Текст книги "Ндура. Сын Джунглей"

ДЕНЬ 3

КАК НАЧИНАЮТСЯ МОИ НАСТОЯЩИЕ СТРАДАНИЯ

Что-то меня кусало, причем кусало по всему телу. Я вскочил с диким криком, моментально проснувшись. Руки были покрыты красноватыми, с большой головой муравьями. Всё тело было покрыто ими. Они кусали меня всего. В панике я сорвал с себя одежду и принялся шлёпать себя ладонями по всему телу. При этом я прыгал и извивался как хвост какой-нибудь ящерицы, то крича во весь голос, то издавая болезненные стоны. Некоторые муравьи попадали мне в рот, заставляя меня плеваться без конца. Другие залезали в нос и в уши – они были везде. Это было, как если бы целый пчелиный рой напал на меня сразу со всех сторон. Понемногу мне всё же удалось от них избавиться. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем я убедился, что ни один муравей не ползает безнаказанно по моему телу. Как раз в том месте, где я устроился на ночлег, пролегал маршрут бесконечной муравьиной колонны99
  Фауна: Кочевые муравьи, Dorylusspp


[Закрыть]. Всё тело моё покраснело от шлепков ладоней, а места укусов этих проклятых насекомых краснели маленькими точками на коже. Всё тело так чесалось, что я не знал, где именно надо чесать. Хотя и не было уже на мне муравьев, но мне всё ещё казалось, что кто-то ползает по мне, и я начинал снова конвульсивно дергаться.

Справившись с приступом бешенства, охватившим меня в битве с муравьями, я взял рюкзак и стряхнул с него ещё остававшихся на нём муравьёв. Потом я как следует вытряхнул одеяло и всю одежду, которую в горячке разбросал по земле. Надев только кроссовки, я убрал в рюкзак остальную одежду. Схватив с земли горсть камней и веток, я бросил ими в стройную муравьиную колонну, яростно выкрикивая при этом оскорбления и ругательства. На какое-то мгновение я потерял контроль над собой, гнев полностью овладел мной. Да, это муравьи во всем виноваты! И я с ними поквитаюсь! Это они довели меня до такого тупого состояния, и они за всё заплатят! В яростном исступлении я принялся топтать муравьёв. Меня сжигал изнутри первобытный инстинкт разрушителя. Муравьи заползали наверх по ногам и продолжали кусать, но я уже ничего не чувствовал, боль на время перестала существовать. Единственная ясная мысль в мозгу: уничтожить муравьев. Я машинально и исступлённо продолжал давить их ногами, а ударами ладоней по ногам, рукам и груди, расправлялся с теми, которые успевали залезть на меня. На протяжении нескольких минут это было моей единственной борьбой за жизнь, единственным реальным миром для меня. Ярость и разочарование, которые я слишком долго сдерживал в себе, вдруг вырвались наружу и обрушились на муравьев вместе с неистовыми попытками растоптать их и уничтожить. Гулливер в припадке ярости, разрушающий Лилипутию. Потом, отскочив на несколько шагов в сторону, я повалился без сил в траву и замер, почти без чувств, на грани помешательства. Я не видел ничего из того, что происходило вокруг меня. Внешний мир перестал существовать, я чувствовал только одно – мою внутреннюю опустошенность. Постепенно сознание и мировосприятие возвращалось ко мне. Я вдруг вспомнил, что ночью мне показалось, что я слышал шум проточной воды. Я встал, взял рюкзак и палку и, раздетый и безразличный уже ко всему, пошел искать источник шума. Все тело у меня горело и чесалось, ноги и руки тряслись. Позади осталось множество раздавленных мной муравьёв, но куда больше их осталось живых, копошившихся в траве, как будто в каком-то особом танце хаотического безумия.

