Текст книги "Рассказы"

Привет со сцены

I

Поезд остановился, и Анна потихоньку собралась на выход. Она впервые была в Лондоне, хоть и знала об Англии много, потому что интересовалась ею с давних пор, много читала о её истории, знала литературу и язык. А недавно она ещё увлеклась чисто британским кино – тогда-то ей и пришла мысль посетить Англию. Вместо покупки нового музыкального оборудования.

Раньше она откладывала путешествие в страну туманов из-за денег и из-за занятости: она была не такой уж известной певицей в России, и ей всё время приходилось изворачиваться и суетиться вокруг рекламы и всего такого. Теперь же она наконец приехала и очень надеялась встретить кого-то из молодых звёзд британского кино, которых она полюбила окончательно и бесповоротно. Ведь на карте Англия выглядит такой маленькой, будто ты приедешь – и обязательно столкнёшься с кем-то из знаменитостей. В их числе, и даже на первом месте, был актёр театра и кино – Кэри Ашберн. Она надеялась, что он, как человек современный, в возрасте слегка за тридцать, не живёт прошлым, как большинство пожилых людей, и актеры, наверное, не исключение (поэтому какой-нибудь Питер O’Тул не был в числе желанных собеседников, ведь говорить она собиралась на современные темы, о жизни в этом мире, а не о том, каким всё было лет 20 назад).

Анна приготовила примерный план посещений исторических мест: Лондонский Тауэр, Часовая Башня Вестминстерского Дворца и Темза, Стоунхендж. Однако, поглядев на него, она отложила эти поездки, а вместо этого решила походить по магазинам – так она и поступила. Она просто покупала одежду, разглядывала витрины и разговаривала с продавцами, но ей всё казалось сказочным: небо, люди, собаки, даже сама земля была какой-то необычной. К вечеру Анна, хотя и устала от почти беспрерывной ходьбы, но была воодушевлена, а завтра намечался особенный день – поход в театр на спектакль «Birdlight», где в главной роли её любимый Кэри Ашберн.

Весь следующий день она ждала вечера. Придумывала, что скажет ему, если удастся подойти после выступления. Боялась опоздать и потому не отходила от театра, хотя и гуляла, старалась весело проводить время. Наконец наступил долгожданный час.

Странное чувство – находиться внутри театра, где совсем скоро вживую будет выступать твоя любимая звезда. На концерты она редко ходила, всего несколько раз, и те разы её не впечатлили, да и не один музыкант, выступавший в России, не вызывал особенного желания сходить на концерт, хотя Анна охотно слушала разную музыку. Но этот раз был особенный – сериал с его участием, где он играл преступного гения, профессора Ле Руа, стал просто частью её быта, постоянные цитаты, порой заимствованные жесты.

Анна никогда не была такой охотницей до кино, как иные, которые всё знают, в курсе всех новинок и знают всех актёров по именам и даже их личную жизнь. Не была и не понимала таких людей. Но этот сериал её зацепил и Кэри Ашберн – в особенности, став для неё главным воплощением оригинальности. А скоро она увидит его наяву, это так просто и так сказочно. Театр неспешно наполнялся, зрители занимали места, и постепенно внутри стало людно. «А то, – подумала Анна, – все хотят поглядеть на Кэри». Она оглядывалась и с удовольствием замечала, что среди публики есть и молодые, и люди солидного возраста, и мужчины, и женщины, и явные супружеские пары. Мужьям, право, стоит ревновать. Анна усмехнулась этой мысли и поудобнее расположилась в кресле. Спектакль начался.

      Бывает, что картина может разочаровать, не оправдать тех огромных ожиданий, что уже затуманили восприятие. Сюжет представления Анне показался интересным, она понимала, что это не её любимый сериал, и ей, может быть, не настолько понравится этот спектакль. Но она решила для себя, что будет просто наслаждаться видом любимого актёра, что бы он ни делал на сцене. Для неё это всё равно остаётся скорее живое выступление Ле Руа, чем пьеса о некой рок-звезде.

Однако, спектакль с самого начала заинтересовал, а когда вышел Кэри, её любимый Кэри, сцена просто приковала к себе её внимание. Её ожидания совсем не оправдались – всё здесь было так ново, как она не могла даже вообразить. Она с неподдельным интересом смотрела историю музыканта, его борьбы с окружающим и не меньше – с собственными недостатками. Подача персонажа оказалась интересной и не только потому, что это «тот самый Ле Руа», – этот факт тоже был чем-то волшебным. Она настолько увлеклась сюжетом, что забыла думать о чём-либо другом, а когда занавес закрылся, она сидела, не шевелясь от впечатления.

