Электронная библиотека » Калеб Карр » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 24 апреля 2022, 03:56


Автор книги: Калеб Карр


Жанр: Классические детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 5
О королевских играх, а также о малых и великих мира сего

– Ты, Шерлок, конечно, уже рассказал доктору Ватсону о моих отношениях с Ее Величеством, – начал Майкрофт Холмс. – Я даже думаю, что это произошло еще до того, как вы покинули Бейкер-стрит.

– Элементарная дедукция, брат, и не стоит упоминания, – ответил Холмс. – Разумеется, я должен был все рассказать, чтобы убедить его, что дело в самом деле важное.

– Именно. – Майкрофт устремил на меня пронизывающий взгляд серых глаз под великолепным высоким лбом, который, как и все остальные благородные черты его лица, не вязался с огромным рыхловатым телом. – И что, доктор, – вы убедились?

Прежде чем ответить на вопрос, я с опаской взглянул на Холмса, чьи намеки на потустороннее объяснение убийств в Холируд-Хаусе до появления брата несколько меня тревожили.

– Видите ли, сэр, – уклончиво ответил я, – когда твой поезд пытаются взорвать, поневоле убедишься, что тебя втянули во что-то необычное. Но что до «важного дела»… Боюсь, мой ответ будет зависеть от того, какое именно дело мы обсуждаем.

Я неотрывно глядел на Майкрофта, но самым краем глаза видел и Холмса – мне показалось, что он качает головой и даже снисходительно улыбается.

– Разумеется, убийства Синклера и Маккея, – не раздумывая отвечал старший Холмс. Однако недоумение тут же исчезло, и на лице забрезжило понимание. – А! Я полагаю, Шерлок уже успел заразить вас своими причудливыми идеями, навеянными историей Холируд-Хауса.

– Милый Майкрофт, в моем анализе нет места «причудливому». Я просто посвятил Ватсона в предысторию дворца, без которой не понять до конца ни одного случившегося там убийства.

– В самом деле? И что, Шерлок, ты всегда собираешь местные легенды, готовясь к расследованию?

– Достоинства подобных легенд приходится взвешивать гораздо чаще, чем ты думаешь, братец. – Холмс уселся поудобнее с чрезвычайно самодовольным видом и опять закутался в пальто, подняв воротник. – А когда обстоятельства преступления наших дней точно соответствуют какому-то давнишнему преступлению, по моему опыту, без легенды здесь не обошлось.

Майкрофт скептически приподнял одну начальственную бровь:

– Надеюсь, я не совершил ошибки, попросив тебя о содействии, Шерлок. И я уверяю тебя – дело сие потребует всей серьезности, на которую ты можешь быть способен.

Я решил, что лучше вмешаться, пока разговор окончательно не выродился в перепалку двух братьев:

– Мне до сих пор неясно одно обстоятельство, джентльмены, и я был бы крайне благодарен, если бы меня просветили. – Оба повернулись ко мне. – Каждый из вас говорил о двух убийствах – но все газеты утверждают, что гибель сэра Алистера Синклера была несчастным случаем.

Майкрофт неловко откашлялся, как всегда в минуты замешательства, – типичная привычка флегматика.

– Боюсь, это я виноват, доктор. Я сейчас объясню вам, почему я обманул журналистов, и тем самым, – тут он еще раз пригвоздил брата взглядом, – наконец-то перейду к делу. Вы прочитали, что сэр Алистер уснул в высокой траве и попал под некую сельскохозяйственную машину, верно?

– Именно так, сэр.

– Боюсь, это была вынужденная ложь, – сказал Майкрофт.

– Ага! – воскликнул Холмс, улыбаясь, пересаживаясь на одно сиденье ближе ко мне и брату, чтобы грохот поезда не мешал ему слушать и быть услышанным. – Вот теперь-то мы и дошли до сути!

– Да, Шерлок. – Майкрофт, кажется, тоже готов был забыть об их минутной перебранке. – Ты совершенно правильно истолковал мое присутствие в этой дикой стране с непредсказуемым климатом: я здесь потому, что речь идет не о двух обыкновенных убийствах, а о гораздо более серьезных вещах. А это именно два убийства, доктор. Тело сэра Алистера – умершего недавно, но все-таки уже мертвого – намеренно подложили под эту сельскохозяйственную машину.

