Текст книги "Касты. Истоки неравенства в XXI веке"

Столп номер три
Эндогамия и контроль брака и продолжения рода

Создатели американской кастовой системы в самом начале ее основания предприняли шаги, чтобы разделить касты и генетически изолировать тех, кто был назначен на высшую ступень. Это желание привело к третьему столпу касты – эндогамии, что означает ограничение брака между людьми в пределах одной касты. Это железный фундамент любой кастовой системы, от древней Индии до первых американских колоний и нацистского режима в Германии. Эндогамия жестоко применялась в Соединенных Штатах на протяжении большей части их истории и сделала все возможное для нынешнего этнического разделения.

Эндогамия укрепляет кастовые границы, запрещая браки вне своей группы и заходя так далеко, что запрещает сексуальные отношения или даже проявление романтического интереса между кастами. Она создает настоящий барьер между кастами и становится основным средством сохранения ресурсов и сплочения на каждом уровне кастовой системы. Эндогамия, закрывая возможность создания законных семейных отношений, лишает представителей разных каст чувства единения или общей судьбы. Таким образом, снижается вероятность того, что представитель высшей касты будет лично заинтересован в счастье и благополучии представителя нижней касты, что он проникнется сочувствием к его тяжелому положению. Эндогамия в действительности увеличивает вероятность того, что представители доминирующей касты будут видеть в тех, кто находится ниже, не полноценных людей, а врагов или серьезную опасность, которую необходимо сдерживать любой ценой.

«Каста, – писал Бхимрао Амбедкар, отец антикастового движения в Индии, – означает искусственное разделение населения на фиксированные и определенные единицы, каждая из которых не может сливаться с другой посредством обычая эндогамии»[129]129
  Ambedkar, Castes in India, с. 15.


[Закрыть]. Таким образом, «показывая, как поддерживается эндогамия, – добавил он, – мы на практике докажем генезис, а также механизм касты»[130]130
  Спустя столетия защитники кастовой системы при Джиме Кроу сочли неприемлемым, чтобы отношения между черными и белыми были «устойчивыми, близкими и основанными на равенстве». Джордж де Вос, «Психология чистоты и загрязнения в связи с социальной самоидентификацией и кастой», в Reuck and Knight, Caste and Race, с. 304.


[Закрыть].

До того как появились Соединенные Штаты Америки, была эндогамия, которая считалась завещанной Богом. Одно из первых упоминаний о том, что в Америке стало называться расой, возникло в связи с сексуальными отношениями между европейцем и африканцем. В 1630 году Генеральная ассамблея Виргинии приговорила Хью Дэвиса к публичной порке за то, что он «злоупотребил бесчестием Бога и опозорил христиан, осквернив свое тело, возлежав с негром»[131]131
  «Хотя полную картину невозможно восстановить, некоторые ее элементы можно обоснованно предположить… Поскольку партнер Дэвиса был описан как «негр», но не было соответствующей расовой идентификации Дэвиса, можно сделать вывод, что Дэвис был белым». Леон Хиггинботам, цитируемый в López, White by Law, с. 17.


[Закрыть]. Отдельно было указано, что африканцы, которым обычно не разрешается наблюдать за наказанием человека из доминирующей касты, должны присутствовать и стать свидетелями порки Дэвиса. Этот указ преследовал две цели в зарождающейся кастовой системе. С одной стороны, подобное сильнее унизило Дэвиса перед аудиторией людей, которые считались ниже его. И еще это стало предупреждением для тех, кого определяли в низшую касту в стране, которой еще даже не существовало: если такова судьба белого человека, не придерживавшегося кастовых границ, для вас наказание будет еще страшнее.

Ко времени вынесения приговора Дэвису европейские мужчины занимались сексом с африканскими женщинами, часто без их согласия или последствий для себя, на протяжении всей эпохи работорговли и привыкли действовать в соответствии со своим предполагаемым суверенитетом над африканцами. Итак, для отцов-основателей приговор Хью Дэвиса к публичному унижению за поведение, которое многие считали правом по рождению, означал, что он пересек черту, которую они считали угрозой для иерархии, что-то в его отношениях со своим партнером привлекло их внимание и заставило вмешаться. Возникающая кастовая система допускала эксплуатацию низшей касты, но не равноправие или видимость равенства, поэтому эндогамия, которая предполагает союз между равными в глазах закона, подлежала строгому контролю, а изнасилование женщин из низших каст игнорировалось. Дело Хью Дэвиса стало не только первым упоминанием о расе и иерархии в Америке, но и первой попыткой установить границы общеизвестных отношений между кастами.

