Текст книги "Яркая звезда любви"

За деревней Сандрин взяла Маленького Медведя за руку и повела к осиновой рощице. Она не могла спокойно видеть его раны. Поэтому глядела на деревья, и глаза ее щурились, когда она поднимала их к яркому синему небу. Осиновые листья дрожали и шелестели от легкого ветра – казалось, они живут своей собственной жизнью. Это было их любимое место – ее и Маленького Медведя. Оно находилось рядом с водой, за деревней, здесь можно было всегда найти укрытие от солнца. Они часто приходили сюда поговорить.

– Ты можешь отдохнуть здесь, – сказала Сандрин, подводя брата к одеялу, постеленному специально для него.

– Возможно, я захочу пойти в другое место, – ответил Маленький Медведь слабым голосом.

– Тогда иди, я не буду с тобой спорить.

Маленький Медведь слабо покачал головой.

– Ты знаешь, я не могу идти. Мне кажется, я умираю. – Он остановился и медленно опустился на колени.

– Твоя спина выглядит не так уж плохо, – сказала Сандрин мягко.

Маленький Медведь покачал головой и повалился на бок. Он застонал и закрыл глаза.

Сандрин взяла мешок с водой, припасенный специально для Маленького Медведя.

– Пей, – приказала она. Тот с жадностью выпил. Напившись, он вновь закрыл глаза. Сандрин села рядом с Маленьким Медведем, следя за тем, как он спит, прислушиваясь к его стонам от боли, когда он пытался пошевелиться. Она смотрела на раны на его груди и заставляла себя быть сильной – ради него. Если он услышит, как она плачет, то начнет утешать ее. А это лишь усилит его боль.

Позже ее мать и дед пришли к ним. Проливающая Слезы несла сумку с лекарствами.

– Он весь распух, мама, – сказала Сандрин не в силах скрыть тревогу. – Раны рваные и глубокие.

– Он поправится, – сказал спокойно Ночное Солнце.

– Откуда ты знаешь, поправится он или нет? – резко возразила Сандрин.

– Сандрин, не разговаривай так со своим дедом.

– Все в порядке, дочка. Позаботься о Маленьком Медведе. Я пойду прогуляюсь с Яркой Звездой.

– Я не хочу идти гулять. Я хочу остаться с Маленьким Медведем. Ночное Солнце поднялся.

– Ты пойдешь со мной. – Он терпеливо ждал, протягивая руку внучке.

Сандрин избегала внимательного материнского взгляда и, едва коснувшись руки деда, поднялась на ноги.

– Идем, прогуляемся вдоль реки. Там тихо, – произнес Ночное Солнце, двинувшись нарочито медленным шагом.

Сандрин пошла следом, нервно теребя концы пояса, расшитого синими бусинками. Она любила деда, восхищалась им, но сейчас была зла на него.

– Ты считаешь, что Черноногие жестоки? – спросил Ночное Солнце твердым голосом. Сандрин покачала головой.

– Я не понимаю вас, дед. – Она остановилась, взглянув на Ночное Солнце. – Зачем ты разрешил Маленькому Медведю это делать? Это не правильно.

– Он сам дал этот обет. Никто не заставлял его.

– Если бы он не дал этого обета сейчас, его бы заставили дать его позже. – Сандрин шла немного быстрее, опережая деда. Она направлялась вниз по склону к реке.

– Неужели ты так ненавидишь Черноногих, Яркая Звезда? – спросил Ночное Солнце, идя следом за ней.

Сандрин остановилась и повернулась к нему.

– Я не испытываю ненависти к Черноногим, дед. Просто… – Голос ее сорвался, она не могла передать то, что испытывала в душе.

Ночное Солнце подумал минуту, затем кивнул головой.

– Я понимаю тебя, внучка. Я не слишком-то люблю белых, но из-за тебя я стал глядеть на них иначе. В тебе кровь белых людей, но ты такая же моя внучка, как и остальные, может быть, даже больше.

Сандрин подняла брови удивленная:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты мне очень напоминаешь свою бабушку. – Ночное Солнце улыбнулся. – Она была очень красива – как ты. И очень упорна, очень упряма. Ее было невозможно переубедить, если уж она решала, что права.

Сандрин не могла сдержать легкой улыбки.

– Бабушка была против, что мама вышла замуж за отца?

Ночное Солнце пожал плечами.

