Текст книги "Французские дети едят всё"

Глава 7
Только завтрак, обед, полдник и ужин
Почему французские дети не кусочничают

J’ai faim!

Mange ton poing,

Et garde l’autre pour demain.

Et si tu n’en as pas assez,

Mange un de tes pieds

Et garde l’autre pour danser!

– Я есть хочу!

– Так съешь свой кулак.

А не наешься – рукой закуси.

Еще не наелся? Грызи свою ногу,

Ну а другую прихватишь в дорогу!

Французская детская песенка

Поворотный момент наступил в марте. Мы выполнили мою новогоднюю программу-максимум: девочки полюбили десять новых блюд – шпинат, свекольный салат, рататуй (благодаря нашей подруге Лоранс из Прованса), салат с соусом винегрет (благодаря Сандрин), суп вишисуаз (суп-пюре из картофеля и лука-порея), сладкий красный перец (даже сырой), брокколи (моя победа!), помидоры (еще одна победа), тапенад[14]14
  Соус из протертых оливок.


[Закрыть] (его ела в основном Клер – оливки она просто обожала) и киш[15]15
  Открытый пирог с различными начинками и сыром.


[Закрыть] (киш с рататуем, так что, возможно, его не стоит считать отдельным блюдом). А Софи с дедушкиной подачи даже попробовала мидию!

Мы с Филиппом тоже участвовали в эксперименте: оба терпеть не можем цветную капусту, но, к огромной радости девочек, она стала регулярно появляться на наших тарелках, хоть и утопленная в соусе бешамель.

Первые несколько раз Клер и Софи истерично хохотали, глядя на преувеличенное отвращение на наших лицах при виде ненавистного блюда. «Пробуйте! А ну, пробуйте!» – радостно приказывали они. Постепенно нам «понравилась» капуста (притворяться почти не пришлось), и стало намного легче заставлять девочек пробовать новые блюда.

Мы действительно многого добились, я гордилась собой и детьми. Но мне не давала покоя их привычка кусочничать. Дочери за эти месяцы попробовали много нового и даже стали есть некоторые овощи хорошими порциями, но по-прежнему перекусывали. Количество съеденного в перерывах между приемами пищи и за столом было примерно одинаковым (а может быть, даже с перевесом в сторону кусков).

У знакомых французов такой проблемы не было. По правде говоря, я ни разу не видела ни одного французского ребенка, который кусочничал бы между завтраком, обедом и ужином. Французские дети никогда не ели на прогулке. Или в машине. Им никогда бы не пришло в голову рыться в кухонных шкафах или холодильнике. Причем это касалось как детей из нашей маленькой деревни, так и двоюродных братьев и сестер Софи и Клер из Парижа и Лиона.

– Когда же у французских детей перекус? – наконец спросила я у свекрови.

– Какой перекус? Нет никаких перекусов, разумеется, – ответила она. Ее удивленное лицо свидетельствовало о том, что я в очередной раз задала «Тупой Американский Вопрос». Расстроившись, я замолчала. Но ее ответ не давал мне покоя. Никаких перекусов? Серьезно? У нас в Америке любое совместное времяпрепровождение детей и родителей всегда означало перекус. Я собрала информацию на эту тему и выяснила, что Софи и Клер ничем не отличаются от детей в США: в среднем они перекусывают три раза в день (помимо основных приемов пищи). А каждый пятый американский ребенок устраивает себе перекусы шесть раз в день!

