Текст книги "Трепет и гнев"

Глава 3

Утренняя погода теплая и ясная, воздух пахнет влажной землей и новой жизнью. Ожидая на крыльце, Харука смотрит на небо, изучая проплывающие над головой пушистые белые облака. Когда дверь распахивается, он переводит взгляд вперед и улыбается.

– Доброе утро, ваша милость, – говорит Сора, отвечая на улыбку Харуки. Она распахивает дверь шире и низко кланяется, отчего огромный беспорядочный пучок на ее голове сдвигается вперед. Выпрямляясь, она поправляет очки в красной оправе. – Большое спасибо, что пришли.

– Пожалуйста, мне очень приятно. И обращайтесь ко мне просто Харука. Приношу свои извинения за долгое ожидание. Последние несколько недель были исключительно напряженными. – Харука входит в прохладное фойе. В доме пахнет горьким зеленым чаем, чистыми татами и чем-то сладким.

– Могу себе представить, – отвечает Сора. – С тех пор как вы вернулись, все так взволнованы, и всем нам что-то от вас нужно. Не говоря уже об общественных мероприятиях и…

Звук маленьких, нетерпеливых ножек, бегущих к ним, становится громче, заставляя Сору и Харуку обратить внимание на длинный коридор. Харука делает шаг назад, чтобы встать устойчивее, готовясь к столкновению с крошечными вампирами.

– Шион, Амон, остановитесь…

Харука распахивает руки как раз вовремя, когда маленькая девочка вырывается вперед, опережая своего брата и на полной скорости прыгая в объятия взрослого вампира. Он подхватывает ее, а мальчик врезается в длинные ноги и обхватывает руками колени Харуки.

– Ты сжульничала, Шион. – Мальчик поднимает взгляд наверх, а на его очаровательном лбу проявляется складочка, выражающая недовольство. – Это нечестно!

– Доброе утро, Хару-сама. – Шион улыбается, игнорируя своего брата, и устраивается в объятиях Харуки. – Мы с папой приготовили для вас моти. У нас и чай есть. Будете?

– Я тоже помогал, – возмущенно заявляет ее брат-близнец.

Шион смотрит на него в напряженном молчании, затем снова переводит взгляд своих насыщенных карих глаз на Харуку, делая безучастное лицо.

– Амон тоже помог.

– Мне так неудобно за моих непослушных детей, – говорит Сора, отрывая решительного шестилетнего Амона от ног Харуки.

– Нет нужды извиняться. Я с удовольствием выпью чай с моти. Спасибо за чудесное угощение.

Потворство. Хотя Харука, как чистокровный, не обязан употреблять обычную еду, он, тем не менее, всегда наслаждался ею. Как семья вампиров первого поколения, человеческая кровь, вплетенная в родословную клана Фудзихара, требует этого. Им нужны и пища, и кровь, чтобы процветать как существа, рожденные с вампирским телом.

Шион издает писк и крепко обхватывает шею Харуки своими маленькими ручками. Он снимает обувь и ступает на твердый, деревянный пол, а затем отправляется за Сорой, тянущей сына за руку по коридору, на кухню. Эта сцена напоминает Харуке хозяина, который тянет за собой упрямого, необученного щенка.

– Последний месяц они сходили с ума из-за твоего визита к нам. – Улыбка Соры натянута, так как она пытается справиться со своим маленьким ребенком. – Они только об этом и говорили – сводили нас с Косуке с ума. «Когда приедет Хару-сама? Сегодня? Сегодня? Почему не сегодня?» Боже мой, мы больше никогда не будем говорить им ничего заранее. Теперь все будет сюрпризом.

Харука смеется. Они поворачивают за угол на кухню, где через открытые окна в помещение льется яркий солнечный свет, а в воздухе чувствуется сильный мускусный аромат зеленого чая. Косуке, супруг Соры, в фартуке, завязанном вокруг его узкой талии, приветливо улыбается из-за стойки.

– Доброе утро, ваша милость. Большое спасибо, что помогли нам с этим проектом.

– Пожалуйста, просто Харука. Мне очень приятно. Прошу прощения за задержку с началом работы.

– Не беспокойтесь об этом. Мы знаем, как вы были заняты… – Косуке хмурится, глядя на дочь. – Шион, ты серьезно?

Он тянет ладони, побуждая ее переместиться в его руки, но она отворачивается, тем самым говоря: «Нет, спасибо». Ее блестящий черный хвостик подпрыгивает, когда она крепче обхватывает шею Харуки.

