Текст книги "Мечты о нас"

– Завтра ты извинишься перед ним. При всей команде, – твердо говорит отец и рукой указывает мне на дверь. – Сегодня я не хочу тебя видеть.

– Папа, я же не маленький ребенок, которого без ужина отправляют в комнату!

– Пока ты ведешь себя как ребенок, буду обращаться с тобой как с ребенком.

Я медлю несколько секунд, потом все-таки поднимаюсь из-за стола. У меня все равно пропал аппетит. В горле образуется комок, под веками щиплет, но я сдерживаю слезы. Это слезы злости. Я злюсь на папу, на его поведение и непонимание. Я злюсь на себя. Потому что мне не хватило ума оценить свои поступки в «Бархатном коте». Я не хотела делать Дрю посмешищем. Я злюсь, что кто-то записал и разослал видео. Какого черта?!

Дойдя до конца коридора, я так сильно толкаю дверь в свою комнату, что она ударяется о книжную полку. Моя комната сплошь заставлена полками. Книги и кубки, которые очень много для меня значат, но сейчас мне не до них. Я пинком закрываю дверь, кидаюсь на кровать и разглядываю потолок.

Я когда-нибудь научусь думать прежде, чем что-то натворю?

Тишина в комнате давит на уши. Через некоторое время раздается стук в дверь. Я не собираюсь отвечать, потому что Бо все равно войдет. Естественно, он приносит тарелку с печеньем.

– Джулс?

Он тихо проходит, садится на краешек кровати и берет одну печеньку, прежде чем протянуть тарелку мне. Бо так тяжело вздыхает, что у него заметно поднимаются и опускаются плечи.

– Ты же знаешь папу. Он хочет нас оградить и не может вынести, когда мы сами подставляемся. Неважно как.

Я тоже вздыхаю, беру печеньку и кручу ее в руках.

– Если я хочу позориться, то я позорюсь. Я же не маленькая. Но я не хотела позорить Дрю.

– Знаю. – Бо усмехается.

Я сую печеньку в рот.

– Я еще не видел, чтобы ты для кого-то так танцевала.

Печенье кажется безвкусным. Я сажусь на кровати и прислоняюсь к изголовью.

– Если я правильно поняла, Дрю нравятся чирдансеры. Я предложила провести его тайком на тренировку, но он сказал, что пойдет, если я станцую для него. Так что я подумала, так будет быстрее.

Вот и вся история. Бо я могу рассказать все. Я тоже все знаю про Бо. Даже некоторые вещи, которые неизвестны отцу. Некоторые вещи, которые подставляют Бо. Может, папа и слышал некоторые слухи про сына, уже давно гуляющие по кампусу, но молчит об этом.

Бо ничего не отвечает, но знаком показывает мне, чтобы я подвинулась. Он садится рядом и вытягивает свои длинные ноги, скрестив лодыжки.

Я прислоняюсь к нему. В тишине жуем печенье.

Как ни странно, но Бо первым нарушает молчание:

– На верхней полке твоего шкафа я, кажется, видел помпоны. Могу достать.

– Я больше никогда не буду танцевать для Дрю, – обещаю я.

И тут же перед мысленном взором прокручивается пресловутое видео. Как я томно смотрю на Дрю, как кладу руки на грудь, как напрягается его тело. На трезвый взгляд эта сцена выглядит унизительной – для нас обоих.

– Никогда не говори «никогда», Джулс. Ты каждое Рождество обещаешь, что перестанешь объедаться до тошноты шоколадным пудингом.

Бо берет очередную печеньку и чокается с огрызком в моей руке.

Я вздрагиваю от внезапно ожившего мобильника в кармане штанов. Сигнал СМС. Фотография от Мистера Алабама, на которой изображен мощный молодой человек с загорелой кожей, темными волосами и угрожающим выражением лица. Судя по экипировке, он футболист, но по фигуре явно не полузащитник.

МИСТЕР АЛАБАМА: Все еще готова надрать задницу?

ДЖУЛИ: В любое время.

Бо тянет шею, и я поворачиваю телефон, чтобы показать ему изображение.

– Ты знаешь, кто это?

– Без понятия. Кто же знает Эрона МакДэниэлса? – В тоне трудно не заметить сарказм.

Бо тянется к тарелке, и до меня доходит, что мой брат принес печенье не только для меня.

