Текст книги "Брак и его альтернативы. Позитивная психология семейных отношений"

2
«Женатая-неженатая» пара

Я знаю одну молодую пару, они повстречались, когда ей было восемнадцать, а ему – девятнадцать. Потом они несколько лет просто жили вместе. Я был удивлен, когда услышал, что они поженились, соблюдая полную церемонию – невеста в белом платье, жених в смокинге, и все в таком духе. Я подумал, что если бы они согласились рассказать о разных фазах своих взаимоотношений, это было бы очень полезно для многих молодых людей. Супруги (я назову их Дик и Гейл) не были против и очень откровенно поделились со мной о прошлом и настоящем своих отношений спустя приблизительно полгода после свадьбы, и я хотел бы представить некоторые выдержки из магнитофонной записи их рассказа.

Ранние взаимоотношения

Дик и Гейл рассказали мне о том, как они познакомились, и в их рассказе прозвучал любопытный пример искаженных воспоминаний.

Дик: Помню, тогда я считал, что Гейл мне очень нравится. Я потратил на нее больше усилий, чем на других девушек. Похоже, что это было единственное сильное впечатление, которое я могу вспомнить. Долгое время у нас не было сексуальных отношений. По-моему, это довольно важно. Я думаю, что так продолжалось…

Гейл. Неделю…

Дик. Неделю? Нет, это было дольше чем неделя, Гейл…

Гейл. Неделю и два дня после встречи.

Дик. Правда?

Гейл. Да. Я не думаю, что это было так долго. Ты помнишь, в первый раз это случилось…

Дик. Это было здорово! Это было на пляже, но мне помнится, что это произошло позже чем через неделю.

У них было достаточно бурное ухаживание, и Гейл описывает его так:

«Я первая заметила Дика. Я увидела его в первый день школы. Хотя он неплохо выглядел, сначала он мне показался довольно противным. Он все время был в темных очках. А позже я узнала, что он разбил свои настоящие очки, а без них плохо видел, но при этом производил впечатление зазнайки. Я этого терпеть не могу. Впрочем, его сосед по комнате сказал мне, что на самом деле он не такой уж противный, и мы стали встречаться. Он мне почти сразу же понравился, после того как я поняла, что он не такое уж дитя. С самого начала у меня все было довольно серьезно. По мере того как мы общались, я поняла, что Дик хочет вскружить мне голову и влюбить в себя. Я призадумалась и сказала сама себе: „Хорошо, а почему нет? Что тут плохого?“ И потом для меня наступил довольно трудный период. Понимаете, я хотела, чтобы отношения были серьезными и постоянными, а Дик считал по-другому – он легко отходил в сторону. И это ранило мои чувства».

Я. Действительно трудный период, колебания в ваших отношениях начались еще до того, как вы стали жить вместе?

Дик. Вот именно – то вверх, то вниз. Одно время я начал пробовать наркотики. Это было, когда я уехал на рождественские каникулы в Сан-Франциско и жил там совершенно чудовищной жизнью. Я понял, что я больше такого не хочу. И за это время, пока я был в Сан-Франциско, а это длилось, вероятно, не более двух месяцев, которые казались годами, когда Гейл не было рядом, мои чувства к ней стали сильнее. Без нее мне было легче понять свое отношение к ней.

Комментарий.

Почему мы выборочно искажаем некоторые воспоминания? Потому что нам бывает нужно то одно, то другое. У Дика, например, есть желание считать, что он развивал эти отношения достаточно медленно и основательно. Очевидно, тогда ему казалось, что сексуальные отношения все никак не начнутся, потому что его потребность в этом была сильнее, чем у Гейл, хотя позже мы увидим, что это не так.

Хорошо проиллюстрирована неадекватность первых впечатлений. Основываясь на нескольких поверхностных представлениях о Дике, Гейл решает, что он противный. Позже она обнаружила совсем противоположное.

