внимательно посмотрел на офицера, потом перекрестил его и сказал:

– Бог всегда с тобой, воин. Ты и тебе подобные стоят на защите Отечества. Не отдать Родину на поругание супостату, это ли не высший подвиг? Всегда помни слова генералиссимуса князя Суворова: «Мы – русские, с нами Бог». Это лучшее благословение…

Остановок поезда на полустанке Коржик, того, что в ста километрах от Архангельска, никогда не делали. Но в этот раз машинисту было дано особое распоряжение. Как только поезд стал притормаживать у узкой полосы железнодорожной платформы, дородная проводница в темно-синем форменном кителе отворила дверь и отошла в глубь тамбура, освобождая проход офицеру.

– Спасибо, – поблагодарил женщину Виктор, становясь на подножку железнодорожного вагона. Та в ответ лишь кивнула.

Не дожидаясь полной остановки поезда, морской пехотинец, придерживая левой рукой козырек фуражки, спрыгнул на перрон.

Полустанок был крошечным и больше походил на остановку загородного автобуса – бетонный козырек с дощатыми стенами и кабинка пригородной кассы с наглухо закрытым окошечком. В это время суток на полустанке было пусто, лишь по перрону прогуливался медведеподобный военный в камуфляжной форме и лихо заломленном черном берете с золоченым офицерским «крабом».

Увидев сошедшего с поезда офицера, военный широким шагом направился к нему.

– Ты, что ли, Стрелок? – спросил гигант, угрюмо насупив брови.

– Так точно, капитан Савченко, – приложив руку к козырьку, строго по уставу доложил Виктор. – Прибыл на должность заместителя командира рейдовой группы.

– Ну а я майор Астафьев Александр Сергеевич, позывной Росомаха. Командир этой самой группы. Бойцы кличут Сергеичем, в нашем кругу можешь тоже так обращаться.

– Понял, – пожимая протянутую руку, ответил Савченко. Астафьеву было далеко за сорок, и на его морщинистом лице можно было без труда прочитать всю биографию. Кроме того, тяжелый взгляд майора выдавал недовольство командира своим слишком молодым заместителем.

Росомаха небрежно кивнул на капитанские погоны и спросил:

– В Чечне отличился?

– И не только, – коротко ответил Виктор.

Нахмуренные брови майора удивленно взметнулись.

– А где еще?

– Все указано в моем досье. Можете ознакомиться, если есть допуск, – с вызовом ответил Савченко.

– Ознакомлюсь, – с угрозой в голосе пророкотал майор. – Допуск есть.

С первой минуты служба на новом месте не задалась для Виктора…

– Итак, товарищи офицеры, нам с вами предстоит пройти курс интенсивной переподготовки. – Преподаватель оказался невысоким сухоньким старичком лет семидесяти. В небольшой аудитории у него было всего два ученика – Владимир Христофоров и Кирилл Лялькин. Бывшие офицеры контрразведки, бывшие заключенные тюрьмы султаната Буктар теперь приобретали новую специальность. Теперь они офицеры оперативного отдела при «Комитете информации» Совета безопасности. Старичок, руководивший их обучением, в прошлом был резидентом Первого Главного управления КГБ в Северной Америке, имевшим в свое время отношение к хищению атомных секретов из ядерного научного центра США в Лос-Аламосе. Но то происходило в далекой молодости, теперь отставной разведчик готовил новую поросль российских Штирлицев и Джеймсов Бондов.

«Лесная школа», где готовили кадры для внешней разведки, больше походила на турбазу в лесном массиве, только вот забор был как в исправительно-трудовой колонии – бетонный, в пять метров высотой и с кольцами «егозы» по верху.

– Я ознакомился с вашими «личными делами», – продолжал преподаватель. – Вы оба опытные оперативники, имеющие солидный, я бы сказал, боевой опыт. Но… – Старичок указательным пальцем поправил очки с толстыми стеклами линз и снова продолжил: – Но оперативник госбезопасности – это совершенно другое по сравнению с оперативником Службы внешней разведки. А так как вам придется в основном работать за рубежом, то и упор будет делаться на методику СВР.

– Алексей Алексеевич, а как долго мы будем учиться? – неожиданно поинтересовался Кирилл.

