Текст книги "Письмо от русалки"

Камилла Лэкберг
Письмо от русалки

Посвящается Мартину:

«I wanna stand with you on a mountain»

Camilla Läckberg

Sjojungfrun

* * *

© Camilla Läckberg, 2008. Published by arrangement with Nordin Agency AB amp; OKNO Literary Agency, Sweden

© Колесова Ю.В., перевод на русский язык, 2012

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2015

Пролог

Он знал, что рано или поздно все снова всплывет на поверхность. Такое не скроешь. Каждое слово подводило его все ближе к ужасному, невысказанному. К тому, что он в течение стольких лет пытался вытеснить из сознания.

У него больше не было сил сопротивляться неизбежному. Вдыхая свежий утренний воздух, он зашагал быстрым шагом. Сердце отчаянно билось в груди. Он не хотел идти туда, однако понимал, что должен это сделать. Поэтому он решил положиться на волю случая. Если кто-нибудь окажется дома, он все расскажет. Если же ему никто не откроет, он отправится на работу как ни в чем не бывало.

Но дверь открылась, когда он постучал. Он вошел, сощурившись при странном освещении. Нет, не ее он ожидал здесь увидеть, а совсем другого человека.

Ее длинные волосы ритмично рассыпались по спине, когда он последовал за ней в гостиную. Он начал говорить, задал свой вопрос. Мысли кружились в голове. Все оказалось не так, как он ожидал. Все неверно – и вместе с тем все правильно.

Внезапно он смолк. Что-то с силой ударило его под диафрагму, так что речь прервалась на полуслове. Он опустил глаза, увидел кровь, которая начала сочиться из раны, когда нож выскользнул из нее. Затем еще один удар – и новая боль. И острый предмет, движущийся в его теле.

Он понял, что все кончено. Он достиг последнего рубежа, хотя ему еще так много оставалось сделать, увидеть, пережить. Однако во всем этом была своя справедливость. После всего содеянного он не заслуживал той жизни, которою жил, той любви, с которой к нему относились.

Когда все его чувства притупились от боли, когда нож замер неподвижно, нахлынула вода. Покачивание лодки на волнах. И когда холодное море приняло его в свои объятия, он уже ничего не чувствовал.

Последнее, что он видел, были ее волосы. Ее длинные темные волосы.

– Прошло уже три месяца! Почему вы до сих пор его не нашли?

Патрик Хедстрём посмотрел на женщину, сидевшую перед ним. С каждой встречей она выглядела все более изможденной. Каждую неделю приходила в полицейский участок в Танумсхеде, каждую среду появлялась здесь – с тех пор, как в начале ноября пропал ее муж.

– Мы делаем все, что от нас зависит, Сия. Ты прекрасно это знаешь.

Та кивнула, не сказав ни слова. Ее руки, лежавшие на коленях, чуть заметно дрожали. Затем она подняла на него глаза, полные слез. Это зрелище Патрик тоже наблюдал не впервые.

– Он не вернется, да?

Теперь и голос у нее дрожал, и Патрик подавил в себе желание подняться, обойти вокруг стола и обнять эту хрупкую женщину. Приходится вести себя как подобает профессионалу – хотя это противоречит его инстинкту защитника. Патрик подумал, как лучше ответить на ее вопрос.

– Нет, боюсь, что нет, – проговорил он наконец с глубоким вздохом.

Она больше ни о чем не спросила. Однако Патрик понял, что его слова подтвердили страшную догадку Сии Кельнер. Ее муж никогда больше не вернется домой. Третьего ноября Магнус встал в половине седьмого, принял душ, оделся, помахал на прощание детям и жене. Около восьми его видели выходящим из дома – судя по всему, он направлялся на работу в фирму «Окна Танум». Куда он девался потом, никто не знал. Коллега, который обычно подвозил его до работы, так и не дождался его в тот день. Где-то на пути между своим домом у стадиона и домом коллеги возле площадки для мини-гольфа в поселке Фьельбака он бесследно исчез.

