Текст книги "Трепет и гнев"

Глава 9

Комнаты, в которых остановились Селлина и Джованни, выходили на одну веранду. Распаковав свои вещи, Селлина распахивает бумажную дверь и выходит на улицу. Сев на твердое дерево и сложив ноги, она вдыхает чистый влажный воздух, наблюдая за дождем в саду, заросшем бамбуком.

Наступают сумерки, и небо напоминает театральное зрелище – смесь розовых оттенков заката и темно-сиреневых дождевых облаков. Романтично, но мрачно. Надежда? Через тонкую дверь она слышит, как Джованни тяжело вышагивает взад-вперед по своей комнате. Он разговаривает по телефону, лая в своей манере «короля королевства».

Она смотрит на мокрый от дождя пейзаж, теряя счет времени. Когда бумажная дверь в комнату Джованни открывается, она оглядывается через плечо. Он несет в руке большой ежедневник в кожаном переплете и свой смартфон, после чего, сев рядом с ней, свешивает длинные ноги с края веранды. Она вздрагивает. Температура снижается.

– Тебе холодно? – спрашивает он, наблюдая за ней.

Селлина качает головой.

– Я в порядке.

Он кивает.

– Асао дал мне их расписания. Я только взглянул на них, но, вероятно, мне стоит заняться клиентами Нино, пока ты будешь заниматься обязанностями Харуки. Они кажутся более подходящими для твоего опыта, но дай мне знать, что ты больше предпочитаешь.

Он открывает лежащий между ними кожаный ежедневник, и Селлина молча просматривает страницы, пока Джованни набирает текстовые сообщения на своем телефоне. Она читает, но все же осторожно поднимает глаза, чтобы посмотреть на него. Тень украшает его сильную челюсть. Джованни не носил бороду с прошлого года, и ему пора побриться. Он смотрит на светящийся телефон и на его лице мелькает недовольство. Он сидит рядом с ней, но, как всегда, мыслями находится далеко, как красивая оболочка прежнего теплого, заботливого вампира, которого она когда-то знала.

Прочитав и обдумав план, Селлина выпрямляет плечи.

– Я согласна с тобой. Я возьму на себя обязанности Харуки. Я не знаю японского, чтобы заключать подробные деловые контракты, но я думаю, что справлюсь с общественными визитами и планированием некоторых мероприятий. Этот проект по латинскому переводу придется отложить, но я все равно встречусь с семьей и сообщу им, что Харука не отказывается от их просьбы.

– Хорошо. – Джованни выдыхает, все еще печатая и сосредотачиваясь на своем телефоне. – Я заберу все со стороны Нино. Примерно через месяц я должен вернуться домой. Давай пересмотрим план примерно в то время.

– Звучит неплохо. – Селлина вздыхает. – Есть ли что-нибудь еще, что мы можем сделать? Харука, кажется, вот-вот сорвется.

– Мы здесь, – говорит Джованни, глядя на нее сочувствующими глазами. – Все, что мы можем сделать, это быть вместе. Харука уже перевернул все книги в своей библиотеке, а я был как можно более осторожен в установлении контактов… Отец сейчас находится между смятением и убийством. Но мы должны ждать. Это существо… Лайос вернет Нино. Он должен это сделать, если хочет получить эту чертову книгу.

Но что, если он причинит ему боль? Что, если он его обидит? Селлина хотела бы спросить, но у Джованни нет ответов. Ни у кого нет ответов. Стресс ничему не поможет.

– Верно, – соглашается она, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Мы должны поговорить с Асао об обеспечении из источников высокого уровня, в зависимости от того, как долго нам нужно будет оставаться здесь.

Джованни качает головой, переключая свое внимание обратно на телефон.

– Мне это не нужно, но ты можешь спросить его.

– Эм, ты не можешь месяц не питаться.

Он смотрит на нее, ухмыляясь своими полными губами.

– Я не знал, что тебе не все равно.

Ее лицо выражает обиду.

– Как будто тебе есть дело до того, забочусь я или нет.

– О, мне не все равно. Даже очень. Ты даже представить себе не можешь, сколько я всего получаю.