– Вот это мне особенно интересно, Майкрофт, – сказал Холмс. – Что это за машина и почему ты ее выбрал?

Я совершенно растерялся и в замешательстве уставился на Майкрофта:

– Вы, сэр?!

– Разумеется, он, Ватсон, – нетерпеливо ответил Холмс. – Он здесь, и он сказал, что история о несчастном случае – фальсификация. Вы должны были сделать очевидный вывод: Майкрофт и эти его временные приспешники, или еще какие-то помощники, которых мы пока не видели, положили тело под машину, чтобы полностью сбить со следа местную полицию.

Из этой фразы следовало столько невероятных выводов сразу, что я растерянно выпалил:

– Но зачем? Разве вы не хотели, чтобы власти знали, что случилось, если его в самом деле убили? А ведь, обманув полицию, вы обманули и прессу, и публику – почему?

– Потому, доктор, что нам нужно было обмануть прессу и публику еще больше, чем полицию, – ответил Майкрофт. – Но пусть факты говорят сами за себя – такой способ, как правило, ведет к наименьшим затратам энергии. И, прошу вас, выпейте немного бренди – такие вещи нелегко рассказывать. И слушать тоже нелегко…

Майкрофт Холмс щедро хлебнул из большой фляги в кожаном футляре, затем передал ее мне. Я глотнул крепкого напитка, Холмс отказался, и брат его начал рассказ:

– Я полагаю, даже ты, Шерлок, не знаешь точно, сколько было покушений на жизнь королевы за время ее правления.

Холмс не отвечал, но взглянул в окно вагона куда-то вверх, словно упустив что-то из виду. Наблюдая за ним, я тоже внезапно понял, что мы оба действительно кое-что упустили из виду, а именно – ключевые слова из телеграммы Майкрофта; мы беспечно проглядели их, торопясь перейти ко второй половине фразы, которая показалась нам важнее. Холмс повернулся ко мне и произнес эти слова:

– «Солнце слишком палит…»

– «В небе парят те же орлы», – отозвался я, повторив ту часть фразы, кою мы уже расшифровали; но теперь, когда мы узнали, что речь идет о безопасности королевы, стало совершенно ясно: «солнце», которое «слишком палит», означает, что Ее Величество притягивает к себе этих «орлов».

Холмс повернулся к брату:

– Я знаю, что было несколько покушений.

– Точнее говоря – девять, – ответил Майкрофт.

– Так много? – вновь удивился я. – Не может быть!

– Нам повезло, что их было не больше, – ответил Майкрофт Холмс. – И королевская семья – того же мнения. Видите ли, это ряд довольно необычных преступлений. Все покушавшиеся – довольно молодые люди, я бы даже сказал – юнцы. Во всех случаях использовались пистолеты; и во всех случаях, кроме первого и последнего, в заряде был лишь порох да пыж из газетной бумаги.

Холмс при этих словах заметно напрягся, однако продолжал сидеть неподвижно.

– В печати об этом ничего не было, – тихо сказал он.

Майкрофт медленно качнул массивной головой:

– Да, Шерлок. Не было.

В первые годы моего знакомства с Холмсом такое странное спокойствие сбило бы меня с толку; но теперь я предвидел, что это – просто очередное зловещее затишье, которое скоро сменится интеллектуальным и словесным подобием разразившейся бури. Майкрофт, кажется, тоже ожидал чего-то в этом роде. Поэтому мы оба удивились, когда Шерлок сказал только:

– Я помню, какой был приговор в известных мне случаях. Полагаю, всех остальных ждало то же самое: «невиновен по причине безумия», а затем – заключение в психиатрической лечебнице или же ссылка в колонии.