– Все в порядке, – тихо произносит Харука. – Я не против.

Косуке в отчаянии качает головой и отходит к стойке. Харука смотрит ему вслед, раздумывая.

– Косуке, яркий свет тебя не беспокоит здесь?

– О нет, я в порядке, пока не выхожу на улицу или не сижу под прямыми солнечными лучами. К счастью, моя чувствительность не настолько сильна, как у некоторых других вампиров с похожим генетическим происхождением – не настолько, чтобы сделать нашу жизнь ночной. Это слишком сложно в наше время, вести такой образ жизни.

– Согласен, было бы трудно поддерживать такое устаревшее существование.

Харука устраивается за маленьким кухонным столом с Шион на коленях, занимая место, освещенное прямыми солнечными лучами. Сора присоединяется к нему, все еще прижимая к себе возбужденного Амона.

– Хару-сама? – шепчет Шион, поднимая голову и моргая своими карими глазами. – Вы очень приятно пахнете…

– Шион, боже мой! – сердится Сора. – И кто воспитывает этого ребенка? Кто-нибудь, позвоните ее родителям…

– Я тоже так думаю! – щебечет Амон с другого конца стола. – Он пахнет хорошо, потому что он чистокровный.

– Можно я посижу с тобой, пока ты будешь читать сегодня? – спрашивает Шион, хлопая глазами. Амон подпрыгивает на коленях у матери.

– Я тоже хочу читать по-латински! – говорит он.

– «На латыни», – поправляет Сора, закатывая глаза. – Харуке нужно сосредоточиться. Вы двое не можете драться и ползать по нему, пока он работает.

Шион переводит свое внимание на брата.

– Мы не будем, правда, Амон?

– Не будем – мы обещаем.

– В зависимости от сложности договора о завещании и доверенности, возможно, было бы неплохо иметь компанию, по крайней мере на некоторое время? – Харука игриво проводит пальцами по подбородку. – Например, во время случайного перерыва на чай?

– Мама, он сказал, иногда! – Шион умоляюще смотрит на маму, ее задорный хвостик ударяет Харуку по подбородку, когда она поворачивает голову.

– В перерывах, мам! – добавляет Амон.

Сора бросает на Харуку нерешительный взгляд, и он кивает, чтобы успокоить ее.

– Хорошо… – вздыхает Сора. – Но вы должны вести себя хорошо и слушаться Харуку, когда будете с ним в кабинете.

Два тоненьких голоса хором соглашаются. Косуке приносит к столу большой поднос с чаем и прессованным клейким рисом. Это были моти – сладости овальной формы пудрово-розового цвета, завернутые в зеленые листья и сделанные из цветущей вишни в честь наступления весны.

– Хару-сама, какой твой любимый цвет? – задает вопрос Шион.

– Хм… Мне нравится янтарный.

– Мне тоже, – соглашается Шион.

– И мне! – повторяет Амон.

Сора фыркает.

– Шион, тебе нравится зеленый…

– Не-а, я передумала. – Шион вздергивает подбородок. – Теперь мне нравится янтарный.

– Что такое янтарь? – спрашивает недоумевающий Амон, а затем продолжает: – Хару-сама, вы любите читать мангу?

– Я никогда ее не читал, – отвечает Харука. – Может, стоит? Какая из них тебе нравится?

– Что? – Амон подпрыгивает на коленях Соры, его глаза расширяются. – Вы никогда не читали мангу? Не может быть. Папа обожает мангу. Когда мама в больнице, он только и делает, что читает мангу…

– Ладно, хватит, – вмешивается Косуке и наклоняется, чтобы поднять Амона с колен своей супруги. – Вы видите, с чем мы сталкиваемся каждый день? Маленькие существа, которые никогда-никогда-никогда не перестают говорить.

Харука смеется, когда Шион тянется вперед на его коленях, хватая рукой моти. Он понимает недовольство Соры и Косуке, это естественно.

Но для Харуки эта обстановка особенная. Всякий раз, когда он навещает семью Фудзихара, его сердце наполняется теплом. Но при этом оно окрашивается нежной меланхолией. Когда он был еще очень молод и находился на пороге формирования своей первой связи, он представлял себе, что его жизнь будет похожа на эту. По крайней мере, он надеялся.