– Вот с этим я согласна. И что дальше? Ты планируешь ходить по барам, чтобы найти свой новый источник? Я знаю, это твоя тайная фишка – переспать и попробовать местные товары.

Джованни принимает мрачный вид.

– Это было очень давно. Более ста лет назад. Мне было восемнадцать. Ты собираешься вечно напоминать мне об этом? Я никогда не смогу это забыть?

– Ты можешь делать все, что захочешь. Это не имеет ничего общего со мной…

– Это имеет отношение к тебе. И все, чего я всегда хотел, это чтобы ты, черт возьми, посмотрела на меня. Признала меня.

Его тяжелый голос эхом разносится в тишине дождливого сада. Селлина моргает.

– Что? О чем, черт возьми, ты говоришь? Ты сказал мне…

– Я знаю, что я сказал, хорошо? Но я…

В дверь Джованни стучат. Он поворачивается, и Селлина слышит голос Асао с другой стороны.

– Я накрыл стол к ужину.

Джованни резко встает, затем берет большой ежедневник, лежащий между ними. Селлина поднимается, вытирая пыль со своих легинсов, и смотрит на него. Он отворачивается от ее взгляда и возвращается в свою комнату.

Они идут в сторону кухни в тягостном молчании. Селлина беспокоится о своем пропавшем друге и эмоциональном состоянии его мужа, поэтому сейчас не время танцевать со старыми скелетами из шкафа, принадлежащего ей и Джованни. Это последнее, что ей сейчас нужно.

Глава 10

Нино открывает глаза и испытывает непреодолимое чувство тошноты. Когда он поворачивается и натыкается на что-то мягкое, возникает ощущение, будто его тело деревянное, но в то же время он испытывает болезненные ощущения. Он стонет, его разум в оцепенении пытается осознать окружающую обстановку.

Закат. Окно в прямой видимости заполнено оранжевыми облаками на фоне темнеющего неба. А еще там есть странное дерево… Он никогда не видел ничего подобного.

– Meu anjo está acordado?

Над ним слышится незнакомый голос, словно португалоговорящее божество. Мой ангел проснулся? Звук близко. Слишком близко.

Он оглядывается через плечо и видит, что на него смотрит мужчина-вампир с очень длинными ирисово-коричневыми волосами и бледными, океанскими глазами… не совсем голубыми, но и не зелеными. Он улыбается, но его лицо очень худое, ему не помешало бы поесть. А лучше раз пять.

– Посмотри, какой ты великолепный и золотой, и эта богатая, расплавленная аура… – Вампир приподнимает бровь. – Как будто окунаешь член в теплый мед. Uma delícia…[14]14
  Восторг (португ.).


[Закрыть]

Нино спрыгивает с кровати, его голова кружится, и он падает на деревянный пол. Его начинает тошнить. Хуже того, в сердце ощущается пустота. Нино вытягивает шею в стоне, ощущая острую пустоту внутри себя там, где обычно царило глубокое удовлетворение. Плохое самочувствие и дезориентация могут способствовать тому, что он совсем расклеится.

– Ты в порядке? Я пошутил… na maioria das vezes[15]15
  …по большому счету (португ.).


[Закрыть].

Длинноволосый вампир откидывается на край кровати и смотрит на него сверху вниз, как любопытный ребенок смотрит на раненое животное, застрявшее в колодце. Нино отодвигается еще дальше, его тело протестует в агонии, а глаза слезятся. Он выпрямляется и садится у стены под квадратным окном.

Где я, черт возьми, нахожусь? В одну минуту он дома, а в другую… Его тело начало исчезать, но теперь он цел и невредим. Хотя его разум кружится, а пустота внутри него мучительна…

– Эй, милый. Ты в порядке? Слушай, после трюка esqueleto[16]16
  Скелета (португ.).


[Закрыть] с исчезновением, ты чувствуешь себя как merda[17]17
  Дерьмо (португ.).


[Закрыть] в течение дня или около того… а вчера ты спал весь день. Просто дыши, ладно?

Нино смотрит на костлявого вампира, который наблюдает за ним с кровати. Почему мы были вместе в постели? Что происходит?

