Текст книги "Девушка с Легар-стрит"

Глава 11

Я была занята тем, что пыталась закрыть свой последний чемодан, когда услышала, как внизу звонит Джек.

– Мелли? Ты здесь? Я очень на это надеюсь, потому что входная дверь стоит распахнутой.

Черт. Готовясь к переезду в дом на Легар-стрит, я оставила дверь открытой, чтобы перенести свои личные вещи из дома в машину.

– Черт! – сказала я вслух и сдернула чемодан с кровати. Тот со стуком упал на пол. Услышав голос Джека, Генерал Ли принялся нетерпеливо царапать закрытую дверь. – Джек нам не друг, или ты забыл? – прошептала я псу на ухо, поднимая его на руки. – Он ест на завтрак маленьких собачек.

Генерал Ли навострил уши и сделал большие глаза, однако вновь повернулся к двери в ожидании Джека.

– Мелли! – вновь позвал Джек.

Я приоткрыла дверь и прислушалась: шаги Джека стихли в кухне в дальней части дома. Воспользовавшись шансом, я свободной рукой схватила чемодан и направилась к лестнице. Я была уже на нижней ступеньке, когда услышала, что Джек возвращается из кухни. Я тотчас нырнула в столовую и украдкой огляделась по сторонам, чтобы найти где спрятаться. Все шторы и мебель были убраны перед циклевкой пола, которая должна была начаться, как только я уеду. Так что спрятаться мне было негде.

Я посмотрела на кладовку дворецкого – ее дверь почти сливалась с деревянной обшивкой стен. Опустив чемодан, я открыла дверь и проскользнула внутрь – как раз в тот момент, когда в столовой раздался голос Джека. Я с опозданием вспомнила о чемодане, который остался стоять в коридоре.

Джек постучал в дверь.

– Мелли? Ты тут?

Я надеялась, что если я не отвечу, то он уйдет. Любой вдумчивый, добрый и воспитанный джентльмен так и поступил бы. Не спрашивая снова, Джек открыл дверь и заглянул внутрь в темноту; я стояла внутри, держа на руках пса.

– Ну вот, – сказала я Генералу Ли и решительно прошла мимо Джека в гостиную. – Я понятия не имею, как он туда попал.

Губы Джека дрогнули, но какой-то элемент самосохранения удержал его от смеха.

– Надеюсь, ты не избегаешь меня?

– Избегаю тебя? Нет, конечно. Зачем мне это делать?

Он пожал плечами и скрестил на груди руки. В его глазах плясали лукавые огоньки, что тотчас заставило меня насторожиться.

– Откуда мне знать. Просто после нашей поездки в Мимоза-Холл ты не ответила ни на один мой телефонный звонок и ни разу не была дома, когда я к тебе заезжал.

Я взялась сосредоточенно чесать Генерала Ли за ушами.

– Я была занята. Нужно было отправить на хранение мебель, собрать все кухонные принадлежности из списка миссис Хулихан, чтобы она могла работать в кухне моей матери, а затем собрать свои вещи для переезда на Легар-стрит. Как ты понимаешь, все это заняло время.

Джек потер подбородок. В его глазах плясала все та же лукавинка.

– О, какое облегчение! Я думал, это связано с тем, что я уложил тебя спать, когда ты наполовину вырубилась.

Я почувствовала, что краснею.

– Но почему? Я сказала что-то не то? Что-то такое, что могло заставить тебя хуже обо мне думать?

– Нет-нет, это здесь ни при чем. Просто я думал, что ты избегаешь меня, потому что тебе неловко, оттого что теперь мне известно, в чем ты спишь ночью. Честное слово, это ужасно. Вся эта пушистая фланель…

Уфф. У меня как будто гора свалилась с плеч. Возможно, обрывки разговоров, которые продолжали всплывать в моем мозгу, действительно мне только приснились. Я опустила Генерала Ли на пол.

– Думаю, ты видел вещи и похуже, – сказала я, имея в виду, как мы делили с ним ванную, когда он переехал ко мне, не желая оставлять меня одну в старом, пустом доме. Я не раз забывала снять сушившиеся после стирки трусы и лифчики.

– Это спорно. – Джек наклонился, чтобы погладить пса, а затем посмотрел на чемодан: – Помочь тебе погрузить вещи в машину?

– Они уже погружены, – сказала я, взглянув на часы. – И у меня всего пять минут. Твоя мать ждет меня в доме на Легар-стрит, чтобы поговорить о мебели, поэтому мне пора.

– Знаю. Она сказала мне. И я догадался, что застану тебя здесь.

