Текст книги "Ндура. Сын Джунглей"

Жар от огня ударил мне в лицо как накатившая волна, но это было приятное ощущение. Я закрыл глаза и принялся наслаждаться обволакивающим меня, спасающим, освобождающим от всех проблем теплом. Я снова накинул сверху одеяло, хотя навряд ли оно на что-то годилось. В ожидании окончания ливня, я собирал маленькие ветки и щепки и подбрасывал их в огонь, чтобы он не потух. Это вызывало яркие вспышки огня и снопы искр, затем всё успокаивалось, и ветки и щепки ровно и быстро догорали. Воспользовавшись ситуацией, я присел у огня, достал из рюкзака еще три плода, очистил их и съел. Надо сказать, что они мне уже порядком надоели, но голод – не тётка, однако есть опять эти фрукты мне уже не хотелось. Чтобы хоть как-то обмануть чувство голода, я стал слегка покусывать какую-то веточку.

Думаю, что, если бы не этот случайный и своевременный костер, в ту ночь я бы наверняка умер. Несколько раз я засыпал, роняя голову на колени, но сразу же просыпался, потревоженный вспышкой света от костра или услышанным во сне безутешным детским плачем. Влаги на своем теле я уже почти не чувствовал. Согретый теплом и заботой моего желто-красного горячего друга, я скоротал эту ночь у костра до рассвета и дождался, наконец, окончания дождя.

ДЕНЬ 5

КАК ОТЧАЯНИЕ ВЫНУЖДАЕТ МЕНЯ ДЕЛАТЬ ОТВРАТИТЕЛЬНЫЕ ВЕЩИ

Яркое солнце пробилось сквозь тучи, лаская своими лучами моё изможденное лицо. Часы показывали почти восемь утра. Значит, ливень продолжался почти двадцать часов. Я сделал большой глоток воды, доел остававшиеся фрукты. Я чувствовал себя плохо. Дрожь не проходила, и силы были на исходе. Я находился на грани обморока. Жизнь постепенно возвращалась в лес, и я снова слышал свист, жужжание, крики и прочие звуки живой природы – обычный звуковой фон джунглей. Только сейчас это сопровождалось звуками многочисленных потоков стекающей с листьев воды и ручейков на земле и, конечно, оглушительным ревом разлившейся после дождя реки у меня за спиной. Обычная для этих мест высокая влажность после ливня стала удушающе плотной.

Огонь почти совсем погас. Оставалось лишь несколько краснеющих в золе угольков. Я подобрал несколько веток, расщепил их, как смог, и стал подкладывать в золу в надежде, что пламя оживет снова. Пришлось даже воспользоваться зажигалкой. Тепло мне было просто необходимо. В течение бесконечных нескольких минут я отчаянно боролся за огонь, и вот, наконец, тонкий  язычок пламени всё же робко появился среди щепок – трепетный проблеск надежды. Я обошел всё вокруг в поисках небольших веток или чего-то другого, что могло бы легко возгораться. Однако всё было мокрым. Дрожь во всем теле не проходила. Я сложил все вещи около огня и снял промокшую насквозь одежду, оставшись совершенно голым. С помощью веток я развесил кое-как всю одежду и рюкзак вокруг огня, положил кроссовки поближе и сам подошел к огню вплотную. Вокруг квакали лягушки. Вот так я и стоял, весь трясущийся, голый, на сырой земле, топча ногами упавшие листья, растирая без конца всё тело, останавливаясь лишь для того, чтобы подкинуть еще веток в огонь.  Самочувствие было отвратительным, боль проникала в каждый изгиб моего тела. Колено болело так, что я и представить себе не мог раньше, что так может болеть.

Стараясь обсохнуть, я присел возле огня и подумал о том, что любопытно было бы узнать, какую реакцию вызвало бы в стороннем наблюдателе такое зрелище. В самом сердце тропических джунглей, в этом враждебном мире, очень далеко от каких бы то ни было проявлений цивилизации, белый человек, или то, что от него осталось, совершенно голый,  сидит на горящем с одного конца поваленном дереве и пытается согреться. Представив себе, какие лица будут у достопочтенной публики, я позволил себе роскошь улыбнуться, забыв на мгновение обо всём. Правда, вскоре улыбка перешла в  слезы, и я простонал и проплакал несколько часов.