Десять лет спустя другой белый мужчина, Роберт Суит, был вынужден покаяться, когда выяснилось, что от него забеременела чернокожая рабыня, принадлежащая другому мужчине. К тому времени центр кастового принуждения сместился, и порке подвергли беременную женщину, что было признаком ее униженного кастового статуса, несмотря на положение, которое стало бы для нее защитой в большинстве цивилизованных стран.

В 1691 году Виргиния стала первой колонией, объявившей брак между черными и белыми вне закона, и этот запрет будет действовать в большинстве штатов в течение следующих трех столетий. В некоторых штатах, кроме того, будет запрещен брак белых с азиатами или коренными американцами. Хотя единого общенационального запрета на смешанные браки никогда не существовало, несмотря на несколько попыток ввести его, в сорок одном из пятидесяти штатов были приняты законы, согласно которым смешанные браки являются преступлением, наказуемым штрафом в размере до 5000 долларов и лишением свободы на срок до десяти лет. Некоторые штаты зашли так далеко, что запретили принятие любого будущего закона, разрешающего смешанные браки. Находящиеся вне правовых рамок, особенно на Юге, афроамериканцы приговаривались к смертной казни даже за кажущееся нарушение этого столпа касты[132]132
  Законы о борьбе со смешанными браками были приняты настолько широко, что более эффективно ссылаться на штаты, которые не запрещали смешанные браки, чем на те, которые это сделали. Помимо Аляски и Гавайев, которые вступили в союз задолго до того, как было принято большинство законов против смешанных браков, единственными штатами, которые молчали о смешанных браках, были: Коннектикут, Миннесота, Нью-Гэмпшир, Нью-Джерси, Нью-Йорк, Вермонт, Висконсин, а также округ Колумбия.


[Закрыть].

Верховный суд не отменял эти запреты до 1967 года. Тем не менее и позже некоторые штаты не спешили официально отменять свои законы об эндогамии. Дольше всех держалась Алабама, не отменявшая закон против смешанных браков до 2000 года. И даже в том году 40 процентов электората на том референдуме проголосовали за сохранение запрета на регистрацию таких браков[133]133
  Suzy Hansen, «Mixing It Up», Salon, 9 марта 2001 года, https://www.salon.com/2001/03/08/sollors.


[Закрыть].

Именно кастовая система посредством практики эндогамии – по сути, государственного регулирования выбора партнеров на протяжении веков – создала и укрепила понятие «расы», разрешив законным образом продолжать род только с теми, у кого наблюдаются схожие физические черты. В сочетании с запретами на иммигрантов не из Европы, действующего на протяжении большей части американской истории, законы об эндогамии имели эффект контролируемого размножения, заботы о населении Соединенных Штатов. Эта форма социальной инженерии служила для поддержания поверхностных различий, на которых строилась иерархия, и в конечном итоге «расы» возникли за счет сочетания тех, с кем было разрешено иметь потомство. Эндогамия обеспечивает то различие, на которое опирается кастовая система для оправдания неравенства.

«То, как мы выглядим, – писал ученый-юрист Ян Хейни Лопес, – действительные и «расовые» черты, которые замечают в нас в конкретной стране, есть в значительной степени продукт правовых норм и решений»[134]134
  López, White by Law, с. 11.


[Закрыть].

Эта опора кастовой системы настолько прижилась в обществе, что еще совсем недавно, в 1958 году, опрос Гэллапа показал, что 94 процента белых американцев не одобряют межрасовые браки[135]135
  Первое исследование межрасовых браков, проведенное Институтом Гэллапа в 1958 году, было проведено среди белых американцев. Девяносто четыре процента респондентов не одобряли брак между черными и белыми, три процента воздержались и только четыре процента одобряли такие браки. «Брак», Gallup.com, без даты, https://news.gallup.com/poll/117328/marriage.aspx.


[Закрыть]. «Вы знаете, что негритянская раса умственно неполноценна, – сказал ученым южный врач еще в 1940 году, выражая широко распространенное мнение. – Все это знают, и я не думаю, что Богу было угодно позволить высшей, белой, расе смешиваться с низшей расой»[136]136
  Davis, Gardner, and Gardner, Deep South, с. 17.


[Закрыть].

