Текст книги "Скрытая фигура"

1

Суби՛н откинулся в кресле, поглядывая на ноги Хены՛ и помешивая отвратительный кофе из автомата. Она оживленно обсуждала что-то с Мин Хо, улыбаясь и кокетливо поправляя волосы, Субин не в первый раз замечал это, и научился контролировать негативные эмоции хотя бы внешне.

Он понимал, что проигрывает Мин Хо и во внешних данных, и в профессиональных достижениях. Это было довольно очевидно для всех, кто брался сравнивать таких разных сводных братьев, и для него самого. И потому, он довольствовался тем, что засматривался на красивые, длинные ноги Хены, незаметно сжимая пах под столом и мечтая. Мечтал о том, что когда-нибудь и ему упадет на голову то самое журналистское дело, за которое получают награды и вследствие которого он выведет на свет ложь крупной корпорации или действия подкупных чиновников. О, да, он бы отстаивал свои заявления в суде и на телевидении, апеллируя к свободе слова и размахивая конституцией. У него брали бы интервью, а люди подписывали петицию в интернете, если бы власть все же решила его задержать. И потом, выйдя победителем и став национальным героем, он бы согласился на трепетное приглашение Хены поужинать, где улыбался бы открыто и при том застенчиво, словно все это и не его заслуги вовсе, но при том твердо предложил бы проводить ее домой, или же подняться к нему в номер, зависит от того, где бы они ужинали. Ну а потом он бы наконец сделал с ней все то, что хотел и что не разрешала ему Ынбу՛ль – его периодическая подружка.

Тоненький голосок в его голове, подозрительно похожий на голос психолога, к которому Субин ходил скорее по привычке, раз в неделю, но не так давно забросил, говорил: даже твои мечты слизаны с жизни твоего брата, будь оригинален и придумай свои собственные! Но Субину не в первой было от него отмахиваться.

То самое дело Мин Хо упало на него спустя три года по приходу в журнал. Не то чтобы это было разоблачение года, скорее констатация жестокого обращения с животными на скотобойнях, подкрепленное кадрами и видеозаписями со скрытой камеры, где Мин Хо лишь призывал людей задуматься и не потакать подобному производству. Тысячи веганов по всей стране, а помимо них и просто неравнодушные, откликнулись, общими усилиями-таки закрыв бойню.

Субин помнил, как смотрел интервью Мин Хо на телефоне, сидя в мясном ресторане и вгрызаясь в бургер размером с его собственную голову. Ему мясо нравилось, он не собирался от него отказываться. И он бы пережил успех Мин Хо, правда, если бы тот принял его спокойно и забыл, но нет, тот до сих пор приходил на работу победителем и даже не платил за обед. Коллеги хвалили его, и главный редактор, по совместительству родная мать для Мин Хо и приемная для Субина, не скрывая слез гордости, поздравила его на планерке. Субина тошнило от этого, и от того, как после поздравлений Мин Хо, взгляды коллег и родственников так или иначе оборачивались к нему, сравнивая и оценивая.

Последней каплей стало то, что Ынбуль, лежа после секса, такого себе, если честно, – Субин слишком загрузился всем этим парадом лицемерия на работе, – выдала:

– Смотрела интервью твоего брата, он молодец.

–Вот пусть он тебя и трахает! – Процедил сквозь зубы Субин, злобно топая пятками в сторону кухни. Он знал, что это самое глупое, что он мог сказать, но он злился, и эта злость хотела выйти наружу.

Субин, в общем, трезво оценивал себя и свои журналистские способности, совсем плох он не был: когда учился, у него были хорошие оценки, но даже там преподаватели напоминали о том, что стремиться надо к высотам уже окончившего университет старшего брата. Но сейчас, он сам не предложил бы себе крупные дела, отчего становился еще унылее. Поэтому еще больше раздражали убийственно вежливые подачки со стороны Мин Хо, который «делился» интересными делами, ведь у самого «времени не хватало». И вот сейчас направленные на него щенячьи глаза сводного брата говорили: держи еще одну подачку, Субин-и¹, не профукай!