Почти обсохнув, я открыл рюкзак и достал сувенирную футболку с надписью Намибия, которая была почти сухая. Передвинувшись поближе к огню, я вытянул к нему ноги. Тепло от огня улучшило моё самочувствие. По мере того, как мой организм согревался, появлялись другие ощущения – сонливость и сильный голод. Понятно, ведь за последние 32 часа я съел только полдюжины фруктов. Сейчас мне был бы очень кстати обычный куриный бульон, а потом спать, спать в мягкой кровати и под множеством теплых одеял. Одеяло-то у меня было, правда, только одно и не очень большое. Другие два я выбросил позавчера ещё. Что касается бульона, то разогреть его как раз было где, но это был явно не тот случай.

Организм разогревался, и мозг постепенно возвращался к работе. Только сейчас до меня дошло, что дым, который поднимался столбом к небу, мог выдать меня с головой, и повстанцам будет легко меня отыскать. На самом деле мне было уже безразлично, найдут меня или нет, так как без этого хоть и скупого источника тепла, я долго бы не продержался и вряд ли смог снова подняться. Скрестив руки, я обнял колени и опустил голову. Дрожь и мурашки по всему телу не проходили. Было ощущение, что у меня поднялась температура. Я вытащил коробку с аспирином и принял сразу две таблетки, запив их глотком воды. Посмотрим, правду ли говорят, что аспирин помогает от всего, а болело у меня как раз всё. Я подбросил еще пару веток в огонь. Вспышки искр, как маленькие, неконтролируемые петарды, отозвались в лесу легкими хлопками. Тут же огонь взвился к небу, как бы пытаясь безуспешно дотянуться до него своими пылающими и вечно голодными пальцами. Огонь всегда голоден.

Я огляделся по сторонам. Везде были видны следы вчерашнего ливня: опавшие ветки, тонкие ручейки воды, стекающие отовсюду, и пронзительный запах живой влаги. Запах мне понравился. Кое-где поднимались к небу столбы дыма. Видимо, вчера молнии ударяли и в другие места. Может, мне повезет, и мои преследователи перепутают дым от моего костра с другими, побольше.

Прямо передо мной сидела обезьяна и изучала меня с безопасного расстояния. До сих пор я не встречал этот вид приматов. Морда её была серого цвета и над глазами торчали два пучка длинных волос на манер рогов. Туловище было в основном темного цвета. Задняя часть была покрыта длинной шерстью, которая в холке и на груди была серого цвета. Хвост тоже был покрыт длинной, свисающей по бокам шерстью. Этот вид был больше, чем те другие, которых я видел раньше1515
  Фауна: Серощёкий бородатый мангобей. Cercocebus


[Закрыть]. Она смотрела на меня с любопытством.  Когда она сделала пару шагов в сторону, я увидел, что на спине она несла детёныша. Обезьяна приблизилась к какому-то кустарнику, сорвала пучок листьев и начала их жевать, не сводя с меня настороженного взгляда. Детеныш, вцепившийся мертвой хваткой в шерсть на спине матери, и его морщинистая мордочка вызывали умиление. У меня промелькнула мысль о том, чтобы попытаться поймать обезьяну, но логика и здравый смысл возобладали над порывом – это было бы бесполезно и невозможно. Обезьяна ещё пожевала немного и, не торопясь, пошла прочь, опираясь при ходьбе на костяшки пальцев передних лап.

Когда она исчезла из вида, я встал и нарвал большую охапку тех листьев. Затем, вернувшись к огню, взял один лист и, после тщательного осмотра, положил его весь в рот. Пожевав немного, я его выплюнул. Лист оказался отвратительным, горьким на вкус, с привкусом чего-то, что я даже не знаю, как описать. Сделав глубокий вдох, я засунул в рот второй лист – просто надо  было что-то есть. Быстро пожевав, я проглотил его почти целиком. Может, надо было есть помедленнее, и так утолить голод. Несмотря ни на что, постепенно, я съел все листья, запивая их периодически и обильно водой. Пока ел, я забыл о голоде, но, едва листья закончились, как желудок вновь заболел. Дрожь не проходила, хотя и стала значительно слабее. Может, подействовал аспирин вместе с теплом от огня. Голод тоже не проходил. Неожиданно я вспомнил, что вычитал в разговорнике по суахили, как сказать «я голоден»: нинанхаа1616
  Язык суахили: ninanjaa:  хочу есть


[Закрыть].