Они проанализировали всю его жизнь. Заявили о розыске, разослали его фотографию, опросили более пятидесяти человек – тех, кто был связан с ним по работе, а также друзей и родных. Искали долги, от которых он мог сбежать, тайных любовниц, растрату казенных денег – все, что угодно, что могло бы хоть как-то объяснить, почему преуспевающий сорокалетний мужчина, имеющий жену и двух детей-подростков, в один прекрасный день необъяснимым образом исчез. Однако им ничего не удалось обнаружить. Ничто не указывало на то, что он уехал за границу, и все деньги на их с женой совместном банковском счете остались в целости и неприкосновенности. Магнус Кельнер просто растворился в воздухе.

Проводив Сию, Патрик осторожно постучал в дверь кабинета Паулы Моралес.

– Войдите! – услышал он, вошел и прикрыл за собой дверь.

– Опять жена?

– Да, – вздохнул в ответ Патрик и опустился на стул перед письменным столом Паулы. Он положил было ноги на стол, но, поймав гневный взгляд хозяйки кабинета, поспешно опустил их.

– Ты думаешь, он мертв?

– Боюсь, что да, – проговорил Патрик. Впервые он произнес вслух те опасения, которые возникли у него вскоре после исчезновения Магнуса. – Мы проверили все. У этого парня не было причин, по которым люди обычно решают исчезнуть. Похоже, он просто вышел из дому и… пропал!

– Но трупа-то не нашли!

– Да, трупа не нашли, – кивнул Патрик. – Да и где его искать? Мы не можем процедить море или прочесать весь лес в районе Фьельбаки. Остается только сидеть и надеяться, что кто-нибудь случайно обнаружит его. Живого или мертвого. На сегодняшний день я просто не представляю, как нам работать дальше по этому делу. Даже не знаю, что говорить Сие, которая приходит каждую неделю и ожидает, что мы порадуем ее успехами.

– По-моему, она просто пытается как-то справиться с ситуацией – хоть что-нибудь предпринимать, а не просто сидеть дома и ждать вестей. Я, например, точно сошла бы с ума от бездействия. – Паула бросила взгляд на фотографию в рамке, стоявшую рядом с компьютером.

– Понимаю, – пробормотал Патрик. – Но мне от этого нисколько не легче.

– Ясное дело.

В маленьком кабинете повисла пауза, и Патрик поднялся.

– Будем надеяться, что он найдется. Так или иначе.

– Да уж, будем надеяться, – тихо повторила Паула, но ее голос звучал столь же безнадежно.

* * *

– Толстуха!

– Сама-то хороша! – усмехнулась Анна, с многозначительным видом кивнув на живот сестры.

Повернувшись боком к зеркалу и глянув на свое отражение, Эрика Фальк вынуждена была согласиться с ней. Боже, что за зрелище! Огромный живот, а к нему сбоку приделана Эрика. И чувствовала она себя соответственно. По сравнению с ее нынешним состоянием она являла чудеса гибкости в прошлый раз, когда ждала Майю. Впрочем, на этот раз все по-другому – в животе у нее два малыша.

– Честно говоря, я тебе не завидую, – проговорила Анна с прямотой младшей сестры.

– Спасибо на добром слове, – усмехнулась Эрика и толкнула ее животом. Анна тоже толкнула ее, в результате чего обе потеряли равновесие. Размахивая руками в воздухе, пытаясь устоять на ногах, они расхохотались и плюхнулись на пол.

– Просто издевательство какое-то! – проговорила Эрика, вытирая слезы в уголках глаз. – Разве может живой человек так выглядеть? Я словно персонаж из мультика, проглотивший воздушный шар.

– Да уж, я безумно благодарна тебе за близнецов. На твоем фоне я чувствую себя просто тростинкой.

– Пожалуйста, – ответила Эрика и попыталась встать, но безуспешно.

– Погоди, я тебе помогу, – сказала Анна, однако и она не смогла справиться с законом всемирного тяготения и снова тяжело плюхнулась на пол.

Посмотрев друг на друга, они хором выкрикнули:

– Дан!

– Я здесь, в чем дело? – донесся голос с нижнего этажа.

– Мы не можем подняться! – крикнула Анна.

– Что ты сказала? – переспросил Дан.

Сестры услышали, как он поднимается по лестнице в спальню, где они находились.

– Чем вы тут занимаетесь? – спросил Дан с улыбкой, увидев свою жену и свояченицу на полу перед зеркалом.

