Текст книги "Мертвая земля"

– Как я понимаю, жена Болейна вовсе не умерла, а просто ушла от него? – вставил Николас.

– Судя по всему, дело обстояло именно так, – развел руками Пэрри. – Одному Богу известно, где она пропадала целых девять лет. Все, что мы знаем: Эдит внезапно появилась у нас во дворце, а потом, менее двух недель спустя, была зверски убита.

– Об этом убийстве вам сообщил барристер Копулдейк? – спросил я.

– Да, а сам он узнал о нем от своего помощника, живущего в Норидже, Тоби Локвуда. Копулдейк решил поставить меня в известность, так как после визита Эдит Болейн в Хатфилд я наводил о ней справки.

– Джона Болейна арестовали?

– Да. На следующий день после того, как тело Эдит было опознано ее отцом.

– Быстрая работа, – изрек Николас.

– Когда речь идет о расследовании убийства, медлить никак нельзя, – пояснил я. – Если виновный – или хотя бы подозреваемый – не будет найден в течение нескольких дней, след, что называется, остынет. – Я повернулся к Пэрри. – Против Болейна есть какие-нибудь улики?

– Да, и достаточно веские. В грязи на берегу ручья остались следы больших тяжелых ботинок, подметки которых подбиты гвоздями. Джон Болейн – крупный мужчина, и во время обыска, произведенного в его поместье, на конюшне были обнаружены именно такие ботинки, облепленные грязью. Кстати, лошадь, которая стоит в этой конюшне, обладает столь бешеным нравом, что никто, кроме хозяина, не осмеливается к ней приближаться. Там же, в стойле, был найден тяжелый молоток, перепачканный кровью, с прилипшими волосами.

Николас метнул на меня вопросительный взгляд.

– Кто-нибудь мог подбросить все это в конюшню, желая скомпрометировать Болейна, – предположил он.

Управляющий леди Елизаветы извлек из папки еще один документ:

– Согласно донесению коронера, ключи от конюшни имелись только у самого Болейна да еще у слабоумного мальчишки-конюха. Однако, полагаю, представ перед судом присяжных в Норидже, Болейн будет настаивать на своей невиновности. Суд, кстати, должен состояться в этом месяце, ведь выездная сессия уже началась.

– Да, – кивнул я. – Насколько мне известно, из-за недавних беспорядков в стране летнюю сессию сперва хотели отложить, но лорд-канцлер Рич не пошел на это. Судьям, как обычно, придется отправиться в путешествие по всей стране, дабы вершить справедливость.

– Барак ведь тоже там будет? – спросил Николас.

– Да, нынче ему как раз предстоит работать в Норфолке. В прошлом году он принимал участие в заседаниях окружного суда.

– Кто такой этот Барак? – осведомился Пэрри.

– Мой бывший помощник. Ныне он служит в суде и участвует в летних и зимних выездных судебных сессиях, которые проводятся неподалеку от Лондона, – пояснил я. – Думаю, сейчас слушания проходят в Бакингемшире, а потом судьи отправятся в Восточную Англию.

– Суд присяжных в Норидже начнет свою работу восемнадцатого июня, – сообщил Пэрри. – Меньше чем через две недели. Ваш Барак может быть нам полезен?

– Возможно, он согласится предоставить нам необходимые сведения, – осторожно ответил я. – Этот человек работал со мной в течение нескольких лет, и, ручаюсь, он заслуживает доверия.

– Тогда поговорите с ним, – кивнул Пэрри. – Только ни в коем случае не упоминайте о визите Эдит Болейн в Хатфилд.

– Разумеется, – пожал я плечами. – Несомненно, вероятность того, что Болейн будет признан виновным, весьма высока. Нельзя отрицать, что у него имелся мотив для убийства, – появление законной жены, где-то пропадавшей целых девять лет, вряд ли его обрадовало, особенно если учесть, что он успел жениться вновь. Но полагаю, реши он расправиться с Эдит, он проделал бы это тайно и сумел бы избавиться от тела. Выставить труп на всеобщее обозрение – необъяснимое безрассудство с его стороны. Не будь найдено тело, не было бы и никакого расследования, никто не узнал бы, что все эти годы Эдит была жива, а значит, новый брак Болейна недействителен. Как человек в здравом уме мог совершить подобную глупость?

