Текст книги "Когда наступает ночь"

4. Лив

Бьёрн был довольно… прилипчивым. С самого начала. Именно поэтому я не смогла уговорить его не ехать за мной после моего поспешного отъезда из Швеции. Пока мою голову терзали раздумья, что ждет наши отношения, он быстро купил билет на самолет и на день позже меня прилетел в Сент-Эндрюс. Он хотел посмотреть, «где я выросла», хотел «быть частью моей жизни». Я же после возвращения целиком погрузилась в свой эмоциональный раздрай, поэтому у меня не было сил думать еще и о Бьёрне.

Он был инородным телом. Ему здесь не место. Хотя он очень мне нравился, я бы никогда не пригласила его к себе на родину по собственной воле. Все шло слишком быстро, интенсивно, гнетуще. А я даже не понимала, что делать со своей жизнью.

По крайней мере, мне удалось разместить Бьёрна в отеле. Я еще не была готова познакомить его с родителями, не говоря уже о Бабуле Жу-Жу. Если бы мы еще и жили вместе, у меня бы не осталось времени, чтобы заново обжиться в Сент-Эндрюсе…

Но проблема решилась сама собой, потому что я решила переехать к бабуле. Из-за сломанной ноги ей нужен уход и покой, и она не смогла бы заботиться еще об одном госте.

Хоть я и встретила Бьёрна утром в аэропорту, остаток дня он был предоставлен сам себе. Стыдно, конечно, но мне нужно было побыть одной, чтобы собраться и морально настроиться на вечер. Когда мы подходили к пляжу, я поняла, что совсем не готова.

Громкая танцевальная музыка встретила нас еще издалека, пламя костра окрасило все в теплые цвета, над морем сиял острый как серп полумесяц. Все было как обычно и абсолютно по-другому.

Люди дружелюбно меня приветствовали и поднимали бокалы. Хоккеисты, квотербеки, моя соседка по парте на математике, парень из школьной рок-группы. Я помнила лица, но за все эти годы забыла многие имена. Они превратились в безликих персонажей из прошлого, им больше не было места в моей жизни. Но я все равно рада была вновь их увидеть. Эти люди – часть Сент-Эндрюса. Как и я. И это всегда будет нас связывать.

Чувство возвращения домой стало невыносимым, когда я заметила Фиону. Она стояла у огня, положив руку на плечо своей девушки Элли, и смешила ее, нашептывая что-то на ухо.

Я резко остановилась и начала за ними наблюдать. Внезапно у меня подкосились ноги. Я так долго оттягивала этот момент, но вот он настал. Пути назад больше нет. Я понятия не имела, как пройдет наша встреча. Все-таки в последние годы я нечасто давала о себе знать. Да еще и эта история с Уиллом…

Я сдерживалась, чтобы не начать искать его глазами, и опустила взгляд на пальцы своих ног на песке. Бирюзовый лак на ногтях сверкал в свете костра.

И тут Бьёрн положил руку мне на поясницу.

– Представишь меня своим друзьям? – прошептал он мне на ухо.

Аромат его одеколона и корицы вернул меня в здесь и сейчас. Я повернулась к нему, заставив себя улыбнуться. И почему уголки губ внезапно стали весить целую тонну?

– Да, конечно, вот и они.

Встреча прошла… спокойно. Заметив меня, Элли и Фиона тут же подошли к нам, но приветствие получилось прохладным – по крайней мере, со стороны Фионы. Элли обнимала меня значительно крепче и дольше, чем моя бывшая лучшая подруга.

– Рада тебя видеть, Лив, – произнесла Элли, и это звучало искренне.

– Я тоже рада сюда вернуться. – Я нацепила на лицо сияющую улыбку, и в этот раз она далась мне гораздо легче, потому что я действительно рада была встретить девчонок. Но у меня в животе все равно возник ледяной ком, потому что Фиона избегала моего взгляда.

Но когда я увидела у Элли на пальце кольцо и точно такое же на цепочке на шее у Фионы, я не смогла себя сдерживать.

– Свершилось?! – заверещала я так громко, что люди вокруг нас начали оборачиваться. – Вот это сюрприз! – Когда я уезжала в Европу, они только начали общаться. Я крепко обняла их обеих: одну левой рукой, другую правой.

– Уже почти год, – пробурчала Фиона, когда я ее отпустила.

– У нас была скромная вечеринка, – быстро добавила Элли.

Кажется, ей было неприятно, что они меня не пригласили.