Но насчет детей во Франции моя свекровь была права: они не знают, что такое «перекусить». Я поняла это, наблюдая за семьями в нашей деревне. Местные дети ели четыре раза в день по установленному режиму: утром – завтрак, примерно в 12:30 – обед, в 16:30 – полдник, и ужин – от 19:00 до 20:00. Все. Вирджиния подтвердила мои наблюдения и даже прислала мне официальный французский справочник по здоровому питанию, где настоятельно рекомендуют не есть между основными приемами пищи. Впрочем, это никому и не придет в голову. Для большинства родителей и детей во Франции общепринятый режим питания – установившаяся привычка, нечто само собой разумеющееся. Они не борются с собой все время, подавляя в себе желание заглянуть на кухню. Нет, они будто и не догадываются, что можно захотеть есть в другое время, кроме установленного. (А если у кого-то и возникнет такая идея, то на всякий случай реклама вредных продуктов по телевидению сопровождается предупреждением крупными буквами на белом фоне, как на сигаретных пачках: «Не ешьте в перерывах между основными приемами пищи. Это вредно для здоровья».)

Почему детей во Франции так воспитывают? Отчасти потому, что французские дети – это «маленькие взрослые». А взрослые во Франции никогда не едят в промежутках между основными приемами пищи (по крайней мере на виду). Французов нельзя увидеть на улице, жующими кексы и пьющими кофе. Они не держат удобную для перекуса еду в сумочке или кармане. Если кто-то регулярно ест «не в то время», это настолько нетипично, что не пройдет незамеченным.

Помню одну историю со знаменитым французским политиком: еще до того как разразился скандал, связанный с его именем, Доминик Стросс-Кан (экс-глава Международного валютного фонда и бывший министр экономики, финансов и промышленности) вызывал всеобщее неодобрение своим пристрастием к маленьким пирожкам, которые ел когда и где хотел. Услышав об этом от Вероники (которая написала книгу о DSK, как его называют во Франции), я решила никому не рассказывать о некоторых сомнительных эпизодах своего гастрономического прошлого: например, о диете, весь смысл которой был в том, чтобы постоянно что-то жевать (она мне, кстати, нравилась).

И все же я поверить не могла, что французы никогда-никогда не едят в неположенное время.

– А как же все эти знаменитые парижские кафе? – спросила я как-то Веронику по телефону.

– Парижане любят заходить в кафе, когда бродят по городу, – ответила она (используя слово «flâner» – «медленно и бесцельно прогуливаться, любуясь окрестностями»), – но, если присмотреться, едят в кафе (в неположенное время) туристы. А французы обычно заказывают только чашечку эспрессо и больше ничего.

Я была поражена и спросила Вирджинию, может ли она подтвердить это.

– Большинство французов далеко не каждый день позволяет себе есть в неположенное время, около половины из них не делают этого никогда, – ответила та. – Исключения допускают в том случае, если ужин планируется позже обычного – около девяти, тогда мы позволяем себе перекусить в четыре-пять часов вечера.

Даже слова, которыми французы называют эти перекусы, показательны. Вирджиния использовала выражение «en cas» («на всякий случай», то есть речь действительно идет о редком отступлении от обычного распорядка), и слово «grignotage» (от глагола «grignoter» – грызть, глодать). Оба эти слова подразумевают, что перекус – это что-то из ряда вон выходящее, даже предосудительное. По словам Вирджинии, французы вообще узнали, что кто-то таскает куски в неположенное время, всего несколько лет назад, когда исследователи предложили участникам опроса вести пищевой дневник. Новость об «эпидемии кусочничества» вызвала во Франции настоящий скандал: политики и диетологи сокрушались – нация стала хуже питаться! Вирджиния прислала мне статьи из газет, и я долго смеялась, увидев эти «катастрофические» заголовки. Невозможно было даже представить, что сказали бы французы, узнав, что 98% американцев каждый день едят, когда хотят, а почти половина едят еще три раза в дополнение к завтраку, обеду и ужину. К тому же я сомневалась, что под «перекусом» американцы подразумевают то же, что французы (самая популярная еда для перекуса во Франции – фрукты, чай и кофе, затем йогурт и хлеб с маслом).

Так что разгадка того, почему французские дети не кусочничают, очень проста: они повторяют за родителями. Для последних запрет на перекусы имеет массу преимуществ. Сиденья машины и внутренности коляски не замусорены крошками (свежий багет – любимое лакомство моих девочек и самое крошащееся в мире), не залиты липким фруктовым соком (на него прекрасно клеятся крошки). Их сумки не похожи на скатерть-самобранку с кучей калорийных сладостей, из-за которых дети начинают ныть и устраивать истерики, требуя еще и еще (и которыми заляпаны все ключи, расчески и кредитные карточки). В первые несколько недель жизни во Франции я сделала одно открытие, которое меня шокировало: у французских колясок нет подстаканников. Нет их и в автомобилях французского производства (по крайней мере в традиционной комплектации). И этим все сказано! Они здесь просто никому не нужны.

Это означает, что относительно перекусов в неположенное время во Франции существует множество неписаных правил. В школе детям никогда не предлагают перекусить – исключение составляют лишь трех– и четырехлетние малыши, да и то не во всех дошкольных учреждениях (хотя общественность активно выступает за полный запрет этой сомнительной практики). Никто из родителей во Франции никогда не планирует, что их дети смогут поесть где-либо, кроме дома, за исключением детских дней рождения, которые всегда устраивают во время традиционного полдника. Если ребенку предложить еду в неположенное время, можно попасть впросак. На днях в гостях у свекрови я убедилась в этом на своем опыте. Мы задержались, в шесть вечера я спешила уйти, но в дверях предложила Софи перекусить – я знала, что она ужасно проголодалась (да и я тоже, если честно).

– Но скоро ужин, – заметила Жанин, – ты испортишь ей аппетит! – и на моих глазах отобрала у тут же заплакавшей Софи печенье. – Нет, Софи, придется подождать ужина.

Поджав губы, я кивнула и потащила Софи в машину.

– Вы правы, – согласилась я, – придется подождать!

Но как только мы отъехали подальше, тут же сунула Софи на заднее сиденье багет.

– Ешь, сколько хочешь! – разрешила я, радуясь, что иду наперекор свекрови.

И этот случай не был единственным. С тех пор как мы переехали, привычка постоянно что-то жевать стала в нашей семье камнем преткновения. Это была американская, а не французская привычка. В младенчестве я кормила дочерей по первому требованию, и они выросли очень нетерпеливыми. В первую очередь это относилось к еде. Они получали еду в любое время, стоило только попросить. У меня были запасы еды повсюду: в машине, в коляске, в сумочке, в пакете с подгузниками.

Я считала, что это нормально, большинство наших знакомых поступало так же. В Ванкувере все знакомые дети постоянно жевали. Они грызли что-нибудь в школе и после школы, во время внеклассных занятий, спортивных тренировок, прогулок, почти на каждом мероприятии, которое продолжалось дольше пятнадцати минут. Дети ели в колясках и автокреслах. Стоило повернуть ключ в зажигании, как дети, словно собаки Павлова, начинали клянчить: «Хочу есть!» Традиция перекусывать на ходу была так распространена – и так обычна для родителей в Канаде и США, – что я воспринимала ее как должное. Куда бы мы ни шли, я брала с собой еду. Или ее приносили члены особо активного отряда матерей, любившие печь гораздо больше, чем я. Поэтому я не считала, что наша семья делает что-то не так. И не хотела менять наши привычки. «Желудок у ребенка маленький, – думала я. – Детям нужно есть часто, каждые два-три часа, иначе они слишком проголодаются».

– Хм, – задумался муж, когда я изложила ему эту теорию, изрядно поссорившись с его матерью по поводу наших постоянно жующих детей. – Тебя так воспитывали? – начал он издалека. – Меня-то точно воспитывали по-другому.

А ведь он прав, я тоже не помнила, чтобы в детстве мы много перекусывали. В машине нам есть запрещали (в основном нас увлекала музыка, а не еда). Я стала искать информацию на эту тему, и то, что узнала, подтвердило мои догадки: современные дети действительно кусочничают больше, чем мы. В 1970-е большинство перекусывало всего раз в день, а у 25% детей вообще не было такой привычки.