–Субин-ши², выручай! – Пропел Мин Хо , облокотившись на стол Субина, Хена прогарцевала и встала рядом. – Времени нет, вечером сдавать статью на завтра, не возьмешь интервью у полиции? Интересненькие тут дела, (кто говорит интересненькие, тебе сколько лет, шипел про себя Субин) убийство, возможно ритуальное, можно красиво оформить, и просмотры обеспечены! – Мин Хо выразительно щелкнул пальцами,а Хена, как верная ассистентка фокусника, захлопала, смеясь, призывая к тому же и Субина.

–Не знаю, с полицией как-то не получается договариваться у меня… – промямлил он, перебирая все подряд бумажки на столе. – Откуда ты вообще о подробностях знаешь? Ты ведь даже из офиса не вышел!

–Знакомый патрульный уже мне написал!

Субин устало вздохнул – про полицию это была правда, у него ни разу не получилось уболтать ни прокурора, ни следователя, ни даже патрульных, все как один отмахивались от него, как от надоедливой мухи, и Мин Хо это прекрасно знал.

–Да это ерунда! Бери напором, они сдадутся после пары попыток влезть в их личное пространство, – начал распинаться он. – Я один раз преследовал прокурора до самого дома и потом звонил в дверь, пока он не открыл и не пригласил меня на ужин, сказав, что так и надо работать, чтобы докопаться до правды! – Более киношной и клишированной фразы было трудно представить, тут и Хена вставила свои пять копеек о подобном опыте сталкеринга за знаменитостью, и да, ее коньком были сплетни про актеров и айдолов, а Субин в это время уныло отметил, что в штанах все сошло на нет.

–Ну так что, возьмешь? Вот, тут все написано!

–Да, хорошо, сейчас поеду, – пробубнил Субин, вставая.

–Спасибо братишка!

–Не за что, хён³.

Мин Хо расцвел и поторопился к лифту из редакции, отрепетированным жестом (Субин был в этом уверен) закинув сумку-портфель себе на плечо.

–А я и не знала, что вы братья, – донеслись слова Хена, Субин лишь хмыкнул, недовольно подхватывая кружку с уже остывшим отвратительным кофе.

2

Мей поднималась на третий этаж, волоча за собой правую ногу.

Часы показывали десять утра, телефонный звонок разбудил ее сорок минут назад. Бодрый голос диспетчера сообщил об убийстве, обращаясь к Мей, как к детективу.

–Но я сейчас отстранена от оперативной работы, – сонно напомнила она, оглядываясь вокруг в поисках воды, вчерашнего чая или упаковки фруктового пюре. Ото сна голос был хриплым и неприятным.

–Минуту, – пока диспетчер что-то уточняла, Мей смирилась с тем, что поспать больше не получится, пройдя на кухню, зависла у окна, слишком много снега в этом году, – зрачки болезненно реагировали на белизну. Сеул начал паниковать, когда показатели на столбике термометра опустились ниже минус семи по Цельсию, в начале этого ноября. Сейчас было минус десять и улицы замело, – самая снежная и холодная осень за последние несколько лет. Но снег долго не держался, превращая улицы в каши из грязи, которая тащилась в офисы, транспорт и дома.

–У меня есть распоряжение от капитана Чонина и старшего инспектора Кима, вы восстановлены в должности, но без права ношения оружия. Работаете в паре с детективом Муном, в отделе по особо тяжким преступлениям, у вас ведь район Содэмун, так?

–Да.

–Тогда все верно.

–Какой адрес?

Это был странный звонок. Первый выезд на дело за полгода, восстановление в должности очевидно потому, что ряды полицейских поредели: больше половины сослуживцев свалились с гриппом, подкосившим четверть Сеула, либо присматривали за родственниками, которые подхватили то же самое. По новостям передавали, что заражаются семьями, и рекомендовали пить профилактические средства, носить маски на улице и в людных местах, последних по возможности избегать.

Сборы прошли быстро, заварив литр кофе в термокружку, Мей запрыгнула в промерзший седан.

Холода застали ее врасплох еще и тем, что впервые в жизни тело неприятно реагировало на погоду, и помимо обычной боли в ноге, сопровождающей ее уже несколько месяцев, кости начало еще и ломить на ухудшение погоды.

