Текст книги "Таинственное Сокровище Рима"

Те, что нам встречались, не вызывали у нас доверия, хотя люди пили из них без опаски. Из соображений благоразумия мы только освежили руки и голову, поскольку фонтан, работающий уже многие сотни лет, не мог быть таким чистым, как нам хотелось бы.

Возможно, все дело было в контрасте, но эти люди казались нам достаточно безобидными, вдали от больших городов, залитых дымом близлежащих заводов, к которым мы привыкли. Что-то вроде этого они, должно быть, думали о нас, когда мы восхищались вещами, которые они видели каждый день.

Нам настолько нравилось то, что мы видели вокруг, что одни из моих спутников старался зарисовать в своих альбомах, более или менее удачно, самые примечательные здания. Другие, которым проще было выразить свои мысли в письменной форме, останавливались на каждой улице и пытались вместить в несколько абзацев то, что их особенно восхитило. Лишь некоторым удалось привезти с собой фотоаппараты.

Не знаю, как они пронесли их через таможню, поскольку перед отъездом нам дали четкие инструкции о запрете вывозить из нашей страны любую технику, но полагаю, что фамилии их родителей перевесили любой писаный закон.

Время от времени они просили нас остановиться, чтобы сделать несколько снимков и запечатлеть всю нашу группу на фоне какого-нибудь особенного здания.

Наверное, в этой поездке я был более неопытным, чем остальные, так как у меня была только небольшая записная книжка, в которой я старался отразить самое замечательное за день, даже не пытаясь передать в нескольких строчках восхищение, которое вызывал у меня этот город на каждом шагу.

Одним из самых любопытных моментов, основанных на контрасте, было то, как одеваются женщины. Пожилые носили черный платок на голове и платье того же цвета. Молодые выбирали неброские цвета, но очень яркие платки.

В своей стране я привык видеть женщин накрашенными, в длинных и широких юбках, и с короткими рукавами, которые позволяли видеть их руки. А платки носили совсем немногие, и в качестве декоративной детали.

Кроме того, казалось, что здесь существует четкое различие между полами в том, что можно, а что нельзя делать, поэтому мужчины расхаживали по улице в лучших костюмах, а в сильную жару, если они были не на работе, в простых рубашках. Для нас это выглядело несколько странным, как будто обществом правят мужчины, а скромные женщины стараются остаться незамеченными, будто им нечего показать или сообщить.

Меня поразило ощущение, что все словно застряли во времени. Я имею в виду то, как были одеты люди, хотя не думаю, что это было каким-то образом связано с религией, как бывает у квакеров, общины, изолировавшейся от мира, чтобы сохранить свою культуру и противостоять прогрессу. Подтверждением тому их одежда, мало отличавшаяся от той, что мы видели здесь.

Да, таковы были мои впечатления тогда; со временем я научился понимать культуру, с которой мне приходилось встречаться; а тогда все было следствием моей неопытности, потому что, по словам приятелей, которым уже доводилось путешествовать по Европе, в каждой стране существуют совершенно особые обычаи и манера одеваться.

Даже отношение между мужчинами и женщинами разные, в зависимости от страны. Мне рассказывали об одной роскошной француженке, которая, забыв приличия, демонстрировала свои достоинства, не дожидаясь, когда какой-нибудь мужчина выберет ее, и сама выбирала того, кто казался ей самым галантным.

Даже те страны, с которыми у нас общая культура и язык, казалось, сохраняют совершенно особые традиции. Так, в отличие от нашей страны, где это произошло уже давно, женщины еще не достигли достаточного уровня экономической и политической независимости даже в Англии, где возникли первые движения за всеобщее избирательное право, то есть, за то, чтобы женщины могли голосовать при избрании своих законных представителей. Другими словами, за ними признали некоторые права, приравняв к мужчинам, хоть и не политической сфере, но среди них по-прежнему мало тех, кто вырвался за рамки сферы обслуживания и собственного дома.

Такие сравнения никогда не переставали меня удивлять, как если бы эта часть мира развивалась медленнее, чем я думал.

По крайней мере, в моей стране были предприняты значительные усилия, чтобы поделиться своей культурой с остальными, интегрируя при этом в общество всех эмигрантов, которые в последние десятилетия прибывали из всех стран Европы, политических беженцев или простых людей, стремящихся воссоединиться со своими семьями.

Одни бежали от разочаровавшего их политического режима, другие искали лучшей жизни и возможности трудоустройства, и всех их принимали, независимо от пола, расы или вероисповедания.

Они очень быстро ассимилировались в культуру нашей страны, не утрачивая своей, и вскоре их было трудно отличить на улице, в учебных заведениях и на рабочих местах.

Пожалуй, больше всего они выделялись бы цветом кожи или некоторыми чертами лица, но страна приняла уже не одно поколение похожих на них людей, и эти особенности перестали быть значительными.

Единственное, в чем осталась их самобытность, – ритуалы и церемонии, свадебные или прощания с умершими близкими. На некоторых я присутствовал, и не раз, сначала из любопытства, и потом по дружбе.