Текст книги "Моя безупречная жизнь"

Глава 6

Я сказала себе, что не пойду разговаривать с Крисом Пилкер-Джонсом. И я действительно не собиралась этого делать. Но потом подумала, что Джеймсу ни за что не вытянуть из него правду, а вот мне, может быть, удастся. В таком случае вдруг получится решить загадку Три сразу, на месте.

Исходя из нашей теории, Крис, как и Люс, раскрыл секрет Логана. Оставалось лишь выяснить, что ему известно. Задача, конечно, не из легких. Нужно было подумать, что предложить Крису в обмен на информацию, а для этого – сначала разузнать, чем он интересуется. Сделать это было тоже непросто, поскольку он только недавно перешел в старшую школу, и в других обстоятельствах я бы вообще не обратила на него внимания.

– Ты знаешь что-нибудь о Крисе Пилкер-Джонсе? – спросила я Адама, когда на следующей неделе мы встретились в школе.

Перемена подходила к концу, мы стояли на дальнем краю двора, глядя, как девятиклассники играют во фрисби.

– Не знаю даже, кто из них – он, – ответил Адам.

Я кивком указала на прыщавого мальчишку, который со смехом пытался выхватить у приятеля солнечные очки. Крис был долговязый и неуклюжий, как щенок, со слишком крупными для по-детски маленького лица чертами.

– Я бы на него и не взглянул, – сказал Адам.

– Его родители – юристы. Он состоит в школьной команде по гребле, но не ходил на занятия из-за травмы. Вроде бы все относятся к нему неплохо, но он не самый популярный парень в классе.

Адам прищурился:

– Не любит быть на отшибе, все время лезет в самую гущу, – заметил он. – Пытается привлечь внимание шуточками и эксцентричными выходками. Честолюбивый, старается проявить себя. – Он повернулся ко мне. – Как тебе такая оценка?

– Десять из десяти, – кивнула я.

– С чего вдруг такой интерес к случайному девятикласснику?

– Нужно получить у него кое-какую информацию, – небрежно ответила я. – Часть одного дела.

Но Адам не купился на мой равнодушный тон.

– Того самого, из-за которого ты так разволновалась на встрече выпускников?

– Нет, – солгала я. – И перестань меня анализировать. Я прямо вижу, как у тебя в голове шестеренки завертелись, мне это не нравится.

– Считай, что это горькая пилюля, которую ты вынуждена регулярно принимать, – ответил Адам. – Так что такого, по-твоему, знает этот Крис?

Я бы предпочла не рассказывать, но тогда мои шансы выяснить что-либо уменьшились бы в разы.

– Что-то про Логана и некий разговор в душевой, о котором до меня дошел слух. Ты ничего об этом не слышал?

– Нет. – Адам явно заинтересовался. – Почему ты спрашиваешь про Криса меня, когда у тебя под боком есть человек, который может помочь?

– Кто же?

Адам взглянул на меня так, будто это очевидно.

– Твой брат.

Я вернулась домой только к самому ужину, и это вышло не случайно: как бы тоскливо и одиноко мне ни было в школе, дома я чувствовала себя еще хуже.

Войдя, я застала следующую сцену: папа, взобравшись на стул, обмахивал детектор дыма бумажной папкой, мама выскребала из формы для запекания в мусорное ведро некую обуглившуюся субстанцию, которая, видимо, раньше была едой, а мой брат Зак, стоя у открытого окна (наверное, мама велела его приоткрыть), играл на телефоне.

Папа, судя по смущенному лицу, забыл выставить таймер на духовке и теперь мысленно готовился к не самому приятному вечеру.

– Можешь накрыть на стол? – обратилась ко мне мама.

Резкость в ее голосе подсказывала мне, что я угадала: атмосфера накалялась. Руби путалась у нее под ногами, клянча кусочек.

