Текст книги "Преподобный Серофим Саровский чудотворец"

Свящ. К. Ивановский
Преподобный Серафим Саровский чудотворец

© Издательство «Сатисъ», оригинал-макет, оформление, 2001

* * * 

Родина преподобного Серафима – один из древних русских городов – Курск. Родители святого подвижника Исидор и Агафия Мошнины принадлежали к купеческому сословию и пользовались большим уважением со стороны горожан.

19 июля 1759 года в этой благочестивой семье родился сын Прохор. Так назывался в мире прославляемый ныне угодник Божий.

Общий вид Курска

Отец Прохора имел кирпичные заводы и брал на себя постройку различных каменных зданий. Под конец своей жизни он принялся за построение нового величественного храма в Курске (ныне Казанско-Богородицкий кафедральный собор), но не успел окончить этого дела. Едва была приготовлена нижняя церковь во имя преподобного Сергия, как смерть застигла строителя.

Кафедральный Казанско-Богородицкий собор г. Курск

Трехлетний Прохор остался на руках скорбной матери. Агафия продолжала руководить дальнейшими работами по устроению храма и в то же время ревностно заботилась о воспитании своего малолетнего сына. Мудрая, набожная, полная глубокого сострадания ко всем сирым, бедствующим, она старалась укрепить эти свойства и в нежной, впечатлительной душе Прохора.

Господь с раннего детства окружил особенным попечением жизнь Своего избранника. Один раз, когда Прохору было семь лет, мать, осматривая работы, взяла его с собой на самый верх строившейся в то время колокольни нового храма. Живой, резвый мальчик вдруг свалился оттуда на землю. В ужасе сбежала Агафия с колокольни. Она была уверена, что найдет своего сына разбившимся, бездыханным; но вот Прохор цел, невредим и благополучно стоит на ногах. В горячей слезной молитве Агафия принесла благодарение Господу за чудесное спасение отрока.

Прошло после того три года. Прохора начали учить грамоте. Охотно взялся он за дело и глубоко радовал мать своими быстрыми успехами, а еще более – смирением и кротостью. Скоро, однако, ученье пришлось приостановить: мальчик тяжело заболел. В самый разгар болезни, когда угасла уже всякая надежда на поправление, чудесное видение посетило Прохора: явилась ему во сне Богоматерь и обещала прийти и исцелить его от болезни. Так и случилось. Вскоре после видения, по улице, где находился дом Мошниных, несли древнюю чудотворную икону Знамения Божией Матери. Надобно было перейти на другую улицу. Между тем поднялся сильный ливень. Тогда, чтобы сократить путь и избежать грязи, крестный ход направился через двор Мошниных. Агафия вынесла на двор больного сына; он приложился к чудотворному образу, который потом пронесли над ним. После того Прохор стал быстро поправляться и скоро совсем выздоровел.

Прерванные болезнью занятия продолжались с прежним успехом. Отрок изучил часослов, псалтирь, научился писать и всей душой возлюбил чтение Слова Божия и духовных, назидательных книг. У Мошниных была своя лавка, в которой торговал старший брат Прохора – Алексей. Стали приучать к торговле и Прохора, но сердце его не лежало к этому делу. Его влекли к себе иные сокровища – небесные, негибнущие. Ранним утром вставал он и спешил ежедневно в храм Божий, а праздничный досуг посвящал чтению душеспасительных книг. В душе Прохора зародилось стремление к жизни вдали от мира, среди лишений и подвигов. Чуткое материнское сердце Агафии проникло в эту настроенность сына. Она радовалась благочестию Прохора и в то же время невольно тревожилась при мысли о том, что-то будет с ним дальше. Но вот Прохор стал говорить о монастыре. Бережно, осторожно выведывал он мысли матери. Благочестивая Агафия выразила готовность отпустить сына. Желанный путь иночества теперь открыт был для юноши, но, прежде чем окончательно стать на него, Прохор хотел испросить себе благословение от тех, которые сами прошли этим путем и стяжали на нем вечную, небесную славу. С этой целью собрался он в Киев, откуда пошло русское монашество, где покоятся священные останки его первоначальников и многих других подвижников.

Настала трогательная минута прощания с матерью. Домашние, собравшись вместе, по русскому обычаю, посидели немного, а потом встали и помолились Богу об отправляющемся в дорогу. Прохор поклонился матери в ноги и просил ее родительского благословения. Агафия, обливаясь слезами, дала приложиться сыну к иконам Спасителя, Богоматери и благословила его литым медным крестом, которым Прохор дорожил, как великой, заветной святыней, с которым не расставался потом во всю свою жизнь до самой кончины.