– Возможно, увидев перед собой воскресшую покойницу, он был так взбешен, что от ярости у него помутился рассудок, – возразил Пэрри. – Но согласен, не исключено, что кто-то намеренно пытается свалить вину на Болейна. Как я уже сказал, этот человек отнюдь не пользуется симпатиями местных жителей. Сами понимаете, как важно это обстоятельство для суда присяжных.

– А что известно о его семье? – спросил я. – О его второй супруге? О детях? Насколько я понял, от брака с Эдит у него были дети?

– Новая его жена, насколько я понимаю, предпочитает лишний раз не высовываться из дому. От брака с Эдит у Джона Болейна родились мальчики-близнецы, сейчас им около восемнадцати лет, – сообщил Пэрри. – Власти Норфолка, судя по всему, не сомневаются, что Болейн будет признан виновным и земли его отойдут в казну, – добавил гофмейстер, нахмурившись. – Он достаточно богат, чтобы его поместья казались королевским чиновникам лакомым кусочком. Я попросил Копулдейка встретиться с адвокатом Болейна и дать ему совет приструнить не в меру ретивых претендентов на чужие земли. Пусть напоминает всем и каждому: дело находится на рассмотрении суда и исход его еще не решен. Пока вина Болейна не доказана, он считается невиновным. А значит, его поместья остаются неприкосновенными до тех пор, пока он не будет осужден – если только это вообще случится.

– Да, конечно.

– Обязанность надзирать за королевскими владениями в Норфолке возложена на Генри Майна, а верховный феодал здесь – сама леди Мария, – проворчал Пэрри. – Оба имеют доверенных лиц среди местных чиновников. Поместьями леди Марии в Норфолке управляет Ричард Саутвелл, а представителем Майна является Джон Фловердью. Скверная парочка! Возможно, вы знакомы с Фловердью, Шардлейк? Он сержант юриспруденции, как и вы. Но главная его забота – присвоить как можно больше норфолкских земель.

– Нет, мы с ним никогда не встречались.

– Что касается Саутвелла, то это правая рука леди Марии. – Пэрри вновь вскинул брови. – Таким образом, это проклятое дело касается и ее тоже. Я не удивлюсь, если она пожелает выйти замуж за Саутвелла.

– Насколько я понял, убийство Эдит Болейн, равно как и тот факт, что в нем обвинили ее мужа, получили самую широкую огласку, – заметил я. – Из вашего рассказа следует, что в Норфолке уже ходят самые разнообразные слухи на сей счет.

– Увы, так оно и есть. Но слухи эти – сущая ерунда в сравнении с тем скандалом, который разразится в случае, если Болейн будет признан виновным и отправлен на виселицу. Фамилия, которую он носит, жуткие подробности преступления… Все это настоящий подарок для сочинителей памфлетов! Уж конечно, бумагомараки не преминут разнести самые кошмарные версии этой истории от Лондона до Нортумберленда. – Голос Пэрри стал глухим от ярости. – Чушь, которой полны нынешние газеты, доводит меня до отчаяния. Поборники идей всеобщего благоденствия предают анафеме богатых, приверженцы Кальвина пугают скорым концом света и адским пламенем, безумные пророки пичкают всех своими измышлениями, а распутники делятся собственным ценным опытом. Про клевету уж и говорить нечего! Поневоле пожалеешь о том, что кто-то додумался изобрести этот чертов печатный станок.

Повисло молчание, которое нарушил Николас.

– А как вы думаете, сэр, мастер Болейн действительно виновен? – обратился он к Пэрри.

Тот метнул в него сердитый взгляд:

– Господи Исусе, юноша, откуда же мне знать, виновен он или нет? Я понятия об этом не имею. По словам Локвуда, помощника Копулдейка, который посетил обвиняемого в тюрьме Нориджа, вид у Болейна был печальный и подавленный. Это все, что мне известно.

Я пристально взглянул на патрона:

– Вы уверены, что никто не знает о визите Эдит Болейн в Хатфилд? Я имею в виду, за исключением вас и миссис Бланш?