Через некоторое время стало ясно, что ему следует отказаться от этой мысли, что он и сделал. Он похоронил тихое желание в глубине души, никогда не вспоминая о нем.

Все сложилось не так, как он себе представлял, но он безмерно благодарен за это. У него есть Нино. Вторая связь. Случайная встреча и чудесное стечение обстоятельств, которые он никогда не предвидел. Он не мог просить ни о чем большем. И не стал бы.

Когда Харука возвращается домой, уже наступает ночь, и в доме царит тишина. Он заходит на кухню, где белый лунный свет льется через стеклянные двери во двор и попадает на массивный дубовый стол.

Харука проходит вперед, поражаясь представшему перед ним роскошному зрелищу. Толстые черные свечи занимают центр стола, мерцая и мягко горя; рядом с ними стоит высокая стеклянная ваза, наполненная распустившимися красными розами. Атмосфера наполнена мрачной элегантностью и романтикой.

Внезапно Нино оказывается позади него и обхватывает Харуку руками за талию, обнимая и притягивая к своей груди. Он крепко целует Харуку прямо под ухом.

– Tesoro, bentornato a casa.

Дорогой, добро пожаловать домой. Ухмыляясь, Харука дотрагивается до него.

– Grazie, amore mio[6]6
  Спасибо, любовь моя (итал.).


[Закрыть]. Это выглядит восхитительно.

– Это напоминает мне о тебе. – Нино тянется вверх, чтобы расслабить воротник на его шее. Он опускает голову и нежно целует верхнюю часть спины Харуки. – Твоя аура и глаза не светились таким ярким розово-красным цветом с тех пор, как мы соединились. Я скучаю по этому.

Харука поворачивается в его объятиях, а затем обнимает Нино за плечи.

– А я нет, – говорит он. – Я предпочитаю, чтобы моя сущность переплеталась с твоей.

Он наклоняется, чтобы поцеловать Нино, наслаждаясь его насыщенным, пропитанным корицей вкусом.

Когда Харука связал себя с Юной в первый раз, его сущность не менялась столь радикально. В новой связи с Нино все изменилось: их открытое общение и общая динамика. Страсть и любовь, которую он чувствует, более всепоглощающая, почти дикая. Харука все еще колеблется, но он уже начал привыкать к этому.

Нино поднимает голову, янтарные глаза сияют.

– Присаживайся, я налью тебе бокал. – Повинуясь, Харука двигается к столу, а Нино произносит из-за барной стойки: – У меня есть еще один сюрприз для тебя, но он еще не готов. Мне нужно больше времени.

– И когда мне ожидать этот сюрприз?

– Мм… может быть, в следующем месяце? – усмехается Нино. – Я откусил немного больше, чем мог прожевать. Как продвигается проект перевода?

– Сложно. Превосходно. – Он устраивается поудобнее за столом и смотрит в окно. Цветущие вишневые деревья во внутреннем дворе трепещут в тенистых розовых оттенках, покачиваясь от ночного ветерка. – Я много читаю на латыни для удовольствия, но мое понимание юридической терминологии оставляет желать лучшего. В следующий визит мне понадобятся мои словарь и лексикон.

– Как поживают Фудзихара? – спрашивает Нино, ставя перед ним доверху наполненный бокал мерло.

– Замечательно. – Харука берет свой бокал и делает глоток, прежде чем продолжить. – В их семейном гнездышке всегда тепло и уютно.

– Я думаю… у нас тоже, – отвечает Нино, расставляя тарелки.

– Конечно, так и есть. – Харука смотрит на него, сбитый с толку. – Я сказал это не для сравнения.

Нино обходит стойку, держа две обеденные тарелки в руках.

– Тебе очень нравятся близнецы, да? Как их зовут?

– Шион – это девочка, а Амон – мальчик. Да, они восхитительны. А что у нас тут?

Он бросает взгляд вниз на искусно расставленные блюда. Пахнет свежими травами – теплыми, маслянистыми и сочными.

– Первое блюдо – морские гребешки с соусом сальса верде. У нас будет всего три блюда.

Когда Харука берет в руки вилку, у него текут слюнки.

– Il secondo?[7]7
  Второе? (итал.)


[Закрыть]

– Второе блюдо – панированные flletti di cernia[8]8
  Филе цесарок (итал.).


[Закрыть] с кунжутом и жареными овощами. На десерт у нас есть небольшой шоколадный торт с расплавленным чили.