– Мы не можем подняться, – ответила Эрика с таким достоинством, какое только было возможно в сложившейся ситуации, и протянула руку.

– Сейчас-сейчас, только схожу за вилочным погрузчиком, – ответил Дан, делая вид, что снова собирается выйти из комнаты.

– Послушай, шутки в сторону, – буркнула Эрика, а Анна расхохоталась так, что откинулась на спину.

– Хорошо, попробую так, авось получится, – кивнул Дан. Он взял Эрику за руку и потянул. – Раз-два, взяли!

– Можно без звуковых эффектов? – пробормотала Эрика, с трудом поднимаясь на ноги.

– Черт, какая же ты стала огромная! – воскликнул Дан, и Эрика шлепнула его по руке.

– Ты уже говорил мне это раз сто, и ты далеко не единственный. Может, тебе перестать муссировать эту тему и переключиться на свою собственную толстуху?

– Да я с удовольствием!

Дан помог подняться Анне и, воспользовавшись случаем, поцеловал ее в губы.

– Идите-ка вы домой, – усмехнулась Эрика и легонько толкнула Дана в бок.

– А мы у себя дома, – ответил Дан и снова поцеловал Анну.

– Хорошо, тогда, может быть, вернемся к тому делу, по которому я пришла? – сказала Эрика и направилась к платяному шкафу сестры.

– С чего ты взяла, что я смогу помочь тебе? – пожала плечами Анна и, покачиваясь, двинулась за сестрой. – Вряд ли у меня найдутся тряпки, которые на тебя налезут.

– Ну, и что же мне прикажешь делать? – проговорила Эрика, перебирая пальцем вешалки с одеждой. – Прием по поводу выхода книги Кристиана сегодня вечером, мне остается только напялить на себя игрушечную палатку Майи.

– Ну ладно, что-нибудь мы обязательно найдем. Брюки, которые на тебе, выглядят очень неплохо, а у меня найдется блузка, которая, возможно, на тебя сядет. Мне она, по крайней мере, великовата.

Анна извлекла из шкафа лиловую тунику с вышивкой. Эрика сняла с себя футболку и с помощью Анны натянула тунику через голову. Натягивать ее на живот было все равно что вручную набивать рождественскую колбасу, но в конце концов все получилось. Повернувшись к зеркалу, Эрика окинула себя критичным взглядом.

– Ты великолепна! – сказала Анна, и Эрика пробурчала в ответ что-то нечленораздельное.

При ее нынешних габаритах ни о каком великолепии речи быть не могло, однако сейчас она, во всяком случае, выглядела пристойно и даже нарядно.

– Пойдет, – сказала Эрика и попыталась сама снять с себя тунику, но вскоре отчаялась и позволила Анне ей помочь.

– А где будет мероприятие?

– В «Гранд-отеле».

– Как мило, что издательство устраивает прием ради дебютанта, – проговорила Анна и двинулась в сторону лестницы.

– Они просто в восторге. И объемы продаж для дебютного романа очень хороши, так что издательство радо устроить по этому случаю мероприятие. Да и пресса не обходит его вниманием, как сказала мне директор.

– А что ты сама думаешь по поводу этой книги? Тебе она наверняка пришлась по вкусу, иначе ты не стала бы рекомендовать ее издательству, не так ли? Она действительно хороша?

– Она… – Эрика задумалась, осторожно спускаясь по лестнице вслед за сестрой. – Она завораживающая. Мрачная и красивая, тревожная и сильная… да, завораживающая – пожалуй, самый подходящий эпитет.

– Кристиан, наверное, на седьмом небе от счастья?

– Да… ну да, – задумчиво протянула Эрика, привычно загружая кофеварку на кухне. – Само собой. Хотя…

Она замолчала, чтобы не сбиться со счета, отмеряя ложкой количество кофейного порошка.

– Он ужасно обрадовался, когда книгу приняли, но теперь создается впечатление, что работа над книгой что-то в нем разбередила. Трудно сказать, в чем тут дело, – я ведь не особо близко с ним знакома. Даже не знаю, почему он обратился именно ко мне, но я, само собой, откликнулась, когда он попросил о помощи. Как-никак у меня есть немалый опыт работы над рукописями, хотя я и не пишу романов. И поначалу дело шло как по маслу. Кристиан все воспринимал позитивно и был открыт для предложений. Но под конец он все чаще замыкался, когда я пыталась что-то с ним обсудить. Трудно объяснить. Думаю, он немного эгоцентрик, и в этом все дело.