– Она знала, что твоя мать все равно выйдет замуж за белого человека, что бы мы ей ни говорили. Она не хотела отталкивать ее от нашего народа, поэтому благословила союз, заставив и меня сделать то же самое.

– Я помню ее. Она была красива, у нее было доброе лицо. Ты тоскуешь по ней, дед?

– Да, Яркая Звезда. – Ночное Солнце взял ее за руку и повел вниз, к реке. Он наклонился и окунул руку в чистую воду. – Мне нравится это место.

– Я рада, что теперь ты не так часто меняешь место деревни, как делал раньше.

– Это прекрасное место. Наши враги не могут здесь найти нас. Здесь мы можем укрыться зимой. Но я не затем привел тебя сюда. Разве ты не видишь красоты в том, что совершил Маленький Медведь? Разве ты не видишь красоты его обета, данного солнцу?

– Я думаю, что это ужасно, – ответила Сандрин. – Маленький Медведь мне как брат. Мне больно от его страданий. И ради чего? Ради чего он страдает? – Сандрин сделала движение в сторону солнца, стоявшего высоко в небе. – Неужели ты на самом деле считаешь, что солнцу не все равно, что сделал Маленький Медведь? – Сказав это, Сандрин замерла. Как она могла так обидеть своего деда? – Извини, дед. Я не хотела…

Ночное Солнце поднял руку.

– Тебя учили говорить чистосердечно. Это не стыдно. Продолжай. – Ночное Солнце пошел вдоль реки. – Я живу на этой земле уже почти шестьдесят зим, Яркая Звезда. Не раз я начинал сомневаться в вере в солнце и в богов. Это произошло, когда мой сын, Храбрец, умер от ужасной болезни. Это случилось, когда моя жена, Тихий Ручей, умерла от стрелы Воронов. Всякий раз я проклинал солнце, проклинал луну, проклинал и самих богов. Но когда уходила печаль, возвращалась вера.

– Но почему Маленький Медведь или кто-либо другой должны так страдать? Я не понимаю.

– Когда Маленький Медведь выздоровеет, а он обязательно выздоровеет, он будет себя чувствовать воином, мужчиной.

Сандрин вспомнила, как люди ее деревни смотрели на Маленького Медведя, и поняла, что дед прав. Маленький Медведь станет себя по-иному чувствовать. Он заслужил почет и уважение. Сандрин пожала плечами.

– Меня ранит жестокость. В мире моего отца нет ничего подобного.

– Ты обманываешь себя, если думаешь, что у белых нет ничего подобного, внучка. – Ночное Солнце присел на корточки, чтобы поднять плоский камень. Он повертел его в руке, затем швырнул так, что тот запрыгал по поверхности воды. – Ты ведь знаешь о скальпировании?

– Да, я видела скальпы, которые привозили твои воины. Но что из того?

– Не краснокожий человек первым снял скальп. Смуглый человек первым снял скальп, тот человек, который привез нам лошадей. Позже и белые начали снимать скальпы.

Сандрин покачала головой, не желая в это верить.

– Когда-то давно, когда еще не было на свете ни меня, ни моего отца, краснокожие люди воевали с белыми. Белые давали вознаграждение за скальп краснокожего. Независимо от того, чей именно скальп приносили, какого племени. Это не имело значения, даже если представители этого племени не воевали. За деньги белые люди скальпировали индейцев, избивали их и изгоняли из родных мест.

– Я не могу поверить в это.

– Спроси своего отца, Яркая Звезда. Он расскажет тебе.

– Но я никогда не слышала об этом.

– Я уверен, что белые люди об этом не станут говорить. – Ночное Солнце остановился и поглядел на нее. – Я не пытаюсь оправдывать наших людей. Мы горды тем, какие мы есть. Все люди жестоки, Яркая Звезда.

Сандрин вспомнила о многих вещах, которым учил ее отец по книгам. Она вспомнила о римлянах, о том, как они пытали своих рабов; о французах, которые держали своих узников в Бастилии, в грязной, ужасной тюрьме, а потом казнили их на глазах ликующей толпы. Ее дед прав – белые люди не более цивилизованны, чем Черноногие.

– Извини, дед.

Ночное Солнце мягко коснулся щеки Сандрин.

– Я не могу любить тебя меньше из-за того, что в тебе течет кровь белых людей. Яркая Звезда. Мы должны принимать свои различия и жить каждый своей жизнью. Это все, что мы можем сделать.