Действительно, слух меня не обманул. Перед самым моим носом, скрытая среди густых зарослей, как оказалось, протекала река шириной около пяти метров. Первым моим желанием было снять кроссовки и броситься в воду. Однако я вдруг вспомнил о пиявках и решил сначала внимательно обследовать речку с берега. Так осторожность победила мой отчаянный порыв, хотя бы на какое-то время. Одна только мысль о том, что какая-то пиявка присосётся к моему телу и начнет сосать кровь, вызывала во мне внутреннее содрогание. Я потрогал воду рукой, она была достаточно теплой. Не увидев ничего, кроме красивых маленьких разноцветных рыбок, я успокоился. Они были слишком малы, чтобы служить кормом для других, и слишком красивы, чтобы самим убивать. У них было удлинённое и сплющенное тело, хвост был разделен на три части, центральная часть которого походила на птичьи перья. Глаза соответствовали величине головы, а расцветка состояла из синего цвета с радужными оттенками. Как только лучи солнца попадали на их чешую, она начинала ослепительно переливаться всеми цветами радуги1010
  Фауна: Конго тетра, радужная тетра, Phacogrammus interruptus


[Закрыть]. Словом, не найдя ничего похожего на пираний или крокодилов, я решил всё же искупаться и напиться воды.

Я осторожно вошел в воду, нащупывая дно палкой. Кроссовки я решил не снимать, так как боялся, что меня может укусить какой-нибудь гад, или я напорюсь на что-нибудь на дне. Сначала меня передёрнуло от контраста температур воды и воздуха, но я быстро привык. Вокруг кружили стрекозы, разукрашенные в яркие цвета. Их удлинённые силуэты порхали то тут, то там, носились взад и вперед с головокружительной скоростью. Было множество и других насекомых: одни летали, другие скользили по поверхности воды, как по льду на коньках.

Когда вода дошла мне до колен, я остановился и принялся руками омывать тело. Прохладная вода реки оказала на моё покусанное и расцарапанное тело чудесный облегчающий эффект, как, впрочем, и на многострадальное колено. Возможность окунуться в прохладную воду, забыть обо всем на свете, насладиться данной минутой облегчения, произвела на меня глубокое расслабляющее действие. Я закрыл глаза и окунул голову в воду, задержав дыхание как можно дольше. Я чувствовал, как оживляющая прохлада окутывает меня и мягко ласкает мою кожу. На какое-то короткое время все проблемы, беды и заботы улетучились. Я начал пить большими глотками, пока не утолил жажду. Выходя из воды, я был полностью убежден, что смогу выжить. Моя воля и сила духа получили подкрепление и были готовы к борьбе.

Какой-то шум на ближайшем дереве привлек моё внимание, и я поспешил спрятаться в зарослях. Неужели меня, раздетого и полностью потерявшего бдительность, всё-таки нашли? Меня убьют, я уверен, безжалостно зарежут как скотину. Умирать я не хотел. Неужели мне не удалось замести следы? Неужели, после всего пережитого, я не заслужил хоть немного спокойствия? Разве не достаточно было муравьёв? В голове снова возникла сцена убийства Хуана, безжизненное тело Алекса в самолётном кресле, и красный ручеёк крови у него на лбу. Как кадры из прошлого, эти видения промелькнули в голове в виде серии коротких вспышек изображения. Я представил себя прошитого насквозь пулями повстанцев, истекающего кровью и агонизирующего в траве под огромным деревом, а вокруг смеются они, мои убийцы. Боль… Я внимательно осмотрел листву соседних деревьев и обнаружил источник шума. Это была обезьяна размером примерно 50 сантиметров, с хвостом такой же длины, с мордой голубоватого оттенка и пучком темных волос с обеих сторон от глаза до уха. Над глазами также виднелись поперечные пучки светлых волос. Большая часть туловища была покрыта короткой шерстью темного цвета с желтоватым оттенком. Горло, грудь и брюхо были белого цвета1111
  Фауна: Мартышка мона, Cercopitemo mona, Cercopithecus mona


[Закрыть].  У меня отлегло – значит, сегодня мне не суждено умереть.  Понемногу прибывали другие особи и, когда их собралось штук пять, они принялись прыгать друг за другом с ветки на ветку, издавая пронзительные крики. Наверное, они играли или что-то в этом роде. Запрыгнув на ветку, они принимались энергично  трясти её, сопровождая это пронзительными криками. Может у них был брачный период, я не знал, но спектакль был грандиозный. Сердцебиение моё вернулось к своему нормальному ритму. Напоследок, одна из них спрыгнула вниз, схватила что-то с земли и немедленно засунула это себе в рот. Мне показалось издалека, что это была сколопендра.