Поскольку такое настроение преобладало на протяжении большей части истории страны, не поддается подсчету количество жизней, прерванных из-за предполагаемых попыток пойти против этого столпа в результате линчеваний, слухи о которых будоражили всю страну. Наиболее строго протокол соблюдался в отношении мужчин из низших каст и женщин из высших каст, в то время как сами законотворцы – мужчины из высшей касты – сохраняли полный и безраздельный доступ к женщинам из низших каст, независимо от их возраста или семейного положения. Таким образом, доминирующий пол в доминирующей касте, помимо контроля за средствами к существованию и шансами на жизнь всех, кто ниже его, обеспечил себе право – исключительное на женщин своей касты и на всех женщин в целом. На протяжении большей части американской истории именно мужчины из доминирующей касты контролировали половые отношения и генеалогию остального населения континента.

Это превратило естественное выражение мужественности в полную свободу для одной группы и невозможность распоряжаться своей жизнью для другой и послужило дальнейшему укреплению кастовых границ и связыванию рук подчиненным мужчинам, которые могли осмелиться постоять за своих собственных дочерей, жен, сестер и матерей. В то же время это стало очередным напоминанием остальным членам иерархии об абсолютной власти мужчин доминирующей касты. Их власть, подобно облаку, тенью висела над жизнями тех, кто принадлежал к низшей касте, большую часть времени существования Соединенных Штатов Америки.

В середине 1830-х годов в Гранд-Галф, штат Миссисипи, белые люди заживо сожгли чернокожего и насадили его голову на столб на окраине города, чтобы все увидели этот урок мужчинам из подчиненной касты. Чернокожего мужчину пытали и обезглавили после того, как он убил мужчину из доминирующей касты, «который владел его женой и имел обыкновение спать с ней», согласно современному свидетельству. Перед лицом смерти за крайний и несомненно самоубийственный шаг, предпринятый для защиты жены, обреченный муж сказал, что «верит, что должен быть вознагражден за это на небесах»[137]137
  Уэлд, Американское рабство, с. 157; Goodell, American Slave Code, с. 103.


[Закрыть].

Более века спустя, в декабре 1943 года, серьезный пятнадцатилетний мальчик по имени Уилли Джеймс Ховард подрабатывал во время школьных каникул в магазине в Лайв-Оук, Флорида. Он был единственным ребенком в семье, уже десятиклассником, ожидалось, что он достигнет небывалых для своей семьи высот. В том декабре он сделал роковой жест, не зная или не обращая внимания на центральную опору касты. Он был полон надежд и воодушевлен своей новой работой и так сильно хотел преуспеть, что разослал рождественские открытки всем своим коллегам. Одну из рождественских открыток, адресованную его ровеснице по имени Синтия, которая работала там же и в которую он был влюблен, он сопроводил подписью «с Л.» (то есть «с любовью»).

Казалось бы, обычный, даже милый, жест для этого времени года, но это был Юг времен Джима Кроу; мальчик был черным, а девочка белой. Она показала открытку отцу. До Уилли Джеймса дошли слухи, что его подарок причинил ей беспокойство. Итак, в первый день Нового 1944 года он вручил написанную от руки записку с извинениями, пытаясь объясниться: «Я знаю, что вы мало думаете о нашем типе людей, но мы не ненавидим вас, все, что мы хотим – [быть] вашими друзьями, но вы [не] позволяете нам этого, пожалуйста, не показывайте никому эту записку. Надеюсь, я не рассердил вас…» Он добавил стишок: «Мне нравится твое имя, мне нравится голос твой, о, моя дорогая, от любви потерял покой»[138]138
  Свобода никогда не умирает: наследие Гарри Т. Мура, PBS, опубликовано 12 января 2001 года, http://www.pbs.org/harrymoore/terror/howard.html, http://www.pbs.org/harrymoore/terror/lula.html.


[Закрыть].

На следующий день отец девушки и двое других белых силой привели Уилли Джеймса и его отца на берег реки Суванни. Они связали Уилли Джеймса и приставили пистолет к его голове. Они заставили его прыгнуть с обрыва и под дулом пистолета заставили его отца смотреть, как тонет его ребенок. Находясь в плену и имея численно превосходящего соперника, отец оказался бессилен спасти своего единственного ребенка.

Мужчины признались властям, что похитили мальчика и связали его по рукам и ногам, но сказали, что в реку он прыгнул сам и пошел ко дну. Через несколько дней родители мальчика сбежали из города, чтобы спасти свою жизнь. Янг Тергуд Маршал из НАСПЦН (Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения) оповестил об инциденте губернатора Флориды, но безрезультатно. Полевой секретарь НАСПЦН Гарри Т. Мур сумел убедить родителей мальчика преодолеть страх и подписать письменные показания о том, что произошло в день убийства их сына. Местное жюри присяжных отказалось предъявить обвинение похитителям мальчика; не стала вмешиваться и федеральная прокуратура.