– Уверен. Слуги, которые видели Эдит, наверняка приняли ее за очередную нищенку, явившуюся просить милостыню. Кроме нас двоих, никто не знает ее имени. И не узнает, – с нажимом добавил он. – Эта гнусная история не должна бросить тень на леди Елизавету.

– Значит, вы хотите отправить нас в Норфолк? – спросил я.

Пэрри испустил длинный сокрушенный вздох:

– Поверьте, я отнюдь не испытываю подобного желания. Но мне пришлось известить леди Елизавету о произошедшем убийстве – до нее в любом случае дошли бы сплетни. Поначалу она решила, что мы должны сообщить властям, что Эдит Болейн побывала здесь. Возможно, сказала леди Елизавета, это даст следствию зацепку. Определив, откуда Эдит пришла сюда, легче будет выяснить, где эта женщина провела последние девять лет.

– Леди Елизавета совершенно права, – кивнул я. – Строго говоря, если любой человек, которому известно, что Эдит Болейн побывала здесь незадолго до смерти, скроет это обстоятельство, то подобное молчание может быть расценено как лжесвидетельство.

Пэрри недовольно взглянул на меня.

– Мне удалось убедить леди Елизавету, что миссис Эдит состоит с ней в родстве столь отдаленном, что нам вряд ли стоит проявлять к этой истории особое внимание. Сейчас, когда едва-едва улеглась шумиха вокруг дела Сеймура, новый скандал, да еще связанный с убийством, нужен нам меньше всего. Миссис Бланш, разумеется, поддержала меня. Слава богу, леди Елизавета трезво смотрит на вещи. Она вняла нашим доводам и согласилась, что нам лучше молчать, предоставив следствию идти своим чередом. – Подавшись вперед, Пэрри медленно отчеканил: – За пределами этой комнаты – никаких упоминаний о визите Эдит Болейн в Хатфилд. Запомните это хорошенько.

– Да, конечно.

Про себя я порадовался, что мы с Николасом в качестве адвокатов имеем законное право утаить любую информацию, которую клиент желает сохранить в тайне.

– Так или иначе, леди Елизавета поставила нам два условия, – продолжал Пэрри. – Первое: в Норфолк следует отправить ее законного представителя, который будет пристально наблюдать за ходом событий. Подчеркну: главная задача этого представителя – убедиться в том, что с Джоном Болейном поступят по всей справедливости закона. Леди Елизавета решила, что, учитывая ваш богатый опыт по части подобных расследований, никто не справится с этой задачей лучше.

– Так как дело будет рассматриваться в уголовном суде, Болейну придется обойтись без адвоката, – заметил я. – Считается, что для того, чтобы обвинить человека в убийстве, суд должен опираться исключительно на неопровержимые факты, а значит, в адвокате нет необходимости. Полная бессмыслица, однако это так.

– Да, ерунда невероятная, – подхватил Николас. – Когда я начал изучать законы, то долго не мог поверить, что такое правило действительно существует.

– Что до меня, то я очень этому рад, – изрек Пэрри. – В противном случае леди Елизавета непременно захотела бы, чтобы вы, Мэтью, представляли интересы Болейна в суде. А это нам совершенно ни к чему. Вы ограничитесь тем, что расследуете все обстоятельства дела и, возможно, сумеете направить представителей власти на верный путь. Кстати, я сказал леди Елизавете, что мы вполне можем поручить это Копулдейку, но она настояла на том, чтобы пригласить именно вас.

– А если в ходе моего расследования всплывут обстоятельства, подтверждающие вину Джона Болейна?

– Что ж, тогда с этим человеком придется поступить по всей строгости закона, – прищурившись, процедил Пэрри. – Но будет лучше, мастер Шардлейк, если вы не выявите подобных обстоятельств. Не нужно раскачивать лодку, в которой мы все плывем.

Я счел за благо увести разговор в сторону от этой скользкой темы:

– Вы сказали, леди Елизавета поставила еще одно условие?