– МакДэниэлс? Как Эндрю МакДэниэлс? – не верю я.

– Старший брат Дрю. Играет в НФЛ, – объясняет он. – Ты бы знала, если бы погуглила Дрю.

Да не собираюсь я! И сомневаюсь я что-то, что подвернется случай побить его старшего братца. Даже если есть за что… Надо воспользоваться возможностью написать Дрю, раз уж он объявился.

ДЖУЛИ: У тебя найдется завтра перед тренировкой время для меня? Пару минуточек? Надо поговорить.

МИСТЕР АЛАБАМА: Теоретически да.

ДЖУЛИ: А практически?

МИСТЕР АЛАБАМА: Насколько я знаю, все истории, начинающиеся с «надо поговорить», заканчиваются не очень хорошо. И чаще всего бесповоротно. Я не уверен, что готов к этому.

ДЖУЛИ: Пусть будет сюрприз.

МИСТЕР АЛАБАМА: В твой сюрприз включены помпоны? Тогда я подумаю.

ДЖУЛИ: У тебя несомненно болезненная одержимость. Может, мне стоит предупредить нашу команду, а то набросишься на них, как вампир на хранилище крови.

МИСТЕР АЛАБАМА: Не переживай за них, Пыльная кошечка, твои подопечные в безопасности. Клянусь не нападать на чирлидерш (по крайней мере, без их согласия).

ДЖУЛИ: Тогда жду тебя завтра у главного входа на стадион? (Чирдансеры и чирлидеры не имеют НИЧЕГО общего.)

МИСТЕР АЛАБАМА: Это обещание или угроза? Ладно, я буду там стоять.

Бо с кошачьей быстротой выхватывает телефон, и только тогда я понимаю, что все это время он читал наши сообщения. Проклятье! Я вырываю мобильник обратно, но он успел что-то напечатать.

– Бо! – Я в ужасе от того, что он отправил. Я же другое хотела!

ДЖУЛИ: Еще бы не стоял, Мистер Алабама.

Ну вот, за это тоже придется завтра извиняться.

– Что? – Бо даже не скрывает ухмылки. – Достойное окончание беседы. Не мог же я пустить все на самотек. Ой, Джулс, ты покраснела?

Нет, конечно. Меня трудно смутить. Даже то, что Дрю ничего не отвечает. Лишь среди ночи я получаю смайлик.

МИСТЕР АЛАБАМА:;-)

К сожалению, Дрю не единственный, кто отметился. Групповой чат команды чирлидинга мигает кучей непрочитанных сообщений. Я подозреваю, что не обрадуюсь, и не разочаровываюсь в своих подозрениях. Ава прислала видео с танцем. Наверняка получила от Лекса, он играет в защите «Барсуков».

Отлично! Аплодисменты дружной команде распространителей!

Надо громко и проникновенно поблагодарить обоих: и Симонса, и Ортегу. Желательно перед всей командой.

АВА: Я даже не знала, что мы устраиваем новичкам приватные представления… Становится жарко…

ХЛОЯ: У меня подружка спрашивает – это было свидание? И еще – на новичков не распространяется правило команды?

АВА: Подружка, которая случайно в нашем чате? Ты себя слышишь, не?..

ХЛОЯ: Ну так говорят…

ПЕННИ: Джули не встречается с футболистами.

АВА: Может, она передумала? Я даже могу ее понять…

ХЛОЯ: Джули! Отвечай!

АЛЕКС: @Хлоя, оставь! Джули первая его пометила. Он принадлежит ей.

ПЕННИ: Фууу! Возьмите себя в руки!

ХЛОЯ: Разве капитан не внес в правила футбольной команды пункт, запрещающий встречаться с дочерями тренеров, врачей и т. д.?

Здесь мне пришлось фыркнуть. Кайл знает про этот пункт? Интересно, когда капитан запретил – до или после того, как Кайл получил свое удовольствие на заднем сиденье?

Собравшись и глубоко вздохнув, я набираю ответ.

ДЖУЛИ: Это было не свидание. Я показывала новенькому кампус и лишь позаботилась о том, чтобы он чувствовал себя как дома;) Я не спрашивала, есть ли у него девушка. «Подружка Хлои» может спокойно попытать удачу.