– Молодой человек, – улыбнулся преподаватель, – вы, наверное, слышали пословицу «Век живи и век учись». Вот это про нас. Конечно же, это не значит, что ваша жизнь пройдет за стенами «лесной школы». Отнюдь, у вас будет своя жизнь, вы будете выполнять задания руководства, но мы не выпустим вас из виду. Время от времени будем вызывать сюда, чему-то учить, на какие-то темы тестировать, чтобы иметь объективную оценку вашего профессионализма. Это ясно?

Оба слушателя лишь машинально кивнули.

– Что же, приступаем к занятиям. Первое. Начнем с расстановки акцентов в специализации. Главное в работе разведчика – добыча информации, в основном секретной. Для этого и трудятся на «холоде» «варяги» – агентурная сеть, внедренная за рубежом. Методов добычи информации множество, но на них мы не будем останавливаться. На языке внешней разведки вас будут называть «борзые» – агенты, направляемые в помощь «варягам» при возникновении необходимости. Это может быть что угодно: разработка оперативных комбинаций, расследование или подстраховка «варяга». Поэтому вы должны быть готовы выживать в любых условиях враждебного окружения. И тема первого курса МВЭУ – методы выживания в экстремальных условиях. Лекция первая, создание тайников ДУП – для ухода в подполье.

Оба слушателя синхронно открыли тетради и приготовились записывать…

Бригада специального назначения береговой обороны «Барс» лишь внешне подчинялась командованию Северного флота, на самом деле бригада полностью подчинялась руководству ГРУ. Бойцы бригады в составе сводного батальона «Камышовый кот» воевали в первую чеченскую кампанию. Рейдовые группы вели охоту на непримиримых полевых командиров.

Благодаря мощной разведывательной аппаратуре, операторы засекли телефонный разговор Большого Джо, первого президента мятежной Ичкерии, и точно навели тактическую ракету «Точка У».

Довелось морпехам повоевать и на сопредельной территории, когда боевики похитили ядерную боеголовку, собираясь произвести взрыв в Москве.

Огромные территории на Крайнем Севере позволили построить множество различных полигонов и стрельбищ. Близость коммуникаций Военно-морского флота и частей РВСН подземного базирования и удаленность от крупных городов позволяли развернуться диверсантам во всю мощь. Все эти факты сыграли положительную роль и позволили руководству Совета безопасности принять решения для организации на базе «Барс» подразделения боевого обеспечения «Комитета информации». Отряд был небольшой, всего двести человек, официально именующийся офицерской ротой.

Двести лейтенантов, старших лейтенантов, капитанов и майоров, прошедших огонь и воду, здесь теперь готовились по особой методе. И, как сказал на общем построении командир отряда полковник Елистаров: «Вас будут готовить по лучшим методам спецподразделений нашего „Вымпела“, британского САС и американских „зеленых беретов“. Только с той разницей, что там готовят узконаправленных специалистов, а мы будем готовить всесторонне подготовленных бойцов, универсальных солдат, так сказать, русских Рэмбо. Поэтому зарубите себе на носу, легко не будет». И после этого началась боевая учеба. Виктор Савченко понял, что все это ему напоминает службу в отряде на «фабрике резиновых изделий», только во много раз интенсивнее и разнообразнее. Ответ был прост – в тот раз диверсантов готовили для хирургических операций в зоне Северного Кавказа, теперь же полем битвы для морпехов стал весь мир.

Группа, в которую включили Савченко, в основном состояла из его сверстников, бывших офицеров ВДВ и погранвойск. Имея боевой опыт войны в Чечне, они прошли жесточайший отбор до зачисления в отдельный офицерский отряд бригады «Барс».

Вечером, в день прибытия Виктора в расположение отряда, в его комнату вошел командир группы Александр Астафьев с вместительным темным пакетом в руках.

– Ну, зам, и пришлось мне попотеть в секретной части, пока вытребовал твое досье, – с усмешкой покачал головой майор. – Зато чтение оказалось весьма занятным и полностью компенсировало потраченное время. А посему предлагаю выпить на брудершафт. – В комнате раздался призывный звон стекла.

Через минуту стол оказался заложен вскрытыми консервами с ветчиной, тушенкой и «бычками в томате», рядом встали бутылка «Смирновской» и банка маринованных огурцов.

Разлив водку по граненым стаканам, Астафьев предложил тост:

– За службу, дружбу и удачу.

Выпили по-флотски, одним большим глотком. Майор хрустнул маринованным огурцом и негромко произнес:

– Мне тоже пришлось пройти Афган и Анголу. Но я тогда уже был опытным, за плечами военное училище, три года службы в строевой части. А вас, пацанов, прямо от мамкиной титьки и в пекло.

