Текст книги "Мертвая земля"

Мы с Николасом переглянулись.

– По пути сюда мы встретили в городе мальчика по фамилии Скамблер, – сообщил я. – Подросток лет пятнадцати, худой как жердь.

– Наверняка это он.

– Он тащил здоровенный тюк ткани, и какие-то подмастерья подставили ему подножку, так что бедняга уронил свою ношу в лужу. Лавочник, у которого он работал, тут же его уволил. Все называли его Грязнулей – насколько я понял, это его прозвище.

– Так его зовут с детства, – кивнул Болейн. – Он постоянно таскается по городу и вечно попадает в переделки, придурок безмозглый.

– Сегодня Скамблер угодил в переделку не по своей вине, – уточнил Николас.

– Мальчишки – жестокий народ, – пожал плечами Болейн. – Но повторяю: к смерти Эдит Скамблер не имеет никакого отношения. Можете о нем забыть.

– Нет уж, забывать о нем не стоит, – решительно возразил я. – Если мы действительно хотим разобраться в этом деле, то должны поговорить с каждым, кто имеет к нему хотя бы отдаленное отношение. Вы сказали, что, кроме вас, ключи от конюшни были только у Скамблера. Насколько я понимаю, где он живет сейчас, вам неизвестно?

Болейн вновь пожал плечами, на сей раз с откровенным раздражением:

– Откуда мне знать? Родители его давно умерли. Вроде у него есть какая-то тетка, которая живет на Бет-стрит. А впрочем, найти его не составит труда. Грязнуля Скамблер – известная в Норидже личность, и вам наверняка подскажут, где он сейчас обретается. Но предупреждаю, вы только зря потеряете время.

– Доказать вашу невиновность возможно, лишь узнав, кто подкинул в конюшню основные улики против вас, – веско произнес я. – Необходимо собрать как можно больше фактов. Чем мы и займемся на этой неделе.

– Адвокат Шардлейк известен тем, что раскрыл немало запутанных убийств, – с гордостью сообщил Николас.

Во взгляде, который бросил на меня Болейн, мелькнуло откровенное недоверие.

– Я очень признателен вам за хлопоты, – буркнул он.

– Давайте подумаем, у кого еще была причина убить вашу супругу, – предложил я. – Как это ни печально, на ум мне первым делом приходят Изабелла и ваши сыновья.

– Разумеется, у Изабеллы имелся веский повод избавиться от Эдит. Как, впрочем, и у меня самого. – Голос Болейна звучал спокойно и размеренно, однако видно было, что он с трудом сдерживает досаду. – Но спрашивается: зачем ей глумиться над трупом? С какой целью она стала бы выставлять тело на видном месте? Для того, чтобы навлечь подозрение на себя и на меня?

– Согласен, – кивнул я. – Это ваш самый сильный козырь. Кстати, Изабеллу допрашивали?

– Да. И коронер пришел к выводу, что она непричастна к убийству.

– Однако официально она не давала показаний. Как и Джеральд с Барнабасом. При этом, насколько я понимаю, они никогда не питали к матери сыновнюю любовь. Ее возращение вряд ли доставило им радость.

– Я хорошо знаю своих сыновей, – процедил Болейн, глядя мне прямо в глаза. – Это парочка бессердечных мерзавцев, в чем нет ни малейших сомнений. Но они не убивали Эдит.

– Мастер Шардлейк уже имел случай познакомиться с этими молодыми джентльменами, – вставил Тоби. – В вашем лондонском особняке.

У Болейна глаза на лоб полезли.

– Что им там понадобилось?

– Думаю, решили проверить, можно ли в доме чем-нибудь поживиться, – сказал я.

– Эти парни меня терпеть не могут, – пробормотал Болейн. – Я давно это понял. Но поверите ли, после исчезновения матери они просто места себе не находили. Несколько недель глаза у обоих были на мокром месте. Думаю, мать они как раз любили – на свой собственный манер, разумеется. Хотя я и довожусь этим молодчикам родным отцом, однако не испытываю на их счет ни малейших иллюзий, – продолжил Джон, вперив в меня пристальный взгляд. – И все же я не могу поверить, что они убили Эдит.

