Текст книги "Скрытая фигура"

ТэХун знал, что Мей было немного неловко, когда он подвозил ее. Жилищный комплекс элитных квартир, с охраной и шлагбаумом, подарок от родителей по возвращении в Корею. Сам же он, ютился с младшим братом в небольшой квартире на юге района, о чем коллега также знала. Притормозив у забора с коваными решетками, он вопросительно смотрел на нее, все еще ищущую что-то в темноте за лобовым стеклом.

–На видео и правда не видно лица.

–Мать же сама сказала, что у него есть такая же одежда, пока что он нам подходит. Если ДНК не совпадает, то выйдет свободным человеком. Хотя я готов спорить, что ему есть за что предъявить – видела его руки? Ладно, до завтра .

Глядя на Мей опирающуюся на трость, ТэХун прислушивался к себе пытаясь понять как к ней относится. Не как к коллеге, тут все понятно, а как к женщине. Было всего пара случаев когда он испытывал нечто похожее на возбуждение рядом с ней, но чувство проходило также быстро как и появлялось, они редко сидели на месте чтобы было время подолгу рассуждать на такие темы.

Выруливая, он представлял какая она в отношениях и в постели. Личную жизнь они никогда не обсуждали, но пару раз он невольно слышал ее разговоры по телефону с каким-то норвежцем, знакомым из колледжа, еще со времен штатов, но не более.

В районе ТэХуна, дома лепились друг на дружке, не трущобы, но и близко не стоял с районом Мей. Дома налеплены вдоль узких улиц резко уходящих вверх, над головой натянуты электрические провода, и от каждой такой улочки “вверх” отходят еще множество ручейков еще более мелких улочек.

Вход в его квартиру был с улицы, по пожарной лестнице. Дома вокруг были не выше трех этажей, и от машины до дома нужно было еще подняться в гору по узеньким ступенькам. Зимой они становились настоящей катушкой, чреватой несчастным случаем, леденели и приходилось держаться за перила если не хочешь сломать шею.

Добравшись до двери ТэХун зашел в теплую квартиру. Обогреватель грел на максимуме, Хоби постоянно мерз, и на тепле в квартире не экономили, хоть счетчики и показывали внушительные суммы. Тот лежал у себя в комнате сонно поглядывая на экран компьютера.

–Эй, ну ты чего? – ТэХун сел в ноги его кровати.

Мальчик хитро улыбнулся, выбираясь из кокона в который зарылся по самый нос. Потянулся обняться, слишком тощий для четырнадцати, подумал ТэХун. Все косточки можно пересчитать, и кожа тонкая, почти белая, на руках видно все венки.

–Устал. Много гулял сегодня, – и Хоби начал длинную историю прошедшего дня.

Готовя себе ужин (просто заварной рамен, никаких изысков) ТэХун весело кивал глядя только на то, как брат прихрамывает болтаясь за ним по квартире, словно щенок за хозяином.

–Ну, так… – выжидающе протянул Хоби. ТэХун напрягся, напоминало ситуацию когда братец намекал на что-то, о чем сам ТэХун забыл, Хоби фыркнул:

–«Доспехи бога», ну? Мы договаривались посмотреть!

–А, да, точно. Включай.

ТэХун уснул через семь минут после начала фильма, полулежа на кровати Хоби, тот досмотрел фильм до конца и уснул под боком.

11

Мей обратила внимание на офицера Чен еще в первый день.

Она держала ее образ в голове на протяжении всего расследования.

В первую очередь она основывалась на интуиции, она редко подводила, а в случае с офицером включила “красную мигалку”. За годы службы в полиции волей не волей развивается навык читать язык тела других людей. В жестах и поведении офицера Чен, и у тела жертвы, и при последующих коммуникациях, Мей увидела много занимательного.

В ее причастности непосредственно к убийству она сомневалась. Да и проверила все, во время совершения преступления офицер патрулировала другой район и даже засветилась на вызове, и потому физически не могла быть в двух местах сразу. Но Мей не могла подавить настойчивое чувство того, что Чен что-то не договаривала. То как она смотрела на тело жертвы, и называла ее по имени, а не «жертва», «убитая», или просто «девушка». Она единственная из всей команды кто не перерисовал или не сфотографировал символ на стене. И смотрела на него как на дорожный знак, без впечатления, словно понимала что изображено.