Раньше она седлала мотоцикл и мчалась по городу, минуя пробки, теперь же – дрожащий седан, купленный с рук в последнюю минуту, затор на дорогах и застревающая под сиденьем трость. “RHCP”⁴ бодрили, Мей покачивалась в такт, проезжая по пустынным улицам.

За восемь лет жизни в Корее Мей не смогла приучить себя называть ее домом, и чувствовала себя скорее желанным гостем, что ее вполне устраивало. Телефон, заряжающийся от приборной панели, показывал три пропущенных вызова от родителей, Мей смахнула оповещение.

У нужного дома уже столпились, тихо переговариваясь, соседи просто любопытные, которые хоть и спешили на работу, но хотели ухватить лакомый кусочек сплетни. Мей вышла за квартал и остаток пути прошла пешком.

Район Содэмун – спокойный, квартиры и дома людей со средним достатком, убийство в таком – редкость. Пара вычурных архитектурных шедевров на противоположной стороне улицы смотрелись, на ее взгляд, странно.

И вот, она тащится на третий этаж дома со сломанным лифтом (хорошо хоть не четырнадцатый).

Мей уже жалела о решении оставить трость в машине, патрульные так часто сменялись, что дежурные могли и не знать ее, а с судмедэкспертом она не стеснялась, особенно если это Хун, но главной причиной было то, что так она сама себя ощущала презентабельнее. И, видимо, медлительнее.

–Засада с лифтом! – Послышалось сзади.

–Гуань Хун, только о тебе думала.

Судмедэксперт догнал ее, перескакивая через три ступени за раз, даже не запыхавшись, держа свою «сумку с пробирками» словно это легонький дипломат.

–Сказали, там кроваво, – пропел он.

–Кто сказал?

–Первые приехавшие криминалисты, сейчас все вокруг фотографируют и маркируют, а тело ждет меня. Как нога?

–Уже лучше, как видишь. Выглядишь довольным, что у тебя нового?

–Был на конференции в Пекине, которую проводил мой университет, – не без гордости начал Гуань, специально замедляя шаг, чтобы Мей не отставала. – Как приглашенный лектор, и там был мой куратор, кстати.

С Гуанем было приятно поболтать как в рабочее, так и в свободное время. Мальчик-вундеркинд, окончивший школу в 14, гордость Китая, уже три года работал в Сеуле, иногда совершая гастрольные туры с авторскими лекциями по криминалистике. Они могли болтать о работе или об аниме (постыдный секрет на двоих, они же все-таки полицейские), иногда переходя на мандарин, Мей с ним работалось комфортнее.

–О, мы пришли!

Вход в квартиру была опечатан накрест наклеенной желтой лентой, пригнувшись они прошли под ней. Внутри, как личинки, в своих белых комбинезонах копошились криминалисты, мелькали также жилетки двух патрульных, обнаруживших тело.

–Прошу прощенья, вы кто?

Очевидно, новенький патрульный, подумала Мей, когда он остановил ее, подняв руку. Хуну же просто кивнул. О его долговязой фигуре и мальчишечьем лице были предупреждены, кажется, все патрульные в городе, после одного инцидента, когда его не пустили на место преступления. Сейчас его брови были нахмурены, а гладкое, как у подростка, лицо сосредоточено, но Мей жестом дала понять, что все в порядке.

–Детектив Мей Ванг, вот, – Мей протянула удостоверение. Молодой патрульный придирчиво сканировал фото на документе и переводил взгляд на Мей, терпеливо стоящую перед ним. Ее не удивляла эта медлительность – как камера прибавляет пять кило, реальность убирала восемь с Мей, по сравнению с той, что на фото. На нем ее щеки были покрыты здоровым румянцем, глаза горели, губы растянуты в полуулыбке, темные волосы были короче. Сейчас ее лицо было бледным и осунувшимся, под глазами тени, а волосы отросли до лопаток. Из-за потери веса она казалась еще меньше, чем была раньше, Гуань Хун возвышался над ней на полторы головы.