Майкрофт Холмс кивнул:

– Опять-таки к неудовольствию королевской семьи, особенно – принца-консорта, когда он был еще жив. После первого инцидента Альберт добился изменения закона. Теперь прицелиться в королеву из любого смертоносного оружия – уголовно наказуемо, даже если оружие не заряжено и не причинило никакого вреда. Хотя все равно по закону это лишь правонарушение, а не преступление. Еще принц чуть не добился, чтобы первого из преступников признали вменяемым и обвинили в мятеже и покушении на высочайших особ. Однако тот не выстрелил из пистолета – не успел, потому что на него бросился некий юноша из Итона. Поэтому, несмотря на всю серьезность дела, принцу не удалось добиться ужесточения приговора. В конце концов к наказанию, помимо высылки в колонии, добавили публичную порку по усмотрению суда – в том числе и для преступников, признанных безумными. Но дело в том, что все эти молодые люди, казалось, были не в своем уме, и поэтому нельзя было заставить ни один достойный английский суд присяжных осудить их по всей строгости закона.

Запоздалая буря наконец разразилась.

– Это уже слишком! – вскричал Холмс и взмахнул рукой, словно отметая незримого судью или присяжного. – Неужели ни разу не приглашали знатока огнестрельного оружия?

– Отлично, Шерлок, – отозвался его брат. – Суть дела, коротко и ясно. Однако – увы, нет. Эксперта ни разу не вызывали, и это само по себе примечательно.

– Но это же чудовищная, неизмеримая ошибка, – сказал я, потому что «суть дела» не ускользнула и от меня: сколько раз мне приходилось лечить раны от огнестрельного оружия, заряженного лишь порохом и пыжом, когда стреляли, желая лишь напугать или позабавиться, а вместо этого ранили, иногда – тяжело. На самом деле, если с близкого расстояния выстрелить из пистолета полным зарядом пороха, горячие пороховые газы могут серьезно обжечь, да и ударная сила у них серьезная – ведь даже сжатый воздух бьет сильно. Добавьте к этому вместо пули какой-нибудь плотно утрамбованный, невинный с виду материал – пусть даже газетную бумагу; таким оружием можно нанести серьезную рану, возможно, даже смертельную, если жертва и без того слаба – если это ребенок, больной или старик. И если стреляли с достаточно близкого расстояния – а именно это и пытались проделать все неудачливые цареубийцы. От афганских мультуков до древних кремневых ружей, хранящихся в английских поместьях, – знание о множестве способов, которыми можно убить при помощи огнестрельного оружия, неизменно оставалось одной из редчайших наук.

– Многие из этих юнцов, похоже, даже не разбирались в огнестрельном оружии и не понимали, что подвергают опасности жизнь Ее Величества, – сказал Майкрофт. – Очевидно, они просто желали прославиться таким извращенным способом; но кое-кто из покушавшихся действовал по иным соображениям, прекрасно представлял себе возможные последствия и был уверен, что пресса и полиция сочтут его оружие «незаряженным». И, разумеется, все суды присяжных выносили одно и то же решение – «невиновен в силу безумия», никакой порки, принудительное лечение либо колонии. И вот тут начинается самое интересное.

– Знаешь, Майкрофт, – прервал Холмс, – я, кажется, предвижу, какую фразу ты сейчас произнесешь – так же ясно, как я видел бы этот поезд, если бы стоял на путях за несколько миль от него, на равнине. – Майкрофт, судя по его виду, собрался обидеться, но Холмс тут же улыбнулся и постарался его умаслить: – Как хорошо, брат, что в этом деле мы с тобой на одной стороне!

Братья Холмс вечно ссорились по мелочам, но в действительно важных делах никогда не скупились на заслуженные похвалы друг другу – подозреваю, как любые два гения, подвизающиеся на одном поле деятельности.

– Я был бы крайне благодарен за разъяснение, сэр, – сказал я Майкрофту. Но ответил мне Холмс:

– Если не ошибаюсь, Ватсон, Майкрофт собирался сказать, что по крайней мере один из покушавшихся был выслан в колонии, но так и не добрался до места назначения.

Майкрофт Холмс медленно кивнул:

– Да, Шерлок. Собирался.

– И все же ты здесь, и мы оба тоже, – продолжал Холмс, – а это значит, что тебе, может быть, не сразу, но удалось выяснить, где он сошел с корабля.

– Ты опять прав, – ответил Майкрофт. – Молодой человек, о котором идет речь, самый злонамеренный из всех, был также и последним: он совершил покушение всего полгода назад, и в силу некоторых обстоятельств нам удалось предотвратить огласку. Видишь ли, как это ни чудовищно, покушение произошло на угодьях Букингемского дворца.