– Так, видно, карта, сданная судьбой, легла, – пережевывая галету с ветчиной, усмехнулся Виктор. Он уже давно перестал жалеть о таком раскладе и о своей жизни и к происходящему относился философски.

– Да, молодеет ветеранское движение, – недовольно буркнул Астафьев, наливая по новой…

– Мина «МС-4» относится к классу мин-ловушек (сюрпризов), хотя на самом деле она многофункциональна. – Инструктор по минно-взрывной подготовке, невысокий крепыш с протезом вместо правой руки и широкой черной повязкой на левом глазу, походил на литературного пирата, бороздящего под флагом «веселого Роджера» просторы Карибского моря в поисках богатой жертвы. Длинная указка в здоровой руке инструктора напоминала абордажный палаш – размахивая ею, взрывотехник прохаживался по кафедре. За его спиной стену украшал плакат «Мина „МС-4“ в разрезе». Сами мины лежали на столах перед морскими пехотинцами. Инструктор говорил ровным голосом, рассказывая о принципе работы взрывных устройств, сравнивал их с другими подобного типа боеприпасами, как отечественными, так и зарубежными. Объяснял преимущества данного образца, а чтобы услышанное лучше усваивалось, приводил поучительные примеры из жизни саперов. Закончив лекцию, инструктор напоследок сказал:

– Мина «МС-4» устанавливается на неизвлекаемость, и любая попытка ее обезвредить будет вам стоить жизни. Проверено не одним жизненным случаем. – И красноречиво взмахнул протезом в черной кожаной перчатке…

После занятий по минно-взрывному делу группа Астафьева была направлена на занятия по специальной физической подготовке.

Тренировки проходили в подземном бункере, куда морских пехотинцев опустил большой грузовой лифт. В огромном, ярко освещенном помещении вместо спортивных тренажеров (которые ожидали увидеть морпехи) находились громоздкие монстры различных центрифуг.

– Ого, – неожиданно присвистнул Виктор, шепотом обращаясь к стоящему впереди Астафьеву, – они что, из нас космонавтов готовить собираются?

– Все может быть, – задумчиво ответил майор. – Космос сейчас осваивается человеком, а значит, нельзя исключать и в этой области нападения террористов…

Глава 4
Деньги всегда соблазн

Пробуждение происходило мгновенно, как вспышка, как взрыв гранаты. Владлен Козаченко еще лежал неподвижно, все в той же позе, что проспал всю ночь, глаза были закрыты, но мозг работал в полную силу. Про эту способность можно было сказать «привычка, выработанная годами», и это было бы в точку.

Бывший подполковник ФСБ, коренастый мужчина среднего роста с простым крестьянским лицом, но не лишенным шарма в виде ямочки на остром подбородке. А небольшой шрам, тянущийся от виска к правой брови, делал внешность мужественной, хотя на самом деле это была память о босоногом детстве. За восемнадцать лет службы в органах госбезопасности Козаченко обзавелся многими полезными привычками, впрочем, как и вредными…

Владлен, не открывая глаз, протянул руку к прикроватной тумбочке, нащупал приготовленные с вечера сигарету и зажигалку. И только сделав несколько глубоких затяжек, открыл глаза и встал с постели.

Курить натощак было, конечно, вредной привычкой, но Козаченко считал, что именно вредные привычки придают остроту жизни. Но, как показывала практика спецслужб, как раз из-за вредных привычек и пагубных пристрастий попадаются семьдесят процентов вербуемых фигурантов. Одних губили пьянка и женщины, других карточный азарт, третьи попадались на страсти к особам своего пола или же к несовершеннолетним детишкам. Страх разоблачения своих грехов был куда сильнее страха измены Родине.

Владлен Козаченко также изменил Родине, госбезопасности, в которой служил, и своим товарищам. Но его никто не ловил на вредных или пагубных привычках, они не стоили и выеденного яйца. На предательство подполковник пошел совершенно осознанно и добровольно. В спецслужбах таких называют «инициативниками».

Причина предательства была как проста и банальна, так и необъятна, как Вселенная, и имя ей – Алчность…

Лет тридцать назад, когда маленький мальчик – пионер Владлен Козаченко решил для себя, что станет верным ленинцем, разведчиком-чекистом, как Максим Максимович Исаев (Штирлиц) или Александр Белов (Иоганн Вайс), скажи ему кто в то время, что впоследствии он станет предателем и изменником Родины, Владлен без раздумий дрался бы с обидчиком изо всех сил.