Не спрашивая, он взял мой чемодан и жестом велел мне идти впереди. Генерал Ли увязался следом за нами.

– Так о чем ты хотел поговорить со мной, если даже не пожелал оставить сообщение на голосовой почте?

Я шагнула в вестибюль и распахнула для него входную дверь.

– Миссис Макгоуэн вернулась домой и позвонила мне. Я подумал, что наш с ней разговор может быть тебе интересен.

По моей спине тотчас пробежал холодок. Я вспомнила голос, шептавший мое имя, вспомнила мой страх, снять который был бессилен даже стакан бренди.

– Что она сказала?

– Она сказала, что готовит лучшую черничную настойку, и пригласила меня попробовать ее, когда я в следующий раз окажусь у нее в гостях.

Я закатила глаза. Ни одна женщина, даже та, которая ни разу не видела Джека, не была застрахована от его чар. Не скажу, что это меня обрадовало.

– Она сказала что-нибудь еще?

– Да. Что фамилия семейства из Новой Англии, которое владело домом до Макгоуэнов, была Крэндалл. Крэндаллы из Дариена, штат Коннектикут.

Я ждала, что он скажет что-то еще.

– И?

– Это все. Скажи, это имя что-то тебе говорит?

– Ничего. – Мы подошли к моей машине. Нажав на кнопку автоматического замка, чтобы открыть багажник, я подождала, пока Джек добавит к сумкам, что уже были внутри, мой чемодан. Он уже собрался было захлопнуть багажник, как вдруг нахмурился.

– Она сказала, что перечитает старые письма – вдруг всплывет что-то еще. Она действительно помнит некую семейную трагедию второй половины девятнадцатого века, хотя конкретно вспомнить не может. Но она собирается вернуться и посмотреть, сможет ли что-то выяснить, а затем сообщит мне. Может даже, я наведаюсь в гости, где меня угостят черничной настойкой.

– Давай, – сказала я, садясь за руль. Заметив возле старого дуба движение, я вздрогнула, вспомнив женщину и ребенка, чьи призраки некогда обитали в этой части сада. Но человек, присевший за кустами роз и нацеливший на меня объектив, определенно не был призраком.

Джек проследил за моим взглядом и тоже заметил фотографа.

– Поезжай. Я сам разберусь с этим типом. Догоню тебя позже.

– Спасибо, – от души поблагодарила я. После поднятия «Розы» внимание к моей персоне средств массовой информации в последние недели пошло на убыль, но все равно время от времени какой-нибудь ушлый фотограф или репортер прятался в кустах, в надежде застать меня врасплох. По большому счету, их присутствие можно было игнорировать, но такое внимание жутко раздражало. Я с ужасом читала каждый заголовок, ожидая увидеть в статье или рядом с фотоснимком слова вроде «экстрасенс-агент по продаже недвижимости» или «агент, видящий привидения». К счастью, содержание обычно ограничивалось парусным судном и найденными на его борту человеческими останками. Так что моей карьере ничто не угрожало. Пока.

– И пожалуйста, отнеси Генерала Ли на кухню, хорошо?

Джек взял пса, отдал мне честь и зашагал в сад. Я включила передачу и проехала пару кварталов до Легар-стрит. Заметив перед домом «Мерседес» Амелии, я поняла: она уже открыла ворота узкой подъездной дорожки сбоку от дома – одно из достоинств этого района к югу от Брод-стрит.

Припарковав машину, я подошла к дому и увидела мать Джека. Сидя, к моему великому удивлению, на квадратном пластиковом блоке, который, вероятно, изначально служил именно этим целям, Амелия рассматривала то, что осталось от сада. Увидев меня, она рассеянно улыбнулась.

– Привет, дорогая. – Она жестом обвела царивший вокруг нее беспорядок. – Просто нет слов, чтобы описать все это, не так ли?

– Это точно. По крайней мере, тех, которые можно произнести в приличном обществе. Но не переживайте. Я попросила отца навести на этот сад свои чары, как он сделал это для меня на Трэдд-стрит. Он почти закончил восстанавливать причиненный полицией ущерб, когда те перерыли фонтан. Что-то подсказывает мне, что здесь он превзойдет самого себя…

Брови Амелии поползли вверх:

– Ваша мать не возражает против участия вашего отца?

– У нее не было выбора. Если она хочет, чтобы я ей помогла, мой отец – часть пакета услуг.

Амелия улыбнулась и, встав, отряхнула юбку.

– Думаю, это вполне справедливо.

