Текст книги "После поцелуя"

Глава 12

Куртизанка, способная получать удовольствие оттого, что дает его, достигает больших высот в искусстве любви.

Из «Записок» Августина X

– Монтрейн, как я рада, что вы смогли прийти! – Хозяйка дома леди Данстон лучезарно улыбалась Майклу.

Хоторн в каком-то оцепенении смотрел на толпу людей, передвигавшихся по дому. Прийти на это сборище стоило ему немалых усилий, но он был тут с одной целью – найти себе невесту. К концу лета он должен жениться.

– У нас запланирована масса всевозможных развлечений, – сообщила леди Данстон. – Надеюсь, одна из ваших сестер окажет нам честь и сыграет что-нибудь на рояле. Ваши сестры – такие славные молодые леди.

– Да-да, сегодня тепло, – рассеянно ответил Хоторн. – Впрочем, время года к этому располагает, странно, если бы было иначе.

Вечером сюда должна прийти Летисия Энрайт. К тому же Арианна Моузли сказала Шарлотте, что тоже будет. Если обе эти особы не подойдут ему на роль кандидаток в невесты, то останется еще Джейн Хестли. И тогда все его мучения останутся позади.

– Но я же говорила о ваших сестрах, милорд, – удивленно протянула леди Данстон. – Такие талантливые молодые леди.

Хоторн, нахмурившись, посмотрел на стоящую возле него женщину. Уж очень ему не хотелось признаваться, что он был настолько погружен в свои мысли, что не обратил внимания на ее светскую болтовню. Леди Данстон помахивала веером с таким видом, словно это были ее ресницы. Что ж, может, он и не способен сейчас следить за выражением своего лица, но уж мысли-то свои он полностью контролирует. Однако, заметил граф про себя, женщины вообще часто не интересуются тем, что у человека на уме. Больше всего их интересует, как он выглядит в своем парадном черном костюме.

– Вы разве не такого же мнения, милорд? – продолжала леди Данстон.

Лишь одна его знакомая женщина рисковала задавать ему вопросы, касающиеся его мнения. Маргарет! Снова она! У нее была потрясающая способность с легкостью проникать в его мысли.

Уйди, оставь меня! Столько времени уже прошло. Да она должна была растаять в его памяти, как пар. Так нет же, Маргарет Эстерли с упорством навязчивого фантома преследовала его.

– Прошу прощения, – проговорил Хоторн, стараясь казаться любезным. – Просто я отвлекся – так много гостей, я засмотрелся на них.

– Да уж, у нас как никогда много гостей, – радостно промолвила леди Данстон, похлопав графа Монтрейна по руке веером. – Почти никто не отказался от приглашений.

– Это замечательно, – кивнул Хоторн, нацепив налицо приветливую улыбку.

Леди Данстон говорила еще что-то, но граф Монтрейн опять не слышал ее слов – его внимание было привлечено женщиной, которая стояла у противоположной стены. Каштановые волосы, манящий смех. Замерев и чуть прищурившись, Майкл Хоторн смотрел на нее. Нет, не может быть! Маргарет живет за городом. Но вот незнакомка повернулась – Майкл разглядел ее милое и довольно привлекательное лицо. Но увы, на Маргарет она совсем не походила. Хоторн почувствовал жестокое разочарование.

Граф Монтрейн готов был с уважением отнестись к желанию Маргарет сохранить независимость, некую анонимность, о которой свидетельствовала поспешность, заставившая ее убежать от него в тот день. Хоторн побежал было за ней, он хотел, чтобы Маргарет отвезли домой в его карете, но она исчезла, как сквозь землю провалилась. С того самого дня он не пытался ее разыскивать.

И все же он постоянно думал о Маргарет.

Выезжая по утрам на верховую прогулку, Хоторн вспоминал восхитительную улыбку Маргарет. Ее губы, которые, казалось, молили о поцелуе. Даже утренние занятия боксом не могли отвлечь его от воспоминаний об этой женщине. Дело доходило до того, что соперник дважды опрокидывал его на пол.