– Тогда остается ваш сосед Леонард Вайтерингтон. У него тоже имеется свой интерес. Вы вели тяжбу относительно границы между вашими владениями. Если вас признают виновным и передадут ваши земли в казну, он сможет их выкупить.

– Если только этот пройдоха сумеет опередить сэра Ричарда Саутвелла, – мрачно усмехнулся Болейн. – Земли Саутвелла с двух сторон примыкают к Бриквеллу. Думаю, в схватке с таким противником Вайтерингтон обречен на поражение. Возможно, границы его владений действительно изменятся, да только совсем не так, как ему того хотелось бы.

– А у вас были какие-нибудь столкновения с сэром Ричардом?

– Я слишком мелкая сошка, чтобы такой вельможа обращал на меня внимание. Вайтерингтон – другое дело. Он считает, что если расширит свои владения, это поможет заткнуть глотки арендаторам, которые возмущаются огораживанием пастбищ. Наверное, он предполагает отдать вновь приобретенные земли под общинные пастбища или что-нибудь в этом роде. Но мои арендаторы никогда не смирятся с утратой своих наделов.

– Насколько мне известно, дело уже доходило до драки.

– Да. В марте. Управляющий Вайтерингтона собрал толпу крестьян, и они попытались силой захватить мои земли. Я узнал об их планах заранее – от одного из арендаторов Вайтерингтона, которому приплачивал за подобные сведения. Так что я приказал своему управляющему Чаури тоже собрать парней покрепче, включая моих сыновей. В том, что они будут рады поработать кулаками, я не сомневался. Близнецы привели своих друзей, таких же головорезов, как и сами. В тот день они повеселились на славу. Вышибли прихвостней Вайтерингтона прочь, а одному из них проломили голову. Кажется, после этого он тронулся умом. Думаю, теперь любезный соседушка хорошенько подумает, прежде чем соваться на мои земли.

– Полагаю, тот человек, которому проломили голову, всего лишь хотел получить клочок земли, дающий ему средства к существованию, – подал голос Тоби. – А Вайтерингтон использовал его желание в своих целях.

Болейн повернулся к говорившему, и лицо его впервые за время нашего разговора приняло надменное выражение.

– Арендаторы, создающие проблемы своим землевладельцам – или соседям своих землевладельцев, – заслуживают самого жесткого наказания, – отчеканил он. – Тем не менее ныне Вайтерингтон угрожает обратиться в суд. Но я сомневаюсь, что он на это решится.

– Насколько мне известно, мастер Болейн, в Норфолке у вас есть и другие владения, – заметил я.

– Прочие мои поместья расположены довольно далеко отсюда, – пожал он плечами. – Я был бы не прочь отдать их под пастбища. В нынешние времена разведение овец – единственный верный способ получить доход. Никакой арендной плате не поспеть за ростом цен. Но на этих землях находятся фермы, которые я не могу уничтожить. Попробуй я только заикнуться об этом, арендаторы непременно подадут в суд. – Он испустил тяжкий вздох. – Новых судебных издержек, вдобавок к тяжбе с Вайтерингтоном, мне не выдержать.

– Я полагаю, ваш дом в Лондоне стоит немалых денег, – произнес я.

– Вы намекаете, что для меня он слишком дорог? Но я давно мечтал купить приличный дом в Лондоне и жить в нем с Изабеллой, вдали от косых взглядов и пересудов. Хотя Бриквелл я продавать не собираюсь. Здесь жили все мои предки.

– Позвольте спросить вас еще кое о чем, мастер Болейн, – сказал я, понизив голос.

– О чем же?

– Из ваших показаний явствует, что в тот вечер, когда было совершено убийство, вы провели два часа в своем кабинете, просматривая документы. Да, именно два часа, с девяти до одиннадцати. Приходится только сожалеть, что в это время вас никто не видел – ни ваша жена, ни слуги.

– Мне нужно было поработать в тишине. И я попросил Изабеллу проследить, чтобы меня никто не беспокоил.

– А какие именно документы вы просматривали?

– Старинные купчие и прочее в этом роде. Я знал, что Вайтерингтон намерен обратиться в суд, и собирался нанять адвоката. Но прежде необходимо было хорошенько изучить все бумаги самому.