Уже отправив сообщение, ловлю себя на том, что мне совсем не хочется, чтобы она это делала.

Глава 4. Дрянная среда

На следующее утро я просыпаюсь (до будильника и, значит, очень-очень рано) от боевого клича «Барсуков». Зевая, я потираю следы от подушки на щеке, стряхиваю несколько крошек от вчерашнего печенья и хватаю телефон. Видимо, в глубине души жду СМС от Дрю, иначе почему я так разочарована, когда вижу имя Хэйли. Да что такое! Надо немедленно прекратить! Даже мысль о том, что Дрю мог написать мне сразу после пробуждения, это шаг в ложную сторону. Не надо придумывать еще одну трагическую лавстори. И вообще, кто говорит о любви? Мы видели друг друга от силы часа четыре. То, что Дрю заигрывал со мной, совсем не означает, что я его интересую. Или он меня!

Глубоко вздыхая, я откидываюсь на подушку и возвращаюсь в реальность:

ХЭЙЛИ: Ты будешь сегодня загорать после тренировки на трибуне с малышом Бо? Давай сделаем фото, на котором ты в моем новом платье? Ну пожалуйста, Джулс… Это ненадолго. И стадион – чудесная декорация для фото.

Я не хочу, но соглашаюсь. Палец действует независимо от моей воли, и я об этом еще пожалею. Хэйли известна в колледже своими сумасшедшими идеями. Она тут же присылает мне снимок того, что когда-то было футбольной майкой «Барсуков», а теперь, видимо, стало платьем. Ну, по крайней мере, это платье намного проще, чем ее последнее создание, над которым безуспешно сражались баскетбольная майка, шредер и упаковка английских булавок. Для настоящей модели я ростом не дотягиваю, и обычно из-за нехватки времени мне не удается поддерживать дружбу вне команды, но для Хэйли с удовольствием сделаю исключение. Она единственная, на кого Бо мог всегда рассчитывать в то время, когда пол-кампуса обливало его грязью. За винтажной одеждой и острыми словечками прячется такая прекрасная натура, о которой она сама, возможно, и не догадывается.

После быстрого душа я собираю спортивную сумку. У шкафа останавливаюсь и бросаю взгляд на верхнюю полку. Движимая каким-то внутренним побуждением, я встаю на цыпочки и касаюсь блестящих помпонов. В школьные годы меня просто очаровывало, как они оживают, когда их крутят в воздухе. Но это было до того, как я усвоила правила этого мира. До того, как не один раз мне ясно дали понять – для симпатичной блондинки и чирлидерши выбор возможностей невелик: быть или дурочкой, или стервой. Как выяснилось позже, второе облегчает школьную жизнь. Даже выбрав акробатический вариант чирлидинга, где очень редко используются помпоны, мне намного проще жить, удерживая на расстоянии определенных людей. Особенно тех, которые называют тебя «хорошенькой». Они первые, кто бросает тебя, как только им надоедает твой безупречный фасад. После смерти моей матери сколько предполагаемых подруг вдруг сочли меня слишком утомительной, потому что я не могла заставить себя постоянно улыбаться в их присутствии? Сколько из них, разъехавшись после школы по всему свету, дали знать о себе хоть раз? Может, одна из причин того, что я хочу в чирлидинг НФЛ, – это возможность найти единомышленников.

Я все еще поглаживаю помпоны и ловлю себя на мысли о Дрю. Отдергиваю руку как от огня. Я сегодня извинюсь перед ним и постараюсь избегать его в дальнейшем. Совершенно неприемлемо: я провела полночи в мыслях о том, что имел в виду Дрю, посылая этот дурацкий смайлик. Не надо было танцевать. И писать. Я прижимаю ладони к глазам. Вчерашний день был катастрофой – я вела себя как школьница! Надо положить этому конец!

Соберись, Джули!

Сегодня по расписанию тренировка, поэтому я надеваю контактные линзы и выхожу из комнаты.

Солнечный свет заливает кухню золотом, похоже, сегодня будет чудесный день. По крайней мере, если не подкачает погода. И если забыть о предстоящей встрече с Дрю. Хотя отец настаивает на объяснениях перед командой, я хочу сначала переговорить с Дрю наедине, потому что дело касается только его и меня. И в том, и в другом случае ситуация неловкая.

