Текст книги "Научи меня любить"

– Прошу тебя, Ланкастер, не лишай меня возможности сделать несколько нормальных вещей. Да, я хочу водить машину такую, как эта. И я хочу провести время с милой девушкой. Танцевать с ней на концерте. Может, у меня только один шанс, чтобы пожить нормальной жизнью.

Они подошли к машине, и Уорд занял место водителя. Их маленький островной дом не подходил для такого транспортного средства. И честно сказать, Уорд редко пользовался машинами. Он включил передачу и наслаждался мощью мотора.

– Я понимаю, ваше высочество, – сказал Ланкастер, – это действительно единственный шанс почувствовать вкус свободы. Через несколько недель вы будете женатым человеком.

– У меня никогда не было свободы, – тихо сказал Уорд. – Не важно, женат я или нет. Всегда все одно и то же. Но я принял решение. Я не женюсь на принцессе Аиде.

Глава 4

– Но… но ваш брак уже решен, – пробормотал Ланкастер после долгой паузы.

– Я всегда понимал то, что я должен служить народу, забывая себя. А это определенно требует жертв.

– Принцесса Аида – красивая женщина. Вряд ли это жертва.

– Она меня не любит.

– Любовь? – Ланкастер бросил на него взгляд. – А это тут при чем?

Любовь. Уорд понятия не имел, что это такое. Его отец, король, не любил ни его мать, ни его самого. Их общественная жизнь была хорошо срежиссированным спектаклем, где все вели себя вежливо и приветливо друг с другом. Наедине же они были холодны и далеки друг от друга.

Самого Уорда отправили в частную школу, когда ему исполнилось шесть лет. Так что любовь была для него непонятным словом. Он не испытывал этого чувства и не ждал его.

Эдвард думал об Аиде с нежностью, как о младшей сестре. Когда она пришла к нему и сказала, что любит другого, он испытал чувство зависти. И он понимал сложность того, что ему предстояло сделать. Его народ хотел одного. Его семья требовала другого. Совесть же настаивала и вовсе на третьем.

Он не мог заглушить тот свет, что исходил от Аиды, когда она говорила о Дрю Муртауне, мужчине из ее личной охраны, которого полюбила.

– Если бы мы поженились, то это она бы принесла жертву, – медленно проговорил Уорд. – Я понятия не имею о любви. Мы оба знали, с самого детства, что от нас ожидается и какая польза будет для наших стран. Как и я, она сделает то, что от нее требуется. Но, Ланкастер, она любит другого. Я не могу так поступить с ней.

– Вы хороший человек, – вздохнул Ланкастер, и принц Эдвард Александр Четвертый знал, что получил самые высокие комплименты от того, кто редко их говорил. – Но это будет не так просто, как вы думаете. Ваш отец…

– Будет давить. Я знаю.

– Мне не нравится перспектива идти за вами по проходу с мечом в руках. – Ланкастер пошутил. – Итак, чем планируете заняться? Я знаю, что всю поездку вас что-то сильно беспокоит. И кажется, невозможно выбраться из этого. Если только вы решили не возвращаться?

– Успокойся, Ланкастер. Тебе нет нужды разрываться между долгом перед твоим королем и обязательствами передо мной. И нет никакой нужды силой тащить меня на остров. Я всегда знал, что моя судьба там. И принимаю это. Я люблю Хейвенхерст.

– Тогда что?

– Я должен помочь Аиде. И я думаю, есть только один способ сделать это.

– И что это?

– Я должен жениться на какой-то другой женщине. Прежде чем мы вернемся на остров.

– Другими словами, в течение нескольких дней?

– Да.

– Фиктивный брак?

– Что-то вроде. Но союз будет достаточно длительным, чтобы дать возможность Аиде выйти замуж за своего парня без осуждения и возмущения со стороны двух королевств.

– И тогда осуждение и возмущение навалятся на вас.

– У меня широкие плечи. После того как все утрясется, можно будет потихоньку разойтись.

Ланкастер помолчал, а потом заговорил:

– Но вам потом все равно придется жениться. Брак не обсуждается.

Да, не обсуждалось, что Эдвард женится и в этом браке появится наследник трона. Это было запланировано.

Вот только никак не ожидалось то, что Эдвард когда-нибудь узнает ту любовь, что светилась в глазах Аиды, когда она говорила о том, что любит другого. Не ожидалось, что Эдвард, с его положением и богатством, о котором большинство людей могло только мечтать, будет ощущать странную пустоту: как будто он что-то упускает из своей жизни.