Я сразу обратила внимание на мамин наряд: она была одета в сшитый на заказ брючный костюм, который обычно доставала для встречи с важными людьми, что в последнее время происходило крайне редко. У мамы была куча одежды на все случаи жизни. Отдельный образ для пресс-конференций и отдельный – для интервью СМИ. Парадные платья, которые нельзя было путать с платьями для благотворительных вечеров. Туалеты для утренних шоу и классические комплекты «мы с тобой на одной волне», состоящие из джинсов свободного кроя и рубашек навыпуск, – их она надевала, чтобы не казаться чужестранкой или суровой дамой. Конечно, мама не была чужестранкой: она родилась в Вирджинии в семье китайских эмигрантов. Но действительно могла показаться суровой, в том смысле, что умела видеть окружающих насквозь и не желала пускать каждого встречного в свою личную жизнь.

Теперь мама в основном носила «костюмы для реабилитации после социального краха» – так я называла про себя ее мешковатые штаны и свободные рубашки, в которых она ходила изо дня в день и даже, возможно, спала, – ну и, конечно, халаты.

Похоже, мама встречалась с очередным потенциальным клиентом из ивент-индустрии. Она пыталась найти работу с тех самых пор, как случилась Катастрофа. Но, судя по ее настроению, опять ничего не вышло.

Я следила за тем, как мама разрезает упаковку замороженных овощей и вываливает их в салатник, и не могла придумать, что сказать. У нас были не самые лучшие отношения, и я старалась как можно реже попадаться ей на глаза, чтобы лишний раз не ссориться.

– Как у всех прошел день? – спросила я, доставая тарелки из буфета.

– Нормально, – сказал папа.

– Нормально, – пробурчал Зак.

В комнате повисла тишина. Мы ждали ответа мамы.

– Нормально, – сказала она и принялась озабоченно расставлять посуду на столе, чтобы избежать расспросов. – Ты все время где-то ходишь, – обратилась она ко мне. – Возвращаешься поздно.

Я видела, что мама тоже сканирует меня: мою одежду, обувь, волосы, тяжелый рюкзак. Рассказали ли они ей о том, как я провела день? Где была?

– Подтягиваю отстающих, – пояснила я.

Зак вздернул бровь, но я сделала вид, что не заметила этого.

Родители ничего не знали про мою подработку. Папа, возможно, нашел бы это забавным, но вот мама точно была бы в ужасе. Поэтому я говорила, что занимаюсь дополнительно с учениками младших классов. Это объясняло, откуда у меня берутся деньги, и давало возможность уходить из дому, когда нужно. Зак догадывался, что к чему. Он недавно перешел в школу Святого Франциска, и до него доходили слухи об услугах, которые я оказываю. Но брат редко отрывался от телефона и тем более не делился информацией с родителями.

– Все это есть в календаре, – добавила я.

Хотя со стороны казалось, что родители спокойно относятся к моему отсутствию, у нас был общий онлайн-календарь, в котором все члены семьи отмечали свои мероприятия. Мы так делали еще в те времена, когда папа был сенатором и приходилось планировать гораздо больше. Благодаря календарю мы всегда знали, кто и где в данный момент находится. Теперь родители использовали его, чтобы быть в курсе наших с братом планов, но, поскольку Зак редко куда-то ходил, следили в основном за моими передвижениями.

– Зачем ученикам дополнительные занятия в самом начале учебного года? – спросила мама.

– Им нужна помощь с написанием сочинений и школьных докладов. Если отстанешь сейчас, то к промежуточным экзаменам тебя даже не допустят.

Мама посмотрела на меня очень вдумчиво и с сомнением, но ответ приняла.

Мы сели есть. Овощи были раскисшие и невкусные – мои родители обладали множеством талантов, но готовка в их число не входила. Салатник переходил из рук в руки, было слышно, как двигаются челюсти, ножи постукивают по тарелкам. Все молчали и практически не смотрели друг на друга. Через раскрытое окно до нас доносились голоса семьи из соседней квартиры. Там болтали и смеялись. Промокая губы салфеткой, мама прислушивалась к соседским разговорам. Мы все прислушивались. Над плитой гудела вытяжка, высасывая из комнаты весь воздух.