Сандрин поглядела на деда. Он повернулся и направился в деревню. Высокий, в его темных волосах блестит седина. Ей подумалось, что он смотрится очень благородно – к нему проникаешься уважением, лишь глядя на его манеру держаться. Сандрин улыбнулась. Ее дед прав – он был Черноногий, она была белой. Но это не имело совершенно никакого значения – она никого не любит больше, чем его.

Глава 2

Руки Уэйда были залиты кровью. Он держал новорожденного, а дитя дрожало, вертело головой и уже искало что бы поесть. Он не мог сдержать улыбки.

– Заверни его во что-нибудь, Уэйд. Уэйд поглядел на миссис Маршалл и быстро кивнул. Он взял чистую рубашку и завернул маленькое тельце. Затем передал ей ребенка:

– Вот и мы, мэм. Отличный мальчик.

– Я хочу попросить вас о большом одолжении, Уэйд. Мне неудобно именно вас об этом просить.

– Да, мэм?

– Я вся грязная. Может быть, вы смогли бы мне помочь привести себя в порядок? Я бы сделала это и сама, но у меня нет сил.

Уэйд покачал головой, стараясь скрыть смущение.

– Нет, мэм, все в порядке. Позвольте, я выйду наружу и принесу немного воды.

Уэйд выпрыгнул из фургона и пошел к бочке. Повернул кран и подставил руку под теплую струю. Быстро ополоснул руки. Они тряслись.

Потом наклонился и плеснул водой в лицо, прополоскал рот. Взяв ведро, стоявшее рядом, он наполнил его наполовину. Черпак висел на крюке над бочкой; он снял его и глубоко прерывисто вдохнул.

Уэйд никогда еще не был близок с женщиной, тем более не принимал роды. Но сегодня он без всякой посторонней помощи принял ребенка, здорового мальчика. Это было приятно.

Он забрался обратно в фургон и поставил ведро рядом с миссис Маршалл. Взяв черпак, он зачерпнул воды, затем поднес к ее рту, поддерживая голову рукой.

– Выпейте немного, мэм. Миссис Маршалл выпила.

– Спасибо, Уэйд. В нижнем ящике есть несколько чистых простыней, а чистое белье, платье – в верхнем ящике. Рядом с простынями – полотенце. Мне нужно одно.

– Да, мэм, – пробормотал Уэйд, выполняя указания миссис Маршалл.

Когда он все достал, миссис Маршалл уже сидела, а ребенок лежал рядом с ней. Она сняла нижнюю юбку и прикрыла грудь.

– А теперь подайте мне, пожалуйста, полотенце и отвернитесь на минуту. Я вымоюсь.

– Да, мэм.

Он передал все миссис Маршалл и отвернулся, пока она умывалась над ведром. Переминаясь с ноги на ногу, прислушивался, как вода капает на пол. Теперь, когда ребенок родился и опасность миновала, он почувствовал смущение.

– Помогите мне выдернуть простыню из-под меня, Уэйд, – попросила миссис Маршалл. – Сверните ее и отложите в сторону. Я постираю ее позже.

– Да, мэм.

Она приподнялась, и Уэйд вытащил окровавленную простыню из-под миссис Маршалл. Свернул ее и выбросил из фургона, ощутив неожиданно приступ тошноты: он не знал, что было так много крови.

– А теперь мне нужна еще одна простыня. Сложите ее в несколько раз.

Уэйд вынул еще одну простыню из ящика и передал ее, избегая глядеть на миссис Маршалл. Он слышал, как она зашевелилась, и подумал, а не потребуется ди опять его помощь? Но она ни о чем не просила. Он просто ждал в надежде, что больше не понадобится ей.

– Хорошо, Уэйд, – сказала наконец миссис Маршалл. Она уже переоделась и держала ребенка на руках.

– Вы не хотите больше пить, мэм?

– Нет, спасибо.

– Вы уже готовы ехать, мэм?

– Присядьте на минуту, Уэйд.

– Да, мэм. – Уэйд с трудом нашел место для своих длинных ног в тесном фургоне, но все же сел на заднюю скамейку.

– Какое ваше второе имя?

– Даниэл, мэм. Зачем вам это?

– Потому что я хочу назвать своего сына в вашу честь, если вы не возражаете. Я боюсь, что его могло и не быть, если бы не вы. – Она поглядела на новорожденного. – Даниэл – чудесное имя. Вас так назвали в честь отца?