–Добрый день госпожа Ванг, Чон Сок, пропусти, – поприветствовал патрульный Пак поклоном, выйдя к ним в прихожую. Старый знакомый, который в патруле был всю свою службу в полиции и, кажется, собирался сидеть там до самой смерти. С брюшком и добродушной улыбкой, румяными щеками-яблочками обычно, сейчас его лицо было как никогда серьезным .

–Господин Гуань Хун, можете сразу пройти! Квартира однокомнатная, жертва в жилой комнате. А там, на кухне, – соседка, госпожа Мен, она нас и вызвала. И там стена, она… жутко так, я не понял сначала, думал, обои…

Мей слушала вполуха, обратив внимание на сгорбленную женщину сидящую на кухне. Типичная подъездная аджумма⁵, сплетница, судя по бегающим глазкам, как в любом жилом доме.

Кроваво – было не совсем то слово.

Тело молодой девушки лежало на откидной кровати, словно она прилегла отдохнуть: одна рука вдоль туловища, вторая закинута наверх, словно она потянулась после сна, левая нога спущена, делая ее позу даже картинной в своей непринужденности. Мей пригляделась к ее темным густым волосам, разметавшимся по подушке, гладкой матовой коже, чуть смуглее, чем ее собственная, и точеным чертам лица – она была очень красивой. Стройное тело как у спортсменки, на вид лет двадцать, не больше. Впечатление о спящей разрушалось, когда взгляд натыкался на темно-красное пятно на груди, которое могло бы сойти за орнамент на футболке, если бы подтеки не перешли на матрас и не образовали небольшие лужицы на полу.

Хун мгновенно оказался у тела, начиная методично осматривать, порхая над ним руками в перчатках и изредка делая пометки. Мей рассматривала стену, видимо, и вызвавшую огонь в глазах у патрульного Пака, и скрюченное состояние соседки.

Нарисованный символ был ей незнаком, она даже не знала, можно ли назвать это символом. Рисунок? Подпись? Логотип организации?

–Здравствуйте, детектив Ванг! – раздалось возле уха. Мей подпрыгнула от неожиданности – молоденькая офицерка, виновато улыбаясь, неловко переступала с ноги на ногу, притом ее лицо было бледным. Ей можно было посочувствовать – очевидно, это первое мертвое тело, которое она увидела на выезде. До этого, скорее всего, – только превышение скорости на дороге и пьяные дебоши возле ночных клубов.

–Я офицер Чен. Мы зашли сюда с госпожой Мен первыми. Дверь была закрыта, но не на замок. Я вызвала офицера Пака, когда увидела все это, – она обвела рукой пространство рядом.

–Что можете сказать?

–Следов взлома нет, криков или ругани никто не слышал. Но госпожа Мен отреагировала на хлопок двери в пять утра – она встает рано, и решила, что это странно.

Мей закатила глаза, ну конечно, старухе заняться больше нечем, чем за молодой соседкой подслушивать и по поводу и без вызывать полицию.

–Девушка Кида обычно уходит на работу в девять и всегда здоровается с ней. Еще госпожа Мен слышала звук, будто что-то упало, – офицер Чен указала на настольную лампу на полу. – Скорее всего, она потянулась за телефоном, но сил не хватило. Госпожа Мен постучала, потом еще раз через полчаса, потом позвонила по телефону Киде, но ей не ответили, она забеспокоилась и вызвала полицию. И вот, мы здесь.

–Ясно, – пробормотала Мей отворачиваясь обратно к телу. – Что знаем о жертве?

–Кида Ву, судя по подписям на тетрадях, а так – ничего… – пробормотала Чен, и тут же продолжила:

–Документов или паспорта нет, никаких медкарт или еще чего-то, даже соседка ее фамилии не знала.

–И чем же она занималась?

–Работала флористом тут недалеко, хотела когда-нибудь открыть свой магазин, посещала бесплатные университетские курсы. Это только с соседкиных слов, мы сходим проверим.

–Понятно, больше ничего?

Патрульная покачала головой.

–Видели это когда-нибудь? Рисунок на стене?

–Н-нет.

–И я нет, – откликнулся Хун. – Хотя читаю Дэна Брауна на досуге, и считал себя сколько-то увлеченным подобным.

–Что сейчас можешь сказать? – Мей присела рядом с ним у дивана.