– Только с близкими людьми, – добавила Фиона, приподняв бровь. Да, приветствие однозначно прохладное.

Я постаралась сгладить неловкость.

– Поздравляю! Я очень за вас рада!

– Спасибо, – Элли тепло мне улыбнулась. – А кто твой спутник?

– Э-э-э, – я повернулась к Бьёрну, который все еще держал руку у меня на пояснице. – Ой, это Бьёрн. Он приехал сюда из Швеции… в отпуск. – У меня внезапно запылали щеки. Надеюсь, в полумраке этого никто не заметил. Фиона и Элли пожали Бьёрну руку.

– Я непременно хотел посетить родину Лив, – объяснил он со своим легким шведским акцентом, который мне казался очень сексуальным. – Я еще ни разу не был в Канаде. У вас тут очень красиво. – Он чмокнул меня в щеку, и я испугалась, что сейчас он обожжет губы о мои пылающие щеки.

К счастью, Джек и Блейк появились прежде, чем Элли и Фиона успели задать вопросы – например, о статусе наших отношений.

– Привет, Лив! – радостно завопил Блейк, заключая меня в объятия. Джек вел себя более сдержанно. В этот раз я сразу представила Бьёрна, и ребята вежливо его поприветствовали.

– Добро пожаловать в Канаду, чувак! – Блейк хлопнул его по плечу, а Бьёрн от неожиданности прикрякнул.

– Можем вместе съездить на игру в Сент-Джон! Ты не узнаешь Канаду, пока не посмотришь, как мы играем в американский футбол!

– Э-э-э, да, конечно. – Бьёрну больше нравилось спортивное ориентирование и бег на лыжах. Ни разу не слышала, чтобы Бьёрн говорил о футболе или других играх с мячом.

– Не слушай Блейка, он просто дикий фанат футбола, – вставил Джек. – Вообще-то национальный вид спорта Канады – хоккей, но сейчас для него жарковато.

– Вы еще неплохо играете в керлинг, верно? – спросил Бьёрн.

– Да, – кивнул Джек. – Тут у всех пунктик на зимних видах спорта.

– У нас в Швеции тоже. Я занимаюсь бегом на лыжах.

– Это там, где надо стрелять? – спросил Блейк с неподдельным интересом в голосе.

Тонкие губы Бьёрна скривились, как всегда, когда он хотел сдержать смешок.

– Нет, это биатлон. В нем мы, шведы, не так сильны, как наши норвежские соседи.

– Понятно.

Между нами ненадолго повисла тишина, а потом Блейк подошел к холодильнику и взял две бутылки.

– Ребята, хотите пива?

Я помотала головой.

– Нет, мне еще вести машину, а Бьёрн не пьет.

Блейк уставился на Бьёрна.

– Ты… Не пьешь?.. Совсем?!

– Блейк, зайчик, многие люди справляются и без алкоголя, – усмехнувшись, произнесла Фиона. Она произнесла это в шутку, но я почувствовала, как резко изменилось общее настроение. Джек взглянул на Фиону с упреком, а она извиняюще подняла руки.

– Бьёрн не только не пьет алкоголь, он еще и веган, – быстро добавила я, чтобы разрядить обстановку. – С тех пор, как мы вместе, я стала вегетарианкой.

– Может, тебе лучше с Бьёрном это обсудить, а не спорт? – бросила Фиона Блейку, а тот в ответ на шпильку закатил глаза и открыл бутылку, которую только что нам предлагал. Он опустошил ее пугающе быстрыми глотками.

Джек за спиной у Блейка расстроенно всплеснул руками. Фиона показала ему язык.

Я однозначно что-то пропустила.

– Лив, у тебя гитара с собой? – спросила Элли, которая, как и я, изо всех сил старалась разрядить обстановку.

– Блейк весь вечер о ней говорит! Правда, дружище? – Джек забрал у Блейка пустую бутылку и похлопал его по плечу, отчего тот слегка покачнулся.

– Мне просто нравится, как ты поешь, – пожал плечами Блейк. – Давненько тебя не слышал.

Я засмеялась.

– Конечно, гитара у меня с собой. В машине.

– Я схожу за ней, älskling, – Бьёрн чмокнул меня в висок и удалился. Ночь протянула ко мне свои холодные пальцы, и я тут же почувствовала, как мне не хватает его тепла. Спасибо взглядам Фионы.

Блейк приобнял меня и повел к одному из бревен, на котором все сидели вокруг костра. Остальные, чуть помешкав, последовали за нами.