После ужина я поднялась наверх и успела перехватить брата до того, как он скрылся в своей комнате.

– Эй, – окликнула я, – что ты знаешь про Криса Пилкер-Джонса?

Зак бросил на меня подозрительный взгляд.

– А зачем тебе? Ты что, собираешься его «обучать»?

– Возможно. Какой он?

– Самодовольный. Слишком важничает. Любит приврать, чтобы казаться крутым.

– А если я хочу получить от него какую-нибудь информацию, что можно предложить ему взамен?

– Думаю, достаточно раздобыть ему поддельное удостоверение и пропуск на мероприятие для старшеклассников, – с нескрываемым презрением ответил Зак.

Неужели? Значит, Джеймс был прав, когда предложил достать ему приглашение на вечеринку.

– Это все? – нетерпеливо спросил Зак.

Я кивнула, и он закрыл свою дверь. Через мгновение я услышала, как заскрипело компьютерное кресло.

– Я вернулся, – объявил он в микрофон, садясь.

Я прошла дальше по коридору к себе в комнату. Мне надо было выспаться, чтобы утром взяться за дело.

Встав на следующий день пораньше, я отправилась к реке. Было еще темно, над Потомаком висел густой туман. На парковке возле пристани стояло вразброс несколько автомобилей. Я припарковалась в уголке под деревом, чтобы не попадаться никому на глаза, и вышла из машины.

Гребцы тренировались в верховьях Потомака, где над пристанью тянулся парк с велосипедными дорожками и множеством столиков для пикников; все они сейчас пустовали, кроме одного, за которым сидел, глядя на реку, парень. Я точно не знала, встречу ли его там, и почувствовала облегчение, обнаружив, что чутье меня не обмануло: несмотря на травму, Крис все же явился на тренировку, чтобы поддержать команду. Отличное время для беседы, поскольку все его друзья сейчас на воде.

Я шла по мокрой от росы траве, когда меня окликнули:

– Хана?

У меня перехватило дыхание. Это был Джеймс.

– Что ты здесь делаешь? – возмутилась я.

– Это я тебя должен спросить, не думаешь? – поинтересовался он. – Все выглядит так, будто ты направляешься к Крису, хотя мы четко договорились, что разговаривать с ним буду я.

Он меня застукал.

– Я просто заехала проверить, все ли в порядке. Не происходит ли чего необычного.

– Да ладно, – сказал Джеймс.

– Мы пытаемся раскрыть секрет Логана. Совершенно нормально приехать понаблюдать за ним в его естественном окружении. Для него это – команда.

– Ну и как, заметила что-нибудь необычное? – спросил Джеймс, поведя рукой в сторону лодки, скользящей вдали по реке.

– Пока нет, но, может быть, еще удастся.

– И ты приехала одна? Тебе не пришло в голову сообщить мне?

– Ты тоже здесь, хотя не предупредил меня.

– Крис – мой источник информации для статьи, которую я пишу. Я не обязан докладывать тебе о том, что собираюсь с ним поговорить.

– Ты не можешь называть его источником, пока он тебе ничего не рассказал.

– Поверить не могу! – воскликнул Джеймс. – Ты действительно хотела опередить меня.

– Я не хочу тебя опередить, просто не доверяю твоему методу.

– А я не доверяю твоему методу, – сказал Джеймс.

– Супер. Мы оба не доверяем друг другу.

– Так что ты собираешься ему предложить? – спросил Джеймс.

– Не твое дело.

– То есть сама не знаешь.

– Знаю.

– Что же?

Я замялась. Мне не хотелось признаваться.

– Да ладно! – воскликнул он, внимательно глядя на меня. – Приглашение на вечеринку в обмен на секрет Логана!