–Я бы сказал, двадцать лет. Смерть наступила около четырех-пяти утра, судя по температуре. Сейчас вижу три ножевых ранения в области над сердцем, но убил ее точно первый, вот этот, видишь? – Хун указал ручкой на самую большую рану. – Нож как бы воткнули и провернули, а второй и третий удар, вроде страховочных, видимо чтобы точно добить, хотя она бы и так не выжила… Есть следы сексуального насилия, судя по… – он неопределенно покрутил ручкой над областью паха, где надорванное белое белье пестрило светлыми и бурыми пятнами,– больше скажу при вскрытии.

–Следы борьбы?

–Никаких. Есть пара синяков на руках, но они старые. Ничего о них сказать не могу… Да и лицо… Она такая…

–Спокойная, – пискнула сзади офицер Чен.

–Да, и правда, будто спит.

–Хорошо… Ну, а это, что? – Мей снова указала на рисунок, – это ведь ее кровь?

–Нет, – хором ответили Гуань Хун и офицерка, понимающе переглянувшись. Судмедэксперт поднялся с колен:

–Какого-то животного, возможно свиная, скажу точно когда отдам в лабораторию, но не человеческая.

–Ну, и дела…

–Точно. Рисовал видимо, пальцами, вот так. – Хун продемонстрировал.

–Мда. И что это?

Мей вздохнула, начальство ее здорово подставило с этим первым делом. Сделав снимок рисунка на телефон, она огляделась еще раз. Квартира была обставлена просто, даже по-спартански: стол, стул, кровать, тумбочка, шкаф с одеждой, все. Похоже одним разом затарились в Икее, все добротное и простое. Однотонные занавески от солнца не спасали, хотя сейчас оно светило прямо на половину квартиры, где стояла кровать. Ковер тонкий, но он не спасал от сквозняка по полу, судя по теплым носкам на жертве. Такие обычно с собой пакуют дочерям в большой город… Да, общее впечатление было таким, что Киду как студентку родители с благословением отправили в большой город, и оставили жить самостоятельно.

Никаких фото родных или подружек, постеров или коллекций манги… Мей припоминала, что еще было у нее в комнате пятнадцать лет назад. Несколько книг уместились на столе аккуратными стопками, ни цветов, ни телевизора.

–Скажи криминалистам взять ее телефон, сумку с личными вещами, и… Не вижу компьютера?

–Его нет, – подали голос из кухни.

Вот уж точно странно.

–Есть тетради, – подал голос офицер Пак, листая разлинованные страницы, – но тут какая-то тарабарщина, не на корейском.

Мей взглянула. Письмо было ей незнакомо, как будто латиница, но слишком видоизмененная, с точками над буквами, да и написана словно сверху вниз. “Хрень какая-то”, – пробормотала она тихо.

–Ясно, их тоже на экспертизу. Гуань Хун, позвони как будет информация. Офицер Чен, спасибо, вы молодец.

–Я напишу рапорт, когда вернусь в участок, и пойду, пожалуй, да?

–Да, но зайдите на место работы жертвы, поговорите с хозяином и это тоже укажите в рапорте.

–Поняла.

Мей прошла на маленькую кухню. Старушка на стуле распрямилась.

Она говорила четко и по делу, в общем, все то, что пересказала офицер. Ее глазки горели любопытством, вопросы так и норовили сорваться с языка, но строгий взгляд Мей (а она умела смотреть по-настоящему строго) остерегал ее от подобной глупости.

–Чем удивил вас хлопок двери? У Киды не было молодого человека?

–Нет, не было. Но я видела рядом с ней мужчину один раз! Они ругались!

–Как он выглядел? Вы слышали имя?

Аджумма выглядела крайне гордой собой и, казалось, претендовала на государственную награду за предоставленные сведения.

–Может двадцать пять, кореец.

–И? Это все?

–Ну да, я же из окна видела! – старушку, кажется, задел раздраженный тон Мей, которой ее описание не давали вообще ничего.

–Сможете описать художнику его лицо?

–Да, – обиженно.

–А о чем ругались, вы слышали?

–Было непонятно, и я уже подзабыла.

–Что насчет подружек? Родственников?