– Да, хотя я до сих пор не оставил попыток переубедить ее. Надеюсь, – он устало покачал головой, – выполнять это условие не будет необходимости. Вот в чем оно состоит. Если вам удастся обнаружить факты, подтверждающие невиновность Болейна, а суд тем не менее признает его виновным, вы должны будете подать королю просьбу о помиловании.

Я тяжело вздохнул. Король обладал властью, позволяющей отменить даже смертный приговор. Богатые люди, осужденные на казнь, обычно давали взятку кому-либо из высокопоставленных придворных, имеющих влияние на короля. Но ныне, учитывая юный возраст нашего монарха, королевская милость означала милость лорда-протектора, с которым леди Елизавета находилась далеко в не лучших отношениях.

– Понимаю, почему подобное условие вас тревожит, мастер Пэрри.

– Леди Елизавета полагает, что если просьба о помиловании будет исходить от нее, то король рассмотрит ее лично. Но Эдуард, разумеется, и пальцем не пошевелит. Он очень привязан к сестре, однако это ровным счетом ничего не значит. С сестрой они видятся редко, и он находится под сильнейшим влиянием Сеймуров. То есть семьи, которая, как мы все прекрасно помним, заняла место Болейнов. – Пэрри вновь вперил в меня пронзительный взгляд. – Как я уже сказал, леди Елизавета обладает здравомыслием и осмотрительностью, но, когда речь заходит о покойной матери, ее сердце одерживает верх над разумом. В конце концов, ей всего пятнадцать лет. Помогите мне избежать шума вокруг этого дела, Мэтью. Ради леди Елизаветы. Будет ли Болейн призван виновным или нет, зависит от различных обстоятельств. В любом случае просьба о помиловании нам совершенно ни к чему.

– Разумеется, – кивнул я. – Насколько я понял, ваш барристер Копулдейк и его помощник могут оказать мне содействие в сборе нужных сведений?

– Да. Сейчас оба в Лондоне, но вы можете встретиться с ними, когда вернетесь. Кстати, его помощник отправится с вами в Норфолк. Полагаю, этого юнца, – Пэрри кивнул в сторону Николаса, – вы тоже возьмете с собой. Когда будете говорить о нашем деле со своим другом Бараком, тщательно взвешивайте каждое слово. Остановиться я вам советую в Норидже. Поместье Болейна находится всего в двенадцати милях оттуда.

Я быстро произвел в уме вычисления. Сегодня шестое июня. Мне придется вернуться в Лондон, поговорить с Копулдейком и Локвудом и поспешно подготовиться к путешествию в Норфолк, которое займет дня три-четыре. Конечно, до крайности неудобно возвращаться в Лондон, в то время как Хатфилд находится на пути в Норфолк. Ну да ничего не попишешь.

– Я буду на месте примерно через неделю, – сообщил я. – До начала выездной сессии суда останется всего несколько дней, так что времени на расследование у нас совсем немного.

– Ну, что успеете сделать, то и успеете, – уклончиво заметил Пэрри.

«Не исключено, что он намеренно тянул время, не сразу сообщив леди Елизавете об убийстве Эдит Болейн, – пронеслось у меня в голове. – Чем короче будет расследование, тем меньше вероятность, что в ходе его всплывут факты, чреватые серьезными неприятностями».

– Мастер Пэрри, вы разрешите мне снять копии со всех этих документов? – спросил я. – Мне бы не хотелось обращаться за ними в городской суд Нориджа.

– Да, конечно, ваш помощник может заняться копиями, пока вы будете у леди Елизаветы. Она ждет вас прямо сейчас. Миссис Бланш проводит вас к ней.

Пэрри взял со стола колокольчик и позвонил. Вошел слуга, которому он приказал позвать миссис Бланш.

– Там, в коридоре, есть скамья, присядьте и подождите миссис Бланш, – обратился он ко мне. – Мастера Овертона она проводит в комнату, где тот сможет снять с документов копии.

Пэрри встал и пожал мне руку. Взгляд его был серьезен, как никогда.

– Не забывайте, Мэтью, хотя леди Елизавета прошла суровую школу, научившую ее выдержке и осмотрительности, она еще очень молода и порой забывает о своих собственных интересах. Занимаясь этим делом, не проявляйте излишнего пыла. Поговорите со свидетелями, вызовите их на откровенность, как вы это умеете. Посетите заседание выездной сессии. Сообщайте мне обо всем, что вам удастся узнать. Но повторяю: особо не усердствуйте.