На другом берегу реки показалась еще одна обезьяна, похожая на этих, но с другой расцветкой. У этой была черная морда и белые бакенбарды с бородой. Белая шерсть также покрывала её грудь и часть лап. На теле шерсть её была более тёмной, а на спине было пятно в форме треугольника красноватого цвета с оранжевым оттенком. Размером она была побольше и значительно сильнее на вид, чем предыдущие1212
  Фауна: Мартышка диана, Cercopithecus diana


[Закрыть].  Она попила воды из реки, при этом, черпая её пятерней, и исчезла также быстро, как и появилась. Я задержался немного, наблюдая за игрой прежней стайки. Это было уникальное зрелище! Никогда бы не подумал, что увижу такое своими глазами. В памяти в очередной раз всплыли мои погибшие друзья. Как бы они обрадовались, увидев это! Особенно жизнерадостный Алекс, который всегда был  очень любопытным во всех отношениях. С кем же мне теперь поговорить об увиденном? С кем поделиться своими впечатлениями? Никого не было рядом, никого, кто мог бы меня понять. Но нет! Я не должен думать об этом! Это мне не поможет. Сейчас мне нужно сберечь как можно больше сил, чтобы выжить. Выйти из этого проклятого леса должно быть единственной моей целью. Я должен выбраться из этого зеленого ада живым!

Я снял кроссовки и сдавил их как смог, чтобы выжать из них воду. Затем я нанизал их на концы ветвей, чтобы дать просохнуть. Потом взял бутылку для воды и стал искать место, где бы течение было посильней. Я смутно помнил, что где-то читал, что воду нельзя набирать в местах, где течения нет, и вода застаивается, потому, что там она может быть непригодной для питья или содержать какую-нибудь живность. Конечно, об этом надо было вспомнить раньше, до того, как я напился из реки. Тело по-прежнему чесалось, хотя и не так сильно как раньше.  Что-то укололо бедро и, когда я посмотрел туда, думая, что это очередная царапина, увидел пиявку. Она напоминала слизняка, может только была чуть тоньше. Сначала я испугался, но испуг прошел быстро, и я стал соображать, как же мне её отодрать. Если мне не изменяла память, пиявки можно снять с помощью соли или с помощью огня. Я достал зажигалку и язычком пламени прижег пиявку. Она тут же скорчилась, и я, воспользовавшись моментом, соскрёб её с ноги ножом. Там, где только что она сидела, осталось красное пятнышко с маленькой капелькой крови. Я нагрел на пламени зажигалки лезвие ножа и осторожно прижег ранку. Я не имел ни малейшего представления, могли ли пиявки инфицировать рану или нет, но решил не рисковать. Боль была такая, что мне стоило больших усилий, чтобы не закричать во все горло.  Успокоившись, я осмотрел всё тело в поисках других пиявок, но ничего не нашел. Эта была единственная. Теперь на ноге отпечатался кончик лезвия ножа. Наверняка будет огромный волдырь. Может, и не надо было так поступать.

Сегодня мне было лень что-либо делать, и я решил устроить себе выходной на первую половину дня. Столько сильных впечатлений, одно за другим, измотали меня окончательно. Я чувствовал себя разбитым, и тело стало как никогда тяжелым. Я отыскал укромный уголок в тени и, когда обсох, оделся и достал майку с надписью НАМИБИЯ, которую хранил в рюкзаке. Её я повязал вокруг головы так, чтобы закрыть не только голову, но и лицо от назойливых и многочисленных насекомых.  Перед тем, как лечь, я внимательно оглядел ближайший кустарник. Таких я видел уже много. У него были ярко-красные, красивые плоды с маленькими синеватыми зернышкам1313
  Флора: Кола дигитата, Cola digitata


[Закрыть]. Это съедобно? Раздавив какого-то заблудшего муравья, затерявшегося было в моей одежде, я закрыл глаза и погрузился в состояние полудремы. Усталость, жара и влажность разморили меня окончательно. Тело налилось свинцом, мышцы сковала неподъёмная тяжесть, а состояние моего духа оказалось под стать физическому.