Вероятно, во всяких взаимоотношениях возникает определенный тип дисбаланса, подобный тому, какой был у Дика и Гейл. Гейл очень скоро понимает, что она готова к глубоким и серьезным отношениям, Дик – нет. Он поначалу отвечает ей, но затем отходит в сторону, потом снова приближается и отдаляется (позже в интервью выявляется одна из причин такого поведения).

Мы видим некоторые факторы, которые влияют на выбор определенных взаимоотношений. Когда Дик оказался без Гейл, он по-другому увидел их связь и воспринял все более положительно. «Разлука питает любовь!» Очень вероятно также, что его печальный опыт с наркотиками склонил его к поиску человеческих отношений вместо получения удовлетворения от химических препаратов.

Жизнь вместе

Они рассказывают о том, как переехали в Бостон и жили там в одной квартире.

Я. Привела ли ваша жизнь вместе к каким-либо изменениям, неважно, хорошим или плохим?

Гейл. Нам не так-то было легко отказываться от многого. Дик уже не мог уйти и исчезнуть, а затем месяц не появляться. Он делал так, когда у нас были просто свидания, но если бы продолжал это, когда мы уже жили вместе, то ему пришлось бы искать себе еще кого-то, кто бы его кормил. В результате мне пришлось несколько больше обсуждать с ним этот вопрос, что и продолжается до сих пор. Мы оказались «припертыми к стене», и это вынудило нас перейти от теории к практике отношений. Вы понимаете, что когда вы просто ходите на свидания, то можете сказать: «Хорошо, я поступлю вот так» или «Когда мы будем жить вместе, то …», но когда вы живете вместе, это уже происходит, и вы уже не можете больше теоретизировать.

Дик. Мы никогда не упоминали любовь в наших отношениях. Так происходило по крайней мере в течение трех лет. Все это время мы никогда не клялись в любви друг другу, и я даже не знаю почему. Нас интересовало только, нравимся ли мы друг другу, и мы придавали этому огромное значение, и почти в той же степени мы «аннулировали» слово «любовь». А когда мы впервые упомянули любовь, то, я помню, для меня это было своего рода травмирующим событием.

Гейл. Я все помню. Я думаю, все можно объяснить. Дик пытался как-то мне сообщить, ничего не говоря при этом, что он уходит от меня. Вы понимаете, он что-то сказал о том, что есть проблема, что все надоело… и так далее. Я была готова все изменить и сделать что угодно, но он только расстроился и сказал: «Но я действительно люблю тебя и беспокоюсь о тебе!», а затем взял и ушел. Вот этого я не могла понять. Вы говорите мне, что любите, и тут же бросаете меня! Я подумала: «Хорошо, это уже полное сумасшествие». Большей глупости я в своей жизни не встречала. Я подумала: «Наверное, чувство вины по отношению ко мне заставило его сказать это». Но если он так сходит с ума из-за меня, то он не должен был уходить к кому-то еще! И он не говорил мне, вы знаете, он никогда не говорил мне, что у него была другая девушка, но это все равно меня беспокоило, потому что я подозревала, что так оно и было. Мне было очень больно услышать, когда кто-то сказал, что видел Дика с той маленькой блондинкой. Тогда я решила: «Хорошо, если это верно, скорее всего, сейчас он у нее дома». Я пошла туда и действительно застала их, причем Дик был совершенно подавлен. А я разозлилась и не хотела уходить. Вместо этого я уселась и завела какую-то беседу – теперь я знаю, что тогда наслаждалась каждым мгновением. И я совершенно не могла поверить этому.

Дик. Ты имеешь в виду, что не поверила, когда я сказал, что люблю тебя…

Гейл. Да, но в глубине души я чувствовала, что мы должны вернуться вместе.