– Боже мой… – Другой вампир сползает с кровати и подходит к Нино. – Ты выглядишь так, будто тебя сейчас стошнит. Постарайся расслабиться…

Когда мужчина протягивает руку, что-то внутри Нино оживает. Сквозь боль, пустоту и замешательство его аура устремляется наружу. Неизвестный вампир поспешно отступает назад, когда красно-оранжевая сущность Нино вырывается из его тела и образовывает вокруг него идеальную сферу. Глаза Нино расширяются, когда он смотрит на незнакомца, его образ теперь окрашен в закатные тона цветным «фильтром» энергии Нино.

Худой вампир нерешительно поднимает руку и прижимает ладонь к сфере. Грудь Нино быстро вздергивается от волнения, но рука незнакомца оказывается по меньшей мере в двух футах от его лица. Поверхность твердая.

– Uau! Que lindo![18]18
  Вот это да! Как красиво! (португ.)


[Закрыть] Это невероятно, милый… прекрасно.

Щелкающий звук в маленькой комнате заставляет Нино поднять взгляд. Старая дверь со скрипом распахивается. Лайос входит внутрь и направляется прямо к нему, в сопровождении высокого и молодого чистокровного. Нино прищуривается и замечает кое-что странное во внешности младшего вампира. Он истощен, как и Лайос, и длинноволосый незнакомец, но этот новый… У него отсутствует ухо.

Когда Лайос подходит и встает перед Нино, вампир с каштановыми волосами спешит снова сесть на кровать, убегая, как большая крыса.

– Итак, что это? – спрашивает Лайос, наклоняясь, чтобы рассмотреть яркий шар. Сердце колотится, и Нино прижимается к стене. Он не знает, как ему это удается, но молится, чтобы эта штука выдержала. Лайос кладет ладонь на твердую форму. – Хм. В тебе есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Твой могущественный супруг кое-чему тебя научил.

Длинноволосый мужчина бормочет с кровати на португальском языке. Нино не очень хорошо знает язык, но для понимания этого было достаточно.

– Дядя. Это жестоко – разлучать двух чистокровных вот так.

Лайос проводит рукой по кривой сфере, сосредотачиваясь, как будто это сложная загадка.

– Эти молодые, современные чистокровные ничего не знают о настоящей преданности. Я предполагаю, что их связь была принудительной по политическим соображениям или из-за поверхностного влечения… Отвратительно.

– Узы есть узы. – Длинноволосый пожимает плечами.

– Неверно. И как будто тебя волнуют узы. Твои сексуальные извращения настолько чудовищны, что мне нужно было давно положить этому конец. Позор… Мой брат не научил тебя скромности и самоуважению.

– Напротив, я чувствую, что моя самооценка настолько ценна, что ее следует разделить со столькими существами…

– Молчи. – Лайос поворачивает голову, глаза-бусинки сфокусированы на Нино, и он снова переходит на английский. – Юноша, я понимаю, что, возможно, мы начали не с самой приятной ноты. Когда твой супруг попросил меня уйти, ситуация обострилась довольно быстро. Временами мой характер берет верх. Было бы неправильно игнорировать такую фундаментальную истину.

Наблюдая за Нино, Лайос моргает, выражение его лица смягчается. Когда Нино молчит, он продолжает:

– Возможно, нам стоит пройти в гостиную и поговорить? Ты бы мог рассказать мне немного о рукописи «Жажда и желание», которой владеет твой муж, а я мог бы рассказать тебе больше о своем королевстве и о том, чего я здесь достиг?

Вместо ответа Нино закрывает глаза, молясь, чтобы его аура продолжала держаться. Он не хочет идти в другую комнату и разговаривать с этим странным старым существом. Он хочет домой.

Когда Лайос с громким стуком ударяет рукой по толстой поверхности, глаза Нино снова открываются.

– И снова ты молчишь! Что, черт возьми, с тобой не так? Где твоя гордость чистокровного вампира?

– Пожалуйста, пожалуйста, просто верните меня обратно, – говорит Нино, тяжело сглатывая. – Если вы хотите поговорить, мы можем сделать это в моем доме. Вам не нужно этого делать. Мы больше так не делаем.

Лайос поднимает свой сморщенный подбородок, на его тонких губах появляется высокомерная ухмылка.