– Не просто на вечеринку, а на вечеринку к Тиффани, туда мечтают попасть все девятиклассники. Я даже собиралась достать ему поддельный паспорт.

Меня теперь редко звали на тусовки, но Тиффани была исключением. Годом раньше я помогла ей замять слух о том, что летом она посещала пластического хирурга, и в благодарность за это Тиффани подарила мне возможность приходить на все ее вечеринки. Провести с собой одного человека не представляло сложности.

Но на Джеймса это не произвело впечатления.

– Ладно. Жди меня здесь, я пойду потолкую с Крисом. Когда вернусь, все расскажу.

– Хорошо, – буркнула я.

Пока Джеймс спускался по склону холма к столику для пикника, я прошла к большому валуну, торчавшему посреди лужайки. Все называли его Монетным камнем, поскольку на нем была закреплена маленькая медная мемориальная табличка, похожая на монетку. С камня открывался прекрасный вид на реку, и я смогла разглядеть Логана в лодке. Он задавал направление и темп, и остальные гребцы, сидящие спиной ко мне, вторили ему. Полностью доверяя своему штурману, они уходили в туман, разрезая веслами воду. Холодный пар окутывал их, подобно морозному дыханию.

Джеймс вернулся подозрительно смущенный.

– Садись, – кивнул он на свою машину.

– Как прошло? – спросила я.

– На этот раз я говорил более откровенно, – сказал он, включая обогрев. – Сообщил, что знаю об угрозах Логана. Он жутко напугался, признался, что его запугивали, но отказался объяснить почему. Я спросил, имеет ли это какое-то отношение к семье Логана, думал, может, по его реакции пойму, верна ли наша теория про близнецов. Но Крис только растерялся и сказал, что нет. Значит, таинственный двойник, про которого узнали Крис и Люс, никак не связан с семьей Логана.

– То есть двойник Логана – не его родственник? – спросила я.

– Думаю, нет.

– Узнал еще что-нибудь?

– Когда я начал давить на Криса по поводу угроз, он признался, что речь идет об одном из друзей Логана. А еще пригрозил пожаловаться Логану, если я не отвяжусь.

– Один из друзей? – повторила я. – Выходит, двойник – его друг.

– Не знаю. Он дико испугался и все время оглядывался на реку. По-моему, он и поговорить-то согласился, лишь бы только отделаться от меня до того, как причалит лодка и Логан нас заметит.

– Как думаешь, он сказал правду?

– Похоже на то.

Это меня не убедило. Конечно, Джеймс хорошо умел отличать ложь от правды, но все иногда ошибаются.

– Значит, Крис узнал что-то про Логана и одного из его друзей. Об этом стало известно самому Логану, он нашел Криса в душевой и пригрозил испортить ему жизнь, если тот проболтается. После этого мы стали свидетелями встречи Логана с двойником в доме какой-то пожилой женщины. И как одно связано с другим?

Джеймс выглядел таким же озадаченным, как и я.

Из тумана выступил нос лодки, скользящей по темной воде, но, едва мелькнув, судно снова исчезло за густой пеленой. Ночное небо над рекой светлело. Близился рассвет.

Глава 7

– Так вот оно, место силы, – сказала мне Люс.

Это было весной, чуть больше двух лет назад, в наш первый год старшей школы. Мы пришли домой к Логану и направлялись в игровую комнату на цокольном этаже, где наша компания отмечала промежуточные экзамены.

– Это всего лишь дом, – ответила я, стыдясь ее насмешливого презрения, замаскированного под научный интерес к образу жизни моих богатых друзей. Я уже беспокоилась, как бы оно не распространилось и на меня.

– Всего лишь дом? – фыркнула Люс. – Мы как будто в дизайнерский каталог попали.