Суета и спешка вокруг заставили её очнуться. Все вокруг были возбуждены и громко говорили, она улавливала некоторые слова и даже целые фразы. Ей и самой хотелось бы сейчас с кем-то поделиться впечатлениями, но вместо этого она мысленно проговаривала запомнившиеся диалоги. Она за толпой вышла из душного помещения и зашагала вокруг здания театра. Обойдя его несколько раз, остановилась у служебного входа. Там уже стояло немало людей, они оживлённо говорили между собой. Анна отчетливо слышала «Ле Руа» в чужих разговорах. Кэри Ашберн ещё не вышел, она подошла поближе, походила внутри толпы, которая были разбита на пары и тройки собеседников.

Наконец появился герой дня – улыбаясь, по-видимому, он ожидал поклонников, потому что сразу стал подписывать подставленные блокноты и фотографии. У Анны ничего не было с собой, что можно было бы подписать, но у неё был фотоаппарат, она решила, что возьмёт фотографию. Он подписывал охотно и подошёл к ней, она сфотографировалась с ним, и он неожиданно сказал:

– Вы очень красивая девушка, для меня честь ваше присутствие. Вы русская?

Она очень удивилась его догадке, но подтвердила её:

– Я певица из русского города Уфа, и после вашего прекрасного выступления мечтаю отблагодарить вас своим концертом.

– О, это было бы волшебно, вот вам моя визитка, – он вручил ей визитную карточку и повернулся к другим фанатам.

Вокруг все веселились и смеялись, радовались присутствию Кэри, а потом он убежал, посылая всем улыбки и добрые пожелания. Все друг друга поздравляли, а Анна смотрела на визитку и медленно шла по дорожке, совсем не по направлению к своему отелю. Её переполняла радость, которая требовала выхода. Оставшись одна, девушка запела по-русски. Когда после второй песни она сделала перерыв, она вдруг услышала:

– Это вы певица из Уфы?

– Кто здесь? Кэри Ашберн, это вы?

– Да, я здесь, и вы, правда, чудесно поёте.

Англичанин подошёл к ней, очевидно, из беседки. Увлекшись пением, она совсем не заметила его и не видела, как он выходил оттуда.

– Да, это я, а что вы здесь делаете? Вы разве не уехали?

– Нет, я пошёл сюда отдохнуть, покурить, в покое, при лунном свете.

– Тогда я вам помешала…

– О, нет, ваше пение стало приятной неожиданностью, как вас зовут, кстати?

– Анна. Вы один?

– Да, так что позвольте мне предложить вам пройтись по городу вместе.

– Это было бы очень любезно с вашей стороны!

Кэри Ашберн подставил руку для опоры, и они пошли по тропинке.

II

– Пожалуй, мне пора. Вам тоже стоит пойти домой, вы наверняка тоже устали. Мне недалеко. А вам?

– Я вызову кэб.

Он позвонил и продиктовал адрес. Пройдя ещё немного, она сказала:

– Уже совсем недалеко, я пойду одна.

– Хорошо, кэб должен быть уже здесь, так что спасибо за прекрасную компанию, Анна. Надеюсь, мы ещё увидимся.

– Надеюсь. До свиданья!

Она повернулась. Вскоре кэб действительно подъехал, и Кэри исчез из виду, и только тогда она дала волю чувствам.

Честно говоря, она ещё полчаса назад хотела избавиться от своего необычного компаньона. Но не потому, что он ей не понравился или надоел, а потому что её переполнили чувства настолько, что ей трудно было держать себя в руках. Несмотря на поздний час, спать ни на секунду не хотелось, и ей нужно было отдышаться, хотелось просто безумно кричать. У них оказалось много общего, и ни разу не было скучно. Она достала визитку и смотрела на неё, как на доказательство того, что недавно произошло. Она попала в сказку, время остановилось, и весь мир смотрел только на её желания и радость от того, что они исполнились.

В 7 утра она таки заснула и, хотя проспала не так много, встала бодрой. Энтузиазм бил в ней ключом, она посещала разные места, фотографировала – всё было интересно. Иногда она думала позвонить по телефону на визитке, но всё же медлила и не решалась. Однако, гуляя, ближе к вечеру она пришла к тому театру, где была вчера. Ей казалось, что всё вчерашнее было так давно и, смотря на театр, она не чувствовала возбуждения от приятной новизны, скорее ностальгию, старое знакомство. Вдруг она решила пойти туда, где она бродила после представления. Было интересно увидеть все те места при дневном свете. Она увидела и ту площадку с беседкой, где к ней подошёл Кэри Ашберн. Она даже зашла внутрь беседки и чуть полистала книгу, чтобы немного представить себе, каково это – проводить время, как английский джентльмен. Больше мечтая, чем читая, она просидела так целых полчаса и, наконец, вышла. В сторону этой самой беседки направлялся Кэри Ашберн.