– Расскажи мне больше о книге, и я верну тебя обратно.

– Сначала отвезите меня обратно… потом мы сможем обсудить…

– Я не принимаю приказов от слабых, новообретенных чистокровных.

Его глаза светятся от гнева ярко-белым светом. Нино еще сильнее прижимается к стене, но ничего не происходит. Лайос рычит.

– Когда этот щит сломается – а он сломается, – первое, что я сделаю, это вырву этот бесполезный язык из твоего рта.

Старый чистокровный выпрямляется, его белые глаза затухают и возвращаются в свое темное, застывшее состояние. Он поворачивается, деревянный пол скрипит под его ногами, когда он направляется к двери, обращаясь к длинноволосому вампиру на кровати:

– Хоть раз будь полезен и присмотри за ним. Если кто-то из вас попытается уйти, обещаю, далеко вы не уйдете.

Длинноволосый кивает, но молчит. Когда Лайос и его высокий спутник с отсутствующим ухом выходят, а дверь захлопывается, худой мужчина поворачивается к Нино.

– Слушай, если он лишит тебя языка, не переживай так сильно, амиго. Он отрастет. Это просто… больно.

Нино прижимает ладони к лицу, затем проводит ими вверх, чтобы схватить себя за волосы. Он напуган и растерян, и ему хочется, чтобы это пустое, мучительное чувство утихло. Как это произошло?

Как робкий кот, чистокровный снова спускается на пол, чтобы подойти к Нино. Он садится в стороне от защитной сферы и скрещивает ноги.

– Когда скелет привел меня сюда в прошлом году… Кажется, прошел год? Eu acho?[19]19
  Я думаю (португ.).


[Закрыть] В любом случае, он был так зол, что исчезли мои яички. Яички и все остальное.

Встретившись взглядом с худым чистокровным, Нино сдвигает брови.

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Но они выросли обратно! – отвечает он бодро. – Все это, конечно, было медленно, и некрасиво… Я был как один из тех манекенов в универмаге. Но, кажется, через шесть месяцев все восстановилось. Так что не волнуйся. Não se preocupe com isso[20]20
  Не беспокойся об этом (португ.).


[Закрыть]. Я не мочился все это время. Оказывается, нам не нужно мочиться, если мы не употребляем человеческую пищу. Кто бы мог подумать?

– Боже…

Глаза Нино плотно закрываются, когда он прислоняется головой к стенке своей энергии. Он пытается меня утешить? Он чувствует себя больным, его тело страдает из-за того, что он находится так далеко от своего супруга. Он изголодался по Харуке во всех смыслах.

– Амиго, как тебя зовут?

Дыша медленно и ровно, Нино открывает глаза, смотря мужчине в лицо и внезапно узнавая его.

Он смотрит в ожидании ответа своими выцветшими бирюзовыми глазами. Нино не думает, что может ему доверять… но, учитывая его стремление успокоить, игнорировать его тоже не вариант.

– Я Нино. Вы Ладислао Алмейда, не так ли?

Он поднимает брови.

– Ты знаешь меня? Я все еще узнаваем? Эбааа.

Он улыбается и раскрывает ладони в величественном жесте. Нино моргает в недоумении. Ладислао намного худее, чем на фотографиях и видео в СМИ. Точеные черты лица, длинные волосы и оливковый цвет кожи остались прежними, однако в личностном плане он совсем не такой, как ожидал Нино.

– Где мы находимся? – спрашивает Нино, глядя в окно на темнеющее небо.

– Хороший вопрос. С точки зрения географии, я понятия не имею. Но я уверен, что это королевство моего tio[21]21
  Дядя (португ.).


[Закрыть]. Его «идеальное чистокровное общество», или что-то в этом роде. Я пытался покинуть этот дом пару раз днем, когда все спят, и, ну… я все еще здесь. Здесь нет ничего, кроме грязи и камней, на многие мили. Тiо очень злится, когда я пытаюсь убежать, поэтому я перестал. Мне нравится, когда мои яички прикреплены к моему телу, понимаешь? Он выиграл.

Нино вздыхает, измученный и напряженный, желая, чтобы он перестал об этом говорить.