Я вспомнила историю моей семьи. Дедушка с бабушкой пережили Великую депрессию и две мировые войны, для них экономия и домашние обеды были нормой. Так они воспитывали и моих родителей. Когда я была маленькой, мы почти не ходили в рестораны (хотя фастфуд уже тогда был на каждом шагу), потому что мои родители просто к этому не привыкли. После школы я играла с соседскими детьми на улице, а не разъезжала в машине с тренировки на кружок. Мы возвращались после уроков, переодевались и бежали на улицу играть до самого ужина, не отвлекаясь ни на какие перекусы.

Так что Филипп прав: я в детстве тоже не ела каждые два-три часа. «Но это вовсе не значит, что перекусы вредны», – заметила я. И начала с ним спорить, и спорить, и спорить… (Настойчивость, как любит повторять Филипп, – одно из моих замечательных качеств, которые порой выходят из-под контроля.)

К счастью, Филипп тоже настойчив. Он втихомолку попросил Вирджинию прислать ему научные исследования на эту тему и тайком подсовывал их мне, оставляя на кухонном столе. Я начала читать и не смогла остановиться. Оказалось, перекусы вовсе не так безобидны, как кажутся. Причина в том, что то, чем перекусывают наши дети (сюрприз-сюрприз!), – далеко не полезная еда. Любимая еда для перекусов – десерты с высоким содержанием сахара, соленые закуски и сладкие напитки (газированные и энергетические). Наши дети пьют намного меньше молока и едят меньше фруктов, чем мы в их возрасте. Как и взрослые, во время перекусов они просто «загружаются», в результате потребляя более калорийную, но менее питательную пищу. Диетологи отмечают, что это опасная тенденция, способная привести к зависимости от пищи, необходимости есть постоянно.

Мне стало любопытно, насколько распространено во Франции детское ожирение. В нашей деревне я почти не видела толстых, и уж точно ни одного толстого ребенка не было среди одноклассников Софи. Статистика подтвердила мои наблюдения: в США от ожирения страдают 20% детей, во Франции – лишь 3%.

Даже несмотря на это, я переживала, что отказ от перекусов выйдет нам боком. В противовес изысканиям, подкинутым мне Филиппом, я нашла другие исследования – о том, что частые перекусы улучшают настроение, память и нормализуют уровень сахара в крови.

– Без перекусов дети чаще испытывают стресс, – провозгласила я, демонстрируя Филиппу распечатку одной научной работы.

– По-моему, – ответил он, – это ты без перекусов испытываешь стресс.

Справедливое замечание. Действительно, без перекусов у девочек портилось настроение, они становились беспокойными, раздражительными и капризными. Но то же самое можно сказать и про меня. Тогда я решила попробовать другой аргумент.

– Без перекусов Софи будет хуже успевать в школе. Ведь частые перекусы нормализуют уровень сахара в крови. Ей нужно есть постоянно, иначе она не сможет сосредоточиться. Сам знаешь, какая я становлюсь, когда хочу сладкого, – напомнила я. – Запретим перекусы – будет больше ругани, девочки станут хуже себя вести.

– Но в этом году она учится хорошо, – возразил Филипп, – а им в школе не разрешают кусочничать.

Он был прав. Я даже не тайком, а в открытую гордилась тем, как Софи продвинулась во французском, приспособилась к новой обстановке и выдерживала восьмичасовой учебный день, хотя ей было всего пять лет. Но у меня осталось еще одно возражение.

– Переезд во Францию и так достаточно сильный стресс. Вкусная еда их успокаивает. Девочки не смогут не есть в кровати перед сном – для них это ритуал, который оставался неизменным, когда все вокруг менялось. Им так нравится есть вкусное утром по выходным, они так этого ждут. Давай не будем отменять все и сразу, – попросила я.

– Мне кажется, – сурово ответил Филипп, – возражений будет гораздо меньше, если мы ограничим перекусы до одного раза в день – на полдник, как принято во Франции. Сейчас девочки знают, что еду можно клянчить. Они кусочничают и утром, и после обеда, и перед сном. А потом просят еще. Они все время клянчат чего-нибудь вкусненького. А если мы отвечаем «нет» – ноют громче, поэтому перекусы для тебя такой стресс.

«Не науськала ли его Жанин», – подумала я, но не могла не признать, что, возможно, он и прав. Несмотря на стремление придерживаться второго правила детского питания, я по-прежнему использовала перекусы как замену дисциплинарным мерам. Ведь это так облегчало жизнь (хоть и ненадолго): не надо было учить детей терпению, выстаивая очередь в банке или супермаркете, достаточно заткнуть им рот едой – получался тот же результат, только без стресса. Проблема заключалась в том, что мои дочери привыкли есть в самых разных местах и в самое разное время. Они кусочничали, когда захотят, – практически постоянно. Часам к пяти требования звучали все чаще, а перед ужином достигали пика. Если я поддавалась, дети набивали животы печеньем, хлебом с маслом и багетами. Я возилась со своим блендером-пароваркой, а они лишь слегка ковыряли полезные блюда за ужином. Преимущества отказа от перекусов были мне понятны, но я боялась истерик, слез, бесконечного нытья.

Дети наших знакомых французов не устраивали истерик, не получив печенья. Казалось, перекусы им вообще не нужны. Они обожали полдник, но поскольку никогда не видели, чтобы кто-то ел в перерывах между основными приемами пищи, им просто не приходило в голову, что можно попросить какую-то еду.

И все же не верилось, что мои дети способны на такое. Наши родственники начали вести со мной просветительскую работу. Свекровь периодически поднимала тему перекусов, как и двоюродные братья и сестры Филиппа, и моя золовка. Слушая их, я вставала на дыбы, хотя признавала, что в этих словах есть здравый смысл. Сейчас понимаю, что я сопротивлялась, потому что иностранка, потому что скучала по дому. Для меня самой перекусы были единственным утешением. Меня очень обижало, что деревенские жители не проявляют ко мне никакого интереса, не пытаются подружиться, мне хотелось оставить себе хотя бы эту привычку – вот так, по-детски, я пыталась самоутвердиться.

Переломный момент настал перед Пасхой. Нашему знакомому из Канады поставили диагноз «диабет второго типа». А одна из лучших подружек Софи из Ванкувера лишилась коренного зуба из-за кариеса; когда родители отвели ее к стоматологу, тот обнаружил полный рот гнилых зубов и инфекционное заболевание десен. Девочке пришлось сделать серьезную операцию по удалению коренного зуба и установке импланта, чтобы после появления других коренных зубов во рту не было дырки. Когда муж читал мне письмо с рассказом об этой истории, был поздний вечер, я готовила пасхальных кроликов, цыплят, составляла «карту поиска сокровищ» (яиц, спрятанных в саду). Он дочитал, я окинула тяжелым взглядом горы конфет и шоколада… Филипп почувствовал, что перевес наконец на его стороне.

– Может быть, заведем семейный «пищевой дневник»? – предложил он. Уже несколько дней он твердил мне об этом. – Хуже не будет. Заодно получим полную картину: увидим, что едят наши дети. Да и мы сами.

На этот раз я сдалась.

– Хорошо, но только на одну неделю и только когда доедим пасхальные конфеты!

– Договорились, – согласился Филипп. – Но записывать будем все, что съедаем. И количество тоже!

Я кивнула, вспомнив те полезные блюда, которые начала готовить девочкам. Мой проект по введению в рацион разных овощей уже дал результаты: все, что дочери раньше отвергали – шпинат, перец, лук-порей, помидоры, салат, рыба – теперь появлялось в нашем меню каждую неделю. «Дневник съеденного» докажет Филиппу, что он неправ!