Никто никогда не был привлечен к ответственности и не провел ни дня в тюрьме за смерть Уилли Джеймса. Его похищение и смерть рассматривались как отстаивание кастового порядка. Таким образом, ужасы южной кастовой системы так и остались без наказания. Кастовая система, санкционированная правительством США, стала не просто южной – она распространилась на всю страну.

Столп номер четыре
Чистота против скверны

Четвертый столп касты зиждется на фундаментальной вере в чистоту господствующей касты и на страхе перед скверной со стороны касты, считающейся нижестоящей. На протяжении веков доминирующая каста шла на крайние меры, чтобы защитить свою святость от предполагаемой заразы низших каст. И Индия, и Соединенные Штаты в зените своих кастовых систем, а также недолговечный, но гнусный режим нацистов подняли одержимость чистотой до высокого, хотя и абсурдистского, искусства.

В некоторых частях Индии представители низшей касты должны были находиться на определенном расстоянии от любого представителя доминирующей касты при выходе на публику – где-то между двенадцатью и девяноста шестью шагами, в зависимости от рассматриваемых каст. Им приходилось носить колокольчики, чтобы предупреждать о своем приближении вышестоящих и не осквернять их своим присутствием[139]139
  L. A. Krishna Iyer, Social History of Kerala (Мадрас: публикации книжного центра, 1970), с. 47. «Далит, который приближается к брамину ближе, чем на 95 шагов, осквернит его, и поэтому защитники и опекуны семей браминов, Наиры, жестоко убьют оступившегося далита». Michael Manjallor, «A Critical Analysis of the Efficacy of MDG 2: Case Study of the Dalits of Kerala, India», доктор философии, дипломная работа, Оклендский технологический университет, Auckland, New Zealand, 2015, с. 79, https://pdfs.semanticscholar.org/4a21/f1f611df809766fc38a7fa1f466313634896.pdf.


[Закрыть]. Человек из низших подкаст в регионе маратхов должен был «тащить за собой колючую ветвь, чтобы стирать следы» и падать ниц на землю, если проходил брахман, чтобы его «грязная тень не осквернила святого брахмана»[140]140
  G. S. Ghurye, Caste and Race in India (London: Routledge & Kegan Paul, 1932), с. 12.


[Закрыть].

Прикосновение к чему-либо, что ранее трогал неприкасаемый, считалось скверной для высших каст. Если же катастрофы прикосновения избежать не удалось, представитель высшей касты должен был пройти обряд очищения – искупавшись в проточной воде или выполняя дыхание пранаямы в процессе медитации – чтобы очистить себя от загрязнения[141]141
  Cox, Caste, Class, and Race, с. 33.


[Закрыть].

В Германии нацисты запретили еврейским жителям выходить на пляжи в собственных летних домах евреев, например в Ванзее, курортном пригороде Берлина, и в общественных бассейнах в рейхе. «Они считали, что весь бассейн будет загрязнен из-за погружения в него еврейского тела»[142]142
  Сартр, Размышления, с. 29. Этот английский перевод французского издания 1954 года цитируется в книге Steinweis and Rachlin, Law in Nazi Germany, с. 93. Английский перевод книги Сартра 1948 года «Антисемит и еврей» гласит: «Им казалось, что, если тело израильтянина погрузится в этот ограниченный водоем, вода будет полностью загрязнена». Jean-Paul Sartre, Anti-Semite and Jew, перевод Джорджа Дж. Декера (New York: Schocken, 1948), с. 24.


[Закрыть], – однажды заметил Жан-Поль Сартр.

В Соединенных Штатах подчиненная каста была изолирована во всех сферах жизни, сделана неприкасаемой на американских условиях на протяжении большей части истории страны и вплоть до двадцатого века. На Юге, где томилось большинство людей из подчиненной касты, черные и белые дети учились по разным учебникам[143]143
  «A Brief History of Jim Crow», Фонд конституционных прав, без даты, http://www.crf-usa.org/black-history-month/a-brief-history-of-jim-crow.


[Закрыть]. Во Флориде книги для черных и белых детей нельзя было даже хранить вместе. Афроамериканцам было запрещено пользоваться фонтанами с питьевой водой для белых, и им приходилось пить из конских корыт в условиях знойного жаркого юга, пока им не сделали отдельные фонтанчики[144]144
  Описывая работу преподобного Хью Проктор, который руководил строительством Первой конгрегационной церкви в Атланте в 1908 году, Пола Бевингтон пишет: «Его многочисленные инициативы по соседству включали основание детского дома и двух тюремных миссий, а также установку общественного питьевого фонтана. Фонтан не был несущественным. Это расширило единственный общественный доступ к питьевой воде, ранее доступный чернокожим в общине в виде корыта для лошадей». Paula L. Bevington, «Atlanta Colored Music Festival Association», New Georgia Encyclopedia, 19 июня 2014 года, https:// www.georgiaencyclopedia.org/articles/arts-culture/atlanta-colored-music-festival-association.


[Закрыть]. В южных тюрьмах простыни для черных заключенных хранились отдельно от простыней для белых заключенных[145]145
  Fon Louise Gordon, Caste and Class: The Black Experience in Arkansas, 1880–1920. (Athens: University of Georgia Press, 1995), с. 60.


[Закрыть]. Вся частная и общественная человеческая деятельность была разделена от рождения до смерти, от больничных палат до железнодорожных платформ и машин «Скорой помощи», катафалков и кладбищ. В магазинах чернокожим людям было запрещено примерять одежду, обувь, головные уборы или перчатки – если вообще пускали в магазин. Если чернокожий умирал в государственной больнице, «тело помещали в дальний угол морга подальше от трупов белых людей»[146]146
  Doyle, Etiquette of Race Relations, с. 153, 151, 152.


[Закрыть], – писал историк Бертрам Дойл в 1937 году.

Этот столп кастовой системы в Соединенных Штатах был закреплен законом в 1896 году после того, как человек из Нового Орлеана оспорил закон Луизианы 1890 года, который разделял «белую и цветную расы» в железнодорожных вагонах. Луизиана приняла закон после краха Реконструкции и возвращения к власти бывших конфедератов. Комитет обеспокоенных цветных граждан собрался вместе и собрал деньги, чтобы оспорить закон в суде. В назначенный день, 7 июня 1892 года, Гомер А. Плесси, сапожник, который выглядел белым, но в соответствии с американским определением расы считался черным, купил билет первого класса из Нового Орлеана в Ковингтон на железной дороге Восточной Луизианы и выбрал место в вагоне для белых. В то время человек неоднозначного расового происхождения считался не белым, поэтому кондуктор приказал ему пересесть в вагон для цветных. Плесси отказался и был арестован, как и задумал комитет. Его дело было передано в Верховный суд, который вынес решение семь против одного в пользу закона Луизианы об «отдельном, но равном». Так в Соединенных Штатах наметились перемены в семидесятилетней системе формальной санкционированной государством изоляции и отчуждения одной касты от другой.

В южных залах судебных заседаний сегрегация коснулась даже Слова Божьего. Существовали две отдельные Библии – одна для черных и одна для белых, на которых нужно было поклясться говорить правду. К одному для всех священному объекту нельзя было прикоснуться руками разных рас.

Этот столп чистоты, как и другие, подвергал опасности жизнь людей из подчиненной касты. Однажды, в 1930-х годах, черный железнодорожный стрелочник работал в Мемфисе, поскользнулся и упал под стрелочный двигатель. Он лежал, истекая кровью, ему отрезало правую руку и ногу. «Скорая» приехала на помощь этому человеку, – говорится в сообщении об инциденте. – Заметив пострадавшего, они поняли, что это негр, и отступили от него»[147]147
  «Где негру должно пострадать?», Христианский указатель, № 61. (25 августа 1932 года), с. 9, 10.


[Закрыть].

Святость воды

Воды и побережья были под запретом для посещения представителями низших каст, если того желала доминирующая каста. Еще в XX веке афроамериканцам как на севере, так и на юге было запрещено посещать пляжи, озера и бассейны для белых, чтобы они не загрязняли их, точно так же как далитам было запрещено посещать воды брахманов, а евреям – водоемы арийцев в Третьем рейхе.

Это было священным принципом в Соединенных Штатах вплоть до второй половины двадцатого века, и господствующая каста приложила все усилия, чтобы обеспечить его соблюдение. В начале 1950-х годов, когда правительство Цинциннати под давлением согласилось позволить темнокожим пловцам посещать некоторые из своих общественных бассейнов, белые люди высыпали в воду гвозди и битое стекло, чтобы не пустить цветное население[148]148
  Victoria W. Wolcott, Race Riots and Roller Coasters: The Struggle over Segregated Recreation in America (Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2012), с. 96.


[Закрыть]. В 1960-х годах черный активист движения за гражданские права попытался сделать общественный бассейн доступным для всех, для этого он проплыл через него кролем, а затем вышел, чтобы вытереться полотенцем. «Ответной реакцией стало полное осушение бассейна, – писал историк права Марк С. Вайнер, – а затем повторное наполнение его свежей водой»[149]149
  Weiner, Black Trials, с. 177.


[Закрыть].