Я принял у Майкрофта Холмса фляжку, заметно полегчавшую с начала рассказа.

– Но куда же смотрела собственная охрана королевы?

Майкрофт пожал плечами:

– Тут дело в самой королеве, доктор. На нее было совершено больше покушений, чем на любого другого английского монарха с незапамятных времен, может, даже со времен Елизаветы. Но, по иронии судьбы, Ее Величество методично уничтожила почти все организации с многовековой историей, созданные для обеспечения монаршей безопасности. В этом, как и во всем остальном, королева предпочитает полагаться на немногих доверенных слуг: по большей части – шотландских егерей; они, по сути своей, всего лишь лесничие, хотя среди них встречались исключительно достойные и храбрые люди. Как правило, их имена не на слуху – самый знаменитый, конечно, был Джон Браун[10]10
  Джон Браун (1826–1883) – шотландец, преданный слуга королевы Виктории. Существует версия (на которой, в частности, основан сюжет фильма Джона Мэддена «Миссис Браун», 1997), что они были любовниками.


[Закрыть]
, – и это хорошо, потому что если бы стало известно, как уязвима на самом деле королева… Меня самого и военное министерство, и адмиралтейство просили позволения назначить нескольких человек для охраны королевской семьи, на время этого кризиса; им удалось добиться своего, но я настоял на непременном условии: само присутствие этих людей, не говоря уже об их именах, должно быть тайной для королевы – и для всех остальных, как вы уже поняли, тоже… Такая предосторожность – не потому, что кому-то захотелось поиграть в конспирацию; если королева узнает о присутствии этих людей, или об импровизированных мерах для ее защиты и разведки, предпринятых за последние несколько недель, она, несомненно, прикажет все это немедленно прекратить. Ее Величество считает, что подобные вещи роняют достоинство Британии. Я с ней согласен, да и вы оба, я уверен, – тоже. Но кризис есть кризис, и в любые принципы иногда приходится вносить временные поправки. И еще – как Ее Величество не устает напоминать мне во время аудиенций, она состоит в родстве или свойстве почти со всеми королевскими династиями Европы и находится с ними в постоянном общении. Королева утверждает, что, если бы против нее действительно существовал заговор, более серьезный, нежели попытки неуравновешенных юнцов-одиночек, она узнала бы об этом заранее. Я чрезвычайно уважаю нашу королеву, Шерлок, но то, что ты здесь вместе с доктором Ватсоном и этими офицерами из разведки, показывает, насколько на подобные заявления Ее Величества следует, по моему мнению, полагаться.

Холмс кивнул, обдумал услышанное и наконец произнес вполголоса – взвешенным тоном, который заменял ему деликатность:

– Так и подмывает спросить, Майкрофт: если настоятельность подобных действий диктуется не Ее Величеством и приказы отдает не…

Майкрофт кивнул, словно ожидал этого вопроса:

– Следующий могущественнейший человек в стране, самый трезвомыслящий на этом посту со времен Мельбурна[11]11
  Уильям Лэм, второй граф Мельбурн (1779–1848) – премьер-министр Великобритании (1834, 1835–1841), наставник королевы Виктории.


[Закрыть]
.

– Лорд Солсбери?[12]12
  Роберт Артур Толбот Солсбери (1830–1903) – маркиз, премьер-министр Великобритании в 1885–1892 (с перерывом), 1895–1902 гг. Лидер консерваторов.


[Закрыть]
– спросил я. – Сам премьер-министр?

– Совершенно верно, доктор. Это не совсем согласуется с уставом клуба «Диоген», но я должен сказать, что он когда-то состоял в клубе, хотя впоследствии вынужден был его покинуть из-за своей сенсационной известности. Возможно, вам известно, что для отдохновения ума лорд Солсбери в одиночестве предается научным экспериментам, за что он пользовался немалым уважением в клубе. Несколько недель назад он вызвал меня, сообщил о своих планах и потребовал, чтобы я скоординировал свои действия с многочисленными безымянными людьми, которых он собирался отрядить на это задание, и вообще возглавил эту операцию. С ним был еще принц Уэльский – очевидно, все происходит с его ведома и согласия. Когда такие люди вызвали меня и отдали приказ – что я мог сказать?