– Тогда он нашел себе самую подходящую профессию, – серьезным тоном проговорила Анна, и Эрика обернулась к ней:

– Стало быть, я не только толстуха, но еще и эгоцентрик?

– И еще ты рассеянная, – добавила Анна и кивнула в сторону только что включенной Эрикой кофеварки. – Не помешает налить в нее воду.

Кофеварка запыхтела в подтверждение ее слов, и Эрика, бросив мрачный взгляд на сестру, поспешно нажала кнопку выключения.

* * *

Все домашние дела она выполняла механически. Обмыла тарелки и вилки, поставила их в посудомоечную машину, достала из мойки объедки, помыла ее щеткой со средством для мытья посуды. Затем намочила тряпку, выжала и провела ею по кухонному столу, собирая крошки и стирая брызги.

– Мама, можно мне пойти к Сандре? – произнесла Элин, выходя на кухню. Упрямое выражение ее лица показывало, что она с самого начала настроена на отказ.

– Ты же прекрасно знаешь, что момент неподходящий. Сегодня вечером к нам придут бабушка с дедушкой.

– Они теперь часто стали у нас бывать. Почему мое присутствие каждый раз так необходимо?

Дочь повысила голос, в нем появились визгливые нотки, которые Сия с трудом переносила.

– Они приходят, чтобы пообщаться с тобой и Людвигом. Ты ведь понимаешь, что они очень расстроятся, если вас не окажется дома.

– Скучища смертная! Бабушка каждый раз начинает плакать, а дедушка велит ей перестать. Я хочу пойти к Сандре! Все остальные собираются у нее.

– Ты, наверное, немного преувеличиваешь? – проговорила Сия, прополаскивая тряпку и вешая ее на кран. – Не думаю, чтобы «все» собрались у Сандры. Ты пойдешь к ней в другой день, когда у нас не будет в гостях дедушки с бабушкой.

– Папа освобождал меня от этой повинности.

Сие показалось, что кто-то сдавил ее легкие. Она не в состоянии это выносить. У нее нет сил бороться со злостью и упрямством. Магнус знал, как обращаться с Элин, как справляться с такими ситуациями. А она не умеет. Во всяком случае, теперь, когда она одна.

– Папы сейчас здесь нет.

– А где же он тогда? – выкрикнула Элин, и слезы потекли по ее щекам. – Он что, сбежал от нас? Наверное, ему надоели твои бесконечные придирки. Старая дура!

Все мысли вдруг замерли в голове у Сии – словно все звуки исчезли и мир вокруг заволокло серым туманом.

– Он умер.

Собственный голос показался ей чужим, будто говорила не она, а кто-то незнакомый.

Элин уставилась на нее.

– Он умер, – повторила Сия. Странное спокойствие охватило ее; казалось, она парила где-то в воздухе над собой и дочерью, наблюдая эту сцену со стороны.

– Ты лжешь! – выпалила Элин. Ее грудь вздымалась, словно она только что пробежала марафонскую дистанцию.

– Я не лгу. Полиция предполагает, что дело обстоит именно так. И я знаю, что так и есть.

Услышав, как ее голос произносит эти слова, она вдруг осознала истину. Все это время она отказывалась верить в очевидное, цепляясь за надежду. Но суровая правда заключалась в том, что Магнус мертв.

– Откуда ты это знаешь? И откуда полиция может это знать?

– Он никогда не бросил бы нас.

Элин замотала головой, словно пытаясь отогнать от себя эту мысль. Но Сия видела, что дочь думает о том же самом – Магнус не мог уйти от них.

Сделав несколько шагов вперед, Сия обняла дочь. Элин поначалу упиралась, но потом вдруг обмякла в ее объятиях, словно сделалась маленькой. Дочь разрыдалась, Сия нежно погладила ее по волосам.

– Тс-с-с! – проговорила женщина успокаивающе, чувствуя, как у нее каким-то необъяснимым образом прибавилось сил, когда дочь ослабела. – Хорошо, пойди к Сандре, я постараюсь все объяснить бабушке с дедушкой.