Может быть, я бы мог жевать кору деревьев, чтобы избавиться от этого ужасного ощущения пустоты в желудке, выворачивающего его наизнанку от боли. Голод вызывает боль, кто бы мог подумать? Я отодрал кусок коры с ближайшего дерева и увидел под ней толстых, белесых личинок, около пяти сантиметров длинной. В первое мгновение я почувствовал отвращение и хотел уже смахнуть их в траву, но потом во мне проснулось любопытство, которое тут же затмило всепоглощающее чувство голода. Во мне происходила внутренняя борьба между жизненной необходимостью и отвращением. В конце концов, победил голод. Я взял одну, нанизал её на кончик палки, чтобы не портить единственную вилку, и сунул её в огонь. Шашлык из личинок. Когда, как мне показалось, личинка поджарилась до готовности, я завернул её в один из оставшихся листьев, добавил листочек мяты, посыпал солью из мешочка и откусил сразу половину. Пару раз я успел её пожевать и сразу же проглотил, хотя и не без труда. Острый приступ тошноты заставил меня согнуться пополам потому, что надкусив личинку, я почувствовал, как рот наполняется отвратительной, кислой жидкостью.  Я сдерживал сильный рвотный позыв гигантским усилием воли. Никакой рвоты! И это мне удалось! Видел бы меня кто-нибудь в этот момент! Это было достойное зрелище: полуголый, я жарил шашлык из личинок, оседлав тлеющий ствол поваленного дерева.

С отвращением я посмотрел на оставшийся кусок жареной личинки, зажмурил глаза, зажал нос и съел его. Терпеливо, личинку за личинкой, я проглотил всех оставшихся, добавляя горькие листья и стараясь глотать их почти целиком, чтобы хоть как-то ослабить вкусовые ощущения. Сначала, каждый кусок личинки вызывал почти что рвоту, но постепенно я привык к их кисловатому привкусу, приправленному горечью тех листьев, которых у меня, к счастью, было достаточно. Но самым хорошим было то, что по окончанию трапезы, голод отчасти отступил. Как когда-то пираты в поисках сокровищ, я бросился неистово отдирать кору с дерева. Найдя очередную личинку, я её тут же съедал и продолжал поиски. Когда на поваленном дереве коры уже не осталось, я перешел на ту часть ствола, которая устояла при грозе, а потом и на другие деревья в округе. Вот это был пир жирных личинок! Только час назад я еле сдерживал рвотные позывы, а теперь мой аппетит разыгрался настолько, что я уже ел всё, что попадалось под руку, и маленьких и больших личинок, даже пару кузнечиков в горячке поджарил на костре, правда, особо ими не наелся. Эх, попадись мне та змея сейчас, когда есть костер, чтобы её зажарить! В этот момент я, похоже, был готов есть всё подряд, без разбора.

Убедившись, что ничего съедобного в радиусе нескольких метров уже не осталось, я проверил одежду. Она почти полностью высохла, даже одеяло. Я решил окончательно досушить всё прежде, чем вновь пуститься в путь. К тому же хотелось побыть возле огня максимально возможное время. Я выпил еще одну таблетку аспирина и одну таблетку от поноса, подбросил еще веток в огонь и присел на корточки у оголенного ствола. В желудке было ощущение, что личинки ожили и стали поедать меня изнутри. Я понимал, что личинки не могли ожить, ведь я их зажарил и еще и раскусывал пополам, однако желудок говорил обратное. Да, ощущение было не из приятных.

Между тем, время прошло незаметно, часы показывали три часа дня. Огонь затухал, и я не хотел разжигать его вновь потому, что другие очаги огня, дым от которых я видел ещё утром, видимо уже потухли. Напоследок я насладился, как мог, теплом угасающего огня и через час снова собрался в дорогу. Надев сухую и теплую одежду и убрав высушенное одеяло в рюкзак, я бросил последний взгляд на кустарник, листья которого я ел, убедившись, что смогу узнать его где-нибудь ещё.  Потом, собрав в пучок листья и ветки, смёл все следы своего пребывания в этом месте, хотя прекрасно понимал, что любой наблюдательный человек с первого взгляда и без труда поймет, что я здесь побывал.