Возложив теперь на грудь этот крест и взяв в руки дорожный посох, восторженный, благочестивый юноша отправился к Киев. Прибыв сюда, он усердно молился у мощей преподобных Антония, Феодосия и других угодников Божиих и просил их благословить его намерение и укрепить его на избранном им пути жизни.

Недалеко от Киево-Печерской лавры, в Китаевской обители, подвизался в то время затворник Досифей, славившийся богоугодной жизнью и даром прозрения. Прохор по совету духовника пошел к нему. Смиренно пал он к ногам старца, облобызал их и, раскрыв всю свою душу, просил руководства, благословения. Досифей благословил Прохора идти на жительство в Саровскую пустынь. «Гряди, чадо Божие, и пребудь там. Место сие будет тебе во спасение. С помощью Божией там ты и окончишь свое земное странствование».

Прохор решил последовать указанию прозорливого старца и идти в Саров, о котором и раньше слышал он много доброго; но, прежде чем совсем удалиться из мира, хотел еще раз побывать в родном доме. Он провел там несколько месяцев. Вновь пришел час разлуки, на этот раз уже окончательной. Дрогнуло любвеобильное материнское сердце. Как ни сочувствовала Агафия стремлениям Прохора, жалко было ей отпустить от себя горячо любимого сына, и, в последний раз благословляя его, она невольно сказала: «Ты бы похоронил меня прежде, а потом бы и шел в монастырь». Тяжела была разлука и Прохору, но твердо было его решение. Он пошел в Саров.

Саров. Общий вид с р. Сатисъ

Саровская пустынь находится в Темниковском уезде Тамбовской губернии, на границе этой губернии с Нижегородской. Красиво расположилась она среди дремучего соснового леса на высокой горе, которую с трех сторон омывают речки Сатис и Саровка, у подножия обители сливающиеся вместе. В то время она была еще совсем юной пустынью, просуществовала с небольшим 70 лет, но уже славилась повсюду своим благоустройством и строгой подвижнической жизнью иноков.

Общий вид реки Саровки

Прохор прибыл в пустынь 20 ноября 1778 г., накануне праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы. Вот стоит он в день своего прихода на всенощном праздничном бдении. Чинно, неспешно идет церковная служба; звучно сказываются канонархом стихиры; широким, вольным потоком льется умилительное, благоговейное пение братии; все – от настоятеля до последнего послушника – молятся горячо, прилежно. И высоким, святым восторгом пламенеет юное сердце, и радуется Прохор, что сюда именно привел его милосердный Господь.

Кроткий, благоговейный настоятель монастыря – отец Пахомий был уроженец Курска. Он помнил родителей Прохора, с любовью принял его в число послушников и вверил духовному руководству мудрого, благочестивого старца Иосифа, казначея обители.

Ревностно соблюдал новый послушник, покорный своему старцу, все монастырские правила, неопустительно посещал церковные службы и усердно, безропотно проходил одно за другим различные послушания. Сначала он трудился в хлебопекарне, отсюда переведен был в просфорню, затем в столярню, далее был сделан будильщиком и, наконец, исполнял обязанности пономаря. Особенно долго пробыл Прохор в столярне, и в этом мастерстве достиг больших успехов. Немногие часы досуга от богослужения и исполнения послушаний он любил проводить в тихом уединении своей келии, отдаваясь молитве, чтению Слова Божия и различных душеспасительных книг.

Строгий постник, в среду и пятницу он вовсе не вкушал пищи, а в остальные дни принимал ее только однажды. Спал он обыкновенно не более четырех часов и только впоследствии, в виду болезненности, стал позволять себе более продолжительный ночной отдых, советуя и другим отдавать сну 5–6 часов в сутки.

Тиха была Саровская пустынь, строга была в ней жизнь молодого подвижника, и все же он чувствовал себя неудовлетворенным.

Некоторые монастырские старцы, ревнуя о высших подвигах, уходили из обители в обступивший ее кругом густой бор и там, вдали от людского взора, подвизались в своих лесных келиях. Эти высокие примеры неудержимо влекли к себе Прохора, и всей душой он порывался туда, вглубь монастырского леса.