Выстрел, потом очередь из автомата, потом еще выстрелы. Я вскочил на ноги. Выстрелы слышались с другого берега реки и довольно далеко. Это уже не было игрой воображения. Значит, меня скоро найдут. Я вдруг снова понял, что ситуация не позволяла мне расслабляться ни на миг. И если не держать ухо востро постоянно, то я наверняка здесь пропаду.

Я быстро собрал все свои вещи, убрал майку в рюкзак, надел носки и кроссовки и взял в руки палку. Кроссовки были еще мокрыми, но я не стал обращать внимание на такие мелочи. Я решил, что лучше всего следовать вдоль реки, которая, как я думал, выведет меня из леса.   Однако идти прямо по берегу мне показалось крайне опасным делом, и я решил углубиться в заросли, чтобы незамеченным следовать вдоль реки параллельно её руслу в пяти, шести метрах от берега. Я опять был окружен лесом со всех сторон и, куда бы ни бросил взгляд, везде он упирался в сплошную зеленую стену. Я мог видеть только на три – четыре метра вперед. Как и следовало ожидать, вскоре я потерял реку и оказался, в который уже раз, на пути в никуда.

Я шел, меняя темп ходьбы, в течение всего вечера с редкими передышками. Во время передышек я старался восстановить дыхание и прислушаться. Пришлось смириться с тем, что кроссовки издавали при ходьбе что-то вроде чавканья, как если наступаешь в лужу. Икроножные мышцы взбунтовались и постоянно угрожали судорогами. Местами заросли становились гуще и мрачнее, погружая в тень некоторые участки леса. Комары были повсюду. Они атаковали меня беспрерывно, как будто это была какая-то перманентная война. Они напоминали мне японских камикадзе времен второй мировой войны, которые направляли свои самолёты на цель, не считаясь со своими собственными жизнями. Комары действовали также. Они пикировали на меня постоянно, нисколько не считаясь с потерями, и не реагируя на мои «противовоздушные маневры» руками. Некоторые были такими большими, что походили не на легкие истребители, а скорее на тяжелые бомбардировщики, которые только своим видом начисто лишали врага боевого духа. Я напрягался всякий раз, когда замечал одного из них в непосредственной близости. Часто мне удавалось увернуться. Однако тело моё было сплошь покрыто укусами в тех местах, где одежда не покрывала кожу.  Некоторые укусы пришлись точно на те места, которые пострадали от встречи с муравьями. Эта битва была проиграна мной заранее. Это была бессмысленная, пустая и ничтожная борьба, потому что комары не кончались, а мои силы были на исходе.  Дело дошло до того, что мне пришлось покрыть те места, которые не защищала одежда, слоем мокрой глины. Эта мимолетная идея меня всё же спасла. Двигаться стало неудобно, особенно когда глина высохла, однако назойливые атаки комаров были куда хуже. Благодаря этому мне удалось забыть о настойчивых насекомых на какое-то время. Победы я не добился, но длительную передышку получил. Кроме того, вскоре я ощутил, что зуд в местах укусов муравьев под глиной тоже прекратился. Наконец-то хоть немного везения!

Я не переставал ни на миг осматриваться вокруг. Меня не покидало ощущение, что за мной кто-то всё время наблюдает, преследует и старается, что называется,  загнать в угол, то есть, всё дальше вглубь непроходимых зарослей. Порой мне казалось, что я даже слышу шаги  и голоса моих преследователей, и даже мельком вижу их зверские лица, мелькавшие среди деревьев. В действительности же я никого не видел, да и следов их присутствия рядом не наблюдал. У меня создавалось впечатление, что деревья смыкались надо мной, давя на меня и образовывая что-то вроде тюремной камеры из живых растений. Я не мог понять, было ли это проявлением паранойи или что-то еще, но ясно было одно, надо срочно успокоиться, чтобы выжить в этих чуждых мне и смертельных джунглях.