– Мой tio злоупотребляет своей властью и старой кровью, – продолжает Ладислао. – Он не любит убивать других чистокровных – просто преподает им уроки, чтобы они «знали свое место». É horrível[22]22
  Это ужасно (португ.).


[Закрыть].

– Я исчез, но я не… Я где-то здесь. Мы не умерли.

Нино пытается обдумать ситуацию, стараясь найти в ней смысл.

– Да, correto[23]23
  Правильно (португ.).


[Закрыть]. Ты не один. Нас здесь много. Ты чувствуешь их присутствие? Попробуй сконцентрироваться.

Впервые Нино переключает свое внимание вовне, игнорируя боль и страх, бьющиеся в его теле. Закрыв глаза, он вздыхает. Ладислао прав. Воздух вокруг них гудит энергией чистокровных вампиров, но слабо, словно мягкий электрический ток, шепчущий сквозь атмосферу. Он пытается понять их количество, но это трудно. Импульс энергии слишком слаб.

– Сколько их здесь?

– Eu não sei. Sem pistas, amigo[24]24
  Я не знаю. Никаких догадок, приятель (португ.).


[Закрыть]. Скелет не выпускает меня из этой комнаты, поэтому я не могу сказать. Не считая моих неудачных побегов, я застрял здесь на целый год без еды, напитков и секса. Никакого секса. Ах, так скучно. Просто убейте меня уже.

– Почему ты продолжаешь называть Лайоса Скелетом?

– Ну, посмотри на него – на меня. – Глаза Ладислао цвета морской пены расширенные, недоверчивые. – С моим tio все слишком, слишком жестко. У меня берут кровь раз в пару дней, и все. Знаешь, существует миф, что нам, чистокровным, не нужна пища. Это правда, что мы можем прожить без нее, наши тела выживут. Но другие вещи помогают сделать нас сильными.

Нино выпрямляется внутри своей ауры.

– Где все эти чистокровные, которых я чувствую? Я чувствую их, но… как-то отдаленно.

– Как насчет того, чтобы расслабиться, а? Нужен ли этот пузырь между нами?

Ладислао поднимает руку и стучит по твердой поверхности. Звук отдается эхом, как будто он ударяет по пустому стеклу.

– Я просто пошутил… насчет моего члена и теплого меда. Ты очень аппетитный, а я чертовски возбужден, но я тебе не враг. Я уважаю вашу связь, правда.

Нино прикусывает губу. Часть его беспокоится, что если он будет продолжать в том же духе, то это истощит его и он станет беззащитным в его и без того разбитом состоянии. Он также боится, что если он отпустит энергию, то не сможет снова вытолкнуть ее наружу. Он проклинал себя за то, что не относился более серьезно к их с Харукой медитации.

Это риск, но он не уверен, как долго его тело и разум смогут функционировать при таком большом напряжении энергии. Он закрывает глаза и заставляет силу сферы вернуться внутрь себя, чувствуя, как она тускнеет и рассеивается. Ему было тепло в своей ауре, но теперь влажный, прохладный и липкий воздух комнаты прижимается к его коже, как мокрое одеяло, и он дрожит.

Ладислао улыбается.

– Намного лучше. Ты должен беречь свою энергию. Ты можешь стоять? Посмотри в окно над головой.

Нино поднимается с пола, не обращая внимания на ноющие конечности, пустоту, тоскливое чувство в животе. Он поворачивается, используя подоконник окна как рычаг, чтобы поддержать себя, пока он рассматривает вид за стеклом.

Они находятся высоко, на обрыве горы, откуда открывается вид на обширную, похожую на пустыню долину с обрывистыми скалами, диким, разбросанным кустарником и самыми необычными деревьями, которые он когда-либо видел. Они напоминают ему зонтики: как будто ветер дует на них слишком сильно и отбрасывает все их ветви вверх, а не вниз, как у большинства деревьев. Пейзаж земли кажется ему чужим, как будто он находится на совершенно другой планете. Горизонт затянут темными синевато-фиолетовыми облаками, которые сами по себе похожи на горы, а оранжевый закат освещает те места, где можно видеть небо. Здесь больше ничего нет – ни магазинов, ни зданий, ни дорог, ни людей.