Будь Майкл фаталистом, он мог бы подумать, что с помощью Маргарет судьба проверяет его. «Ты веришь в логику, Майкл? Ну так вот тебе женщина, мысли о которой ни на минуту не оставят тебя. Найди в этом какую-то логику. Ты любишь порядок, Майкл? Но ее вторжение в твою жизнь приведет лишь к хаосу. Ты слишком часто будешь отвлекаться от работы и думать о ней, волноваться о том, куда она пошла, спрашивать себя, кто она на самом деле такая. И если всех доводов тебе мало, то вот еще один. Почему ты не можешь ее забыть?»

Она отказалась стать его любовницей, зато превратилась в призрак, ни на мгновение не оставляющий его мысли, даже в самые неподходящие моменты.

Лицо хозяйки дома изменилось. С оскорбленным видом она сложила веер и, холодно извинившись, отошла от него. Граф Монтрейн в недоумении смотрел ей вслед, не понимая, чем вызвано столь резкое охлаждение.

Весь последний месяц Хоторн был не в состоянии ни работать над шифром на кириллице, ни думать о собственных финансовых затруднениях. Воспоминания, какие-то мелкие детали их встречи то и дело искорками вспыхивали в голове. Хоторну вспоминалась улыбка Маргарет, изгиб ее губ. Пушистые ресницы, оттеняющие нежные щеки, волнующий рот. Майкл посмотрел на свою руку. Даже сейчас, спустя месяц, он отчетливо помнил, какова кожа Маргарет на ощупь, словно память сконцентрировалась в кончиках его пальцев.

– Наслаждаетесь вечером, Монтрейн?

Оглянувшись, Хоторн увидел знакомого. Как, черт возьми, имя этого человека?

– Теплый сегодня вечерок, вы не находите? – ответил вопросом на вопрос Майкл и, не дожидаясь ответа, пошел прочь.

Через мгновение Хоторн с изумлением осознал, что он то и дело повторяет каждое сказанное им Маргарет слово. Почему все-таки она не приняла его предложения, что ее заставило настоять на своем? «Мы не можем быть друзьями и не должны быть любовниками». А ведь сделать Маргарет своей любовницей было так разумно! И тогда все бы встало на свои места. Маргарет вошла бы в его жизнь, стала бы ее неотъемлемой частью. Часть недели он проводил бы с ней, постепенно узнавая ее все лучше и лучше. Он бы заботился о ней, содержал бы ее, а она, в свою очередь...

Размышления Майкла внезапно прервались. Черт, да что с ним происходит?! Хуже ничего быть не может. Маргарет настолько прочно вошла в его мысли, что он думать ни о ком и ни о чем не в состоянии.

Кто-то что-то сказал графу, и он поднял руку в знак приветствия. Улыбнулся. Хоторн стал разглядывать толпу собравшихся. Пришедшие с шумом рассаживались в гостиной. Несколько дам еще раньше пообещали сыграть до обеда. К невероятному облегчению графа Монтрейна, его сестра Шарлотта каким-то образом умудрилась отказаться от этого. Элизабет, единственная из сестер Хоторна, которая имела некоторые способности к музыке, выскользнула из гостиной несколькими минутами раньше. Она, так же как и Майкл, терпеть не могла подобных развлечений.

Самому Хоторну не повезло – он не успел ретироваться, а правила приличия не позволяли сделать это сейчас, к тому же его уже успели заметить. Майкл улыбнулся Летисии Энрайт – она должна была играть первой.

Летисия уселась за инструмент, подняла руки над клавиатурой и взглянула на Хоторна с обворожительной улыбкой. Уже через мгновение Хоторн стал не на шутку переживать о том, что не успел последовать примеру Элизабет. То, что Летисия вытворяла с Моцартом, не повторил бы и сам сатана. Вот она дошла до особенно трудного пассажа, чудовищно пробарабанила что-то, с силой молотя пальцами по клавишам и бросая на собравшихся извиняющиеся взгляды, а затем попросту пропустила остальные такты.

Нахмурившись, Хоторн поднял глаза к потолку. Огромная люстра в стиле барокко была подвешена к гигантскому гипсовому диску, украшенному резьбой. Что ж, лучше уж смотреть туда, чем на окружавших его людей!

Интересно, а Маргарет играет на пианино? Хоторн, поморщившись, зажмурил глаза – Летисия опять сфальшивила. Впрочем, с зажмуренными глазами было как-то легче не думать о вдове Эстерли.

