Текст книги "Мечты о нас"

Он тянет через трубочку свой коктейль и поглядывает на меня карими глазами. Пожалуй, такого простодушия я давно не видела. Я мысленно качаю головой.

– Кажется, у нас получается, – бормочу я, соглашаясь.

По крайней мере, до тех пор, пока не разрядятся мобильники – потом как общаться? Придется вспомнить старые добрые школьные времена и писать друг другу записочки.

Одной рукой Дрю ковыряется вилкой в тарелке, другой – строчит в телефоне. Закончив, он подталкивает свой мобильник ко мне, одновременно придвигаясь вместе с тарелкой, чтобы читать вместе. Я, разумеется, привыкла к физической близости, но это разные вещи, когда соприкасаешься телами в спорте или когда рядом оказывается молодой человек, от которого потрясающе пахнет. Запах цитрусового геля для душа перекрывает плотные ароматы еды и приятно щекочет нос. Где-то по краю сознания красным сигналит бегущая строка – этот квотербек привлекателен на грани фола. Именно на грани фола.

Я безумно хочу попасть в команду чирлидинга НФЛ. Но в НФЛ очень строгие правила, регулирующие жизнь девушек, и одно из них гласит: никаких контактов с футболистами. Членам команды чирлидинга НФЛ по контракту запрещено общаться с игроками в целях защиты репутации. Они даже не могут в одном помещении вместе находиться. То, что разрешено, пока ты в колледже, немыслимо для НФЛ. Нельзя подписываться на социальные странички футболистов и, наоборот, надо блокировать игроков, если они следят за твоим аккаунтом. Их, кстати, тоже строго контролируют. Нарушителя немедленно исключают. Вероятно, часть из этих требований принята на заре становления чирлидинга и давно уже неактуальна. Но до тех пор, пока они действуют, любой футболист, стремящийся в НФЛ, внесен в мой список «Отказать». А уж тот, кто, как Дрю, согласился на трансфер, играет в футбол не только для развлечения.

Дрю преувеличенно громко пьет через соломинку, тем самым прерывая ход моих беспорядочных мыслей, и показывает пальцем на экран мобильника.

Я заправляю прядь волос за ухо и читаю:

ДРЮ: Пыльный клубок или комнатный мох?

Я не выдерживаю и шумно прыскаю – явная подначка.

ДЖУЛИ: Только южане называют комок пыли комнатным мохом. У нас это определенно называется пыльным клубком, Мистер Алабама.

Дрю, читая, громко фыркает, и я в ужасе ожидаю, что он сейчас забрызгает коктейлем весь стол. К счастью, напиток удается удержать во рту, и он с улыбкой, с соломинкой между зубами, набирает ответ.

ДРЮ: База или флайер [5]5
  Термины чирлидинга. База – девушки в основании живой пирамиды, флайер – девушка, которую закидывают на самый верх живой пирамиды.


[Закрыть], мисс Соевый Латте?

ДЖУЛИ: Догадайся.

Я дальше поглощаю картошку фри, игнорируя глупое прозвище. Наверное, мне не стоит удивляться, что он знаком с фигурами чирлидинга. Даже если он в своей Алабаме получал вполовину меньше внимания от особ женского пола, которое получает Кайл здесь, то их достаточно перебывало в его постели. Но это не для меня. О том спонтанном единственном разе я жалею до сих пор. Вернее, о жалком выборе моей напарницы.

Дрю опять изучает мое лицо и в задумчивости начинает жевать пластиковую соломинку.

ДРЮ: Сочувствую.

ДЖУЛИ: Чему?

ДРЮ: Я всегда боюсь за бедных девушек, которых закидывают так высоко. А вдруг не поймают?

«Тогда будет больно», – просто отвечаю я, хотя это только часть правды. Больно бывает и тогда, когда тебя поймают. Например, если ударишься голенью о локоть. Пенни один раз, еще в школе, сломала себе нос, когда лицом въехала в чье-то плечо. До этого момента я даже не представляла, как сильно из носа может идти кровь. Травмы – неотъемлемая часть чирлидинга, недаром он относится к самым опасным женским видам спорта.

«Тебе трудно было научиться читать и писать?» – любопытствую я. Пока Дрю пишет ответ, я смотрю в окно. Мне кажется, совсем нелегко учить слова, не зная, как звучит каждая буква.