Уэйд нервно задвигался. Впервые он ощутил с такой очевидностью, как мало места в фургоне. Он почувствовал на себе пристальный взгляд миссис Маршалл.

– Я что-то не так сказала? Я не хотела вас обидеть.

– Нет, мэм. Вы не обидели меня. Просто я уже очень давно не думал о своем отце.

– Я уверена, Уэйд, что ваш отец гордится вами. Немногие молодые люди сумели бы сделать то, что сделали вы.

– Все мои близкие умерли. – Голос его стал глухим.

– О, извините, пожалуйста, Уэйд. Я не знала.

– Об этом мало кто знает. Это случилось, когда мне едва исполнилось тринадцать.

– И сколько лет вам сейчас?

– Шестнадцать, – ответил Уэйд, расправляя плечи. – На Рождество мне исполнится семнадцать.

– И уже три года вы живете самостоятельно? Он пожал плечами.

– Не совсем так. Капитан Эверетт приглядывал за мной с той норы, как это случилось.

– Да, Джеймс Эверетт – славный человек. Но ведь остались же у вас родственники? А где вы учитесь?

– Капитан Эверетт берет задания от школьного учителя в Сент-Луисе и следит за тем, чтобы я их выполнял. Мне это не очень нравится. Не знаю, зачем мне читать и писать…

Миссис Маршалл улыбнулась.

– Мир распахнут перед образованным человеком, Уэйд. Вы никогда не пожалеете о времени, которое проведете над книгами. – Уэйд опять пожал плечами и опустил глаза. – Запомните мои слова, – настойчиво продолжала миссис Маршалл. – В один прекрасный день вы встретите женщину, которая будет любить поэзию и цветы.

Уэйд почувствовал, как краснеет. Ноги его затекли, а добрый совет миссис Маршалл лишь заставил его ощутить, насколько тесен фургон. Неожиданно ему очень захотелось увидеть широкое открытое небо над головой.

– Хорошо, мэм, но думаю, нам пора возвращаться к остальным. Мы не знаем, как далеко находится ваш муж, а нас он сумеет найти по следам от фургона.

– Поступайте, как сочтете нужным, Уэйд. Уэйд выбрался наружу, радуясь, что теперь он далеко от добрых испытующих глаз миссис Маршалл. Его не интересовали девчонки, но если однажды он встретит одну, то наверняка такую, которая сумеет сделать то, что только что сделала миссис Маршалл. Рожать в тесном фургоне – большинство женщин подобная мысль ужаснула бы. Почти каждый год случалось одно-два рождения в пути. Обычно женщины делали это, кудахча и суетясь, как курицы. Но миссис Маршалл родила в одиночестве и даже ни разу не вскрикнула.

Уэйд собрал окровавленные простыни и засунул их под сиденье. Потом обошел упряжку и похлопал лошадей, проверяя сбрую. Поправив шоры на ближнем коне, взобрался на козлы. Затем он оглядел стоянку, подумав, не нужно ли засыпать кострище и почистить песком закопченный горшок. Но решил, что не стоит этим заниматься. Дело в том, что гордость от того, что он первый слышал крики новорожденного, быстро прошла. Единственное, чего он хотел теперь, – побыстрее доставить миссис Маршалл и передать ее на попечение других женщин их каравана.

Он тронул вожжи, и фургон медленно покатился вперед. Лошади устали от долгого пути. Да и все они устали. Уэйд мечтал о четырехдневном отдыхе в фактории Ренара. Он улыбнулся. Более того, ему хотелось вновь увидеть Сандрин. Она всегда расспрашивала его о поездках, и эта история будет самой интересной. Что ему сказала миссис Маршалл? Если бы не он, то малыш Даниэл и не выжил бы. Он уже представлял себе широко раскрытые глаза Сандрин, когда будет рассказывать ей историю о рождении младенца. Уэйд щелкнул поводьями и начал насвистывать. Да, это будет хорошая история.

Уэйд оставил миссис Маршалл на попечение опытных женщин, но прежде она поцеловала его в щеку и объяснила всем, что он – настоящий герой. Он был смущен, но, распрягая лошадей и отводя их к реке, вынужден был признать, что ее слова были ему приятны. Никто раньше не называл его героем.

Большую часть дня им пришлось догонять основной обоз, и Уэйд все время поглядывал назад, не нагоняет ли их мистер Маршалл. Странно, что он так долго отсутствует на охоте, зная, что его жене уже пора рожать. Уэйд надеялся, что мистер Маршалл подстрелил какого-нибудь зверя. Свежего мяса они не ели уже несколько недель. Мысль о нем вызвала голод, и Уэйд направился к фургону капитана. Тот сидел у огня с кружкой кофе в руке.

– Ты вовремя вернулся, мальчик, – сказал он, прихлебывая из кружки.

Уэйд, словно не слыша его слов, взял маленькую тарелку и зачерпнул себе из котелка, висевшего над огнем. Он взял один бисквит в зубы, а еще три положил на тарелку. И только потом сел напротив капитана, поджав под себя ноги.

Хотя капитан и был хорошим поваром, женщины в обозе редко давали ему возможность продемонстрировать свое умение. Уэйд узнал формочку для бисквита – она принадлежала миссис Терлман. Накануне капитан помог ее мужу починить сломанную ось. Он всегда кому-то помогал, и женщины выражали ему свою признательность, готовя для него что-нибудь вкусненькое.

Это было одним из преимуществ путешествий в компании капитана. Уэйд жадно ел, глотая пищу, почти не жуя.

– Не спеши, мальчик. Если ты будешь есть таким образом, тебя никогда не пригласят в приличную компанию.

– Я голоден, – ответил Уэйд, но стал жевать медленнее.

– Как чувствует себя миссис Маршалл?

– Отлично. – Уэйд продолжал есть, не желая рассказывать историю с родами. Он знал, что капитан Эверетт уже слышал обо всем – он всегда знал обо всем, что случалось в его обозе.

– Как же все случилось?

– Случилось что? – спросил Уэйд, вытягивая свои длинные ноги и подбирая бисквитом остатки еды на тарелке.

– Как ты принимал роды? Уэйд пожал плечами, дожевал бисквит и поставил тарелку на землю.

– Я много что делал, но такого делать не приходилось. – Он не мог сдержать улыбку. – Я по-настоящему горжусь тобой. Говорят, ты вел себя как настоящий джентльмен.

– Откуда ты знаешь? Я не так давно вернулся.

– Я видел миссис Маршалл, пока ты занимался лошадьми. Она мало что рассказала, но сообщила, что назвала сына в твою честь.

Уэйд кивнул головой, преисполнившись неожиданно гордостью за самого себя.

– Я не так уж много для нее сделал. Она сама справилась.

– Но ты был там, Уэйд, и не уклонился от своего долга. Твои близкие были бы довольны тобой.

Уэйд резко поднял голову при упоминании о своих родителях. Он не часто задумывался над тем, что он сирота. Но когда случалось делать это, то чувствовал себя заброшенным, одиноким. Он завидовал новорожденному Даниэлю, что у него есть такая мать, как миссис Маршалл.

– С тобой все в порядке?

– Я несколько обеспокоен отсутствием мистера Маршалла. Разве не пора ему уже вернуться? Миссис Маршалл сказала, что он пошел на охоту утром. А уже почти темно, капитан.

– Сейчас уже поздно что-либо предпринимать. Но на рассвете я пошлю кого-нибудь на поиски.

– Я пойду!

– Нет, Уэйд, ты уже и так много сделал.

– Я хочу пойти, капитан. Пожалуйста.

– Ты не должен брать на себя заботу и ответственность за эту семью. Я пошлю Клинта.

– Ты можешь послать Клинта, капитан, но я тоже пойду. Ты не сможешь меня остановить.

– Хорошо, – сказал Эверетт, поднимая руку. – Ты уже вполне взрослый, чтобы отвечать за свои поступки. Думаю, что после сегодняшнего, ты уже сможешь справиться с чем угодно. Я пошлю с тобой Клинта, но хочу, чтобы ты был осторожен. Если мистер Маршалл ушел так давно и не вернулся, то вполне вероятно, что что-нибудь стряслось. Возможно, это – индейцы.

– Но не Черноногие – они же знают тебя.

– Могут быть и Черноногие. Вспомни – лишь некоторые племена знают меня. Кровавые и другие не слишком-то знакомы с нашим обозом. Не надо исключать того, что они или Вороны могут напасть. Я хочу, чтобы ты был осторожен. Оглядывайся почаще.

– Я всегда осторожен, капитан. Ты хорошо меня научил.

Капитан налил себе еще чашку кофе и прислонился к фургону.