В таком, слегка безумном состоянии я шел пока  неожиданно не наткнулся на ужасную сцену. Похоже, когда-то это была семья приматов. Размером они были с шимпанзе или что-то вроде этого. Сейчас их тела, или то, что от них осталось, валялись на небольшой поляне в лужах засохшей крови. Лапы и головы у них отсутствовали. Вокруг этих останков роились тучи мух и других насекомых. Здесь же суетились различные любители падали. Смрад стоял невыносимый, и к горлу подступил острый приступ тошноты. Я взял себя в руки, собрал волю в кулак и заставил себя вновь посмотреть на поляну. Два тела были, видимо, взрослых особей и одно было поменьше. Детёнышей среди них не было, то ли эта семья ими ещё не обзавелась, то ли детёнышей забрали для продажи на черном рынке редких животных. Я знал, что некоторые части животных очень хорошо продавались на рынках Азии в качестве афродизиаков: рог носорога, кости тигра и прочее. Может, это и было что-то такое. Я решил покинуть это ужасное место как можно быстрее. Это открытие лишний раз продемонстрировало человеческую жестокость. К тому же, если в этих местах орудуют браконьеры, то вряд ли они будут рады видеть здесь чужаков.

Всё, что со мной происходило, сильно меня изматывало. В какой-то момент сильнейшая судорога свела икроножную мышцу правой ноги, и мне пришлось остановиться. Я опустился на землю и принялся растирать затвердевшую ногу. Боль была такая, что мне пришлось стиснуть зубы и повалиться на спину. Потом, когда судорога немного отпустила, я перевёл дух и снова пошел вперед. Нога не переставала болеть в течение всего дня. Несколько раз мне казалось, что судорога возвращается, и я останавливался, чтобы растереть ногу. К вечеру я был настолько измотан, что даже идти медленно, как я шел практически весь день, стало невозможно. От длительной ходьбы ноги почти не двигались, больное колено, икры и ступни потеряли чувствительность и онемели. Во всём этом была и положительная сторона, так как, если мне удастся выбраться отсюда, я навсегда избавлюсь от «пивного» живота, который уже приобретал вполне конкретные размеры. Ну что ж, хоть что-то положительное! А чувство юмора терять нельзя! Это может меня спасти. И это единственное, что у меня осталось. Ну, ещё и жажда жизни! Елена! Всё бы отдал за то, чтобы тебя обнять, чтобы увидеть твою улыбку, чтобы вновь поесть приготовленную тобой еду, такую вкусную!

Я сел на ствол упавшего дерева и съел весь остававшийся мармелад, запив его большим глотком воды. Воды в бутылке осталось примерно на полстакана, а из еды не осталось ничего. Эту третью ночь в лесу я проведу, видимо, снова на дереве. После случая с муравьями я вряд ли смогу заснуть на земле. Но муравьи есть, конечно, и на деревьях, однако там, по крайней мере, меня будет не так легко застать врасплох моим преследователям или тем, кто стрелял в лесу. Как и в первую мою ночь, я нашел подходящее дерево и решил залезть наверх по его стволу, используя в качестве опоры, обвившие его растения. Но, как только я ухватился рукой за стебель одного из них, мне пришлось сразу же отдернуть руку. Что-то сильно укололо.  Все растения, обвившие ствол дерева, были покрыты острыми шипами. Почесав уколотую ладонь, я пошел искать другое дерево. Оно оказалось без сюрпризов, и я стал располагаться на ночлег, еще один ночлег в этом аду. Я снял кроссовки и носки и мысленно попросил бога, чтобы к утру они оказались сухими. В этом я, однако, сомневался, так как воздух был постоянно пропитан влагой. Ступни сморщились и стали темно-зеленого цвета. Я их высушил как смог, но болезненное ощущение всё же осталось. Я попытался разогреться, сначала при помощи одеяла, потом – растирая все тело. Но безрезультатно. Укусы муравьев и комаров все еще беспокоили меня, и с этим ничего поделать было нельзя. Единственное, что мне помогло когда-то, это влажная глина, которой я мазал кожу, чтобы избежать новых укусов комаров. Тогда постоянный зуд в местах укусов сменился каким-то другим, более комфортным ощущением, описать которое я бы не смог. Ноги продолжали болеть, как и спина. Правая рука онемела от постоянного размахивания палкой.