На ответ уходит много времени, так что, когда Дрю заканчивает набирать текст, его еда наверняка остыла.

ДРЮ: Ты же учила иностранный язык в школе? Думаю, у всех приходит тот момент, когда хочется все бросить, – если отвечать на твой вопрос. Я потерял слух в четыре года. Мои родители с самого начала делали все для моего развития. Я учился в частных школах. Сначала освоил язык жестов. Потом уже научился читать по губам, говорить, читать и писать. Вот это уже было тяжело, грамматика разная. Но если сильно хочешь, то получится. Признаюсь, читать по твоим губам – то еще испытание. У меня в голове мешанина. Ты слишком быстро говоришь.

– О, – только и остается сказать.

Я осторожным прикосновением привлекаю его внимание. Он смотрит на меня. Его теплая рука едва заметно дергается под моей ладонью, как будто ему щекотно. Я чувствую гусиную кожу под пальцами и тут же отдергиваю свою руку.

– Я постараюсь говорить медленнее, ладно?

Снова жестикулирование, и снова я не понимаю. Кажется, он хочет пристрелить меня из воображаемого пистолета?

– Что это?

Вместо того, чтобы сказать вслух, он пишет ответ: «Договорились».

На короткое время мне жаль, что он отвечает письмом. Да, мне непривычна его манера говорить, но мне хочется еще раз услышать его голос.

– Как нужно сказать «Я тебя не понимаю»?

Движение двумя пальцами и покачивание головой. Так сразу я не могу уловить, как он сложил пальцы. Однако он прав – совершенно другой язык, из которого я ни словечка не понимаю.

– Как можно сказать «Дрю»? – с любопытством спрашиваю я.

Меня всегда интересовали всевозможные слова, и не только в виде историй. Иностранные слова, например, тоже увлекательны.

ДРЮ: Имена на языке жестов имеют свою особенность. В первый раз их обязательно показывают дактильным алфавитом [6]6
  Дактильный алфавит – вспомогательная система жестового языка, где каждой букве соответствует определенный жест.


[Закрыть], каждую букву отдельно. Но так делать каждый раз затруднительно, поэтому имя получает свой жест, он базируется на типичной особенности или характерной связи с этим человеком, например прическа, хобби… В основном дальше пользуются этим специальным жестом.

Я киваю.

– Можешь мне показать дактильный алфавит?

Я внимательно смотрю за движениями его пальцев. И опять краем сознания отмечаю, что он не только замечательно пахнет, но и ногти у него очень ухоженные.

Он показывает, как изобразить на пальцах имена Дрю и Джули. И только тут я замечаю, что все это время не давала ему поесть. Жестом я показываю ему на тарелку, а сама гуглю, как изображается имя Бо. Хэйли. Папа.

Смех Дрю прерывает мое занятие. Он качает головой.

Я смотрю, как он делает жест, означающий «папа». Понятно. Это же не имя собственное, а устоявшееся понятие. Ну да, логично.

– А как звучит твое имя на языке жестов?

Если я правильно поняла объяснения, его имя должно быть связано с ямочкой на подбородке.

– Можно? – тихо спрашивает он и нерешительно протягивает руку.

Сейчас он не смотрит мне в глаза, он смотрит на губы, которые формируют: «Конечно».

Для большей ясности я киваю головой, он придвигается ко мне, берет мои пальцы и складывает большой и указательный вместе. Потом прижимает к ним средний и безымянный, мизинец остается в стороне. Движения Дрю осторожные, но уверенные. Кожа на пальцах огрубела, но прикосновения нежные, словно он боится причинить мне боль. Его теплое дыхание ласкает мне висок, я вся покрываюсь мурашками. Он сидит так близко, что я чувствую жар его тела. Запах лимона окутывает меня. Я осознаю, что это совсем не держание за ручки на свидании, но с трудом удерживаюсь, чтобы не погладить кончиками пальцев мозоли на его ладони. Неожиданная близость с Дрю приятна. Более того, возбуждает.

У меня горят уши.

Я сошла с ума, если мне сейчас очень хорошо? Вопрос задан моей внутренней библиотекарше, то бишь голосу разума, который частенько уходит на перерыв. Но стоит мне повернуть голову, чтобы поймать взгляд Дрю, как он сразу отстраняется, словно обожженый.