Дик. Через довольно короткое время я разочаровался в той девушке, хотя, казалось бы, у нее было все, что мне нужно. Вы знаете, я мог тогда представить список того, что мне нужно, и все это у нее было, но этого оказалось недостаточно. По сравнению с Гейл она была очень несамостоятельна, и казалось, что у нее вообще нет собственной жизни. Было такое впечатление, что она просто приклеивается к тому, кто сейчас с ней. Когда мы разговаривали с кем-то еще, она всегда высказывала мое мнение, а Гейл никогда так не делала. Она всегда имеет свое собственное мнение и придерживается его. И я обнаружил, что это облегчает для меня отношения. Мне не нужно заботиться об эмоциональной стабильности или думать за двоих. Оказывается, что жить с зеркальным отражением самого себя намного сложнее, чем с другим независимым человеком. Вот тут я понял, что Гейл для меня и есть такой человек и она мне интересна.

Затем Дик коснулся другого вопроса.

Дик. Есть еще одна проблема, которая до сих пор еще беспокоит нас, и я думаю, она исходит от меня. Я не знаю, как об этом лучше сказать… Дело в том, что я все еще сравниваю, что должно быть и что уже есть. Кажется, иногда Гейл начинает так себя вести, что это просто недопустимо. Это должно быть по-другому, и я ужасно сержусь. Оказывается, я люблю ее за то, что она самостоятельная личность, но именно поэтому она делает то, что я считаю недопустимым.

Гейл. Я на самом деле не могу так сердиться, как Дик. Я боюсь. Я боюсь, что он побьет меня, или убьет, или еще что-то в этом роде, а он приходит в бешенство, и я боюсь еще больше вывести его из себя.

Комментарий.

Некоторые читатели могут решить, исходя из прочитанного, что Дик и Гейл очень незрелая пара. Это, скорее всего, верно, но это мало поможет нам понять их ситуацию. Хотя все мы постепенно переходим от незрелого к более зрелому поведению, разница только в том, с какой скоростью это происходит у каждого. Здесь я попробую перечислить некоторые медленные и трудные шаги к большей зрелости отношений, о которых шла речь в этой главе.

Осознав, что каждый представляет собой самостоятельную личность, Дик и Гейл стали работать над появившимися в связи с этим проблемами, а не разбежались в разные стороны. Они столкнулись со всеми трудностями поведения, возникающими в реальных, живых взаимоотношениях. Они, хотя бы отчасти, осознали свой страх реальной ответственности, которая подразумевалась под словами: «Я люблю тебя». Говорить, что они просто нравятся или не нравятся друг другу, было намного проще.

Настоящее смятение Дика по поводу ответственности проявилось тогда, когда, сказав: «Я люблю тебя», он тут же ушел к другой девушке.

Становится очевидным, что Дик постигает межличностные отношения не интеллектуальным, а иным способом. Он чувствует, что, хотя его новая подруга, девушка-блондинка, полностью соответствует перечню его требований, она не так подходит ему, как Гейл. Он уважает в Гейл независимость ее мыслей и поступков.

Действительно ли это глубокое уважение Гейл? Отчасти это глубокий (и естественный) страх Дика быть ответственным за другого человека и его нежелание, чтобы кто-то зависел от него.

Дик несколько зациклен на понятии «должен/должна». Гейл должна быть такой-то, а если она определенно не такая, Дик не может этого вынести и приходит в бешенство. Его вспышки гнева так ужасны, что вызывают страх у Гейл. Но это различие между ожиданиями того, какой Гейл должна быть, и его яростью по поводу того, какая она есть, приводит Дика к конфликту. Потому что он понимает, что это ее независимость: то, что она не делает того, что, по его мнению, должна делать, как раз и вызывает его желание и симпатию. Все это представляется мне частью взросления независимо от того, раньше это началось или позже.

Изменения, возникшие в браке

Гейл. Когда мы поженились, то стали происходить еще более драматические изменения по сравнению с тем, когда мы просто жили вместе. Во всяком случае, в отношении меня.

Я. Каким образом? Почему?