С благословения старца Иосифа он нашел в лесу глухое, укромное место, устроил там себе кущу и в свободные от церковных служб и послушаний часы предавался в ней Богомыслию и молитве.

В 1780 году Прохор тяжело заболел. Все его тело распухло. Упорный недуг длился три года. В течение полутора лет Прохор неподвижно лежал на своем жестком ложе и безропотно переносил всю тяжесть страданий. Престарелый отец Иосиф служил болящему, точно послушник. Много также заботился о нем строитель (настоятель) обители Пахомий, почти неотлучно находившийся при его постели. Болезнь все усиливалась. Явилось опасение за жизнь Прохора. Строитель хотел пригласить врача, но Прохор решительно отказался. «Я предал себя, – говорил он, – истинному Врачу душ и телес, Господу нашему Иисусу Христу и Его Пречистой Матери. Если любовь ваша рассудит, снабдите меня убогого, Господа ради, небесным врачевством, т. е. причастием Святых Таин». Желание больного было исполнено.

Он исповедовался и со слезами умиления принял Тайны Христовы, которые принесены были после литургии, совершенной об его здравии, в келию к его постели.

В следующую ночь дивное видение посетило Прохора. Явилась ему в несказанном свете Пречистая Богоматерь с апостолами Петром и Иоанном Богословом и, указывая последнему на Прохора, сказала: «Этот нашего рода». Потом она возложила на голову страдальца правую руку, коснулась его своим жезлом, и из образовавшегося в правом боку отверстия начала выходить материя, которая наполняла тело больного. Прохор стал поправляться и скоро выздоровел. Чудесно исцеленная болезнь принесла ему великую пользу: в ней, точно в горниле, очистился и окреп его дух.

Курский Знаменский монастырь

Между тем на месте келии, в которой болел и получил чудесное исцеление Прохор, решено было построить больницу и при ней двухэтажную церковь с престолами: в верхнем этаже – в честь Преображения Господня, в нижнем – во имя преподобных Зосимы и Савватия Соловецких.

Прохор послан был за сбором пожертвований на предпринятое сооружение. Переходя теперь из одного города в другой, смиренный Саровский послушник посетил, между прочим, и свой родной Курск. Он не застал уже в живых своей набожной матери и, благоговейно склонившись на могиле ее, горячо, слезно молился об упокоении со святыми ее чистой души. Старший брат Прохора – Алексей сделал богатое пожертвование на монастырскую постройку.

Вернувшись в обитель, Прохор принял самое деятельное участие в устройстве больничной церкви. Искусный столяр, он своими руками соорудил для нижней церкви кипарисовый престол, который стоит доселе. Церковь эта была особенно дорога для Прохора: с нею связано было у него на всю жизнь воспоминание об явленном ему великом чуде милости Божией, в ней до конца своих дней он причащался обыкновенно Святых Таин.

В скромном звании послушника Саровской обители Прохор провел восемь лет. За это время он заметно окреп, возмужал. Ему уже исполнилось 27 лет. Он был высокого роста, отличался мужественным, крепким сложением и обладал большой силой. Из-под густых бровей светились на его приятном, полном лице ясные, проницательные голубые глаза; длинные светло-русые волосы спускались на плечи; лицо обрамлялось густой, окладистой бородой. У него была редкая, счастливая память, светлое, живое воображение и увлекательный дар слова.

Вместе с телесным, внешним возрастанием совершалось незримо и духовное, нравственное. Прохор вполне уже созрел для принятия высоких иноческих обетов. 13 августа 1786 года строитель пустыни постриг его в монахи. Восприемными отцами при пострижении были старцы обители Иосиф и Исаия – будущий настоятель монастыря. Новый инок назван был Серафимом. В этом имени, точно в зеркале, отражаются все духовные доблести новопостриженного. Оно взято из мира ангелов, и принявший его жил, действительно, равноангельной жизнью; оно по переводу значит «пламенный», и нареченный им поистине пламенел верой, любовью, жаждой все высших и высших подвигов.

Прошло два месяца после пострига, и монах Серафим рукоположен был в сан иеродиакона. Всей душой отдался он этому истинно-ангельскому служению, которое приближало его к престолу Господню и так отвечало его новому имени. Благоговейно возносил он в храме молитвы предстоящих и после церковной службы долго еще оставался там, приводя в порядок священную утварь и заботясь о чистоте алтаря. Часто он вовсе даже позабывал об отдыхе, о пище; целые ночи на праздничные и воскресные дни проводил в неусыпной молитве, готовясь к достойному принятию Святых Таин, и сожалел только о том, что не может так же непрестанно, как ангелы, служить Богу.