– Посмотри направо.

Нино подпрыгивает от голоса Ладислао, раздавшегося прямо у его уха.

– Прости, прости. – Ладислао поднимает руки вверх в дружеском жесте. – Ты видишь, прямо за россыпью деревьев? Внизу, в долине, вон там…

Прищурившись, Нино различает что-то – квадраты и прямоугольники. Большое скопление глинобитных жилищ, потемневших и затененных от заходящего солнца. Если бы Ладислао не указал на них, Нино никогда бы их не заметил, потому что они почти скрыты естественным рельефом местности.

– Это… какой-то город?

– Думаю, скорее большая деревня. Там все чистокровные. Они живут там, внизу, я вижу их иногда в сумерках, как крошечные пятнышки в этом странном месте. Вокруг нас также есть вода. Я чувствовал ее запах в воздухе, когда пытался убежать, но так и не смог добраться до берега. Может быть, это остров?

Наблюдая за бессмысленной сценой через окно, Нино замечает кое-что поразительное. Он поворачивается и встречает взгляд Ладислао.

– Я исчез из своего дома… а в новостях сказали, что ты «испарился». Это место… Это Лайос ответственен за исчезновение всех тех вампиров?

– Está certo[25]25
  Правильно (португ.).


[Закрыть], милый.

Нино хмурится.

– Пожалуйста, перестань называть меня так.

– Тебе идет, небесное создание… – Он улыбается, хлопая ресницами. – Как золотой ангел.

– Мне следует выпустить свою ауру?

– Ах, как жестоко. – Ладислао скрещивает на груди руки, обижаясь.

Глава 11

Я потерял его…

На третий день отсутствия Нино все еще идет сильный дождь.

Харука сидит на полу своей библиотеки, сгорбившись, и смотрит в окно. Свет серый. Его мир темный. Пустой. Печаль разъедает его, разрывая и опустошая грудь. Он смотрит в пустоту, не двигаясь, но когда слышит голос Селлины, его взгляд переключаются в ее сторону.

– Харука, тебе нужно что-нибудь съесть. Вчера ты тоже не ужинал.

Он выпрямляется.

– Я не голоден.

Я потерял его…

Селлина садится в позе лотоса на полу рядом с ним.

Харука не хочет разговаривать, потому что тут нечего было обсуждать.

Но она не решается заговорить первая, а просто молча устраивается рядом на татами. Они слушают, как громко стучит дождь по крыше, вдыхая его земляной, влажный запах, смешанный с травянистым ароматом настила.

Я не могу потерять его… Я не переживу этого снова…

Харука трет ладонями лицо. Безнадежность бурлит в нем, раздуваясь и рассеиваясь, как дым от лесного пожара.

– Я думаю, когда Нино встретил тебя… это была любовь с первого взгляда.

Вздохнув, Харука поднимает голову и смотрит на Селлину.

Ее серые глаза устремлены в пол, а мягкий отблеск пасмурного света освещает ее смуглую кожу.

– Я помню, как он впервые рассказал мне о тебе. Он сказал, что ты утонченный и что от тебя очень хорошо пахнет. Я знаю Нино с детства, но он никогда не говорил так о другом вампире. А потом он предложил тебе себя после того, как провел с тобой немного времени. Я была в шоке. Он никогда никому не предлагал свою кровь – даже не говорил об этом! Ты в курсе, что ты у него первый?

Харука качает головой, его разум пробирается сквозь туман и паутину отчаяния, чтобы вернуться к тому времени. Те дни, когда его общение с Нино только зарождалось. Их отношения были чистыми.

– Нет… не сразу. Я был в тяжелом состоянии, но он предложил свою помощь.

Селлина встречает его взгляд, улыбаясь.

– Потому что он любил тебя с самого начала. Он так долго не доверял никому, кроме меня и своего брата, но потом он инстинктивно доверился тебе. Это было прекрасно наблюдать, как мой друг расцветает и раскрывается с тобой – так, как он не делал ни с кем другим.

Она берет руку Харуки, лежащую у него на бедре, и сжимает ее.

– Он сказал мне, что с тобой он чувствовал себя в безопасности. Ты был внимательным, но никогда не относился к нему странно из-за того, что с ним случилось. Он сказал, что с тобой он наконец-то чувствует себя нормальным.

– Он нормальный, – говорит Харука, а затем делает паузу. – Ну, он исключительный, но заслуживает такого же уважения и внимания, как и все остальные.

– Ты знаешь, что большинство вампиров думают не так, как мы. То, что его дядя сделал с ним, запрещено. Мать Нино убила его, но это почти как… Нино почувствовал на себе это оскорбление. Это была даже не его вина, но так много вампиров в нашем королевстве на родине отвергали и жалели его, как будто он представлял собой что-то постыдное. Дошло до того, что Нино почти не выходил из поместья.

Харука хмурится.

– Им стыдно за то, что они затаили неуместную обиду и причинили еще больший вред тому, кто уже пережил травму. Узколобые идиоты…

– Я полностью согласна. – Селлина кивает. Через мгновение она снова улыбается, наклоняя голову: – А ты знаешь, что он умеет очень хорошо танцевать?

Харука моргает и отшатывается назад.

– Я… не знал.

– Да. Когда у него были очень тяжелые дни после смерти мамы, я включала музыку в его комнате, и мы танцевали. Твой муженек отлично двигается.

Впервые за три дня Харука улыбается, думая, что хотя он никогда не видел, как его партнер танцует, движения Нино, безусловно, хороши и в других ситуациях.

– Хм, что еще… – Селлина осматривает потолок, размышляя. – Когда он был маленьким, он кусал яблоки и персики своими клыками и высасывал весь сок. Он говорил мне, что тренируется, чтобы хорошо питаться. Это было так мило, но так странно… О! Он также очень хорош в шахматах и других стратегических играх.

– Я знаю об этом, – признается Харука, ухмыляясь. – Однажды я предложил ему сыграть со мной в шахматы. Он не захотел, и я предположил, что его знания, скорее всего, на уровне новичка. Но он меня обыграл. Когда я предложил сёги[26]26
  Сёги – японская настольная логическая игра шахматного типа.


[Закрыть], он пожаловался и назвал это «стариковской игрой», но потом он обыграл меня и в нее.

Селлина смеется, и этот прекрасный звук наполняет комнату.

– Он всегда выигрывает – у меня, Джованни, моего младшего брата Козимо… даже у Доменико. Никто не может его победить. Он так беззаботен во время игры, что кажется, будто он ни на что не обращает внимания. Но потом ты поднимаешь глаза и понимаешь, что ты поджарен!

Он смеется вместе с Селлиной, в его сердце становится теплее, но оно все еще разбито из-за реальности, с которой ему приходится сталкиваться.

– Он выбрал тебя, – произносит Селлина. – Нино потребовалось очень много времени, чтобы отдать себя кому-то, а ведь прошел всего год вашей связи. Я думаю, Харука, у вас двоих впереди долгий путь. Это всего лишь препятствие на вашем пути, и мы справимся с этим.

– А что, если нет? Селлина, я… я не смог уберечь его…

– Нет. – Она сжимает его ладонь чуть крепче. – Ты даже не представлял, что такое может случиться. Мы были полностью застигнуты врасплох, но все будет хорошо. Не теряй надежды.

Вздохнув, он опускает плечи.

– Трудно быть оптимистом, когда жизнь в прошлом была безжалостной и жестокой.

– Но жизнь также дала тебе Нино.

Харука утвердительно кивает.

– Да.

Она придвигается ближе и кладет голову ему на плечо, крепко прижимаясь к телу и сжимая его руку.

– Так что мы его вернем. И тебе не нужно сидеть здесь в страданиях в одиночестве. Мы здесь, потому что мы твоя семья. Мы пройдем через это вместе.

Когда они снова замолкают, до них доносится звук сильного ливня. Харука не знает, что делать. Он не уверен, что доверяет жизни, которая посылает ему что-то хорошее, а потом безжалостно отбирает это. Надежда кажется ему чем-то неразличимым. Нечто расфокусированное и далекое. Но он признает теплоту и доброту Селлины, это ощутимо.

Харука сжимает ее ладонь и делает глубокий вдох, расслабляясь от аромата магнолии, смешанного с дождем.