– Если все пойдет хорошо, мы доберемся до фактории через неделю.

– Эй, я не могу ждать.

– Мечтаешь о лакомом кусочке в доме Проливающей Слезы, да?

Уэйд почувствовал, как щеки его вспыхнули, но попытался вести себя непринужденно.

– Я всегда радуюсь, когда вижу Ренаров. Они милые люди.

– Да, милые. А Сандрин, наверное, уже совсем выросла.

– Вероятно, так оно и есть, – сказал Уэйд, тыкая вилкой в тарелку.

– Черт возьми, мальчик, разве ты не мечтаешь ее увидеть? Она ведь от тебя была без ума.

– Сандрин? – Уэйд покачал головой. – Нет, просто ей нравятся истории, которые я рассказываю.

– Что ж, если это так, у тебя есть возможность теперь рассказать ей отличную историю.

– Да, знаю. – Уэйд широко улыбнулся и поднял глаза, услышав позвякивание шпор.

Клинт и двое партий из обоза снимали седла со своих лошадей. Он ухмылялся, и это тревожило Уэйда: он знал, что рано или поздно, но Клинт обязательно к нему привяжется, а Джесс и Билли подхватят его насмешки.

Клинт выпрямился и провел пальцами по усам.

– Да, малыш… Конечно, я знал, что однажды ты окажешься между женских ног, но не воображал себе, что это произойдет именно так.

Джесс и Билли захохотали, и даже капитан прикрыл рот рукой, чтобы скрыть улыбку.

Уэйд тоже рассмеялся, но не смог себя сдержать – залился краской до самых корней волос.

Через минуту капитан Эверетт прочистил горло.

– Оставь его, Клинт. То, что мальчик сделал сегодня, сумеет не каждый мужчина.

– Полностью с тобой согласен, капитан. Так с малышами обычно и поступают. Он сделал всю работу, но не получил никакого удовольствия. – Клинт подмигнул Уэйду. – Думаю, пора малышу уже понять, какое именно наслаждение может дать мужчине женщина.

– Он прав, капитан. Черт, когда мне было шестнадцать, я уже потоптал немало бабенок. – Джесс улыбнулся.

– И одному Богу известно, чем ты еще занимался, – ответил Билли, смеясь вместе с Клин-том.

– Хватит, – сказал капитан, голос его стал серьезным. – В свое время Уэйд узнает то, что ему необходимо узнать.

– Как скажешь, капитан, – сказал Клинт, все еще улыбаясь.

– Я хочу, чтобы вы вместе с Уэйдом обшарили окрестности. Мистер Маршалл ушел на охоту рано утром и до сих пор не вернулся. – Капитан поднялся. – Когда их фургон отстал, я послал Уэйда поглядеть, что случилось.

– Что уж тут необычного, капитан? Может быть, он наткнулся на крупного зверя. Решил его разделать и принести завтра столько мяса, сколько сумеет.

– Скажи Клинту то, что ты сказал мне, Уэйд. Уэйд поднялся.

– Мне кажется странным, что мистер Маршалл вообще ушел, зная, что миссис Маршалл скоро рожать.

Клинт кивнул.

– Это умная мысль, малыш. Будь готов на рассвете. Мы поедем вместе.

– Мы не станем вас дожидаться, – сказал Эверетт. – Мы должны продолжать путь. Людям надо немного отдохнуть в форте.

– Не беспокойся обо мне и о малыше. Мы догоним вас. Ладно, ребята, желаю вам доброй ночи. Пойду немного поем. – Он повернулся к Билли и Джессу. – Вы идете со мной?

Мужчины кивнули и последовали за ним.

– Увидимся утром, малыш, – сказал Клинт Уэйду, и на лице его заиграла улыбка. – Спокойной ночи, капитан.

– Спокойной ночи.

Уэйд взял тарелку, пошел к ведру, быстро ее вымыл и поставил на бочку с водой.

– Я сейчас вернусь, капитан.

– Уэйд!

Он остановился, услышав необычную интонацию в голосе капитана.

– Я говорил то, что думал на самом деле, мальчик. Сегодня ты сделал доброе дело.

– Спасибо, капитан.

– И кое-что еще…

Уэйд глядел на широкоплечего бородатого мужчину, стоявшего перед ним. Его испугала настойчивость взгляда. Капитан Джеймс Эверетт спас ему жизнь, и он, без сомнения, сделает все, что тот ему скажет. Уэйд неожиданно почувствовал страх.