Духовный, горний мир близок был благоговейному служителю алтаря, и часто посещали его светлые видения этого мира, озаряя небесной радостью его чистую душу. Так, время церковной службы, он видел иногда святых ангелов, служащих и поющих с братией. Ангелы принимали при этом на себя вид молниезрачных юношей, одетых в белые златотканые ризы. «Бысть сердце мое, яко воск тая от неизреченной радости, – говорил преподобный Серафим, вспоминая об этих видениях, – и не помнил я ничего от такой радости; помнил только, как входил в святой храм, да выходил из него».

Особенно примечательно было одно видение, о котором преподобный рассказывал приблизительно так: «Случилось мне служить с отцом Пахомием и казначеем Иосифом в великий четверток. Божественная литургия началась в два часа по-полудни и, по обыкновению, вечерней. После малого входа и паремий возгласил я, убогий: «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны» и, вошедши в Царские Врата, навел на предстоящих орарем и возгласил: «И во веки веков». Тут озарил меня точно солнечный луч. Взглянув на это сияние, я увидел Господа Бога нашего Иисуса Христа в образе Сына Человеческого, в славе, сияющего неизреченным светом и окруженного небесными силами: ангелами, архангелами, херувимами, серафимами. Он шел по воздуху от западных церковных врат, остановился против амвона и, воздвигши Свои руки, благословил служащих и предстоящих. Затем Он вступил в местный Свой образ, что по правую сторону царских врат. Я же, земля и пепел, удостоился встретить на воздухе Господа Иисуса Христа и благословиться от Него. Сердце мое возрадовалось тогда чисто, просвещенно, в сладости любви к Господу».

И обрадован, и поражен был святой подвижник таким необычайным видением. Он точно онемел и оставался неподвижен. Два иеродиакона взяли его под руки и ввели в алтарь. Долго, часа три после того, преподобный стоял недвижим и безмолвен. Только поминутно менявшееся лицо выдавало его сильное внутреннее волнение: то бледнело оно, словно снег, то покрывалось ярким румянцем. После литургии он рассказал чистосердечно старцам Пахомию и Иосифу о посетившем его видении и получил от них урок всячески беречься пагубного самомнения, гордости и сохранять смирение.

Преподобный Серафим остался навсегда верен этому поучительному завету и, ограждаемый смирением, все более и более возрастал и укреплялся в духовной жизни.

Еще послушником удалялся он в Саровский лес и там в сокровенной куще погружался в Богомыслие и молитву. Теперь для него была устроена там особая уединенная келия. С утра до вечера занятый служением в храме и монастырскими послушаниями, он мог располагать по своему усмотрению только поздним вечером и глубокой ночью. И вот, в то время, как другие после целодневных трудов отдыхали, он спешил в свою пустынную келию и после молитвенного ночного подвига вновь возвращался в монастырь к своим обязанностям.

2 сентября 1793 года преподобный Серафим рукоположен был в сан иеромонаха. Возведенный на новую, высшую степень священства, он с новой, еще большей любовью и ревностью продолжал свои духовные подвиги. Принося теперь ежедневно бескровную Жертву, он вместе с тем приносил и себя «в жертву живую, святую, благоугодную Богу» (Рим. 12, 1).

Но вот от продолжительного, непрестанного стояния на молитве иеромонах Серафим заболел: ноги у него опухли, покрылись ранами, так что он не имел возможности священнодействовать. Казалось, было бы естественно теперь искать для себя отдыха, покоя, но праведный муж не хотел и думать об этом. Он смотрел на болезнь только как на благовидный внешний предлог, которым мог смиренно прикрыть свое заветное стремление к строгому уединению, к пустынножительству.

Оплакав мирную кончину горячо любимого старца Пахомия, благодатный подвижник, с благословения нового настоятеля – отца Исаии, «за болезнью и по усердию» оставил монастырское общежитие и переселился в пустынную келию. Это было 20 ноября 1794 года, ровно через 16 лет после прихода преподобного Серафима в Саровскую обитель.