Глава 3

Скамья, на которую указал нам Пэрри, находилась у окна, откуда открывался вид на довольно затейливый и ухоженный висячий сад. Хотя уже началось лето, на клумбах все еще цвели нарциссы.

– Нарцисс – это ведь символ Уэльса, верно? – спросил Николас. – Наверное, они радуют сердце мастера Пэрри.

– В последнее время у него было столько неприятностей, что даже малая толика радости окажется нелишней, – ответил я, понизив голос так, чтобы не услышал никто из снующих по коридору слуг. – Сначала предательство Сеймура, потом это убийство.

– Честно говоря, я так толком и не понял, чего он хочет от нас, – признался Николас. – Мы должны проследить, чтобы правосудие свершилось должным образом?

– По-моему, мой патрон недвусмысленно намекнул, что нам не стоит слишком глубоко вникать в это дело. По крайней мере, мне так показалось.

– Значит, торжество справедливости нас волновать не должно?

– Конечно должно. Но мы с тобой прекрасно знаем: решения суда порой бывают непредсказуемы.

– Леди Елизавета наверняка хочет, чтобы мы сделали все, что в наших силах.

Я вперил в Николаса пристальный взгляд:

– Насколько я понимаю, мастер Пэрри тебе не особенно понравился?

– Он слишком скользкий. Как и всякий вельможа, который занимается большой политикой.

– Пэрри – верный и надежный человек, – возразил я. – Полагаю, подобные качества заслуживают уважения. Леди Елизавета, несмотря на свою юность, – его госпожа и повелительница. Он должен ей повиноваться и в то же время удерживать ее от опрометчивых шагов.

– А что будет, если в Норфолке мы выясним, что Джон Болейн ни в чем не виноват?

– Мы сообщим властям о фактах, подтверждающих его невиновность. Но к чему загадывать наперед? Пока дело известно нам лишь в самых общих чертах.

– Расследовать дело об убийстве куда занятнее, чем возиться с земельными тяжбами, правда? – ухмыльнулся Николас.

– Чистая правда, – кивнул я. – Вижу, мой юный друг, ты уже вошел во вкус.

– Честно говоря, я рад возможности на какое-то время уехать из Лондона, – признался Николас.

– В последнее время я тоже ощущал, что бумажная канитель в конторе мне порядком приелась, – признался я. – А сейчас нас ожидает нечто… интригующее. К тому же предстоящее расследование не угрожает нам ни малейшей опасностью. По крайней мере, мне хочется на это надеяться.

На несколько мгновений в душе моей ожили воспоминания обо всех тех ужасах, которые мне пришлось пережить, когда я оказался вовлеченным в противостояние самых могущественных людей в королевстве. Но это дело совсем другого уровня, тут же успокоил я себя; оно не предполагает участия столь грозных и могущественных сил. К тому же мне действительно необходимы перемены.

– Как я уже сказал мастеру Пэрри, времени у нас будет немного, – обратился я к Николасу. – До Нориджа путь неблизкий.

– По крайней мере сейчас в стране все более или менее спокойно.

– Насколько я помню, начиная с ближайшего воскресенья во всех церквях будут использовать новую «Книгу общих молитв». Многим прихожанам это придется не по душе.

– У вас ведь есть такая книга? – взглянул на меня Николас.

– Да, я приобрел ее еще в марте, когда она только что вышла из печати. – Помолчав несколько мгновений, я добавил: – Наконец-то у нас появились церковные песнопения и псалмы на английском языке. Должен сказать, перевод с латыни, сделанный Кранмером, выше всяких похвал.

– А во время новой службы священник и правда не будет говорить, что хлеб и вино силой Святого Духа претворяются в тело и кровь Христову?

– Нет, так далеко новая книга не заходит, – покачал я головой. – О таинстве евхаристии там говорится весьма расплывчато, и, я так понимаю, подобная неопределенность входила в намерения Кранмера. Полагаю, и сам епископ, и лорд-протектор Сомерсет действительно склоняются к тому, о чем ты говорил, но не осмеливаются проповедовать подобные взгляды публично – по крайней мере, пока. Поэтому они пошли на компромисс, который, как им кажется, удовлетворит всех.