Я так устал, что заснул почти сразу. Последнее, о чем я подумал, перед тем как уснуть, было то, что неплохо бы утром выпить большую чашку молока с мёдом и парой гренок с толстым слоем масла и клубничного или ежевикового джема.

ДЕНЬ 4

КАК Я ПЕРЕЖИВАЮ НАСТОЯЩИЙ ТРОПИЧЕСКИЙ ЛИВЕНЬ

Меня разбудил какой-то шум совсем рядом, и я чуть не упал на землю от испуга. Ну, вот и всё, теперь-то они добрались до меня. Столько усилий, столько сил  потрачено зря. Меня всё же застали врасплох, и теперь я должен дорого за это заплатить.  Я судорожно ухватился за ветку и испуганно посмотрел по сторонам в поисках повстанцев. При этом я, кажется, выкрикнул: – Не стреляйте! Не стреляйте! Однако вокруг никого не было. Повстанцы уже бы выстрелили или, по меньшей мере,  стащили бы меня с дерева. Значит, это была ложная тревога. Мне стало даже любопытно, какое же животное потревожило мой сон.

– Я когда-нибудь проснусь спокойно? – проворчал я вслух  – можете оставить меня в покое хоть на какое-то время?

По правде говоря, мне уже было всё равно. Я слез с дерева и потянулся, отчаянно зевая. Я неплохо поспал, несколько часов подряд, но спина по-прежнему болела. К тому же, окончательно проснувшись, я вновь почувствовал зуд на руках и ногах, в местах укусов муравьев и комаров. Спать на дереве вообще-то не очень хорошо для организма, но иногда, это всё же предпочтительней, чем спать на земле, где ты можешь стать легкой добычей любого животного или человека. Я внимательно осмотрел ноги и руки и обнаружил, что некоторые ранки, особенно царапины от веток, воспалились. Только этого мне и не хватало! До меня донеслось какое-то невнятное урчание – это был мой желудок. Я почувствовал сильный голод, но еды у меня уже не было. Так что на сегодня главная задача – добыть пищу. Вода никакой проблемы пока не представляла, так как мне удалось вновь выйти к реке. Мне очень пригодился бы сейчас рассудительный Алекс, мне нужны были его умные и всегда тщательно взвешенные советы. Но Алекса не было, он был мертв, и Хуан был мертв, а я был один. И по моей вине –  всё произошло из-за меня.

Я пошел к реке, чтобы умыть лицо и попить воды.  Напившись вдоволь, я набрал воды в бутылку. Я знал, что жажда скоро вновь вернется. Я сел на большой камень и стал раздумывать, как лучше добывать пищу. Пока я думал, мой взгляд непроизвольно остановился на одном дереве, которое мне смутно что-то напомнило. Я встал и осмотрел его внимательней. Что-то я упустил, но что? Такое чувство испытываешь, когда что-то крутиться на языке, но не можешь вспомнить точно, что именно. Вспомнил! Это такое же дерево, на котором тот попугай в прошлый раз лакомился его плодами. Вот так бывает, когда в голове срабатывает какой-то сигнал, и воспоминание наконец-то вырывается наружу из темных закоулков забвения. Вот так и случилось на этот раз: крайняя нужда сняла оцепенение с парализованного мозга. Если животные едят эти плоды, то и я, наверное, мог бы.  Я когда-то читал, что некоторые животные, вследствие своего метаболизма, могут переваривать ядовитые плоды, но в большинстве случаев, то, что едят животные, было съедобным и для человека. Особенно если это обезьяны, наиболее близкий к человеку вид из всех обитавших в здешних местах.