– Возможно, я никогда не женюсь.

– В таком случае вас ждет очень одинокая жизнь.

– А ты женишься снова, Ланкастер? – тихо спросил Уорд, вспоминая того человека, которым когда-то был Ланкастер. Человека, верившего в людей, в доброту, в крепкий, долгий брак.

– Я так не думаю, – сказал Ланкастер, глядя вдаль.

Жена Ланкастера и его маленький ребенок погибли при пожаре коттеджа. Ланкастер был на военных учениях, за пределами острова, когда это случилось. Весь остров оплакивал потерю его семьи, и сейчас, спустя пять лет после трагедии, Ланкастер все еще носил траур и горевал по родным.

– Нет, я больше не женюсь, – категорично заявил Ланкастер. – Но вы… вы должны вступить в брак.

– В моем положении трудно найти пару.

Ланкастер фыркнул.

– Как только женщины поймут, что вы доступны и в поиске, они сами будут бросаться к вашим ногам, ваше высочество.

– Нет, – устало сказал Уорд, – они захотят воплотить в жизнь свои фантазии. Стать принцессой. Но в реальности все по-другому. Обязательства, которые идут вместе в титулом, – это не пустые слова.

– Тут еще вопрос наследования, – напомнил ему Ланкастер. – Вы будете королем.

– Моя сестра замужем, и у них есть Энн. Возможно, править будет именно она.

– Но она девочка!

– Времена меняются, Ланкастер.

Ланкастер сомневался в этом.

– Вы уже все решили.

– Да, так и есть.

– И как вы собираетесь найти того, кто сыграет роль фиктивной невесты? Вы же не можете поместить объявление в газете, что-то вроде: «Принц в поисках принцессы».

– Я разговаривал с Шоной О’Брайн.

Они только что провели несколько дней с Шоной на ее вилле в Калифорнии. Когда-то, давным-давно, Уорд познакомился с Шоной на яхте, в Средиземном море, на какой-то вечеринке, и с тех пор они поддерживали связь.

Ланкастер молчал.

– Ты не одобряешь?

– Не мое это дело – одобрять или нет ваши решения.

– Я подумал, что Шона – актриса. Она могла бы сыграть это, как роль. А огласка, несомненно, пойдет на пользу ее карьере. Я бы хотел, чтобы хоть какая-то польза была во всем этом. Считаю, что обманывать народ – бесчеловечно.

И снова Ланкастер молчал. Он смотрел прямо перед собой, его брови были нахмурены. Это могло означать только одно – неодобрение. Они знали друг друга так долго и проводили вместе очень много времени, и между ними появилась невидимая, неразрывная связь, словно они были братья.

– Я бы хотел послушать твои мысли.

Ланкастер глубоко вздохнул.

– Как вы сказали, Шона – актриса. Вокруг нее всегда что-то происходит. Я слышал, как она разговаривала со своим пресс-секретарем о том, чтобы та предупредила таблоиды о вашем присутствии на ее вилле. Пришлось убедить ее избежать огласки.

Уорд ничего не слышал и не знал, насколько хорошо Ланкастер делает свою работу. И как серьезно он к ней относится.

– Обществу Шона не понравится, – тихо сказал Ланкастер. – Они увидят ее слишком бойкой и легкомысленной.

Мужчины замолчали. Тишина была давящая, тяжелая.

– Возможно, вы могли бы рассмотреть ту девушку, из кафе.

– Я думаю, что будет меньше опасности, если я найму актрису на роль моей жены, чем вовлеку в аферу женщину, живущую своей обычной жизнью, – твердо сказал Уорд.

Он нашел способ помочь Аиде и при этом больше никому не причинить вреда, в том числе своему королевству. И он был доволен своим выбором. Честно говоря, такая женщина, как Мэдди, заслуживает большего, чем он может ей дать.

Любовь, например.

Это была тема, о которой он ничего не знал. Любовь для него, как и для его родителей, – великое неизвестное.

Его родители сделали именно то, что сделает он, – они пожертвовали любым шансом на личное счастье ради того, что они считали благом для Хейвенхерста.

И он сделает то же самое. Любовь не была ни частью его обязательств, ни его судьбой. И он принял эти истины. Он принял решение спасти Аиду от такой же одинокой судьбы, и этого было достаточно.