– Те есть каждый человек может относиться к причастию так, как считает нужным?

– Именно. Но ревнителям религиозных традиций подобный подход, несомненно, не понравится. Они ратуют за возращение прежней мессы, по латинскому обряду.

– Вы хотите сказать, вскоре снова могут вспыхнуть волнения, на сей раз на религиозной почве?

– В последние два года людям пришлось смириться с такими вещами, что раньше и представить себе было невозможно. Из церквей исчезли все иконы, статуи и витражи, часовни закрыты. Но «Книга общих молитв» на английском – это нововведение, которое многим может показаться чрезмерным.

Несколько мгновений мы оба молчали. В противоположность многим молодым людям, впадавшим в религиозных вопросах в крайности, Николас отличался весьма импонировавшими мне терпимостью и отсутствием предубеждений. Что касается меня самого, некогда пылкого приверженца Реформации, то в настоящее время я едва ли мог сказать, в чем состоят мои религиозные убеждения.

– А как вы думаете, Томас Сеймур действительно… э-э-э… строил брачные планы насчет леди Елизаветы? – сменил тему разговора Николас.

– Думаю, даже он не настолько глуп, чтобы питать на этот счет хоть какие-то надежды. Но тише, здесь не место для подобных разговоров.

До слуха моего долетело звяканье ключей, и мгновение спустя из-за угла появилась миссис Бланш со сложенными на животе руками. Указав Николасу комнату, где он мог заняться снятием копий, она приказала мне следовать за ней.

Леди Елизавета сидела за огромным письменным столом, на котором были разложены книги и бумаги. В отличие от своего брата-короля и от старшей сестры Марии, в настоящее время наследницы престола, Елизавета не имела права восседать под балдахином, украшенным государственными гербами. На ней было черное платье, на голове французский чепец, из-под которого падали на плечи длинные темно-рыжие волосы, распущенные, как это и полагалось девице.

«Любопытно, – подумал я, – неужели она все еще носит траур по Екатерине Парр? Или же эта юная девушка одевается в черное в знак своей приверженности к протестантским идеям скромности и умеренности, которыми проникнута вся обстановка Хатфилда?»

Удлиненный овал лица леди Елизавета унаследовала от матери, а маленький рот и нос с горбинкой – от отца; все это делало ее внешность выразительной и запоминающейся, хотя она и не была красавицей в полном смысле этого слова. Квадратный вырез платья позволял увидеть высокую грудь почти взрослой девушки, но при этом леди Елизавета была худенькая и бледная, а под карими ее глазами лежали темные круги. Когда я вошел, она внимательно читала какой-то документ, длинные ее пальцы нервно вертели гусиное перо.

– Сержант Шардлейк, миледи, – провозгласила Бланш, и я согнулся в глубоком поклоне.

Бланш, вставшая у стола Елизаветы, не спускала с меня глаз; можно было не сомневаться: каждое слово нашей беседы будет передано Пэрри.

Несколько мгновений леди Елизавета изучающе смотрела на меня.

– Сержант Шардлейк, с тех пор как мы виделись в последний раз, прошло немало времени, – произнесла она своим чистым голосом, и на лицо ее набежала тень. – При нашей последней встрече вы выразили мне соболезнования по поводу кончины вдовствующей королевы.

– Да. То был печальный день.

– Весьма печальный. – Леди Елизавета отложила перо и негромко сказала: – Я знаю, вы верой и правдой служили этой благородной даме. Я тоже любила ее. Искренне любила, что бы там ни говорили по этому поводу. – Она испустила вздох. – Если мне не изменяет память, первая наша встреча состоялась четыре года назад? Вы тогда посетили вдовствующую королеву, которая попросила вас обсудить со мной один вопрос.

– Совершенно верно, миледи.

– Помню, я спросила у вас, каждый ли человек заслуживает, чтобы с ним поступали по справедливости, – с улыбкой изрекла леди Елизавета. – И вы ответили, что абсолютно каждый, даже самый худший из людей.