Боже, помоги мне. Как он оказался рядом с этим созданием? Этот красивый, харизматичный вампир, который кормит и балует его. Который любит его и помогает ему. Харука пережил много трудностей и трагедий – потерю родителей в детстве, невиданный разрыв связи. Но с появлением Нино кажется, что жизнь воздала ему компенсацию одним невероятным, размашистым жестом.

– Ты превзошел самого себя, – произносит Харука. – Это божественно. Когда ты даешь советы своим клиентам в Кансае, ты предлагаешь рецепты?

– Иногда, но… я стараюсь не слишком совать свой нос в их меню, особенно если речь идет о блюдах, с которыми я не особо знаком. Если я вижу необходимость, потому что это влияет на их финансы, я даю несколько общих советов.

– Например? – интересуется Харука, откусывая еще один кусочек морского гребешка с маслом. Он хрустит и практически тает во рту.

– Я говорю им, чтобы они делали свое меню небольшим. Огромные и разнообразные меню могут стать убийцей бизнеса. Во-первых, дорого держать столько ингредиентов на складе. Во-вторых, это влияет на качество.

Харука кивает.

– Они замораживают продукты, чтобы продлить срок хранения.

– Именно, и мне это не нравится, – отвечает Нино. – Моя философия такова: делай свою еду свежей и качественно приготовленной. Меньшее меню поможет им добиться успеха. Большинство семейных ресторанов в Японии хорошо относятся к этому. Я не сталкивался с чем-то слишком сумасшедшим, поэтому я стараюсь не брать в клиенты крупные сети.

– Да, в крупном бизнесе я представляю, как трудно будет вносить изменения в разных местах. Замороженные продукты также неизбежны для увеличения срока хранения.

Харука откусывает последний кусочек морского гребешка, предвкушая следующее блюдо. Он смотрит на Нино, а его приятель в полупустую тарелку.

– Любовь моя, почему ты не ешь? – спрашивает Харука.

Что-то отвлекает его. Пока они оба не восприимчивы к этому, они не могут явно читать мысли друг друга. Обоюдно, они решили, что лучше дать друг другу возможность быть наедине со своими мыслями.

Нино делает глубокий вдох, прежде чем поднимает на него свои яркие глаза.

– Я… последние несколько недель у меня кое-что на уме. Мне кажется, что мы уже должны были поговорить на эту тему, но я просто никогда не…

– Нино, в чем дело? – спрашивает Харука, его грудь сжимается от внезапного изменения атмосферы.

– Ты… и Юна. Вы были связаны с ней десять лет, верно?

– Да, – отвечает Харука, его голос терпелив, но тело напряжено. Меньше всего ему хочется обсуждать свою предыдущую спутницу жизни, особенно в ночь их совсем небольшой годовщины.

Нино проводит рукой по волосам – явный признак его тревожности.

– Почему… почему у вас двоих не было детей? Если вы были вместе так долго, то должны были завести детей.

Вздыхая, Харука откидывается на спинку стула, его аппетит окончательно портится.

Глава 4

У меня хреновое предчувствие. Сердце Нино бешено колотится. Он размышляет об этом уже несколько месяцев, эта тема не дает ему покоя и цепляется за края его сознания. Он всегда подавлял это желание, зная, как сильно Харука не любит говорить о своей первой супруге.

И все же это произошло. Неловко выплеснулось наружу за ужином в честь их годовщины.

– Юна не хотела детей, – говорит Харука, не моргая. Больше ничего.

– Так… это все? – уточняет Нино. – Конец истории? Вы двое никогда не пытались…

Харука делает заметный вдох, его взгляд перемещается к дверям внутреннего дворика.

– Пытались. Однажды она забеременела, но в итоге потеряла ребенка. Больше мы не пытались.

Проклятье. Нино чувствует себя так, словно его ударили кулаком в грудь. Его горло сжимается.

– Мне так жаль…

Харука кивает.

– Это не то, о чем мне хочется думать.

В голове Нино возникает следующий естественный вопрос: хочет ли Харука еще детей? Харука все еще хочет детей. Хочет ли он иметь большую семью? Стоит ли им обратиться за помощью, чтобы попытаться когда-нибудь завести детей?

Но Нино сам не может ответить на эти вопросы. Он не знает, чего хочет, потому что лишь недавно задумался над этим вопросом.

В чем-то он все еще чувствует себя подростком. Он не может представить, что будет отвечать за жизнь маленьких вампиров – учить и направлять их между древней культурой и сложностями современного общества – он все еще сам пытается в этом разобраться.

Харука берет бокал с вином и подносит его к губам, а затем откидывает голову назад, чтобы осушить его содержимое. После этого он встает из-за стола, Нино в панике тоже поднимается, преграждая ему путь.

Харука озадачено смотрит на него.

– Что ты делаешь? Что ты делаешь?

– Собираюсь принести еще вина.

Они застывают в молчании. Когда Харука начинает обходить его, Нино реагирует импульсивно. Он кидается на него, приседает и быстрым движением ударяет рукой по задней части коленей Харуки, заставляя их подкоситься, чтобы он мог поднять его и прижать к себе.

Глаза Харуки расширяются от неожиданной атаки, и он корчится от боли.

– Н-Нино, опусти меня.

– Я должен отнести его величество к стойке…

– Прекрати.

Смеясь, Нино ставит своего смущенного возлюбленного на ноги.

– Его светлость протестует – меня удивляет, что мы одного роста, но ты для меня совсем не тяжелый.

– Пожалуйста, не делай этого.

– Почему? – Нино хмурится. – Ты же позволяешь мне поднимать тебя, когда мы занимаемся сексом.

– Это… это другое.

– Как это?

– Есть разница, – говорит Харука, избегая взгляда Нино, пытающегося пройти мимо него, и Нино снова шагает к нему, сморщив нос.

– Значит, я могу поднять тебя, только если вставлю свой член…

Задыхаясь, Харука с широко распахнутыми бордовыми глазами тянется вверх и зажимает рот Нино своими пальцами. Нино задыхается от смеха и Харука тоже начинает смеяться, поднимая свободную руку, чтобы закрыть свое покрасневшее лицо.

Нино хватает его за запястье, притягивая супруга.

– Серьезно, Хару? Здесь нет никого, кроме нас – даже Асао со своим сверхзвуковым слухом уехал на ночь. Почему ты так смущаешься, когда я пытаюсь поговорить о нашей сексуальной жизни? Мы говорим обо всем остальном.

– Потому что обсуждать это излишне. – Харука выдыхает, проведя ладонью по макушке своих гладких черных волос. – Я тут, и я знаю, что мы делаем.

Подойдя к нему еще ближе, Нино разводит ноги и вжимает Харуку спиной в стол. Он упирается руками в талию Харуки, затем целует маленькую сексуальную родинку в центре его носа.

– Хозяин дома просто не привык, чтобы кто-то говорил ему грязные слова, но это может быть весело… Ты можешь сказать мне, что тебе нравится?

Харука качает головой, улыбаясь.

– Ты знаешь, что мне нравится, по моей реакции… и я не знаю таких слов на английском.

– Ложь, но ты можешь сказать их по-японски.

Он делает паузу и смотрит в сторону.

– Этих слов не существует в японском.

Они оба смеются.

– Упрямый, – ворчит Нино. – Ладно, я пока сдаюсь. Я буду игнорировать тот факт, что ты знаешь около пятнадцати других языков и что эти слова определенно существуют в японском.

Харука тянется к его губам, и Нино приоткрывает губы, позволяя их языкам соприкасаться и скользить, пробуя друг друга на вкус, как двое влюбленных, заново знакомящихся друг с другом. Во рту Харуки всегда на несколько градусов прохладнее, чем в его собственном, а дыхание похоже на аромат свежих роз. Это ощущение напоминает Нино весну – дождливый день, когда воздух свежий и сладкий. Как поцелуй может вызвать в его сознании такие яркие образы? Ощущение похоже на то, как будто его окутывает дымка сна – совершенно новая обстановка, где он защищен и глубоко любим. До Харуки он никогда не испытывал ничего подобного.

Поцелуй неистовый. Когда Нино наклоняет голову, Харука отталкивает его, отвечая на его натиск, и перед тем, как прервать поцелуй, Харука хватает волосы Нино и оттягивает его голову в сторону. Затем он проводит губами по впадине шеи. Нино обхватывает его руками за талию, а Харука прикусывает левую сторону его шеи.

Нино стонет, чувствуя знакомое тепло, пробегающее по животу и оседающее в паху. Харука никогда не питался с противоположной стороны, стараясь избегать постоянных шрамов на изгибе плеча Нино. Раны старые, но остались навсегда от жестокого обращения с Нино в детстве.

Харука сильно всасывается в плоть Нино, его острые клыки все глубже погружаются в его шею, и Нино закрывает глаза, испытывая эйфорию от близости. Харука всегда изливает в него самые восхитительные мысли, когда кормится от него – это похоже на поэзию: любовь и страсть в глубоких стихах и выражениях.

Он тянет сильнее, и глаза Нино открываются. Жжение. Его естество глубоко в основании его сущности сдвигается, желая высвободиться, подчиниться воле Харуки. Нино закрывает глаза и выдыхает, позволяя Харуке забрать его у него.

Горячий поток высвобождающейся ауры Нино подобен буйному ветру, проносящемуся и закручивающемуся вверх по позвоночнику, а затем дико расходящемуся из каждой поры его тела. Она излучает яркое сияние насыщенного оранжевого света. Ощущения невероятные, как будто все внутри Нино хочет высвободиться и полностью отдаться мужу. Иногда Нино испытывает физический оргазм, когда Харука делает это, в зависимости от того, где он питается, но сейчас Нино держит свое тело под контролем, его разум перестраивается от удовольствия и сосредотачивается.

В тот момент, когда Харука отрывается от кормления, Нино обхватывает руками бедра своего возлюбленного, побуждая его сесть на стол, их обеденные тарелки звенят и сдвигаются в сторону.

Его горящий взгляд сосредоточен, пока он расстегивает брюки Харуки, но затем Нино поднимает глаза.

– Этот момент подходит для того, чтобы я взял тебя на руки, да?

Харука смеется своим глубоким, гулким смехом. Когда брюки расстегиваются, он поднимается, Нино быстро проводит рукой по линиям его спины, затем по длинным ногам, и скидывает одежду Харуки на пол.

Полуобнаженный в лунном свете и в обрамлении мерцающих черных свечей, Харука выглядит как нечто из самых смелых мечтаний Нино. Возможно, Нино даже не настолько изобретателен, чтобы мечтать о ком-то столь соблазнительном и потустороннем. Он всегда считал своего партнера красивым и утонченным, но с этими длинными волосами он даже не похож на вампира. Он похож на представителя какого-то другого вида.

Нино хватается за край свитера Харуки и тянет его вверх по телу. Его супруг послушно поднимает руки, позволяя ему снять свитер. Он расстегивает пуговицы на рубашке Харуки, желая увидеть его всего, прежде чем насладиться телом.

Глубокий голос Харуки нарушает тишину.

– Неужели я стал il secondo?[9]9
  Вторым (итал.).


[Закрыть]

Они оба смеются, Нино заканчивает свою работу и наконец срывает рубашку с Харуки. Он ухмыляется.

– Сыровато.

Нино тянется к голове Харуки и снимает резинку с его тяжелого пучка, позволяя волосам расплестись густыми волнами, как жидкий оникс, на фоне его миндальной кожи.

– Любовь моя, тебе нравятся мои волосы, когда они такие длинные? – тихо спрашивает Харука. – Если… тебе это нравится, я не буду их стричь.

Нино притаскивает стоящий сзади стул и располагается перед бедрами Харуки. Затем он обхватывает пальцами заднюю часть его коленей и подталкивает вперед, встречая взгляд Харуки.

– Tesoro, мне все равно, как выглядят твои волосы. Ты – то, что я люблю. Я просто хочу, чтобы ты чувствовал себя свободно.

Глаза Харуки меняются, постепенно окрашиваясь в яркий закатно-оранжевый цвет. От его худощавого тела начинает исходить пьянящий аромат ауры. Он открывается, позволяя своей истинной природе дышать и расширяться. Он уже не так сдержан, как раньше (как в самом начале их отношений), но Харуке все равно требуется минута, чтобы расслабиться. У них начинает получаться.

Улыбаясь, Нино наклоняется и нежно целует верхнюю часть кремовых бедер. Харука извивается, когда он двигается выше, но Нино поднимает голову и подается вперед, игриво целуя и облизывая его упругий живот.

Нино снова обхватывает заднюю часть его коленей, и Харука вдыхает, когда Нино притягивает его еще ближе, упираясь одной из согнутых ног в свое плечо. Он целует и покусывает внутреннюю сторону бедра Харуки, чувствуя, как тело его возлюбленного дрожит от желания. Нино поднимает на него взгляд, и в светящихся глазах Харуки появляется отчаяние, его обнаженная грудь быстро вздымается, когда он цепляется пальцами за волосы Нино. Ему не всегда удается прорваться сквозь сдержанный фасад Харуки, но в те моменты, когда у него это получается, это приносит Нино такое возвышенное удовольствие и уверенность, каких он никогда не знал.

Он берет твердый член Харуки пальцами, а затем проводит языком по кончику. Харука вдыхает с трудом, глаза зажмурены.

– Ты такой вкусный, Хару…

Нино сдвигается, обхватывая одной рукой твердую кожу мужа, а другой проникая глубже между его ног. Он дразнит и поглаживает мягкость отверстия Харуки кончиками пальцев.

Харука напрягается, выгибая шею. Его длинные волосы падают назад за плечи.

– Боже, помоги мне…

– Скажи мне, чего ты хочешь, tesoro, – произносит Нино. Он снова проводит языком по его влажной коже, пробуя на вкус. Невероятно. – Мне взять твой член в рот?

Он смотрит на Харуку в ожидании, продолжая ласкать, играть и соблазнять его пальцами. Харука наконец делает заметный вздох.

– Пожалуйста.

Нино улыбается, а затем берет его пенис в рот, медленно и плавно. Харука громко стонет, когда Нино продолжает целовать его, проводя языком по его члену и жадно поглощая его. Через несколько минут его супруг вскрикивает и дрожит в экстазе, разлетаясь на осколки от соблазнительных действий Нино.

Тело Харуки дрожит, когда Нино наконец поднимает голову – он проводит языком и облизывает кожу, следя за тем, чтобы ничего не пропало зря. Он встает со стула, но Харука удивляет его, хватая Нино за брюки на талии. Его длинные пальцы действуют агрессивно, настойчиво расстегивая молнию. Нино ухмыляется, наклоняясь вперед, чтобы прижаться ко лбу Харуки.

– Может быть, я могу тебе еще чем-то помочь?

– Сними штаны, – шепчет Харука, его дыхание сбивается.

Нино послушно выполняет просьбу и, прежде чем он успевает стащить штаны и нижнее белье с колен, Харука хватает его за рубашку и тянет Нино обратно вниз, усаживая в кресло. Его муж выглядит дико, когда отталкивается от стола и делает шаг вперед, расставляя бедра. Как только он упирается своим весом в колени Нино, Харука берет его член в рот. Страсть, скрывающаяся за этим, заставляет сердце Нино биться в груди, как барабан.

Нино отстраняется, и это похоже на то, как если бы он вышел на воздух после того, как его унесло в глубину океанских течений. Он сглатывает, не в силах перевести дыхание.

– Позади тебя оливковое масло.

Харука оглядывается, затем берет со стола бутылку темно-зеленого цвета и открывает ее. Как только его пальцы становятся скользкими, он тянется вниз и обхватывает ими жесткий член своего супруга. Нино вздыхает, от веса и прикосновений Харуки он начинает ощущать предстоящую кульминацию.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал с тобой? – Нино лениво улыбается. Пальцы Харуки гладят и двигаются так талантливо, как будто он играет на музыкальном инструменте. От его запаха у Нино голова идет кругом, как будто он выпил слишком много.

Приподнимая темную бровь, он берет руку Нино и тянет ее за спину к своим обнаженным ягодицам.

– Ты знаешь, чего я хочу.

Используя остатки смазки от руки Харуки, Нино медленно вводит в него палец. Харука дергается от удовольствия, и Нино чувствует, как тугой, теплый проход его партнера поддается ему. Нино кусает свою губу, задыхаясь.

– Было бы хорошо, если бы ты сказал мне… прямо.

Он достает палец, осторожно меняя его, и вводит уже два пальца внутрь, заставляя Харуку выгибаться и стонать, погружая их глубже. Когда Харука опускает голову, его радужки ярко горят, как лучи заката. Он берет Нино за подбородок, чтобы их глаза встретились.

– Хватит болтать.

Он быстро целует его в губы, прежде чем переместиться вверх и отстраниться от его пальцев. Харука берет член Нино в руку и медленно опускает свое тело вниз, чтобы тот вошел в него.

Когда они соединяются, разговоры и размышления прекращаются. Остаются только они двое и их врожденная потребность быть соединенными, чтобы их сущности и тела существовали как единое целое. Харука двигает бедрами, а Нино обнимает его, впиваясь пальцами в его плоть. Через несколько мгновений они оба возносятся в место, похожее на рай.