Дом Логана всегда казался каким-то заброшенным. Он был огромный, воздух в нем – чересчур кондиционированный, а мебель выглядела так, будто ее только что распаковали. За все время, что я там бывала, ни разу не видела в бассейне никого, кроме разве что вакуумного очистителя, ползающего по дну. Родители Логана находились в доме, но оставались практически невидимы. Я замечала только следы их присутствия – стакан на кухонной стойке; свитер, брошенный на спинку стула; очки, забытые на журнале. Вместо хозяев дом населяли люди, нанятые ухаживать за ним. Они вертелись вокруг, стараясь не попадаться нам на глаза.

Люс впервые пришла на такого рода сборище. Раньше ее не приглашали, а когда она просилась со мной, я всегда увиливала, уверяя, что на этих посиделках очень скучно. На самом деле проблема заключалась в том, что она хоть и интересовалась моими друзьями, в то же время терпеть их не могла, а они терпеть не могли ее. Поэтому мысль о том, чтобы свести их вместе ради удовлетворения любопытства Люс, мягко говоря, не вызывала у меня особой радости.

Когда мы пришли, все уже были на месте. Компания собралась небольшая: Рут, Мэриан, Кит, Логан и я – аборигены школы Святого Франциска, учившиеся в ней с первого класса. Люс уселась на диван рядом с Рут и Мэриан, и те явно были не в восторге от ее появления.

Они обсуждали учительницу английского мисс Слейтер, которая преподавала у нас в школе первый год. Ей удалось обхитрить нас: сначала она прикинулась своей в доску, молодой и модной, в таком чуть повзрослевшем панк-рокерском стиле, а потом ни с того ни с сего выставила низкие оценки за полугодие.

– Да вообще все новые преподаватели безжалостные, – заметила Рут, поглядывая на Люс.

Это был явно камень в огород ее отца – преподавателя истории мистера Эрреры.

Если Мэриан в нашей компании была эдакой румяной музой эпохи Ренессанса, то Рут – бруталисткой. Жесткая, но довольно симпатичная, олицетворение чистого минимализма. Не каждый ее любил, но все уважали.

– Возможно, ты не такая уж умная, как тебе кажется, – сказала Люс, пожав плечами, и взяла горсть попкорна из миски на столе.

Логан и Кит, сидевшие на другом конце дивана, дружно повернулись к нам, удивившись дерзкому ответу Люс.

– Безжалостная, как ее отец, – сказал Кит.

Кит был лучшим другом Логана и воплощением парадоксов. Этот заядлый качок и звезда команды гребцов удивил нас своим решением принять участие в школьной постановке «Макбета». Он успешно прошел пробы и получил главную роль.

Высказавшись, Кит откинулся на подушки и продолжил читать текст своей роли, держа перед собой мятые, загнувшиеся листы.

Пока Рут тихо закипала от ярости, Логан встал, достал из мини-холодильника две бутылки содовой и протянул нам с Люс, не дожидаясь нашей просьбы. Люс выглядела удивленной. Она всегда ожидала от людей только плохого.

– Не обращай внимания на Рут, – сказал ей Логан. – Просто ее нужно «распробовать».

– Как рубленую печень, – добавил Кит.

– Как пасту «Мармайт», – вставила Мэриан.

– Горькую дыню, – продолжила я.

– Мне нравится вся эта еда, – нахмурилась Рут. – Во всяком случае первые два продукта – точно. Горькую дыню я никогда не пробовала. – Она обернулась к Логану. – Я думала, ты за меня.

– Я стараюсь быть хорошим хозяином, – сказал Логан. Он сел напротив Кита, там, где лежал на подушке потрепанный экземпляр «Макбета», и взял книгу в руки. – Итак, – театрально произнес он, – поведай, готов ли ты выучить сию роль?

Даже Рут рассмеялась. А Кит и Логан принялись репетировать одну из сцен. Последний взялся читать за леди Макбет.

– Никак не могу поверить, что ты участвуешь в театральной постановке, – сказала Мэриан Киту. – Это так мило.

Кит пожал плечами:

– Я люблю кино и всегда мечтал сыграть в каком-нибудь фильме. А театр – это почти кино.

– Изволишь звать Макбета милым? – спросил Логан.