– «Д», – торопливо указывает на мою руку.

У меня брови ползут вверх. Но потом я понимаю, что он имеет в виду жест, который показал на моих пальцах. Я быстро киваю головой, пока мое замешательство не стало очевидным. Я поняла – Д, первая буква в имени Дрю.

Он отпускает мою руку. Складывает такой же жест – большой и указательный кольцом вместе, только остальные пальцы растопырены.

– Отлично, – шепчет он. – Или мудак. В зависимости от ситуации.

– Приколист, – отвечаю я.

Заканчиваю эту гимнастику для пальцев и засовываю руки под колени, чтобы перестать фантазировать о прикосновениях к Дрю.

Вероятно, мои попытки изобразить слова пальцами выглядели весьма захватывающими, потому что официантка увлеченно смотрит на нас. К счастью, мне абсолютно без разницы, что обо мне думают другие. Я напоминаю себе об этом, когда Дрю еще немного отодвигается. Пространство между нами не такое уж большое, но почему-то ощутимое, и горький привкус во рту я запиваю айс-ти. Определенная часть моего тела срочно нуждается в помощи, раз решила, что в воздухе прошла искра, когда Дрю прикоснулся ко мне.

В молчании мы едим до тех пор, пока Дрю не откладывает вилку.

– У тебя есть любимый жест? – Мне хочется больше узнать об этой невероятно интересной теме.

Последовавший непристойный жест я понимаю без объяснения.

– Да, парни, все вы одинаковы.

Я бы кинула в него картонку для пива, но он предусмотрительно собрал все картонки на своей стороне стола вне зоны моей досягаемости. Я даже не заметила, когда он успел.

– А у тебя есть любимое слово? – Дрю спрашивает так тихо, что мне приходится напрячься изо всех сил, что понять его.

Любимое слово? Как-то не задумывалась даже. У меня дома полстены увешано необычными словами, которые я стараюсь изучить. Коллекция заметок регулярно пополняется с каждой новой книгой, но их так много… Какое же из них мое любимое? Или это очередная подначка с целью показать, что спрашивать про любимый жест по меньшей мере глупо? Ну что ж, я знаю ответ.

– Пыльный клубок.

Смех Дрю окатывает такой волной тепла, что на краткий миг кажется, будто мы знаем друг друга вечность. Или нас объединяет паршивое чувство юмора.

Дрю хватает мобильник и отправляет мне сообщение через мессенджер.

МИСТЕР АЛАБАМА: Очень тебе подходит.

ДЖУЛИ: Так ты видишь меня пыльным клубком?

Я вопросительно поднимаю одну бровь, провоцируя его. Дрю улыбается, и на правой щеке проявляется милая ямочка. Так вот что имел в виду Бо! Наконец-то сменил эту напряженную мину, которая не сходила с его лица целый день.

МИСТЕР АЛАБАМА: Свернувшимся в клубок котенком. Но насколько пыльным, еще предстоит узнать.

Я три раза перечитываю сообщение, прежде чем понимаю, о чем идет речь. Теперь он меня провоцирует? Или просто моя фантазия разгулялась? Прежде чем я успеваю одуматься, пальцы уже выстукивают встречный вопрос.

ДЖУЛИ: И какая часть моего тела, по твоему мнению, больше всего пылится?

Дрю издает что-то среднее между стоном и хрюком. Почесывая переносицу, он несколько секунд раздумывает, прежде чем написать ответ.

МИСТЕР АЛАБАМА: О, мисс Соевый Латте, я как-то не присматривался к твоему прекрасному телу. Больше думал об огоньках страсти в твоем взгляде, когда были в библиотеке. Так много пыльных книг… На всякий случай, если тебе понадобится вытиральщик пыли, вспомни обо мне.

Заметано. Мне кажется, или у него своеобразное чувство юмора, или… Судя по сообщению, он вовсю флиртует со мной. Но… Что еще за «но»?

Ах да, точно. Чему я научилась в прошлом семестре, так это тому, что не стоит связываться с футболистом. Даже без сломанного носа получишь такую кровоточащую рану, что мало не покажется. К тому же эти глупости не имеют будущего. В отличие от Пенни в мои жизненные планы не входит свадьба с футболистом.