– Воистину, – отозвался я. – И мы ничего другого не скажем.

Даже Холмса, казалось, это удовлетворило – он кивнул и еще раз улыбнулся.

– Итак, брат, рассказывай. Что же произошло с последним из покушавшихся?

– Его зовут… – Майкрофт придвинулся ближе, словно даже у стен нашего купе могли быть уши, – Алек Мортон, и ему всего лишь двадцать лет. Я надеялся, что он не связан ни с какой сетью заговорщиков, и тогда было бы не важно, кто он такой. Но, к сожалению, я не могу больше исключать существование обширного заговора, хотя и продолжаю считать, что Алек был ничего не подозревающей пешкой в руках заговорщиков. Дело в том, что Алек ускользнул от конвоиров, когда его депортировали в Южную Африку, и в этом ему помогли некие иностранные агенты. Он покинул корабль – предположительно в компании упомянутых агентов – и исчез, а произошло это в бременском порту…

Воцарилось довольно долгое молчание, и наконец я едва ли не прошептал:

– Немцы? Но не будете же вы утверждать, что это они уже столько лет пытаются расправиться с Ее Величеством?

– Не то чтобы «столько лет», доктор, – ответил Майкрофт. – Но относительно последних нескольких… я бы не взялся утверждать с определенностью. На протяжении большей части правления Ее Величества меж нами и Пруссией, а также прочими немецкими землями, объединенными канцлером Бисмарком[13]13
  Отто фон Бисмарк (1815–1898) – германский государственный деятель, рейхсканцлер Германской империи.


[Закрыть]
в империю, было скорее дружеское соперничество, нежели вражда. Среди предков нашей королевы немцев едва ли не больше, чем англичан, – да еще все ее дети и внуки, которые, как я уже сказал, занимают не последние места в германской – да и всей европейской – аристократии. Не зря Ее Величество именуют «бабушкой Европы».

– Ведь матушка нынешнего германского императора приходится королеве дочерью? – уточнил я; оба мои спутника кивнули, но незаметно было, чтобы эта мысль принесла им облегчение.

– Да, Ее Величество имеет такую сомнительную честь, – ответил Майкрофт. – И обращает это родство на пользу нашей страны. Ведь Ее Величество не гнушалась, уже будучи стареющей вдовой, брать уроки управления государством у самого Дизраэли[14]14
  Бенджамин Дизраэли, граф Биконсфилд (1804–1881) – британский государственный деятель, премьер-министр Великобритании в 1868 и 1874–1880 гг.


[Закрыть]
, и у Бисмарка, и готова была следовать мудрой прусской политике – поддерживать добрые отношения меж Британией и Германией, хотя лично ненавидела Бисмарка ничуть не меньше, чем любила Дизраэли. Впрочем, позже дела приняли такой оборот, что королеве пришлось пожалеть об отставке и последующей смерти «железного канцлера»: она твердо верила в свою власть над внуком, ныне – единоличным правителем Германской империи, но события показали, что этим человеком не способен управлять никто – ни любящая бабушка, ни гениальный государственный муж, ни даже специалист по душевным болезням…

При упоминании об умственной нестабильности кайзера Шерлок Холмс презрительно вздохнул:

– Ах, Майкрофт, если бы я мог сказать, что ты преувеличиваешь! Но ты говоришь, что Алек Мортон служил этому неуравновешенному правителю? Возможно, кайзеру надоело ходить привязанным к бабушкиной юбке, и он решил перерезать тесемки – пусть недостаточное, однако же единственное средство, что его хоть как-то сдерживало.

– Увы, все не так просто, – ответил Майкрофт. – В противном случае нам довольно было бы представить Ее Величеству доказательства, и через считаные дни Германия оказалась бы в одиночестве, всеми отверженная – никто не осмелился бы иметь с ней дело, разве что закадычные друзья кайзера, турки. Я должен сказать, что дело гораздо запутаннее и внушает большее беспокойство: нам так и не удалось установить, кто же эти немецкие друзья Мортона. Мы не можем исключить возможность, что он действовал и до сих пор действует по наущению кайзера или кого-то связанного с Германской империей – и в то же время мы не можем доказать, что приказы ему поступали с той стороны.