– Кажется, кто-то слегка увлекся, – заметила Рут. – Может, тебе тоже в артисты записаться, а, Логан?

– Папа тогда точно с катушек слетит, – ответил он. – Да и времени нет.

– Будь проклят твой отец, и да убудут твои луны, – поправил Кит.

– Кит же нашел время, – сказала Мэриан.

– У меня лун предостаточно, – кивнул Кит.

– У Кита не такой отец, как мой, – возразил Логан.

– Да будет здоров мой отец, – вставил Кит.

– Что, игра в театре не соответствует твоему имиджу? – спросила Люс.

– Категорически нет, – ответил Логан. – Я как-то упомянул, что хотел бы заниматься рисованием в колледже, и он прямым текстом сказал, что это пустая трата времени.

В комнате стало тихо. Мы все знали о родителях Логана и их завышенных ожиданиях.

– Это вовсе не пустая трата времени, если тебе нравится, – нарушила молчание Люс.

– Скажи ему об этом, – пробормотал Логан.

– Может, Макбет и правда должен быть милым, – вставил Кит. – А что, если мне именно так интерпретировать эту роль?

– Я знаю, что мы должны любить Шекспира, но, честно говоря, я половины не понимаю, – сказала я.

– Я тоже, – поддержала меня Мэриан.

– Надо прочувствовать смысл слов, – сказал Кит. – Эта пьеса о людях, скрывающих свои истинные намерения и готовых предать друг друга ради политической выгоды.

– А мы-то без тебя и не догадались бы, – с усмешкой парировала Рут.

– Серьезно, там кое-какие строки сильно отзываются во мне, – сказал Кит. – Вот послушайте: «Мы должны / Наш титул омывать в потоках лести, / Сердца скрывая под личиной лиц / И притворяясь[6]6
  Цитируется в переводе М. Лозинского (прим. ред.).


[Закрыть]». Если это не характеризует каждого в школе Святого Франциска, то я не знаю, что тогда.

– Хочешь сказать, мы все фальшивые? – спросила я.

– Хочу сказать, вы все играете Шекспира, – ответил Кит, – просто не осознаете этого.

– Значит, мы все – актеры? – продолжила я. – Скрываем лица за масками. Говорим только то, чего от нас ждут. Притворяемся, что все хорошо.

– Играем роли, которые выбрали для нас родители, – сказал Логан.

Наши взгляды встретились, и между нами возникло молчаливое понимание.

Все вокруг считали, что рано или поздно мы обязательно станем парой. И, наверное, глядя на нас со стороны, можно было так подумать. Но, хотя мы с Логаном и подыгрывали окружающим, поскольку оба не любили разрушать чужие надежды, я знала, что на самом деле не привлекаю его как девушка, а он не нравился мне. Конечно, я представляла нас вместе – невозможно было не представлять, когда все вокруг так верили в нашу любовь. Но, оказавшись с Логаном наедине, я видела в нем, как в зеркале, все свои худшие черты – искусно выстроенный имидж, фальшивую улыбку и ненатуральную жизнерадостность, которая испарялась, стоило только окружающим отвернуться. У меня ни разу не было возможности узнать настоящего Логана, потому что он все время прятался – так же, как и я. Интересно, какую роль выбрал бы он сам, если бы мог. А какую выбрала бы я?

– И что же мы играем, трагедию или комедию? – спросил Логан.

– Ты смеешься? – парировал Кит.

– Нет.

– Вот тебе и ответ.

Веселье сразу куда-то улетучилось. Мы сидели притихшие, не зная, что сказать.

– Ты теперь дружишь с ребятами из театрального кружка? – нарушила тишину Мэриан.

– Не совсем, – ответил Кит. – Они все относятся ко мне с легким подозрением. Но я тут поболтал с Адамом. Он оказался довольно забавным парнем.

– Фу-у, Адам, – протянула Рут. – Тот еще позер.