Сия осознала, что отныне все решения придется принимать ей.

* * *

Кристиан Тюдель разглядывал свое отражение в зеркале. Временами он и сам не знал, как относиться к собственной внешности. Ему стукнуло сорок. Годы пронеслись незаметно, и теперь перед ним стоял не просто взрослый мужчина, а человек с первой проседью на висках.

– До чего ты хорош!

Кристиан вздрогнул, когда Санна возникла у него за спиной и обняла за талию.

– Ты меня напугала. Нельзя же так незаметно подкрадываться!

Он высвободился из ее объятий и, прежде чем обернуться, успел заметить в зеркале выражение разочарования на ее лице.

– Прости, я не хотела, – проговорила она, садясь на кровать.

– Ты тоже отлично выглядишь, – сказал он и ощутил новые угрызения совести, увидев, как ее глаза засияли от этого маленького комплимента. Вместе с тем его все это раздражало. Он терпеть не мог эту ее манеру вести себя, как щенок, виляющий хвостом при каждом знаке внимания со стороны хозяина. Жена была на десять лет моложе его, но иногда ему казалось, что на двадцать.

– Помоги мне с галстуком.

Кристиан шагнул к жене, она поднялась и привычным движением завязала узел галстука. Все вышло превосходно с первой же попытки, и она сделала шаг назад, разглядывая свое произведение.

– Сегодня тебя ждет сногсшибательный успех!

– Гм… – проговорил он, не зная, что ответить.

– Мама, Нильс меня бьет!

Мелькер ворвался в комнату, словно за ним гналась стая разъяренных волков, и схватился не помытыми после еды руками за первый надежный предмет, попавшийся ему на пути, – отцовскую ногу.

– Проклятье! – воскликнул Кристиан и резко оттолкнул своего пятилетнего сына. Но было уже поздно. На обеих брючинах чуть выше колен остались отчетливые следы кетчупа. Невероятным усилием воли Кристиан попытался взять себя в руки. В последнее время ему это не всегда удавалось.

– Ты что, не можешь присмотреть за детьми? – прошипел он и начал демонстративно расстегивать брюки, чтобы переодеться.

– Эти пятна легко оттираются, я уверена, – выдавила из себя Санна, пытаясь догнать Мелькера, который теперь устремился к родительской кровати.

– И когда же их оттирать, скажи на милость, если уже через час мне надо быть на месте? Мне придется переодеться.

– Но… – проговорила Санна сквозь слезы.

– А ты пока изволь присмотреть за детьми.

Санна, моргая при каждом его слове, как от пощечины, молча сгребла в охапку Мелькера и уволокла его прочь из спальни.

Когда она вышла, Кристиан тяжело опустился на кровать. Уголком глаза он видел себя в зеркале. Мужчина, скрежещущий зубами от злости, одетый в пиджак, рубашку, галстук и кальсоны, ссутулившийся, словно все проблемы мира давили ему на плечи. Он выпрямил спину и выставил грудь вперед. Ну вот, так уже гораздо лучше.

Сегодня его вечер. Этого у него никто не отнимет.

* * *

– Есть какие-нибудь новости?

Йоста Пилот вопросительным жестом приподнял кофейник, увидев Патрика, входящего в крошечную кухоньку полицейского участка.

Патрик кивнул, чтобы тот налил ему кофе, и уселся за стол. Услышав, что в кухне собираются закусывать, Эрнст тоже прибежал и улегся под столом в надежде, что и ему перепадет печенье, которое он с готовностью слизнет своим шершавым языком.

– Вот, – проговорил Йоста, ставя перед Патриком чашку черного кофе и усаживаясь напротив.

– Что-то ты сегодня бледный какой-то, – добавил он, внимательно изучая молодого коллегу.

Патрик пожал плечами:

– Просто немного устал. Майя плохо спит по ночам, и к тому же она что-то часто стала упрямиться в последнее время. А Эрика по понятным причинам совершенно измотана. Так что мне и дома приходится вкалывать.

– А дальше станет еще хуже, – сухо констатировал Йоста.

Патрик рассмеялся.

– Да уж, Йоста, весельчак ты наш, дальше будет еще хуже.

– Стало быть, тебе не удалось узнать ничего нового о Магнусе Кельнере?