ДЖУЛИ: Мистер Алабама, никто не смеет оскорблять библиотеку Сент-Клэра! Ты, может быть, большой и грозный, но у меня хватит гибкости достать тебя в таких местах, что тебе будет очень больно.

В этот раз он строчит ответ не раздумывая.

МИСТЕР АЛАБАМА: Заманчивая идея. Если когда-нибудь у меня возникнет потребность в услугах такого рода, я с уверенностью обращусь к тебе, мисс Соевый Латте.

ДЖУЛИ: Думаю, для удовлетворения потребностей такого рода у тебя достаточный выбор.

Этот текст я не посылаю, потому что разговор опять свернулся не в ту сторону. Потребности Дрю – любого рода – меня не интересуют.

ДЖУЛИ: Всегда готова надрать задницы и поколотить яйца.

Надеюсь, это приемлемое соотношение юмора и пошлости, чтобы… Чтобы что? Чего я добиваюсь? Я не хочу создавать впечатления, что он меня привлекает в каком бы то ни было качестве.

У глаз Дрю собираются морщинки. Он улыбается, читая сообщение, – либо находит странным образом смешным, либо удивляется моему выбору слов.

МИСТЕР АЛАБАМА: Возьму на заметку. Знаю одного защитника, очень нужно, чтобы какая-нибудь девчонка немедленно надрала ему задницу. Даже не вздумай отказаться.

ДЖУЛИ: Заманчивое предложение.

Я бросаю взгляд на часы и с ужасом понимаю, что совсем потеряла счет времени. Я планировала управиться за полчаса, а оказалось, что наше общение длится три с половиной часа. Мне нужно поторопиться, если хочу успеть на последний автобус до дома. Я быстренько набирю текст и машу официантке.

ДЖУЛИ: Мне пора, не то пропущу автобус.

МИСТЕР АЛАБАМА: Я могу тебя подвезти.

ДЖУЛИ: Ты водишь машину?

И в меня летит вся стопка картонных подставок.

МИСТЕР АЛАБАМА: Я глухой, а не безмозглый.

Ладно, ладно, беру свои слова обратно и поднимаю руки в мирном жесте. Этот постоянный взгляд на мои губы наталкивает меня на какие-то странные мысли, которые я предпочла бы оставить другим.

Когда приносят счет, Дрю достает портмоне и показывает мне, чтобы я убрала свой кошелек. Вроде нужно запротестовать, но я решаю подчиниться. Из-за плачевного состояния финансов я готова отступить от идей эмансипации в данном конкретном случае.

Когда мы встаем из-за стола, я легким прикосновением привлекаю внимание Дрю. Он смотрит на меня, я медленно говорю:

– В благодарность за обед я могу тайком провести тебя на тренировку чирдансеров.

Он протягивает мне мобильник, и я догадываюсь, что он ничего не понял. Приходится набирать текст.

ДРЮ: Только если ты станцуешь для меня.

Он снова смешно и энергично трясет в воздухе воображаемыми помпонами.

ДЖУЛИ: Я могу и здесь для тебя станцевать.

– Ты уверена? – спрашивает он и прячет телефон в карман джинсов.

– О, Дрю, никогда не бери меня на слабо, – говорю тихо, чтобы никто из сидящих за другими столиками нас не услышал.

Я снова наблюдаю за ним, его взгляд останавливается на моих губах. Сердце суматошно подпрыгивает, но я не подаю вида. Нужно зубилом выбить у себя в мозгах, что он всего лишь читает по губам, а не хочет поцеловать меня. Почему я думаю о поцелуях?

Чтобы отвлечься от дурацких мыслей, я решаю делать то, что лучше всего умею, – танцевать.

Показываю Дрю, чтобы он взял мои очки и отошел на шаг назад, и становлюсь в позицию в проходе между столами.

Начали!

Прямо в центре «Бархатного кота» я театрально откидываю хвостик и кручу невидимые помпоны. Только для Дрю.

Я с точностью до секунды улавливаю тот момент, когда до Дрю доходит – меня ничего не смущает, а в неловком положении оказывается он. На его лице проступает смешанное чувство веселья и скепсиса.

– Джули, – шепчет он, недоверчиво качая красивой головой.

Сам виноват. Не надо было меня провоцировать.

Правило № 1: Если хочешь публично позориться, то делай это с огоньком.

Я вскидываю руки вверх и верещу во всю мочь:

– Йу-ху-у-у!