– Не знала, что он тоже участвует в пьесе, – сказала я.

– Он не играет, – пояснил Кит. – Его уговорили заняться продвижением. Ну, плакаты там, афиши, всякое такое. Поэтому он иногда забегает на репетиции.

– По-моему, он мерзкий, – сказала Рут.

– Иногда его слишком много, – добавила Мэриан.

– Вечно он сыплет именами разных знакомых своих родителей, – вставил Логан. – Можно подумать, только у него есть связи.

– А к учителям как подлизывается, – простонала Рут. – Меня от него тошнит.

Я тогда практически не знала Адама, и упоминание о нем не вызывало у меня такой острой реакции, как у остальных, но я понимала, о чем они говорили. Он так отчаянно старался быть на виду, что наблюдать за этим было неловко.

– Угу, – необычно тихо сказал Кит.

– Но все в школе сыплют именами, – неожиданно выступила Люс. – И все подлизываются к учителям. Просто вам не нравится, что у Адама получается это лучше, чем у вас. – В комнате воцарилась тишина. – А по-моему, Адам смешной, – продолжила Люс. – По крайней мере он ни за кем ничего не повторяет и с ним не скучно, чего я не могу сказать про большинство людей в нашей школе.

Я заморгала, ошарашенная выходкой Люс. Мэриан и Рут, похоже, тоже были в шоке. Пытаясь придумать, как бы развеять гнетущую атмосферу, я вдруг заметила, что Логан виновато уставился на Люс. Неужели ему стало стыдно?

– Ну так мы будем играть? – попыталась поменять тему я.

– Ага. – Кит захлопнул книгу. – Сей же час, ну или типа того.

Рут вроде бы хотела сказать что-то Люс, но передумала.

На кофейном столике уже стояла большая миска, полная ручек и листочков бумаги. Я передала ее Киту, а он – всем остальным по кругу. Поймав взгляд Люс, я выразительно посмотрела на нее, как бы спрашивая, с какой стати она все это устроила. В ответ она лишь пожала плечами.

– Правила всем известны, – сказал Кит. – Напишите на бумажке свой худший поступок в этом месяце. Ничего не скрывайте.

Вот так мы играли. Каждый записывал свой самый плохой поступок и бросал бумажку в банку. Потом все по очереди вытягивали листки – кому какой попадется – и уносили с собой домой. Это была единственная возможность выпустить пар, хоть ненадолго забыть про безупречность, которой от нас требовали в повседневной жизни, а заодно – поупражняться в доверии. Способ связать друг друга своими дурными поступками.

Я думала, Люс, услышав про эту затею, как обычно, закатит глаза, но она взяла листок и принялась писать. Я последовала ее примеру. Когда все закончили, мы вытянули по листку.

Я сунула бумажку в карман не читая, как полагалось по правилам, и продолжила разговор, но все это время ощущала тяжесть чужого секрета. Это было своего рода утешением – подтверждением того, что не я одна пытаюсь стать совершенством, но снова и снова терплю неудачу. Тогда я еще не догадывалась, что это моя последняя вечеринка у Логана.

Я развернула листок по пути домой. Обычно мне легко удавалось угадать автора по почерку или по самому признанию, но в этот раз я засомневалась. Почерк был похож на Кита, но мог принадлежать и Логану. Я перечитала записку, гадая, что имеется в виду:

«Я испугался честно признаться, кто я».

Я думала об этих словах, пока вела машину по извивающимся улочкам городка в тридцати милях от Александрии. С тех пор прошло два с лишним года, но признание не выходило из моей головы. Его мог написать каждый из нас.

– Эй, ау! Ты где?

Голос Джеймса вырвал меня из раздумий и вернул в настоящее.

– Задумалась, – ответила я.

Стояла дождливая осенняя ночь, мы, следуя указаниям навигатора в моем телефоне, направлялись к особняку в Маклине. Дороги были скользкие от напáдавших мокрых листьев, капли на ветровом стекле превращали вид за окном в произведение импрессиониста.