Гейл. Я не знаю, откуда у меня возникли такие мысли, но когда я вышла замуж, то вдруг почувствовала, будто вся жизнь заканчивается. Это был конец. Я ничего не делала. Я могла просто лечь и умереть. Мне некуда было идти и нечем заняться. Я не могла больше быть независимой личностью или делать то, что мне хочется. Даже когда я думаю об этом, я не могу сказать, почему такая разница между тем, когда мы просто жили вместе, и тем временем, когда мы поженились.

Я. Ты стала себя меньше ощущать личностью после того, как вы поженились?

Гейл. Да, я действительно была в депрессии. Я и сейчас еще пытаюсь вытащить себя из этого состояния…

Дик. Я тоже не знаю, откуда у меня взялись такие мысли. Похоже, что они уже были во мне. Я думал, конечно, что не смогу быть счастливым в браке и буду связан по рукам и ногам и уже не смогу просто уйти. И что я буду испытывать примерно то же самое, что описывает Гейл. Но на самом деле это было не так. Я чувствую, что все еще только начинается, и это – сюрприз для меня, настоящий сюрприз, и мне трудно не признать этого.

Я даже думаю, что большая часть моего внимания к другим женщинам теперь выключена. Я больше не должен что-то выискивать. Я сделал выбор. Я думаю, что обязательства сняли с меня давление, и я больше не испытываю страха перед необходимостью поисков средств к существованию.

Я (обращаясь к Гейл). Какие были у тебя ожидания до того, как вы поженились?

Гейл. Я убеждала себя, что это будет очень романтично и мило, но вместе с тем мне не хотелось привязываться к кому бы то ни было, и поэтому я говорила себе: «Посмотри, ведь нет никакой разницы между жизнью просто вместе и замужеством – изменится только твоя фамилия, и это будет признано обществом», – вот такого рода вещи, но это подразумевает большую ответственность и стабильность отношений.

Я. Какие же причины заставили тебя выйти замуж?

Гейл. Я все время подталкивала Дика к тому, чтобы пожениться. Я говорила, что ты, дескать, никогда на мне не женишься. Мне вовсе не хотелось заводить никаких детей, но я не относилась тогда к этому серьезно. Потом как-то вечером мы отправились к нашим друзьям, и я вела там себя ужасно. У меня было противное настроение. В результате Дик пришел в бешенство и сердился все больше и больше. Мы ругались всю дорогу домой, а это длинный путь, и когда мы добрались до постели, мы все еще продолжали, тогда Дик попросил меня уйти. Он сказал: «Собирай свои вещи и отправляйся». Но я не хотела и ответила ему: «Нет, я не собираюсь. Я здесь живу и никуда не хочу уходить». Затем, спустя некоторое время, он сказал: «О'кей. Наверное, ты хочешь пожениться?» И я ответила: «Да». Это почти то же, что сказать: или выходи за меня замуж, или убирайся вон. А я не хотела уходить и согласилась. Тогда я почувствовала себя очень счастливой. Так было хорошо принять это обязательство.

Дик. Было ощущение, будто что-то разрядилось в воздухе. Очевидно, это было выходом из какого-то кризиса. Похоже, брак решил все вопросы, вызвавшие этот инцидент. Несомненно, что предложение пожениться требовало выбора – либо разорвать отношения, либо закрепить их. Еще, я думаю, важным обстоятельством было то, что этот брак к тому же делал счастливыми всех окружающих родственников. Я тут же понял, что это снимет напряжение и у моих, и у ее родителей. Это было узаконенное и общественное признание того, что уже произошло в частном порядке, я всегда думал, что это именно так. Возможно, что при идеальных обстоятельствах так оно и есть. Но в некотором смысле у нас все было наоборот.

Я (обращаясь к Гейл). Есть еще что-нибудь из вашей жизни после заключения брака, о чем ты хотела бы упомянуть?

Гейл. Я обнаружила, что у меня тоже было множество забавных представлений о браке. Одно из них, не знаю уж, откуда оно у меня появилось, что после замужества любовь уже не нужна. И что мне уже не нужно будет заботиться о Дике, и я могу о многом забыть и заниматься своими делами. Но все оказалось совсем не так. Мне трудно не обращать внимания на Дика, и я все равно забочусь о нем, что тоже оказалось для меня удивительным. Если ждешь, что не будешь заботиться о ком-то, но все-таки заботишься, это довольно трудно.