–Я видела только ее отца, когда она заезжала: милый мужчина, крепкий такой. Он и попросил за ней приглядывать, совсем одна в большой город перебралась.

–А откуда?

–О, он не сказал, но, кажется, из деревни, говор не местный. Я сама в Сеуле всю жизнь живу…

–Номера не оставил, или, может, полное имя, фамилию?

–Нет, я знаю только как звали Киду и все.

–А при заселении документы у нее не спрашивали?

–Должны были, хотя в этом доме… не особенно из-за этого волнуются, понимаете? Тут и эмигранты, и студенты на выходные заезжают, за наличные можно без паспорта заехать. Мне кажется, что Кида так и жила.

–А почему?

Аджума развела руками.

–Видели кого-нибудь из ее окружения?

–Нет, никого… Она просто ходила на работу, и на курсы в университет, наверное, по бизнесу, чтобы магазин открыть. И все. Спокойная была, добрая девочка. Ну, кроме того мужчины.

–Спасибо, вот мой номер, позвоните если еще что-то вспомните!

Госпожа Мен ушла, а Мей осталась на кухне. Открыла шкафчики над плитой: две чашки, две тарелки, в холодильнике еды по минимуму, все рассчитано на одного человека.

Рисунок. Мей открыла фото на телефоне – треугольная спираль, пятьдесят на пятьдесят. Вокруг, как солнечные лучи линии, а перед ним нечто, что напомнило Мей подъездную дорожку. Нет, такого она точно не видела. Подумав минуту, отправила его двум людям из списка контактов, с пометкой «Знаешь такое?».

В ванной так же пусто, все рассчитано на одну девушку, даже в мусоре лежало лишь два фантика.

Выходя из квартиры, Мей снова столкнулась с госпожой Мен.

–Скажите, а лифт давно не работает?

–Вчера и сломался. Снова дети игрались, он старый, если все подряд кнопки нажимать, ломается, и ждем мастера по три-четыре дня.

–Понятно, спасибо.

Набравшись терпения, Мей приступила к спуску.

3

У Бин вздрогнул, проснувшись.

Часы, в мягком свете ночника показывали пять утра. Почему он вскочил? Точно, ему послышалось шевеление в дверном замке. Но ключ есть только у него, это невозможно! Даже у домуправа его нет, потому что У Бин тайно сменил замки. Зевая, он улегся было обратно, но звук повторился, теперь отчетливее.

Вскочив на ноги, У Бин тяжело дышал озираясь… Что делать? Взять телефон или биту? Где-то должен был быть баллончик… Снова шевеление и глухие удары, словно кто-то всем телом наваливался на дверь. Страх ледяной водой пролился вниз по позвоночнику.

Стук кулаком в дверь.

–У Бин, чтоб тебя, ты здесь?

Секунду прислушиваясь он протрусил к двери и приоткрыл, оставив ее на цепочке.

–Чего встал, открывай!

Прошуршав цепочкой, У Бин открыл входную дверь и был резко отодвинут в сторону.

–Такой холод, чего не открываешь? Сейчас соседи сбегутся!

–Прости, но ведь ночь…

–Мне нужно в ванную! – У Бин оторвался от стенки, следуя за ночным гостем, тот склонился над раковиной, тщательно намыливая руки. Пена на руках и в раковине была розового цвета.

–Что случилось? Ты дрался?

–Захлопнись! – гаркнул в ответ, – и принеси мне пластырь, марлю и еще что-нибудь, давай уже!

–Чонде, что слу…

–Заткнись и принеси, что я сказал!

У Бин поспешил к аптечке, вжав голову в плечи. Извлекая содержимое, он дрожал – неприятности влекли за собой полицию с которой он не хотел связываться ни за что на свете, опять.

–Ну, – Чонде звучал уже не так грубо, но все еще взволнованно. – Давай сюда.

Несколько ссадин на костяшках У Бин старательно обрабатывал не задавая вопросов. Он совсем не хотел ничего знать, хоть беспокойство за Чонде и давило. Это не первый раз когда друг приходил в таком виде, бывало и хуже, но сейчас он дергался чуть больше и шарил глазами по комнате словно ждал еще кого-то.