За несколько десятилетий до этого, в 1919 году, черный мальчик заплатил своей жизнью и стал причиной бунта в Чикаго после того, как случайно нарушил этот столп касты. Семнадцатилетний Юджин Уильямс плавал в озере Мичиган, на общественном пляже в южной части города, и случайно преодолел условную черту, разделяющую места для купания представителей разных рас. Он неосознанно заплыл на территорию белых, где река ничем не отличалась от реки для черных. За это его забросали камнями и утопили. Напряженность из-за нарушения границ тем летом дискредитировала господствующую касту и спровоцировала один из самых ужасных расовых беспорядков в истории США.

Спустя десятилетия в городках центральной Америки, таких как Ньютон, Канзас и Мэрион, штат Индиана, в Питтсбурге и Сент-Луисе люди из высшей касты поднимали истерику при виде человека подчиненной касты, приближающегося к их акватории. В августе 1931 года в Питтсбурге открылся новый общественный парк с бассейнами размером с футбольное поле, где было достаточно места для десяти тысяч пловцов. Но вскоре после этого, как сообщала «Питтсбург пост газетт», «каждый негр из тех, что вчера входил в воду бассейна, немедленно попадал в окружение белых, которые избивали его или начинали топить, пока он не оставлял попыток поплавать и не уходил из бассейна»[150]150
  Wiltse, Contested Waters, с. 126.


[Закрыть].

Летом 1949 года в городе Сент-Луисе в Ярмарочном парке был открыт крупнейший на тот момент бассейн на территории страны. Когда город под давлением чернокожих граждан поднял вопрос о допуске этих чернокожих в бассейн, реакция последовала незамедлительно. Человеку, который оказался полным тезкой чиновника, отвечающего за создание общего для всех бассейна, потребовалась защита полиции из-за угроз, по ошибке поступивших в его адрес. Спасатели в знак протеста оставляли свои посты.

В день, когда к бассейну подтянулись первые афроамериканцы, на месте их уже ожидала толпа с ножами, обломками кирпичей и битами. Ее жертвами стали пришедшие поплавать маленькие чернокожие дети, которых белые гоняли сквозь строй, осыпая оскорблениями и градом ударов. Толпа увеличилась до пяти тысяч человек, которые преследовали любого чернокожего, попавшего в поле зрения: детей на велосипедах, водителя, вставшего в пробке грузовика, мужчину, вышедшего на крыльцо расположенного у парка дома. Они пинали его, пока он лежал на земле, поджимая изувеченную ногу и истекая кровью[151]151
  Art Holliday, «1949 Swimming Pool Integration Sparked Violence, Triggered Change in St. Louis», KSDK, 28 февраля 2018 года, https://www.kskd.com/article/news/local/story tellers/1949-swimming-pool-integration-sparked-violence-triggered-change-in-st-Louis/63-524244606.


[Закрыть].

Жители городка Ньютон, штат Канзас, обратились в Верховный суд штата с требованием не допускать чернокожих людей в бассейн, открытый в 1935 году. Представители муниципалитета и строительный подрядчик утверждали, что чернокожих ни при каких обстоятельствах нельзя подпускать к бассейну – ни в отдельно оговоренные часы, ни в другие дни – из-за типа бассейна. Они заявили суду, что это «бассейн циркуляционного типа», в котором «воду меняют только один раз в течение купального сезона». Они утверждали, что белые люди не пойдут в воду, в которой побывала черная кожа. «Единственно приемлемый вариант, при котором белые жители смогут плавать в бассейне после чернокожих, – писал историк Джефф Уилтсе, – заключается в том, чтобы сливать воду и отмыть резервуар»[152]152
  Wiltse, Contested Waters, с. 147–151, 135–138.


[Закрыть]. Работники бассейна не собирались заниматься этим всякий раз, как чернокожему вздумается искупаться, поэтому они решили просто не допускать афроамериканцев. Суд встал на сторону муниципалитета, и еще несколько десятилетий единственный общественный бассейн в городе оставался в исключительном пользовании господствующей касты.

Общественный бассейн за пределами Питтсбурга решил эту проблему, не принимая чернокожих людей до окончания сезона в сентябре, что означало, что он был закрыт для черных пловцов в то время, когда в нем была надобность. По словам управляющего, только так у управляющей бригады могло быть «достаточно времени, чтобы должным образом очистить и продезинфицировать бассейн после того, как его использовали негры».