Я заливаю мюсли овсяным молоком, когда в кухню заходит папа. Мне не надо на него смотреть, чтобы понять, что он до сих пор сердится. Темная аура плохого настроения следует за ним повсюду – к верхнему шкафчику, откуда он достает чашку, к кофе-машине и, наконец, к своему месту за столом.

– Джули.

Он на меня не смотрит, шуршит газетой, которую я принесла из почтового ящика вместе с письмами. Обычно он первыми открывает письма, прежде чем уткнуться в газету. Еще один индикатор плохого настроения.

– Пап? – Но он не отвечает.

Неверяще поднимаю брови. Запихиваю в рот полную ложку мюсли и ставлю тарелку на стойку – предпочитаю есть стоя, чем сидеть с ним за одним столом.

– Знаешь, что ты сделала вчера не так? – вопрошает он, не отрывая глаз от газеты.

«Ничего» так и вертится на языке, но я с трудом сдерживаюсь и проглатываю ответ. Ненавижу, когда со мной разговаривают, как с трехлетней.

– Папа! – Я не могу сдержать стон. – Я не хотела ставить Дрю в неловкое положение, я просто хотела… должным образом его поприветствовать.

– Поприветствовать? – Он резко поднимает голову, мускул на щеке нервно дергается. – Я тебя попросил показать Эндрю кампус. А не делать его посмешищем, танцуя на публике перед ним. Я тебя не так воспитывал. И маме бы точно не понравилось.

Как я ненавижу, когда он начинает разыгрывать карту мамы. Она как джокер, чтобы прибить меня окончательно.

– Я всегда танцую на публике! – бросаю я и понимаю, что с каждым словом делаю хуже.

– Ты извинишься перед Эндрю. Один на один. С командой я улажу сам. И чтобы я больше ничего не слышал об этом неприятном инциденте. – Несколько долгих мгновений он пронзает меня ледяным взглядом своих голубых глаз и возвращается к газете.

У него все просто. Главное, чтобы я вежливо извинилась и не порождала шумихи.

– А что, если ему понравилось? – вырывается из меня, и я даже не понимаю, как это получилось.

Как в замедленной съемке, плавно опускается газета.

– Если ему понравилось? – повторяет отец, удостоверяясь, что не ослышался. – В тот самый день, когда мужчины тебя начнут волновать больше спорта, уходи из чирлидинга.

Я насмешливо фыркаю. Ну это же нелепо, и он это знает. Этот день не наступит хотя бы потому, что спорт финансирует львиную часть моей учебы. Даже после смерти мамы я не бросила чирлидинг, так что и сейчас не брошу.

Наш разговор прерывает веселое «Доброе утро!» Бо. Он проходит легкой походкой, как будто не слышал нашу дискуссию. Что маловероятно – в доме довольно тонкие стены. С полным спокойствием наливает в стакан апельсиновый сок и становится рядом со мной, облокотившись о стойку. Все это время сопровождается гробовым молчанием, нарушаемое лишь гудением холодильника.

– Закончили? Можем идти? – Папа переводит взгляд с Бо на меня и обратно. Пальцами мнет газетные листы – явный признак того, что он не успокоился.

– Я готов! – Бо одним движением головы откидывает челку со лба. – Радуйся, что можешь нас подвезти. В будущем, возможно, мы пойдем другим путем. Или поедем.

Я не успеваю спросить, что он имеет в виду, как Бо продолжает:

– Хэйли позавчера рассказывала, что ее бабушка переезжает в дом престарелых и хочет избавиться от своей машины. Милый маленький «Форд Фиеста», на который я уже заработал в кафе. Если ничего не помешает, завтра его забираю.

Бо независимо постукивает пальцем по стакану, как будто ничего особенного не произошло, всего лишь прикупил по случаю кусочек свободы.

– Ты не можешь быть против, – предупреждает Бо папу. – Если сможем сами ездить, а не ждать тебя, то у нас будет больше времени для учебы. И для работы по дому. В выигрыше все.

Папа опускает газету, складывает ее аккуратно и оставляет на краю стола. Берет чашку с кофе, отхлебывает и пожимает плечами.

– И в мыслях не было.

Потом собирает письма и поднимается из-за стола – знак, что пора выходить.