Йоста незаметно кинул под стол печенье, и Эрнст радостно забарабанил хвостом по ногам Патрика.

– Ничегошеньки, – вздохнул Патрик и отхлебнул кофе.

– Я видел, что она опять приходила.

– Да, я только что заходил к Пауле, и мы с ней это обсуждали. Ее походы к нам превратились в какой-то навязчивый ритуал. Но что тут странного? Как человеку вести себя, когда муж попросту бесследно исчезает?

– Может быть, нам стоит допросить еще кого-нибудь? – проговорил Йоста и кинул под стол еще одно печенье.

– Кого еще? – спросил Патрик и сам удивился тому, как раздраженно прозвучал его голос. – Мы поговорили со всеми членами семьи, с друзьями, постучались в двери ко всем соседям в районе, где он жил, мы развешали объявления и выступили в местной прессе, призывая всех, кто что-нибудь знает, немедленно сообщить нам. Что еще мы можем сделать?

– Падать духом совершенно не в твоем стиле.

– Согласен. Но если у тебя есть конструктивные предложения, я их с удовольствием выслушаю.

Патрик тут же пожалел, что произнес эти слова таким резким тоном. Впрочем, Йоста, похоже, не обиделся.

– Ужасно надеяться на то, что мы найдем его мертвым, – продолжал Патрик более миролюбивым тоном, – но я совершенно убежден: только тогда мы узнаем, что же произошло. Готов биться об заклад – он исчез не по собственной воле. Когда есть труп, то, по крайней мере, есть над чем работать.

– Да, ты совершенно прав. Жуткая мысль, что этот парень где-нибудь всплывет или обнаружится в лесу. Но у меня то же чувство, что и у тебя. Должно быть, ужасно…

– Не знать – ты это хотел сказать? – проговорил Патрик и осторожно переставил ноги, которые начали потеть от прижатой к ним горячей собачьей спины.

– Да, ты представь себя в этой ситуации. Каково сидеть и понятия не иметь, куда девался человек, которого ты любишь! Это как с родителями пропавших детей. Есть американский сайт на эту тему. Сотни фотографий и призывов откликнуться. Просто кошмар какой-то!

– Я бы такого просто не пережил, – сказал Патрик. Он представил себе свою непоседу-дочь. Мысль о том, что ее могут у него отнять, казалась совершенно невыносимой.

Возникла пауза, которую прервал жизнерадостный голос Анники:

– О чем вы тут беседуете? Какое-то совершенно похоронное настроение за столом.

Она вошла и тоже присоединилась к компании. Вслед за ней появился самый младший сотрудник участка, Мартин Мулин, привлеченный голосами, доносящимися из кухни, и запахом кофе. Он работал на полставки, в остальное время сидя дома с маленьким ребенком, и пользовался каждым случаем поучаствовать в разговорах коллег, чтобы не выбиваться из коллектива.

– Мы говорили о Магнусе Кельнере, – произнес Патрик, своим тоном давая понять, что разговор на эту тему уже завершен. Чтобы подчеркнуть это, он заговорил о другом: – Как дела с вашей малышкой?

– Ой, хорошо. Вчера нам прислали новые фотографии, – ответила Анника и вытащила из кармана кофты пачку снимков. – Посмотрите, как она выросла!

Анника положила фотографии на стол, и Патрик с Йостой стали по очереди рассматривать их. Мартин уже имел возможность полюбоваться снимками, когда пришел утром на работу.

– Ой, какая хорошенькая! – воскликнул Патрик.

– Да, – кивнула Анника. – Ей уже десять месяцев.

– Когда же вы сможете поехать за ней? – с искренней заинтересованностью спросил Йоста. В том, что Анника и Леннарт всерьез задумались об усыновлении, был его немалый вклад, так что он отчасти воспринимал девочку как свое дитя.

– Пока нам поступает весьма противоречивая информация, – вздохнула Анника. Собрав фотографии, она бережно убрала их в карман. – Похоже, через пару месяцев.

– Наверное, тебе кажется, что это целая вечность, – проговорил Патрик, поднимаясь и ставя свою чашку в посудомоечную машину.

– Само собой. Но с другой стороны… Все идет своим чередом. Она у нас есть.