И мы мгновенно становимся центром всеобщего внимания. То, что я редко держу помпоны в руках, совершенно не означает, что я не умею танцевать. Двигать бедрами в такт музыке и крутить головой так, чтобы волосы взлетали, относится и к нашим выступлениям. Нравится это Дрю или нет, но он получает не совсем частное приват-шоу нашей танцевальной программы. Я не спускаю с него глаз, пока прыгаю туда-сюда между столами, верчу руками и громко хлопаю.

У Дрю крепко сжаты губы, но их уголки дергаются, он изо всех сдерживается, чтобы не расхохотаться в голос. Вероятно, он прямо сейчас должен выбрать: или признать, что у нас одинаковое чувство юмора, или же, засмущавшись, покинуть заведение. Ну, по крайней мере, он не покраснел, лишь глаза весело блестят. Он крепко держит в руках мои очки и не обращает внимания, что на нас все смотрят.

Очень смело, Мистер Алабама.

Я смотрю ему прямо в глаза, и постепенно люди, картины, стены отступают на второй план, теряют цвет, превращаются в серый вихрь. Я вижу только Дрю, его едва сдерживаемую улыбку. Мне недостаточно только улыбки, мне хочется большего – жеста, реакции, чего угодно, что расскажет о его характере. Но в ответ на мои старания его расшевелить, вывести из себя, я получаю лишь легкое покачивание головой. И что это означает? Я должна прекратить или я не справилась с задачей обратить его в бегство?

Он убирает очки в карман и протягивает мне руку, явно приглашая на танец.

Целая стопка книг в моей внутренней библиотеке с грохотом падает на пол, когда я покидаю островок благоразумия.

Хлопнув в ладоши, я подпрыгиваю к Дрю. Хвостик скачет с одной стороны на другую. Едва моя ладонь оказывается в его, он нежно притягивает меня к себе. Не отпуская руки, он склоняется ближе, и его дыхание дуновением касается шеи. Я вся покрываюсь мурашками, но храбро игнорирую свою реакцию.

– И что это было? – спрашивает он и глубоко выдыхает.

Я требовательно смотрю на него, но не похоже, что он собирается сбежать.

– Я танцую для тебя, – честно отвечаю я.

А как еще это может выглядеть? Я осторожно вынимаю руку из его ладони и, прежде чем он начнет протестовать, кладу обе руки на его мускулистую грудь. Начинаю медленно двигать бедрами из стороны в сторону. Меня волнует жар хорошо натренированного тела, легко ощущаемый через легкую футболку. И биение сердца под пальцами. Намного более частое, чем я ожидала. Из-за моего танца или от того, что все на нас пялятся?

Я запрокидываю голову назад, не отводя взгляда от Дрю, медленно спускаюсь к его коленям, исполняя фигуры стрип-пластики… По-прежнему никакой реакции.

Мне неизвестно, сколько безумия под названием «Джули» он может вынести, поэтому я ограничиваюсь тем, что вскакиваю на ноги, громко хлопаю и кричу: «Дрю, вперед!» На этом мое выступление заканчивается.

Я с удивлением вздрагиваю, когда остальные посетители «Бархатного кота» дружно хлопают и скандируют: «Синие, вперед!» Для закрепления успеха я шлю им еще раз «Йу-ху-у-у!», на что получаю немедленный ответ: «Мы любим тебя, Саммерс!»

Когда я, получив обратно очки, оглядываюсь по сторонам, за одним из столов обнаруживаю двух игроков нашей футбольной команды: принимающий Джошуа Симонс и фулбек Матео Ортега. Они соседи Кайла по квартире, я несколько раз встречала их на вечеринках, и они тоже внесли вклад в мое не совсем положительное мнение о футболистах, правда, по другим поводам.

Матео сдувает прядку черных волос со лба и призывно лыбится. Джошуа, сложив руки на груди и откинувшись назад, изо всех сил старается держать дистанцию. Сморщенный нос и выражение глаз выказывают полное отвращение к нам.

Что ж, сама виновата, если они смеются надо мной. Кому в голову придет сотрясать заведение воображаемыми помпонами, да еще и в обычной одежде? Я показываю Дрю следовать за мной. Приветствую Джошуа и Матео воздушным поцелуем.

– Была рада доставить вам удовольствие, – и делаю книксен.