Интересно, отреагировал бы он так же спокойно, если бы с подобными новостями явилась я? Прихожу к выводу, что нет. Более чем уверена, что сначала он прочитал бы лекцию об опасностях, связанных с вождением машины, а потом напомнил бы об ответственности. С Бо он ведет себя по-другому, потому что Бо более благоразумный из нас двоих.

На обеденной перемене в кафетерии Бо и Хэйли обсуждают последние детали покупки. Я чувствую некоторое возбуждение от предстоящего кусочка свободы. Или от грядущего разговора с Дрю?

Я накручиваю спагетти на вилку. Собственно, как начать извинения?

Извини, что выставила вчера тебя дураком. Я не нарочно. В качестве реванша можешь станцевать для меня. Танцуй!

Не мешало бы найти Дрю – раньше начнешь, раньше закончишь, – поэтому я оглядываюсь время от времени по сторонам. Но его не видно. В кампусе достаточно уголков, где можно спокойно перекусить, исключив всякую возможность случайной встречи.

Я подпрыгиваю от оглушающего скрежета стула по полу, когда Пенни придвигает стул поближе ко мне.

– Ты показывала новичку кампус? – безо всякого перехода спрашивает она, и в ее голосе звучит любопытство пополам с укоризной. Она ставит стакан с водой на стол, поправляет идеально уложенный воротничок рубашки поло и в упор меня разглядывает.

– Папа меня попросил провести экскурсию, – подтверждаю я и стряхиваю спагетти с вилки.

– Мило с твоей стороны. Кайл ругается. Вся команда теперь должна выучить специальные жесты на тот случай, если ему придется пропустить игру и введут новичка. Как будто у них нет запасных квотербеков. – Пенни поджимает губы и качает головой. – Как будто мальчикам больше заняться нечем.

– Выучить пару жестов выходит за рамки умственных способностей Кайла? Или проблема в другом? – вмешивается Хэйли.

– Пустая трата времени, – не отступает Пенни и выпрямляет спину. – Давайте будем реалистами – что из этого может выйти? Глухой квотербек. Он никогда не попадет в НФЛ. Зачем вообще допускать его к игре? Тренеры пожалели его, но несправедливо, что он крадет игровое время других спортсменов. Более перспективных спортсменов. Он…

– Дрю, – бросает Бо. – Глухого квотербека вообще-то зовут Дрю.

– Я знаю, как его зовут. Предполагаю, что известное имя – единственный аргумент в его защиту.

– Успокойся, – прошу я. – За кем ты повторяешь? За Кайлом? Или за своим отцом? С каких пор ты начала дискриминировать людей?

Пенни прикусывает нижнюю губу и опускает взгляд. Все понятно – кое-кто из ее окружения не может смириться с Дрю.

– Ты думаешь, что настолько все изменится? – Я стараюсь, чтобы голос звучал примирительно. – Табличку с расписанной стратегией игры можно держать на виду все время. И использовать уже знакомые жесты, которые так и так применяются, когда из-за шума на стадионе ничего не слышно. Подумаешь, надо выучить еще парочку знаков.

С одной стороны, я понимаю нетерпимость Кайла, но с другой стороны, совершенно не принимаю выбор слов Пенни. Я еще не видела ее такой возмущенной, обычно из нас двоих она намного сдержаннее.

– Это не отменяет факта, что они думают выпустить его на игру. Как будто нам нужен третьесортный квотербек из Алабамы. И не вина Кайла, что прошлый сезон оказался таким плохим, – пренебрежительно фыркает Пенни. – И вообще, на чьей ты стороне?

Она упирается руками в стол и так вызывающе смотрит на меня, что я невольно задаюсь вопросом: куда этот хищник дел милого олененка?

– Надо выбирать сторону? – говорит Хэйли. – Которая из них раздает шоколадки? Непотопляемый аргумент.

– Речь не о шоколадке! – поучительно начинает Пенни. Указательный палец бессознательно царапает столешницу, видимо, Пенни стоит немало усилий сдержаться. – Речь о будущем в НФЛ. Почти двадцать миллионов долларов за сезон. Разве ты откажешься от того, за что так упорно боролся? Кайл из футбольной династии. Его отец и его дедушка были одаренными футболистами. Будет очень обидно, если он… – Она захлебывается и начинает беспомощно хлопать ресницами. – Как ты будешь себя чувствовать, если на твое место приводят другого, да еще ждут, что ты с удовольствием оставишь ему команду? – успокоившись, говорит она.