Белая женщина из Мэрион, штат Индиана, казалось, говорила от имени многих представителей доминирующей касты по всей Америке, когда сказала, что белые люди не будут плавать с цветными, потому что они «не хотят быть оскверненными их чернотой». За много километров от нее, в Элизабет, штат Нью-Джерси, белые останавливали афроамериканцев на лестничных клетках и проходах в бассейн, который с той недели был официально открыт для всеобщего посещения. В то время в любом уголке страны «каждый темнокожий пловец, входивший в воду, буквально рисковал своей жизнью», – писал Вильце.

Именно в такой атмосфере в 1951 году бейсбольная команда Малой лиги в Янгстауне, штат Огайо, выиграла чемпионат города. Тренеры, не задумываясь, решили отпраздновать это командным пикником у городского бассейна. Когда команда подошла к воротам, спасатель не позволил войти одному из членов Малой лиги. Это был Ал Брайт, единственный темнокожий игрок в команде. Его родители не смогли присутствовать на пикнике, и тренеры и некоторые другие родители пытались убедить служащих бассейна впустить маленького мальчика, но безуспешно. Единственное, на что были готовы спасатели, – это разрешить им накрыть ему отдельное место за оградой и позволить другим приносить ему еду. Выбора не было, и остаток праздника он наблюдал, как его товарищи по команде плещутся в воде и гоняются друг за другом по террасе у бассейна, пока он в одиночестве сидит снаружи.

«Время от времени тот или иной игрок или взрослый выходил и садился с ним, прежде чем вернуться, чтобы присоединиться к остальным»[153]153
  Mel Watkins, Dancing with Strangers (New York: Simon & Schuster, 1998), с. 127, 128.


[Закрыть], – писал годы спустя его друг детства, писатель Мел Уоткинс.

Около часа потребовалось представителю команды на то, чтобы убедить спасателей «хотя бы на несколько минут пустить ребенка к бассейну». Наблюдатель согласился впустить бейсболиста Малой лиги, но только в том случае, если все остальные выберутся из воды, и только если Ал будет следовать установленным для него правилам.

Во-первых, все – то есть его товарищи по команде, их родители, все белые люди – должны были выбраться из воды. Когда все выбрались, «Ала отвели к бассейну и поместили на небольшой резиновый плот», – написал Уоткинс. Спасатель спустился в воду и провел плот на один круг по периметру бассейна, пока около сотни товарищей по команде, тренеры, родители и зеваки наблюдали за происходящим со стороны.

После «нескольких мучительных минут», которые ушли на этот круг, Ала «сопроводили в назначенное ему место» по другую сторону забора. Во время его короткого пребывания на плоту, когда он скользил по поверхности, спасатель снова и снова предупреждал его об одной важной вещи. «Только не прикасайся к воде, – сказал спасатель, толкая резиновый матрас. – Что бы ты ни делал, не прикасайся к воде».

Пусть спасателю и удалось в тот день сохранить чистоту воды, какая-то часть мальчика умерла на том плоту. Когда один из тренеров предложил подвезти его домой, он отказался. «С чемпионским трофеем в руке, – писал Уоткинс, – Ал прошагал до дома около мили в одиночестве. После этого он уже не был прежним».

Иерархия малых следов

Грифы, марабон и сангмеле

Американская кастовая система формировалась быстро, в сжатые сроки, и в сравнении с индийской кастовой системой существовала ничтожно мало. Ее основатели руководствовались историей Ноя и его сыновей, чтобы оправдать иерархическую дискриминацию, но уже не опираясь на Библию так, как индийцы опирались на законы Ману, и с течением времени сформировали высшую касту. Эта политика чистоты в Соединенных Штатах началась с определения самой доминирующей касты.

В то время как все страны Нового Света создали иерархию с европейцами на самом верху, только Соединенные Штаты создали систему, основанную на расовом абсолютизме. Это идея о том, что одна капля африканской крови или различный процент крови азиатов или индейцев может исказить чистоту человека, которого в противном случае можно было бы считать европейцем, и наложить пятно, которое, таким образом, лишило бы человека права принадлежать к доминирующей касте[154]154
  Fredrickson, White Supremacy, с. 134, 135.


[Закрыть]. Это была репрессивная модель расового превосходства в отличие от поощряющей южноафриканской модели, которая распределяла население по степени принадлежности к белой расе и создавала официальную среднюю касту цветных людей в качестве буфера между черными и белыми. Южная Африка предоставила привилегии по градационной шкале, основанной на том, сколько европейской крови, как считалось, текло по венам конкретного человека, рассматривая «белую» кровь как очищающий антисептик для низших групп в парадигме «чистота – загрязнение». Обе системы были основаны на идее превосходства белых и учитывали специфику демографических характеристик каждой страны. Белое меньшинство Южной Африки имело стимул к росту своего влияния и численности, даровав почетную белизну тем, кто считался достаточно близким к вершине. Белое большинство в Соединенных Штатах не имело такого стимула и, по сути, получало выгоду, вознося себя и удерживая на отдельной, более низкой ступени, где они могли оставаться в подчиненном положении.