– Кажется, ты подцепила новенького, – бормочет Джошуа, не в силах скрыть презрение.

– Нам уже стоит волноваться, Саммерс? Как-никак ты заигрываешь с врагом! – Матео делает еще одну безуспешную попытку сдуть прядку с глаз.

В зеленых глазах Джошуа горит вызов, но он не включается в разговор, полностью нас игнорируя. Почти механически он пережевывает свой сэндвич, уставившись в одну, видимую только ему точку.

– Дрю вам не враг. Вы в одной команде, – напоминаю я и вызывающе кладу руку на бедро.

Эти двое и Дрю не могут конкурировать, потому что занимают разные позиции.

– Что вчера произошло между вами? С каких пор члены одной команды ругаются прямо на поле?

– Спроси Кайла, – кратко отвечает Джошуа и смотрит на Дрю. – Он не обрадовался новичку.

– И поэтому вы накинулись на него, как дети малые? Вы в своем уме?! – не верю своим ушам.

– Сидели бы мы тут одни, если бы поддержали Кайла? Но, Саммерс, от тебя никак не ожидал… квотербек? Серьезно? Какое клише! – Матео прижимает руку к груди, как будто ранен в самое сердце.

В следующую секунду хватает свой молочный коктейль, громко втягивает напиток и тут же запихивает в рот картофелинку.

Я не принимаю заявление Матео серьезно. Во-первых, он сам уходит с каждой вечеринки с новой девушкой. Во-вторых, в его характере есть что-то беспокойное, и это беспокойство передается и мне. Джошуа, напротив, выглядит очень напряженным. Возможно, из-за моего присутствия, но он может быть уверен – я не собираюсь упоминать определенные вещи. В любом случае я не собираюсь с ним разговаривать и переключаюсь на Матео.

– Не переживай! Мое сердце всецело отдано сказанному и записанному слову! – заверяю я его, приторно улыбаясь.

– Ну и хорошо, – соглашается Матео и смотрит на Дрю, привлекая его внимание.

Матео говорит медленно, раздельно, дополняя слова жестами, понятными любому.

– Мы ничего не имеем против тебя, МакДэниэлс. Но если разобьешь сердце Саммерс – мы переломаем тебе все кости и свалим все на несчастный случай, – предупреждает он, улыбаясь, но в глазах таится вызов.

– О боже, Ортега!

Я надеюсь, что Дрю не понял эту тираду. К тому же упоминание фамилий мне кажется довольно смешным.

– Мы не на свидании. Я его с кампусом знакомила.

Я трогаю легонько Дрю и показываю, что нам пора идти. Прежде чем парни нагородят новой чепухи.

– Зачем тебе какой-то квотербек, если ты можешь встречаться с первоклассным фулбеком, а, Саммерс? – кричит мне Матео вслед.

– Мечтай дальше! – другого ответа Матео не стоит.

Я знаю Матео достаточно, это его очередная шуточка, ничего серьезного. Папа говорит, что у него на самом деле неплохие шансы попасть в НФЛ. С финансовой точки зрения очень неплохой выбор – встречаться с профессиональным футболистом, но, даже если не брать в расчет мои намерения, отец будет в бешенстве. Слишком велика угроза последующих переломов, сотрясений и прочих травм… Хроническую неверность некоторых индивидуумов даже не упоминаем. Матео – неплохой приятель, но его личная жизнь – сплошная катастрофа.

Попрощавшись кивком, мы выходим из закусочной.

Я чувствую себя странно по пути к машине Дрю. Обычно мне хватает трех шагов, и я запросто начинаю болтать о чем угодно: о любимой еде, о лекциях, о погоде, если уж на то пошло. Вместо этого мой взгляд скользит по витринам ресторанов на Слейт-стрит. Я засовываю руки поглубже в карманы жилетки. Пальцы нащупывают распустившуюся нитку.

Дрю трогает меня за локоть:

– Ты нервничаешь из-за меня? – и улыбается с ямочками на щеках.

Я отрицательно качаю головой. Причина моего расстройства не в нем, а в моих смешанных чувствах. Я не смогу ему объяснить и поэтому еще раз качаю головой. Вокруг нас шумит город, и я в первый раз обращаю на это внимание. Гул и смех из кафе, рокот автомобилей, лай собаки. Привычные звуки этого района спускают меня на землю.