Оказалось, неправа была я. Филипп попал в точку: мы увидели благодаря дневнику, что едят (и не едят) наши дети. Куски, которые они хватали между приемами пищи, были отнюдь не полезной едой: белый хлеб, сладкое – варенье, мед, шоколад, печенье. Они наедались перекусами: в машине после школы, перед сном, после завтрака по выходным. По количеству (основываясь на моих прикидках, поскольку я отказалась взвешивать еду, как предлагал Филипп) между приемами пищи девочки съедали гораздо больше, чем за ужином. Возможно, этим и объяснялось то, что вечером они лишь слегка ковыряли мои овощные блюда, которые я так старалась готовить.

Практика ведения «пищевого дневника» помогла мне понять, что разнообразие – это хорошо, но дело не только в правильном меню. Надо задуматься над тем, когда и как мы кормим детей. С этой точки зрения французский режим питания кажется все более и более разумным. Если у девочек не будет перекуса между завтраком и обедом, они успеют проголодаться. Если между обедом и ужином их ждет только один полдник, к вечеру они нагуляют аппетит. А если запретить им есть перед сном, в кровати (что сложнее всего), они поймут, что за ужином нужно есть как следует. Ведь очень часто за столом они почти ничего не едят, зато с удовольствием лопают в кровати и кашу, и хлеб с маслом. Филипп был прав: из-за этих перекусов наши дети наедаются вредными продуктами. Неохотно, но пришлось признать: он прав и насчет их поведения. Если бы мы не разрешали им таскать куски когда попало, они бы вели себя за столом так же хорошо, как французские дети.

Я рассказала о семейном пищевом дневнике нашей подруге Селин, которая прожила в Ванкувере много лет. Не считая Филиппа, она была одной из немногих уроженок Франции, кто действительно понимал особенности североамериканской культуры. Сейчас она вернулась во Францию. Я позвонила ей, чтобы спросить, что она думает по поводу привычки кусочничать.

– Когда я приехала в Ванкувер, это казалось мне верхом дурных манер, – призналась она. – Во-первых, кто-то ест у тебя на глазах и не делится! Часто едят стоя или на ходу. Французы чувствуют себя очень неуютно, когда в их присутствии едят не за столом. А сколько грязи!

В этом она была права. Крошки, пролитый кофе, масляные пальцы, пятна на одежде… Все это очень расстраивает французов – любителей чистоты. Как правило, их дети гораздо аккуратнее. Даже в нашей маленькой деревне они ходят в школу нарядные, как на праздник. Вся их одежда, как и у взрослых, тщательно выглажена. (Впервые приехав в гости к родителям Филиппа, я до глубины души была поражена тем, что его мать гладила абсолютно всю одежду, включая джинсы, футболки и нижнее белье! Мои ровесницы делали то же самое. Мое полное безразличие к глажке так насторожило родственников Филиппа, что они всерьез считали меня неподходящей партией. В конце концов я все-таки начала гладить – но только не нижнее белье! И родственники успокоились.)

Селин сказала еще кое-что, над чем стоило задуматься:

– Американцы совершенно не умеют себя контролировать!

Опять французский подход: они считают, что в отношении еды нужно проявлять сдержанность. Французы редко позволяют себе лакомства, только по особым случаям, и по-настоящему смакуют их. Едят только в положенное время и только за столом. Американцы нарушают все французские правила питания и совершенно не умеют себя сдерживать. Французы считают американскую привычку постоянно перекусывать странной и отталкивающей – особенно непрерывное питье напитков через трубочку. Разумеется, все это я понимала (если не сразу, то красноречивые взгляды прохожих на улице мне это подсказывали). Слова Селин все расставили на свои места. Я вдруг увидела логику французского подхода: таскать сладости в детстве еще простительно, но это совершенно неподходящая привычка для взрослых. Я добавила в список правил на холодильнике еще одно.