До этого момента Болейн говорил только правду, в чем у меня не было ни малейших сомнений. Теперь он начал лгать, и поведение его сразу изменилось. Он избегал встречаться со мной взглядом и беспокойно ерзал на табурете.

– Дело в том, что все эти документы находятся у меня, – негромко сообщил я. – Мы обнаружили их в вашем лондонском доме.

Болейн резко вскинул голову.

– Да, я отвез некоторые бумаги в Лондон, – заявил он после недолгого замешательства. – Как я уже сказал, хотел нанять адвоката. Теперь я отчетливо вспомнил: в тот вечер я просматривал старые приходно-расходные книги, расписки от арендаторов и тому подобное.

Он явно лгал, однако я решил до поры до времени оставить всякие попытки вывести его на чистую воду. Прежде следовало побывать в Бриквелле, предоставив Болейну возможность хорошенько подумать.

– Понятно, – кивнул я, намеренно придав своему голосу оттенок сомнения. – Боюсь, мы слишком утомили вас, мастер Болейн. В самом скором времени мы вновь посетим вас. Но полагаю, завтра нам необходимо съездить в Бриквелл. Попробую побеседовать с мастером Вайтерингтоном.

– Не уверен, что этот старый дикарь согласится встретиться с вами, – пожал плечами Джон. В следующее мгновение неприязненное выражение его лица сменилось умоляющим. – Вы ведь не откажетесь передать Изабелле, что я люблю ее? Что я думаю о ней дни и ночи? Да, еще поблагодарите ее за то, что она присылает мне еду. Хотя добрую половину всей снеди забирают тюремщики, будь они трижды прокляты.

– Непременно все передам вашей жене.

– Во время своего прошлого визита Тоби сказал, что леди Елизавета проявила ко мне интерес, – почти шепотом произнес Болейн. – Это правда?

– Правда.

– Это она вас наняла?

– Она хочет, чтобы справедливость восторжествовала. Но прошу вас, держите это в тайне.

– Можете не сомневаться, я умею держать рот на замке.

Я поднялся с табурета со всей возможной осторожностью, но все же спина моя жалобно затрещала. Тоби ударил кулаком в дверь, призывая тюремщика, который незамедлительно выпустил нас. После холодной, промозглой атмосферы замка приятно было вновь оказаться на свежем воздухе и ощутить тепло солнечных лучей. Несколько минут мы постояли на холме, озирая раскинувшийся внизу город. Никогда прежде я не видел такого количества церковных шпилей одновременно.

– Ну, что скажете? – обратился я к своим спутникам. – Какое впечатление на вас произвел Болейн?

– Он явно кривит душой, рассказывая, чем занимался в вечер убийства, – заявил Николас.

– Несомненно. Нам следует выяснить причины этого.

– Подобная ложь наталкивает на мысль, что он таки имеет отношение к убийству, – заметил Тоби.

– Это вполне возможно, – кивнул я. – Не сомневаюсь, Джон Болейн подвержен приступам ярости. Но вот настолько ли он жесток, чтобы совершить чудовищное надругательство над трупом, это другой вопрос. Из его рассказа о драке в Бриквелле можно сделать вывод, что он суров и безжалостен. Тем не менее порой он производит впечатление человека слабого и неуверенного в себе. Боится, что арендаторы привлекут его к суду, опасается происков Вайтерингтона. Но как бы то ни было, в самом главном вопросе Болейн лжет. И мы должны понять почему. А еще нам необходимо отыскать Грязнулю Скамблера.

– Никогда прежде не был в тюрьме, – содрогнувшись, признался Николас. – Тоскливое местечко.

– Прежде вы не занимались уголовными делами? – осведомился Тоби.

– В основном мы специализируемся на земельной собственности, – пояснил я. – Впрочем, у меня самого имеется изрядный опыт посещения тюрем.

«И не только в качестве адвоката», – добавил я про себя. Два раза я попадал в Тауэр в качестве арестанта. Правда, оба раза заключение длилось недолго.

Я поднял голову. Солнце стояло почти в зените.

– Ну а теперь идем в ратушу, – скомандовал я. – Нас ждет встреча с коронером.