У машины Дрю я останавливаюсь в замешательстве. Старый красный «Форд Мустанг» с белыми полосками, как на гоночных автомобилях, но не это меня смущает. На машине – наклейка «Алабамских Антилоп».

– Тебе придется обязательно наклеить «Барсуков», если останешься, – раздраженно указываю я.

Я собираюсь с силами и смотрю на Дрю, проговаривая слова по возможности медленно.

– Я остаюсь, – очень короткий ответ, но звучит уверенно, как обещание.

Я снова показываю на «Антилоп», потом на место рядом и предупреждающе поднимаю указательный палец. Хочет он этого или нет, ему придется найти и наклеить «Барсуков», иначе я это сделаю сама.

Дрю протягивает мне свой мобильник, чтобы я набрала адрес.

Уже сидя в машине и хорошенько разглядев ее изнутри, я понимаю, что это не просто старая машина, а настоящий раритет. Кожаные сиденья и хромированная приборная панель создают очарование ретрокафе. Я пристегиваюсь, Дрю трогает машину с места. Обнаруживаю, что в машине нет автоматической коробки передач.

– Я бы не смогла такую водить, – бормочу я.

По понятным причинам ответа я не получаю.

Дрю сосредоточен сначала на выезде с парковки, а затем на дороге, естественно, ему не до чтения по губам. Он все время поглядывает на мобильник, прикрепленный на руль. Вот и еще одна вещь, которую трудно представить для обычного человека: навигация без голосового сопровождения. При изменении направления движения телефон вибрирует.

Единственный звук исходит из рокочущего двигателя. Радио отключено, так что я мурлычу себе под нос, и в кои-то веки никто не говорит мне заткнуться, потому что фальшивое пение режет слух.

Дорога до моего дома занимает достаточно много времени. Наверняка Дрю, когда предлагал подвезти, даже не подозревал, что я живу так далеко от кампуса и от самого города, застроенного современными зданиями. Даже озеро Сент-Клэр, давшее название нашему колледжу, остается позади. Мы живем в одноэтажном доме-ранчо на окраине. Наш дом ничем не отличается от соседних, все выглядят одинаково, словно клонированные: дом Г-образной формы, слева – гараж, перед домом – лужайка, розовые кусты, белый почтовый ящик.

Дрю останавливается у дома, я выжидаю, когда он на меня посмотрит.

– Спасибо, – просто говорю и надеюсь, что в этот раз он понял.

Спасибо, что подвез, спасибо, что накормил. С самого начала я не горела желанием таскаться с новичком, но время с Дрю пролетело как один миг.

– И тебе спасибо, – говорит он. – Особенно за…

Вместо окончания предложения он опять крутит в воздухе невидимые помпоны.

Мне остается только закатить глаза. Полдня я потратила, чтобы провести увлекательную экскурсию по городу, а он запомнил только танец?

– В любое время могу повторить… И обращайся, если нужно кому-то надрать задницу.

Я говорю по возможности медленно. Он молча опускает руки с руля, не сводя с меня глаз. Я не уверена – он понимает или снова пытается разобрать поток непонятных слов. В замешательстве я прикусываю нижнюю губу. И еще больше смущаюсь – он же смотрит на губы! Вроде считается, что если парень смотрит на губы, то раздумывает о поцелуе. Но Дрю нужно смотреть, он же так общается! О боже, почему опять мысли о поцелуях, я не понимаю, но, как зачарованная, сама рассматриваю его губы. Уголок губ насмешливо дергается. Дрю, наверное, знает, что творится у меня в голове. Я глубоко вздыхаю и, когда смешанный запах цитрусовых и кожи наполняет мои легкие, прихожу к выводу – Дрю и эта машина созданы друг для друга, и мне очень нравится этот запах.

О чем я думаю?!

Я готова мутировать в одну из этих безмозглых фанаток только потому, что Дрю хорошо пахнет, нежно трогает мою руку и улыбается мне? Это даже не настоящая улыбка. Она больше похожа на высокомерную ухмылку, типа он видит меня насквозь. Надо заканчивать это представление!

– Спокойной ночи, Мистер Алабама!

Я поспешно отстегиваю ремень безопасности.

– Спокойной ночи, Пыльная кошечка! – шепчет он, откидывая голову на подголовник.