Но жизнь на то и жизнь, и, дослужившись со временем до подполковника госбезопасности, он добровольно выбрал стезю иуды.

В середине восьмидесятых годов лейтенант Козаченко с отличием окончил Высшую школу КГБ, толкового молодого офицера тут же определили в Московское управление государственной безопасности.

Время тогда было бурное. «Перестройка», «Гласность», «Кооперативное движение», ну а вместе с возрождающимся НЭПом неожиданно возникло совершенно новое для Советского Союза явление – такое, как организованная преступность, где сплетались воедино интересы коррумпированных чиновников и профессионального криминалитета.

Методов борьбы с подобной напастью не было ни у милиции, ни у смежников из КГБ. Приходилось в срочном порядке создавать новые структуры, занимавшиеся отслеживанием группировок организованной преступности и внедрением в их ряды своей агентуры.

В такое подразделение и попал Владлен Козаченко, вместо формы с синей окантовкой или строгого делового костюма пришлось ему облачаться в спортивный костюм и кроссовки. Обвешиваться золотыми цепями, «гайками»[5]5
  «Гайка» – перстень (угол. сленг).


[Закрыть] и ботать по фене.[6]6
  Ботать по фене – разговаривать на блатном жаргоне.


[Закрыть]

Выявляя уголовные сообщества – большей частью мелкие банды гастролеров, наведывающиеся в столицу, – Козаченко спокойно пережил события августа девяносто первого и девяносто третьего годов, при этом регулярно поднимаясь по карьерной лестнице, и даже получил несколько правительственных наград. Пережив политические катаклизмы, приватизацию, Россия семимильными шагами вступила в дикий капитализм.

Теперь, как поганки после грибного дождя, начали расти и развиваться олигархи. Люди, близкие к власти, умудрялись заглатывать огромные жирные куски российской экономики, в считаные месяцы превращаясь в миллионеров, а затем и миллиардеров, вывозя эти самые миллиарды за рубеж.

Госбезопасность, перетерпевшая несколько сложнейших реорганизаций, потеряла большую массу профессионалов высокого класса и теперь напоминала человека после продолжительной болезни. Но, несмотря ни на что, ФСБ продолжала выявлять шпионов, бороться с терроризмом и организованной преступностью, а заодно отслеживать недавно возникшую аристократию – олигархов.

Старшему оперуполномоченному Козаченко УРПО[7]7
  УРПО – Управление по разоблачению деятельности организованной преступности при ФСБ, оно разрабатывало уголовных авторитетов и крупных промышленных воротил, так называемых олигархов.


[Закрыть] вместе с его бригадой было поручено отслеживать миллиардера Сосновского. Даже легенду подобрали отличную. Самуил Аронович к тому времени занимал пост в администрации президента, и на тот момент ему была положена охрана. Вот под видом охраны к нему и внедрилась группа Козаченко.

Три года подполковник обеспечивал безопасность Самуила Сосновского. Три года он изо дня в день наблюдал за жизнью этого человека. Именно тогда он узнал о том, что можно есть и пить из золотой посуды, ездить на элитных автомобилях и каждый день менять самых красивых женщин, которые млеют от одной только мысли, что на нее пал выбор. Все это обеспечивали олигарху деньги, огромные капиталы – и те, что лежали на счетах западных банков, и те, что привозили в своих вещмешках угрюмые, бородатые горцы. Деньги обеспечивали Сосновскому рай на земле, и Владлен, позабыв о своих детских идеалах, сделал выбор в сторону денег.

Ближайшим вечером, когда Самуил Аронович отдыхал на загородной даче, подполковник еще раз проверил линейным локатором возможность установки «жучков» кем-нибудь из особо рьяных подчиненных. Ничего подобного не обнаружил, начальство опытному сыскарю верило безгранично.

После этого Владлен решительно вошел в кабинет своего подопечного. Олигарх сидел за письменным столом, нацепив на кончик носа небольшие очки с выпуклыми линзами, и внимательно наблюдал за монитором своего ноутбука.

Глянув поверх очков на начальника охраны, Сосновский коротко поинтересовался:

– Что-то случилось?

– Да, – охрипшим голосом ответил подполковник, всегда трудно пересечь незримую линию, отделяющую служебный долг от предательства. – Над вами стремительно сгущаются тучи, и в скором времени будет поздно думать о зонте.

– Н-да, все течет, все изменяется, – задумчиво произнес Сосновский. Он выключил компьютер и опустил плоский монитор на клавиатуру. Пристально посмотрел на Козаченко и произнес: – Эпоха старого царя идет к закату. Восходит эпоха молодого императора, и без перетасовки никак не обойтись. И, как это было уже не раз, вторые придут на смену первым, чтобы их предать анафеме.

Подполковник во время этого философского монолога не проронил ни слова, мысленно содрогаясь от мысли, что миллиардер откажется от его услуг. В этом случае остается только одно – стреляться, а еще лучше – застрелить самого олигарха, как свидетеля его добровольного предательства.

– Сколько у меня осталось времени? – продолжая смотреть на чекиста поверх очков, спросил Сосновский.

– Неделя, может быть, дней десять, – ответил Владлен, немного подумав, добавил: – Но в любом случае за границу вас не выпустят.

– Не выпустят, – эхом вторил магнат, зрачки его глаз поднялись к потолку, он что-то быстро соображал и уже через минуту снова вперил взгляд в чекиста. – Как я понимаю, вы обратились ко мне не из-за душевных переживаний. – Характеру Сосновского претили пустые словосплетения, в делах он предпочитал конкретику. – Меня обложили как волка со всех сторон. Но я не волк, человек, причем весьма не глупый человек, и знаю – чтобы организовать брешь, необходимо найти увесистый таран, чтобы пустить его напролом. Если вы согласитесь стать этим самым тараном, то я вас обеспечу до старости ваших правнуков. Ведь весь наш сегодняшний разговор затеян именно из-за денег. Не так ли?

– Именно, – утвердительно кивнул Козаченко, теперь, когда все точки и акценты были расставлены, говорить подполковнику стало значительно легче. – Конечно же во главе угла стоят деньги. Только в вашем предложении есть один небольшой, но значительный нюанс. Трудно распоряжаться деньгами, когда придется сидеть по статье «за государственную измену» лет пятнадцать-двадцать.

– Это всего лишь детали, – уверенно отрезал олигарх, – которые можно решить. Время еще есть…

Через пять дней оперативная группа во главе со старшим оперуполномоченным подполковником Козаченко приехала на радиостанцию «Эхо России», где уже была собрана огромная толпа журналистов.

Пресс-конференция получилась на славу – пятеро мужчин, четверо из которых сидели в черных вязаных масках, сообщили, что они являются офицерами ФСБ управления УРПО, которые несколько лет занимались разработкой богатейших людей страны. А теперь от своего руководства получили приказ на физическое устранение ряда лиц во главе с магнатом Сосновским Самуилом Ароновичем.

Двое суток Козаченко эту лабуду вливал в уши своих подчиненных, каждый раз делая упор на то, что не желает быть козлом отпущения. На третий день оперативники сдались и согласились участвовать в пресс-конференции, но с двумя условиями. Первое: они будут в масках, и второе: отвечать на вопросы будет один Козаченко. А большего и не требовалось…

Таран получился сокрушительный, все присутствующие журналисты тут же подняли в прессе (в России и – что самое главное – за рубежом) такой вой, что им могли позавидовать самые профессиональные плакальщицы.

Уже в тот же вечер руководство ФСБ объявило о начале служебного расследования по данному факту.

Самуил Аронович Сосновский под пристальным взглядом журналистских видеокамер свалился с сердечным приступом и был отправлен в кардиологический центр. И почему-то уже на следующее утро появился в Лондоне, где немедленно объявил себя борцом с российским тоталитаризмом.

Офицеры из группы Козаченко не стали козлами отпущения, их просто уволили из органов. На руководителя группы было заведено уголовное дело по факту обнаружения в служебном сейфе незарегистрированного пистолета, из которого, по данным баллистической экспертизы, семь лет назад был убит один из лидеров солнцевской ОПГ.

Но все это мало волновало бывшего подполковника государственной безопасности. Он спокойно пересек границу в районе Конотопа и уже через сутки вылетел с киевского аэропорта Борисполь в Лондон.

Сосновский не обманул, положив на счет своего спасителя сумму с шестью нулями. Только чувствовал себя Владлен Козаченко на берегах туманного Альбиона не очень уверенно. Генеральная прокуратура через Российский МИД требовала от англичан экстрадиции беглого офицера, поэтому существовала вероятность, что когда-нибудь МВД Британии уступит русским. Требовалась надежная «крыша», такая же, как у Сосновского. Статус политического беженца. С этим и обратился Владлен к беглому олигарху. Самуил Аронович внимательно выслушал бывшего чекиста, пожевал тонкие губы и неопределенно пообещал что-нибудь придумать.

Через три дня в особняк Сосновского, находившийся в фешенебельном пригороде Лондона, пожаловал высокий импозантный мужчина с копной редких седых волос на продолговатом лошадином черепе.

Из короткой беседы с этим господином Козаченко понял, что тот представляет внешнюю разведку МИ-6. Его департамент мог удовлетворить просьбу Владлена, но, естественно, не бескорыстно, хотя ничего сверхъестественного просить не станет. Всего-то нужно поставить свою подпись под одним памфлетом.

Бывший подполковник взял из рук англичанина небольшую брошюру и быстро пробежал ее текст. Смысл статьи сводился к одному – Россия снова схватилась в смертельной схватке с чеченским сепаратизмом. Новый премьер-министр, в недавнем прошлом директор ФСБ, со всей ожесточенностью взялся за уничтожение боевиков. Армия шла вперед, используя против бандформирований весь имеющийся в наличии арсенал.

Федеральные войска не останавливались, не устраивали перемирий, как в первую чеченскую, когда Сосновский неоднократно выступал посредником…

Запад в новом российском премьере видел для себя опасность. А потому следовало с новой политической фигуры сбить лоск, вымазать в дегте и обвалять в перьях. В брошюре, написанной неизвестным автором, говорилось, что в Москве и на Северном Кавказе дома были взорваны по приказу премьера.

«Подставляют, суки, – глядя на Сосновского и лошадиномордого англичанина, подумал Владлен. – Сжигают за мной мосты».

– Как только вы возьмете на себя авторство этой книги, – как будто прочитав мысли бывшего чекиста, заговорил англичанин, – вы тут же получите статус политического беженца. Выдавать вас России после этого – просто убийство. Никто из наших министров на это не пойдет. Собственный престиж дороже…

Козаченко еще раз подумал о мостах, но тут же сообразил, что свои мосты он сам сжег и взорвал, когда переступил порог рабочего кабинета Самуила Сосновского.

Больше размышлять было не о чем. Взяв со стола «Паркер» с золотым пером, Владлен Козаченко размашисто расписался в разложенном тут же контракте.

Жизнь в очередной раз круто изменилась. Как по мановению волшебной палочки, появилась официальная бумага из Королевского министерства внутренних дел, где было сказано, что обладатель сего документа является политическим беженцем. Потом неплохие деньги заплатило издательство, реализующее брошюру. Но, главное, его взял в дело Сосновский, который и за рубежом не мог сидеть сложа руки.

Деньги посыпались как из рога изобилия. Владлен, ставший не только личным телохранителем олигарха, но и его правой рукой в делах, узнал такое, от чего кровь должна была стыть в жилах. Но большие деньги являлись тем костром, пламя которого не позволяло это сделать.

«Интересно, сколько бы мне отвалили конкуренты Сосны? – попыхивая сигаретой, подумал Владлен, но тут же отбросил эту глупую мысль. Самуил Аронович достаточно плотно общался не только с продажными чиновниками и уголовными авторитетами, но и через своих арабских помощников плотно сотрудничал с несколькими террористическими организациями, в которых было полно безбашенных фанатиков. В случае утечки информации никакие деньги не спасли бы предателя. – Торговать Сосной себе дороже», – подвел итог своим размышлениям Козаченко. Бросив окурок в пепельницу, он прошел в ванную комнату, нынешний уик-энд обещал быть напряженным…

Небольшой реактивный самолет «Си Скэн» легко рассекал воздушное пространство на сверхзвуковой скорости.

В салоне, отделанном с изыском настоящих сибаритов, было весьма уютно. Рев авиационных турбин сюда не долетал, и, сидя в удобном мягком кресле у иллюминатора, можно было любоваться бледно-голубым небосводом, на котором водят свои хороводы волнистые облака. А если посмотреть вниз, можно любоваться бирюзовыми водами бескрайнего Атлантического океана.

Президент компании «Браун Дженерал» нисколько не жалел, что принял приглашение неизвестного ему до сих пор Сосновского. Впрочем, почему неизвестного, вчера сэр Роберт потратил весь день на изучение уголовного дела, заведенного Генеральной прокуратурой России. Несмотря на то что текстовая информация была сильно сжата, все равно она хорошо давала понять, с каким человеком придется иметь дело.