Текст книги "Прометей каменный век"

Навожу на них пистолет и жму на курок. Грохочет выстрел, и одна птица кулем падает вниз, Вторая летит прочь вместе с товарками, теряя понемногу высоту. Потом она падает в густую траву в метрах ста пятидесяти. Драчунов на земле уже след простыл. Звук выстрела сорвал с этой рощицы и мелких птичек типа воробьев, которые стайкой выписывают пируэты в небе надо мной. Я забираю цесарку, по телу которой проходит агональная дрожь. Я спешу по склону наверх, чтобы чувствовать себя в безопасности. Искать вторую в густой траве я не рискнул, так как еще не чувствовал себя в безопасности. Если птица только ранена, она может долго бегать в высокой траве.

Вернувшись к плоту, чтобы не сидеть без дела, я ощипал птицу. Это адская работа, требующая терпения. Я несколько раз откладывал, думая просто срезать кожу с мясом и перьями, но делать все равно было нечего, и я вновь принимался за работу. Я вскрыл брюшную полость и удалил все внутренности. Очищенную тушку я промыл в соленой воде и бросил на плот, слегка обмазав солью.

Когда приливная волна дошла до плота, и он снова закачался на волнах, я поспешил отплыть. Теперь трудно было не пристать к берегу, а отплыть от него. Вот снова огибаю каменную гряду и вхожу в свою бухточку, куда меня уже сама несет приливная сила. Сманеврировав веслом, притормаживаю у своего «пирса» – остроконечного куска скалы и накидываю петлю тросика. Не дожидаясь, пока воды станет много, в два рейса по пояс в воде я переношу свою добычу к палатке и устало опускаюсь на землю. Во рту пересохло, вода из бутылочки давно выпита, и надо идти к ручью.

Так закончилось моё первое каботажное плавание длиной в несколько сот метров.

Глава 8. Дождь и неожиданное оружие

Цесарка была довольно большая, мне ее хватило на два дня полноценного питания. Соскучившись по животному белку в таком виде, я ел только птицу. Варить ее пришлось дважды, так как в мой котелок она не помещалась. Третью часть тушки я притопил в ручье в пакете, вода при этом играла роль холодильника. Конечно, не хватало специй, мясо было слегка жестковато, но это было мясо. Не белковая смесь, которую на станции мы получали из тюбиков, а именно мясо. Калорийность у такой смеси была отличная, но вкусовые качества не шли в сравнение с натуральной пищей.

Соль надо было просушить, для этого на ровной площадке я разложил меньший парашют и равномерным тонким слоем рассыпал соль, дважды в день её перемешивая. Надо было сделать еще пару рейсов, освободив для этого еще гермомешки из-под продуктов. Но на очереди была пещера-ледник, где надо было оценить размеры самой пещеры и понять, сколько в ней льда, и не тает ли он до похолодания.

Становилось все теплее, в одежде ходить было жарко, и я сильно потел, особенно если занимался физическим трудом. Вначале я скинул одежду до пояса. Лучи солнца приятно ласкали кожу. На следующий день ходил уже только в трусах – кого стесняться, если ты один на планете? Ослепительно белый, я стал к концу первого дня обгорать. Пришлось дозировать получение солнечных ванн и снова одеваться, чтобы избежать ожогов.

Утром, после плавания за солью, я во время завтрака услышал исходящий с долины трубный зов слона. Оставив недоеденный кусок, я поспешил к обрыву, дожевывая на ходу. Группа из пяти слонов была достаточно далеко, но в том, что это именно хоботные, я не сомневался. Они возвышались среди высокой травы как корабли. Слоны цепочкой уходили в сторону блестевшего зеркала реки, которая находилась от меня примерно в шести-семи километрах. Вожак был огромный, трое других слонов чуть поменьше, а замыкал шествие слоненок.

Доев завтрак из ножки и крыла цесарки, я начал думать над сооружением факела. У меня не было горючих материалов, а простой сук давал мало света. Взгляд упал на мою колючую изгородь, которая за это время основательно высохла. Густые переплетенные ветви должны были создавать большое пламя. Я отсек часть куста, которым закрывал проход в изгороди и сунул его в огонь. Он с треском вспыхнул и начал весело пожирать ветки с колючками, давая довольно большое пламя.