Верстах в пяти от монастыря на берегу реки Саровки высится холм. Здесь, среди дремучего соснового леса была поставлена небольшая деревянная келия святого подвижника. Она состояла из одной комнаты с маленьким окошком и печкой; в комнату вели сени, к которым приделано было крылечко. Вокруг келии был разведен небольшой огород, где преподобный сажал различные овощи. Впоследствии тут же устроен был пчельник. Все это пространство обнесено было забором и получило название дальней пустыньки отца Серафима.

Дальняя пустынь, келья св. прп. Серафима Саровского

В соседстве с холмом, на котором стояла уединенная келия преподобного Серафима, находились и другие возвышенности. Они также были покрыты отдельными хижинами, где жили другие Саровские отшельники: бывший Валаамский игумен Назарий, иеромонах Дорофей, схимонах Марк. Живому воображению святого подвижника вся эта местность представлялась похожей на Афон. Он назвал даже свой холм Афонской горой, а другим окрестным уединенным местам дал имена различных священных местностей. Были тут у преподобного Серафима и Иерусалим, и Назарет, и Вифлеем, и Иордан, и Фавор, и поток Кедрский, и Голгофа, и вертоград, и Елеон. Ходил он по этим местам, молился на них, читал соответствующие повествования из святого Евангелия и глубоко переживал великие евангельские события, связанные с той или другой священной местностью.

Неведома нам внутренняя, сокровенная жизнь святого отшельника, совершенно уединившегося теперь в своей лесной келии. Тут можно только догадываться, предполагать на основании внешнего склада жизни пустынника, его видимых подвигов и трудов, в которых нельзя не приметить постепенного восхождения все на большую и большую духовную высоту.

Одежда на преподобном Серафиме была постоянно одна и та же, самая простая, убогая. На голове поношенная камилавка, на плечах балахон из белого полотна, на руках рукавицы, на ногах кожаные бахилы в роде чулок, на которые надевались еще также лапти. На груди поверх балахона висело медное распятие, благословение матери, а за плечами была всегда сумка, в которой подвижник носил Новый Завет. (Рис. 6)

Святой Серафим

Ежедневно прочитывал он по несколько зачал из Апостола и Евангелия, и благоговейному, сосредоточенному чтению Слова Божия придавал величайшую важность в деле духовного пре успеяния христианина. «Очень полезно, – наставлял преподобный, – заниматься чтением Слова Божия в уединении и прочитать всю Библию разумно. За одно таковое упражнение, кроме других добрых дел, Господь не оставит человека Своей милостью… Чтение Слова Божия должно быть производимо в уединении для того, чтобы весь ум читающего углублен был в истины Священного Писания и принимал от Бога в себя теплоту, которая в уединении производит слезы. От них человек согревается весь и исполняется духовных дарований, услаждающих ум и сердце паче всякого слова».

Другим пустынным подвигом преподобного Серафима была молитва. Псалтирь с восследованием всюду неразлучно сопутствовала ему. По этой книге преподобный отправлял ежедневно монашеское правило по чину строгих пустынножителей и все обычные церковные службы. Недолог был ночной сон отшельника, и раннее утро заставало его уже на молитве.

Не довольствуясь обычной, усердной молитвой, преподобный Серафим принял на себя особый, высший молитвенный подвиг. Он вспомнил о древних столпниках и решил подражать им. На половине пути от пустыньки к монастырю лежал в лесной глуши громадный гранитный камень. Сюда стал приходить по ночам великий подвижник. Он поднимался на этот камень и, стоя на ногах или склонив колена, горячо, с воздетыми к небу руками в продолжение целой ночи молился. Уста повторяли смиренное моление мытаря: «Боже, милостив буди мне грешному». Чтобы уравнять с ночными подвигами дневные, преподобный поместил в своей келии другой, меньший камень, на котором молился целые дни.

Так, в течение тысячи суток совершал он труднейший подвиг столпничества и оставил его только тогда, когда почувствовал сильный упадок сил не только телесных, но и душевных. Дальнейшее продолжение подвига он находил неразумным. «Если самовольно изнурим свое тело до того, что изнурится и дух, то такое удручение будет безрассудно, хотя бы сие делалось для снискания добродетели».

Место камня, где молился преподобный Серафим

С молитвенным подвигом преподобный Серафим соединял самое строгое воздержание, пост. Он питался сначала хлебом, который в воскресные дни приносил с собой из монастыря на целую неделю. Хлеб был обыкновенно сухой, черствый, запас его был скуден, но и этим малым количеством подвижник великодушно делился с лесными обитателями: птицами и зверями, которые, будучи обласканы преподобным, часто посещали его.