Холмс обернулся – на лице его читалось необычное изумление:

– Но ведь вы знаете еще что-то? Иначе зачем нас сюда вызвали, да еще таким странным образом?

Майкрофт поднял брови и неловко поерзал на сиденье:

– Мортон родом из Глазго, из семьи потомственных опытных рабочих, в основном – штукатуров. Года полтора назад он стал наведываться в консульство Германии в этом городе. Мы беседовали с тамошними сотрудниками и о результатах этих бесед известили как Ее Величество, так и посольство Германии. Мортон желал узнать, каким образом он может совершить длительную поездку в город Бремен, чтобы навестить больную бабушку. Здесь есть только одна загвоздка, о которой нас известило наше собственное консульство в Бремене.

– У Мортона нет бабушки в Германии? – спросил я.

– Точно, доктор. Вообще никаких немецких родственников. Сами немцы должны были об этом знать, однако предпочли не ставить нас в известность о том, что Мортон их обманул.

– А он бывал в Германии до того, как совершил покушение на Ее Величество? – поинтересовался Холмс.

– Если и бывал, мы не нашли никаких доказательств этого. Но со времени покушения мы узнали много интересных, хоть и не связанных между собой на первый взгляд фактов. Например, о семье Мортона: многие из его родственников, включая отца и брата, в разное время работали в бригаде штукатуров, которую возглавлял не кто иной, как Деннис Маккей – человек, которого нашли вчера убитым в Холируд-Хаусе. И это еще не все: полиции известно, что Маккей тайно занимал важный пост в Националистической партии Шотландии.

– «Зараз спробуйте-ка то, что вы учинили Деннису Маккею!» – произнес Холмс, похоже изобразив шотландский говор террориста.

– Что-что? – переспросил Майкрофт, но тут же понял, о чем речь. – А, это сказал один из напавших на ваш поезд? – Холмс кивнул, и Майкрофт воскликнул: – Так, значит, это в самом деле были националисты.

– Или, – заметил Холмс, – даровитые имитаторы.

Майкрофт взглянул на брата:

– Ты знаешь, зачем кому-то понадобилось бы устраивать такой спектакль?

По лицу Холмса я видел, что у него есть какие-то соображения; но он лишь покачал головой и сказал:

– Нет, брат, могу только предполагать; а предположений у нас и без того хватает.

– Действительно. Ну хорошо, джентльмены. Я вижу, вы начинаете понимать весь масштаб дела, в которое вовлечены, и еще – почему я вас пригласил именно таким образом.

– Верно, сэр, – отозвался я. – Оно все меньше походит на расследование убийства и все больше – на… уж не знаю, как и сказать!

– Зато я знаю, – тихо сказал Холмс. – Только говорить не хочется. Майкрофт, я постараюсь обозначить это как можно тактичнее: мне бы не хотелось думать, что мы с доктором Ватсоном станем пешками в какой-то запутанной интриге, что нас используют, чтобы навеки скрыть от общества истинную подоплеку этого дела.

Меня удивили эти слова: не потому, что мне подобное не приходило в голову, а потому, что Холмс считал брата способным на такое. Но Майкрофт, похоже, совсем не растерялся, даже наоборот.

– Я понимаю твои чувства, Шерлок, – просто сказал он. – И на твоем месте, скорее всего, чувствовал бы то же самое. Дело, которое вы начинаете расследовать, может оказаться очередным – и крайне запутанным – заговором с целью покушения на королеву, и разворачивается оно в стране, история которой по большей части состоит из таких заговоров. Интрига – пусть так, но я обещаю: я никогда не поставлю вас намеренно в такое положение, где вы будете вынуждены пойти на сделку с совестью. – Тут старший брат одарил младшего мимолетной улыбкой. – Даже в твоем своеобразном понимании этого слова.

Холмс пытливо посмотрел на брата, пока не торопясь являть взаимное братское расположение.

– А твое положение доверенного лица и советника королевы?..

Майкрофт заерзал на сиденье с каким-то смущенным видом.