Даже несмотря на то, что Уорд уже решил, что девушка из кафе не подходит на роль его будущей жены – она ведь могла быть уже замужем, – он чувствовал, что если ему хоть мельком хотелось увидеть – каково это иметь обычные отношения, обычную жизнь, то она та, кто мог бы ему это показать. Было бы даже лучше, если бы у нее был муж или парень. Тогда он мог бы хоть одним глазком взглянуть на такую дразнящую вещь, как нормальные отношения двоих.

– Почему бы нам не узнать, не хотят ли Мэдди и Софи показать нам окрестности? – помолчав, предложил Уорд.

– Я все еще не думаю, что это хорошая идея.

– Мэдди могла бы даже взять… как это называется? Вторая половинка! Кто может пойти с нами.

* * *

– Мы уже собираемся закрываться! – сказала Мэдди, когда над дверью прозвенел колокольчик.

Она была измотана. День выдался очень насыщенным. Уже много желающих посетить завтрашний концерт прибыло в город. Но она не пойдет на концерт. Вместо этого она предпочла бы остаться дома, нежиться в теплой ванне и читать хорошую книгу. Девушка подняла голову и застыла.

Это были те парни, Уорд и Ланкастер.

– Лепешки остались? – без предисловия спросил Ланкастер.

– Я слышу панику в твоем голосе? – спросил Уорд и улыбнулся Мэдди. – Обычно его трудно заставить паниковать. Пожалуйста, скажи ему, что лепешки еще остались. Да, кстати, привет, рад снова тебя видеть.

Он сказал это так, будто не лукавил.

– Я тоже, – сказала Мэдди, а потом пожалела, что сделала это. Потому что она действительно была рада видеть их.

– Обойдемся без этих вежливых штучек? – подтолкнул локтем Уорда Ланкастер.

Точно! Вежливые штучки и не более. Не то чтобы она хотела, чтобы они были значимыми. Она покончила с этими вещами. Приятные ощущения от красивого мужчины. Волнение от знакомства с кем-то. Ощущение близости. Разряд тока при прикосновении рук. Это невероятное ощущение жизни. Мэдди покончила с этим. Но она знала, что все равно жаждет этого. Она сказала себе, что осталась в Маунт-Бенд после предательства Дерека, потому что нужна здесь.

Но разве это не способ, чтобы спрятаться?

И теперь то, от чего она пряталась, казалось, само нашло ее.

– Так лепешки остались? – повторил Ланкастер.

Мэдди покраснела, поняв, что задумалась.

– К сожалению, нет, – ответила она. – У нас было много народу. Как только я добавила корнуолльские сливки, то их вмиг расхватали.

– Ты же сказала, что у вас их нет!

– Ты доведешь беднягу до обморока, – добродушно заметил Уорд.

Мэдди не разрешала себе посмотреть на него. Если он улыбался, а она знала, что он улыбается, то она сейчас бы упала в обморок!

– Я просмотрела рецепты. Это просто взбитые сливки, только их взбили до такой степени, что это почти масло.

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил Ланкастер. – А если не за меня, то, может, за него?

Несмотря на свой запрет не смотреть на Уорда, она взглянула на него с испугом, ожидая, что он сейчас рассмеется. Почему Уорд выглядел так, словно это была не шутка?

– В любом случае мы все продали. Но у меня в холодильнике есть замороженные. Я могу принести вам.

– Можно дюжину? И столько сливок, сколько у вас в наличии.

– Ты потолстеешь, – раздался голос позади него. – Они сделаны на чистом масле. Твоя фигура не будет тебе благодарна. Ужасно так обращаться со своим красивым телом.

Ланкастер обернулся и посмотрел на Софи.

– Я был бы тебе благодарен, если бы ты не стала обсуждать мою фигуру, это только мое дело.

– Мы могли бы изменить все, – промурлыкала Софи.

– Нет, не могли бы, – резко отрезал Ланкастер, к большому облегчению Мэдди.

«О чем думает Софи, так разговаривая с посетителями?»

– Маунт-Бенд – прекрасное место, – обратился Уорд к Мэдди, когда она вернулась с замороженными лепешками и упаковывала их в коробку. – Безусловно, у нас тоже красивые места, но нет ничего настолько дикого, первобытного. Софи упоминала, что местные жители отлично знают все достопримечательности. Это так?