– На двадцать миллионов долларов можно много шоколадок купить, – лениво соглашается Бо.

Пенни испепеляет его взглядом, но Бо в ответ лишь скучающе пожимает плечами.

– Уж ты-то должен знать, чем парни готовы пожертвовать ради своей карьеры, – шипит она в его сторону. – Никто не сдается без боя!

Бо открывает рот, но, подумав, решает не отвечать. Меня раздражает больше, чем следовало бы, когда Пенни бросает камешки в огород Бо. Мой брат совсем не заслуживает этого.

– Перестань. Нет никаких сторон, – уверяю я и энергично набираю спагетти в соусе песто на вилку. – «Барсуки» одна команда. Единая команда.

– Да неужели, Джули. – Пенни критично разглядывает, как я отправляю лапшу в рот. – Ты действительно думаешь, что нужно реструктуризировать команду и приглашать еще одного квотербека для того, чтобы он следующий год просидел на скамейке? Очнись! Шансы быть отвергнутым возрастают, если не выходишь на поле! Кайл имеет полное право беспокоиться.

– И разумеется, он имеет полное право быть утешенным тобой, – услужливо добавляет Хэйли.

Сегодня она вместо вязания вытаскивает из рюкзака альбом для рисования и кучу карандашей.

Мне нечего добавить. Мне вообще все равно, кто на поле, кто на скамейке запасных. Тренеры решат, как будет лучше для команды. То, что Пенни относится к этому по-другому, я понять могу, но… От меня-то чего она хочет? Тем более она знает, что я Кайла не выношу. Мое мнение, что он ей не подходит, подтверждают ее последние слова.

– Как так вышло, что именно ты показывала новенькому кампус? – резко спрашивает она.

– Потому что папа попросил меня. Эта экскурсия не имеет никакого значения, как и дурацкое видео. Это всего лишь шутка, которая вышла из-под контроля.

– Знаю. И тебя знаю. Обычное состояние «Джули в отрыве». Я только хочу, чтобы ты оставалась верной себе. Скоро наше первенство. Не вздумай отвлекаться.

– Что за видео? – спрашивает Хэйли, оторвавшись от рисунка, но никто не отвечает.

Я не собираюсь ничего рассказывать. И так слишком много известно о моей танцевальной программе.

Пенни хватает стакан и теперь постукивает ногтем по нему. Некоторое время слышится только тихое звяканье по стеклу.

– Ты же не будешь с ним из жалости встречаться? Ну, он же глухой. Он даже не в твоем вкусе. Тем более все знают, спортсменов ты не жалуешь, а уж на футболистов полное табу для будущей чирлидерши НФЛ. Я понимаю, Кайл тебе не нравится, но хотя бы из солидарности я могу тебе доверять?

– Ты что, перестанешь с ней дружить, если она переспит с новичком? – снисходительно ухмыляется Хэйли.

Она и понятия не имеет, насколько наши мысли совпадают.

Каким образом мои отношения с Дрю касаются нашей дружбы с Пенни? Почему я в противостоянии Кайла и Дрю обязана поддерживать сторону Кайла? Только чтобы не ранить чувства Пенни? Смешнее не придумаешь.

– Минутку! – Я успеваю предупреждающе поднять руки, прежде чем Пенни начнет протестовать. – Весь наш разговор – сплошной абсурд. Я не сплю с Дрю. А если и пересплю, то только для моего собственного удовольствия. И случится это вне зависимости от решения тренеров сделать его стартовым квотербеком, или от нашей дружбы, и уже тем более от его глухоты. Да что с тобой, почему ты прицепилась к этому?

– Она только что сказала «для собственного удовольствия»? – мурлычет Хэйли и с ухмылочкой рисует в альбоме сердечки. – Значит, ты не отрицаешь, что тебе было бы в удовольствие.

– Определенно! – подтверждает Пенни, раздраженно раздувая ноздри.

– Да, мы можем представить, что Кайл не только на игровом поле полностью выкладывается. Он также широко известен своими способностями блистать на выездных матчах, – вкрадчиво продолжает Хэйли, не отрываясь от альбома.

Сердечки дополняются женским силуэтом, завернутым простыней. В этот раз убийственный взгляд достается Хэйли.