Рапорт был сухой и местами даже пустой, как будто заполняли нехотя, опуская через одну детали, что в общем не страшно, но вызывает сомнения.

Второй раз они столкнулись при аресте Чонде, в котором офицер опять же приняла слишком большое участие, оставаясь свидетелем всего допроса.

В третий раз у здания полицейского управления. Все бы ничего, Чен в стороне говорила по мобильному, и Мей так бы и прошла мимо, но уловив обрывок речи затормозила.

Язык был ей незнаком, совсем. Точно не английский и не китайский, ими сама Мей владела на уровне носителя, какой-то абсолютно непонятный и странный набор звуков. Чен тогда ее не сразу заметила. Секунд тридцать Мей напряженно вслушивалась, но не смогла разобрать ни одного слова, лишь в конце мелькнувшее «Кида» заставило ее передернуться, от чего трость прошлась по полу издав звук скольжения резины по плитке. Чен среагировала моментально, прервав беседу и развернувшись улыбнулась, пожелав хорошего дня и сообщив, что рапорт уже доставила.

–Да, я в курсе, – рассеяно кивнула ей Мей провожая взглядом.

Миниатюрная фигурка Чен утопала в служебной крутке, а растрепаные волосы выбились из под кепки.

Какова вероятность, что тарабарщина в тетрадях Киды была на том же языке?

Первые сутки после убийства Мей уделяла тетрадями каждую свободную минуту, и поискам проклятого символа на стене во всех доступных ей источниках информации.

Сдавшись в третьем часу ночи набрала Йёна. Тот ответил сразу, в Норвегии был только вечер.

–Я же уже написал что не видел такого, – сказал он после обмена приветствиями, – даже коллег поспрашивал.

–А тетради?

–Тоже пусто, не понимаю даже к какой группе языков относится. Больше похоже на придуманный язык, знаешь как дети делают, чтобы родители не узнали их секреты?

Мей кивнула, кажется они с соседским мальчиком, еще в глубоком детстве, пытались сделать подобное, но по факту они просто гавкали и шипели друг на друга. На язык это не тянуло, им быстро надоело.

–Спроси у Фей-Фей, она может знать, эта штука из области лингвистики, – посоветовал Йён в конце разговора.

–Да, ты прав, – Мей и сама собиралась звонить Фей-Фей, но они не связывались слишком давно и исключительно по ее, Мей, вине.

Оплакивая ногу и привилегию ношения оружия она сильно замкнулась в себе. Отсекла всех школьных и даже университетских приятелей, бурча себе под нос в цитадели одиночества, которой теперь стала ее квартира, как ей нелегко и никто ее не понимает. Сейчас она этим своим поведением не гордилась.

Психолог, к которой ее направило начальство (обязательное условие возвращения на службу), настойчиво предлагала возобновить хотя бы часть старых контактов, на что Мей согласно кивала, но шагов никаких не предпринимала.

–Звонишь мне, когда что-то понадобилась? – Ехидно проворковала Фей-Фей едва скайп показал ее лицо на экране. Мей виновато опустила голову, при том улыбаясь. Вид подруги не показывал враждебность, может немного обиды, но не больше чем в когда-то в тринадцать лет.

–Красивый халатик.

–Он старый, – фыркнула Фей-Фей , – что нужно Землеройка?

–Лучше бы я тебе не рассказывала. Это животное довольно мерзкое на вид, – пробурчала Мей, подружка хохотнула. – Я скинула тебе пару фото, можешь что-нибудь сказать? Узнаешь треугольник, или каракули?

Фей-Фей сосредоточенно смотрела в экран. На заднем плане играла негромкая музыка, цветок у окна – большая пальма – как будто вырос. Квартира подруги внешне не изменилась с их последнего разговора.

–Это странно… – пробормотала та, – хрень какая-то, на первый взгляд. Треугольник сразу нет, а вот закорючки… я бы сказала что это похоже на транскрипцию, если честно. А что это? И прошу, скажи, что на стене эта шутка намулевана не кровью!

–Прости, – Мей нервно хихкнула. Иногда она забывала, что подобные картинки могут вывести из равновесия того, кто не привык к подобному, – транскрипцию?

–Ну, да… – неуверенно протянула Фей-Фей . – Язык не определю, это точно, но запись… Странно, я прямо в растерянности.

–Кто пользуется транскрипцией?

–Да никто, в том-то и дело. Ее вроде в начальной школе используют, когда учатся звуки распознавать, да и все. Ну, в словарях еще, чтобы объяснить как слово читается. В письменной речи уж точно нет, не понимаю . Если прикинуть что эти две точки означают огубленный гласный, а это мягкость, или вот… все равно хрень какая-то, я такую речь не слышала. Или слышала? Ты понимаешь, детка, что лишила меня сна?

–Еще раз прости, но я, типа, в тупике, – они ненавязчиво перешли на разговорный английский времен их старшей школы и закончили только совсем под утро. Будто снова стали единственными детьми эмигрантов в частной школе и говорили обо всем что накопилось за долгое время.

–Я подумаю над этим, напишу как соображу что-то стоящее. Но ты все еще задничка.

–Знаю, прости, мой психолог говорит, что замыкание это нормально, но я вроде как уже пару месяцев как должна была из него выйти…

–Ничего ты не должна, с тобой случилась несправедливая… несправедливое… ты поняла… – отчитала ее Фей-Фей своим преподавательским тоном. – Это нормально что ты.... просто звони иногда, я волнуюсь.

–Да, прости.

–И хватит извинятся.

–Ага.

–Целую, напишу позже.

***

Звонок от подруги встряхнул Мей вечером на следующий день.

Тест на ДНК еще проводился, Чонде находился под арестом.

За это время Мей начала собственную слежку за офицером Чен.

Та была у дома жертвы два раза – на второй день и на третий. Никак себя не обнаружив, Мей не увидела, чтобы та что-то взяла из квартиры убитой или наоборот принесла. Даже свет не включала. Вот уже более веская причина для подозрений на ее счет.

Кроме этого Чен никуда больше не ходила, после работы ехала домой, а утром снова в патруль. Мей не слабо измотала себя посиделками в машине по ночам, лихорадочно обклеивая лицо патчами (которые пару раз забывала отклеить будучи уже в отделе, о чем ей деликатно напомнила коллега на побегушках), чтобы выглядеть свежее.

Фей-Фей позвонила когда Мей была на работе и клевала носом в документы.

–Перевода не дождешься, да и вообще по нулям. Могу сказать только то, что когда показала это ребятам с кафедры антропологии, один сказал будто это отдаленно похоже на закорючки, которые он видел маленьким. Но это странно и интересно, потому что он американец, и, ну ты поняла.

–Нет, не поняла.

–Типа, коренной американец.

Мей на секунду замолчала.

–Индеец что ли? Прикалываешься?

–Да нет, он один из тех, с резерваций. Говорит, что закорючки выглядят похоже на то, что он видел в деревне маленьким у деда и его племени, или прадеда. Но опять же, лишь напоминает. Речь той девушки, когда ты ее слышала по телефону, какой она была?

–Отрывистой, – припоминала Мей, – много согласных, нет тональности и мне показалось без интонации.

–Ну, наречия индейцев примерно такие же… говорю тебе, странно. Больше у меня ничего нет.

–Спасибо Мымрик.

–Ой, иди ты.

12

Мей знала, что у офицера Чен два выходных дня. Самое время для активных действий, прикинула она. Если ничего не произойдет, то она признает, что улик недостаточно и оставит Чен в покое, если нет – продолжит наблюдение. Все равно у нее больше ничего нет, ни подозреваемых, ни улик.

Все три дня Мей почти не спала, была в скверном настроении, забывала и теряла вещи типа телефона, сумки или ключей от машины. Глаза предательски слипались, а на заднем сидении при езде позвякивали банки из под энергетиков и холодного кофе.

Гуань Хун обещал прислать результаты по анализу ДНК на следующий день.

Но вот Чен вышла из дома, в повседневной одежде, однако Мей заметила, сидя в засаде, что ботинки на ней были горные, и теплая парка, как у нее самой.

–Ну и куда она? – Совещания с Чпоком стали входить в привычку. Плюшевый щенок на приборной панели смотрел умными глазами и не перебивал – золотой напарник.

Чен села в машину, припаркованную в самом углу двора, и выехала.

Первой остановкой было здание полицейского управления района Содэмун . Мей прошла к главному входу, но там и осталась. Выкурила три сигареты подряд, Чен все не показывалась. Ноги уже начали подмерзать, выпавший недавно снег подтаял, но стояла минусовая температура. Зазвонил рабочий телефон.

–Детектив Ванг, это дежурный Ким из хранилища вещдоков, вы просили позвонить вам если офицер Чен придет?

–Да, все так.

–Она только что взяла несколько вещдоков под роспись, указав вас в графе ведущего дела, все так?

–Да, все верно.

–Тогда хорошо.

–Она еще с вами?

–О, нет, уже вышла. Но я вижу как она стоит у лифта, позвать?

–Нет, нет, все хорошо, спасибо за звонок.

Подозрения укрепились на восемьдесят пять процентов.

Чен быстро прошла до машины, Мей едва за ней поспела и стартанула следом, пропустив между ними всего одну машину на потоке.

Дальше ехали без остановок, когда город закончился и началось шоссе Мей включила навигатор. Что они тут делают? Время близится к полночи.

13

Субин начал притормаживать заметив, что и машина Мей сворачивает к обочине.

Они приехали в Сораксан. Ночью. В национальный заповедник, потратив на дорогу почти три часа. Зачем?

Главный вход остался позади, они проехали немного вдоль парка.

Злость отпустила оставив место любопытству, и, немного, страху. Субин боялся диких животных ,а в этих лесах можно было наткнуться на лису или еще кого, вреда конечно от них не будет, но Субину было не по себе. А еще ему было боязно темноты. От того, что он будет идти один. И от того, что никто не знает где он.

Сказочное везение, что кусты и густой подлесок шли до самой дороги. Он свернул прямо в гущу оставаясь незамеченным, с выключенными фарами, наблюдая как Ванг делает тоже в полумиле от него. Вероятно в миле был тот самый третий, за которым Ванг и следит.

Субин распихал по карманам фотоаппарат, диктофон и перцовый баллончик (Необходимый в быту журналистов, особенно для интервью на улице после спортивных мероприятий. Возвращаясь домой в эти дни Субин благодарил бога за то, что сегодня не получил по лицу).

–И куда она со своей тростью? – Ванг направилась в глубь леса пригибаясь к кустам. Она шла без фонарика, как и Субин, и его отсутствие обоим осложняло преследование.

Ночь была хоть и светлая, но он споткнулся только трижды пока дошел до ее машины, когда сама Ванг, пусть и с черепашей скоростью, уже терялась в лесу, по еле заметной тропинке.

Субин уныло припомнил, что вход в парк платный, и если поймают будут проблемы.

Шли долго. Он весь обратился в слух, и неотрывно следил за синей точкой на экране, стараясь повторять траекторию, потому что темнота и лес играли злую шутку с его и без того плохим зрением.

Спустя сорок минут ходьбы Субин уже обливался потом, и запоздало начал паниковать о том, что дороги обратно ему не найти, когда телефон сядет, а 43 процента неутешительная цифра.

Если сначала они шли по одной из многочисленных пешеходный троп, то потом свернули в самую гущу леса. Все, Субин окончательно потерялся.

Задним умом он не мог не отметить, как в лесу хорошо дышалось, какой густой запах деревьев стоял в морозном воздухе, и как красиво лесные звуки сливались в саундтрек к его преследованию.

Их с Ванг разделяло метров шестьдесят, и Субин часть сил тратил на то, чтобы не шуметь, чего не скажешь о Ванг. Оставалось лишь надеяться, что между ней и ее целью расстояние было больше. От нее хруста веток было как от небольшого отряда диких кабанов. Сам Субин никогда их живьем не слышал, но предполагал, что шуму они создают столько же.

Все глубже в лес, время должно быть близилось к четырем утра, светало, Субин думал что еще один подъем и он умрет. Без драматизма: его дыхание сбилось ,в горле стояла кровь, пот успел засохнуть, снова накатить, и снова засохнуть.

Как у Ванг еще силы есть, с раскуроченным коленом топать такое расстояние?

Но нет, точка двигалась, в отличие от Субина она не могла позволить себе замедлиться.

***

Спустя еще двадцать минут Субин понял, что они перевалили через один из горных хребтов. Как это вообще возможно? Он слышал воду, журчание внизу, и горло тут же схватило от жажды, он и не задумывался об этом пока шел. Телефон показывал одиннадцать процентов, Субин ускорялся. Теперь ему было поздно что-то делать – либо он догоняет Ванг и держит ее в поле зрения, и хотя бы не один, либо он теряется в чертовом заповеднике.

Он увидел ее у подножия. Детективша сидела прямо на земле, тяжело дыша. Трость валялась рядом у ног. Но стоило Субину спрятаться за мощный ствол дерева, как Ванг снова подскочила на ноги и пошла дальше. Да что с ней не так?

Наверняка уже упустила свою цель.

Светало, Ванг шатаясь шла по только ей, очевидно, понятному маршруту. Субин шел за ней на достаточном расстоянии, частичкой своего сознания переживая за нее. Если вырубит, что ему с ней делать? Телефон сдох, он один, и мысль тащить калеку на себе его не прельщала. Пусть и симпатичную…

Впереди казалось, что лес редеет, они были в ущелье, по сторонам горы, и по земле клубился туман. Туман! Субин затряс головой. Он абсолютно не заметил когда клубы начали появляться, но вот туман тянется по земле заполняя собой пространство. Такой плотный и густой, если он не поторопится, то потеряет Ванг.

Черт!

Субин ускорился.

Бесполезно.

Ванг пропала, он замер облепленный туманом, совсем один.

14

–Мей-онни⁷! – за плечо настойчиво трясли. – Мей-онни, вы слышите меня?

Хрипя, Мей разлепила глаза.

–Привет офицер Чен, а у меня к вам есть пара вопросов, – проскрипела она озираясь. Во рту было сухо, шею и уши пекло, а в глазах плясали темные точки.

–У вас от перепада высоты, с непривычки, горная болезнь! – Чен кажется не злилась, выглядела обеспокоенно, но не настолько, чтобы паниковать. – Вам надо привыкнуть, резко не вставайте. Вот, попейте.

–Пахнет как рыба в земле.

–Пуэр тут особенный, помимо прочего помогает с давлением, вам сейчас в самый раз.

Не было ничего впечатляющего в том, как Мей вырвало три раза подряд, под заверения Чен, что все в порядке, такое со всеми случается.

Когда наконец отпустило, и сознание сколько-то прояснилось, Мей наконец вдохнула полной грудью.

–Офицер Чен, где мы? У меня к вам много вопросов, я точно знаю, что вы были если не знакомы с жертвой, то знаете, что-то о чем не рассказали! Я следила за вами.

–Это я поняла.

–Да нет, в городе.

–А… – рассеяно протянула Чен попивая свой чертов пуэр. Мей обвела взглядом комнату, где они сидели. Простая, но теплая. Мей на футоне, Чен рядом. Раздвижные двери как в традиционных домах, пол с подогревом.

–Офицер Чен?

–Мей-онни, зовите меня Юна.

Мей тяжело вздохнула. Отчасти потому, что грудную клетку все еще держало в тисках, отчасти потому, что переход на личности ничем хорошим обычно не заканчивается. Особенно когда подозреваешь собственного коллегу.

Та, большими глазами девочки из аниме смотрела на Мей, едва ли не в рот заглядывая. Слишком юное лицо – Чен была хорошенькой.

–Офицер Чен, – четко повторила она. – Я могу пропустить вас по делу как свидетеля. Отказ сотрудничать – это ваше решение, но если вы недоговариваете о чем-то, что выведет на след преступника, это уже препятствие правосудию…

–Я не знаю кто убил Киду, – Чен собиралась с мыслями, встала, нервно прошлась по комнате. – С вами теперь много проблем, знаете, – нервно усмехнулась она, – я вам все расскажу, и покажу. Только вот, поешьте. – Она сунула Мей в руки сверток.

–Бургер?

–Думала съесть по пути, но слишком спешила.

Когда с бургером было покончено, Чен подала трость и встала с другой стороны для опоры.

–Вас еще может пошатывать. В горах воздух бьет по мозгам что надо, если снова потемнеет в глазах присядьте.

–Это деревня? – На улице Мей и правда почувствовала головокружение, но на ногах удержалась. Туман ушел уступив место полудню, небо было пасмурным.

–Да, вроде того.

Они шли вдоль еще нескольких домов стоявших рядом, одноэтажных, в традиционном корейском стиле, с черепичной крышей и, как Мей подглядела в открытые двери, с отапливаемым полом на котором и сидят и спят – ханок. Такие можно увидеть в любом пригороде, но почти у каждого дома был либо небольшой садик, либо огород.

Люди, встречавшиеся на пути, бросали на них ленивые взгляды, не больше. Внешне типичные корейцы, может кожа чуть более смуглая, но встреть Мей кого-то на улице не обратила бы внимание. Разве что одежда – у мужчин и женщин верхняя оджеда как будто традиционные ханбоки, и свободный низ, джинсы или брюки. Некоторые в удлиненных ханбоках-туниках. Интересно, подумала Мей, она бы и сама так ходила.

Почти на каждом доме было по два флага, один Республики Корея, второй с круглым значком американских хипарей 70х.

–Погоди-ка, – Мей указала на огромный плакат на одном из домов,– «Коммуна свежей зари», я читала об этом. Сектанты?

–Нет, – твердо отрезала Чен ускоряя шаг, Мей пришлось прибавить хода чтобы догнать ее.

–Точно, тут еще скандал был…

–Все не так ! Пресса все извратила, поэтому я позволила вам первой прийти и увидеть все!

-Позволила?

–Конечно! Я же видела, что вы едите за мной, да и, Господи, вы так по лесу топали, только глухой и тупой не понял бы, что за ним следят! – Чен выпалила это одним духом. – Дайте шанс показать, Мей-онни, как тут все на самом деле! Люди ошибочно думают, что тут у нас рай для педофилов и бывших зэков, хотя сами и половины не знают о своих соседях и друзьях! Да у нас пацифистский знак на воротах нарисован!

–Воротах? Так есть дорога?

–Ну, да.

–Тогда какого черта мы пешком топали? Загнать меня до смерти хотела, я же калека, чтоб тебя!

Обе дышали так, словно пробежали марафон, подавляя первичный гнев. Чен снова выглядела тихой и покладистой, а Мей пыталась мыслить здраво.

–Показывай уже что хотела, раз я здесь, – пробурчала она пиная камушек.

Чен энергично закивала.

–Сколько тут человек проживает?

–Сотни три. Из них часть старики конечно, часть дети, дееспособных полноценных жителей, я говорю полноценных, потому что есть пара инвалидов, восемьдесят или около того, надо посмотреть по переписи за этот год.

–Вместе с вами?

–Нет, отдельно считаются те, кто уехал.

Они прошли между несколькими дворами, с красивыми садиками на манер японских садов камней, Мей показалось что она слышит блеяние.

–Тут свое хозяйство: куры, свиньи, как везде, есть пара лошадей, но они для передвижения. С одного конца поселения до другого идти минут двадцать, еще, конечно велосипеды есть! У нас с Хёком вообще мопед был! Живут семьями…

Они подошли к двухэтажному дому, также деревянному, с красивой черепичный крышей, и витиеватым узорами. На втором этаже у перил были люди. Выглядело строение внушительно, чем-то напоминая салун на диком западе, будь такой в Корее.

Зайдя внутрь и сняв обувь, они опустились на футоны, Чен села напротив Мей, та с недовольством отложила трость.

–Я вам постараюсь объяснить, вы только не перебивайте Мей-онни, хорошо?

Кивок.

–Мы называем себя коммуной – это слово правильнее всего описывает наш уклад жизни. Как вы уже знаете, в 2015 мы официально зарегистрировались, пошли навстречу внешнему миру и в общем уже пожалели об этом… Пресса, подначиваемая тупыми комментариями некомпетентной полиции, выставила нас сектантами и извращенцами.

–Ю Джин, так звали того мальчика…

–Все было не так!

Вздох.

–Сами мы называем себя ингуки, иначе – коренное население. Жизнь на материке зафиксирована учеными археологами с периода палеолита, по найденному орудию и предметам быта. Жили в пещерах и пользовались примитивными бытовыми инструментами, но позднее произошло расселение по территории, а дальше постоянные военные конфликты, поглощение то Китаем, то Японией, это вы и сами знаете из истории. Племя ингуков сохранило свою аутентичность в отличие от остальных, я говорю о языке, шаманизме, фольклоре и традициях. Часть ингуков решили переселиться, боясь что не выстоят от внешних нашествий и прошли пешком, в течении многих сотен лет до…

–Северной Америки, индейцы?

–Часть племен коренного населения Америки, да, действительно были ингуки. Известный факт, что на материк нынешних США люди из Азии, в том числе и с нашего полуострова. Там продолжая вести хозяйство и ведя свою культуру до поглощения другими племенами, сейчас в Америке ингуков не осталось.

–Но вы остались здесь, в ущелье национального парка?

–Да.

–Почему долго не заявляли о себе правительству? Конечно все ополчились! В горах, в заповеднике, проживают старики и дети, непонятно чем занимаются, приносят в жертву животных и что вы тут еще творите…

–Мы и не хотели открываться, но проголосовали и решили, что при таком скачке науки и техники развиваться по книжкам уже прошлый век и нужно общаться… Получилось все, конечно, не так. Замкнутость – выбор ингуков, мы не враждебно относимся к внешней Корее, некоторые из нас уезжают отсюда, это нормально. Все происходит добровольно, но большинство предпочитает жить и умереть там же, где родились и умерли их предки. О нас знали близлежащие деревни, воспринимая как обычное поселение, все было нормально. Но. После того скандала, мы, конечно, не заявляем о себе открыто и стараемся дистанцироваться. Знаете, сколько людей приходило и угрожало нам после тех событий в 15 году? Хотели сжечь дома, отобрать детей.

Мей молчала долгие три минуты.

–Сейчас это довольно большой объем информации для вас, я понимаю…

–Кида, как и ты решила перебраться в город?

Чен казалось опешила.

–Офицер Чен, я.. Это все безумно интересно, но я здесь как полицейский. Первоочередная задача в том, чтобы убийца Киды понес наказание. Я не занимаюсь делами вашей коммуны, не буду копать больше чем нужно, но если увижу нарушения, хоть какие-то , угрожающие жизни или здоровью людей, я сообщу. Но сейчас – Кида.

–Мы вам с этим поможем.

Мей дернулась от неожиданности – со второго этажа спустились трое мужчин, ступая почти бесшумно, они сели рядом с Чен, напротив. Все трое высокие, крепкие, Мей вглядывалась в лица и не могла определить сколько лет собеседникам. Сорок? Пятьдесят? Трое кивнули в знак приветствия.

–Это, – Чен бормотала смущенно опустив голову, – Мей Ванг, детектив, ведет дело Киды и…

Мужчина посередине плавным, властным жестом прервал Чен, глядя на

Мей темными глазами практически не моргая. Из-за освещения в комнате, кожа его казалась бронзовой и гладкой, словно у статуи. Мей поборола желание потрогать.

–Меня зовут Кхан, это У Таг и Ву, – он указал на мужчин справа и слева от себя, тот что справа склонил голову еще раз, мужчина слева молчал. У первых двух были длинные темные волосы собранные на затылке, у третьего же обрезаны под короткий ёжик, довольно неаккуратно. Все трое были одеты в такие же ханбоки и брюки как люди на улице, но на его лице был черный отпечаток ладони, Мей решила не спрашивать.

–Госпожа Ванг, вам знакомо слово старейшины?

Мей кивнула, Кхан говорил на чистом корейском, но легкий акцент сквозил в его речи, практически незаметный носителю.

– Это наша социальная функция. Мы конечно заинтересованы в… этом… – минутное молчание. – Мы готовы сотрудничать.

15

–Что ж, кажется, мы все оформили, – пропыхтел капитан собирая бумаги в свой потрепанный дипломат. – Спасибо госпожа Чо, я лично буду следить чтобы с ребенком хорошо обращались, обязуюсь проверять и оказывать поддержку! – Чудаковатый мужчина всем своим видом внушал доверие, напоминая больше сумасшедшего профессора добряка, чем полицейского. И все же госпожа Чо нервно исцарапла себе руки под столом (дурная привычка еще с подросткового возраста). Но она верила, что этот обход правил верное решение.

–Мы с вами знаем как обстоят дела в детских домах – это лучший выход! – Ободряюще закончил капитан вставая, будто ставя нравственную точку в этом разговоре.

–Надеюсь на вас, – дипломатично улыбнулась Чо уже представляя как напьется вечером вместе с мужем, и расскажет ему как спасла несчастного ребенка от детского дома и клейма сироты на всю жизнь. – Они ведь там, нормальные? Вы точно знаете?

–Точно, госпожа! Я готов ставить деньги, на то, что ребенок, выросший в условиях за которые я сейчас поручаюсь, будет счастливым.

–Если бы не трагедия…

–Кончено. Всего хорошего!

Капитан вышел из здания суда нервно теребя дипломат в руках и поправляя фуражку.

Статичная фигура мужчины казалась каменным изваянием. Так неподвижно он стоял в условленном месте, мыслями явно находясь где-то далеко.

–Ну что ж, все улажено! – Капитан достал из дипломата пластиковую папку и протянул ему. – Тут все документы. Усыновление официально. Фамилия ваша.

–Мы правильно решили, – говор мужчины заставил капитана в очередной раз поежиться, но не от страха, а от волнения, как будто перед ураганом или огромной волной. – Вы желанный гость у нас.

–Я постараюсь навещать раз в месяц, здоровье, увы, не позволит бывать в горах чаще. На следующей неделе проводы на пенсию.

–Это может вам помочь.

Протянутый сверток весил грамм двести.

–О… – благоговейно приняв подарок протянул капитан, – это для заваривания?

–Да, все наши старики пьют с них чай и живут до ста лет.

–Я, что ж, спасибо за возможность, пожалуй, подзадорю вселенную, и скажу, что поверю вам и этим травам! – Усмехнулся мужчина упаковывая сверток, его собеседник тоже улыбнулся.

Попрощавшись, он направился к припаркованному пикапу. Американская машина – капитан почесал голову, он видел такие только в фильмах.

Правильно ли он сделал доверившись этим людям? С другой стороны, все ведь прошло открыто, ребенка передали из рук в руки, а не пустили по реке, как Моисея в неизвестность, плюс документально все заверено… Сомнения все-таки гложили, на кону чужая, детская жизнь… Ведь если что-то случится, вина целиком ляжет на его, капитанские плечи. А там и репутация… Но уже ничего и не поделаешь.

Понюхав сверток с травами еще раз, он передернул плечами, словно сбрасывая с себя груз вины. Все, решено. Мосты сгорели, осталось жить и смотреть к чему его решения приведут. Нужно прожить подольше, чтобы следить за ребенком, быть его ангелом-хранителем здесь, во внешнем мире, так ведь они его называют.

–Пожалуй заварю прямо сегодня, – решил он и направился домой.

16

Трое мужчин молчали, сидя с идеально прямыми спинами напротив Мей, и практически не моргая. Игра на публику? Она прокашлялась.

–Что ж, сотрудничество, хорошо, потому что у меня есть основания думать, что преступник… что он может быть отсюда, – кажется она в жизни так не обдумывала каждое сказанное слово. В то же время нога начала неприятно ныть и болеть.

–Ваша фамилия Ву? – Мей обратилась к мужчине слева, – Кида приходилась вам родственницей?

–Дочерью.

–Соболезную.

Оценить реакцию отца было сложно. Мей допускала мысль что у разных людей, а также общин и племен, отношение к смерти было разным. Кто-то мог назвать это освобождением от земной оболочки, кто-то началом духовного пути, но как бы то ни было, решила она, любой родители будет проявлять лишь страдание, на доступном ему уровне эмоциональности. Ву был спокоен и статичен, только в глазах море скорби. Мей уже видела такое за годы службы в полиции. Отпечаток на его лице? Отпечаток горя? За спокойствием, Мей также показалось, что она видела потерянность, как будто он озирается по сторонам в поисках дочки.