Подойдя к дереву, я залез на ближайшую ветку и сорвал два или три плода, которые на вид были самыми аппетитными. Спустившись, я разрезал пополам один из них. Внутри, по форме и текстуре, он напомнил мне наши сладкие начинки в виде тонкой, сладкой вермишели из тыквы, только красного цвета. Я очистил одну половинку и откусил маленький кусочек. Я жевал медленно, обсасывая его как карамель. Вкус был немного странным, но вполне приемлемым. Я съел с жадностью обе половины, затем очистил и съел второй плод. Разрезав третий, я обнаружил внутри маленьких червячков, и мне пришлось его выбросить. Затем я вновь забрался на дерево и нарвал еще с полдюжины плодов. Пять из них, наиболее твёрдых на ощупь, я решил убрать в рюкзак про запас, а оставшиеся я собрался съесть тут же.

Когда завтрак закончился, я почувствовал себя полностью удовлетворенным. Всё-таки я смог раздобыть пищу и поел досыта. Потом я торжественно пообещал самому себе, что продолжу поиски других источников питания, так как есть одни только эти плоды было невозможно. Я решил, что надо внимательней присмотреться к птицам и обезьянам. Кроме того, надо было придумать, как можно есть мясо, не приготовив его на огне. Конечно, зажигалка у меня была, но я бы никогда не рискнул разводить огонь из опасения быть обнаруженным моими преследователями, если только я не придумаю, как развести огонь без дыма. Возможно, если я буду есть сырое мясо маленькими кусочками, то ничего страшно не случится. Это будет что-то на подобии карпаччо  из итальянских ресторанов.

Исследуя реку на предмет съедобной, хотя бы на вид, рыбы, я обратил внимание на невысокий кустарник, росший вдоль берега реки. Высотой около полуметра, в основном, зелёного цвета с красноватым налётом на молодых листьях. Стебли были покрыты кучерявой порослью. Листья имели овальную форму с краями в виде зубов пилы1414
  Флора: Мята водная,Menthaaquatica


[Закрыть]. Но моё внимание привлек их запах, сильный запах мяты. Я подумал, что это может мне пригодиться, и нарвал большой пучок этих листьев. Джунгли продолжали меня удивлять. Может я смогу всё–таки выжить. Новый приступ эйфории.

В тот день я решил идти так же, как в прошлый вечер, то есть параллельно руслу реки, но не по берегу. Насколько я помнил, республика Конго не имела выхода к морю, поэтому река, если она впадала в океан, привела бы меня в другую страну, без повстанцев, где я бы смог найти помощь.  В любом случае, альтернативный метод ориентирования по солнцу никуда бы меня не привел, так как я не имел о нем ни малейшего представления.

Утро прошло спокойно. Я шел и отдыхал, но ощущение дикой усталости было постоянным, мне казалось, что ноги стали весить 20 кг каждая. Порой возникало ощущение, что за мной следят, чей-то внимательный взгляд как будто был прикован к моей спине и сверлил мне позвоночник. Но, как бы я не вглядывался в окрестности, мне так и не удалось увидеть никого, никаких следов человеческого присутствия. Носки, как ни странно, высохли. Кроссовки еще были влажными, но уже не хлюпали так неприятно, как раньше. Однако ступни определенно были заражены каким-то грибком, как бывает после посещения грязного бассейна. Когда мне попадались птицы или животные, я замирал и начинал внимательно за ними наблюдать, пытаясь понять, чем они питались. Но пока безрезультатно. Они перелетали или прыгали с места на место, не проявляя никаких признаков голода. Везет же им!

Что-то упало мне прямо на нос и я, проведя рукой по лицу понял, что это была вода. Взглянув наверх, я увидел еще капли воды, падающие прямо на меня. В следующий миг мне показалось, что черные, грозовые тучи падают прямо мне на голову. Небо потемнело почти мгновенно. Пошел дождь. Да что я говорю – «дождь»! Это был ливень, подобного которому я не видел никогда. Где-то очень далеко слышались раскаты грома. Иногда среди плотных туч сверкали яркие вспышки молний, озаряя все вокруг, как будто включались на секунду уличные фонари. Я стал лихорадочно искать укрытие, и единственное, что мне пришло в голову, так это сесть на корточки под огромным деревом, положив рюкзак под ноги. Я натянул кепку и накинул сверху одеяло, приготовившись просидеть так без движения до конца ливня, как это делали птицы, чтобы вымокнуть как можно меньше, подставляя дождю одни и те же места.