Я повела ее к широким передним ступеням, несказанно радуясь тому, что сегодня я здесь не одна. Не скажу, что миниатюрная миссис Тренхольм могла послужить существенной преградой между мной и тем нечто, что обитало в этом доме. Тем не менее мне было приятно осознавать, что рядом со мной есть еще один живой человек.

Я вытащила цепочку с ключами – каждый ключ на ней был аккуратно помечен цветной точкой лака для ногтей – и взяла ключ Алой Женщины.

– Должна предупредить вас, Амелия, – сказала я, прежде чем вставить его в замок, – это немного жутковато.

– После сада, думаю, мне уже ничего не страшно, – ответила она, расправляя плечи.

Я распахнула дверь. Мы медленно вошли в дом и замерли в безмолвном фойе. Я стояла, прислушиваясь к голосам, Амелия разглядывала кричащие, словно в цирке, цвета и прочие безвкусные детали. Она заговорила первой:

– Такое ощущение, будто попал в картину Сальвадора Дали. Что вовсе не хорошо. Страшно подумать, как это выглядело с их мебелью. Ваша мать намекала, что дом просто ужасен, но даже моего богатого воображения оказалось недостаточно… – Ее взгляд упал на полосатый, под зебру, коврик, и она умолкла.

– К счастью, предыдущие владельцы забрали с собой всю свою мебель, – сказала я, закрывая за нами дверь. – Все остальное, что похоже на старые вещи семьи Приоло, они бросили на чердаке, но мебели там мало. Я почти уверена, что моя мать не взяла ее с собой, когда продала дом, поэтому мне интересно, куда все это подевалось.

Амелия ответила не сразу. Вместо этого она первой шагнула в гостиную с ее большим витражным окном и несколько мгновений смотрела на него, как будто подыскивала нужные слова. Когда она обернулась, лицо ее было задумчивым.

– Дом был продан с полной меблировкой, – осторожно сказала она. – Ваша мать считала, что так будет лучше.

Я ждала, что она скажет дальше, что она объяснит мне, почему моя мать считала, что просто продать дом было недостаточно – почему ей для завершения предательства понадобилось пустить с аукциона всю его обстановку. Но Амелия, глядя на меня добрыми глазами, молчала.

– Да, так и было, – сказала я, и мой голос звучал резче, чем мне хотелось бы. Боль была столь же свежа, как и в тот первый день, когда я лишилась матери. – Пойдемте, – сказала я чуть мягче. – Давайте пройдемся и посмотрим, какая мебель нам понадобится.

Я было сделала шаг, но Амелия нежно взяла меня за руку.

– Владельцы продали с аукциона мебель вскоре после того, как купили дом. Я знаю это, потому что я была здесь и приобрела несколько предметов антиквариата высокого класса, которые впоследствии продала различным коллекционерам.

Я пристально посмотрела на нее.

– У вас сохранились записи о том, кто их приобрел? – спросила я, стараясь скрыть надежду в голосе.

– Я храню сведения о каждом предмете мебели, какой только мы продали с момента открытия магазина. Я буду более чем счастлива извлечь эти сведения. Тогда вы с матерью сможете обсудить, чего вам хочется, и я с радостью свяжусь с нынешними владельцами. Конечно, гарантировать ничего не могу, но если объяснить, что мы пытаемся вернуть мебель в ее первоначальный дом, думаю, я смогу убедить их продать эти вещи назад.

После того как она сказала «вы и ваша мать», я перестала слушать. Приобретение мебели для дома не имело отношения к моей матери и к тому, чего ей хочется. Я начала воспринимать это как шанс вернуть кое-что из того, с чем мне пришлось расстаться. Мать уже поручила Амелии закупки мебели; ей не нужно знать, откуда та взялась.

– Я буду счастлива взять на себя заботу об этом, – с улыбкой ответила я. – Думаю, моя мать не отказалась бы иметь как можно больше оригинальных произведений.

– Отлично ее понимаю, – сказала Амелия, и я знала, что так оно и есть, и она не станет опровергать мои слова.

– Хорошая новость заключается в том, что одна из вещей, которые я распродала после аукциона, была приобретена нами вновь. Сейчас она в магазине.

– Что именно?

– Дамский письменный стол. Сделан из красного дерева и украшен красивой резьбой на ножках в стиле королевы Анны.

Во рту у меня слегка пересохло.

– Думаю, я знаю его. Точно такой был в гостиной моей бабушки. – Я мысленно перенеслась в детство. Моему внутреннему взору тотчас предстала такая картина: я сижу у бабушкиных ног и вожу пальцем по деревянным резным фигуркам рыб и водорослей на его ножках.

Отогнав прочь воспоминания, я повернулась к Амелии:

– Как случилось, что он вернулся к вам?

Амелия принялась расхаживать по периметру комнаты, неодобрительно глядя на оклеенные обоями в цветочек стены и люстру, явно с гаражной распродажи. Отковырнув наманикюренным ногтем с оконной рамы кусочек фиолетовой краски, она повернулась ко мне:

– Не проходило и полугода, как покупатели звонили мне, чтобы узнать, не хочу ли я выкупить его обратно. – Она элегантно скрестила на груди руки. – По их словам, от него исходила «странная аура». Якобы температура в комнате, в которой он стоял, всегда была градусов на десять ниже, чем в остальной части дома.

Я застыла, не зная, что ей ответить.

– С тех пор он в магазине, – продолжила она. – Это красивая вещь, которая вызывает большой интерес, но потенциальные покупатели, как правило, в последний момент отказываются от нее. Я дам вам хорошую цену, чтобы освободить место для чего-то такого, что будет продаваться.

– Да, – выдавила я, – я, пожалуй, куплю его.

– Прекрасно. – Она подошла ко мне и взяла обе мои руки в свои. – Я знаю, как это нелегко для вас. Но в конце концов все будет хорошо. Обещаю вам. Я давно знаю вашу мать, и даже если мне непонятны ее мотивы, я уверена, что ею движут благие помыслы. – Она сжала мои руки, хотя я, если честно, попыталась высвободить их. – Она любит вас, Мелани. Даже не думайте сомневаться в этом.

Наконец она отпустила мои руки, и я отстранилась.

– Давайте не будем об этом спорить, Амелия. – Я протянула руку, приглашая ее идти первой. – Давайте посмотрим остальную часть дома, чтобы вы получили представление о том, что еще нужно сделать.

Проходя мимо, она похлопала меня по руке, но я отвернулась, вновь увидев маленькую девочку, которая, проснувшись однажды утром, обнаружила, что ее мама ушла от нее.

* * *

Через час я закрыла за Амелией дверь, в очередной раз удивившись тому, как такая добрая и умная женщина могла произвести на свет Джека Тренхольма. Я видела его отца только раз, поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как предположить, что ответ на этот вопрос кроется на том конце генофонда.

Я так увлеклась разговором с Амелией и мыслями о матери, что начисто позабыла о возможной опасности, когда пошла в кухню, чтобы позвонить Джеку и узнать, где он. В конце концов, он обещал помочь мне с переездом. Мне было страшно подумать, что я должна перетащить все вещи из машины в дом после того, как всего несколько часов назад проделала то же самое, только в обратном порядке.

Потянувшись к сумочке, я услышала свое имя. Мелани. Я медленно выпрямилась. Внезапно в кухне воцарился ледяной холод, и я увидела в воздухе собственное дыхание. Прижимая к груди мобильник, я обернулась.

Уходи, Мелани. Это мой дом.

Меня била дрожь. Мне было гораздо страшнее, чем я была готова себе в том признаться. Я сильнее тебя, сказала я себе, повторяя материнскую мантру. Я хотела спросить, кто он такой, но знала: заговорить с ним – значит придать ему силы. Я же не была уверена, что хочу стать свидетелем. Я сильнее тебя, повторила я и попятилась вон из комнаты.

Ты также не нужна твоей матери. Вот почему она ушла. Что-то холодное и острое коснулось моей щеки, и я вскрикнула, чувствуя, как с моей кожи капает что-то липкое. Потрогав лицо, я поднесла руку к глазам, чтобы посмотреть, что это. Моя рука дрожала так сильно, что я не сразу увидела на кончиках моих пальцев кровь.

Вспомнив влажные следы в кухне, я запоздало поняла: кто бы или что бы это ни было, он больше не был привязан к черной лестнице или дальним комнатам. Он осмеливался выходить в парадные комнаты, как будто что-то придавало ему силы. Что-то или кто-то.

Я попыталась сдвинуться с места, но мои ноги как будто приросли к полу или же на них надели цементные кандалы. Я с ужасом оглянулась по сторонам, пытаясь определить, откуда последует новая атака. И в этот момент я услышала другой голос, хорошо мне знакомый, и меня обдала волна облегчения. Злобный призрак моментально исчез, но в комнате по-прежнему оставалось холодно; мое дыхание вырывалось изо рта крошечными белыми облачками.

Мои колени предательски подогнулись; и, дабы не опозорить себя падением, я поспешила опуститься на кухонный пол.

Мелани.

Краем глаза я заметила моего защитника. Скрестив в лодыжках обутые в сапоги ноги, он стоял, прислонившись к плите.

– Спасибо вам, – сказала я вслух. Мою радость было невозможно передать словами.

Ты ранена.

– Да. Что-то поцарапало меня. Кто это был?

Он не ответил. Вместо этого я услышала, как он направился ко мне, его каблуки стучали о плитку в кухне. Когда он остановился рядом со мной, я не осмелилась поднять глаз.

Ты очень смелая, моя прекрасная Мелани. Весьма привлекательное сочетание.

Я обратила внимание на его немецкий акцент и то, какое крепкое у него тело. Я также заметила, что он избегал отвечать на мой вопрос.

Закрой глаза, Мелани.

Я покачала головой:

– Нет.

Я не причиню тебе вреда. Я твой друг. Закрой глаза, и я исцелю тебя.

Поколебавшись пару мгновений, я закрыла глаза. Я почувствовала, как он наклонился ко мне и нежно убрал с моей поцарапанной щеки волосы. Затем я ощутила, как его губы ласкают мои. Тепло растекалось по мне, посылая мне в кровь электрические искры. Я изумленно открыла глаза, и он исчез. Поднеся пальцы к щеке, я поняла, что та зажила.

– Мелли?

Это был Джек. Я обернулась и увидела, что он стоит в дверях кухни.

– Входная дверь была не заперта, и я позволил себе войти. Что ты делаешь на полу?

– Я, я… ждала тебя. Никаких стульев, – сказала я, констатируя очевидное. Я сама не знала, почему не сказала Джеку правду. И дело не в том, что я сомневалась, что Джек мне поверит. Просто мне подумалось, что я не хочу никому рассказывать про моего защитника.

Он странно посмотрел на меня.

– Ты одна?

– Конечно, – ответила я, пожалуй, чересчур быстро.

– Потому что мне показалось, что я слышал, как ты разговариваешь.

Я поднялась на ноги, мои колени все еще были ватными.

– Разговаривала. С собой. – Я подняла свой мобильник. – Диктовала моей голосовой почте список дел.

Он продолжал странно смотреть на меня.

– Что такое? – спросил я.

– Ты покраснела, и твои глаза горят. Возможно, так на тебя влияют твои списки дел, но, будь на твоем месте кто-то другой, я бы предположил, что ты только что с ним поцеловалась. Если не больше.

Понимая, что это именно я и чувствовала, я гордо прошла мимо него.

– Я бы советовала тебе, Джек, вытащить твои мысли из сточной канавы.

Он увязался следом за мной из кухни.

– Погоди, Мелли. Я собирался сделать тебе комплимент.

Охваченная подозрением, я замедлила шаг и повернулась, буравя его глазами. Он улыбнулся, его васильковые глаза вновь сделали свое дело.

– Я собирался сказать, что, когда ты выглядишь так, ты совсем не похожа… как ты тогда выразилась? – на высушенную старуху.

О боже. Выходит, те обрывки разговора, которые, как мне казалось, полностью обитали в моей голове, вовсе не сон. Я было подумала: а не запустить ли мне в него мобильником? Впрочем, Джек не стоил всей нервотрепки, связанной с покупкой нового.

– Ты солгал мне. Ты заявил, что, будучи пьяна, я не сказала ничего такого, за что мне должно быть стыдно.

– Нет, я сказал, что ты не сказала ничего такого, что заставило бы меня хуже думать о тебе. Вообще-то, поддаться своим внутренним страхам перед сорокалетием было очень даже мило. Думаю, это у нас общее…

Я подняла руку, не давая ему договорить.

– Довольно. Не хочу слышать об этом ни слова. Лучше будь добр, сделай одолжение, помоги мне принести мои вещи из машины? Просто сложи все в вестибюле, потому что я еще не знаю, где буду спать.

Не дожидаясь, пока он ответит, я распахнула входную дверь и, жадно глотая холодный воздух, чтобы остудить себя, спустилась с крыльца.

– Хорошо, если я все еще думаю, что ты красивая? – окликнул он меня.

Я не ответила, вспомнив поцелуй на моих губах и то, как мой защитник заставил меня на пару мгновений забыть слова, которые сказал другой голос: ты не нужна твоей матери. Вот почему она ушла. Я обернулась, чтобы удостовериться, что Джек идет за мной следом, после чего направилась к машине выгрузить вещи перед моим возвращением в дом на Легар-стрит.