Мэдди осторожно кивнула.

– А может, вы могли бы нам показать несколько достопримечательностей? После того, как закончите здесь все? Вы и восхитительная мисс Софи?

Мэдди застыла. Уорду нравится Софи? И какое ей до этого дело? Она подумала, что это коварное влечение к нему должно быть немедленно подавлено.

Но все же Мэдди не удержалась и посмотрела на Уорда, который как раз в этот момент усмехался, глядя на Ланкастера. А затем Уорд резко повернулся, посмотрел на нее и подмигнул.

Подмигнул!

Она тут же приказала себе ответить ему «нет». Ей не стоит быть рядом с мужчиной, который такую простую вещь, как подмигивание, мог сделать так сексуально.

Но у нее не вышло произнести ни слова.

– Ланкастер и я провели весь день, пытаясь найти горячие источники, – сказал Уорд. – И несмотря на то, что у нас была карта, мы не смогли их найти.

– Горячие источники медового месяца, – сказала Софи, восторженная, как щенок, которому показали новую игрушку. – Как вы узнали о них? Это самый большой секрет Маунт-Бенд.

– Кто-то в нашем отеле сказал нам.

Это странно. Но Уорд так очарователен. Вероятно, ему пришлось только улыбнуться, чтобы бедная старая Адель, которая работала на стойке регистрации в отеле, тут же выложила ему все секреты, включая те, что местные жители тщательно хранили от посторонних. Даже сейчас, когда город усиленно старался привлечь на свои нужды новые вливания, горячие источники медового месяца упоминались редко. Название говорит само за себя. Это особенный уголок природы для людей здесь. Это было место для пар, когда они искали уединения.

И источники явно не подходили для того, чтобы идти туда с человеком, к которому не испытываешь глубоких чувств.

– И конечно же, мы бы хотели, чтобы твоя… хм… вторая половинка отправилась с тобой, – сказал Уорд.

– У нее никого нет! – выпалила Софи. – Ее жених был самым большим идиотом в мире.

Мэдди посмотрела на Софи, и, если бы взгляд мог убивать, Софи бы рухнула на пол, бездыханная.

– Она приехала домой, чтобы присмотреть за Кеттлом, и представляете, что сделал этот придурок-жених? С ее лучшей подругой!

Мэдди смотрела на Софи широко распахнутыми глазами от шока. Мужчины стояли в смущении. Слишком поздно до Софи дошло, какую бестактность она совершила. Она посмотрела на Мэдди:

– Я не хотела…

– Все в порядке, – перебила ее Мэдди. – Я прошу прощения, но нет. Местные жители не любят, когда туда ходят посторонние. У меня есть дела. Спасибо за приглашение, но я не могу.

– Конечно, мы покажем, – упрямо сказала Софи. Очевидно, она была очень рада перспективе прогуляться с этими мужчинами по окрестностям.

– Софи, это…

Но Софи перебила ее:

– Я покажу, если она не пойдет.

Вот так!

Резко повернувшись, Мэдди передала коробку с лепешками Ланкастеру.

– Хотите чего-то еще?

Да, определенно ее голос звучал как голос старой девы, в которую она с каждым днем превращается, до тех пор, пока однажды не проснется и не поймет, что жизнь прошла, а она так и не стала матерью.

И тут, совершенно естественным жестом, Уорд положил свою руку на ее запястье. Его рука была теплой и сухой, а прикосновение уверенным. Более того, она почувствовала некую силу, исходящую от него.

Мэдди пришло в голову, что он не из тех мужчин, которые привыкли, что им говорят «нет».

– Пожалуйста, скажи «да», – мягко попросил Уорд.

Глава 5

Мэдди выдернула руку и подавила желание потереть ладонь там, где Уорд ее коснулся. Кожу покалывало.

«Скажи „нет“», – приказала она себе мысленно.

Это неразумно – играть с огнем. Вести человека, которого совсем не знаешь, в такое место, как горячие источники медового месяца, – это играть с огнем.

Они с Софи не знали этих двух мужчин. Конечно, Уорд и Ланкастер казались очаровательными, но что можно узнать о человеке в ходе недолгого разговора. Они могли быть кем угодно. А она часто смотрела «Криминальные новости». Да и горячие источники были далеко от оживленных дорог.