–Фух, ну спасибо. Извини что поздно, – словно только вспомнив о времени пробубнил Чонде, – я посплю у тебя до утра, да?

–Уже утро… – Невнятно пробормотал У Бин, но ответа Чонде не требовал, и уже довольно растянулся на раскладном диване. Его ноги свисали с края, он заворчал. Сам же У Бин прекрасно вмещался в полный рост на противоположном конце дивана.

–Возьми себе ключ, дверь долго не протянет, – прошептал он, – и я посплю.

И завертелся ища удобное положение.

–Да не дергайся ты, – буркнул Чонде, – спи.

У Бин послушно закрыл глаза. Как бы все это его не нервировало, но зная что рядом громила Чонде, он уснул быстро и крепко.

4

В отделе по особо тяжким преступлениям собрали брифинг. Капитан Чони′н перечислял текущие дела, мимоходом упомянул возвращение Мей с бумажной работы. Коллеги кивнули в знак приветствия, все разошлись по рабочим местам.

Мей села за выделенный ей стол, перебирая в руках фотографии с места преступления. Вокруг привычное копошение, телефонные звонки, негромкие переговоры, полноценная рабочая обстановка. И опера, готовые кинутся служить и защищать в любой момент, что подтверждало оружие, заманчиво выглядывающее из кобуры.

Фото президента в рамке и флаг республики маячили у Мей прямо перед глазами.

В отделе было всего две женщины помимо нее: одна – стажер, только из академии, т.е. девочка на побегушках, писавшаяся от радости когда, ей наконец разрешали поучаствовать в реальном деле. И еще одна – Сон Квон-Джу. Мей, увидев ее, назвала потрясающей, и мнения не меняла. Коллега была на пару лет старше, метила в прокуроры, и отчего-то никто не сомневался, что так и будет. С Мей они работали вместе над пятью разными делами: плодотворно и спокойно, но в отделе существовали по отдельности, как два острова одного архипелага.

Мей рассеянно потирала колено. Оно почти не болело, в отличие от головы, которую словно хорошенько встряхнули. Белая доска, облепленная фотографиями с места преступления и фото Киды из морга (его прислал Гуань Хун) стояла напротив.

–Ну-тс, что тут у нас!– пропел ТэХу՛н, сосед по рабочему месту, заплывая на их общую территорию как к себе домой, потирая ладоши.

Лицом он напоминал сонного ежика, с припухшими веками и чуть вздернутым носом, что создавало впечатление юности. Удивительно милая комбинация с полицейском значком. Бритая под 0,6мм голова постоянно мелькала на тв, в интервью после судебных заседаний.

–Я твой опер, работаем в паре! – пояснил он. – Я должен был быть с тобой с самого начала, но у брата был концерт в школе, и я брал отгул на первую половину дня. Он кстати был волшебный, все родители были в коме от умиления, ну ты понимаешь… Вводи меня в курс дела!

На это ушло не больше десяти минут, память была супер способностью ТэХуна, фотографическая. Он запоминал большие куски текстов, даты и телефонные номера, но относился к этому как к фокусу. Мей же приходилось напрягаться чтобы ничего не упускать и не забывать.

–До родителей дозвонится никак не могу, – Мей развела руками. – В ее телефоне было меньше десяти номеров, и я смогла дозвониться только на один – ее начальника из цветочной лавки. Два номера отключены, два вне зоны доступа. И еще – опрос соседей ничего не дал кроме очень расплывчатого фоторобота некоего мужчины с которым ругалась жертва два или три дня назад. Соседка не уверена.

–Плохо… Но дело было ночью, не удивительно что соседи не слышали. Как мы понимаем, жертва знала нападавшего, раз шума не подняла… – пробормотал ТэХун открывая им обоим по второй уже банке холодного кофе.

Мей знала, что коллеги подшучивают над его жестким диалектом острова Чечжу. Она знала, что о нем говорят “Это вообще корейский?” – но сама едва различала. ТэХун говорил очень грамотно, разве что некоторые звуки и шепелявость иногда сквозили в речи, в остальном он разговаривал по всем правилам. И также терпеливо относился к ее собственному акценту.