Первым делом я направился к реке, чтобы наполнить водой уже пустую бутылку.  Идти было трудно, так как земля размокла после ливня и превратилась в вязкую и тяжелую массу. Разрушительные последствия ливня были видны на каждом шагу. Сломанные ветки и поваленные деревья были повсюду. По стволам еще стекали тонкие струйки воды, и казалось, что деревья плачут. Стойкое ощущение, что я полностью промок, оставалось. Я напился вдоволь воды, наполнил бутылку и освежил прохладной водой лицо. Течение стало значительно сильней, и я чуть не выпустил из рук бутылку, когда наполнял её. Это было бы катастрофой. Закончив все дела, я двинулся в путь, следуя по-прежнему вдоль реки, на некотором расстоянии от берега. Боль в колене вынуждала немного прихрамывать. Где-то в спине тоже что-то покалывало. А вот укусы муравьев и комаров перестали беспокоить, но зато появилось странное ощущение в желудке.

Звуки вокруг были всё те же. Пение множества птиц, жужжание бесчисленных насекомых, пронзительные крики обезьян. Однажды мне удалось хорошо разглядеть севшую на ветку птицу. До этого я их видел много, но так отчетливо разглядеть ни одну не удавалось, потому что они или постоянно летали, или прятались в густой листве деревьев. Её блестящее оперение синего, фиолетового и зеленого цветов бросалось в глаза, а крылья были нежно-малинового цвета. На голове красовался небольшой хохолок из перьев с красными и белыми кончиками1717
  Фауна: Шлемоносный турако, Tauracocorythaix


[Закрыть]. Она очень ловко ориентировалась среди густой листвы. В один прекрасный миг она села на ветку и осталась там сидеть некоторое время, совершая какие-то странные маневры. Присмотревшись, я разглядел там гнездо – плоское, сплетенное из веток – в котором сидел ещё один экземпляр того же вида. Видимо, это была самка, и она высиживала там птенцов. У меня возникла мысль о том, что, если я доберусь до гнезда, то смогу раздобыть яйца. Больше не раздумывая, я оставил рюкзак у подножья дерева и полез наверх. Гнездо было на высоте около пяти метров, и я не видел особых трудностей в достижении своей цели, за исключением того, что некоторые ветки были скользкими от влаги и покрыты мхом. Мне здорово помогли лианы, и вскоре я оказался рядом с гнездом. Я крикнул на птиц и встряхнул ближайшие ветки. Как первая, та, что сидела на ветке, так и вторая, та, что была в гнезде, шумно взлетели, издавая пронзительное кряканье. Поднявшись чуть выше, я увидел, что в гнезде было два яйца. Так как для спуска мне нужны были обе руки, а яйца при спуске могли разбиться, я решил съесть их на месте.

Найдя крепкую опору для ног, я протянул руку и взял одно яйцо. Я слегка ударил его о ствол дерева, и скорлупа треснул в нескольких местах. От второго удара часть белка вытекла мне на руку. Я отковырял треснувшую скорлупу, проглотил всё содержимое и вылизал внутреннюю оболочку яйца, чтобы не пропало ничего. Птицы кружили вокруг меня, издавая возмущённое кряканье. Я отмахнулся от них одной рукой и взял второе яйцо. Я съел его также как и первое. Наконец-то я съел что-то более или менее знакомое по вкусу и мягкое. Для меня это было изысканным деликатесом, но мало. Я начал спускаться с дерева. В этот момент одна из птиц напала на меня, и я подумал, что она могла выклевать мне глаз или что-то ещё.  Облокотившись о ствол дерева, я начал отмахиваться от них обеими руками. В этот момент я неудачно поставил ногу на покрытую скользким мхом ветку и поскользнулся. Падая, я ударился о ветки. Одна из них чуть-чуть задержала моё падение, так как я успел зацепиться за неё, но не смог удержаться, отпустил и продолжил падать, пока не грохнулся о землю со звуком похожим на тот, что издает большой камень, когда кидаешь его в лужу. Земля, размягченная дождем, спружинила и тем самым ослабила удар. Я лежал без движения на земле, лицом кверху, ноги и руки раскинуты в разные стороны в форме креста.