Французское правило питания № 7

Не больше одного перекуса в день (и не за час до еды).

Для понимания этого правила необходимы разъяснения. Кормление детей во Франции, как движение поездов на швейцарской железной дороге, – все происходит точно по расписанию. Французские дети, как и их родители, всегда едят в одно и то же время. (Отступления возможны в праздник или если запланирован поход в ресторан – именно поэтому у туристов и других приезжих складывается впечатление, что французы едят, когда хотят.) И вот что немаловажно: хотя дети во Франции не перекусывают между приемами пищи, это вовсе не означает, что они голодают. Французы с нетерпением ждут, когда можно будет сесть за стол. Они овладели искусством приготовления разнообразных вкусных блюд и регулярно лакомятся ими.

Взять, например, полдник, с которым связано множество уютных ритуалов (нечто вроде традиционного британского файф-о-клок). На полдник дают и молоко, и свежие фрукты, но в центре внимания – блюда, которые мы, американцы, отнесли бы к «сладостям». Например, в детстве моего мужа почти каждый день угощали «tartines» – это свежий багет с маслом и чем-нибудь сладким, например джемом, медом или шоколадной пастой. Он до сих пор это любит. Съев пару кусочков свежайшего багета с тягучим медом, невозможно чувствовать себя обделенным – даже если это единственное лакомство за весь день.

«Просто нужно сделать так, чтобы на полдник дети ели что-то действительно вкусное», – решила я. Внезапно мой крестовый поход против кусочничества показался не такой уж плохой идеей.

Чуть позже, когда Филипп зашел на кухню, я гордо продемонстрировала ему новое правило в списке на холодильнике. Он прочитал его и задумался.

– Хорошо, – сказал он, – но этого мало. Пусть они уяснят: вовсе необязательно все время что-то жевать. Не надо запрещать им хватать куски, когда хочется. Надо сделать так, чтобы им самим не хотелось кусочничать. А для этого у них должны появиться новые привычки.

С этими словами он взял маркер и дописал:

Проголодаться между приемами пищи – это нормально. Есть до первого ощущения сытости, а не до «полного живота».

Возможно, нефранцузам это правило покажется самым жестоким. Мне-то точно так показалось! Не кормить детей, если они проголодались? Серьезно? Моим первым побуждением было зачеркнуть это правило и прекратить дурацкий эксперимент! Но я решила дать слово мужу.

– Нет, я не считаю, что дети должны голодать! – воскликнул он. – И никто во Франции так не считает! Просто, если они немного проголодаются перед ужином, – ничего страшного. Так дети привыкнут к ощущению пустого желудка – вполне нормальному, здоровому ощущению!

Вот почему во Франции родители не волнуются, если дети проголодались между приемами пищи. Они считают, что лучше подождать, но съесть нормальный полезный обед в положенное время. У французов есть поговорка, которая прекрасно отражает их отношение к голоду: «Bon repas doit commencer par la faim», в буквальном переводе – «Хороший обед начинается с голода», или что-то вроде: «Голод – лучшая приправа».

Слова Филиппа напомнили мне одно из любимых поучений моей свекрови. «Желудок – это мышца, – любила повторять она, – и, как любой мышце, ей положено отдыхать. Нельзя все время заставлять ее работать». По мнению Жанин, если есть слишком часто, вырабатывается излишек желудочной кислоты, которая раздражат желудок. Я не проверяла, подтверждается ли эта народная мудрость научными изысканиями, но Жанин твердо верила в это.

– К тому же, – торжествующе закончил муж, – французские дети в принципе не могут проголодаться раньше времени, потому что хорошо едят за столом!