– Соседи говорят, парня у нее не было?

–Ни парня, ни друзей, вообще никого.

–Не типично для молодой кореянки. А вот что точно странно, это ее отсутствие в соц.сетях. Кто сейчас их не имеет? А что с тетрадями? – ТэХун пролистал все три, и положив обратно на стол откинул голову на сцепленные в замок руки. – Сдаюсь. Тут глухо. Значит, начнем с того немногого что знаем: есть место работы, патрульные там уже были, сходим еще раз. У нас есть полное имя и информация, что Кида подготовительные курсы в университете, съездим и туда.

–Отлично.

Оба собрались довольно быстро. ТэХун терпеливо ждал пока Мей дойдет до лифта, и ни словом не обмолвился о том что хромота стала заметнее – выпитые украдкой таблетки обезболивающего еще не подействовали.

В машине Мей думала о своем нунчхи. Первым делом после переезда в Корею отец дал ей совет – прокачать свое нунчхи, необходимый навык для гармоничного сосуществования.

В это слово вкладывалось понятие наблюдательности и способности быстро ориентироваться в любой ситуации. Корейская тактичность была для Мей личным криптонитом. Она бы не назвала себя агрессивной или социопаткой, но обычную свою манеру поведения она в Корее показать не могла, особенно работая в коллективе.

Навык нунчхи в детях воспитывают с сознательного возраста, это умение считать обстановку, настроение окружающих, понять когда стоит промолчать а когда что-то сказать, когда нужно наполнить опустевший бокал друга и сделать вид что ты ничего не заметил в случае конфуза. Это способность понимать когда непринужденный светский разговор за обедом с коллегой становится неловким и прервать его пока он таковым не стал окончательно, и все для комфортного существования в коллективе.

У Мей нунчхи получалось только в отношении ТэХуна. Ну, что ж, один человек, уже не плохо, – Мей улыбнулась отстегивая ремень безопасности когда машина затормозила.

Цветочный магазин ничего не дал, аджосси⁶ промычал то, что они уже знали: тихая, приятная, хорошо обращалась с цветами, крутила красивые букеты, не опаздывала, не скандалила, никого рядом с ней не видел, в день смерти ничего необычного за ней не заметил.

–Кроме того парня, он так кричал на нее однажды, – пробормотал мужчина выставляя свежие букеты ближе к витрине.

–Этот мужчина? – Мей достала фоторобот.

–Да-да, – закивал аджосси, – только вот тут у него такое… как это, родимое пятно, вот здесь, – он показал на скулу с левой стороны лица. – Вроде похож.

–О чем они ругались?

–Я не подслушивал, – начал хозяин, – но он так кричал, что я все слышал. Говорил ей не подходить к кому-то или он свернет ей шею.

–Угу, – ТэХун хмыкнул. – И вы…

–Я вышел, конечно, но он быстро ушел, – огрызнулся хозяин, – Кида сказала что все хорошо, и вернулась к работе.

–А с графиком у нее не было проблем, она все успевала?

–Ну, уходила раньше в дни когда бежала в университет, – добавил он, – у них там какое-то расписание сумасшедшее было, на этой неделе в такое время, на следующей в другое… А потом еще и дни недели меняли, но обычно вечером, так что не страшно, просто уходила на пару часов раньше.

Вторым пунктом был университет. Студгородок Сеульского университета был больше территории деревни в которой вырос ТэХун.

Деревья высаженные красивыми рядами все еще хранили на себе желтую и красную листву, но сверху, словно сахарной пудрой, их присыпал снег. Стайки студентов носились рядом фотографируя природное явление.

После пятнадцати минут блужданий они, наконец, нашли нужный корпус и обратились в администрацию.

–Сейчас, – проворковала девушка за стойкой, деловито цокая длинными ногтями по клавиатуре. – Да, Кида Ву, есть такая, подготовительные курсы для внутренних экзаменов при поступлении. Должна быть в корпусе три… это тот где мы сейчас, не переживайте. Закреплена за группой профессора Мо, но она на больничном, этот грипп. Ничего, есть староста, можете подойти к ней – зовут Со Яна́, восемнадцать лет, должна сейчас быть в аудитории 1042.