– Вот это удар – подумал я – наверное, я похож сейчас на этих героев из мультфильмов, когда они падают с небоскребов. Однако падения с дерева уже становятся опасной традицией.

По правде говоря, смешного в этом было мало. Я не мог пошевелиться. Попытавшись один раз встать, я решил пока оставить попытки даже просто пошевелиться. У меня болело всё тело, даже если я и не шевелился. Меньше, чем при попытке встать, но всё же болело. Я надеялся, что ничего не сломал, потому что это была бы смертельная травма. Я чувствовал сильные покалывания в спине, там, куда пришелся основной удар о землю. Только бы не муравьи! На теле у меня ещё сохранились многочисленные красные отметины от их укусов. И сейчас мне меньше всего хотелось снова ввязываться в эту борьбу, непропорциональную с точки зрения моих размеров и несметного количества противника.

Так я пролежал некоторое время. Дрожь и озноб периодически сотрясали моё тело еще со времени того ужасного ливня. Обретя подвижность в руках, я достал и выпил еще две таблетки аспирина. Может, они и продырявят мне желудок, но другого выхода у меня не было. Затем я встал с большим трудом и сильно хромая, стал потихоньку искать место для ночлега. Найти сухой участок земли было невозможно, и мне пришлось смириться с тем, что спать придется на мокрой земле. Собрав кое-как зеленые ветки и листья, я приготовил что-то вроде постели, чтобы хотя бы прилечь пока боль во всем теле станет хотя бы терпимой. Каждый раз, когда я наклонялся или тянулся за листьями и ветками, острая боль пронзала мне спину. Несколько раз я даже вскрикивал или замирал на несколько секунд в той позе, в которой меня заставала боль. Я лег и накрыл себя одеялом. Мне было очень холодно, и всё вокруг, включая меня самого было мокрым. Уже два дня я не отдыхал. И хотя это казалось невозможным, но мне удалось быстро заснуть. Неясно было только одно: проснусь ли я на следующий день.

ДЕНЬ 6

КАК МЕНЯ НАХОДЯТ ПОВСТАНЦЫ

Когда я проснулся, было шесть часов утра. Таким образом, я провел четырнадцать часов на сырой земле. Дрожь во всем теле так и не прошла. С трудом я сел и тут же спина отозвалась сильной болью. Но это не было моей единственной проблемой. Во сне я непроизвольно обделался. Может то, что я съел вчера, или просто холод и влажность вызвали расстройство желудка. Однако я не мог позволить себе такую роскошь как понос. Это сильно меня бы подкосило. Я принял сразу две таблетки, чтобы искоренить недуг на корню. Потом я выпил воды и закусил её листьями из запасов в рюкзаке. Листья оставили неприятный, горький привкус во рту. Зато я почувствовал себя живым. Одежда выглядела отвратительно, но купаться, пока не рассветёт окончательно, я не хотел. Не хотел лезть в воду вслепую, не видя, что там, в воде. Тут я снова услышал этот будоражащий душу, детский плачь, только теперь он был наяву и совсем рядом.

Ориентируясь на звук, я стал осторожно приближаться к источнику плача. Было очень тревожно, даже жутко, слышать этот полный отчаяния, душераздирающий детский плачь посреди дикого леса. Чтобы успокоиться, я сделал несколько глубоких вдохов. Источник плача был рядом, прямо за деревом. Я осторожно высунул голову из-за дерева и увидел, наконец, нарушителя моего душевного спокойствия, который терзал мне душу своим почти человеческим голосом в течение всех последних ночей. Это был какой-то вид грызуна, темного цвета, величиной с крысу, с огромными глазами и маленькими ушами. Когда он вставал на задние лапы, можно было заметить желтоватый окрас его нижней части тела1818
  Фауна: Галаго Демидова, Galagoidesdemidoff


[Закрыть]. Зверек вынюхивал что-то среди падшей листвы, видимо искал что-нибудь поесть. Я схватил первый попавшийся камень и бросил в него в попытке оглушить. Но промазал почти на полметра, и грызун очень резво рванул прочь и исчез в зарослях ближайшего кустарника. Жаль, что завтрак пропал, зато докучать мне больше никто не будет в ближайшее время. Голод снова дал о себе знать. А желудок, тем временем, выкручивало наизнанку сильными спазмами и острыми коликами.