– Вот именно! – воскликнул Йоста и, забывшись, положил ладонь на руку Анники, но тут же отдернул. – У меня много дел. Некогда мне сидеть тут с вами языком чесать, – буркнул он смущенно и поднялся.

Трое коллег с улыбкой смотрели ему вслед, когда он поспешно вышел из кухни.

* * *

– Кристиан! – воскликнула директор издательства и, подойдя к нему, заключила его в свои могучие объятия, обдав тяжелым запахом духов.

Кристиан задержал дыхание, чтобы не чувствовать навязчивый запах. Габи фон Русен никогда не отличалась излишней деликатностью. Всего в ней было с избытком: слишком пышная прическа, излишек косметики и к тому же привычка одеваться, мягко говоря, вызывающе. По сегодняшнему торжественному поводу она нарядилась в ядовито-розовый костюм с огромной зеленой матерчатой розой на лацкане, а высоченные каблуки, как всегда, представляли угрозу жизни и здоровью. Однако, несмотря на этот экстравагантный внешний вид, директор нового бурно развивающегося издательства заставила всех воспринимать ее всерьез. Проработавшая в издательском деле более тридцати лет, она обладала острым умом и не менее острым языком. Те, кто когда-то недооценил ее как конкурента, давно осознали свою ошибку.

– Сегодня все будет замечательно! – воскликнула Габи, держа его за рукав и солнечно сияя.

Кристиану, окутанному плотным шлейфом ее духов, по-прежнему тяжело было дышать, поэтому он ограничился кивком.

– Ларс-Эрик и Анна-Лена, которые помогали мне в организации фуршета, просто потрясающие мастера своего дела, – продолжала она. – Мне кажется, это идеальное место для презентации твоей восхитительной книги. Ну, как ты себя чувствуешь?

Кристиан осторожно высвободился из ее рук и сделал шаг назад.

– Как во сне, если честно, – проговорил он. – Я так долго обдумывал эту книгу… и вот я здесь.

Он покосился на стопку книг, сложенных на столике у входа. На всех корешках красовалось его имя и заглавие: «Русалка». В животе у Кристиана защекотало – похоже, все это происходит на самом деле.

– План у нас такой, – снова заговорила Габи и потянула его за собой, и он покорно последовал за ней. – Мы начнем с пресс-конференции, чтобы журналисты могли побеседовать с тобой в спокойной обстановке. Мы очень довольны тем, как представлена пресса. «ГП»[1]1
  Сокращенное название газеты «Гётеборгс Постен».


[Закрыть], «ГТ»[2]2
  Сокращенное название газеты «Гётеборгс Тиднинген».


[Закрыть], «Бохюсленинген» и «Стрёмстадс Тиднинг» прислали своих корреспондентов. Правда, все газеты местные, но это с лихвой компенсируется сегодняшней хвалебной рецензией в «Свенскан».

– А что за рецензия? – спросил Кристиан, пока она вела его в небольшое помещение возле сцены, где, судя по всему, предполагалось провести пресс-конференцию.

– Ты все узнаешь потом, – решительно произнесла Габи и усадила его на стул у стены.

Кристиан попытался взять ситуацию под контроль, но его не покидало чувство, что он попал в центрифугу, из которой ему уже не выбраться, и удаляющаяся фигура Габи лишь усугубляла его состояние. По залу туда-сюда бегали официанты, накрывая столы для фуршета. На него никто не обращал внимания. Кристиан позволил себе на секунду закрыть глаза. Подумал о книге, о долгих часах, проведенных за компьютером. Сотни, тысячи часов. И еще он подумал о Ней – о Русалке.

– Кристиан Тюдель? – прозвучал у него над ухом голос, прервавший ход его мыслей.

Кристиан поднял глаза. Перед ним стоял человек с протянутой рукой в ожидании, что он ответит на рукопожатие, так что Кристиану пришлось подняться и пожать руку вошедшему.

– Биргер Янссон, «Стрёмстадс Тиднинг», – представился мужчина и поставил на пол большой фотокофр.

– Да-да, добро пожаловать, садитесь, – пробормотал Кристиан, не зная, как себя вести. Он поискал глазами Габи, но увидел лишь ядовито-розовое пятно, парившее где-то у входа в зал.