Комментарий.

Эта часть иллюстрирует, на мой взгляд, процесс интроекции человеком (интроекция – от лат. intro – внутри – психоаналитическое понятие, процесс бессознательного включения в структуру «Я» элементов внешнего мира для перенесения на них эмоциональных переживаний. – Прим. пер.) социальных норм и ценностей без проверки их на собственном опыте и как это влияет на его жизнь и поведение. Очевидно, что у Гейл было интроективное представление – без осознания этого—о том, что жена – это никто, зависимая личность, не способная делать то, что она хочет, у которой нет будущего. Вполне естественно, что она чувствовала себя в ловушке этой роли – причем Дик определенно не внушал ей этого – и что вся ее жизнь закончилась. В последней части беседы выявились еще несколько достаточно необычных интроективных представлений. Было бы интересно узнать историю детства и воспитания Гейл, чтобы выяснить, откуда у нее возникло представление о том, что после замужества женщина уже может обойтись без любви и вообще не беспокоиться о своем муже. Сейчас она уже уделяет больше внимания своему собственному опыту, чем интроектам. И она обнаруживает, что заботится о Дике, что она вовсе не освободилась от «беспокойства о своем муже» и что поддерживание отношений требует определенной работы.

В результате этого признания я очень рассердился на нашу образовательную систему. Даже при всей нелепости преподавания и обучения в наших школах самое простейшее просвещение в области межличностных отношений могло бы избавить Гейл от целого ряда лишних переживаний. Ей стало бы известно, что жизнь женщины даже в браке в значительной степени – это то, что она сама из нее сделает. Она бы узнала, что любовь – это неотъемлемая часть брака. Она бы поняла, что вступление в брак еще не означает наступления полного счастья: еще предстоит бороться, работать и строить человеческие взаимоотношения. Кажется невероятным, что в возрасте двадцати одного года Гейл не имела никакой возможности узнать об этом.

А у Дика была другая интроективная картина – он считал, что брак только свяжет его и сделает несчастным. Но из своего опыта он также понял, что это не так. Это было для него облегчением: ему не нужно больше «высматривать себе» потенциальную жену – и это сделало его более свободным.

В данной части беседы выявились также две причины вступления в брак, которые делают его прогноз сомнительным. Первая – мотив женитьбы: угодить своим родителям. Известно, что желание доставить приятное своим папе и маме далеко не столь важная вещь, когда двое молодых людей спрашивают друг друга, могут ли они соединиться и жить вместе.

Другая причина, которая тоже может оказаться совершенно неправильной, – женитьба для того, чтобы преодолеть кризис в отношениях. Совершенно ясно, что Дик и Гейл говорили: «Мы или поженимся, или разбежимся в разные стороны». Это представляется мне сомнительным решением, так как открыто не обсуждались реальные проблемы брака или трудные вопросы продолжения их отношений. Вместо этого было ожидание того, что женитьба совершит некое чудо и решит все трудности. Уровень обсуждения ими этих вопросов оставлял желать лучшего.

Различия в modus operandi

Гейл. Когда Дик говорит мне, что я должна измениться или быть такой-то и такой-то, то я верю ему. Я верю, что он хочет, чтобы я была совсем другой, и мне нужно выбирать: либо несчастный муж, либо несчастная я. Я ведь тоже хочу, чтобы он изменился, но я привыкла действовать по-другому. Я не позволяю этому копиться в себе, а потом вдруг взорваться. Если он делает что-то, что мне не нравится, я обычно говорю об этом в тот же момент. Я говорю тебе только один раз, Дик, а потом дуюсь.

Я (обращаясь к Дику). А как она дает тебе знать, что она злится или несчастна от того, что ты делаешь?