Я дождался полного рассвета, и первое, что сделал, это пошел к реке, чтобы искупаться. Течение почти успокоилось и пришло в своё нормальное состояние. Найдя подходящее место на берегу, я снял футболку  (она была чистая) и кроссовки, памятуя о том, как было неудобно идти в мокрой обуви. С некоторых пор мои ступни приобрели желто-зеленый оттенок, видимо, из-за какого-нибудь грибка или чего-то в этом роде. Не снимая больше ничего, я осторожно, прощупывая дно палкой, полез в воду. Вода на этот раз оказалась холоднее, чем вчера, но меня это не остановило.  Дрожь и без того колотила меня всего, так что холодная вода ничего нового к состоянию моего организма не добавила.

Я, как следует, вымылся весь и тщательно выстирал всю свою одежду. Затем я позволил себе немного поплавать. Тут я увидел змею. Она плыла прямо ко мне и была уже в пяти метрах от меня. Мною моментально овладела паника, и я отчаянно бросился изо всех сил к берегу. Спина кричала: – Остановись! Я выскочил из воды и схватил палку. Змея уже выползала из воды. Это был питон или удав или что-то в этом роде, что водилось в этих местах. Длиной значительно больше меня, три метра точно. Я ударил его палкой несколько раз. Он свернулся  кольцами, пряча голову в середину. Я снова ударил, и удав развернулся, сполз в воду и уплыл. Сердце колотилось с такой силой, что я думал, что оно вот-вот выскочит наружу. Я дышал с трудом, и спина дико болела. Мне пришлось сесть. Только через некоторое время я успокоился. В конце концов, ничего ведь не произошло, – подумал я, стараясь как-то поднять себе настроение. С трудом мне удалось восстановить дыхание. Грудь как будто кто-то сильно сдавил.

Я снял одежду и развесил её на ветке. Потом я осмотрел всё тело в поисках пиявок, но ничего не нашел. Дрожь не унималась, то ли от холода после купания, то ли от того, что я был болен. Я попрыгал, усиленно растирая руки. Высушив тело, я надел рубашку и кроссовки. Рубашка и бермуды были разорваны в некоторых местах. Особенно рубашка. Она была разорвана в клочья, превратившись в лоскуты и ни на что не годилась. По счастью у меня была другая в рюкзаке. Старую рубашку я не стал выкидывать. Она могла ещё пригодиться для перевязок и ещё для чего-нибудь. Подошва одной кроссовки прохудилась.  Конечно, они были непригодны для таких испытаний. Внутрь дырявой кроссовки я, в качестве стельки, проложил обложки от путеводителя, предварительно расправив их хорошенько и сложив пополам. Сначала было неудобно так идти, но вскоре стелька адаптировалась к ступне, и я почти перестал её чувствовать.

Пора было что-то поесть, что-нибудь по-настоящему твёрдое. Нужно было охотиться. Мне необходимо было мясо, дичь. Но я не умел ставить капканы и ловушки, но даже если бы и умел, то провести несколько часов или дней в ожидании, что какое-то рассеянное животное попадёт в ловушку, было для меня непозволительной роскошью. Несколько лет назад я читал о том, как можно выжить в лесу, но от чтения до сооружения настоящих ловушек было очень далеко. Желудок уже просил пищу во весь голос. Глядя на реку, я подумал, что можно попробовать ловить рыбу. Я сломал длинную и ровную ветку. Ножом  заточил один её конец на манер гарпуна. Выйдя на мелководье, я начал внимательно осматривать дно в поисках подходящего улова. Я чувствовал себя как коренные жители Амазонки, которых я видел по телевизору. Мне не хватало только боевой раскраски или татуировок на лице. Долго ждать не пришлось. Вскоре я заметил рыбу, похожую на лосося, только, может, чуть меньше размером. Я дождался подходящего момента и метнул моё самодельное копьё изо всех сил. В первые мгновения я ничего не мог разглядеть из-за поднявшейся пены, но когда пена спала, и вода вновь стала прозрачной, я увидел свой гарпун плавающим на поверхности, а от рыбы не осталось и следа. Подобрав гарпун, я сделал еще несколько безуспешных попыток порыбачить, но все было напрасно. Когда я убедился, что уже ничего не получится, и руки уже болели от стольких неудачных попыток загарпунить кого-нибудь, я в сердцах забросил эту жалкую карикатуру на гарпун в ближайшие кусты.