В народе давно уже известно и пользуется любовью изображение преподобного Серафима, кормящего медведя. Вот сидит он на колоде близ келии и кормит хлебом из своих рук огромного медведя, который послушен ему, как кроткий агнец, удаляется по его слову в лесную чашу и возвращается опять. Лицо подвижника при этом светло, спокойно, радостно. (рис. 8)

Св. прп. Серафим Саровский и медведь

Кроме хлеба он употреблял также в пищу те овощи, которые вырастали в его огороде. Приучая себя все к большему и большему воздержанию, преподобный дошел с течением времени до того, что совсем перестал приносить хлеб из обители и питался одними только овощами своего огорода и травой снитью, которую собирал и сушил себе на зиму.

Среди неусыпных духовных подвигов великий отшельник не обходился и без телесных трудов и занятий. Труды эти, смотря по времени года, были различны. В холодную пору надобно было отапливать келию, и подвижник рубил дрова, носил их в хижину и согревал ее. Летом он работал на огороде или ходил за пчелами. Преподобный умел одухотворить и такие труды и говорил обыкновенно: «Дело в руках, а молитва в устах». У него были некоторые особенно любимые церковные песни, пением которых он занимал и услаждал свой дух среди однообразия телесных занятий. Бывало и так, что, занимаясь какой-нибудь работой, пре-подобный незаметно для самого себя приостанавливал ее. Опускались вниз руки, орудия работы выпадали из них, а очи загорались святым вдохновением и восторгом; пустынник всем существом уносился в эти минуты в иной, возвышенный, далекий от земли мир.

Иногда преподобный Серафим покидал свою излюбленную пустыню, но ненадолго. Так, накануне воскресных и праздничных дней, он приходил обыкновенно в обитель, слушал вечерню, всенощное бдение, а наутро за ранней литургией в нижней больничной церкви причащался Христовых Таин. Затем он принимал к себе приходивших из братии по разным духовным нуждам и во время вечерни спешил уже обратно на свой Афон.

Высокие подвиги преподобного Серафима приобрели ему глубокое уважение со стороны Саровских иноков. Многие из них, не ограничиваясь беседами с преподобным в монастыре, приходили в его пустынную келию поучиться, услышать мудрое слово наставления, совета. В числе постоянных посетителей преподобного были: схимонах Марк и иеродиакон Александр – также пустынно-жители, обитавшие невдалеке от него. Первый приходил дважды, второй – один раз в месяц. Искренно почитал святого подвижника и его духовный отец, Саровский настоятель – отец Исаия. Он дорожил беседами с отшельником и также нередко приходил в его пустынь.

Молва о подвижнике проникла скоро и за ограду монастыря. Стали приходить в дальнюю пустыньку и миряне, но преподобный по особому указанию свыше, закрыл для них доступ к себе и завалил даже колодами тропинку, которая вела на его холм.

Исконный враг всего доброго, чистого – диавол не замедлил вооружиться против пустынножителя. Преподобного начали постигать различные искушения, и прежде всего страхования, явления, которые имели своей целью навести страх и заставить покинуть пустыню. То слышал он, стоя в ночной тиши на молитве, яростный вой диких зверей за дверями келии; то точно толпа народа выламывала их и кидала к ногам молящегося такой толстый кряж, что только несколько человек могли потом с трудом вынести его вон; то вдруг являлся открытый гроб, из которого поднимался мертвец.

Как ни были жестоки и озлобленны нападки врага, преподобный Серафим силой молитвы и крестного знамения преодолевал, отражал их. Тогда диавол начал действовать против него через посредство злых людей. Однажды отшельник рубил в лесу дрова. В это время к нему подошли три крестьянина и стали нагло требовать у него денег. «К тебе ходят мирские люди и деньги носят», – говорили они. Напрасно уверял преподобный, что он ни от кого ничего не берет. Один из крестьян сзади кинулся на него, думая повалить его на землю, но вместо того упал сам. Злодеи были несколько смущены этой неловкостью, но не оставили своего намерения. Пустынник, обладая значительной силой и имея в руках топор, хотел было сначала обороняться, но вспомнил слова Спасителя о том, что «вси приемшии нож, ножем погибнут» (Мф. 26, 52). Спокойно опустил он топор на землю и, сложив крестообразно на груди свои руки, кротко сказал: «Делайте, что вам надобно».