Наконец раздались аплодисменты. Как заподозрил граф Монтрейн, гости разразились аплодисментами не потому, что им так уж хотелось одобрить талант Летисии, а потому, что были рады окончанию этой музыкальной пытки. Хоторн подошел к девушке.

– Я все испортила, правда? – дрожащим голосом промолвила Летисия, собирая трясущимися руками листки с. нотами. Она смотрела на пианино, на ковер, на свечи, на цветы – куда угодно, только не на Хоторна.

– Вы исполняли очень сложную вещь, – проговорил граф Монтрейн, пытаясь помочь ей справиться с неловкостью.

Летисия коротко кивнула, собрала ноты в стопку и прижала ее к груди, опустив голову, словно ожидала наказания за издевательство над музыкой Моцарта.

– Мои сестры не могли бы сыграть лучше, – добавил граф Монтрейн.

Летисия смахнула с глаз слезы.

– Но вы все время хмурились, глядя на меня, – прошептала девушка.

– Сестры часто жалуются на то, что я хмурюсь, – сказал Хоторн, находя нелепым тот факт, что ему приходится извиняться за выражение своего лица. Подумать только, как часто люди принимают за ярость его попытки сосредоточиться. Он же просто бился над сложной загадкой.

Судорожно сглотнув, Летисия кивнула и так быстро вышла из комнаты, что ее уход можно было считать бегством. Хоторн оторопело смотрел ей вслед. Неужели он так сильно напугал ее? Если Летисия до такой степени пуглива сейчас, то какой она станет после венчания? Живо представив себе, как Летисия денно и нощно рыдает в его постели, Майкл предпочел вычеркнуть девушку из списка кандидаток.

«Я буду любить тебя. Не спеша, долго, без всяких сомнений и раздумий. Ты этого хочешь?»

«Прошу тебя...»

Черт возьми! Это просто наваждение!

Граф Монтрейн отправился поговорить с хозяйкой дома. Услышав его просьбу, она недоуменно подняла одну бровь. Леди Данстон явно была поражена.

– Я доверяю вам, ведь мне так трудно справиться с этим, – промолвил Хоторн, с видом заговорщика улыбаясь леди Данстон.

Она бросила на графа задумчивый взгляд.

– Так вам нужна невеста, Монтрейн? – спросила леди Данстон.

В любое другое время Майкл постарался бы избежать ответа на такой вопрос. Но никуда не денешься – леди Данстон сильно обиделась на его невнимание, поэтому надо налаживать с ней отношения.

– Ну что ж, очень хорошо, – промолвила леди Данстон, услышав утвердительный ответ Хоторна. – Я посажу рядом с вами Арианну Моузли.

Граф Монтрейн рассыпался в благодарностях, прекрасно понимая, что еще до утра новость о его матримониальных планах станет всеобщим достоянием.

Толпа гостей постепенно перетекала из гостиной в столовую. Майкл пробрался к отведенному ему месту. Арианна Моузли сидела, откинувшись на спинку стула. Ее правая рука поигрывала серебряной вилкой, а взор девушки был устремлен на резные потолочные украшения.

Хоторн уже был знаком с Арианной – он видел девушку в доме у Бэббиджа. Добрая, приятная во всех отношениях, приветливая, сговорчивая – такой запомнил ее граф Монтрейн.

Когда слуги унесли тарелки от первого блюда, Арианна наклонилась к Хоторну.

– Слишком много специй, вы не находите? – спросила она.

Хоторн улыбнулся и пригубил вина.

Едва попробовав кусочек рыбы в белом соусе, Арианна нахмурилась и отложила вилку.

– В этом соусе слишком отчетливый привкус муки, – громко, так, что все оглянулись, проговорила Арианна. Вести себя подобным образом в обществе не подобало.

Устрицы в сухарях, сладкое мясо и фасоль сопровождались похожими замечаниями. Собственно, Арианна критиковала все, что слышала и что попадалось ей на глаза. Майкл принялся считать про себя ее жалобы.