В голове пульсировала только одна мысль: еда, еда, еда…Я собрал вещи и решил заняться вплотную поиском пищи. Я сдирал кору с поваленных стволов в поисках личинок, внимательно разглядывал ветки деревьев в поисках гнезд птиц, иногда я замирал, прислушиваясь, стараясь услышать какое-нибудь животное. Единственное, что мне удалось, так это найти кустарник с горькими листьями, которые я уже ел, но это было не совсем то, что я искал. Как-то раз мимо пролетели несколько пчел, и я попытался их преследовать, думая, что они приведут меня к своему улью. Но это было бессмысленно. На одном из привалов, мне показалось, что я слышу шипение змеи. Стараясь не шевелиться, я огляделся по сторонам и увидел змею на земле, наполовину спрятавшуюся под большим валуном.  Эта была другая, не такая, которую я видел раньше. Эта была длинная и зеленая. Я бы ни за что её не разглядел, если бы она не пошевелилась. Я взял палку и на цыпочках приблизился к ней. Каждый хруст веток при моём приближении звучал для меня как соло барабанов из группы ударных инструментов, но змея, похоже, не обращала на это никакого внимания. Приблизившись, я замахнулся и ударил со всей силы. Я попал, но не по голове как хотел, а по хвосту.  В следующую секунду змея бросилась вперед, сделав выпад разинутой пастью в мою сторону и куснув воздух. Я бросил палку и кинулся бежать к ближайшему дереву. Подпрыгнув, я зацепился за первую попавшуюся ветку и повис на ней.  Поискав взглядом змею, я увидел её  среди опавшей листвы – она спокойно уползала прочь, видимо, устав от общения со мной. Результат поединка: Хавьер 0, змея 1. Итак, голод продолжал терзать мой организм, и вдобавок, меня чуть не укусил какой-то ползучий гад.

Я подобрал рюкзак и продолжил безуспешные пока поиски экзотических деликатесов. Наконец, на одном наполовину сгнившем дереве я нашел личинок. Я разрезал их пополам, затем жарил на огне зажигалки, солил, завёртывал в уже сухие листья мяты, и глотал, не разжёвывая. Зажмурившись, я старался думать о том, что я глотаю карамельки, но это не действовало. С каждым разом вкус их становился всё отвратительнее. Так я съел четыре личинки и продолжил поиски. Несколько раз я пытался кидать камнями в птиц, но естественно, безрезультатно.

Потом журчание какого-то ручейка навело меня на мысль о том, что я мог бы поймать пару лягушек в какой-нибудь луже. Я пошел на шум ручейка, но, не пройдя и нескольких метров, остановился как вкопанный – какой-то чернокожий тип стоял и справлял малую нужду прямо на дерево. Огромный тесак висел у него на поясе, а у соседнего камня стояло его ружьё. На какое-то мгновение я остолбенел, уставившись на него. Похоже, он сам удивился не меньше. Сцена напоминала стоп-кадр.

– Вот дерьмо! – вырвалось у меня. Я бросил палкой в повстанца, развернулся и бросился бежать со всех ног, как полоумный.

Сзади раздались крики и пара выстрелов. Стреляли, видимо, в меня, однако свиста пуль я, кажется, не услышал. Я бежал изо всех сил, хотя их как раз оставалось немного. Направление я не выбирал, было не до этого. Только бы подальше от этого места. Я уже видел однажды, как они расправились с Хуаном и не хотел разделить его судьбу. Вот, если бы у меня было оружие, я бы им показал! Я слышал, как они кричали что-то мне вслед, но различить мне удалось только голоса: два разных. Несколько раз я спотыкался и падал, но снова вставал и продолжал бежать без оглядки.