– Не разносила бы ты эти слухи, – рычит Пенни.

Я не успеваю среагировать, как она встает и целует меня в щеку.

– Я просто хочу, чтобы ты не наделала глупостей. И встречаться с Дрю было бы неосторожно. Увидимся на тренировке. И не ешь много углеводов.

Коротким кивком она прощается и уходит. Она опять ничего не поела.

Мы знакомы достаточно долго, поэтому я знаю, что она всегда отказывается от еды, когда нервничает. Сейчас, видимо, стресс связан с будущим Кайла.

– Если бы это были только слухи… Кайл контролирует свой член, как синоптик погоду, – говорит Хэйли, продолжая чиркать в альбоме.

Через некоторое время она выныривает из своего мира.

– Хочешь, я провожу тебя на тренировку? У меня есть время. – Она обеспокоенно смотрит на меня и добавляет: – Странный разговор получился, как будто она бросит тебя, если ты еще раз встретишься с Дрю. И не только в переносном смысле.

Подозрения Хэйли звучат абсурдно. Пенни не бросит меня. Потому что я не собираюсь больше танцевать для Дрю. Потому что мы дружим много лет. И наконец, потому, что Пенни тоже флайер, и у нее нет возможности меня бросить.

В назначенное время я стою у главного входа стадиона. Если подумать, то худшего места для разговора наедине сложно найти. Каждые две секунды мимо проходит кто-то из игроков и приветствует меня. С некоторыми я познакомилась на вечеринках, какие-то были пациентами отца, но все равно я не могу запомнить имена всех пятидесяти с чем-то активных игроков нашей команды.

Но, по крайней мере, могу быстро выловить Ортегу у двери.

– Ортега, постой! – Надо игнорировать его раздраженный взгляд. – Можем мы поговорить про вчера?

– О твоем сексуальном выступлении? – двусмысленно поднимает он одну бровь.

– Нет. И даже не о том, на кого я подам в суд за съемку и распространение видео. Лучше не нарывайтесь, – предупреждаю я. – Я не позволю, чтобы подобные видео всплыли в Сети. Поэтому, если видео появится в блоге кампуса, вам лучше немедленно удалить его, пока мне не стало совсем невтерпеж. Но вы можете оказать мне услугу, чтобы загладить свою вину. Тогда, возможно, я воздержусь от подачи в суд за съемку без разрешения.

– Саммерс, это же была только шутка! Я не хотел обидеть ни тебя, ни МакДэниэлса.

– За твою шутку приходится расплачиваться нам. Вы сделали нас посмешищем. Супер! Теперь, чтобы загладить вину, ты будешь очень милым с Дрю.

Матео стонет в ответ на мои слова.

– Я серьезно. Как фулбек ты важный игрок, второй после Кайла. Почти каждый в кампусе тебя знает и любит. Если ты будешь немного приветливее с Дрю, другие, возможно, последуют твоему примеру.

– Ты на самом деле серьезно. – Матео испытующе смотрит на меня. – Тебе нравится МакДэниэлс.

– Он здесь новенький и заслуживает свой шанс. Ясно?

Я не понимаю, что бормочет Матео, но, кажется, движение, когда он пропускает волосы через пальцы, похоже на уступку.

– Ясно. Я замолвлю за него словечко. Мы не будем усложнять ему жизнь, но доказать, что он достоин места в команде, он должен будет сам.

– Я всегда знала, что где-то глубоко-глубоко ты прячешь доброе сердце, – улыбаюсь я.

– Чего только не сделаешь ради дочери физиотерапевта, – вздыхает он.

– Кстати, об отце. Это была идея Кайла внести пункт о табу на дочерей сотрудников команды?

– Да, его. – Матео неодобрительно фыркает и, оглядевшись, делает шаг ко мне. – Кайл Кловер тот еще лицемер, все в свою выгоду оборачивает. Мы с тобой оба знаем, почему он не желает, чтобы кто-то из команды к тебе приближался. Но я также знаю, как тебе важна твоя репутация. Так что твоя тайна уйдет со мной в могилу.

Ортега подмигивает мне и удаляется.

И хотя мой разум говорит, что я могу полностью доверять Матео в этом вопросе, на душе все равно тяжело. Ошибка с Кайлом будет преследовать меня вечно. Или, по крайней мере, до того времени, когда я наберусь мужества все рассказать Пенни.