– Пыльная кошечка? Пыленок?

– Подходящее имя для супергероини.

Лучше не спрашивать, кого он имеет в виду.

Пыльная кошечка – супергерой, который днем сидит в пыльной библиотеке, а ночью надирает задницы плохим парням.

Нужно делать ноги, прежде чем разговор свернет в неведомые дебри. Торопливо выходя из машины, я крепко прикладываюсь головой. Счастье, что Дрю не слышит мои проклятья.

Шишка пульсирует от боли, и я пальцем потираю макушку. При этом, несмотря на угрозу сотрясения мозга, настроение, на удивление, у меня хорошее, даже не могу объяснить почему. Правда, лишь до тех пор, пока я не вхожу гостиную, пылающую оранжевым светом уходящего дня. Отец у плиты бросает на меня короткий взгляд. Бо сидит за обеденным столом. Он жестом предупреждает, чтобы я вела себя осторожнее. Хотя и хмурого взгляда отца вполне достаточно, чтобы понять – я вляпалась в неприятности. Но какие? Я опоздала? Я забыла купить молоко?

– Что случилось? – неуверенно произношу я и понимаю, что сказала что-то не то.

– Сядь! – Он указывает на мое место за столом.

На скатерке я вижу телефон. Если отец сам нарушил свой запрет приносить мобильник за стол, то ситуация более чем серьезная.

– Посмотри это видео.

– Хорошо.

Послушно следую его указаниям и трогаю пальцем экран. В мессенджере начинается видео. У меня пересыхает в горле, когда я вижу себя, страстно танцующую для Дрю. Посреди «Бархатного кота», на глазах у жаждущей зрелищ публики. То, как я двигаю бедрами, как откидываю волосы назад, больше походит на танец соблазнения. Еще хуже выглядит момент, когда трогаю Дрю и томно смотрю на него. В одной руке он держит мою ладонь, вторая его рука замерла в нерешительности, как будто он собирался обнять за талию. Я этого не видела, но я помню жар его тела и биение сердца под рукой. На видео кажется, будто мы набросимся друг на друга. Ничего не напоминает невинную шутку. Мы не похожи на едва знакомых людей. И даже на друзей, раздумывающих о поцелуе, тоже не похожи. Тело Дрю в таком напряжении, будто он изо всех сил сдерживается, чтобы не схватить и не прижать меня к ближайшей стене. Я, по все видимости, сопротивления оказывать не собираюсь.

Надо признать, выглядит на самом деле ужасно.

– Я могу объяснить, – лепечу я.

Я еще разберусь, кто – Матео или Джошуа – выложил видео. Судя по ракурсу, запись велась из их угла. И оба способны на такое. Скорее всего, они сделали общую рассылку в чат команды, включающий тренеров и врачей. Мило с их стороны, что не выложили в интернет. Но счастье еще впереди, когда видео появится в разделе сплетен нашего студенческого блога.

– Будь добра. Объясни мне эту пошлость. – Папа кивает и скрещивает руки на груди.

Я глубоко вдыхаю, чтобы собраться с мыслями.

– Это была шутка, – пытаюсь заверить я.

Я снова прокручиваю видео. Не так уж пошло, как думает отец. Или все-таки?.. Да кого я пытаюсь обмануть! Это видео – недвусмысленное доказательство того, что дочь физиотерапевта имеет определенные потребности. Поведение Дрю в видео меня совсем не утешает, потому что я знаю, как он в действительности выглядел. Может, у него во взгляде и проскальзывали изумленные искорки, но ни в коем случае ни намека на то, что «Еще одно касание – и я наброшусь на тебя!».

– Значит, ты считаешь забавным выставить на посмешище глухого юношу? – жестко спрашивает отец.

– Я совсем не хотела…

– А как это выглядит, когда ты бросаешь боевой клич «Барсуков»? Особенно для человека, только что прибывшего из Алабамы? И весь бар тебя поддерживает, а он просто-напросто не понимает, что происходит? Это очень смешно?

– Нет, – растерянно говорю я.

Совсем не смешно. С моей стороны ситуация выглядела по-другому. Дрю попросил станцевать для него – я решила его порадовать. Возможно, несколько вызывающе, но ни в коем случае не злонамеренно. Насмешки не было. Я не хотела его выставлять на посмешище или унизить.