Книга: Блокадные девочки - Карина Добротворская

Главный вывод из этих интервью для меня в том, насколько люди разные, и как по-разному они выживали.

- "Вы что-нибудь читали?" - "Ничего не читала, как читать, огня-то не было!" - "Конечно, читала! Вставала на стул поближе к коптилке. Мама меня гоняла, но я упрямилась и читала". Кто-то берёг иконы, кто-то их сжигал, кто-то никуда не хотел уезжать без семьи, кто-то говорил, что все чувства к родным атрофировались, кто-то мечтал об эвакуации, кто-то говорил, что так любил Ленинград, что думал, будь что будет, но останусь здесь. Кто-то часто потом вспоминал блокаду, кто-то никогда.

Эти 8 живых бесед - самое ценное, ради чего эту книгу вообще стоит читать.

Часть II. "Жалкие попытки увязать чужие страдания и собственные неврозы".

Вторая часть - "дневник" Карины, 45-летней светской дамы, "обрывочные записи", которые она делала в течение двух лет, готовя к изданию эту книгу.

Автор объявляет всё написанное "личным переживанием" и объясняет свой интерес к блокадной теме фиксацией на здоровом питании, которой предшествовало то обжорство, то плохо контролируемый страх набрать вес. Она также упоминает о своих детских кошмарах и о назиданиях старших, всё это издатели называют "преодолением собственной блокады, отделявшей автора от большого мира, от красоты, успеха, карьеры".

Хотя как отделявшей? Вы подумайте, Карина навязчиво сообщает нам, что за 2 года успела побывать в Черногории в своём домике у моря, в маврикийском отеле получше, чем на Мальдивах, в Узбекистане на фестивале, в самолёте в Нью-Йорк, в роскошном номере отеля Claridges в Лондоне, в детокс-клинике в Киваче, в парфюмерной студии в Париже (чтобы получить "персональные духи"), в макробиотической клинике Sha в Испании, на открытии бутика Cartier и т. д.

Вот она сидит на террасе ресторана Piccolino c владельцем издательства, или в Лос-Анджелесе с Дашей Жуковой, или в Музее современного искусства и на вилле в Малибу - с владельцем Warner Brothers, в Cafe des Artistes с Сергеем Николаевичем (кто это?), в Михайловском театре с Инной Скляревской (а это?), в "Варварах" с Джорджио Гвидотти из MaxMara ("Варвары" - очень дорогой ресторан молекулярной кухни, куда ассистентка Карины звонит сообщить о гастрономических особенностях шефини), на Сицилии с Геной Йозефавичусом, на винодельне графа Лучио Таска д'Альмерита, с Джоан Джульетт Бак (бывшим редактором французского Vogue) в Vogue кафе, с мужем в ресторане парижского отеля Le Bristol.

Я чувствую недоумение. На кой нам вся эта информация? Автор все время сыплет какими-то именами, подчеркивает, что она на короткой ноге и с тем и с этим, все вокруг ходят в лоферах и Шанели, живут в собственных (это почему-то важно!) домах, пользуются айфонами и "Сапсанами". В Питере Карине приходится жить в Астории, и по утрам ей там говорят "good morning", но ей это надоело, она тут не туристка, так что она чуть не купила "симпатичную маленькую квартиру на Васильевском" в доме Тани Савичевой, и всё-таки купила другую, очень дорогую, в самом центре, хотя "мне квартира не нужна".

В свободное от всей этой блестящей жизни время автор грузит своих детей и близких фильмами и рассказами о войне, пересказывает читателям, чем ей запомнился каждый просмотренный материал, и протоколирует впечатления после поедания разного рода блюд. Она так несчастна, но я так и не поняла, почему.

Зачем это всё? Сыграть на контрасте гламура и ленинградских бедствий? Поведать о "задавленной женственности и стыдной теме еды"? Всё в этом дневнике какое-то нелепое и возмутительное. "История прорастает во мне таким корявым образом" - говорит автор в предисловии, но кому интересно, как эта история прорастает? Блокадниц Карина неоднократно называет "старухами", про незнакомую пожилую женщину, угостившую её как-то виноградом в вагоне поезда, пишет "старая голова на куриной шее". Часто встречаются и вовсе, на мой взгляд, глупости. "Мои дети категорически защищаются от ужаса во всех формах. Это нормальное детское желание убежать от боли, заслониться от неё." По-моему, детей просто вусмерть утомила зацикленность матери на военной теме. Вспоминая себя в юном возрасте, могу сказать, что никогда не защищалась ни от какого ужаса, но рассказы о блокаде терпеть не могла, потому что во-первых, были вещи и поинтереснее для ребёнка, а во-вторых, взрослые всегда говорили об этом максимально поучительно, и от этого слушать их не хотелось.

Так что спасибо, конечно, Карине за список рекомендованных источников, но в остальном, караул, товарищи.

Вторая часть - дневник Карины Добротворской с разного рода личными переживаниями: и по поводу еды и не только. Вот здесь хочется сказать словами её врача из испанской клиники:

Нельзя жить и чувствовать себя такой несчастной.

Красивая, успешная, занятая, обеспеченная и с устроенной личной жизнью, а счастья ни на грош. И полный комплект: булимия, орторексия, бессонница. И ведь умная дама всё понимает и про глянцевый мир, и про похудательные сектантские клиники, а всё равно бежит-бежит, как белка в колесе и неизменно проскакивает те моменты жизни, где можно и нужно быть счастливой, умиротворённой и наслаждаться прекрасным мгновением.

Что мы имеем в данном случае? Книга называется «Блокадные девочки». Обложка с веселыми девчушками из периода счастливого советского детства. У меня, кстати, тоже есть такие же фото с моей мордашкой. Но, это не настораживает совершенно, и я углубляюсь в жуткие воспоминания стареньких ленинградок, переживших блокадный 900-дневный голод. Страшно и безысходно от этих воспоминаний. Это первая часть книги. И о ней я не могу ничего сказать, кроме одного: «Господи, не дай этому ужасу повториться!»

А вот теперь мы подошли ко второй части, заявленной, как дневниковые записи автора, которые велись ею в процессе подготовки этой книги. И тут, в процессе чтения, у меня возникла раздвоенность восприятия. Стала нарастать агрессия к богатенькой тетеньке, выставляющей напоказ свои возможности в сумасбродных покупках дорогой квартиры в престижном районе Петербурга, владеющей домом в Черногории, квартирой в Москве и сравнивающей отдых на Мальте с Мальдивами (а вы знакомы с преимуществами одного курорта перед другим?). Многократные курсы детокса, которыми изнуряет себя автор, дабы достичь приемлемого лично ею веса. Постоянное перечисление блюд, поедаемых и отрицаемых ею в обществе «великих людей» в крутых ресторанах. Название их я вам даже не буду перечислять. Это не интересно, поверьте на слово.

Где-то в середине этой части авторского эксгибиционизма у меня начинает проклевываться к ней жалость. Миллион возможностей безбедного существования. А она варится в аду своих комплексов неполноценности. Хорошо, что она сама это понимает:

Нельзя жить и чувствовать себя такой несчастной. Я, как идиотка, свою блокаду сама себе устраивала и сама прорывала.

Меня родители тоже заставляли съедать все, что находилось в тарелке. Они тоже пережили голод, как и предки Карины. Папа, например, был одиннадцатилетним пацаном, когда Антрацит оккупировали фашисты. Он рассказывал и о голоде, когда ему, старшему у больной матери, приходилось обходить окрестности в поисках еды. Самым ярким эпизодом, который я помню, это рассказ о каше, которой его «угостили» немцы. Видя голодные глаза, предложили столько, сколько он сможет унести. А в чем нести? Папа подставил подол рубахи, в который ему стали накладывать кипящую кашу! И, гогоча вслед, делали ставки, когда же он сбросит этот кипящий ужас. Папа ее донес... Шрамы на животе оставались на всю жизнь, но малышей они с мамой могли кормить этой кашей несколько дней.

О том, что происходит в голове автора хорошо сказал ей М. Гершензон :

Гламур - концентрация прекрасного. Блокада - концентрация ужасного. И оказаться между ними - это драма.

Карина пытается выбраться из этих тисков. Об этом вся вторая часть книги. И тиски ее носят такое вот красивое и новомодное название: Не́рвная орторекси́я (Orthorexia nervosa, от греч. ὀρθός — «прямой», «правильный» и ὄρεξις — «позыв к еде», «аппетит») — расстройство приёма пищи, характеризующееся навязчивым стремлением к «здоровому и правильному питанию», что приводит к значительным ограничениям в выборе продуктов питания. Лица, страдающие орторексией, обычно не употребляют в пищу соленое, сладкое, жирное, а также продукты, содержащие крахмал, клейковину (глютен), алкоголь, дрожжи, кофеин, химические консерванты, небиологические или генетически модифицированные продукты. Среди лиц, страдающих орторексией, популярны различные диеты и сыроедение. Иногда исключаются мучные, мясные или молочные продукты. Этот термин появился в 1997 году, но до сих пор он остается малоизвестным широкому кругу людей.

Зная о тех страданиях, которые испытывает автор, иногда хочется ее пожалеть. Но, жалость быстро улетучивается. Потому что, вот буквально сегодня, опять в новостях говорится о 15-летней девочке, умершей от нервной анорексии. А это то, что доступно нам всем, людям среднего достатка, в отличие от новомодной орторексии.

Так в чем же она? В чем цель книги? Предупреждая агрессию обманутых читателей, автор пишет о цели так:

Разобраться со своими детскими ужасами. Жалкие попытки увязать чужие страдания и собственные неврозы.

Да, попытки жалкие и мало кому полезные. Но, четверку я книге поставила за обилие ссылок на серьезные книги о блокаде, книги, которые я смогу прочесть благодаря наводке именно этого автора. И за это спасибо тебе, Карина!

PS: Так к какой категории относится книга? Как мне кажется, ее надо издавать в ряду психологических произведений. Возможно, там будут более адекватно настроенные читатели. Как говорил Д.Шостакович (это я узнала тоже из книги Карины Добротворской):

Иметь возможность горевать - это право, которое дается не всем и не всегда.

Хочется добавить: и желательно все же соблюдение норм человеческой этики. Которую еще пока не отменили в наши времена всевластья и разрушения.

Так что, если у вас проблемы с собственным "я" и желание разобраться с ними - книга вам в помощь! А если вы хотите действительно блокадной тематики, то прочтите только первую часть "Блокадных девочек". Или просто пройдите мимо книги, выбрав другое произведение на эту тему.