– Да уж, презентация организована с большим размахом, – усмехнулся Биргер Янссон и огляделся.

– Похоже на то, – ответил Кристиан.

Повисла неловкая пауза, оба заерзали на своих стульях.

– Ну что, начнем? Или подождем остальных? – спросил Биргер.

Кристиан посмотрел на репортера пустым взглядом. Откуда ему знать, как поступать в такой ситуации? Он никогда еще не делал ничего подобного. Янссон, кажется, воспринял его молчание как знак согласия, поставил на стол магнитофон и включил его на запись.

– Так-так, – начал он и вопросительно посмотрел на Кристиана. – Стало быть, это ваш дебютный роман.

Кристиан задумался: требуется ли от него что-то еще, кроме согласия с этим утверждением?

– Да, именно, – кивнул он и откашлялся.

– Мне он очень понравился, – заявил Биргер Янссон резким тоном, противоречащим одобрительным словам.

– Спасибо, – промямлил Кристиан.

– Что вы хотели им сказать? – продолжал Янссон, наклонившись к магнитофону, чтобы убедиться в его исправности.

– Что я хотел сказать? Затрудняюсь ответить. Просто я долго носил в себе эту историю, и мне хотелось ее рассказать.

– Книга очень мрачная. Я бы даже сказал, она полна безысходности, – проговорил Биргер, глядя на Кристиана таким взглядом, словно стремился заглянуть в самые тайные уголки его души. – Таким вы видите наше общество?

– Ну, я не уверен, что стремился выразить в книге именно мое отношение к обществу, – ответил Кристиан, мучительно пытаясь придумать что-нибудь умное. Он никогда не подходил к своему творчеству с такой точки зрения. Повествование так давно таилось в нем, хранилось в глубине души, и в конце концов он просто не мог не излить его на бумагу. Что он при этом хотел сказать по поводу общества? Такой мысли у него вообще не возникало.

Его спасла Габи. Она привела толпу других журналистов, и Биргер отключил свой магнитофон, пока все здоровались и рассаживались. На это ушло несколько минут, и Кристиан воспользовался случаем, чтобы собраться с мыслями.

Габи попросила минуточку внимания.

– Добро пожаловать на встречу с новой звездой на литературном небосклоне – писателем Кристианом Тюделем. Наше издательство гордится тем, что нам выпала честь выпустить в свет его первый роман «Русалка», и мы убеждены, что это лишь первый шаг в его долгой и яркой писательской карьере. Кристиан еще не успел прочесть рецензии, и я с огромной радостью хочу сообщить тебе, что твоя книга удостоилась высокой оценки в «Свенскан», «ДН»[3]3
  Газета «Дагенс Нюхетер», одна из четырех крупнейших шведских газет.


[Закрыть] и «Арбетарбладет», не говоря уже о других изданиях. Позвольте мне процитировать пару выдержек.

Надев очки, она потянулась к пачке листков, лежавших рядом с ней на столе. На белой бумаге ярко сияли строки, выделенные розовым маркером.

– «Словесный виртуоз, который описывает незащищенность маленького человека, не теряя при этом ощущения глобальности». Это из «Свенскан», – пояснила Габи и открыла другую страницу. – «Книга Кристиана Тюделя дарит наслаждение, смешанное с болью, когда он своей беспощадной прозой обнажает лживые и пустые обещания общества безопасности и демократии. Его слово вонзается, как нож, в плоть, мышцы и совесть и заставляет жадно читать дальше в поисках новой мучительной, но очищающей боли». Это «ДН», – добавила Габи, снимая очки и протягивая Кристиану стопку рецензий.

Не веря своим глазам, он принял у нее из рук бумаги. Слова дошли до его сознания, и было приятно слышать хвалебные отзывы, однако в глубине души он не совсем понимал, о чем речь. Он всего лишь написал о Ней, рассказал Ее историю. Исторг из себя слова и образы, которые временами оставляло после себя ощущение внутренней пустоты. Он не хотел ничего говорить об обществе – он хотел рассказать о Ней.

Возражения так и не сорвались с его языка. Никто все равно не понял бы его, и, наверное, так даже лучше. Все равно он никогда не смог бы все это объяснить.

– Очень приятно, – проговорил он и почти физически ощутил пустоту этих слов, когда произносил их.