– У вас превосходная память, миледи.

Елизавета милостиво кивнула, давая понять, что слова мои ей приятны. Она и прежде любила выказывать свой ум и память. И осведомилась:

– Успешно ли продвигается приобретение земель на те деньги, что оставил мне покойный отец?

– Теперь, когда ваша сестра выбрала земли, которыми желает владеть, дело пошло значительно быстрее.

– О да, Мария всегда отстаивала свое первенство. Посмотрим, как ей понравится новая «Книга общих молитв». Теперь ей придется прогнать прочь всех своих капелланов-папистов. – Елизавета не без злорадства улыбнулась, а потом сделала жест рукой, словно бы отметая эту тему прочь, и вновь опустилась на стул. – Сержант Шардлейк, я знаю, вы всегда были поборником правосудия и справедливости. Я знаю также, что вы умеете вытаскивать наружу тайны, которые скрываются в укромных углах. Позволю себе предположить, это занятие кажется вам куда более увлекательным, чем составление документов о праве собственности на землю.

– По мере того как я становлюсь старше, миледи, мне все больше нравится спокойная работа с бумагами. По крайней мере, я готов посвятить ей бо́льшую часть времени, – вставил я.

– Я хочу, чтобы справедливость восторжествовала в отношении одного из моих родственников и его несчастной погибшей жены. Надеюсь, вы поможете правосудию свершиться, – произнесла леди Елизавета. – Мастер Пэрри расскажет вам об ужасающих подробностях этого преступления.

– Он уже сделал это. Миледи, насколько я понял, вы хотите, чтобы, отправившись в Норфолк, – я говорил медленно, тщательно подбирая слова, – я ознакомился бы там со всеми обстоятельствами дела и удостоверился, что мастер Болейн не стал жертвой судебной ошибки?

– Да, именно так. Мастеру Пэрри и Бланш не следовало прогонять прочь эту бедную женщину. – Дочь Генриха бросила укоряющий взгляд на Бланш, и я с удивлением увидел, как эта надменная дама залилась краской. Голос Елизаветы несколько смягчился. – О, конечно, я знаю, они стремились оградить меня от возможных неприятностей. Эти двое постоянно боятся нового скандала и того, что я стану мишенью для клеветы и сплетен. Так или иначе, я хочу, чтобы вы расследовали это дело самым тщательным образом. В разговоре с вами Пэрри наверняка упомянул о своем помощнике барристере Копулдейке.

– Насколько я понял, в Норфолке сей джентльмен является глазами и ушами мастера Пэрри.

– Он предложил мне поручить расследование Копулдейку. Но скажу откровенно, я не слишком высокого мнения об этом адвокате. Надутый дурак, и ничего больше. Не сомневаюсь, вы гораздо лучше справитесь с весьма деликатным поручением.

– Постараюсь оправдать столь лестное для меня доверие, миледи.

– Мастер Пэрри предупредил вас, что вы должны отправиться в Норфолк безотлагательно?

– О да, предупредил.

– Полагаю, он будет рад, если вы не сумеете узнать ничего нового. – В голосе леди Елизаветы послышались жесткие нотки. – Но помните, сержант Шардлейк, если вы обнаружите обстоятельства и факты, способные повлиять на исход этого дела, вы обязаны сообщить их суду в Норидже. И разумеется, поставить в известность меня. – Елизавета вновь перевела взгляд на миссис Бланш. – Я сообщу мастеру Пэрри, что намерена лично просматривать все ваши донесения.

– Миледи, я сделаю все, что в моих силах, – заверил я собеседницу и, поколебавшись мгновение, добавил: – Однако нельзя исключать вероятность того, что мастер Болейн действительно виновен.