– В Британии ныне есть люди – и кое-кто из них, помельче рангом, сейчас едет с нами в поезде, – которые уверены: чтобы защитить нашу королеву и нашу страну, мы должны позаимствовать методы наших соперников и врагов, как некогда было по всей империи. Мы должны уметь обманывать не только царьков враждебных племен в Африке и Азии, не только продажных европейских агентов и их державы, но и наших собственных людей, если они недостаточно безжалостно или рьяно отстаивают наши общие интересы. Но наша правительница, рискуя собственной жизнью, доказала, что без этого можно обойтись; показала, что Британская империя может поступать вразрез с порочными традициями шпионских сетей, тайных служб, заговоров и убийств – традициями, что были установлены и поддерживались царствующими домами от Плантагенетов до Стюартов. Возможно, это безумие со стороны королевы – но я с ней согласен. Потому я и провел всю жизнь на своем посту; и хотя иногда в силу необходимости я вынужден сотрудничать с безымянными типами вроде тех, которых вы уже видели, было бы гораздо лучше, если бы… – Тут он опять придвинулся, боясь (неоправданно, подумал я), что нас подслушают. – …Если бы мы нашли разгадку этого дела втроем, к удовлетворению Ее Величества и посрамлению всех этих агентов. Давайте же, короче говоря, рассматривать их как своего рода «страховку» – ибо если мы не сможем предотвратить эту угрозу британской монархии, все равно ее надо предотвратить. Но если мы успеем раньше, королева будет нами очень довольна – как уже неоднократно оставалась довольна вашими услугами трону.

Однако Холмс не сводил с брата скептического взгляда:

– А почему ты так стараешься не подпускать к делу полицию?

– Это дело не для местных властей и не для Скотленд-Ярда, – ответил Майкрофт. – Ты же сам знаешь, как легко утекают у них из рук поистине важные секреты. Пусть расследуют это дело как обычное местное убийство, а мы будем делать то, что действительно необходимо.

Последовало молчание, показавшееся мне бесконечным. Наконец Холмс произнес:

– Что же, брат, ты изложил свое дело. Надо сказать – и, думаю, Ватсон со мной согласится, – изложил убедительно.

– Совершенно верно, сэр, – отозвался я. – Весьма достойно.

Майкрофт медленно наклонил голову, благодаря нас за такой отзыв, а Холмс продолжал:

– Боюсь, однако, я вынужден задать еще кое-какие вопросы, раз уж меня привлекли к этому делу как детектива-консультанта. Первым делом спрошу: был ли сэр Алистер Синклер тоже чем-то иным, нежели казался?

– Насколько мне удалось установить, нет, – уверенно отвечал Майкрофт. – Архитектор на службе у шотландского отделения Департамента королевских работ, специализировался на реставрации исторических зданий и сооружений, особенно времен позднего Средневековья. Человек незапятнанной репутации; единственный сомнительный момент – его дружба с Маккеем, поскольку таким образом он мог познакомиться с Алеком Мортоном. Но это лишь предположения. По правде сказать, совершенно естественно, что сэра Алистера, с его опытом, пригласили вести работы в Холируд-Хаусе. От добарочного дворца остались только покои Марии Стюарт, почти нетронутые с того дня, как эта несчастная покинула их в последний раз, и… послушай, Шерлок, что это ты так многозначительно переглядываешься с доктором Ватсоном?

Мы с Холмсом, по правде сказать, в этот момент действительно понимающе переглянулись, но тут же разом вернули головы в первоначальное положение.

– Ага! – воскликнул Майкрофт. – Значит, я был прав, и вы действительно толковали о легендах и поверьях, пока меня не было!

– Майкрофт, право же, с возрастом и под влиянием своей должности ты стал чересчур подозрителен, – заявил Холмс с невинным и в то же время вызывающим видом и опять сжал в зубах трубку. Потом вытащил ее изо рта и ткнул черенком в сторону Майкрофта. – Я посмотрел на Ватсона и улыбнулся лишь потому, что наконец понял, как ты занял свою уникальную должность в правительстве! Ее Величество вместо того, чтобы посылать многочисленных и часто ненадежных агентов за границу на таинственные задания, хочет получать сведения из одного надежного источника – от человека, которому она может доверять абсолютно, как и своим шотландским егерям. Ты, как никто, умеешь сделать таинственное понятным – что и продемонстрировал нам в этой поездке. Ты регулярно снабжаешь королеву необходимыми ей отчетами – оттого и общаешься с августейшей персоной запросто!