Дик. Мне кажется, она почти всегда дуется. (К Гейл.) У меня такое впечатление, что когда ты говоришь мне в одно ухо, то в другое – вылетает, потому что я не могу на самом деле припомнить, чтобы ты сначала говорила, а затем уже дулась. Мне кажется, это происходит одновременно. Я не могу сказать почему, но так я воспринимаю… Конечно, меня это бесит. Я не знаю почему, возможно, это просто различие в modus operandi{лат. способ действий. – Прим. пер.). Я предпочитаю сдерживаться не по каким-то соображениям этики, а просто это мой стиль. И поскольку настроение у нее портится постепенно, то мне кажется, что это происходит постоянно. И понимаете, я уже забываю те перерывы, когда это не так. Кажется, что это происходит всегда, и я говорю себе: «Почему я должен терпеть это уныние?» Видимо, поэтому я и прошу ее измениться. (К Гейл.) С моей точки зрения, твоя надутость – вроде стены, через которую я не могу перейти. Сначала говоришь мне о своих чувствах, а потом начинаешь дуться… Мне очень трудно с этим… Кстати, моя мама иногда вела себя похоже, и у меня было много трудностей и с ней, поэтому мне так хочется сломать эту стену и прорваться сквозь нее каким-то образом…

Комментарий.

Если вы наблюдательны, то, наверное, видели такой тип взаимоотношений между пяти– или шестилетними детьми. Один требует от другого, чтобы тот изменил свое поведение, и приходит в бешенство, если этого не происходит. Другой дуется. Найти различия в modus operandi не представляет сложности. Их можно найти почти в любых взаимоотношениях. Но такие сильные различия говорят о том, что оба нуждаются еще в серьезном личностном развитии и совершенствовании своих отношений.

Некоторые проблемы взаимоотношений

Дик. То, о чем мы рассказывали, относится не просто к жизни вдвоем, а именно к супружеским отношениям. Жизнь вместе была очень плавным переходом. Гейл встретила меня в Бостоне, и мы немедленно занялись поисками средств к жизни и, конечно, вынуждены были конфликтовать и вздорить… Один пример, Гейл, когда тебе было трудно держать меня за руку.

Я. Интересно узнать об этом подробнее. Гейл, когда ты не позволяла ему держать тебя за руку, тебе это было физически неприятно или ты сообщала ему этим, например: «Я не нуждаюсь в тебе сейчас».

Гейл. Да, было даже больше того. Я думаю, это касалось наших обязательств. Мне тогда казалось, что держаться за руки – это более личное, чем что-либо еще. Вы знаете, даже более интимное, чем занятия любовью. Я никогда не была способна взять на себя обязательства без попытки от них избавиться, как только я понимала, что это были обязательства. И вероятно, в этом и есть частично причина того, что мне так не хотелось выходить замуж.

Дик. Для меня женитьба должна была либо решить проблему, либо нет… Я обычно люблю, чтобы все решилось немедленно и не зависело от времени, по возможности простыми решениями… (Задумчивая пауза.) Возможно, брак выражает только желание решить эти проблемы, а не само действительное решение. Понимаете, намерение сказать, что имеет смысл нам обоим прийти к взаимному пониманию и жить вместе. Мне кажется, это более реалистичный взгляд на вещи. Я прямо сейчас подумал, что при таком подходе я мог бы жить намного лучше. Намерение – это не ничто, а что-то, пока оно допускает возможность того, что все не происходит прямо сейчас, немедленно, но требует чего-то еще: времени, усилий, может быть…

Я. Когда вы оглядываетесь назад, можно ли сказать, что сейчас вы общаетесь лучше, чем в первые дни, или приблизительно так же?