Я боковым зрением взглянула на Блейка, изучила его стеклянные глаза, короткие курчавые волосы. Мне почему-то стало его жаль: кажется, дела у него шли неважно. Может, это связано с серьезной спортивной травмой, которая случилась незадолго до выпускного?

– Мы скучали по тебе, Лив, – произнес Блейк, поймав мой взгляд. Хотя у меня сложилось впечатление, что скучал по мне только он.

– По мне или по моей гитаре? – подозрительно протянула я.

Он шутливо толкнул меня локтем.

– Не волнуйся! Остальные еще оттают. Просто четыре года – слишком долгий срок…

Я улыбнулась ему с благодарностью.

– Я останусь здесь на какое-то время.

– Здорово! – он усмехнулся. – Старая компашка наконец-то снова вместе.

Я нахмурилась. Неужели Блейк не заметил прохладный вайб остальных? Но он уже покачивался при ходьбе и, кажется, не вполне ясно соображал.

– У нас в компании пополнение! – спокойно продолжил он. – Марли из Торонто. Тебе она понравится. Она вскружила голову Джеку.

Не успела я ответить, как он взял в руки телефон, и музыка из колонок резко заглохла.

– Эй, слушайте сюда! – пророкотал он. – Лив сейчас для нас споет. И, поверьте мне, это будет круто! Так что все заткнулись и слушаем! – Толпа заулюлюкала, и все ринулись к костру.

Я улыбнулась. Я никогда не боялась сцены. Пение с малых лет было для меня надежной гаванью. Моим спасением от пренебрежения со стороны родителей, от проблем с речью и сопутствующих проблем с самооценкой. Хотя все смотрели на меня, слушали мой голос, следили за тем, как пальцы перебирают гитарные струны, перед публикой я чувствовала себя анонимно. Я впускала этих людей в глубины своей души на пару минут, позволяла им почувствовать, будто они меня знают. Но на самом деле никто из них не знал, кто я. Это было лишь иллюзией. И мне нравилось с ней играть. Я превращалась в другого человека, входила в роль и на долю секунды получала полный контроль. Люди не отводили взгляда от моих губ, и я могла заставить их испытывать любое чувство – не заикаясь и не спотыкаясь на словах. Это ощущение опьяняло. К сожалению, часто это приводило к нежелательным знакам внимания от парней, которые не понимали, что для меня это была лишь постановка. Такие встречались всегда и везде.

Бьёрн появился с моей гитарой. Я поблагодарила его и накинула ремень. Гладкое дерево привычно ощущалось под пальцами – кусочек дома в любой точке земли. Я слегка пощипала струны. Утром я настроила гитару.

Я в последний раз окинула взглядом море лиц, ища теплые карие глаза, каштановые локоны и ухоженную бороду. Уилл все еще не появился. Фиона тоже куда-то исчезла.

Я сделала несколько глубоких вдохов, как учили на йоге, закрыла глаза и начала играть.

Закончив петь Lego House Эда Ширана, я подняла глаза. Каждый раз после пения я словно выходила из транса. Аплодисменты проходили мимо, я едва их слышала. Блейк гордо похлопал меня по плечу. Я развернулась к нему с улыбкой. И тут мой взгляд упал на Уилла, и у меня перехватило дыхание.

Он стоял чуть в стороне от людей, видимо, только что подошел. Мое сердце подпрыгнуло и начало так больно биться, что мне захотелось прижать руки к груди.

Уилл выглядел точно так же, как раньше, и в то же время совсем по-другому. Все в нем было знакомо, и все же он казался бесконечно далеким. На долю секунды наши взгляды встретились, и я покрепче вцепилась в гитару. Но потом он повернулся к только что приехавшей красивой девушке с медно-коричневой кожей и черными кудрями. Уилл пожал ей руку, его глаза сияли. Должно быть, это Марли.

Фиона тоже появилась словно из ниоткуда и обняла новенькую. Положив руку ей на плечо, Фиона подвела ее ко мне.

– Это Лив. Вчера вернулась из Европы.

Я заметила, как Марли коротко взглянула на Уилла, услышав мое имя. Неужели она обо всем знает? И почему Фиона, которая весь вечер не смотрела в мою сторону, внезапно стала такой разговорчивой? Она что, хотела показать, что теперь она дружит с Марли – вместо меня?!

Я прогнала тяжелые мысли, быстро нацепила на лицо улыбку и приобняла Марли.

– Так, значит, прибавление в нашей компашке – это ты?

Я судорожно притянула к себе Бьёрна, чтобы представить ему Марли. Втайне я была рада, что могу к нему прислониться, потому что Уилл уже отвернулся. Неужели он даже не поздоровается?!

Пока я слишком громко и быстро тараторила, чтобы скрыть свою неуверенность, взгляд то и дело возвращался к Уиллу, который демонстративно развернулся ко мне спиной. Щеки пылали от унижения, потому что он меня игнорировал. Конечно, я не ожидала, что он бросится мне в объятия… Но это уже просто детский сад.

Когда к нам подошел Джек и снова завел с Бьёрном разговор о спорте, у меня появилась возможность выдохнуть. Я окинула взглядом толпу, сердце билось слишком часто. Черт, я упустила Уилла из вида. Я непроизвольно покрепче прижала руку Бьёрна к моим бедрам. Нужно срочно прекращать искать глазами бывшего, пока новый парень стоит рядом. Я попыталась сосредоточиться на разговоре, но у меня не получалось. И тут я услышала голос Уилла:

– Марли! Вот, это тебе.

Мне стоило огромных усилий не развернуться в его сторону, поэтому я боковым зрением смотрела, как Уилл передал Марли зефир на деревянной шпажке.

Они подошли ближе к костру, и я больше не слышала, о чем они говорили. Я попыталась ослабить хватку, чтобы у Бьёрна на руке не остался синяк, но было просто необходимо за что-то держаться. Как будто я стояла в зыбучих песках и неудержимо шла ко дну.

Меня ненадолго отвлекли Элли и Фиона, которые с громким визгом навалились на Блейка и начали закапывать его в песке, но я едва следила за этим шоу.

Когда я вновь осмелилась взглянуть на Уилла, он передавал Марли сморсы[6]6
  Десерт, состоящий из горячего зефира, печенья и шоколада. Впервые читатели цикла «Стихии любви» знакомятся с этим лакомством в первой книге «Когда приходит шторм».


[Закрыть]. Горячий шоколад потек по его руке, и я не могла отвести взгляд. Как часто мы ели сморсы у костра! Как часто я слизывала шоколад с его пальцев! Я машинально провела языком по резко пересохшим губам.

– Ты знаешь, как осчастливить девушку! – сказала ему Марли, и у меня от этих слов образовался такой ком в горле, что пришлось несколько раз сглотнуть.

Я в панике огляделась. Внезапно все стало невыносимым: жар костра, ночная прохлада, рука Бьёрна на моей коже, смех и голоса людей. Я схватила себя за горло.

– Тут есть безалкогольные напитки? – мой голос звучал хрипло и как-то шершаво, прямо как мамина наждачная бумага.

– Да, – крикнул Блейк из своего песчаного плена куда-то нам в ноги. – Джек специально для Марли купил вишневую колу.

Джек так топнул ногой, что Блейк получил в лицо целую горсть песка.

– Заткнись! – он бросил обеспокоенный взгляд на Марли, но она, кажется, ничего не услышала. Они с Уиллом сидели, склонив головы, и о чем-то секретничали.

Я прокашлялась, сглотнула ком в горле и снова начала кашлять.

– Я принесу, – с этими словами Джек исчез в толпе. Вскоре он вернулся и протянул мне бутылку вишневой колы. Я сделала большой глоток. Сладкий вишневый вкус растворил ком в горле, но не смог унять мое клокочущее сердце.

– Спасибо, Джек.

Он кивнул и вновь взглянул на Марли. Неужели Джека тоже задело, что лучший друг так близко с ней общается?

Я отпила еще и задрожала, когда прохладный напиток пошел по горлу.

– Ты замерзла, älskling? – тут же спросил Бьёрн с беспокойством. – У тебя мурашки.

– Я… Все в порядке… – я обхватила себя руками и начала растирать кожу.

– Я принесу кофту из машины, – сказал Бьёрн и скрылся в темноте.

Я повернулась к Джеку, но он тоже внезапно исчез. Так же как Уилл и Марли.

Я прищурила глаза и начала выискивать друзей в бушующей толпе. Фиону, Элли и Блейка тоже не было видно.

Ну круто! Первый вечер дома, а меня уже все кинули. Внезапно я почувствовала невероятную усталость. И вряд ли она была связана с джетлагом. Я со вздохом обняла себя покрепче и побрела по песку за Бьёрном.

Из-за мерцания пламени я почти ничего не видела за пределами костра. Казалось, что вокруг него образовалась черная дыра, которая грозила меня поглотить. Я уже не понимала, где парковка. Потерянная, я пошла сначала направо, потом налево и начала звать Бьёрна. Без ответа. Я собиралась найти его и тут же поехать домой. Причин оставаться больше не было. Вечер так меня взбудоражил, что коврик для йоги был необходим как воздух. Мне срочно нужно было помедитировать, разгрузить голову и преодолеть вновь вспыхнувшие страхи.

Я засунула руку в карман, чтобы достать телефон. С фонариком я уж точно найду дорогу. Я тянула изо всех сил, но шорты стали такими тугими на попе, что мне было сложно высвободить телефон из кармана. Я так сильно его дергала, что пару шагов прошла на нетвердых ногах, пока телефон наконец не вылез из кармана. Он выпал у меня из руки и упал куда-то в темноту.

– Черт, черт, черт!

Я на четвереньках принялась обыскивать песок, слепо ощупывала землю под собой. Во мне начала подниматься паника. В телефоне сохранены фото из всех путешествий. Все контакты, видео, рецепты, песни. Наконец-то я почувствовала рукой прохладный экран и с облегчением вздохнула. Затем схватила телефон и подползла к огню, чтобы лучше видеть. Краем топа я обтерла экран от песка.

Потом поднялась на ноги и… оказалась нос к носу с Уиллом.

5. Уилл

После того, как мы с Марли освободили Блейка из его песчаного плена, мы побежали за Фионой и Элли, которые с визгом уносили ноги. Мы несколько раз оббежали костер, пока я не потерял ребят из виду и чуть не врезался в Лив.

Она без предупреждения оказалась со мной нос к носу. Пламя костра бросало тень на ее лицо, которое я узнал бы даже в кромешной темноте.

Лив провела рукой по волосам – жест настолько знакомый, что у меня до боли сжало в груди. Внезапно я понял, что разучился говорить. Я забыл, что должен был на нее злиться. Забыл, что мое сердце разбито вдребезги. Я просто хотел слышать ее голос, смотреть в ее глаза, прикоснуться к ее щеке. Но мне нельзя. Больше нельзя. Все, что раньше было само собой разумеющимся, теперь стало недоступным.

И все же… Вопреки здравому смыслу в ее присутствии я расцвел, как цветок, тянущийся к солнцу. Я вспомнил песню Бена Ховарда, которую целыми днями слушал после ее отъезда. Он пел, что другой человек – океан, а сам он – всего лишь камень. Камень, который тонет в его глубинах. Мне нельзя забывать это чувство. Как я тонул, опускался все глубже и глубже. В бездонную черноту. Которая так долго меня не отпускала.

Я моргнул, чтобы прийти себя. Пора уже было сказать что-то Лив, но голос меня не слушался.

Лив смотрела на меня.

Я смотрел на Лив.

Она откашлялась.

Я откашлялся.

– Значит… ты вернулась, – мой голос звучал безжизненно и пусто.

Лив кивнула.

– Я вернулась.

Молчание. Его нарушал лишь плеск волн, голоса друзей и музыка из колонки Блейка, звучавшая где-то вдалеке.

– Надолго?

– На неопределенный срок. – Лив опустила глаза и большим пальцем ноги чертила круги на песке. Она что, смущена, как и я? – Я какое-то время буду ухаживать за бабушкой. И за пчелами.

– А, ой, точно. Я слышал, она сломала ногу. Как она себя чувствует? – я почесал колючую щеку. Лив тут же взглянула на мою бороду. Раньше Лив очень ее любила, ей нравилось проводить по ней ладонью. Иногда она даже прислонялась к ней носом и говорила, что это лучший аромат на свете.

– Э-э-э, – Лив взглянула мне в глаза. – Уже лучше. Кажется, от перелома больше всего пострадала ее гордость.

– Представляю! – я ухмыльнулся, вспомнив Бабулю Жу-Жу. – Она всегда была очень бодрой и хипповой бабулей.

Лив робко улыбнулась. Ее взгляд устремился вдаль, словно она вспоминала обо всем, что мы вместе пережили с Бабулей Жу-Жу. Видя улыбку Лив, я ощущал, словно она сжала в руке мое сердце. Мне было больно. Но в то же время мне не хотелось, чтобы она прекращала.

– Помнишь, как она в средней школе предложила нам испечь кексы с коноплей? – быстро спросил я, чтобы поддержать разговор.

– Да, это было весьма оригинально, – Лив засмеялась, и ее смех окончательно выбил меня из колеи. Звонкий, как колокольчик, как всегда непосредственный и беззаботный. У меня в груди вновь появилась боль, и я с шумом втянул воздух.

Кажется, Лив тоже заметила, что мы оба ненадолго забыли, кто мы такие. Что мы больше не те же, что четыре года назад. Она задумчиво заправила волосы за уши и прикусила нижнюю губу. Она переводила взгляд с меня на далекий костер и обратно.

От меня не ускользнуло, что она следила за мной во время разговора с Марли. Правда, я не понимал, что это значит. Неужели приревновала? Она, которая привела с собой шведского Адониса?! Уму непостижимо. В конце концов, это ведь она меня бросила.

– А как дела… у твоей семьи? – осторожно спросила Лив. Мы кружили, как два фехтовальщика. Никто не осмеливался задать деликатный вопрос, спросить что-то личное. Никто не решался нанести первый удар.

Я пожал плечами.

– Эмми теперь студентка. У мамы все хорошо. А вот с папой два года назад случился инфаркт.

Лив приложила ладони ко рту.

– Ой, Уилл, как ужасно!

– Ему провели шунтирование сердца, так что ему уже лучше.

– Это просто… Мне очень… мне очень жаль, – она не до конца опустила руки, словно желая протянуть их мне. Или обнять? С этим она на несколько лет опоздала.

Мне стало интересно, чего же ей жаль. Что моему папе плохо? Что она не знала об этом, потому что не считала необходимым со мной общаться? Или что это сложное время мне пришлось пережить в одиночку? Хотя я был не один, друзья всегда были рядом. А вот она – нет.

Старая злость на Лив постепенно начала вырываться наружу. Я смотрел на ее лицо, влажные ресницы, дрожащие губы. Пора наносить удар.

– Теперь папа не так много работает. Мама не позволяет. Он неофициально ушел на пенсию. Поэтому у меня в последнее время много работы.

Лив поджала губы. Она знала, зачем я поднял эту тему. Она с самого начала была камнем преткновения между нами. И это не изменится никогда. Я знал ее мнение на этот счет, она знала мое. Необязательно было это обсуждать. Но ведь она сама спросила. К тому же у нас так было всегда. Мы никогда не могли поддерживать светскую беседу, говорить ни о чем. С самого начала наши разговоры были гораздо глубже.

Она коротко кивнула, ее взгляд ужесточился.

– Уверена, ты превосходно справляешься.

Я едва не фыркнул, но сдержался.

– А ты? Как ты справлялась в Европе? – если уж начал, пора наносить смертельный удар.

– Не так уж плохо, – пробормотала она. Тема, очевидно, была ей неприятна. Она вновь начала разглядывать бирюзовые ногти на ногах. Потом расправила плечи и подняла взгляд. Ее глаза воинственно пылали. – Нет, знаешь что? Там прошло лучшее время моей жизни! – «И я не буду за это извиняться», – эти слова явно прозвучали, хотя она их не произносила.

Ага! А вот и она, моя Лив. Воинственная, упрямая, полная огня. Довольно дружеских церемоний.

– Лучшее время жизни, правда? – я произнес это расслабленно, насмешливо, но чувствовал себя жалким и мелочным.

– Да, лучшее время моей жизни.

– Может, повторишь? А то я с первого раза не понял!

Она блеснула на меня глазами.

Я блеснул в ответ.

Она первой опустила взгляд. Между нами повисла тяжелая и угнетающая тишина.

– Да уж, похоже, я многое пропустила? – в конце концов спросила она. – Элли и Фиона. Твой папа. Блейк?

М-да, жизнь продолжается, Лив. Даже без тебя. Я еле сдержался, чтобы не произнести эти слова.

– Это были непростые годы, – вместо этого произнес я. Внезапно я почувствовал огромный ком в горле.

– У меня тоже. – Мы вновь встретились глазами. Ее взгляд был твердым как сталь.

Очень сомневаюсь, потому что Лив отлично убегала от конфликтов. Если бы это было олимпийской дисциплиной, она бы стала непобедимой золотой медалисткой. Последний раз она сбежала аж в Европу. Однозначно новый рекорд. От этой мысли я усмехнулся, и ее взгляд тут же устремился к моему рту. Она уставилась на мои губы, и у меня тут же засвербило в животе. Я сглотнул ком в горле. И это не укрылось от ее внимательных глаз.

Она облизала губы, сделала шаг навстречу мне.

– Уилл, я… – она что, собирается извиниться?! – Мне…

Но она не успела договорить, потому что из темноты до нас донесся голос:

– Älskling, это ты?