Глава 14

Проповедник, витийствовавший на рыночной площади, уже ушел. Я заметил одного из подростков, изводивших Скамблера. Что касается злосчастного Грязнули, то его и след простыл.

Мы направились к ратуше, трехэтажному зданию впечатляющих размеров. У дверей стояло двое стражников в ливреях. Я заметил, что кремниевые плиты, которыми были облицованы стены, покрывают многочисленные зазубрины; в швах раствора, скрепляющего плиты, торчали мелкие осколки. Я уже собирался провести по стене пальцами, но Тоби, заметив мое намерение, предостерег:

– Осторожно: пораните руки.

Откуда-то из подвала донесся приглушенный крик. В решетку крохотного оконца, распложенного у самой земли, вцепились грязные пальцы.

– Добрые господа, смилуйтесь, подайте на хлеб, – долетел до нас жалобный голос.

– Здесь тоже есть тюрьма, – пояснил Тоби. – Те заключенные, которым предстоит предстать перед городским судом, сидят тут. В замок помещают только тех, чьи дела будут слушаться на выездной сессии суда присяжных.

Я просунул сквозь прутья решетки несколько мелких монет. В то же мгновение кто-то схватил их, и из мрачного подземелья появились новые руки. С трудом выпрямившись, я испустил тяжкий вздох, повернулся к Тоби и спросил:

– Здесь ведь проходят заседания городского совета?

– Да, разумеется. Это самая большая ратуша в Англии. За пределами Лондона, конечно. Ее возвели примерно сто сорок лет назад, причем горожан насильно заставляли работать на строительстве. Среди этих горожан были и мои предки.

Локвуд поднялся на крыльцо и что-то сказал одному из стражников. Тот поклонился и распахнул дверь, пропуская нас.

Внутри было достаточно света благодаря большим окнам; возможно, когда-то окна украшали витражи, но ныне их сменили простые стекла. Стражник подвел нас к лестнице.

– Коронер ожидает вас в оружейной палате, господа, – сообщил он.

– В оружейной палате? – удивленно переспросил Николас.

– Никакого оружия вы там не увидите, – улыбнулся Тоби. – Это зал, в котором проходят заседания городского совета. Но там устроено подобие чердака, где действительно хранится оружие – на случай, если в городе вспыхнут беспорядки.

– Такое уже бывало? – спросил я.

– Пока нет.

Стражник провел нас наверх и постучал в массивную резную дверь. Раздался голос, приглашавший войти, и дверь распахнулась. Слуга, отвесив поклон, пропустил нас. Мы оказались в просторном зале, где полукругом стояли скамьи и стулья. За столом, заваленным бумагами, восседал дородный мужчина средних лет, седобородый и с выцветшими голубыми глазами. Он встал, приветствуя нас:

– Сержант Шардлейк?

– К вашим услугам. А это мои помощники: мастер Овертон и мастер Локвуд.

Коронер вперил в нас пронзительный взгляд:

– Позвольте представиться: Генри Уильямс, коронер Нориджа. Бриквелл расположен на территории, находящейся в моем ведении. Мне не часто приходится встречаться с законниками столь высокого ранга, сэр. Вы знакомы с сержантом юриспруденции Фловердью, представителем Ведомства по делам конфискованного имущества?

– Нет. Но уже немало о нем наслышан. Например, мне известно, что он хочет выселить семью Джона Болейна из имения, не дожидаясь решения суда.

Уильямс поджал губы:

– Возможно, он намерен приобрести эти земли для себя или для кого-то другого. Он человек, который… э-э-э… Скажем так, фамилия не слишком ему подходит. С росинкой на цветке он, чего уж греха таить, не имеет ничего общего[5]5
  Фловердью (англ. Flowerdew) – цветочная роса (англ.).


[Закрыть]. – Коронер невесело усмехнулся и, прищурившись, вновь метнул на меня пронзительный взгляд. – Насколько мне известно, мастер Шардлейк, вы прибыли к нам, дабы заняться делом Болейна, которое вам передал мастер Копулдейк?

– Да, именно так.

– Копулдейк работает на Томаса Пэрри, управляющего леди Елизаветы, – продолжал он, не сводя с меня глаз.