«Порочность, сохранившаяся в каждой капле крови, оскверняет потомков Хама в этой стране, как отравленная туника Несса»[155]155
  Mark Tushnet, The American Law and Slavery, 1810–1860: Considerations of Humanity and Interest (Princeton: Princeton University Press, 1981), с. 150.


[Закрыть], – писал Джозеф Генри Лампкин, довоенный председатель Верховного суда Джорджии, сумевший объединить греческую мифологию и два столпа касты – божественную волю и загрязнение – в единую теорию. (Мифическая туника, принадлежавшая изначально кентавру Нессу и пропитанная его кровью, становилась символом неизбежного несчастья и разорения для тех, кто ее носил.)

Основатели с самого начала пытались определить характеристики, дающие пропуск в господствующую касту. Подавляющее большинство людей, в том числе многие из тех, кто сейчас считается белым, были бы тогда отсеяны по ряду параметров. За двадцать пять лет до американской революции Бенджамин Франклин беспокоился, что Пенсильвания с ее растущим немецким населением «станет колонией пришельцев, которые в скором времени расплодятся настолько, что онемечат нас вместо того, чтобы приблизиться к англичанам, и примут наш язык или обычаи не больше, чем наш внешний вид»[156]156
  Carla J. Mulford, Benjamin Franklin and the Ends of Empire (Oxford: Oxford University Press, 2015), с. 161.


[Закрыть].

В конце концов, господствующая каста использовала иммиграционные и брачные законы, чтобы проследить, кто сможет вступить в ее ряды, а кто нет. Это требовало постоянного изменения ее определения. «Закон не может разделить то, что не подлежит классификации, – писали ученые-юристы Раймонд Т. Даймонд и Роберт Дж. Коттрол. – Законодательная кастовая система необходима как минимум для определения кастовой принадлежности»[157]157
  Raymond T. Diamond and Robert J. Cottrol, «Codifying Caste: Louisiana’s Racial Classification Scheme and the Fourteenth Amendment», Loyola Law Review 29, вып. 2 (Spring 1983), с. 266.


[Закрыть].

Сначала Конгресс в 1790 году распространил американское гражданство только на белых иммигрантов, «свободных белых людей», согласно букве закона. Однако твердого определения «белизны» еще не существовало как такового, и к середине девятнадцатого века, когда миллионы людей иммигрировали из Германии и спасались от голода в Ирландии, сторонники превосходства по обе стороны Атлантики начали открыто беспокоиться о том, что станет со страной, «наводненной самыми выродившимися расами старой Европы»[158]158
  Michael Denis Biddiss, Father of Racist Ideology: The Social and Political Thought of Count Gobineau (New York: Weybright & Talley, 1970), с. 144; и Майкл Денис Биддисс, редактор, Гобино: Избранные политические сочинения (New York: Harper & Row, 1970), с. 161.


[Закрыть], по словам Артюра де Гобино, широко почитаемого в XIX веке защитника идеи арийского превосходства. «Это просто разновозрастной сброд из ирландцев, бастардов французско-немецких кровей и итальянцев еще более сомнительного происхождения».

На протяжении большей части американской истории каждая из наций, не являющихся англосаксами, оказывалась где-то на более низких ступенях шкалы «загрязнения». Подобно фельдмаршалу, защищающему свои фланги на нескольких театрах военных действий, господствующая каста боролась с наплывом «испорченных» новых иммигрантов с помощью двух самых строгих запретов на иммиграцию, введенных непосредственно перед и после начала двадцатого века.

Страна попыталась заблокировать поток китайских иммигрантов в западные штаты Законом об исключении китайцев от 1882 года. Затем она обратила внимание на иммигрантов из южной и восточной Европы, «сброд и отбросы»[159]159
  Губернатор Уильям Ходжес Манн, свидетельские показания во время слушания в Комитете по иммиграции и натурализации, Палата представителей США (Washington, D.C.: Government Printing Office, 1912), с. 8.


[Закрыть], как выразился бывший губернатор Виргинии, путники, которые якобы принесли преступность и болезни и испоганили родословную первоначального белого населения Америки. Конгресс заказал анализ кризиса, влиятельный документ, известный как Отчет Диллингема, а Комитет Палаты представителей по иммиграции и натурализации созвал слушания, поскольку Соединенные Штаты пытались и далее заботиться о своем населении.