Дождь шел без остановки несколько часов. Мне показалось, что прошло несколько дней. Я успел проголодаться, но не осмеливался двинуться с места. Вода полностью пропитала одеяло и футболку. Я чувствовал, как вода стекает струйками по спине.  Вода стекала также и по стволу дерева, подмывая меня снизу. Воды становилось всё больше, гром громыхал всё громче и вспышки молний сверкали всё чаще. В эти томительные часы я старался не двигать даже головой и развлекался тем, что искал взглядом маленьких насекомых на земле и, когда находил, с интересом наблюдал, как капли падали на них сверху, или как их смывало потоками воды. Мне удалось разглядеть и пару червяков, которые, казалось, с удовольствием извивались в грязи. А ливень всё шел без конца, и казалось, что бог Бумба, создатель народов банту, собрал все накопившиеся силы и обрушил их со всей яростью на мою голову, чтобы одним ударом покончить со мной. Мне стало холодно. Меня пробила дрожь. Зубы сами по себе начали отбивать чечётку в ритме кастаньет.  Кое-где образовались ручейки, текущие неизвестно куда, и омывающие все препятствия на своем пути. Река за моей спиной ревела громче обычного, видимо, разливалась из-за ливня. Чувство голода усиливалось с каждой минутой, а ливень не прекращался. Гром звучал всё громче и молнии, эти электрические разряды, вызванные титанической битвой грозовых туч, сверкали всё чаще. С каждой минутой я намокал всё сильнее. Сидеть, не двигаясь, под проливным дождем, может и помогало не промокнуть до нитки, но только не в джунглях. От такого тропического ливня можно было спастись только в четырех стенах и под крепкой крышей. Думаю, что даже под зонтом ощущение будет такое, как будто ты искупался в реке. Сейчас не время было думать о состоянии кроссовок. Я желал знать только одно, когда небо, наконец, закончит опустошать свои резервуары на мою бедную голову.

Я был в отчаянии. Мне стало казаться, что это может продлиться несколько дней или даже недель. В памяти всплыли азиатские муссоны и их разрушительные последствия. Не удивительно, что в джунглях растут такие высокие деревья, если их так обильно и часто поливает. Если ливень продлится еще хотя бы немного, то лес станет походить на аквариум с обезьянами вместо рыбок. Любопытно, что с дождём все, или почти все характерные звуки тропического леса стихли. Должно быть потому, что оглушающий шум падающей с неба воды заглушал все другие звуки. Или просто все, кто эти звуки производил, попрятались от дождя в свои дома, в свои норы и гнезда. Все, кроме меня. Я оставался под открытым небом, под проливным дождем тропического циклона, без малейшего, хотя бы  самого паршивого, укрытия. Если так пойдет и дальше, то я совершенно деградирую и очень быстро дойду до того, что вырою сам себе могилу и, умиротворенный, улягусь туда помирать в полном физическом и духовном изнеможении. В моем положении даже это не показалось мне такой уж плохой идеей. Почти что желанный отдых, уход от всего.

Молния ударила в дерево в десяти метрах от меня, и оно разломилось пополам. Треск раздался такой, что на несколько секунд я оглох и растерялся. Земля задрожала, и мне почудилось, что приближается конец света.  Макушка дерева загорелась, и вся верхняя его половина повалилась на землю с оглушительным треском, сметая всё в своем падении. Странный запах наполнил всё вокруг. Сначала я остолбенел, пораженный мыслью о  том, что подвергаю себя смертельной опасности, находясь так близко от деревьев. Я представил себе, как молния пронзает мое тело, моментально сжигая меня изнутри. Но, глядя на огонь, я понял, что, так как я уже промок до нитки, то и сидеть без движения смысла не имеет, а немного тепла мне не помешает. Именно на тепле сейчас сконцентрировались все мои самые сокровенные желания. Я поднялся, и все суставы отреагировали на это дикой болью. Как будто в них вонзили одновременно множество длинных иголок, особенно в коленные чашечки. После трех неудачных попыток встать и интенсивного растирания мышц, мне всё же удалось вернуть ногам подвижность. Я подошел вплотную к огню.