Я сделал вид, что пропустил эти слова мимо ушей. И заверил собеседника:

– В мои намерения входит всего лишь собрать факты и взглянуть на них свежим взглядом. Я отнюдь не собираюсь доказывать невиновность Болейна во что бы то ни стало. Как, впрочем, и его виновность.

– Виновен он или нет, решит суд.

– Разумеется.

Я ободряюще улыбнулся, прекрасно сознавая, что коронер заинтересован в подтверждении собственного вердикта.

– Вы будете давать показания на суде? – осведомился я.

– Разумеется. Ведь именно я провел дознание, что называется, по горячим следам. И вынес вердикт, согласно которому Эдит Болейн была убита своим собственным мужем Джоном, – произнес он многозначительно.

– Понятно. Решающими уликами оказались ботинки Болейна и окровавленный молоток, найденные в конюшне?

– Заметьте, ключи от конюшни имелись только у самого Болейна, не считая, разумеется, слабоумного мальчишки-конюха. Никто другой проникнуть в конюшню не мог. К тому же стоявший там жеребец обладает крутым нравом – об этом упоминается в показаниях Болейна. Наверняка конь огрел бы чужака копытом.

– Согласен, улики против Болейна весьма серьезны. Но может быть, кто-то проник в конюшню, обойдясь без ключа? Например, подлез под дверь? Или, скажем, воспользовался дырой в крыше?

– В отчете констебля о дыре на крыше не говорится ни слова, – нахмурился Уильямс. – Как и о том, что под дверью имеется широкая щель.

Я счел за благо сменить тему:

– Вопрос о том, по какой причине Болейн надругался над телом убитой жены столь чудовищным образом, напрашивается сам собой. У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет, мастер Уильямс?

Коронер пожал плечами:

– Кто знает, что творилось тогда у него в голове? Одно ясно как день: внезапное возвращение Эдит привело Болейна в ярость. У него имелись веские причины убить ее.

– Согласен. И все-таки мой опыт доказывает: все, что лишено смысла, как правило, оказывается неправдой.

– Мой опыт доказывает другое, – проворчал Уильямс. – Чем старше я становлюсь, тем сильнее убеждаюсь: сплошь и рядом человеческие поступки вообще лишены здравого смысла. – Он устало улыбнулся и вновь вскинул на меня внимательный взгляд. – Вы уже побывали в Бриквелле?

– Пока нет. Собираюсь поехать туда завтра. Меня очень занимает один вопрос. Неужели никто не имеет понятия, где Эдит провела последние девять лет?

Коронер вздохнул.

– Никто, – ответил он; я видел, что он не кривит душой. – Я уже пробовал выяснить что-нибудь относительно местопребывания Эдит два года назад, когда Джон Болейн обратился с просьбой признать его жену умершей. А мой предшественник пытался найти ее следы еще в тысяча пятьсот сороковом году, когда она исчезла. Но эта женщина словно сквозь землю провалилась.

– А ее родители? Они тоже ничего не знают?

– Нет. Эдит не подавала им никаких вестей. Впечатление такое, словно она забилась в нору и просидела там девять лет. – Мгновение помешкав, он добавил: – Помню, когда я принимал дела у своего предшественника – теперь он уже покинул этот бренный мир, упокой Господь его душу, – тот рассказал мне об этом случае. И упомянул, что хотел бы хорошенько расспросить одну женщину. Но и она тоже бесследно исчезла.

– И кто же это такая?

– Грейс Боун, горничная Эдит Болейн.

– Да, мастер Болейн упоминал это имя. Сказал, что Эдит вечно скандалила со слугами. И даже ее любимая горничная в конце концов не выдержала и уволилась.

Коронер покачал головой:

– Судя по тому, что рассказывал мой предшественник, здесь все не так просто. В тысяча пятьсот сороковом году, когда Эдит исчезла, мысль о том, что дело нечисто, напрашивалась сама собой. С мужем они жили скверно, и у Болейна имелась любовница. Так вот, бывший коронер допрашивал всех слуг и выяснил, что Эдит и Грейс были привязаны друг к другу, как только могут быть привязаны госпожа и горничная. Узнав о том, что муж ей изменяет, миссис Болейн часто запиралась в своей комнате и рыдала, а Грейс пыталась ее утешить. В эти месяцы они сблизились между собой еще теснее. Когда Грейс вдруг неожиданно уволилась, все прочие слуги ушам своим не поверили. Эдит после ее ухода окончательно свихнулась, а вскоре и сама исчезла. – Уильямс задумчиво посмотрел на меня. – Мой предшественник даже предполагал, что горничная была убита, так же как и ее госпожа.