Мэдди снова посмотрела на мужчин. Что за глупости лезут ей в голову? Оба гостя производили впечатление порядочных и благородных мужчин.

Истинная причина, по которой Мэдди не желала никуда идти, заключалась в том, что она не хотела, чтобы Софи сближалась с Ланкастером. Он уедет, она останется. То же самое касалось и близкого знакомства с Уордом. Горячие источники сами по себе располагали к близости. Купальники! Романтическая обстановка.

Полный провал.

Но Софи собралась идти, а Мэдди не могла отпустить ее одну. И нет никакой возможности уговорить Софи не делать этого. Взбалмошная девчонка все равно поступит по-своему. Так что придется сопровождать Софи и посмотреть, что будет.

Кроме того, разве Мэдди не говорила «нет» на каждое приключение? Разве она не убегала от любой возможной опасности?

И вот сейчас, благодаря Софи, у нее есть шанс вылезти из своей раковины, куда она спряталась от всего мира, лелея свое разбитое сердце.

Мэдди чувствовала себя так, словно стояла на краю обрыва. Прыгнуть? Или уйти, даже не зная, какое приключение приготовила ей жизнь? Разве она не может просто повеселиться? Она никогда не прыгала с обрыва, возможно, пришло время рискнуть?

– Хорошо, – сказала она.

Софи вскрикнула от удивления.

А Мэдди заметила, что усталость, которую она чувствовала всего несколько минут назад, испарилась.

– Я должна зайти домой и надеть купальник, – сказала Мэдди.

– Купальник? – спросила Софи. – Обычно мы…

Мэдди бросила на нее взгляд, который мог бы испепелить любого.

– Я не знаю, что ты обычно делаешь, Софи, но сегодня ты так не поступишь.

Она сказала это тоном раздраженной школьной учительницы.

Мэдди повернулась к мужчинам:

– Мы можем встретиться здесь через час?

Каким-то образом она чувствовала себя сейчас как старая и недовольная учительница, способная всем испортить настроение.

– Отлично.

Когда мужчины выходили, Ланкастер повернулся к ней.

– Спасибо, – сказал он.

Мэдди не была уверена, за что он благодарит: за лепешки, или за согласие сопровождать их на водопады, или за то, что она настаивала на купальниках.

Выбрать наряд оказалось сложнее, чем Мэдди себе представляла. Купальник не был проблемой, у нее их было два. Оба черные, закрытые и скучные.

Но что надеть поверх? Часы неумолимо отсчитывали минуты, и Мэдди, понимая, что час пройдет очень быстро, приняла душ и оделась. А потом переоделась. И так несколько раз. В конце концов она остановила свой выбор на шортах и голубой клетчатой рубашке. Так же она позаботилась о хорошей обуви, в которой было бы удобно шагать по каменистой местности.

Мэдди нанесла немного средства для укладки волос, подкрутила кудри, а потом вставила в уши большие серьги-кольца.

Горячие источники не годились для хорошего макияжа, она нанесла немного пудры на лицо, чтобы только скрыть веснушки, прошлась кисточкой с водостойкой тушью по ресничкам и наложила чуть-чуть теней. Она использовала цвет, из-за которого ее глаза казались больше зелеными, чем коричневыми. Перед тем как выйти из комнаты, она еще раз взглянула на себя в зеркало. Мэдди понравилось то, что она там увидела. Она с удивлением поняла, что ей приятно опять проводить все эти действия, чтобы выглядеть более женственно и привлекательно. Ей казалось, что она идет на свидание.

Она идет на свидание?

Мэдди прикоснулась к кулону на шее, как делала всегда, когда чувствовала неуверенность. Что подумал бы отец о том, что она отправляется к источникам с незнакомцем? Он не одобрил бы?

«Жизнь так коротка, – сказал бы он, – не бойся быть смелой».

Когда она подошла к кафе час спустя, то увидела, как загорелись глаза Уорда, и порадовалась, что провела у зеркала столько времени. Оно того стоило!

Но, посмотрев на Софи, одетую в коротенькие шортики и вязаную кофточку, через которую было видно бикини, совсем не скромное, Мэдди подумала, что им стоит ехать на заднем сиденье машины вместе. Однако Уорд открыл для нее переднюю дверь и кивнул хмурому Ланкастеру, чтобы тот сел с Софи сзади. Ланкастер шумно вздохнул и, устроившись на сиденье, тотчас отвернулся к окну.