– Что случилось, капитан?

– Я знаю, что никогда не смогу занять место твоих родителей. Но я старался делать тебе добро. Пытался воспитывать тебя так, как, думаю, тебя бы воспитали и твои собственные родители. Знаю, что путешествовать вместе с обозом – не самая лучшая жизнь для мальчика.

– Капитан, я благодарен тебе за все, ты знаешь…

– Мне не надо твоей благодарности, Уэйд. Но я должен тебе сказать вот что… Ты стал мне очень дорог, как будто ты моя плоть и моя кровь. Я люблю тебя, мальчик. Завтра будь очень осторожен. Делай все, что скажет тебе Клинт. Он один из лучших следопытов. Учись у него.

– Хорошо, капитан.

– Это все. Пойди отдохни.

Уэйд взял из фургона свой узел, расстелил подстилку и лег под фургоном, так что наружу торчала одна только голова. Эта привычка так въелась, что, даже ночуя в относительно безопасной местности, он спал, спрятавшись под фургоном. Предварительно он снял ботинки и растер затекшие ноги: день был очень длинным.

Уэйд глубоко вздохнул, улегся на подстилке, вытянулся и глядел в небо, на сверкающие звезды. О чем говорил капитан? На него это непохоже – так расточать похвалы. Обычно он говорил Уэйду о том, в чем тот ошибся. Юноша закрыл глаза. Перемена была приятной. День прошел хорошо, и он доволен собой. Он помог появиться на свет новому человеку, и несмотря на подшучивания, ему было приятно внимание Клинта, и остальных. Но больше всего радости доставили слова капитана. Уэйд потянулся и улыбнулся звездам. Никогда еще в его жизни не было подобного дня. Он с нетерпением ожидал, как расскажет обо всем Сандрин.

Солнце лишь взошло над горизонтом, когда Уэйд и Клинт покинули обоз. Насколько много Клинт шутил во время отдыха, настолько же серьезным он был во время работы. Уэйд знал об этом давно. И никогда не заговаривал, пока Клинт сам не начинал разговор. Голос слышен далеко вокруг и может привлечь внимание людей, которых вовсе не хочешь встретить.

Они взяли самое необходимое – воду, несколько бисквитов, оставшихся от ужина, одеяло, веревку и винтовку. Остальное может помешать, если понадобится ехать быстро.

Они имели весьма смутное представление о направлении, в котором удалился мистер Маршалл. Миссис Маршалл сказала Уэйду, что он уехал на юг. Когда окончательно рассвело, Клинт стал кружить и кружить, пока не напал на след.

Уэйду нравилось, как Клинт шел по следу. Он напоминал ему охотничью собаку, которая когда-то была у его отца, – вся настороженная, глаза, перебегающие с предмета на предмет, нос по ветру. Клинт говорил, что следы могут рассказать обо всем, если только научишься их читать. Уэйд уже многому научился у него. Например, можно узнать, сколько лошадей прошло, только по тому, насколько глубоки следы от копыт. По ним же можно узнать, подкована или нет лошадь. Можно узнать не только, сколько лошадей и сколько всадников прошло, но и какая лошадь была навьючена, а какая – нет. Свежесломанные кустарники могли подсказать, что кто-то проехал недавно. И по навозу можно узнать, как давно здесь проехал всадник. Хороший следопыт сумеет прочесть каждый знак.

Достигнув того места, где вчера стоял фургон Маршаллов, они поскакали на юг. Клинт не сходил с лошади – ведь даже Уэйд видел следы дневной давности, которые вели в сторону от фургона. Так они проскакали несколько миль, пока следы от копыт не исчезли в дубовой роще. Клинт поднял руку. Уэйд натянул поводья, успокаивая разгоряченное животное.

Клинт наклонился к земле.

– Зачем ему нужно было сюда идти? Разве он не знал, что в дубовой роще нет крупных зверей? – Клинт говорил тихо, почти шепотом. – Стой здесь, я поеду посмотрю.

Уэйд хотел было последовать за ним, но не стал возражать. Он напряженно ожидал, держа в руках винтовку. Услышал, как заржала лошадь Клинта, его лошадь ответила ей. Он натянул поводья, лошадь стала нервно переступать с ноги на ногу. Наконец Уэйд понял, что именно тревожит ее. Он поглядел вверх – над ними кружили канюки. Он ощутил холодок в животе и вспомнил улыбающееся лицо миссис Маршалл.