– И предполагаемый убийца, разумеется, Джон Болейн?

Уильямс пожал плечами.

– Могу сказать одно: с тех пор о Грейс Боун не было ни слуху ни духу. Как и ее госпожа, она словно сквозь землю провалилась. Говорят, в Норидже у нее есть брат, но его тоже не удалось найти. Разумеется, сейчас проводить дознание уже поздно.

– Вы хотите сказать, что практически одновременно с Эдит пропала еще одна женщина, живущая в Бриквелле, однако никакого дознания, связанного с этим исчезновением, не проводилось? – недоверчиво уточнил я.

Коронер нахмурился:

– Напротив, сэр. Я хочу сказать, что мой предшественник провел дознание, однако ему не удалось ничего выяснить. Возможно, Грейс Боун было известно, что Эдит намерена уйти от мужа. Поэтому она решила оставить их дом прежде, чем поднимется шум, связанный с исчезновением ее госпожи.

– Не исключено, что так оно и было. Но почему эта женщина исчезла бесследно? – Я в упор взглянул на Уильямса. – Вполне резонно предположить, что она убита.

Уильямс покачал головой:

– Нет никаких фактов и улик, подтверждающих подобную гипотезу. А это означает, что мы не можем считать ее убитой. Что касается убийства Эдит Болейн, тут фактов и улик более чем достаточно. И все они изобличают Джона Болейна.

– Я читал показания отца Эдит Гэвина Рейнольдса. Он утверждает, что в последние девять лет ни разу не видел свою дочь. Вплоть до прошлого месяца, когда его вызвали на опознание ее тела.

– Это все, что он счел нужным сообщить, – пожал плечами Уильямс.

– Меня удивило, что в деле отсутствуют показания Саймона Скамблера, который работал у Болейна конюхом.

Уильямс внезапно расхохотался:

– Вы о чокнутом Грязнуле Скамблере? Этот парень и цыпленка не сумеет зарезать – как говорится, кишка тонка.

– Тем не менее я намерен побеседовать с ним. А также с мастером Гэвином Рейнольдсом.

– Будьте осторожны с этим стариканом, – предостерег Уильямс. – Он не из тех, кого можно взять голыми руками.

Мы вышли из ратуши.

– Ну, какое впечатление произвела на вас встреча с коронером? – обратился я к своим спутникам.

– В его интерпретации исчезновение горничной предстает в совершенно ином свете, чем в рассказе Джона Болейна, – ответил Николас.

– Хотя вполне вероятно, Болейн ничуть не кривил душой. Ему самому так опостылела Эдит, что он не сомневался: Грейс она тоже осточертела и служанка уволилась, потому что устала от выходок хозяйки. Надо поговорить с ним еще раз. И попытаться выяснить, где он все-таки был в вечер убийства.

Мы двинулись в сторону площади Тумлэнд. Солнце палило вовсю, но высокие дома, стоявшие в центральных, богатых и процветающих кварталах города, давали желанную тень. Внимание наше привлек впечатляющих размеров особняк в итальянском стиле; двери его были заперты на массивные деревянные засовы.

– Это бывший дворец герцога Норфолкского, – пояснил Тоби.

– Ныне он является собственностью короля? – уточнил я. – Или вместе с другими владениями герцога был продан леди Марии?

– Думаю, пока он принадлежит королю.

– И следовательно, им распоряжается Ведомство по делам конфискованного имущества.

Дом Гэвина Рейнольдса на площади Тумлэнд выглядел необитаемым: ставни на окнах опущены, двери, ведущие во внутренний двор, заперты. Однако, после того как Тоби громко постучал в дверь, до нас долетел звук шагов. Дверь открыл мужчина лет тридцати, весьма привлекательной наружности – хорошо сложенный, с густыми каштановыми волосами, короткой бородкой и умными зелеными глазами. На нем были ярко-красный дублет и зеленая шапка. Увидев наши с Николасом мантии, он подозрительно прищурился.