– Леди Данстон слишком стара для того, чтобы носить жемчуг, – заявила Арианна. – Жемчуг подходит только молодым женщинам... Особе ее лет, – через мгновение говорила она о ком-то еще, – не пристало носить такие платья... Господи, и кому только пришло в голову поставить на стол такие цветы?.. Слишком большой нагар на свечах, они брызгаются воском... Если бы мой слуга двигался так же медленно, как этот лакей, я бы давно уволила его... Эти девушки чересчур громко смеются...

Любопытно, что замечания Арианны делались вполне миролюбивым тоном. Майкл был уверен – девушка считает, что ее реплики крайне остроумны, на самом же деле она выглядела грубиянкой. Сам граф терпеть не мог людей, которые вечно кого-то ругают и посмеиваются над недостатками окружающих.

Казалось, Арианна не замечала, что сестры Монтрейна стояли в группе женщин, которых она критиковала с особой язвительностью. Когда он указал ей на это, Арианна лишь громко рассмеялась. Похоже, ей было наплевать на то, что мать Хоторна – приятельница хозяйки, дававшая леди Данстон советы по убранству дома. Как ни раздражали Хоторна его родные, они принадлежали к одной семье, и другие люди не имели права критиковать их.

– Слава Богу, этот чудовищный обед закончен! – объявила Арианна.

Для Хоторна это оказалось последней каплей – Арианна Моузли также выбыла из списка потенциальных претенденток на его предложение руки и сердца.

Оставалась только одна девушка. Мисс Джейн Хестли имела сговорчивый характер и, похоже, идеально подходила на роль жены. Джейн говорила едва слышным голосом, держалась естественно, не ломалась, из чего Майкл заключил, что она вполне его устраивает.

Окончательное решение он принял часом позже, в бальном зале. Джейн так Джейн. Он женится на ней и перестанет наконец терзаться мыслями о Маргарет Эстерли. Он забудет ее навсегда. Именно это он целый месяц обещал себе. Сколько еще пройдет времени, прежде чем он сдержит это обещание?

– Прошу тебя, перестань бросать на Джейн Хестли задумчивые взгляды, – раздался голос Элизабет, которая как-то неожиданно оказалась рядом с братом. Элизабет нахмурилась и сердито поджала губы.

Ну и ну! До чего он докатился, если младшая сестра позволяет себе так разговаривать с ним!

Хоторн недоуменно приподнял одну бровь:

– Она тебе не нравится?

Элизабет наградила брата взором, полным сочувствия и в то же время раздражения.

– Майкл, ну она же такая самовлюбленная и ограниченная! Подумай только, она ведь целыми днями говорит в нос – вот так же, как сейчас. Да от одного этого у меня волосы на голове шевелятся! Больше того, она изъясняется исключительно на латыни, представляешь? – возмущалась Элизабет. – А если ты даешь ей понять, что не понимаешь ни слова, она бросает на тебя сочувственный взгляд. Словно она считает тебя полным идиотом, неспособным понять даже латынь. – Элизабет нахмурилась еще больше. – К тому же она издает эти ужасные смешки. Ей-то кажется, что она этак нежно усмехается, а на самом деле этот звук напоминает хрюканье свиньи!

Хоторн улыбнулся сестре.

– Но ты же такой красивый, Майкл! Ты замечательный! Наверняка можно найти тебе подходящую женщину. – Похоже, Элизабет внезапно застыдилась своих слов. – Только не вздумай сказать мне, что Арианна тебе нравится. Ты ведь не поэтому думал о ней, правда? Хотя... Я понимаю тебя. Мы не всегда можем выбирать тех, кого любим.

Мудрость Элизабет отрезвила Хоторна. И из-за того, что она оказывала на него такое влияние, из-за того, что смотрела на него с такой надеждой, Хоторн почти солгал. Потому что не хотел он разочаровывать сестру, ведь она говорила так искренне.

– Нет, – проговорил он, – она мне не нравится, и я никого не люблю. Я давно сделал свой выбор, Элизабет, и предпочитаю жить, не испытывая никаких эмоций. Их мне заменяют порядок, организация и логика.

Элизабет довольно долго молча смотрела на брата.

– Что ж, возможно, вы с Джейн и подойдете друг другу, – наконец промолвила она и улыбнулась. – А мне-товременами казалось, что это я одинока, – сказала девушка и отошла от брата.

Хоторн смотрел ей вслед.

Для брака по расчету любовь не обязательна. Она даже может помешать. Любовь – это чувство, которое девочки испытывают к котятам. И мальчики – к своим собакам. Мужья и жены редко любят друг друга. А когда мужчина испытывает любовь к женщине, это ко многому его обязывает. И мешает, потому что такая любовь разрушительна. Этому Майкл научился у отца.

– А твоя сестра пользуется успехом. – Повернувшись, Майкл увидел перед собой Бэбби, который явно чувствовал себя неловко в тесной парадной черной одежде. – Вообще-то все твои сестры пользуются огромным успехом в этом сезоне, – поправился он.

– Моя мать будет довольна, услышав это, – сухо сказал Хоторн.

Графиня Монтрейн не делала секрета из того, что возлагает большие надежды на своих дочерей. При этом их собственные желания и предпочтения никак ею не учитывались.

Интересно, спросил себя Майкл, чего Элизабет хочет от жизни? Ну, наверное, чувства безопасности, уверенности в завтрашнем дне. Любви? Без сомнения, особенно если учесть, что она только что ему говорила.

А Маргарет?.. Она испытывает те же чувства? Или, может, она тверже стоит на ногах, потому что уже побывала замужем? Как странно, что мысли о ее покойном муже действуют ему на нервы. Некоторое время мужчины стояли молча, глядя на танцующие пары.

Существует единственный способ положить конец этому безумию. Надо разыскать Маргарет.

– Как справляется с делами твой новый секретарь? – спросил Хоторн у Бэбби.

– Да он бог весть что о себе воображает, Майкл, а временами просто пугает меня. Ничуть не удивлюсь, если он выкинет еще какой-нибудь номер, накупит, например, прессов для глаженья белья, – возмутился Бэбби.

– А ему удалось навести порядок в твоей корреспонденции? – небрежным тоном полюбопытствовал Хоторн.

– Он успел составить библиотечный каталог, – ответил граф Бэбидж. – Он с большим уважением относится к моей коллекции книг, говорит, что она – одна из лучших.

Майкл с трудом сдерживал раздражение – вечно Бэбби уклонялся от темы разговора. Невозможно же без конца ходить вокруг да около.

– Сейчас он работает над моими документами, – продолжал Бэбби. – Ох! – внезапно перебил он сам себя и широко улыбнулся Майклу. – Я понял, тебе нужно то письмо. Посмотрю, можно ли поторопить его.

– Да, мне как-то приходила в голову такая мысль, – деланно равнодушным тоном промолвил Хоторн, стараясь скрыть от Бэбби свое нетерпение.

– Но я хотя бы смогу выцарапать у тебя второй том «Записок», а? – спросил Бэбби. – Если не ошибаюсь, именно я хотел его купить.

Майкл кивнул. Ну и мысли роятся в голове его приятеля! Уж о чем он меньше всего думал, так это о том, чтобы перехватить у Бэбби эротическую книгу.

– Насколько я помню, она очень привлекательная женщина, – многозначительно подмигнув Майклу, сказал граф Бэбидж.

Хоторн лишь загадочно улыбнулся в ответ.

Глава 13

Заниматься любовью, заряжаясь энергией восходящего солнца, – это значит повысить жизненный тонус и получить заряд бодрости.

Из «Записок» Августина X

Маргарет тихо закрыла дверь коттеджа. Пенелопа подняла голову, приветливо улыбнулась и продолжила заниматься готовкой.

Маргарет гуляла все утро и размышляла. Она еще не нашла ответа на самый главный в своей жизни вопрос, но решилась обо всем рассказать Пенелопе.

Маргарет огляделась по сторонам. Здесь она переживала смерть Джерома, горевала по нему и, наконец, нашла утешение. Вне этих четырех стен она чувствовала себя такой одинокой. Здесь она научилась спокойно относиться к тому, что будущее ее неясно и что эта неопределенность будет сопровождать ее всю жизнь. И вдруг ей открылась иная возможность – будущее, оказывается, можно изменить. Та, другая, жизнь наполнится не одиночеством, а радостью.

– У меня будет ребенок, – спокойно сообщила Маргарет.

Отвернувшись от очага, Пенелопа оторопело посмотрела на нее расширившимися от изумления глазами. Ложка, которой она только что помешивала суп, выпала из ее руки. Что ж, подумала Маргарет, хорошо хоть, что в последнее время они часто едят цыплят. Все дело в том, что ее стало тошнить от запахов.

– У вас будет ребенок? – ошеломленно повторила Пенелопа.

Маргарет вздохнула – у нее было такое чувство, словно она повисла на краю утеса.

– Вот уже пять дней меня тошнит по утрам, – сказала она. – И днем тоже. – Маргарет тяжело опустилась на стул.

– Это странно, но я... – Пенелопа не договорила.

– Тебе и в голову не приходило, что я могла сойтись с мужчиной, да? – подсказала ей Маргарет.

Пенелопа кивнула.

– Но именно так я и поступила. – Ну вот, она призналась во всем. – Это произошло, когда я ездила продавать книгу.

– Вчера вы едва не упали в обморок, – заметила Пенелопа.

– Да, но в последнее время это со мной не впервые, – кивнула Маргарет.

В Лондоне она не раз слышала от подруг, как те чувствуют себя во время беременности. Но признаться, наибольшее впечатление произвел на нее недавний эпизод. Пенелопа улеглась на кровать, прижимая к животу завернутый в полотенце разогретый кирпич, и громко сетовала на женскую долю, заставляющую бедных женщин ежемесячно выносить тяжкие страдания. Уже тогда Маргарет подумала, что в ближайшие месяцы она от этих страданий будет избавлена.

– У вас будет ребенок... – повторила Пенелопа, как-то странно махнув в воздухе ложкой.

– За годы замужества я так и не смогла забеременеть, – промолвила Маргарет едва слышно. Сколько ни думала она об этом, не могла понять, в чем все-таки дело. Очень странно! Хотя, как бы там ни было, теперь она точно знает, что не бесплодна.

– Одна женщина из деревни частенько повторяет, что за отсутствие яиц надо ругать не курицу, а петуха, – заметила Пенелопа.

Услышав это, Маргарет нервно рассмеялась.

– И что же вы будете делать? – спросила Пенелопа.

– Как что? – улыбнулась Маргарет. – Я стану матерью.

– Но вы можете представить себе, какие пойдут по деревне сплетни? – встревоженно спросила Пенелопа.

Маргарет утвердительно кивнула:

– Конечно, представляю. – Это ее больше всего волновало. Ее ребенка всегда будут называть бастардом, незаконнорожденным, и в этом будет ее вина. Именно это омрачало нежданную радость женщины. Но как быть? Она не может ничего сделать.

– А вы сообщите ему? – спросила Пенелопа. – Я хочу сказать... отцу? – Девушка явно смущалась, но этот вопрос неоднократно задавала себе сама Маргарет.

Следует ли ей рассказать Майклу о том, что у них будет ребенок? Как он поступит, если она пошлет ему письмо с этим известием? Маргарет ничуть не сомневалась в том, что Хоторн захочет помочь ей, сделает ее любовницей. Если это произойдет, их ребенок вечно будет носить клеймо незаконнорожденного – как Джером. А ведь он, между прочим, очень глубоко переживал из-за этого, стыдился своего положения.

Маргарет положила руку на живот. Сейчас в ее чреве растет ребенок. Она должна найти способ уберечь его от скандалов, от жестокого мира и даже от глупости его собственной матери.

– Нет, – наконец произнесла она. – Говорить о чем-то отцу ребенка нет необходимости.

– Ну что скажете, герцог? – спросил граф Бэбидж. – Отличное приобретение, не так ли?

Герцог Таррант кивнул. В библиотеке графа Бэбиджа было очень тепло, но он вдруг почувствовал, как по спине его пробежал холодок.

В руках он держал книгу – ту самую, которую считал уничтоженной. Одну из трех, которые он получил семь лет назад.

Даже сейчас герцог Таррант помнил, какую тогда испытывал гордость. Правительство так и не смогло оценить масштаб собственной ошибки. Лишь он один понимал, какие страдания выпадут на долю империи, если события будут развиваться в прежнем русле.

– Боже мой, Бэбби, где вы это откопали? – Раздавшийся из-за спины мужской смех удивил Тарранта. Повернувшись, он нахмурился, медля положить книгу на стол. Возможно, это всего лишь копия. Не раз они слышали насмешки по поводу того, что выбрали именно эти книги. Конечно, они хотели возбудить интерес к ним, однако те, кому книги попадали в руки, и подумать не могли о том, что в них содержится что-то более глубокое.

Герцог Таррант открыл книгу на середине и провел по строчкам пальцем. Его невольно охватила дрожь, когда он заметил едва приметные пометки на полях. Нет, это была не копия!

Таррант открыл первую страницу. Что-то новенькое, то, чего он раньше не видел. Надпись, сделанная от руки: «Джером Эстерли, книготорговец». Палец герцога пробежал по буквам, Таррант едва сдерживал ярость. Да уж, его братец-бастард всегда обладал хваткой торговца или вора.

– Вы хотите ее продать? – спросил Таррант, поворачиваясь к графу Бэбиджу.

«Болван! – раздраженно подумал он. – Трудно представить, что во всем мире есть человек, меньше его достойный этой книги».

– Я еще не успел прочитать ее, – с ухмылкой произнес Бэбби.

Таррант с неохотой отдал книгу. Что ж, пусть считают последнее приобретение Бэбби послеобеденным чтивом. Интересно, сколько людей уже видели ее у графа?

Таррант придвинулся к хозяину дома.

– Эта книга давно у вас, Бэбидж? – спросил он.

– Всего несколько недель, – ответил Бэбби.

– Замечательное приобретение, – проговорил Таррант, заставляя себя через силу улыбнуться. – И где вы ее взяли?

Лицо графа Бэбиджа мгновенно приобрело отсутствующее выражение, и весь его интерес сосредоточился на содержимом бокала, который он держал в руке.

– Мне продала ее восхитительная женщина, – ответил он с улыбкой. – Я хотел купить у нее и второй том, но сделка внезапно сорвалась. Ею увлекся один мой друг.

– Женщина? – Не успев договорить, Таррант уже знал, каким будет ответ на его вопрос. Только один человек на свете мог владеть «Записками» – Маргарет. Продавщица, на которой женился Джером. Женщина с дерзким взглядом.

Герцог Таррант отвернулся, его мысли понеслись вскачь. Книга была больше чем просто рискованной. Гораздо больше.

Если все прояснится, ему грозит виселица.

А он должен защитить свое состояние, имущество. Это его собственность. Он должен продолжить свой род. Род гордых мужчин и славных дел; семь лет назад он не пожалел о своих действиях. Появись у него снова такая возможность, он поступил бы точно так же.

История все расставит по своим местам, даже если современники не поймут его. Эти узколобые типы не видят дальше своего носа и не в состоянии оценить его намерения.

Но «Записки» Августина X не должны стать всеобщим достоянием.

– Господи, куда только Майкл смотрит! Джейн Хестли? Я не верю, не может быть, чтобы он думал об этом серьезно. Да, деньги у нее есть, не спорю. Но у нее зубы выпирают, как у лошади, и голос ноющий! Не говоря уже о ее чудовищном носе. – Графиня Монтрейн была крайне раздражена.

Гостиная лондонского дома Хоторнов выглядела очень мило. Она была декорирована яркими желтыми и зелеными тканями, а поэтому там даже в хмурый день было приятно находиться – ее словно освещало солнце. Правда, в этот момент атмосфера в гостиной совсем не напоминала радостную, потому что графиня была сильно не в духе.

– Майкл нашел себе самую непривлекательную девушку в Англии, – бушевала она. Нахмурившись, графиня посмотрела на Элизабет. – Подумать только, у меня будут некрасивые внуки!

– Мне кажется, Майкл просто торопится закончить это дело, чтобы больше не думать о нем, – проговорила Элизабет.

– Но, мама, брат не может сейчас жениться, – взмолилась Шарлотта. – Это же нарушит все наши планы. Боже мой, все балы будут посвящены только ей. Это несправедливо, ты не находишь?

– Если он в ближайшее время не женится, ты не получишь приданого, Шарлотта. А эти деньги нам нужны, чтобы привести в порядок Сеттон, – сказала Элизабет. Это было чистейшей правдой, и Шарлотта, напуганная такой перспективой, тут же замолчала. – К тому же тебе только восемнадцать лет. Не думаю, что ты навеки останешься старой девой.

– А мне уже девятнадцать, – вступила в разговор Ада, – и мне наплевать, на что будет потрачено мое приданое. Пусть даже на новую крышу. Ко всему прочему замужество – это настоящее рабство для женщин.

– О том, что женщина из рода Хоторнов останется старой девой, и речи быть не может, – оборвала ее графиня, хмуро взглянув на Элизабет. – У всех вас будут замечательные мужья. По меньшей мере виконты, хотя, признаюсь, графы предпочтительнее.

– Боюсь, свободных графов с виконтами не так уж много, – заметила Ада.

– Я подсчитала, и у меня вышло, что их около двух сотен, – прищурившись, проговорила графиня Хоторн. – Правда, графов только человек двадцать.

– Нам нужен освободитель-эмансипатор для Ады и слепец для Шарлотты. Если удастся найти таких, то мы освободим Аду от ее воображаемого рабства, а Шарлотта будет уверена в вечной преданности мужа, – с улыбкой произнесла Элизабет.

– Что за ужасные вещи ты говоришь, Элизабет. Если ты сама навеки решила остаться старой девой, это не означает, что и мы изберем тот же путь. – Шарлотта нахмурилась, но лишь на мгновение, чтобы не портить личико морщинами.

– И вовсе твоя сестра не обречена, – заговорила графиня. – Элизабет только семнадцать. Единственное, о чем ей стоит позаботиться, так это о том, чтобы сократить число требований к возможному претенденту на ее руку, а то их многовато. – Графиня раздраженно посмотрела на младшую дочь. – Это же мешает тебе, моя дорогая!

Элизабет улыбнулась, подобные высказывания матери она слышала с самого детства.

Элизабет отстригла ножницами непослушную прядку волос, а затем убрала их в шкатулку для вышивания. Вообще-то она занималась вышиванием лишь для того, чтобы иметь возможность подумать о своем. Как же ей хотелось, чтобы ее мать и сестры были другими, чтобы она могла получать удовольствие от общения с ними. Конечно, она любила их, но какого-нибудь часа, проведенного вместе, бывало довольно, чтобы девушке захотелось выть от раздражения.

Шарлотта с пониманием посмотрела на сестру.

– Ну не станет же Майкл и впрямь делать ей предложение, как ты думаешь? – Одна ее бровь приподнялась. – Было бы ужасно иметь такую уродливую невестку. Которая ни о нарядах поболтать не любит, ни о кавалерах – вообще ни о чем, что обычно так нравится женщинам.

– А мне вот кажется, что иметь уродливую родственницу было бы очень даже забавно, – заявила Ада. – Ведь, общаясь с такими женщинами, мужчины стараются обращать внимание не на их внешность, а на их мысли. Именно мысли ведут к истинному величию.

Элизабет картинно закатила глаза.

– К тому же, мама, – продолжила Ада, – Джейн – настоящая интеллектуалка. Я считаю, что нам в семье не помешала бы такая женщина. Она мне нравится.

– Ну да, – кивнула Шарлотта, – тогда тебе следовало бы подналечь на латынь.

– Между прочим, стыдно, что женщины должны выходить замуж, – сказала Ада. – Но возможно, мы сумеем убедить нашего брата, и он будет справедливым мужем.

Элизабет вздохнула. Вечно Ада сокрушалась, рассуждая о тяжкой женской доле. Правда, Элизабет сомневалась, что Ада думает именно то, что говорит. Больше того, ее взгляды на разные вещи менялись чаще, чем она меняла платья, а делала это Ада с завидной регулярностью.

– Потолкую-ка я с ним об этой мисс Хестли, – заявила графиня Хоторн.

– Ты же знаешь, мама, как Майкл сердится, когда его отрывают от работы, – напомнила Элизабет. Это было своего рода предупреждением. Майкл терпеть не мог, когда ему мешали.

– Как-то Майкл не позволил мне говорить о тяжелой доле женщин, попавших в сумасшедший дом, – вспомнила Ада.