Кротость подвижника не тронула бессердечных злодеев. Один из них поднял топор и так сильно ударил преподобного обухом по голове, что у него изо рта и ушей хлынула кровь и, потеряв сознание, он упал. Враги повлекли тогда пустынника к его келии, продолжая наносить по пути жестокие побои. Страдалец казался уже мертвым. Веревками связали они преподобному руки и ноги и положили его в сенях, а сами бросились в келию в надежде открыть там значительные богатства. Недолго было осмотреть убогое жилище, в котором, разумеется, ничего не нашлось. Совесть проснулась в злодеях, какой-то страх напал вдруг на них, и они в ужасе побежали из келии.

Между тем преподобный Серафим пришел в себя, очнулся. С трудом распутал он веревки, которыми был связан и, благодаря Господа за спасение, молился также о том, чтобы Он, милосердый, простил обидчиков. Ночь прошла в лесной келии среди тяжких страданий, а наутро, собрав последние силы, преподобный пошел в обитель. Ужасен был вид его, когда избитый, окровавленный он достиг во время литургии монастыря, где должен был остаться для поправления здоровья.

Святой Серафим и крестьяне-разбойники

Первые восемь суток были особенно тяжелы для больного. В монастыре не надеялись даже, что он выздоровеет. Заботливый строитель – отец Исаия послал в Арзамас за врачами. Врачи, осмотрев преподобного Серафима, дивились, как еще мог он после таких тяжких побоев остаться в живых.

В то время, как они рассуждали между собой у постели больного, чем бы помочь ему, преподобный ненадолго уснул, и дивное видение, когда-то в дни юности поднявшее его с одра болезни, вновь посетило его. С правой стороны постели подходит к нему Пречистая Богоматерь в царской порфире, окруженная славой. За Нею следуют святые апостолы Петр и Иоанн Богослов.

Остановившись у одра, Пресвятая Дева обратилась в ту сторону, где стояли врачи, и сказала: «что вы трудитесь?» Потом, смотря на больного, произнесла: «сей от рода нашего». Болящий проснулся. Укрепленный небесным видением, он решительно отказался лечиться и просил вверить его жизнь Господу и Пресвятой Богородице, этим истинным и верным Врачам душ и телес. И что же? Силы быстро стали возвращаться к преподобному Серафиму, так что вечером в тот же день он мог уже подняться с постели, а затем мало-помалу и совсем выздоровел.

Чудесное исцеление прп. Серафима

Тяжкая болезнь миновала, но наложила на него всегдашний неизгладимый след, значительно изменив его внешность. Еще раньше этой болезни он был однажды придавлен в лесу срубленным деревом, отчего сгорбился, согнулся, потерял прежнюю прямоту, стройность. Теперь эта согбенность увеличилась еще больше, и трудно было узнать в святом подвижнике, который ходил не иначе, как смиренно склонившись к земле и опираясь на палку или топорик, – прежнего высокого, стройного, цветущего инока.

Преподобный Серафим после исцеления

Около пяти месяцев преподобный Серафим должен был провести по болезни в обители, но, лишь только поправился, окреп, сейчас же стал просить отца Исаию отпустить его снова в уединение. Настоятель уговаривал было остаться в монастыре, но так неустрашим был отшельник, но такой пламенел он любовью к пустыне, что пришлось ему уступить.

Между тем крестьяне, избившие преподобного Серафима, были разысканы. Они оказались крепостными людьми соседнего помещика. Незлобивый подвижник великодушно простил их и просил о том же и настоятеля монастыря, и помещика, которому принадлежали крестьяне. Желание преподобного было исполнено, но праведный суд Божий скоро постиг виновных: у них сгорели дома. Вразумленные, растроганные пришли они к святому мужу и со слезами просили у него прощения и молитв.

В 1806 году слабый, болезненный старец Исаия решил сложить с себя нелегкий труд управления Саровским монастырем. Единодушным желанием монастырской братии было иметь у себя настоятелем преподобного Серафима. Смиренный отшельник, уже дважды раньше отказывавшийся от настоятельства в других монастырях, отклонил и теперь от себя эту почесть и уступил ее казначею обители – Нифонту.

Между тем прежний настоятель – о. Исаия прожил еще один год. Он был теперь уже не в силах ходить к преподобному Серафиму, но все же не хотел лишить себя радости духовного общения с ним. Иноки в тележке возили больного старца в пустыньку преподобного, который своими беседами услаждал последние дни его жизни. В конце 1807 года старец скончался.