– Меня поймают, – думал я, – они отдохнувшие, сытые  и, к тому же, привычные к здешним условиям. Мне нужно где-то спрятаться.

Ничего другого, как спрятаться где-нибудь на дереве мне тогда в голову не пришло. Выбежав на небольшую поляну и осмотревшись, я приметил на самом её краю одно дерево с густой кроной. Я взобрался на него как обезьяна, сильно исцарапав при этом руки и ноги. В кроне я нашел что-то напоминающее небольшую платформу, сплетенную из веток и покрытую сухими листьями, явно искусственного происхождения. Место казалось давно заброшенным, и я стал молиться, чтобы так оно и было. Скорее всего, это место смастерил себе кто-то из людей, чтобы переночевать. Я сорвал пару веток и прикрыл ими платформу, чтобы замаскировать её хоть немного, хотя, всё равно снизу разглядеть её было трудно.

Голоса же, тем временем, приближались, пока не оказались совсем рядом. На поляну вышли двое. Я достал из рюкзака бинокль, чтобы лучше рассмотреть моих преследователей. Одним из них был тот, на которого я наткнулся первым, другой был вооружен ручным пулеметом и мачете. Не могу утверждать наверняка, но мне показалось, что это были очень молодые люди, почти подростки. Одеты они были в камуфляж с ног до головы. У одного из них голова была повязана платком. Они спорили о чем-то, показывая руками в разных направлениях. Наконец, они, похоже, договорились и решили остаться здесь, на противоположной от меня стороне поляны. Затем оба исчезли в лесу, но вскоре один из них вернулся с большой охапкой веток. Потом он выложил камнями круг на земле, почти в центре поляны. Он явно готовил место для костра. Примерно через час послышались выстрелы, и вскоре вернулся второй повстанец. Он тащил за собой свой охотничий трофей – животное, похожее на свинью, но меньше размерами и с более вытянутой головой. Судя по тому, с каким усилием он тащил волоком по земле свою добычу, весила она никак не меньше сорока килограммов. Туловище её было пронзительного, рыжего цвета с белой полосой от головы до хвоста1919
  Фауна: Кистеухая свинья, Potamochoerusporcus


[Закрыть].

Его товарищ явно обрадовался добыче, видимо, им здорово повезло. Они, похоже, готовили небольшое пиршество. Мой желудок перевернулся при этой мысли. Мне оставалось только безучастно созерцать это со стороны. Они освежевали свою добычу, выпотрошили её и принялись нанизывать большие куски мяса на палки и ставить их на огонь. Периодически они переворачивали мясо, чтобы оно не подгорало. Несмотря на моё состояние, я внимательно следил за процессом разделки туши на случай, если когда-нибудь мне придётся делать то же самое.  Кто знает, может мне повезёт, и я набреду на оставленную кем-то ловушку с добычей. Хотя, такая возможность была очень призрачной. Покончив с трапезой, они улеглись на землю и, похоже, заснули. Так, по крайней мере, мне казалось.

У меня возникла навязчивая идея – надо украсть у них то, что осталось от пира. Со своего места я хорошо видел большой кусок жареного мяса и почти половину туши сырого. Если мне удастся взять хотя бы только этот жареный кусок, я бы наелся им до отвала. Весь вопрос в том, как это сделать? Единственным способом сделать это, было обойти поляну по краю и выйти к ним со стороны леса, тихонько подойти и взять мясо. Это было бы нетрудно, если бы первое: я умел двигаться бесшумно и осторожно; второе: если бы никакие звери не разбудили бы их в самый неподходящий момент; и третье: если бы они при этом крепко спали. Но это был не тот случай. Нет, это определенно глупость, даже мысль об этом была настоящим бредом. С другой стороны, был ли у меня выбор? Итак, я был нездоров, изможден до предела, травмирован падением с дерева; икры правой ноги болели; всё тело покрыто укусами пиявок, комаров и муравьев; руки и ноги исцарапаны и покрыты синяками и ссадинами; ступни в грибках и зеленого цвета. Ко всему прочему, я остался без пищи и без возможности решить даже самую незначительную проблему в джунглях. Каковы же были мои шансы на выживание?