– Это дом мастера Гэвина Рейнольдса? – осведомился я.

– Олдермена Рейнольдса, – не сводя с меня настороженного взгляда, уточнил он. – Я – его управляющий. Мастер Рейнольдс и его супруга сейчас не принимают посетителей: они недавно понесли тяжкую утрату.

– Именно в связи с этой утратой мы и позволили себе побеспокоить мастера Рейнольдса, – заявил я, назвал свое имя и звание, после чего представил своих спутников. – Мы расследуем обстоятельства трагической гибели дочери вашего хозяина.

Управляющий не сдвинулся с места.

– По чьему поручению вы проводите расследование, сэр? – спросил он, бросив взгляд в сторону дома, стоявшего в глубине внутреннего двора.

– Подобные вопросы я буду обсуждать только с вашим хозяином, – отрезал я. – Он дома?

Из дома донесся мужской голос, громкий и злобный:

– Господи Исусе, Воувелл, кто там еще приперся? Гони их прочь!

Управляющий замешкался.

– Прошу вас, подождите здесь, – обратился он к нам и закрыл дверь.

– Старикан явно не рад гостям, – усмехнулся Николас.

– Думаю, любопытство все-таки пересилит, – заметил я. – От мантии законника тоже иногда бывает толк.

«Хотя в этой мантии, даже летней, шелковой, сегодня чертовски жарко», – вздохнул я про себя.

Через несколько минут управляющий вернулся.

– Вы можете войти, – сообщил он. – Прошу, подождите в холле.

Вслед за ним мы вошли в дом, просторный и хорошо обставленный. В центре холла стоял стол венецианской работы, несомненно очень дорогой, а на нем – огромная ваза с цветами. Управляющий скрылся за одной из внутренних дверей. До меня донеслись приглушенные голоса, затем дверь приоткрылась, из нее выглянула горничная и, увидев нас, тут же исчезла.

Оглянувшись, я слегка вздрогнул. На лестнице стояла пожилая женщина, худая как тень. Она появилась так бесшумно, что мы не услышали ее шагов. Мы поспешно сняли шляпы и склонились в почтительном поклоне. Старая дама стояла на нижней ступеньке, буравя нас ледяным взглядом. Глаза ее, несмотря на возраст, сохранили ярко-голубой цвет, руки были сложены на подоле черного платья, белоснежные волосы убраны под черный чепец. Лицо ее имело желтовато-бледный пергаментный оттенок.

– Зачем вы пришли? – Голос ее был так тих, что мало чем отличался от шепота.

– Мы занимаемся расследованием обстоятельств смерти Эдит Болейн.

– Моя дочь мертва, и тут уже ничего не исправишь, – проронила старуха, словно превозмогая усталость. – Ее мужа вскоре вздернут на виселицу. Что вы намерены расследовать?

– Олдермен Рейнольдс примет вас, господа! – возвестил управляющий, входя в комнату. – Но предупреждаю, смерть дочери повергла его в глубокую скорбь.

Когда мы двинулись к двери, управляющий вскинул руку, преграждая путь Тоби:

– Мне очень жаль, мастер, но мой хозяин примет только законников. Вам придется подождать здесь.

Тоби пожал плечами. Миссис Рейнольдс по-прежнему стояла у подножия лестницы, вцепившись рукой в перила.

Управляющий проводил нас с Николасом в просторную приемную. В комнате царил сумрак, так как ставни на окнах были плотно закрыты; на массивном столе горели свечи. У стола стоял высокий тощий старик в глухом черном дублете. На вид ему было лет семьдесят; длинные седые волосы, на старомодный манер, почти касались плеч. Изборожденное морщинами лицо, длинный нос, квадратный подбородок, жесткий рот с опущенными уголками; темные глаза полыхали неприязнью. С первого взгляда было видно: Гэвин Рейнольдс относится к числу людей, с которыми не слишком приятно иметь дело. Его жена стояла в дверях, на лице ее застыло настороженное выражение. Управляющий переминался с ноги на ногу за спиной хозяйки.