Гейл. Хорошо, я бы сказала, что в некоторых отношениях намного лучше, но… Я думаю, это требует много времени, пока кто-то признает, что другой человек – тоже личность, с одной стороны. Понимаете, это должно закладываться в вас, как обучение говорить или что-то в этом роде. Вроде бы нет причин думать, что кто-то другой – тоже человек, как и ты, пока нет установки делать это… После того как я начала видеть, что Дик на самом деле совершенно другая личность с чувствами, не менее значимыми, чем мои, мне стало действительно легче понять его и не воспринимать его как некий идеал, а прислушиваться к его личности.

Комментарий.

Здесь для меня важны несколько моментов. Возьмем утверждение Гейл о том, что держаться за руку для нее более интимное общение, чем заниматься любовью. Это еще раз показывает, насколько каждый из нас живет в своем собственном мире воспринимаемых значений, который для каждого представляется реальностью. Ее ощущение может казаться бессмысленным для целого мира, но это – истина для нее. И есть только один способ, которым я могу понять ее, – это понять мир, в котором живет она, а не я.

Ее утверждение о склонности избегать ответственности тоже имеет значение. Человек, достаточно развитый в психологическом смысле, не станет брать на себя ответственность без рассмотрения последствий этого. Он вряд ли станет принимать обязательства на всю жизнь, потому что он знает, что не может предсказывать так надолго вперед. Но когда он рассмотрит какую-то конкретную ситуацию, он сможет взять на себя реалистические обязательства и придерживаться их. Гейл не способна на это. Вселяет надежду то, что она оказалась способна осознать свою тенденцию избегать ответственности и понять, что брак подавляет ее потому, что из него уже не так-то просто убежать.

Один значительный факт прозрения – то, что у Дика возникает осознание того, что решение конфликта не происходит немедленно и как бы по волшебству. Он начинает понимать, что для достижения лучших взаимоотношений и более гармоничной совместной жизни нужны «усилия и время». Это человек двадцати четырех лет, который изучал математику, историю, английскую литературу и тем не менее имеют только самые начальные представления о человеческих взаимоотношениях. Насколько несовершенно наше образование!

Так же можно прокомментировать и открытие Гейл того, что существуют «другие личности». Это было серьезным достижением для нее увидеть, что «Дик на самом деле другой человек, со своими чувствами… такими же важными, как мои». Грустно, что это понимание не пришло к ней в десять или в двенадцать лет, а лишь когда ей уже было двадцать три.

Давление общества

Дик. Можно мне еще секунду? О влиянии женитьбы… Внезапно я понял, что существует цена, которую надо заплатить за социальное признание того, что мы всех осчастливили, – что мне предстоит роль мужчины, отца семейства, о чем мне уже напоминали совершенно определенно родители с обеих сторон. Когда мы с Гейл просто жили вместе, мы были приблизительно равные партнеры в смысле наших доходов, поэтому в случае неприятностей вина за это не ложилась ни на кого. Но когда мы поженились и близко соприкоснулись с теми и другими родителями, то оказалось, что, если мы зарабатывали мало денег, это уже было моей виной и я уже оказывался бездельником, который не ищет себе работу и вообще недостаточно усерден…

Гейл. Я знаю, о чем говорит Дик. У меня были похожие ожидания. Вы входите в некую роль – даже если не хотите, – которая так ужасна: например, муж должен быть таким-то, а жена такой-то, и в этом отчасти причина того, что мне стало казаться, будто жизнь уже закончена… Дик совершенно не хочет быть типичным мужем-добытчиком, и я вряд ли захочу сидеть дома и заниматься домашним хозяйством. Видимо, это привело меня к внутреннему конфликту – я думала: ну вот, теперь я должна быть такой, я замужем, и поэтому предполагается, что я буду выполнять определенные вещи.

Комментарий.

Едва ли здесь нужен комментарий, поскольку совершенно ясно, что ролевое поведение, ожидаемое обществом от мужчины и женщины, мужа и жены, – это тяжелое бремя для любого человека. Этот феномен особенно интересен здесь, поскольку очевидно, что супруги не навязывали эти роли друг другу. Эти роли навязываются нашей культурой.

Спор

В беседе обсуждалось давление, которое Дик ощутил со стороны всех родителей, а Гейл – со стороны сестры Дика, жившей неподалеку от них в Бостоне. В результате последовал классический пример выяснения отношений между супругами.

Дик. Но послушай, независимо оттого влияния, которое оказывает моя сестра, ты же знаешь…

Гейл. Ты не воспринимаешь даже факт того, что на меня могут давить…

Дик. Я это признаю…

Гейл. И что совершенно для меня невыносимо…

Дик. Хорошо, ты так никогда не говорила. И я защищал тебя от моей сестры…

Гейл. Не при мне.

Дик. Но я делал это без тебя и еще…

Гейл. Хорошо, без тебя и я тебя защищала, на что ты всегда жаловался…

Дик. Я тебя спрашивал об этом, и ты сказала, что нет.

Гейл. Что, не защищала тебя?

Дик. Да.

Гейл. Черт возьми! Я защищала и много защищала.

Дик. Хорошо, это новость для меня!

Гейл. Это не новость. Я говорила тебе об этом…

Дик. Это новость. В любом случае, если бы я не зарабатывал деньги, если бы я не тянул все на себе и если бы я не нашел работу…

Гейл. Если не считать, что я тоже пытаюсь найти работу, Дик. Я беспокоюсь об этом не меньше, чем до того как…

Дик. Да, но от тебя никто этого не ждет, кроме меня. Я действительно начинаю спорить с тобой по этому поводу. Я думаю, что на меня оказывается давление, чтобы я нашел работу и стал кормильцем. Ты знаешь, разводы так и начинаются: «Он паршивый муж», «Он только слоняется без толку, забавляется и ничего не делает…»

Я. У меня возникло такое ощущение, что сейчас вы говорите друг другу: «На меня больше давят, чем на тебя», «Нет, на меня больше…»

Гейл. Я думаю, это правда. Вот поэтому мы и не можем договориться об этом. Потому что это оборачивается к «Мне хуже, чем тебе, – нет, мне тяжелее», и уже не имеет значения, что было сказано…

Я. Я должен тут сделать один комментарий: когда кто-то из вас собирается сообщить другому истину о нем, как раз и возникает напряженность. Когда вы говорите, что испытываете давление, вряд ли кто-нибудь сможет это отрицать, потому что вы так чувствуете. Но когда вы говорите, что давление больше, чем у другого, то кто может это определить? Гейл также испытывает давление, но по-другому, и я тут не могу помочь, но чувствую, что чем больше вы сможете говорить об этом с точки зрения собственных ощущений каждого, тем большего достигнете взаимопонимания.

Гейл. Это то, что меня так бесит в Дике. Когда мы разговариваем, он сообщает мне о том, как я чувствую, и если я говорю, что чувствую совсем по-другому, то он не верит этому. И я не могу его убедить… (К Дику.) В тот момент, когда ты кричишь на меня и говоришь, что я такая и сякая, я могу ответить: «Может быть, может быть… Но, возможно, есть хоть грамм истины и в том, что я говорю, Дик, но ты не желаешь этого слушать».

Дик. Я думаю, Гейл, что я расстраиваюсь, с другой стороны, и оттого, что мне трудно с тобой разговаривать. Во-первых, от тебя очень сложно добиться ответа, но и получив его, невозможно спокойно общаться. Я бы ничего не хотел больше, чем спокойно сесть и поговорить: «Я это так чувствую, а как ты это воспринимаешь?» Ты мне скажешь, и затем мы обсудим, что мы можем сделать с этим. Но, похоже, все это заведомо пустое из-за твоего плохого настроения и из-за того, что между нами существует некий барьер.

Я. Вот видишь, опять то же самое, ты говоришь ей о том, что между вами существует барьер. А именно что все дело в ней. Если бы ты мог ей сказать, как это ты делал только что: «Я действительно пытался услышать тебя, но это нелегко, потому что я не слышу, что ты чувствуешь», я думаю, так было бы лучше. Дик. Да, пожалуй, вы правы.