Когда они с ревом понеслись по горной дороге, Мэдди расслабилась. Все это так напомнило беззаботные дни юности.

В это время года, когда кусты разрослись, тропинка была не видна с дороги. За покрытыми листвой кустами начало тропинки было отмечено одним деревянным столбом без каких-либо отметок на нем. Внизу лежали деревянные кольца разных цветов, и Мэдди взяла голубые и повесила их на гвоздь.

– Что это значит? – с любопытством спросил Уорд.

– Кольца предупредят других, что впереди есть люди. Но кольцо синего цвета означает, что любой может также присоединиться, и определенные соглашения будут соблюдаться. Розовое кольцо означает, что люди хотят уединения, а желтое говорит о том, что другие могут присоединиться, но кто-то там без купальника.

Мэдди покраснела, произнося эти слова.

– Я думаю, это случайность, что мы с Ланкастером не нашли эту тропинку, когда были тут, – с улыбкой заметил Уорд.

– Наверное, – улыбнулась в ответ Мэдди.

Хорошо протоптанная грязная тропа, достаточно широкая, чтобы два человека могли идти рядом, петляла среди тенистой рощи старого леса. Солнечный свет, зеленый и золотой, пробивался сквозь густые кроны деревьев, и она могла чувствовать пьянящий аромат сосновых и кедровых иголок, толстым ковром устилающих тропу, и головокружительный аромат одеколона Уорда.

– И как мы не заметили эту тропу, – опять сказал Уорд. – Возможно, мне нужно сдать свой значок бойскаута в области ориентирования.

– В Шотландии есть бойскауты? – спросила Мэдди.

– Да. И они носят килты.

Ей показалось или он действительно заколебался, прежде чем ответить? Нет, она просто чересчур серьезна.

– Не может быть!

– Слово скаута! – воскликнул Уорд, и они рассмеялись.

Мэдди была рада, что согласилась на этот поход. Прошло слишком много времени с тех пор, как она делала что-то только для себя. Для своего удовольствия. Эта поездка на машине и прогулка по лесу напомнили ей о давних беззаботных днях. Лес был успокаивающим, безмятежным местом.

Ланкастер, несущий большую корзину для пикника так легко, словно это была небольшая сумочка, широким шагом двигался вперед. Софи, чтобы не отстать, почти бежала за ним. Но это не мешало ей болтать без умолку.

– Я боюсь, что она произвела на него совершенно неправильное впечатление, – обратилась Мэдди к Уорду. – Она ведет себя словно простушка.

– Не волнуйся, – сказал Уорд, – Ланкастер никогда не причинит ей вреда. Он видит в ней глупышку, влюбленную в него.

– Да? Слово скаута? – спросила Мэдди.

– Что-то вроде этого.

Мэдди показалось, что он что-то недоговаривает. Или она просто слишком серьезно смотрит на вещи?

Она собиралась спросить его о его стране, о том, что он делает, чтобы заработать себе на жизнь, но он опередил ее.

– Расскажи мне немного о своем городе, – попросил он.

– Ты об экономике? Да, многие из старожилов сопротивляются идее туризма, и, хотя эта идея может спасти город, проблем много. Власти хотят, чтобы все осталось тут нетронутым. И они защищают это. Я думаю, они скорее позволят городу умереть естественной смертью, чем проложить удобную дорогу до источников или построить отель около тропы. Когда я родилась, рудник, где работала основная масса населения, уже закрылся. Но существовало несколько предприятий, где еще можно было работать. Это были опасные профессии. Мой отец погиб при лесозаготовках.

– Мне очень жаль, – сказал Уорд с искреннем сочувствием. – Теперь я понимаю, что кулон имеет для тебя особое значение. Сколько тебе было лет, когда это случилось?

– Шестнадцать.

Он охнул.

– Работа в Маунт-Бенд привлекала молодых энергичных людей, которые вкладывали в город свои деньги и силы. Но теперь все беспомощно наблюдают, как город с каждым годом все больше разрушается, и единственные вещи, которыми они владеют, дома и предприятия, становятся бесполезными. Есть огромная надежда, что концерт группы Ritz привлечет сюда людей, которые никогда здесь не были. Они увидят, какое это особое место, и купят пустующие домики. Если это произойдет, то рестораны и кафе смогут оставаться на плаву до конца лета. Я очень надеюсь, что лепешки понравятся людям. Все стали бы заказывать их через Интернет, хотя я еще не думала над вопросом доставки. Если бы мы могли привлечь сюда несколько человек, которые могли бы работать в Интернете…

Голос Мэдди сел. Внезапно ей показалось, что она слишком много болтает. Но Уорд обладал ценным качеством: он умел слушать, и так легко было говорить в его присутствии.