– Иди сюда, малыш, – закричал Клинт. Уэйд медленно направил лошадь вперед, задевая головой дубовые ветви. Он ощутил специфический запах, еще не видя мертвой лошади. Клинт стоял рядом с ней и рассматривал следы подошв. Он взглянул на Уэйд.

– Что случилось, Клинт?

– Я бы тоже хотел это знать, – ответил Клинт, глядя на него.

Уэйд сошел с лошади и подошел к трупу животного. Он обошел его и наконец заметил странное вздутие на правой передней ноге.

– Похоже, что нога сломана. – Он поглядел на кровь, запекшуюся на лбу лошади. – Ему пришлось прикончить ее.

– Дурак, не сумел сделать это с первого раза. Ему пришлось стрелять в бедное животное дважды. Болван, – пробормотал Клинт. Он поглядел в небо, где собирались канюки. – Проклятые стервятники, я бы с удовольствием убил их всех.

Уэйд прошел под деревьями, изучая землю. Следы вели в ту сторону, откуда они только что пришли, затем резко повернули на восток. Уэйд остановился, огляделся. Следы были везде.

– Что ты думаешь?

– Думаю, он заблудился и не знает, в какой стороне обоз.

Клинт похлопал Уэйда по спине.

– Я сделаю из тебя следопыта. Смотри, он пошел по своим собственным следам, затем запаниковал. Посмотри на это. – Клинт указал на следы, которые вели обратно под деревья. – Похоже, что он пришел назад, немного посидел.

Видишь, как примята трава под деревом? Затем, похоже, вновь пошел.

– Но почему на восток? Зачем он пошел на восток?

Клинт пожал плечами.

– Не знаю, малыш. Может быть, он плохо ориентируется, а может быть, перепугался. Черт, теперь он может быть где угодно.

– Я, конечно, не слишком хорошо знаю мистера Маршалла, но он не похож на человека, который бросается в панику и начинает бегать кругами.

– Большинство людей теряются, когда оказываются в незнакомой обстановке. Мистер Маршалл – школьный учитель, Уэйд. Он ничего не знает о том, как надо ориентироваться. Когда он вчера утром пошел на охоту, ему и в голову не пришло посмотреть, куда именно он направился. Вероятно, думал, что выйдет прямо на ожидающего его оленя и приведет его в лагерь. Ты даже не представляешь, как много подобных дурней я встречал в своей жизни.

– Он хороший человек, Клинт.

– Они все хорошие люди, малыш, – сказал Клинт, и голос его смягчился.

Уэйд пошел рядом с Клинтом по следам, через заросли. Они вышли на западную часть дубовой рощи и продолжали идти дальше около полумили, затем пошли по следам, которые резко повернули на юг.

– Ты думаешь, мы найдем его, Клинт?

– Мы найдем его, малыш. Дело только в том, насколько быстро.

– Ты думаешь, с ним все в порядке? То есть ты не думаешь, что… – Он не должен был задавать Клинту такой вопрос: тот ведь не знал, все ли в порядке с мистером Маршаллом. Да и как это знать. Уэйд старался не думать о миссис Маршалл и о ее ребенке. Он мог лишь сохранять спокойствие и надеяться на лучшее.

– Давай вернемся и заберем лошадей, – сказал Клинт, щурясь на солнце. Когда они шли под дубовой листвой, Клинт взял Уэйда за руку. – Ты пойдешь по этим следам, а я пойду на восток. Если что-то заметишь, выстрели дважды. Если ничего не обнаружишь, просто возвращайся сюда и жди меня. Не рискуй, слышал?

– Почему бы мне просто не поехать вместе с тобой, Клинт? Ты же знаешь, что эти следы могут просто вернуть меня обратно. Другие следы свежее.

– Не спорь со мной, малыш. Я не знаю, как много времени у меня это займет, и не хочу еще и с тобой иметь проблемы. – Клинт поднял шляпу и надвинул ее на лоб. – Поехали.

Уэйд оседлал лошадь и направил ее через рощу, по следам мистера Маршалла. На этот раз он ехал медленнее, внимательно вглядываясь в землю. Маршалл даже не сумел пойти прямо на юг. Каждые десять – пятнадцать шагов он возвращался обратно, потом снова шел вперед. Эти следы мог бы оставить кто угодно – даже пьяный ковбой.