Текст книги "На Краю Бытия. Переплетение миров"

Глава 6: Новые грани сознания

– Почти пришли, – каркнул Ворон, сев на ветку небольшого дерева, напомнившего Сергею разросшуюся до невероятных размеров, земную акацию – за этими кустами у ручья мое место обитания. Будь как дома, я пока схожу за дровами.

– Сходишь, что? За дровами? – переспросил Сергей, но Ворон так и не ответил ему, стремительно взмыв в небо и скрывшись из глаз человека, – чудное место, словно в сказку попал, – проворчал вслух Велесов и медленно побрел в сторону кустов, указанных ему птицей.

Сергей обошел густой кустарник, служащий началом густому лесу и увидел небольшую, ухоженную избушку, вросшую в почву от старости по самое оконце, больше походящее на бойницу в деревянном блокгаузе.

Широко распахнутые ставни представляли собой настоящие картины, искусно, объемно вырезанные на их поверхности. Подойдя ближе, Сергей принялся с интересом рассматривать изображенный на них сюжет, присев на корточки и склонив голову набок для удобства.

Местная культура не шла ни в какое сравнение с виденным Велесовым раньше. Центральную часть изображения на каждой ставне занимал щит, на поверхности которого скрещивались палица и молот – герб какого-то неизвестного ордена или государства. Вокруг щита же нашли пристанище под рукой опытного резчика разнообразные батальные сцены, где люди сходились друг с другом в рукопашную, на фоне футуристических машин и диковинных животных.

Было видно, что стен строения никогда не касалась рука с кистью. Массивные, ладно сложенные бревна, из которых состояла стена, имели естественный, древесный цвет и были гладко вышарканы от времени.

Сергей провел ладонью по их выпуклым бокам, и под пальцами потекла гладкая, согретая солнцем, волнистая поверхность, не содержащая неровностей и шероховатостей.

От этого места веяло седой древностью и протекающая недалеко из лесной чащи на просторы степей тихая, тенистая речка, на берегу которой стояла изба, казалась моложе рукотворного объекта.

Вода лениво журчала и хлюпала на камнях переката, образуя на своей поверхности множество маленьких, беззаботных бурунов, соглашаясь с мыслями Сергея.

Где то в глубине деревьев, на том берегу реки, раздался милый сердцу, дробный стук, в котором он узнал привычную слуху работу дятла. Глубоко вздохнув, Велесов решительно направился к входу в здание.

Легкая, щелистая дверь перекрывала низкий вход в деревянное убежище. На ней тоже нашли свое место уже знакомый щит и зрелище десантирующихся с неба летательных аппаратов, из которых стремительно выбегали высокие люди и бросались в бой на более низкорослых соседей по барельефу.

Дверь приветливо распахнулась, едва Сергей приблизился к ней, приглашая внутрь низкого створа.

Стараясь не удивляться автоматическому открытию, Велесов шагнул в полутьму помещения и оказался на грубо струганных досках полового покрытия.

Он с удовлетворением заметил, что, вопреки негативным ожиданиям затхлости и старины, внутри оказалось тепло, сухо и очень чисто. Повсюду сушились аккуратно развешанные на нитках, разнообразные травы и грубая, самодельная одежда.

На плохо выделанном столе, более похожем на вырванный из земли и отчищенный пень, ютилась грубо выделанная из дерева неказистая кухонная утварь, во главе которой стоял закоптелый, чугунный горшок.

На деревянных гвоздях забитых в стену висел небольшой набор сельскохозяйственного инструмента и старинный ухват с темной, сучковатой рукоятью.

Особое место посередине занимал выпадающий из общего фона массивный молот, сделанный из блестящего металла и богато украшенный разноцветными камнями. Самоцветы грозно блеснули в полутьме, отвечая на внимание Сергея и, будто бы убедившись в том, что угрозы для дома человек не представляет, снова пришли в состояние покоя.

Несколько больших, добротных лавок и пузатых бочонков, двухъярусные нары невероятной прочности, сделанные из цельных, гладких, отшлифованных стволом деревьев, аккуратно застеленные простыми лоскутными одеялами и самодельный, небольшой шкаф, со стоящим рядом массивным сундуком – вот и все прочее нехитрое убранство небольшой избушки.