Я прислоняюсь к стене в ожидании Дрю. Наверное, фразу про две минуты он воспринял буквально, иначе почему его до сих пор нет? Чтобы отвлечься, я достаю айпад, открываю книжку и перечитываю одно предложение несколько раз, потому что не могу сосредоточиться. Я извинюсь перед Дрю, чтобы папа был доволен. Потом наши пути разойдутся с тем, чтобы каждый из нас полностью отдался своему спорту. Звучит благоразумно. Иногда быть благоразумным не так уж плохо.

– Джули?

Голос Дрю врывается в мои размышления. Искренний тон сопровождается озорными искорками в глазах. Определенно, при дневном свете его глаза отсвечивают золотым. Как и кончики волос, по ним сразу можно понять, что в Алабаме он много времени провел под солнцем.

– Привет. Мне нужно только две минуты.

Я стараюсь говорить медленно и опускаю айпад. Я не знаю, понимает ли меня Дрю. Его внимательный взгляд задерживается на моих губах.

– Две минуты? – переспрашивает он, склонив голову. – Не бойся, я могу дольше.

Этим двусмысленным ответом я обязана исключительно вчерашнему тексту Бо, отправленному без моего согласия. Чувство времени у Дрю великолепное, что для спорта с мячом, что для спорта на матах. Сама не знаю, откуда у меня такое убеждение. Кожа покрылась мурашками, когда я представила его в своей постели. Надо немедленно прекратить. Я даже думать не хочу, как он выглядит без одежды. Или как я исследую языком контуры его мышц. Его вкус, его запах. Чувство, когда он движется надо мной. Или подо мной. Идеальное взаимодействие наших тел.

Да что за фантазии? Я чешу переносицу – надо немедленно отвлечься, прежде чем щеки покраснеют.

– Послушай, – начинаю я.

Самое нелепое из всех возможных фраз, которые можно придумать!

– Я весь обратился в слух, – уверяет Дрю, изо всех сил стараясь быть серьезным, но уголки губ дергаются, кажется, он опять догадался, о чем я думаю.

Я прочищаю горло, хотя он и не услышит проявившейся хрипотцы в моем голосе.

– Мой папа хотел, чтобы я извинилась перед тобой. За вчерашний танец. Прости меня, если он выглядит попыткой выставить тебя на посмешище. Я совсем этого не хотела.

Дрю так пристально смотрит на мои губы, что его глаза сужаются. По его растерянному лицу я вижу, что он ничего не понял, поэтому достаю телефон и набираю текст. Но и после прочтения растерянность не уходит. Не мешкая, он достает свой айфон и шлет сообщение на мессенджер.

МИСТЕР АЛАБАМА: Я в ужасе! Ты просишь прощения, что выставила меня на посмешище? Пыльная кошечка, я думал, наши отношения строятся на том, что мы поддразниваем друг друга. Означает ли это, что ты больше не работаешь в Службе надирания задниц?

Он выпячивает нижнюю губу и смотрит на меня глазами котенка, выпрашивающего вкусняшку. Как можно быть таким здоровяком и выглядеть так беспомощно? Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не погладить его по голове.

ДЖУЛИ: В любом случае я больше для тебя не танцую. Однако Служба надирания задниц работает по штатному расписанию.

МИСТЕР АЛАБАМА: Я подозревал, что этот разговор не к добру, но то, что он закончится катастрофой…

Он прижимает руку к сердцу и глубоко вздыхает.

МИСТЕР АЛАБАМА: И это как раз в тот момент, когда я мысленно заверил определенную часть моего тела, что она не покроется пылью в твоей компании.

ДЖУЛИ: Я, конечно, пожалею об этом, но все же спрошу: какую часть?

Вместо ответа он прислоняется к стене рядом со мной и разворачивает телефон. На экране идет вчерашнее видео. Наверняка Дрю уже в командном чате и потому имеет документальное подтверждение моей юношеской глупости. И может снова и снова пересматривать наивысший момент моей умственной деградации.

Дрю таинственно склоняется ко мне. Почему это незначительное движение заставляет мое сердце сильнее биться? Его дыхание щекочет шею, когда он заговорщически шепчет мне прямо на ухо: