Текст книги "Лестница в камине"

Глава 4

Дождь шёл три дня с тех самых пор, как Клэр и Софи, возможно, поднимались, а возможно, и не поднимались по печной трубе камина и пережили (а может, и нет) нападение скелета, одетого в плащ из теней. И хотя девочка понимала, что слова сестры звучали разумно (гораздо более вероятно, что её воображение сотворило мир, полный рассыпающихся дворцов и пугающих созданий), это не мешало ей продолжать думать об этом. Или чувствовать, как дымоход тихо притягивал её к себе, словно за вылезшую на свитере нитку потянули, начав его распускать.

К счастью, было много дел, которыми она могла себя занять.

Клэр вздрогнула, открыв ещё одну картонную коробку и увидев то, что папа прежде назвал костяным фарфором. Он тогда объяснил, что эти блюдца были сделаны из перемолотых костей животных, сожжённых в пепел и затем переплавленных в столовые сервизы. Их часто использовали на званых ужинах, но девочка была уверена, что не хотела бы есть с костей, какая бы форма им ни была придана и какой бы красотой они ни отличались.

Используя карандаш, она нацарапала на стикере «Блюдца из убитых» и прилепила его на коробку, после чего сделала в жёлтом блокноте пометку о том, что фарфор находится в коробке тридцать три. Тут ей пришла в голову идея, и девочка на скорую руку пририсовала кость рядом с записью. Затем она переместилась к следующей коробке в бильярдном зале: к коробке, имевшей номер тридцать четыре из бесчисленного множества. До августа и распродажи всё ещё оставалось почти целых два месяца, но вещами двоюродной бабушки Дианы, казалось, был переполнен каждый закуток и уголок Виндемира.

Откуда-то из глубины дома до неё донеслись громкие голоса. Должно быть, Софи и мамы, поскольку родители в последнее время разговаривали друг с другом только вполголоса.

Вздохнув, Клэр посмотрела в ромбовидные окна на серую лужайку под серым небом в сером дожде. Она понимала, что занесение в каталог всех артефактов, находившихся в стенах этого дома, вероятно, давалось папе нелегко, в особенности потому, что никто точно не знал, что случилось с двоюродной бабушкой Дианой. Это объясняло, почему он вёл себя не так, как обычно, но не объясняло, почему характер Софи внезапно изменился… опять.

В тот краткий миг, прежде чем они приступили к подъёму по лестнице, Клэр подумала, что к ним начала возвращаться прежняя Софи, весёлая Софи. Но после того как девочка ударилась головой, старшая сестра стала ещё мрачнее и сердитее, чем когда-либо. И, хуже того, с тех пор она стала избегать Клэр.

Девочка открыла коробку тридцать четыре и фыркнула, увидев сотни серёжек, перемешанных вместе. На то, чтобы разобрать их на пары и посчитать, уйдёт целая вечность.

– Привет, ребёнок.

Подняв взгляд, Клэр увидела, что в комнату, неся очередную коробку, вошёл папа. Он поставил её на пол.

– Я услышал фырканье и подумал, что ты, должно быть, натолкнулась на дикого кабана или что-то в этом роде.

Девочка насупилась. Она была не в настроении для папиных шуток. В особенности когда он принёс очередную коробку, которую ей предстояло разобрать.

– Думаю, уж лучше быть диким кабаном, – ответила она.

– Нет, не думаешь, – возразил папа. – Тогда бы ты не смогла держать в руке карандаш. – Он тихонько дёрнул её за один из локонов. – Но тебе пора передохнуть. Сходи узнай, как дела у твоей сестры.

Клэр не особо хотелось идти искать пребывавшую в дурном настроении Софи, которая, скорее всего, просто прикрикнула бы на неё, но она была рада, что может сделать перерыв. Не держа путь в какое-либо определённое место, девочка просто бродила по особняку. Так она очутилась в комнате, стены которой были увешаны портретами, и в ещё одной, совершенно пустой за исключением огромной вазы, стоявшей в углу.

Наконец Клэр заметила Софи в коридоре, тянувшемся вдоль заднего крыла поместья. Сестра пристально вглядывалась в висевший на стене гобелен. Точно такое же сосредоточенное выражение на её лице Клэр уже видела, когда сестра заучивала слова для своей роли в спектакле, посвящённом окончанию седьмого класса.

Клэр посмотрела на гобелен, но ничего примечательного не заметила. Кусок ткани, потускневший с годами, даже не был целым гобеленом, а лишь фрагментом, который, казалось, вырвали из более крупного изображения.

– Где ты была? – спросила Клэр, втайне радуясь тому, что Софи слегка подпрыгнула. Очевидно, она была не единственной из сестёр Мартинсон, не любивших, когда к ним подкрадываются. – Тебя не было в твоей комнате, когда я заходила этим утром.

– Неподалёку, – ответила Софи, отворачиваясь от стены. – А что?

Клэр подумала, что если бы она слегка прищурилась и наклонила голову вбок, то сестра вписалась бы в гобелен каким-нибудь существом. Например, белым оленем, пьющим из колодца.

Она быстро отвела взгляд. Её сны в последнее время были засорены колодцами и каминами, а также воспоминанием о холоде и темноте. Беспокойная мысль застряла где-то между рёбрами и низом живота. Девочка приняла решение, что больше не может держать это в себе.

Клэр сделала глубокий вдох:

– Я видела замок в камине, – произнесла она, – и какого-то жуткого зверя. И ты это видела. Поэтому хватит рассказывать мне истории о летучей мыши.

Софи отвернулась обратно к гобелену.

– Клэр, – сказала она со вздохом. – Твоё воображение тебя до добра не доведёт.

– Я ничего не воображала, – возразила девочка, начиная злиться. – Я знаю, что я видела.

Софи по-прежнему не смотрела на неё. Её профиль был бледен, а губы сложились в узкую тёмную косую черту.

– Ага, разумеется. Ты видела чудеса, – последнее слово старшая сестра произнесла с такой интонацией, словно говорила о грязных носках.

– А если так, что с того? – продолжила Клэр под стать тону Софи. – Это не самое невероятное, что может с нами произойти. В конце концов, ты поправилась, даже несмотря…

– Хватит! – резко развернувшись, Софи схватила Клэр за плечи и наклонилась так близко, что девочка увидела крошечные радуги, заключённые в четырёх лунных камнях ожерелья, которое висело на шее сестры. Софи нашла это украшение забытым в бельевом шкафу в день их приезда. Клэр не знала, когда она начала его носить, и по какой-то причине от этого ей захотелось плакать. – Чудес. Не. Бывает. Однажды тебе придётся повзрослеть! – тяжесть упала с плеч девочки, когда Софи опустила руки. – Ты должна посмотреть правде в глаза!

Слова сестры обвились вокруг Клэр, словно щупальца медузы, сжимая и жаля её.

– Я уже взрослая, – начала Клэр, с каждым словом повышая голос всё сильнее. – Это ты велела мне вскарабкаться по лестнице!

Прежде Софи наорала бы на неё в ответ не менее громко. Но голос старшей сестры прозвучал раздражающе ровно, когда она заявила:

– Знай я, что ты станешь вести себя как маленькая, я бы этого не сделала.

Спокойствие, с которым Софи это говорила, вызвало у Клэр желание топнуть ногой и показать язык, но так она бы лишь подтвердила, что ничуть не повзрослела. Девочка открыла рот, сама не зная, что собиралась сказать, когда в коридоре появился папа, нёсший на руках очередную коробку.

– Нам нужно перенести все вещи из бильярдного зала к маме. Она в галерее со скульптурами на первом этаже, – обратился он к дочерям. – Хватайте по коробке и вперёд.

Софи закатила глаза, но поплелась в направлении зала. Клэр словно вросла в пол. Что бы ни произошло в той галерее, тёмный холод был реален. В этом во всяком случае она была уверена.

Девочка быстро дотронулась до карандаша за ухом на удачу и поспешила вслед за сестрой, чтобы взять коробку с потускневшими подсвечниками. Затем, расправив плечи, она направилась к галерее, озираясь по углам.

Мама сидела на полу посередине комнаты. Взгляд её карих глаз из-под таких же непослушных локонов, как те, что обрамляли лицо Клэр, был задумчив, когда она по ошибке опустила статуэтку из латуни в коробку со стикером «Одежда».

– Спасибо, – сказала она, увидев девочек. Клэр с беспокойством отметила про себя, что свободный пучок мамы был сейчас собран на самой макушке, а не у основания шеи – явный признак того, что мама нервничала. – Поставьте эти коробки напротив вон той стены, рядом с камином, пожалуйста.

Сосущая тревога поднялась внутри Клэр. Внезапно в её голове возникла мысль, что, если она подойдёт к очагу слишком близко, её затянет в дымоход и она никогда не вернётся. Не желая смотреть, но и не в силах себя остановить, девочка бросила быстрый взгляд в сторону камина.

По её телу пробежал жар: деревянные перекладины были ясно видны.

Хотя книжный шкаф по-прежнему стоял у камина, кто-то, вероятно, мама, убрал алебастровую вазу, закрывавшую лестницу.

«Это не реально, – повторяла про себя Клэр. – Не реально. Не реально. Не реально». Обхватив коробку так крепко, что у неё побелели костяшки, девочка прошаркала вперёд и выпустила коробку из рук там, куда указала мама.

И тогда она заметила глубокие борозды на деревянном полу прямо перед отделанным плиткой очагом. Было похоже, что кто-то отодвигал книжный шкаф в сторону, а затем возвращал его обратно на место. Чувство, склизкое, словно яичный белок, обволокло Клэр.

Но ведь Софи ей пообещала.

Тут девочка услышала, как папа произнёс:

– Софи, что это у тебя на ноге?

Обернувшись, Клэр увидела, как он глядит на старшую дочь, нахмурившись.

– Ничего, – Софи потянула юбку за подол, чтобы спустить её чуть ниже.

– Похоже на пластырь, – громко заметила Клэр прежде, чем смогла себя остановить. Казалось, будто кто-то вытянул из неё это предложение, точно зная, как она сможет отомстить сестре за враньё. – Что ты натворила?

Софи метнула на неё яростный взгляд, но было уже слишком поздно. Урон был нанесён.

– Что? – спросила мама, откладывая свою тетрадь в сторону. – Ты поранилась, Софи?

– Да ерунда, мам. – Старшая сестра попыталась проскочить мимо матери к двойным дверям, но та выставила руку вперёд, отрезая ей путь к спасению.

Слегка приподняв подол аккуратным движением, мама ахнула:

– Софи! Что случилось?

Клэр увидела, какая мешанина из кусочков пластыря поднималась по ноге Софи, походившей из-за этого на лоскутное одеяло. Что нужно было сделать, чтобы потребовалось такое большое количество пластыря? Когда они вернулись из путешествия по дымоходу, у неё была всего одна царапина над коленом.

– Это ерунда, – повторила Софи, пытаясь избегать обвинительного взгляда мамы.

– Ерунда? – Клэр никогда не слышала, чтобы голос мамы звучал так резко. – Ты должна быть осторожнее, Софи! Ты должна беречь себя. Ты ведь знаешь, что сказал врач.

– С меня довольно советов врачей! С меня довольно ваших советов! – Софи уже несколько дней пребывала в мрачном и угрюмом настроении, но сейчас внутри неё словно что-то с треском порвалось. Клэр в ужасе наблюдала за тем, как сестра ополчилась на родителей: – Мне тринадцать! Я могу позаботиться о себе сама!

– Мы твоя семья, – ответила мама. Её голос был ровным, но Клэр показалось, что он прозвучал слабо. – Мы заботимся о тебе.

– О, неужели? – Софи скрестила руки на груди. – Кажется, у вас это не особо хорошо получается!

В комнате повисло гробовое молчание.

У Клэр ёкнуло в груди. Ей не следовало ничего говорить. Ей не следовало пытаться устроить Софи неприятности. Сама того не заметив, девочка достала карандаш из-за уха и принялась его грызть.

– София Эндрия Мартинсон, – тихо сказала мама. – Отправляйся в свою комнату.

Тёмные глаза девочки встретились с мамиными, и на секунду Клэр показалось, что сестра продолжит спор. Но наконец она опустила взгляд.

– Как скажешь, – пробормотала себе под нос Софи, после чего протопала мимо Клэр прочь из галереи.

Сестра не выходила из своей комнаты до конца дня, а ужин вся семья ела в ледяной тишине. Единственным приятным событием, позволившим Клэр почувствовать себя несколько лучше, стало то, что папа убрал скульптуру-единорога (которая, несмотря на свой хрупкий вид, весила немало) на верх книжного шкафа. Он сказал, это чтобы её случайно не разбили, но теперь шкаф стал слишком тяжёлым, чтобы кто-либо смог сдвинуть его в сторону от очага. Особенно Софи.

Во всяком случае, Клэр на это надеялась.

* * *

Позднее той же ночью Клэр уже погружалась в сон, когда дверь в её спальню открылась с тихим скрипом. Сев на кровати, девочка пошарила в поисках своего фонарика, который держала при себе на всякий пожарный.

– Клэр?

– Софи? Ты напугала меня!

– Извини, – донёсся до неё шёпот сестры через темноту комнаты. – Я могу войти? – после чего, не дожидаясь ответа, Софи подошла к кровати девочки и юркнула под одеяло рядом с ней. От неё пахло арбузным шампунем. Запахом лета. Секунду они ничего не говорили, просто лежали рядом, глядя в купольную темноту балдахина над кроватью Клэр. Лунный свет рассеивал по комнате тени. Девочка не могла припомнить, когда в последний раз сестра лежала на кровати вместе с ней. Она не шевелилась, желая, чтобы это мгновение продлилось подольше. – Помнишь, как мы ходили в поход, – голос Софи наконец качнулся к ней мягкой волной, – и я убедила тебя, что пользоваться деревянным туалетом ночью можно, только когда луну не закрывают облака?

– Помню, – ответила Клэр. – Ты говорила, что на меня нападёт Туалетный оборотень, если луну не будет видно.

– Ха, ага! Туалетный оборотень! Во была умора.

– Точно, умора, – поддакнула Клэр. Она провела ту дождливую, облачную ночь в страхе, боясь, что намочит свой спальный мешок. Девочка подождала несколько секунд на случай, если Софи собиралась сказать что-нибудь ещё. Но сестра молчала, и тогда Клэр спросила: – Что это нашло на тебя сегодня вечером?

– Ерунда, – ответила Софи. – Просто… иногда мама с папой меня расстраивают, понимаешь?

– Ага, – соврала Клэр. – Понимаю.

Софи рассмеялась. Её смех не был язвительным, но он не был и весёлым.

– Нет, не понимаешь, Клэрина. Не надо притворяться. – Вновь замолчав, Софи перевернулась на бок, чтобы взглянуть младшей сестре в лицо. Блеск ночных фонарей отражался в лунных камнях ожерелья, которое по-прежнему висело у неё на шее. – Иногда мне хочется быть как ты.

– Как я? – Клэр была озадачена. – Почему? – Из них двоих именно Софи отличалась сильным характером. Все кругом только и делали, что говорили, какая она храбрая.

Софи смахнула прядь волос, упавшую Клэр на глаза:

– То, что я сказала в коридоре… Я была не права. Это хорошо, что у тебя получается придумывать разные истории. Они лучше, чем реальный мир.

Старшая сестра перевернулась на другой бок и забралась поглубже под одеяло. Клэр поспешила уткнуть его низ себе под ноги прежде, чем Софи заберёт одеяло себе целиком.

Клэр свернулась калачиком рядом с сестрой, теперь они лежали спиной к спине. На мгновение ей пришла в голову мысль спросить Софи про царапины на полу в галерее и кусочки пластыря на её ноге, но дыхание сестры уже стало ровным. Вскоре девочка уснула, вспоминая времена, когда она цеплялась за шею Софи, а сестра плескалась и плавала в бассейне, притворяясь русалкой, спасающей Клэр от акул.

* * *

Холодный рассвет разбудил Клэр, и ещё более холодная уверенность сжала её сердце прежде, чем она открыла глаза.

Что-то было не так.

Чего-то недоставало.

Через секунду она уже сидела на кровати. Софи больше не было рядом с ней – Клэр была одна.

Сунув ноги в тапочки, она схватила карандаш и кофту и помчалась в комнату сестры.

Её не было и там.

Клэр побежала. С каждым шагом ужас девочки всё возрастал, пока ей не начало казаться, что она рухнет на пол под тяжестью своей тревоги. Прибыв к двойным дверям галереи, она стремительно их распахнула. Двери ударили стены с громким стуком, заглушая её поражённый вздох.

Сколько бы раз Клэр ни моргала, она продолжала видеть перед собой всё ту же картину: книжный шкаф, отодвинутый в сторону, и осколки прекрасной статуи единорога, которыми был усеян весь пол. Проход к камину был абсолютно свободен.

И пара следов от кроссовок размера, который носила Софи, тянувшихся по пеплу к лестнице, где они обрывались.

Глава 5

Шаги Клэр вторили ударам её сердца, когда она бежала по галерее к камину.

«Я должна её спасти», – эта мысль стучала в висках девочки, словно пульс. Она перекинула кофту через плечо и убрала карандаш за ухо на удачу. Затем поставила ногу на первую из перекладин лестницы и начала карабкаться.

Загрязнённый дымом воздух щипал ей глаза, а лёгкие горели от пепла, покрывавшего стенки дымохода, но Клэр этого почти не замечала. Задрав голову, девочка продолжала смотреть вверх, игнорируя проникшее в кости гудение. Она вглядывалась в темноту в поиске пятнышка света размером с монетку, которое видела в свой первый подъём по лестнице.

«Будь храброй. Будь храброй. Будь храброй».

Её нервы натянулись, словно лента для волос, которая вот-вот порвётся. Она могла сосредоточиться только на своём следующем шаге, затем на следующем за ним.

Лёгкий ветерок коснулся рук Клэр, принеся с собой запах травы и дождя. Свет над её головой медленно распустился из крошечной точки в большой яркий круг.

«Почти на месте».

Уверенность прилила к её сердцу. Девочка заработала ногами и руками усерднее.

Наконец Клэр добралась до самого верха. Она аккуратно балансировала на последней перекладине. Навалившись на стенку дымохода, девочка высунула голову из колодца – в ослепляющие солнечные лучи.

Птицы мягко перекликались друг с другом, а журчание ручейка, доносившееся откуда-то издалека, приятно щекотало уши. Клэр заморгала, прогоняя танцевавшие у неё перед глазами пятна, и вскоре увидела бежевые руины, уходившие в безоблачное небо.

Она ничего не придумала.

Теперь в том не могло быть никаких сомнений. Место, в которое можно было попасть через дымоход, представляло собой совершенно новый мир, отличавшийся от того, который она оставила позади.

Правда (точнее, её величие) пробежало сквозь Клэр, словно ток.

Дворец, искры света, тенеподобное нечто – всё это существовало. Всё это произошло. Никакой летучей мыши, о которой заявляла Софи, никогда не было.

Порой, когда Клэр нестерпимо хотелось рисовать, она ощущала покалывание в кончиках пальцев. Это самое чувство она испытывала и сейчас, окидывая окрестности взглядом. Но в этот раз оно было чем-то бо́льшим, чем просто стремлением взять в руки карандаш и блокнот. Это было стремление понять. Узнать больше. Что это за место? И зачем Софи соврала? И каким выглядит мир с вершины вон той крошащейся башни? Она решила, что поднимется на неё и с высоты, вероятно, сможет увидеть сестру.

Упираясь руками в края колодца, Клэр вытолкнула себя из него. Упав в траву, она почувствовала, как её тапочки тут же промокли от росы насквозь. Девочка так торопилась найти Софи, что не переобулась во что-то более подходящее.

Положив карандаш в карман кофты, Клэр направилась по тропинке с вытоптанной травой и цветами через дикий сад к полуразрушенным аркам. Когда они с Софи прибыли сюда в первый раз, ночью, земля была посеребрена звёздным сиянием, но сейчас предвечернее солнце добавляло заброшенному саду красок.

Любопытство Клэр расцвело внутри неё буйно и пышно, подобно дрожавшим от дуновения ветра цветам, сгибавшимся и раскачивавшимся на своих длинных стеблях. Листва вокруг неё испещряла траву тенями размером с эльфов, и сквозь зелень то тут, то там проглядывались сохранившиеся фонтаны.

«Разумеется», – подумала она. Разумеется, Софи просто не могла сюда не вернуться. Это место было слишком красивым, слишком чудесным для того, чтобы держаться от него в стороне.

Но почему она не рассказала Клэр правду?

Девочка снова подумала о чудище из теней, гнавшемся за ними, о его дыхании, холодившем в её шею. Костлявые пальцы из воспоминания Клэр пробежали по её спине.

– Здесь нет никого, кроме меня, – произнесла она вслух, чтобы себя ободрить. – Только я и Софи и никаких ужасных чуд… ффу-ты!

Воздух со свистом вырвался из лёгких девочки, когда что-то, точнее, кто-то набросился на неё сзади.

Она почувствовала, как в её поясницу больно упёрлось чьё-то колено, после чего Клэр повалили на землю. Боль пронзила плечи девочки, когда ей заломили руки за спину. Она попыталась закричать, но её лёгкие сковал вес, давивший на её спину, и то, что в итоге вырвалось изо рта Клэр, скорее походило на стон. Тогда она принялась брыкаться.

– Нэт, держи её ноги! – приказал девичий голос.

Услышав такое, Клэр принялась брыкаться ещё отчаяннее. В конце концов её нога попала по чему-то мягкому.

– Ай! Боже плавый, мой дос! – воскликнул другой голос. Он прозвучал так, словно говоривший зажимал свой нос рукой.

Неизвестная девочка заговорила вновь:

– Стой там!

Окружающий мир внезапно накренился, и Клэр обнаружила, что её перевернули на спину. Она посмотрела на нависшее над ней насупленное лицо с тяжёлой каштановой косой вокруг головы, походившей на корону. На ней была длинная красная рубашка, подпоясанная ремнём, и рейтузы.

За её плечом Клэр могла видеть мальчика примерно одного с ней возраста, одетого в похожий наряд, вот только рубашка его имела зелёный цвет, а штанины брюк были широкими. Он держался руками за нос.

Клэр закашляла, выплёвывая землю, набившуюся ей в рот при падении. Как вдруг что-то холодное и твёрдое надавило на горло девочки: лезвие ножа.

Ухватив воздух ртом, она крепко зажмурилась. Она лежала совершенно неподвижно, стараясь подавить очередной приступ кашля.

– Не порадь её! – встревожился мальчик.

Девочка буркнула:

– Если она заговорит, я не стану её ранить. – Клэр показалось, что нож слегка качнулся, и она открыла глаза. Рука нападавшей дрожала. Девочка наклонилась вперёд к Клэр так близко, что та смогла увидеть капли пота, проступившие у незнакомки на линии роста волос, и коричневые прожилки в её глазах янтарного цвета. – Где. Она, – рыкнула девочка. Это был не вопрос, а приказ отвечать.

У Клэр ёкнуло сердце.

– Кто?

– Софи.

Клэр не знала, что она ожидала услышать от нападавшей, но определённо не то, что та только что сказала. Всё это походило на игру в спектакле, вот только их реплики случайно перепутались. Это Клэр должна была спросить про Софи.

– Откуда… откуда ты знаешь мою сестру? – спросила она, запинаясь.

Мальчик нахмурился:

– Фестру?

– Посмотри, – девочка указала подбородком на ноги Клэр. – На ней точно такие же тапочки, в каких была Софи, когда мы встретились в первый раз. И если она её сестра, то должна знать, где Софи. – Лезвие прижалось к шее Клэр чуть сильнее.

– Да! – прохрипела Клэр. – То есть нет! То есть Софи действительно моя сестра, но я не знаю, где она!

Девочка торжествующе улыбнулась мальчику:

– Видишь? А я говорила, что мы найдём здесь зацепку. – Она направила внимание обратно на Клэр: – Не пытайся защитить её. Я знаю, что ты лжёшь.

– Я не лгу! – задыхаясь, возразила Клэр. Слёзы несправедливости, боли и страха щипали её глаза, но, моргая, она отогнала их прочь. – Я и сама пытаюсь её найти!

– Сена, идём, – сказал мальчик. Его голос теперь звучал не так забавно, и Клэр увидела, что он убрал руки от своего носа, красного и распухшего. – Думаю, она говорит правду.

Девочка по имени Сена с секунду внимательно изучала Клэр, затем вздохнула. Перенеся вес на ноги, она убрала руки с груди Клэр. Впервые та смогла увидеть, чем лезвие в руке девочки было на самом деле: ножом для масла.

– Почему ты слоняешься вокруг Замка на вершине холма? – спросила Сена голосом, холодным, словно океан в январе. – С кем ты разговаривала?

– С собой. – Клэр потратила секунду на то, чтобы сделать вдох, позволив своим рёбрам раздаться максимально широко. Облегчение постепенно наполнило каждую клеточку её тела. – Я думала, что ты тенеподобное нечто.

Сена нахмурилась:

– Что ещё за «тенеподобное нечто»?

– Думаю, она имеет в виду призрака, – подсказал мальчик, копаясь пальцами в грязи.

– Призраки не могут выходить на солнце, – сказала Сена будничным голосом, как если бы она отмечала, что небо синее, или что печенье с кусочками шоколада вкуснее с молоком. Она прищурила глаза: – Как выглядит это «тенеподобное нечто»?

Клэр почувствовала себя так, словно она проглотила кубик льда, но всё же девочка попыталась описать чудовище:

– Я не вполне уверена, всё произошло так быстро, но оно было большим, тёмным и холодным. Походило вроде как на скелет, закутанный в тени.

– Она точно говорит о призраке. – Мальчик выпрямился, и тогда Клэр увидела, что он держит в руке цветочную луковицу. Достав карманный ножик из рюкзака, он снял с луковицы часть шелухи и поднёс оголённую часть к своему носу. – Она не знает даже того, что призраки не выносят солнечного света, – продолжил он. – Она вообще ничего не знает.

Клэр была возмущена. Может, девочка и была уставшей и сбитой с толку, но она знала множество вещей. Например, она знала, что самые старые рисунки в мире были сделаны сорок тысяч лет назад, а ещё она знала, как рисовать уши таким образом, чтобы не казалось, что они принадлежат пришельцу.

Клэр открыла было рот, чтобы возразить, но заморгала, не веря своим глазам. Мальчик убрал луковицу от лица, и она увидела, что его нос больше не похож на спелый помидор и быстро возвращает себе оттенок, ничем не отличавшийся от остальной части светло-коричневого лица. Как это могло быть возможным? Когда Тони Рук упал с горки в третьем классе, у него под глазом расцвёл синяк, который сошёл только через неделю!

Клэр заморгала вновь. Теперь, когда нос мальчика уменьшился обратно до своего первоначального размера, она видела, что у него были пытливые карие глаза с прямыми, словно стрелы, ресницами. Девочка попыталась сосредоточиться на этой детали и том, как бы она изобразила это на бумаге, стараясь не обращать внимания на странность того, что только что произошло. Всего, что здесь происходило…

– Нэт, мы не можем её отпустить, – сказала Сена, всё ещё держа свой нож для масла направленным на Клэр. – Что, если она работает вместе с Софи? – Клэр заметила, как челюсть девочки слегка дрогнула. Это движение было ей слишком хорошо знакомо. Неужели размахивавшая ножом девочка боялась? Боялась её? Но в этом не было никакого смысла.

Но в то же время здесь вообще ни в чём не было смысла. Где бы ни находилось это «здесь».

– Где я? – вырвался из груди Клэр вопрос. – Что это за место?

– Это Арден, разумеется, – ответил Нэт, не особо обращая внимание на её реплику. – Отсюда до Зелёной деревни меньше километра.

«Арден», – получается, у мира, в который вёл дымоход, было имя.

– Но… кто вы? – спросила Клэр, отчаянно желая понять, что происходит. – Откуда вы знаете Софи? Где Софи?

– Тихо, – скомандовала Сена. – Я не могу думать из-за всех твоих вопросов!

Нэт сверлил Клэр взглядом.

– Отвести её в Зал слушаний – так себе вариант. Представь, как будет выглядеть, если единственная ковательница в деревне земледельцев объявится с сестрой Софи. Мы пытаемся найти зацепки, которые докажут, что ты тут ни при чём, а не убедить их в твоей вине ещё больше!

– Зал слушаний? Зацепки? – удивилась Клэр. – Вине в чём?

Сена прижала свободную ладонь ко лбу, как если бы пыталась не дать миллионам мыслей разлететься в разные стороны.

– Если я приведу им кого-то, кто знает, где Софи, возможно, Совет прекратит допрашивать меня.

Клэр предприняла очередную попытку:

– Кто допрашивает…

– Встань, – произнесла Сена, игнорируя несогласие, которое Нэт выказывал всем своим видом. Она сверкнула своими янтарными глазами на пленницу: – И поживей.

Клэр медленно поднялась на ноги, опасливо поглядывая на нож для масла. Казалось, Сена направляла его на неё с чуть большей охотой, чем было необходимо. Она пойдёт в этот Зал слушаний, что бы он из себя ни представлял, если так она сможет получить ответы на свои вопросы.

Арден, Зелёная деревня, Совет – что означали все эти слова? И, что ещё важнее, в какие неприятности попала Софи?

Клэр попыталась стряхнуть грязь со своих пижамных штанов, но Сена грубо схватила её за руку. Девочка мысленно добавила грязные брюки в список вещей, которые ей предстоит спрятать от родителей, когда она вернётся домой.

У неё сжалось сердце.

Если она вернётся домой.

– Верёвку, – сказала Сена.

Мгновение Нэт колебался, но затем нагнулся и вытащил из своего набитого под завязку рюкзака какой-то пузырёк. Очень осторожно он вылил каплю некой зелёной жидкости на травинку. Потом мальчик зажал травинку между большим и указательным пальцами и слегка её покрутил. На мгновение он перестал издавать какие-либо звуки, полностью сконцентрировав свою кипучую энергию на маленьком растении перед ним. Затем он начал тянуть…

и тянуть…

и тянуть…

Травинка становилась всё длиннее и толще, вырастая из длины какой-нибудь ниточки до размера шнурка для ботинок за считаные секунды.

Клэр удивлённо ахнула:

– Как ты это делаешь?

– Я брызнул на неё каплей зелья-вырастина. – Мальчик продолжал вытягивать травинку, но бросил взгляд в сторону пленницы: – Правда, оно не такое сильное, как моя последняя партия. Мне нужно будет добавить больше коры красного дерева, чтобы показать пример другим растениям, но здесь важно придерживаться золотой середины. Слишком много красного дерева – и трава станет несгибаемой, как ствол, но если его будет слишком мало, то она вырастет недостаточно длинной.

Он снова сконцентрировался на траве, как если бы его объяснение о зелье-вырастине и показывающей пример коре имело какой-то смысл.

– Что? – спросила Клэр. – Я не понимаю.

Нэт нахмурился.

– Это базовое земледелие. Что тебе непонятно?

Клэр уставилась на него:

– Базовое что?

– Ах, я забыл, – произнёс Нэт, наконец поняв, что к чему. – Софи точно так же ничего не знала. Я земледелец, и я занимаюсь земледелием. Это значит, что я работаю со всем, что растёт из земли. Я могу творить чудеса в пределах мира растений.

«Чудеса?!» – у Клэр челюсть отвисла даже несмотря на то, что Софи всё время ей говорила, что от этого она становится похожа на бегемота. Мальчик одного с ней возраста только что говорил о чудесах так, как если бы они были чем-то столь же привычным, как приготовление тоста.

Она посмотрела на Нэта во все глаза, он невозмутимо посмотрел на неё в ответ.

– Здесь это умеет каждый? – спросила она слабым голосом.

– Каждый член гильдии земледельцев умеет делать то, что делаю я, – сказал Нэт. – Но чудеса, создаваемые остальными тремя гильдиями, само собой, отличаются.

– Остальными гильдиями?

Нэт вздохнул.

– Существует четыре гильдии чудес, – пояснил он, продолжая тянуть стебель, словно ириску. – Сена – ковательница и умеет делать те же вещи, что и я, но из металла. Самоцветчики работают с камнями и самоцветами, а прядильщики ткут чудеса из нитей…

– Ну хватит, – перебила его Сена. – Мы уже опаздываем!

В голове Клэр пронёсся вихрь смятения, когда Нэт дёрнул в последний раз, и травинка (ставшая теперь такой же длинной и толстой, как скакалка) вырвалась из земли.