Он был прав. Я тоже замечала этот любопытный эффект. Когда мы гостили у родных Филиппа и ели вместе с ними, я потом несколько часов ощущала сытость. Даже если чувствовала, что в желудке снова пусто, ощущение сытости сохранялось – есть не хотелось. При этом мы не набивали животы под завязку. Порции у французов меньше, чем были в доме моих родителей. У меня, например, никогда не возникало болезненного чувства, что я объелась, как в ресторанах «съешь, сколько можешь» у нас в Ванкувере.

В Канаде я обычно перекусывала в промежутке между завтраком и обедом и еще раз – между обедом и ужином. Но, когда мы переехали во Францию, постепенно отказалась от этой привычки. Не специально, нет, – просто мне больше не хотелось есть в перерывах. Отчасти потому, что еда здесь была такого высокого качества, что для насыщения ее требовалось меньше. Взять хотя бы маленькие шоколадные конфетки ручной работы, которые мы покупали у местного кондитера. У них удивительные начинки – чай с бергамотом, роза, лаванда – и такой насыщенный, замечательный вкус, что достаточно было всего одной.

Позже я обнаружила, что чувство насыщения, сытости имеет научное объяснение. Дело в том, что в приготовлении традиционных французских блюд (по сравнению с рационом американцев) используется множество ингредиентов, способствующих длительному насыщению. Это продукты, вызывающие чувство сытости, но содержащие не так много калорий. Многочисленные исследования подтверждают: некоторые продукты оставляют более длительное ощущение сытости: макароны из цельного зерна, бобовые, чечевица, овес, постное мясо, рыба, зеленые листовые овощи, фрукты и овощи с высоким содержанием воды и клетчатки. Как можно заметить, речь идет в первую очередь о продуктах с высоким содержанием белка и растительных волокон. Они оттягивают возникновение чувства голода, особенно когда их едят в сочетании с жирами в умеренном (то есть малом) количестве. Жиры стимулируют гормональную реакцию насыщения, и, следовательно, съев даже немного жирной пищи, мы еще долго не хотим есть. А ведь именно такое сочетание предлагают французским детям в школьных столовых: высокобелковое блюдо с овощами и немного жира – сыр или десерт. В результате чувство насыщения сохраняется долго.

А что принято в США и Канаде? Если американский ребенок проголодался, родители начинают нервничать. Детям дают что угодно, лишь бы они «не голодали». Большинство американцев готовы угостить ребенка даже чем-нибудь вредным, лишь бы не заставлять его ждать. Если же проголодается маленький француз, единственное, что он получит в ответ на свои жалобы, – обещание, что обед или ужин будут очень вкусными, и он сможет хорошо поесть. Тренировка терпения начинается с рождения. Я видела это собственными глазами на примере Марго, знакомой моего мужа. Мы позвонили ей в роддом поздравить с рождением малыша Тома. Ему было всего два дня от роду. Весь наш разговор из телефонной трубки отчетливо раздавались его отчаянные вопли.

– Бедняжка, – посочувствовала я, – как он у тебя много плачет!

– Ага, – спокойно ответила Марго, – много. А до следующего кормления еще целых два часа!

Я онемела от шока. В два дня от роду Софи и Клер получали грудь по требованию, то есть каждый час-два, и особенно часто по вечерам, когда наблюдалась так называемая «скученность» кормлений. Мой родительский лозунг можно было сформулировать так: голодный ребенок – несчастный ребенок. А как проще всего сделать ребенка счастливым? Разумеется, накормить. Но Марго явно придерживалась другого мнения. Не зная, что сказать, я дрожащим голосом поздравила ее и быстро повесила трубку, шокированная таким бесчеловечным обращением с ребенком. Но никто из наших французских родственников и друзей не разделял моего мнения. С их точки зрения, приучать ребенка к здоровому режиму надо с рождения. И чем раньше ребенок поймет, что родители, а не дети решают, когда пора есть, тем проще для всех. Поэтому режим вводится с самого рождения.