Такой прием театральные иллюзионисты называют «отводом глаз», но сработал он без промаха. Хотя лицо у Майкрофта и без того было красное, на нем пробился заметный румянец.

– Не думай, что я так уж близок к королеве. – Он тщетно пытался скрыть свою гордость. – Ты же видел только одну нашу встречу, и то лишь потому, что вошел в приемную Ее Величества в Виндзоре, не будучи объявленным. Но в целом – да, я имею честь доставлять королеве сводные данные по ее желанию и требованию; практичный ответ различным министерствам, что время от времени призывают восстановить в Британии прежнюю секретную службу.

– Но, мистер Холмс, – спросил я, – возможно ли систематизировать ваш метод, дабы вы с Ее Величеством и впрямь могли покончить с разведывательными приемами былых времен? Что, если, Боже сохрани, вас постигнет какое-либо несчастье? Государственный аппарат в таком случае окажется прискорбно, а то и невосстановимо поврежден.

– Еще одна причина для Майкрофта, чтобы не покидать свой лондонский уголок, Ватсон! – засмеялся Холмс. – А для нас – охранять его здесь, в этой дикой стране, как он выразился. Видите, как он хорошо устроился – его личные привычки и предпочтения становятся опорой государственной безопасности! Не обижайся на мои шутки, брат. Просто я поражен всем этим – равно и тем, как идеально тебе это подходит! Но почему бы и нет? Ведь каждый из нас служит так, как он лучше всего приспособлен служить, – или терпит неудачу. Погляди на Ватсона – вот человек исключительно храбрый и самоотверженный. Поэтому он как нельзя лучше приспособлен для службы на дальних рубежах империи, и, хоть вынужден был вернуться домой из-за ранения, неустанно участвует в наших расследованиях, с оружием в руках оказывая нам поддержку и помощь, на какую не способны ни я, ни ты, Майкрофт!

– Благодарю вас, Холмс, – ответил я, стараясь не показать, до чего я горжусь этой похвалой, и совершенно забыв про «отвод глаз». – Очень любезно с вашей стороны.

– Никакой любезности – чистая правда, Ватсон. Мне же, с другой стороны, не хватает воинского духа, каковой требуется для защиты границ империи, поэтому я посильно тружусь на благо общества в сточной яме, именуемой столицей, воюя с болезнями, поражающими внутренние органы, а не наружную оболочку государства. А твоя привычка к оседлой жизни, Майкрофт, лелеет твои тончайшие мыслительные процессы и позволяет твоему мозгу выполнять сложнейшую умственную работу – так почему бы не признать ценность этой привычки для империи?

Майкрофт возложил одну руку себе на бедро, после чего подался неохватным корпусом вперед, а серые глаза его сузились; не перехватил ли часом Холмс с такой лестью?

– Прости меня, Шерлок, – произнес он. – И вы, доктор, простите. В юности я до такой степени привык к сарказму, который частенько заменял моему брату остроумие, что теперь, когда мы уже взрослые, я иногда не ценю его слова по достоинству. Но это весьма достойные чувства, и красноречиво изложены. – Майкрофт наклонился еще дальше вперед – поза его смотрелась уверенно, однако при таких габаритах – несколько угрожающе, – поднял кверху палец и прищурился. Очевидно, игру Холмса он разгадал, но оспаривать ее не счел нужным: дело было гораздо серьезнее. – Не важно, сказаны эти слова чистосердечно или же в попытке подольститься ко мне, – продолжал он, – но позвольте вас уверить: в этом деле нам придется мобилизовать все наши сильные стороны, все способности, которые ты перечислил, ведь, клянусь Богом, весьма вероятно, что… За Мортоном, возможно, стоят немецкие империалисты, и в сговоре с ними – шотландские националисты: все это, быть может, – тщательно спланированная попытка нарушить давнее равновесие, кое поддерживает целостность нашей империи, а также мир между крупными европейскими державами, сохранявшийся на протяжении всего правления нашей королевы. Ибо кайзер будет только рад войне, если она приведет к расцвету его владычества и Götterdämmerung[15]15
  Букв.: гибель богов; зд.: затмение, упадок (нем.).


[Закрыть]
Британии.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации