Текст книги "Выжившие"

Выжившие
Карина Вачевских

Моей дорогой Эмилии. Без твоих восторженных взглядов в мою сторону у меня просто опустились бы руки.

Редактор Оксана Сизова

Корректор Саша Приданникова

Художник Анастаси Евграфова

Дизайнер обложки Клавдия Шильденко

© Карина Вачевских, 2023

ISBN 978-5-0059-6994-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Засекреченная лаборатория, Франция

3 марта 2018 года, 4:32 утра

Леон с ужасом смотрел на свою правую руку. Сквозь небольшой разрез на перчатке сочилась кровь. Схватив с рабочего стола банку со спиртом, он вылил всё её содержимое на рану. Впрочем, в этом не было никакого смысла. Вирус, выведенный и выращенный им лично с таким трудом и даже любовью, уже начал свою работу внутри организма своего создателя, с каждой секундой поражая здоровые клетки. У него в запасе были примерно сутки, в лучшем случае двое.

Леон опустил взгляд на пол, где поблёскивали в свете ламп осколки пробирки, которые он так неосмотрительно кинулся поднимать, игнорируя технику безопасности.

Если бы мужчина не был трусом, вирус остался бы здесь и не вышел за пределы лаборатории. Но Леон был им.

«У меня осталось пятнадцать секунд до полной блокировки дверей», – подумал он.

Отбросив пустую банку в сторону, он кинулся к двери и ввёл на дисплее пятизначный код. Дверь начала медленно открываться, но в тот же момент вспыхнула красная лампа. Леон протиснулся в образовавшуюся ненадолго щель. Со всех сторон его окатило обеззараживающим раствором. Подбежав ко второй двери, он успел ввести код до полной блокировки системы. Выбравшись из стерилизационного отсека, он прижался к стене мокрой спиной, стянул с головы защитный шлем и глубоко вдохнул свежий воздух лаборатории 2—11.

Он стёр капельки пота, выступившие на висках, и огляделся. Коллеги спешили к нему, встревоженные сработавшей системой безопасности.

Леон поспешно сжал повреждённую ладонь в кулак, чтобы никто не заметил разреза в его герметичном защитном костюме.

– Что случилось? – спросила подоспевшая первой Жаклин, старший лаборант.

– Разбил пробирку, ничего страшного, не волнуйся, – притворно поморщившись, ответил Леон. Он понимал, что все, кто сейчас стоят рядом с ним, уже вдыхают заражённый им воздух.

– С вами точно всё в порядке? – Один из младших сотрудников, принятый на работу неделю назад, со страхом смотрел на любимого начальника.

– Да, Матье, иначе система меня бы не выпустила, – соврал Леон, выдавив из себя улыбку.

Он знал, что ему поверят на слово и никто не будет смотреть записи с камер видеонаблюдения. Потому что он был большой шишкой. Пожалуй, самой главной шишкой в этой лаборатории.

Лаборанты, пожимая плечами и тихо переговариваясь, начали расходиться по своим рабочим местам. До конца смены оставалось ещё несколько часов, в течение которых сотрудники лаборатории 2—11 распространяли вирус по всему зданию. Утром три сотни человек сдали смену коллегам, передав им, помимо текущих рабочих вопросов, и страшный вирус, и отправились по домам к своим мужьям, жёнам, детям, любовникам и друзьям.

Леон же закрылся в своём кабинете. Включив компьютер, он поправил веб-камеру, горько усмехнулся и начал запись.

– Меня зовут Леон Гроссо. Сегодня в 4:32 утра я разбил пробирку с опытным образцом JDM-2204-66. – Он тяжело вздохнул и поднёс порезанную ладонь поближе к веб-камере. – Получив порез в процессе уборки испорченных материалов, я заразился вирусом сам, а впоследствии заразил пятнадцать сотрудников лаборатории 2—11, скрыв от них правду об этом инциденте. Эти люди уже разъехались по домам к своим семьям. По моим расчётам, для того чтобы вирус распространился по всей планете, необходимо от семи до двенадцати суток. Мне очень жаль.

Леон отвернулся от камеры и украдкой вытер слезу, скатившуюся по щеке.

– Я один виноват в случившейся трагедии. Через две недели девяносто девять процентов населения нашей планеты погибнет.

Учёный нагнулся к тумбочке и достал из верхнего ящика небольшой револьвер, который он приобрёл как раз для такого случая. Он предполагал, что рано или поздно вирус, над которым он работал по приказу правительства, покинет стены лаборатории. И вот этот день настал.

Также Леон всегда чувствовал, что именно он будет первым заражённым, и знал, что он, как всегда, струсит и положит начало концу света. Чтобы не страдать от чувства вины и не умирать в жутких муках, он и приобрёл пистолет.

Мужчина перевёл взгляд на фотографию в нежно-голубой рамке, с которой на него смотрели жена и дочка.

– Простите меня, – прошептал он. – Я вырастил вирус, но у меня нет вакцины. Мне очень жаль.

Леон поднёс пистолет к лицу, но прежде, чем нажать на спусковой крючок, выключил видеозапись и сохранил её на рабочем столе.

Губы обхватили прохладную сталь дула. У него не было сил даже на последнюю молитву, все слова забылись. Ему хотелось только одного – поскорее закончить.

Когда сотрудники дневной смены лаборатории 2—11 услышали приглушённый хлопок, никто не понял, что произошло. Лишь через несколько минут личная помощница Гроссо встала со своего рабочего места и подошла к двери кабинета начальника. Она подготовила отчёт о проделанной работе и хотела, чтобы Леон ознакомился с ним. Толкнув дверь, она вошла в кабинет – и закричала. Бумаги ворохом полетели на пол, а женщина попятилась назад. Раскинувшись в кресле, на неё мёртвыми глазами смотрел Леон Гроссо.

 
                                                 * * *
 

Ровно через три часа после утечки вируса и примерно за двадцать минут до самоубийства начальника Люсиль Дюпре, младший научный сотрудник лаборатории, ехала на такси в аэропорт Шарль-де-Голль, чтобы встретить брата, летевшего домой из Америки. В течение сорока минут она заразила всех, кто находился в здании аэропорта, и уже через несколько часов вирус JDM-2204-66 обосновался на пяти континентах, тем самым опровергая утверждение создателя о времени его распространения по всему земному шару.

Глава 1

Картинка за окном не радовала глаз. Из-за ливня любимый город за стеклом превратился в мутное серое пятно. Саша не могла разобрать, где заканчиваются дома и деревья и начинается море. Капли дождя, барабаня по металлическому сливу, вгоняли её в состояние полудрёмы.

Хотелось рисовать. Но для этого нужно было побороть лень и сонливость. Встать с уютного кресла и включить свет. А ещё лучше – сначала доехать до магазина, купить коробку масляной пастели и пару пачек бумаги.

Саша попыталась вспомнить, пила ли она сегодня. Выходило, что нет. Она могла сесть за руль и не тратить деньги на такси.

Поднявшись с кресла, она открыла раму на проветривание и глубоко втянула носом свежий воздух.

Прошлёпав в коридор, она сунула босые ноги в кеды, не желая тратить время на поиск чистой пары носков.

Надела поверх потрёпанной, но любимой толстовки кожаную косуху, взяла со столика кошелёк и ключи от машины.

Не сделав попытки отыскать зонт в царившем в прихожей бардаке, она махнула рукой и, не посмотрев в зеркало, вышла в подъезд.

Закрыв входную дверь, девушка вызвала лифт. Двери с грохотом разъехались, и Саша принялась в сотый, если не в тысячный раз изучать местную живопись – все стены лифта сверху донизу были разрисованы граффити.

Саша всегда с первого взгляда могла понять, когда перед ней была работа дилетанта, а когда рисовал человек талантливый или хотя бы получивший образование в художественной школе. Она сама научилась пользоваться карандашом одновременно с ложкой, и, как говорили родители, уже в три года её рисунки получались довольно реалистичными. К сожалению, ни одного её шедевра родителям сохранить не удалось, коробка с детским творчеством потерялась во время частых переездов. Отец Саши был военным. Им приходилось перебираться из города в город, пока он не вышел на пенсию и семья, уставшая от постоянных переездов, не осела на юге.

Родители Саши жили в небольшой станице в нескольких часах езды от побережья, а она в Геленджике, в небольшой мансардной квартирке-студии, окна которой выходили на бухту.

Саша любила рисовать пейзажи, но почему-то работа именно над Геленджикской бухтой у неё никак не шла. Несколько раз она пыталась начать писать картину, но у неё не получалось ровным счётом ничего! В конце концов она бросила это дело, втайне надеясь, что скоро муза посетит её, но по прошествии нескольких месяцев просто махнула на этот пейзаж рукой.

Подмигнув Барту Симпсону, таращащему на неё круглые глаза, девушка покинула лифт и вышла на улицу. Не заботясь о том, что сильно промокнет, она не спеша подошла к машине.

Через десять минут она уже стояла в любимом магазине и выбирала пастель.

Саша просто обожала «Дом книги» за атмосферу, царящую в старом книжном магазине. Старомодный бетонный пол с незатейливым геометрическим рисунком, с вкраплёнными обломками камней, за несколько десятилетий отшлифованный до блеска тысячами пар ног. Шкафы цвета лесного ореха, на которых стройными рядами стояли современные книги. Обилие живых цветов и огромных деревьев в кадках, встречающих покупателей на входе. И непередаваемый запах.

Такой запах никогда не встретишь в сетевом книжном, где на полу лежит бездушная плитка, освещённая холодными светодиодными лампами, а новенькие стеллажи из прессованного ДСП ослепляют своей белизной. И как правило, продавцы в таких магазинах меняются так часто, что не успевают толком выучить ассортимент и мало чем могут помочь.

В современных магазинах Саша не чувствовала этого очарования и уюта, который создавали тёплые оттенки и жёлтое освещение «Дома книги», поэтому старалась пополнять запасы для рисования исключительно здесь.

Вдохнув приятный запах, она прошла к нужной витрине, указала пальцем на мелки и бумагу.

Знакомая продавщица, пробивая товар, вкратце пересказала Саше последние сплетни, но та только рассеянно кивала в ответ, не вникая в суть.

Не дождавшись хоть какого-то отклика от Саши, женщина сложила покупки в пакет и протянула его девушке.

Женщина была сильно больна, на её высоком лбу блестели капельки пота, щёки алели, а нос был докрасна растёрт платком.

Расплатившись, Саша вышла из магазина. По пути домой она заехала за продуктами. Трое из пяти кассиров были больны. На въезде во двор девушка помахала соседу с нижнего этажа, который возвращался домой с аптечным пакетом в руках и выглядел довольно паршиво. Тот вяло поднял руку в приветственном жесте.

Ещё ни о чём не подозревая и абсолютно не опасаясь заразиться, Саша придержала ему дверь и проехалась с ним в лифте.

Дома Саша скинула куртку, достала новые краски и, не разуваясь, подошла к мольберту. Забрав влажные от дождя волосы в высокий хвост и даже не вспомнив о том, что нужно помыть руки после улицы, она начала рисовать.

Зудевшие от нетерпения пальцы крепко сжали мелок. Привычными штрихами она вырисовывала мужское лицо, ставшее за последние недели почти что родным. Она не знала, кто этот мужчина, но несколько последних недель каждую ночь во сне видела только его. Почти все свободные поверхности её маленькой квартирки были завешаны, заложены или заставлены его портретами.

Она остановилась взглядом на одной из самых лучших своих работ, выполненной простым карандашом. Он нравился ей. Старше сорока, темноволосый, но усы и борода почти седые, высокий лоб, карие глаза, нос с небольшой, едва заметной горбинкой, ярко очерченные в меру пухлые губы. Он не был её другом или случайным знакомым. Он был для неё загадкой. Впрочем, разгадывать эту загадку у девушки не было никакого желания. Ей просто хотелось и дальше видеть его во сне и рисовать, рисовать…

В последнее время рисование для Саши стало одним из основных средств борьбы с тяжёлой депрессией. Несколько месяцев назад её жених разбился насмерть, вылетев с трассы на серпантине под Новороссийском. Ужасное известие подкосило и без того слабое душевное здоровье девушки.

Уволившись с работы, она жила на скудные сбережения и всё время только и делала, что пила и рисовала. Незнакомца из сна.

Про себя она называла его Ник.

Закончив портрет, она сходила в душ, разобрала пакеты и устроилась на диване с бутылкой пива в руке, радуясь, что мать наконец-то уехала домой и больше не контролирует каждый её шаг и каждую выпитую за день бутылку. Включив ноутбук, она посмотрела две серии нового сериала и уже собиралась ложиться спать, когда телефон завибрировал на столе.

– Привет, – ответила девушка.

– Привет, ещё не спишь? – в динамике раздался слабый голос подруги.

– Ещё нет, но уже собираюсь.

– Мне нужна твоя помощь. Я заболела – температура, все дела. – Девушка откашлялась и продолжила: – Можешь привезти что-нибудь из еды?

– Конечно, не вопрос. Ой, стоп, я же выпила, не могу за руль.

– Закажи такси, я оплачу. Мне совсем плохо, нужно бы поесть, а дома шаром покати. – Девушка на другом конце провода снова закашлялась.

Саша терпеливо ждала, пока приступ пройдёт.

– Ладно, Лик, сейчас приеду, в аптеке что-нибудь надо?

– Нет, спасибо, всё есть.

Саша сбросила вызов, собрала из холодильника кое-какие продукты и, выйдя на улицу, некоторое время постояла у подъезда, раздумывая, как ей лучше добраться до подруги. Дождь давно закончился, и она решила пройтись пешком. До нужного дома было совсем недалеко – через пятнадцать минут Саша уже звонила в домофон.

Лика выглядела очень плохо. Она смогла открыть дверь, но сразу же побрела обратно в комнату и повалилась на кровать. Саша сняла верхнюю одежду и прошла в спальню. Потрогав лоб девушки, она нахмурилась. Отыскав в беспорядочной россыпи лекарств на столе градусник, Саша протянула его подруге, а сама сходила на кухню и принесла ей воды.

– Лик, у тебя сорок. Нужно вызвать скорую.

Девушка ничего не ответила, лишь тихо простонала в ответ. Саша набрала номер скорой.

– Здравствуйте, примите, пожалуйста, вызов. Анжелика Васильева, температура сорок, кашель.

– Адрес, – устало спросила женщина на другом конце провода.

Саша назвала адрес.

– Кем вы приходитесь больной?

– Подруга.

– Сразу предупреждаю, ждать придётся долго, у нас аврал, – произнёс сиплый от соплей голос оператора, и в трубке раздались короткие гудки.

Лика забылась крепким, но беспокойным сном. Саша стянула с подруги одеяло и протёрла её лицо и руки полотенцем, смоченным холодной водой. Девушка застонала во сне. Опустившись рядом, Саша снова поставила подруге градусник. Температура упорно ползла вверх. 40,3. Она ещё раз протёрла конечности и лоб подруги. Температура чуть-чуть снизилась, но всё ещё была опасно высокой.

Через полтора часа Саша начала волноваться. Врача всё не было, а температура снова поползла вверх. Она попыталась разбудить подругу, но Лика только стонала и никак не просыпалась.

Скорая приехала через четыре часа. Молчаливые санитары погрузили девушку на носилки и вынесли из квартиры. Расстроенной и напуганной Саше сказали отправляться домой и начать принимать какой-нибудь противовирусный препарат. На вопрос, какой именно, санитары неопределённо пожали плечами.

Проверив, везде ли выключен свет, она подошла к компьютеру, чтобы отключить и его. Пошевелила мышкой и уставилась на загоревшийся экран. Браузер был открыт на странице новостей. Пробежав глазами по первым строчкам под заголовком, Саша в недоумении покачала головой.

«…Смертность от нового штамма гриппа превысила все показатели, только за последнюю неделю в Геленджике госпитализировано несколько сотен человек, в больницах и временных госпиталях не хватает мест, больные лежат в коридорах, некоторым даже не успевают оказать первую медицинскую помощь. Люди в панике…»

«В панике? – подумала Саша. – Что-то я не заметила никакой паники».

Далее шло описание мер профилактики гриппа. Она выключила компьютер и покинула квартиру подруги.

Добравшись до дома, Саша на всякий случай приняла единственные в её аптечке противовирусные таблетки, уже не особо рассчитывая, что они помогут ей не заболеть (слишком много больных сегодня она встретила), и устало опустилась на диван. Включив ноутбук, набрала в поисковой строке «грипп». Из первой же статьи девушка узнала, что в России, как и во многих других странах, объявлено чрезвычайное положение, гигантские показатели смертности пугали своими цифрами. Правительство настоятельно рекомендовало оставаться дома, не контактировать с заразившимися и при первых признаках болезни сразу обращаться к врачу.

Саша пыталась понять: как же она могла пропустить такое? Да, она обратила внимание, что город почти пустой, на дороге почти не было машин и что многие вокруг болели, но не могла предположить, что всё настолько серьёзно.

Она достала из холодильника ещё одну бутылку пива и уже собиралась сделать глоток, когда в дверь постучали.

Было уже очень поздно, и прежде чем открыть дверь, она посмотрела в глазок. На лестничной площадке стоял сосед из квартиры напротив.

– Саша, это я, – еле слышно просипел он, когда девушка открыла дверь.

– Проходи. Что с тобой, ты заболел?

Мужчина по стеночке проковылял к дивану и посмотрел на девушку красными больными глазами.

– Саш, вызови скорую, я не могу найти телефон.

Она откинула волосы с лица мужчины и пощупала его лоб. Такой же горячий, как у Лики.

На этот раз ждать долго не пришлось. Врачи, сами чувствовавшие себя не лучше пациентов, помогли мужчине подняться на ноги и успели сделать пару шагов к двери, когда Сашин сосед обмяк и повалился на пол. Один из врачей опустился перед ним на колени, пощупал пульс и, отпустив его руку, закрыл мужчине глаза.

– Он что, умер? – спросила Саша, которая едва смогла выдавить из себя пару слов из-за сухости во рту.

Врач устало кивнул.

– Но может, попытаться реани…

– Нет смысла, – сказал один из врачей.

– Но вы обязаны попытаться!

– Мы сходим за носилками.

– Не оставляйте меня одну с ним, – попросила Саша, чувствуя, как сердце бешено бьётся в груди.

– Нам нужны носилки, – настойчиво повторил мужчина.

Те минуты, что девушка находилась одна в квартире с телом соседа, показались ей часами. Она старалась не смотреть на него, лежащего посреди разного хлама, которым была завалена её мизерная прихожая. Но то и дело ловила себя на мысли, что от его белоснежной руки до её туфли, брошенной в углу, всего пять сантиметров (другую туфлю она так и не заметила в полумраке). И что, если вдруг наконец-то оторвётся петелька на её куртке, та свалится прямо мертвецу на лицо. Потом она заметила зонт и вспомнила, как запнула его ногой под столик и поленилась сразу достать и убрать.

Она смогла отвернуться, но тут же дикий страх заставил её снова повернуться к соседу. Что, если он сейчас встанет? Что, если…

Она не успела довести мысль до конца – мужчины вернулись. Прихожая наполнилась их голосами, шарканьем ног и шуршанием и страх отпустил её.

Напоследок, когда врачи уже погрузили тело на носилки, медик сказал:

– Если не хотите умереть, как этот парень, прошу, закройтесь в своей квартире и не выходите никуда. Хотя… – Он заглянул в бледное Сашино лицо, пытаясь понять, слушает она его или нет. – Возможно, уже поздно, вы ведь контактировали с ним.

– Я не понимаю… – Свой собственный голос показался Саше чужим.

– Никакой это не грипп, – обречённо произнёс мужчина, закашлявшись, и закрыл входную дверь.

Саша опустилась в кресло. Допив начатую бутылку пива, она обвела взглядом портреты незнакомца, посмотрела на трясущиеся руки и решила, что рисовать она уже не сможет.

Глава 2

«Опять эта девчонка! Да сколько можно! – Никита недовольно посмотрел на часы, время было полчетвёртого утра. – Шикарно, опять буду на работе клевать носом».

Как назло, день обещал быть скучным. Допросить пару свидетелей по заурядному ограблению магазина да просмотреть пару-тройку видео с камер видеонаблюдения.

«Вот чёрт! Сегодня ещё Таня должна позвонить», – подумал мужчина.

Никита всё ещё немного любил жену, но не смог устоять перед очарованием молодой симпатичной женщины. Для своих сорока восьми лет он был в отличной форме, а его жена выглядела в точности на свой возраст, поэтому было неудивительно, что мужчина с лёгкостью закрутил интрижку.

Жена тихонько посапывала с ним рядом. Русые волосы скрывали от Никиты её лицо. Ольга приболела, поэтому он осторожно, чтобы не разбудить её, встал и на цыпочках ушёл на кухню. Сварив себе кофе, он включил планшет и пробежался по новостным сайтам.

«Опять этот грипп. Надеюсь, у Ольги обычная простуда», – подумал он, отхлёбывая кофе из огромной чашки.

Количество смертей от нового штамма вируса гриппа было огромно, и не только в Абхазии. По всему миру уже объявили режим ЧС.

«Не хочу сегодня встречаться с Таней», – подумал Никита, на автомате опуская пустую чашку в раковину. Он написал сообщение, в котором отказался от встречи, не особо заботясь, что ещё очень рано и что он может разбудить не только любовницу, но и её мужа, извинился и сослался на непредвиденные обстоятельства.

Скоротав время за получасовой пробежкой, душем и завтраком, он поехал в участок. Напарник Никиты тоже заболел. На место преступления он поехал один.

Ночью ограбили аптеку, хозяин вызвал полицию утром, когда обнаружил взлом. Быстро закончив в аптеке, Никита вернулся в участок и допросил свидетелей по предыдущему делу. Видео оставил на закуску. Как потом оказалось, зря потратил время: камеры не засняли ничего полезного.

Вечером, возвращаясь домой, мужчина удивлялся полупустым улицам и отсутствию пробок на дороге. Только скорые несколько раз обгоняли его автомобиль по полосе встречного движения.

– Оля, я приехал, – окликнул он жену с порога.

Она ответила ему слабым, едва слышным стоном. Бросившись в спальню, он нашёл жену лежащей ничком на полу. Она была без сознания и очень горячая. Вызвав скорую помощь, он уложил её на кровать, радуясь, что ещё утром отказался от встречи с любовницей. Ольга на пару секунд пришла в себя и прошептала:

– Найди ту рыжую девушку.

Никита был настолько обеспокоен состоянием Ольги, что не обратил внимания на её слова, сочтя их бредом. Жена хотела сказать ещё что-то, но силы покинули её, и она снова отключилась.

Врачи приехали довольно быстро. Облачённые в защитные костюмы, они были больше похожи на космонавтов, чем на докторов. Бегло оценив состояние Ольги и справившись о здоровье Никиты, они забрали женщину, но поехать с ними, как Никита их ни уговаривал, не разрешили, ссылаясь на эпидемию.

Утром ему позвонил врач и сообщил, что его жена скончалась, так и не приходя в сознание.

Мужчина тяжело опустился на стул, продолжая прижимать к уху трубку, из которой давно раздавались только короткие гудки. Да, может, он и не сильно любил её, но она была дорога ему. Да, он изменял ей. Да, она не подарила ему детей, но он почувствовал сильную боль в душе. Впервые за последние сорок лет Никита был близок к тому, чтобы разрыдаться.

Спустя некоторое время он заставил себя позвонить в участок и сообщить о кончине жены. Начальник выразил сочувствие и сказал, что на работе его ждут через неделю.

Никита оделся и поехал в морг. О том, что что-то не так, он начал догадываться, когда за три квартала от больницы его остановили военные, перегородившие дорогу. Мужчина предъявил служебные документы, объяснил ситуацию, но молодой паренёк развёл руками.

– Извините, у нас приказ, – сказал он. – Прошу, немедленно вернитесь домой и по возможности не покидайте квартиру. Объявлен режим ЧС.

Понимая, что споры ни к чему не приведут, Ник развернул машину и поехал в обратном направлении. Поискав обходные пути к больнице, он убедился, что попасть в центр невозможно, все дороги перекрыты мобильными блокпостами. По дороге домой он видел, как люди падают на улице замертво.

«Что за дерьмо здесь творится?» – думал он, паркуясь во дворе.

Дома он попытался выйти в интернет, но не смог. Подключение отсутствовало. Сотовая связь, как и стационарный телефон, тоже не работала.

Ник начал задумываться, что это не грипп. Люди умирали от какого-то более страшного вируса.

В первый вечер без жены он лёг спать поздно. Сначала хотел попробовать добраться до больницы, когда стемнеет. Его бы пустили. Посмотрели бы на документы и пустили… Но, обдумав сложившуюся ситуацию, мужчина пришёл к выводу, что пока на улицу высовываться не стоит. А его попытка забрать тело жены ни к чему хорошему не приведёт. Сейчас лучше оставаться дома.

А ночью ему снова приснилась она.

Молоденькая девушка, огненно-рыжая, с огромными зелёными глазами. Тоненькая, как тростинка, хрупкая. В его вкусе. Если бы она была реальна, он охотно закрутил бы с ней роман, но это был всего лишь сон, да и девочка по возрасту годилась ему в дочери.

Когда он проснулся, то вспомнил последние слова жены. «Найди ту рыжую девушку».

 
                                                * * *
 

Сухум полностью вымер через неделю после объявления режима ЧС.

И только Никита остался жив и здоров. Лишь один раз за всё время самоизоляции он почувствовал лёгкое першение в горле и слабость. Приготовившись к худшему, он всё же принял антигриппин, а через несколько часов почувствовал себя настолько хорошо, что и думать забыл о возможности скорой смерти.

Наведавшись в участок, он взял противогаз, предполагая, что без него не обойтись, и поехал в морг. С трудом отыскал там труп жены. Ячеек не хватало, а тела давно никто не записывал. Их просто складывали в подвальное помещение друг на друга, обложив сверху и по бокам пакетами со льдом, который давно растаял.

Он вырыл неглубокую могилу прямо во внутреннем дворике больницы, опустил тело на дно ямы и быстро забросал его землёй.

Ему хотелось поскорее снять с себя пропахшую тошнотворно-сладковатым ароматом одежду, но он сделал над собой усилие, закурил и, пока тлела сигарета, стоял рядом. Он решил покинуть этот город и эту страну, и на могилу к жене он больше никогда не вернётся.

– Прощай, Ольга, – сказал он.

Затушив сигарету ботинком, он решительно зашагал к машине.

Оставаться в городе не имело никакого смысла. Раз он выжил, значит, могут быть и другие выжившие. Глупо было думать, что он остался один на всей планете. Проехав по городу, он собрал всё оружие, которое лежало в машинах или прямо на земле рядом с мёртвыми военными.

Потом Ник посетил ближайший супермаркет, собрал немного продуктов в дорогу и поехал к границе с Россией.

Он возненавидел Абхазию, когда переехал сюда по настоянию жены. Прожил здесь много лет, но так и не смог полюбить её. Благодаря жене он смог выучить язык, а потом и прошёл все прочие процедуры для получения гражданства. Даже смог снова работать в милиции. Ему нравился климат, нравились люди, он очень любил заброшенные здания, так популярные у большинства его соотечественников, и много чего ещё ему нравилось в этой стране контрастов, но в то же время он ненавидел эту страну. Он знал, что его место в России, что, находясь за пределами родины, он упускает что-то очень важное.

Он давил ногой на газ и, несмотря на потрясение от всего случившегося, улыбался, радуясь, что наконец-то возвращался домой. В Россию.

Пересечь границу не составило труда, ведь на КПП, как и на всём пути, его встретили только трупы.

«Найди эту рыжую девушку», – звучал в голове голос жены.

Часто приходилось бросать машину, идти до конца многокилометровых заторов пешком и в конце просто выбирать новую. Ту, в которой труп был посвежее или окна были открыты. Он вытаскивал тело, открывал окна, укладывал сумки с оружием и припасами в багажник и ехал дальше.

Даже сильно вымотавшись от поездки по серпантинам, от постоянной вони, преследующей его, от необходимости прислушиваться, не рычит ли где-то позади обезумевшая от голода собака, он ехал вперёд, не позволяя себе отдыхать больше десяти-пятнадцати минут за один раз. До Сочи он добрался за полдня. Там он встретил первого выжившего. Среднего возраста армянина с едва наметившейся сединой. Он сидел на скамейке и тупо глядел в одну точку. Его губы беззвучно шевелились, а сам он трясся в рыданиях. Чтобы привести мужчину в чувство, Никите пришлось ударить его. Мужчина был сильно истощён, он не ел несколько дней, не мог найти в себе силы жить после утраты всей семьи.

Никита заставил его поесть. В ту ночь он понял, насколько слабы люди и что без умелого и твёрдого руководства даже тем, кому повезло не подхватить вирус, не удастся выжить в этом мире после всего случившегося.

Уже засыпая в припаркованном на берегу моря автомобиле, убедившись, что есть выжившие и что теперь он не одинок, Ник в первый раз подумал: «А что, если рыжая девчонка из сна реальна?»

Как маленькому мальчику, ему тут же захотелось поскорее найти её, удостовериться, что она существует. И почему-то он был уверен: если девушка реальна, она обрадуется ему.