Я заехала за Джеймсом, поскольку мне было по пути. Умом я понимала, что направляюсь к его дому, но не осознавала до конца, каково это будет – остановиться на подъездной дороге, увидеть, как он открывает дверь и идет к моей машине. Мне всегда нравился его дом. Среди вычурных уродов стоял простой, выкрашенный голубой краской коттедж. Его окружал обычный газон, а со стороны фасада росла яблоня. Дом всегда напоминал мне Джеймса – такой же давно знакомый и уютный. Я была рада, что снаружи ничего не изменилось.

– У меня для тебя загадка, – сообщил Джеймс. Те же слова он говорил мне в детстве, когда мы сидели под столом во время очередного приема и скатерть приглушала разговоры и шаги взрослых, расхаживающих по залу. – Звезда команды по гребле встречается ночью в доме богатой пожилой вдовы со своим двойником. При этом их не связывают родственные узы. Зачем они встретились?

Из его уст это звучало как игра, словно мы снова пытались решить головоломку из книжки.

– Возможно, они проворачивают какую-то аферу, – сказала я. – Хотят заполучить наследство вдовы и пытаются обвести ее вокруг пальца. Может, у нее слабоумие и они захватили дом, а старуху отправили жить на чердак.

– Очень в стиле «Джейн Эйр», – заметил Джеймс.

Я постыдилась признаться, что не читала эту книгу.

– Дело в том, что звезда уже богата, – проговорила я. – Ему не нужно чужое имущество и наследство. Он вообще ни в чем не нуждается.

Навигатор велел повернуть направо.

– Он должен в чем-то нуждаться, – сказал Джеймс. – Точнее, чего-то хотеть. Богатые люди творят невообразимые вещи, чтобы получить желаемое. Так чего же хочет звезда?

Я снова вспомнила вечеринку у Логана и то, как он говорил про отца, не разрешившего ему заниматься актерским мастерством и рисованием.

– Он мечтает угодить родителям, – ответила я и в этот момент увидела между скользящими по стеклу дворниками фигуру, стоящую посреди дороги.

Я ударила по тормозам. Машина взвизгнула и вильнула вбок. Джеймс вскрикнул. Моя голова дернулась вперед. Боковым зрением я увидела, как Джеймс покачнулся и ударился виском об окно. Я зажмурилась, молясь, чтобы машина остановилась. И наконец все замерло.

– Что это было? – спросил Джеймс, тяжело дыша.

Я торопливо осмотрела себя, потом – его. Джеймс потирал висок, но в остальном, кажется, не пострадал. Затем пристально вгляделась в дорогу, она была пуста.

– Мне… мне показалось, я кого-то увидела. – Я была так потрясена, что не могла шевельнуться. Меня подташнивало. – Я же никого не…

Логично было бы выйти из машины и проверить, но я не могла. Слишком боялась того, что могу обнаружить.

– Ты хочешь сказать, сбила? – уточнил Джеймс. – Нет. Там никого не было.

– Ты уверен?

Джеймс выскочил из машины, чтобы удостовериться. Я пыталась рассмотреть выражение его лица сквозь капли дождя на стекле, но не могла.

– Никого нет, – сообщил Джеймс, заскакивая в машину. – Ты, наверное, увидела его. – Он указал на бронзовую статую в центре круговой развязки. – Какой-то генерал-конфедерат.

Я сползла на сиденье и выдохнула:

– Извини, из-за дождя было плохо видно.

– Конечно. – Джеймс озабоченно смотрел на меня.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Да. А ты?

Я кивнула, хотя не была уверена в этом.

Позади просигналила машина.

– Ладно, ладно, – пробормотала я, трогаясь, и покрепче сжала руль, чтобы унять дрожь в руках.

Оставшуюся часть пути мы ехали в тишине, слушая стук дождя и скрип дворников по стеклу, пока механический голос навигатора не объявил: «Вы приехали».