В дальнем углу, занимая особое место, стоял источающий нежное обволакивающее тепло, сложенный из серого камня очаг, более похожий на камин, с неровной трубой выходящей наверх.

Огромный зев камина закрывала большая, неровная, металлическая крышка свозь щели, которой виднелись отблески потухающих в золе углей.

Дневной свет проникал в помещение через маленькое окошко под потолком, в которое был вставлен грубый кусок какого-то мутного стекла.

Уставший от долгого перехода Сергей с удовольствием сел на одну из лавок и, облокотившись о неровную поверхность стены, с наслаждением вытянул ноющие, избитые с непривычки ноги, наслаждаясь ощущением утихающего гула внутри них.

Он уже начал дремать, все больше и больше проваливаясь в теплую тишину собственной головы, когда в хижину, сквозь отворившуюся дверь, спиной вперед вошел человек, сильно сгорбившийся из-за низкого прохода.

В согнутых руках, незнакомый мужчина, облаченный в плотный, закрывающий тело и лицо, зеленый балахон с большим капюшоном, нес большую охапку хвороста.

Абсолютно не обращая внимания на обомлевшего Сергея, незнакомец аккуратно положил ворох деревяшек возле очага. Открыв чугунную крышку, человек принялся неторопливо слаживать отдельные ветки в топку.

Не отвлекаясь от работы, мужчина сказал голосом Ворона:

– Совсем скоро ты перестанешь удивляться. С одной стороны это хорошо, но с другой. Хм… потеряешь ценное чувство. Мне иногда этого не хватает, – человек встал в полный рост, любуясь проделанной работой и с удовольствием несколько раз кашлянул, прочищая горло.

Встав в полный рост, Ворон единым движением распахнул балахон и откинул его на стоящий в углу сундук.

– Это ты? Как же ты… – только и смог вымолвить пораженный Сергей. Он никак не ожидал, что ставшая за короткий срок привычной птица, окажется крепким, невысоким, жилистым стариком с лиловой кожей.

Велесов поймал направленный на него взгляд ярко выделяющихся при такой палитре кожи, темно-зеленых, глубоких зрачков.

– Я это, я! – перебил его старик, – абы, да как бы. Потом разберешься как, пока это несущественно и не осуществляемо для тебя. Чай будешь?

– Не отказался бы, – промямлил Сергей, потихоньку свыкаясь с новыми реалиями. В этот раз шок, испытанный от увиденного зрелища улегся намного быстрее, чем ранее.

Сам того не замечая, Велесов действительно стал привыкать к чудесам, творящимся здесь повсеместно.

– Сейчас, быстро вскипячу чайник, – старик махнул рукой и из открывшегося шкафа сквозь пространство комнаты к нему в протянутую ладонь, будто послушный, верный пес кинулся большой, старинный чайник, глухо брякнув неровной крышкой.

Сергей только сейчас, в отражении разгорающегося огня, смог разглядеть старика более подробно:

На вид ему было лет шестьдесят. Абсолютно безволосый, наделенный природой грустными, усталыми глазами с изумрудной глубиной зрачков, он что– то увлеченно напевая себе под нос, ставя чайник на большую металлическую плиту, встроенную в каменный камин, шевеля тонкой нитью неулыбчивых губ, и смешно утирал большой, прямой нос действительно больше похожий на клюв.

Каменный человек больше напоминал Сергею земного альбиноса, спрятавшегося от мира из-за своей нестандартной внешности, чем первого живого Фаэтонца, виденного им при жизни.

Множество морщин или трещин покрывало его лицо, черты которого были будто бы высечены из камня, настолько четкие, угловатые границы они имели.

Человек уже был в таком возрасте, когда трудно было определить национальные черты, поэтому Сергею было трудно сопоставить внешность Фаэтонца с характерными признаками одной из земных рас.

Скорее всего, подобный облик мог бы быть у простого землянина, если бы в его родове произошло смещение всех известных на текущий момент генофондов.

– Разглядел? – спросил он Сергея, не оборачиваясь в его сторону и ставя чайник на огонь, – садись за стол, сейчас сварганю что-нибудь легкое покушать.

– Как твое имя? Мне же нужно как-то к тебе обращаться, – спросил старика Сергей, все еще с трудом признавая в нем своего недавнего, летающего спутника.

– Хоть Пушком назови. Впрочем, Ворон, вполне сойдет. Люблю этих птиц, поэтому чаще всего пребываю именно в их образе. Так что я не расстроюсь, если продолжишь величать меня так же, как при встрече. Мне за всю мою жизнь дали столько имен, что я, прости, позабыл настоящее. Видимо оно мне было и не нужно, раз само по себе покинуло мою память. Оставлять ненужное знание и брать с собой необходимое – мое прижизненное кредо, – Ворон взмахнул рукой и из шкафа на стол вылетели две большие кружки, со стуком встав на свои вышарканные места на столе.

Больше не проронив ни одного слова, старик стал что-то деловито готовить на большой, скворчащей сковородке, снятой им со стены полностью сосредоточившись на процессе.

Аппетит приходит во время еды. Попив отвара из закипевшего чайника, Сергей досыта поел вкусной, мясной похлебки, черпая ее по очереди с фаэтонцем деревянными ложками из чугунной сковородки с большими бортами.

– Все, спасибо, – Сергей тяжело откинулся на спинку грубо сколоченного, неровного стула, – Сил больше нет, все очень вкусно, но я так умру от обжорства. Что это за ингредиенты?

– Потом покажу. – Ворон улыбнулся, отправляя очередную ложку в наполненный крепкими, зелеными зубами, угловатый рот, – эта планета таит в себе множество интересных животных, птиц и растений, не знакомых тебе ни внешне, ни по вкусовым качествам.

– А я, почему то думал, что чем развитее существо, тем меньше ему нужно еды, особенно мяса. У нас на планете бытует мнение, что мясо вообще способно отравить организм. Существует даже разного рода учения о вегетарианстве и о полном отказе от еды.

– Что такое вегетарианство? – старик даже прекратил жевать большой, сочный кусок мяса, только что отправленный им в рот, – я ранее не встречал такого термина.

– Это когда человек отказывается, есть животных и переходит только на растения, – наскоро разъяснил фаэтонцу Сергей это понятие.

– Насколько я знаю, в основу вашей природы вложен наш код и код Атлантов. Мы всегда позиционировали себя как хищников. И мясо нас никогда не отравляло. Глупо как то.

– Ну, не будем судить чужой выбор, – Сергей улыбнулся, подловив собеседника на субъективном суждении, так не подходящем его образу мудреца.

– Это еще, почему, не будем судить? Мы не будем осуждать выбор, но судить о том, о сем просто необходимо. Всегда нужен фундамент убеждений, на котором будет расти, и крепнуть устоявшаяся личность.

– Так значит это место все-таки реально? – Сергей поспешил перевести тему в нужное ему русло, опасаясь того, что Ворон опять уйдет в пространственные, философские рассуждения, – давным-давно я читал, что человек, умирая, полностью лишается личного опыта, если его не держат долги и обязательства на Земле. Он с чистой душой отправляется в путешествие по иным мирам. Но я всегда считал, что предстоящие перед ним в послесмертии картины лишь бесконечно растянутые во времени образы из глубин собственного подсознания, не более реальные, чем картины сна. И я ни как не предполагал, что в подобных снах таится столько незнакомых вещей, явлений и вкусностей!

– Нет, ты не умер. Но и не жив. Впрочем, как и всегда до этого – Ворон засмеялся, наконец-то насытившись похлебкой:

– Подобные путешествия действительно возможны только в измененных состояниях развитого сознания и души. Не каждому это дано и чаще всего, к сожалению, люди отправляются в подобные путешествия, находясь на грани жизни и смерти. Но что важно, места, куда они попадают, обладают разными, уникальными наборами качеств и иногда кажутся более реальными, чем знакомый им с детства, окружающий мир. Я даже был знаком с маленьким мальчиком с земли до тебя, приходящим на поверхность мертвого Фаэтона из своих снов. Благодаря полученной информации из своих путешествий, у вас на планете он стал знаменитым ученым, на многие годы обогнавший свое время.

– Интересно, как звали этого мальчика? – Сергей стал единым, живым воплощением любознательности. Каждое слово диалога с Фаэтонцем становилось для Велесова откровением. Он боялся упустить даже маленький факт, брошенный вскользь.

– Никола Тесла, – Ворон не делал из имени тайны, – он, как и ты обладал невероятной силой души, способной восстанавливать из пепла чужих воспоминаний целые миры.

– Так весь этот мир расположен лишь внутри твоей головы? Невероятно! Не укладывается в голове!

– Вселенная вообще невероятна в своей сути. Неважно где или в ком расположены воспоминания. В твоей реальности, или в параллельной вселенной, в настоящем, прошлом или будущем. Важно другое. Что именно привело тебя именно ко мне, что ты искал при жизни, чтобы попасть сюда? И всегда задающий вопрос… – фаэтонец замолчал, выжидая ответную реакцию человека.

– Сам знает ответ, – закончил Сергей фразу за Ворона, – и, кажется, я понимаю, что я искал большую часть жизни. Ответы. Ответы, которых было так ничтожно мало в моем повседневном окружении, – Велесов задумчиво уставился в неровный прямоугольник окна, – мне всегда казалось, что все, что меня окружает в жизни как-то не правильно. Не наполнено. Я считал, что человеческая жизнь ничтожна. Уж очень малый нам отпущен срок, чересчур мало возможностей, чтобы хоть что-то узнать об окружающем мироздании. И больше всего в жизни я боялся, что когда я умру, там, за порогом, не будет ничего и большинство вопросов возникающих в ходе жизни так и останутся без ответа. Жизнь в прошлом была невыносимой.

– А вот тут ты не прав в одном. Ты сам делал свою жизнь невыносимой, облачая в бетонный мешок стен. Стены были везде: в твоем опыте, сознании, душе. Великий инструмент фантазии был тобой не использован и не раскрыт. Мысли материальны. То, что создается в голове, способно менять личность, общество, мир. Всегда были широко распахнутые двери, ведущие в иные грани сознания – Ворон закончил пить душистый отвар и поставил массивную кружку на стол, – просто твоя клетка нравилась тебе своим темным уютом, стабильностью. Ты был настолько глуп, что даже не старался познать мир за ее решетками. И Земля полна чудес. Любви, радости, уникальных мест, магии и колдовства. И мир полон проблем, которые должен и может решить только неравнодушный человек. Только простые обыватели, погрязнув в болоте собственного опыта, не видят всего этого.

– И часто к тебе приходили ищущие ответы? И почему именно к тебе?

– Ну, из Землян ты второй. При жизни довольно часто. Последний посетитель моей расы был у меня в гостях тоже очень и очень давно. Тысячи лет назад. Я уже отвык от компании существ, способных вести разговоры, – Ворон хмыкнул, мановением руки отправляя свою кружку обратно в шкаф, – помнишь, я упоминал, что каменные люди появились в этой системе даже раньше Атлантов? Мы были первыми бактериями, ставшими разумными в солнечной системе, а наличие разума порождает великую ответственность от грамотного его использования. Для защиты планет от деятельности живых существ был вложен уникальный механизм. Материя оживает только тогда, когда с ней контактирует жизнь. Один из законов Вселенной. У каждой планеты есть Хранитель, первое разумное существо на ее поверхности, порождающее род Хранителей. Родной дом наделяет их уникальными качествами, свойствами и способностями. Но и Хранитель дает куску камня, парящему в темноте необходимые не материальные составляющие, делая живым Дух этих мест. Я последний из этого Рода. Моя сила не была передана следующему поколению, так и не появившемуся на свет. Но я могу передать знания. В этом мое предназначение. На данный момент на твоей планете Хранителя нет. Скорее всего, ты займешь это почетное место.

– До меня Хранителем земли был Тесла?

– Побойся Создателя, – Ворон расхохотался, сжимая ладонями раздувающиеся бока, – вот выдал, так выдал, – сквозь слезы проговорил Ворон, едва порыв смеха пошел на спад, – Никола был отличным ученым, но никак не стремился отвечать за все человечество. Среди расы Гиперборейцев еще не было ни одного существа способного занять этот пост. У Атлантов был. Последний лидер «чистых». Имя его Ра Хранящий Устои. Гор Ищущий Истину лично убил его в последнем акте затянувшейся гражданской войны. С тех пор ваша планета беспризорна. Может быть, пока передохнем?

Сытый до предела информацией и пищей Сергей не нашел ни одного аргумента против.

На пару с Вороном наскоро вымыв замаранную трапезой посуду, на оборудованном деревянным, щелистым причалом перекате реки они вернулись в избу, самостоятельно, без магии расставив предметы грубой утвари по местам.

Открыв сундук, стоящий за шкафом в дальнем углу землянке, Ворон предложил Сергею на выбор множество вариантов одежды разного фасона взамен потерявшей белоснежность за день, тоге.

Кожаные штаны, добротные, удобные ботинки, холщовая рубашка и большой нож на черном поясном ремне вот то, что Сергей взял себе из гардероба фаэтонца, основательно порывшись в одежде разного размера и фасона. Встречались и совсем странные варианты, видимо принадлежащие прежним гостям Ворона.

Предпочитая практичность, Сергей, руководствуясь подсказками старика, вырядился по образу и подобию местного жителя и стал похож на древнего варяга из скандинавских былин. Не хватало только огромного топора, бороды и покрытого металлическими бляхами круглого щита.

После примерки одежды, перед тем как темнота стала подниматься из земли, поглощая далекое, лиловое солнце, они множество раз сходили за хворостом, запасая его с избытком, как на ночь, так и на будущее, ровно слаживая его вдоль стены землянки ровно нарубленными штабелями, про запас.

Едва вечер вступил в свои права, заметно похолодало. Сказывалось более далекое расположение Фаэтона от поверхности Солнца. Не отвлекаясь от работы, Ворон все силился ненавязчиво донести до Сергея информацию, постепенно ломающую его восприятие мира до самого основания:

– Вселенная крайне многогранное явление. Все то великолепие космических светил, миллиарды галактик окружающего тебя пространства есть только одна его вариация. В бесконечности все бесконечно. Но это не значит, что материя не имеет границ, а вариации не имеют логического конца, – в его руке ухнул топор, и новая партия рубленых дров полетела в траву, добавляя работы Сергею, не успевавшему за темпом работы Ворона.

Старик, между тем продолжал, абсолютно не сбивая ровного дыхания при рубке:

– Точно также можно сказать, что по соседству с вашей реальностью существует и развивается множество других. Весь секрет в том, что у каждой «параллельности» должен быть исток. Такой закон универсален и существует везде. Но что может стать единым истоком материи и живым существам, населяющим многообразие одной из параллельностей? Или что могло стать истоком нашей? Не задумывался над этим?

– Не доводилось, – Сергей тыльной стороной ладони обтер обильный пот со лба, с надеждой вглядываясь в садящееся солнце, невольно поторапливая его уход.

– То-то и оно. Внутри каждого живого существа существует своя, полноценная вселенная, источником которой он является. Вселенная его мыслей и чувств. Чисто технически внутренняя вселенная редко находит свое выражение в материальном мире, полностью существуя внутри отдельно живущего существа. Правда, есть и приятные, и неприятные исключения, например, в виде творчества, способного повлиять на умы мириады живых существ, которые изменят окружающий их мир полностью. Это тот редкий случай, когда иллюзия становиться реальной и осязается другими как реальность. Самое смешное, что и в макро масштабах существует такой же принцип. Все что нас окружает, есть не что иное, как иллюзия, ощущаемая нами как реальность, исходящая из единого первоисточника – души и разума Создателя.

– Что? – Сергей старался, чтобы в его голосе не промелькнула накатывающая от усталости раздражительность, – все это чересчур сложно. Иллюзия, ощущаемая нами как реальность. Что за бред?

– Скорее не бред, а сон, – Ворон не заметил сарказма в голосе Сергея, – сон нашего Создателя, источника всего вокруг, ощущаемая нами как реальность. Подумай, когда ты спишь, кажутся ли тебе иллюзией события происходящие вокруг? Я даже не про Черную Планету, а про обычные, мирские сны?

– Иногда я осознаю себя внутри тканей сна, понимаю, что все происходящее вокруг твориться не по настоящему, но чаще всего я полностью верю событиям, разворачивающимся передо мной, – в глазах Велесова вспыхнуло озарение, – хочешь сказать, что принцип один и тот же? Мы внутри сна другого существа?

– Да. Или его фантазии. Скорее всего, Создатель сам осознает, что спит. Этому даже есть научное подтверждение. Если максимально приблизить основной кирпичик из чего состоит материя, а именно атом, мы обнаружим, что он практически полностью состоит из пустоты, за исключением ядра. Приблизим ядро и увидим там… пустоту. То, что воспринимается нами как материя, не более реально, чем сны проходящие поутру.

– Но ты говорил, что Атланты почувствовали, что он исчез. Как сон может продолжаться без источника?

– Никак. В том то и загвоздка, что Создатель нашей реальности где-то еще есть, но его сила перестала осязаться нами после его исчезновения. Или пленения. Звучит бредово, но создается впечатление, что окружающая иллюзия, вышла из под контроля, полностью вобрав в себя свой источник, подчинив своим законам и воле. Давным-давно еще мои предки рассказывали легенду, пришедшую к ним, сквозь века от их предков, – Ворон отложил топор в сторону и в задумчивости уставился на мерцающие над багровой бахромой заката зарождающиеся звезды, – Якобы давным давно произошло фундаментальное событие. Грандиозная битва предавших Создателя Элементалей, объединившихся и восставших против своего отца, в ходе, которой было испепелено несколько галактик. Доподлинно неизвестно, что послужило предтечей подобным событиям, но именно после этого и появился Черный Хранитель, Собиратель Душ, ввергая мироздание в беззаконие и анархию, а Создатель навсегда исчез из тканей бытия. Я предполагаю, что события подобного масштаба имеют связь, но при жизни не смог разгадать все хитросплетения сюжета. А сейчас… – Ворон раздосадовано плюнул на землю, – уже не до этого.

– Ты часто говоришь «при жизни» – Сергей попытался поднять отложенный топор, но еле сдвинул его со своего места, лишь слегка приподняв, – то есть ты осознаешь, что умер давным давно? Каково это?

– Не знаю я, Сергей, – Ворон все еще не отрывал задумчивого взора от маленьких бусинок звезд, – может быть, процесс смерти Хранителя отличается от процесса смерти простого существа. Я не знаю. Для меня все, что происходит сейчас между нами, кажется лишь воспоминанием. Будто бы все это предопределено и уже было в моей жизни. Странное, отупляющее чувство. Будто бы я разучился познавать что-то новое, утратив при этом важное качество.

– Почему? Что мешает продолжать искать ответы? – Сергей с радостью вложил последнюю охапку хвороста в ровную поленницу.

– Статичность, – туманно ответил Ворон, направляясь внутрь Землянки в глубокой задумчивости.

Подожди! – безумная догадка промелькнула в голове Сергея, и он решил тут же проверить ее на практике, – Ворон, скажи мне, что такое вегетарианство?

– Вегетарианство? – старик на секунду очнулся, вырванный из раздумий незнакомым термином, – действительно, а что это такое?

– Уже не важно! – в душу Сергея пред ночным холодом прокралась грусть осознания плачевного положения своего учителя, – И что есть тогда окружающий тебя мир?

– Сон во сне. Иллюзия в иллюзии. Совокупная работа нескольких источников сложившаяся воедино. Как хочешь, так и называй, но… я и сам до конца не знаю. Может быть, именно тебе предстоит найти ответ на этот вопрос – Ворон скрылся за скрипнувшей, низкой дверью…

Оказывается и в глубинах чужого сознания, человеку нужен сон. Невероятно вымотанный внутренне и физически, Сергей, пытался все уложить в голове, ворочаясь на твердых, массивных нарах.

Мирно похрапывал старик – Ворон сверху. От каждого поворота его крепкого, тяжелого тела нары ходили, ходуном издавая жалобный, трещащий звук. Комнату наполнял уютный треск и убаюкивающее гудение горящего очага.

Еле прикрытый чугунной крышкой зев импровизированного камина, сквозь небольшие щели, отбрасывал сменяющие друг друга сполохи огня на деревянный потолок. Было так тепло, что Сергей раздраженно отбросил одеяло в сторону, наслаждаясь телом мирным, сухим теплом. За окном, совсем по земному, глухо ухнул филин, упустив ускользнувшую добычу.

Все жило и двигалось своим чередом, совершенно независимо от его воли, в совокупной иллюзии мертвого фаэтонца и живого землянина. Почему это происходило, еще только предстояло разгадать.

Повернувшись к стене, Сергей, словно ребенок, начал ковырять пальцем ее гладкую поверхность. Бревна были все еще прочны, но истерты временем, словно тысячи спин уже ютились рядом с ними, отшлифовав их до блеска. Тяжко вздохнув, он неторопливо, бесшумно встал и вышел на улицу.