– В любом случае: пусть свершится правосудие, – отчеканила Елизавета. – Если вина этого человека будет доказана, он понесет заслуженную кару. Но если вдруг мастер Болейн будет признан виновным, а вы обнаружите факты, свидетельствующие о том, что это отвратительное преступление совершил не он, то я подам королю, моему брату, просьбу о помиловании. Прежде чем вы покинете Хатфилд, я дам вам прошение, скрепленное моей печатью. В случае необходимости вы вручите его суду. – Метнув строгий взгляд на Бланш, она продолжила: – Насколько мне известно, мастер Пэрри хочет, чтобы вас сопровождал помощник барристера Копулдейка. Я слышала, что при всей своей неотесанности человек этот не лишен деловой сметки. К тому же с вами будет ваш собственный помощник, тот долговязый малый, который сопровождал вас сюда. Я видела из окна, как вы приехали, и мне показалось, что этот молодой человек заслуживает доверия.

– Я всецело доверяю мастеру Овертону, – кивнул я.

А про себя отметил: «Удивительно, как члены разрозненной королевской семьи поднаторели в искусстве наблюдать из окон и делать выводы на основании одной лишь наружности».

– Превосходно. – Елизавета на секунду опустила веки, и я понял, что эта юная девушка изнурена и измучена донельзя. – Мастер Пэрри снабдит вас копиями всех документов, имеющих касательство к этому делу, – добавила она.

– В настоящий момент мастер Овертон как раз занят снятием копий. Не сомневайтесь, миледи, я сделаю все возможное, чтобы справедливость восторжествовала и на этот раз.

Леди Елизавета кивнула. Несколько мгновений она сидела, погрузившись в задумчивость, а потом произнесла с грустной улыбкой:

– Вы ведь никогда не были женаты, сержант Шардлейк?

– Нет, милели.

– А почему? – спросила она, и в голосе ее прозвучал неподдельный интерес.

– Видите ли, у меня… имеется некоторый физический изъян, который изрядно понижает мои шансы на брачном рынке, – в замешательстве пробормотал я.

– О, какие глупости! – возразила она, махнув рукой. – Я знаю нескольких горбунов, которые выглядят намного хуже вас, но при этом счастливо женаты.

У меня перехватило дыхание. Прежде никто не осмеливался затрагивать этот вопрос со столь бесцеремонной прямотой. Миссис Бланш предостерегающе кашлянула, однако Елизавета даже бровью не повела. Взгляд ее карих глаз встретился с моим.

– Возможно, в сердечных делах у меня чрезмерно высокие амбиции, – ответил я с натужным смехом. – Несколько раз я проникался нежными чувствами к женщинам, чье положение было значительно выше моего.

Сказав это, я незамедлительно пожалел о своих словах, ибо одной из этих женщин являлась Екатерина Парр. Понять, догадалась ли об этом Елизавета, не представлялось возможным, ибо лицо ее оставалось непроницаемым.

– Ныне, когда я состарился и голову мою убелили седины, мне уже поздно думать о браке, – смиренно добавил я.

Вопреки моим ожиданиям леди Елизавета не попыталась уверить меня в обратном; она кивнула, и выражение ее лица стало жестким и суровым.

– Для себя я твердо решила, что никогда не выйду замуж, – произнесла она.

– Миледи… – начала было Бланш.

Но Елизавета повелительным жестом заставила ее замолчать:

– Я говорю об этом во всеуслышание, дабы мое намерение ни для кого не осталось тайной.

– Однако, миледи, со временем ваше мнение на сей счет может измениться… – осторожно вставил я.

– Оно останется неизменным, – отчеканила Елизавета; лицо ее по-прежнему казалось невозмутимым, но в голосе звучала решительность. – Я хочу, чтобы мое желание избежать брачных уз стало известно всем. Таким образом, будет положен конец заговорам, цель которых – поставить меня перед алтарем с мужчиной, для которого этот брак является лишь ходом в политической игре. – Взгляд Елизаветы по-прежнему был устремлен на меня. – Я знаю, какое значение может иметь брачный союз с женщиной, принадлежащей к королевской семье. Я видела, какая участь постигла Екатерину Парр. Наблюдала, как паписты пытались очернить ее в глазах моего отца и преуспели в своих намерениях. Впрочем, вы осведомлены об этом не хуже меня. А потом еще этот брак с Томасом Сеймуром! – К бледным щекам леди Елизаветы прилила кровь. – Он женился на ней ради своих политических выгод, не питал к ней должного уважения, и она прокляла его на смертном одре.