Рейнольдс махнул рукой в их сторону и произнес исполненным досады голосом:

– Моя супруга Джейн и мой управляющий Майкл Воувелл. Они будут присутствовать при нашей встрече, которая, надеюсь, окажется недолгой. Что привело вас ко мне?

Старик сделал несколько шагов, и я заметил, что он сильно хромает и вынужден опираться на палку с золотым набалдашником.

– Мы расследуем обстоятельства убийства вашей дочери и надеемся, что вы сообщите нам некоторые факты, ибо… – начал я.

– Расследование уже было проведено, – бесцеремонно прервал меня Рейнольдс. – На кого вы работаете?

– Поручение приехать сюда мне дал мастер Томас Пэрри.

– Это что еще за хрен, черт бы его побрал?

Я глубоко вздохнул, пытаясь сохранять невозмутимый вид. И пояснил:

– Казначей и управляющий леди Елизаветы.

Рейнольдс поджал губы:

– Все ясно. Разумеется, Елизавета пытается спасти от виселицы своего родственничка Болейна. Только слишком поздно вы спохватились, господин горбатый адвокат. Вина Джона Болейна доказана, и через несколько дней ему предстоит дрыгать в воздухе ногами.

Последнюю фразу старик произнес с нескрываемым удовольствием.

– Нам поручено проверить все обстоятельства дела, – спокойно ответил я. – Никаких иных целей мы не преследуем. Вы согласны побеседовать с нами, сэр?

– О чем тут беседовать? – процедил Рейнольдс дрожащим от злобы голосом. – Я вынужден сидеть взаперти, чтобы скрываться от любопытных взглядов. Мне пришлось распрощаться с надеждой стать мэром.

«Да, если этот человек и скорбит о чем-то, так только о крахе своих честолюбивых планов, а не о смерти дочери», – подумал я.

Однако Николас произнес сочувственно:

– Мы догадываемся, сэр, что вы пережили страшное потрясение.

– Догадываетесь? – возвысил голос Рейнольдс. – Девять лет назад моя единственная дочь бросила мужа и детей и скрылась в неизвестном направлении. Эдит не обратилась за помощью ко мне или к кому-либо другому. Она просто ушла неведомо куда. – Он злобно махнул рукой. – А в прошлом месяце ее труп обнаружили в Бриквелле. И после этого вы строите догадки по поводу того, были мы потрясены или нет?

– Никаких догадок мы не строим, – отрезал я. – Сэр, мы понимаем, что такого страшного исхода вы не ожидали. Все эти девять лет вы надеялись на лучшее.

– Девять лет, целых девять лет, – повторил Рейнольдс. Голос его по-прежнему дрожал от досады.

Я повернулся к его супруге, рассчитывая, что с ней будет проще найти общий язык:

– Скажите, миссис Рейнольдс, помимо вас, у вашей дочери имелись родственники в Норидже? Или где-нибудь в другом месте? Возможно, у нее были друзья, у которых она могла найти приют?

Вместо жены ответил муж.

– Родственники, друзья? – процедил он. – Сразу видно, вы не знали мою дочь, мастер горбун. Эдит всегда была чокнутой, с самого детства. Она не любила общаться с людьми, потому что ненавидела всех вокруг без исключения. Когда она была маленькой, ее невозможно было заставить играть с другими детьми. А когда она выросла и превратилась в красивую девушку, то ни в какую не хотела бывать на званых вечерах и балах. Я наделся, что замужество смягчит ее дикий нрав. Но она сразу возненавидела этого болвана Болейна, а потом и своих несчастных сыновей. – Внезапно он разразился каркающим смехом. – Признаюсь откровенно, все мы были чертовски рады, когда Болейн проявил интерес к Эдит. Анна Болейн была тогда в фаворе, и мы рассчитывали, что у нас появятся связи при дворе. Но Джон Болейн никогда не умел пользоваться моментом. Приехав в Лондон, он повел себя как настоящий пентюх и даже не сумел встретиться с Анной Болейн. Что до Эдит, она вообще наотрез отказалась ехать в столицу. А кончилось все тем, что Болейн убил ее! – Голос старика вновь задрожал от ярости. – И вместо законной жены привел в свой дом потаскуху из грязной харчевни! Мне осталась одна-единственная отрада – посмотреть, как эта шлюха будет побираться на рыночной площади.