Бескрайний полог звездного неба раскинулся над ним. Тысячи мерцающих алмазов бесшумно жили своей жизнью над головой, а на их орбитах, возможно, тоже таилась жизнь. Он не мог поверить, что все это лишь иллюзия, производное его сознания или сознаний нескольких существ. Это было тяжело и не важно. Он просто не мог осознать всех открывшихся масштабов. Не мог принять новые устои.

Сергей устало сел на корточки, облокотившись о неровную стену.

Тихо скрипнула дверь за спиной. Сонно шатаясь Ворон, вышел на улицу и побрел за угол, где был расположен уголок для справления естественных надобностей, предельно похожий на хорошо знакомые, сельские туалеты.

Когда Ворон возвращался назад, сидящий в великом оцепенении Сергей задумчиво и безотрывно смотрящий вверх, сказал:

– Задающий вопрос сам наполовину знает ответ. И это не только мое сознание, верно? Это место реально существует, существовало или будет существовать. И при этом, часть меня, все еще живет где-то на Земле. Все так невероятно сложно. Почему это происходит именно со мной?

– Задающий вопрос сам наполовину знает ответ, – поправляя штаны, после малой нужды недовольно повторил Ворон, возвращавшийся по натоптанной тропинке назад – когда даже простой человек так глубоко уходит в лимб, он как бы сливается воедино с сознанием Вселенной, наделяя материю жизненной энергией. Можно сказать, человек в этот момент един с Богом и пребывает в нем вне времени и вне пространства, если тебе так проще. Может быть, именно так исчезнувший Создатель пытается связаться с тобой, сделать значимым и важным персонажем в своей истории. И сделай одолжение, больше не мешай спать и закрывай дверь – тепло выпускаешь.

– Но… здешняя природа, так похожа на Земную! – Воскликнул Велесов, ощущая острую занозу тоски по родной планете в его бушующей страстями душе.

– Нет, это Земная природа так похожа на природу Фаэтона. Нужно же было кем-то заселять Земную поверхность после уничтожения Атлантами динозавров, которых они посчитали чересчур опасными и громоздкими созданиями, чтобы терпеть их присутствие подле себя. После уничтожения пошел процесс отсеивания и систематизации. Одни виды были одобрены и перевезены с Марса и Фаэтона, другие созданы искусственно. Эволюция, такая важная составляющая мироздания, полноценно запустила свои процессы только с уходом Первородных, с их манией тотального контроля всего и вся.

– То есть те животные, что я видел в поле…

– Да, Атланты раскололи и сожгли Фаэтон. Но перед этим была проведена полноценная десантная операция, в ходе которой они старались вывезти все, что могли с агонизирующей планеты каменных людей. Выбрав необходимых представителей флоры и фауны, переправив как можно больше необходимых ископаемых на родовую планету, они просто стерли врага, породив лишь пояс астероидов и обломков. – Ворон хмыкнул и невольно размял руками худые плечи, будто готовясь к предстоящему бою, – Все, давай спать, совсем меня угомонил!

– Где еще каменные люди кроме тебя? Почему никого нет на этой планете кроме нас двоих?

– Твое появление здесь вырвало из праха целую планету и меня. Признаться честно, мне до конца самому не понятно это явление, – старик задумался, на время, замолчав, видимо подбирая нужные слова, – дело в том, что кристалл твоей души уникален. Раньше я не видел подобного никогда, не смотря на очень долгую жизнь! Когда ушел Создатель, все живущие существа потеряли серебряную каплю в своей душе, с тысячелетиями привыкнув к ее отсутствию. Но что поражает меня до самой глубины естества – серебряная частица, малый отблеск энергии в самой глубине тебя есть не что иное, как энергия, чувства самого Создателя. Последний видимый факт его пребывания в этой иллюзии. Чистейшая, мощная энергия жизни и творения не доступная любому другому живущему ныне…

– Бред какой-то! – Сергей не смог подавить прорывающуюся наружу волну негодования, – я не мог знать тебя при жизни, никогда не ступал на Фаэтон, и видимо ничем не отличался от других людей. Почему именно меня выделил исчезнувший Создатель?