– И почему такая молодая женщина с огромным потенциалом вернулась в этот город? – спросил Уорд. – Утром Софи упоминала, что ты была в Нью-Йорке.

Мэдди вздохнула. Она уже так много разболтала и поняла, что ей приятно рассказывать кому-то о том, что происходило с городом. Почему бы не пойти ва-банк? В Уорде было что-то такое, что вызывало доверие. И она так долго держала все внутри себя, что сейчас чувствовала необходимость выплеснуть эмоции.

Может, дело в том, что Уорд был незнакомцем, которого она в будущем не увидит.

– В прошлом году Кеттл упал с крыши, когда счищал снег. Я не могу поверить, что он делал это. Ради всего святого, ему за шестьдесят! Он сломал бедро, и ему нужна была помощь. Но он не стал бы просить.

– И ты отказалась от своих желаний, чтобы помочь ему?

– Ну, желания не были такими уж грандиозными. Я была обычным клерком в банке. В свободное время пекла лепешки, за которые мои друзья готовы были заплатить. Но я вернулась, чтобы помочь в кофейне. Я работала там начиная с подросткового возраста. И прекрасно знаю тут все.

Некоторое время они шли молча, а потом Уорд сказал:

– Значит, ты вернулась, чтобы помогать дяде?

– Ну да, – быстро ответила Мэдди. – Я считаю, что любящие люди так должны поступать. А я люблю Кеттла.

– Ты вернешься к своей прежней жизни, когда Кеттл поправится?

– Теперь здесь моя жизнь, – решительно сказала Мэдди. – Кеттл не имеет хорошей медицинской страховки, и я не знаю, как он умудряется управлять кафе, но пока он это делает, я буду ему помогать. Мы все возлагаем большие надежды на концерт.

– Ты слишком молода, чтобы нести на себе все заботы мира. – Уорд остановился и дотронулся рукой до ее лба. – Тут слишком много беспокойства.

Его палец мягко прижался к ее лбу. Мэдди почувствовала странную слабость. В этом всегда была ее проблема: когда она должна быть сильной, она терялась. Но сейчас она себя не подведет.

Мэдди отступила на шаг.

– Ты просто застал меня в плохой день. Обычно я не рассказываю о своей жизни незнакомцам.

– Я рад, что ты это сделала. Иногда, когда расскажешь кому-то о своих проблемах, они становятся меньше, правда?

– Да, – согласилась она. Но что он знал об этом? Он не выглядел как человек, у которого могут быть проблемы.

Он задумчиво смотрел на нее. Казалось, он мог видеть ее одинокие ночи и заполненные раздражением дни. У Мэдди было неприятное чувство, что ее разбитое сердце было открытой книгой.

– Возможно, – произнес он, – ты могла бы оставить их? Твои беспокойства. Только на этот день. Прекрасный весенний день. Вот. Повесь их на ветку дерева.

Это было глупо. Но так мило. Уорд снял воображаемые заботы с ее шеи, как будто они были каким-то украшением, его пальцы слегка щекотали ее чувствительную кожу, и аккуратно повесил воображаемое ожерелье на ветку дерева.

– Ты сможешь забрать их, когда мы будем возвращаться.

Смешно, но Мэдди почувствовала себя лучше. От его случайного прикосновения у нее покалывало кожу. И от этого покалывания она чувствовала настороженность. Уорд был слишком уж хорош. Мужчина, который может заставить женщину снова поверить в мечты. Разве это не самое страшное в жизни?

– Все будет хорошо, – сказал он. – Так всегда бывает.

Уорд сказал это с полной уверенностью. Мэдди снова почувствовала настороженность, но так хотела ему доверять. Уорд был человеком, которому хотелось верить. Он был таким человеком, который мог заставить поверить в невероятные вещи, даже если весь мир кричал обратное. И сейчас, когда этот уверенный и сильный мужчина был рядом с ней, Мэдди казалось, что, может быть, весь мир окажется у ее ног. На одну секунду она позволила себе поверить, что все будет хорошо.