– Анна?

– Кэри!

– Вот так встреча! А знаете, я чувствовал, что сегодня увижу вас.

– Надеюсь, вы не против? Вы же дали мне визитку, – она немного неловко улыбнулась.

– Ничуть! Я рад, давайте пройдёмся по простому, настоящему Лондону, а не экспонатам.

– И куда же мы пойдём?

– В место, где собирается много простых людей…

– О, я поняла – паб!

– Точно!

III

Потеряв счёт времени в болтовне друг с другом и другими посетителями паба, они допивали уже вторую бутылку виски.

– О да, это действительно весело.

– У простых людей душа проще, а, следовательно, добрее. Актёру всегда есть чему поучиться у обычных людей.

– Это верно. Но, кстати, вы же шедевральный злодей, вам бы поучиться у злодеев их играть, а не у добряков из народа, хотя вы это и так умеете, как я знаю.

– Ну, возможно, я чувствую потребность в доброте именно поэтому.

– Возможно!

– Ну, пойдём. Нигде не стоит засиживаться слишком долго.

Они вышли. Луна высоко поднялась, и в белёсой дымке освещала мир, но воздух был холоднее, чем вчера. После нескольких шагов Кэри заметил, что Анна мёрзнет и предложил свой пиджак.

– Надеюсь, на этот раз вы разрешите проводить вас до отеля?

– Да, – Анна улыбнулась, этот раз был другим, она уже не чувствовала, что не знает, куда себя деть, она была весела и спокойна.

Они дошли до её отеля, и Анна, собравшись входить, предложила ему зайти. Он согласился.

Она проснулась позже, чем хотела. Кэри лежал мирно рядом. Она протянула руку и положила ему на плечо; проснувшись от дрёмы, он положил свою руку на её.

Несколько дней они провели вместе – ходили в театр, гуляли по Лондону. Он водил её в интересные места, о которых бы она никогда и не узнала, если бы он ей не показал. Каждый день превратился в некий праздник. Она с Кэри обязательно посещала новое место, и им никогда не бывало скучно. Её фотоальбом значительно пополнился, тем более, что при ней был человек, который всегда готов её фотографировать. Иногда проводили время в каком-то из облюбованных мест – в запасе у Кэри всегда водились смешные истории, которые он как настоящий актёр рассказывал очень ярко.

А потом в какой-то момент всё стало отдавать однообразием. Опять поход в новое место или в уже известное. Он рассказывал ей о театральных актёрах и постановщиках. Вначале понемногу, это было любопытно, но вскоре все эти подробности начали её утомлять, к тому же она путалась в именах, их уже было так много, что уследить за каждым было трудно. Сначала быстрая речь англичанина ей была мила, но теперь стала напрягать, ей виделась в ней пренебрежительность к ней, когда он говорил слишком много и восторженно. Нельзя сказать, что он не слушал её. Она знала, что он интересуется Россией и рассказывала о ней немало, а он внимательно слушал, но в такие моменты ей не хватало естественности – ей в принципе хотелось больше диалогов, чем прерывающихся монологов. Да и сам его интерес ей показался скорее праздным, будто он думает, что всё, что она рассказывает, это так, мелочи, а реально стоит внимания и восхищения, это все его театральные штучки, Марк Гэйтисс. Ну, там, разве что, Станиславский, которым она никогда не интересовалась, а его он тоже частенько цитировал. Небось думает – русская, а не читала Станиславского.

Правда, оказалось, что он вообще немало читал – столько, сколько она даже через пять лет не прочтёт. Она интересовалась историей древнего Египта, которая была мало интересна Кэри. Всё больше они находили различия между собой. Потихоньку она стала отдаляться от него, его общество ей не было уже так интересно и желанно. Если раньше ей были любопытны различия во вкусах и интересах, то теперь они только раздражали её, хотя в том, что вкусы у двух людей не совпадают, нет ничего необычного.

IV

Однажды Кэри пригласил Анну в театр.

– Хочешь сходить на представление?

– А что там будет?

– Франкенштейн. Я в главной роли, поэтому я предложил не «нам» сходить, а тебе – сходить посмотреть на моё выступление.

– Обязательно! Когда это будет?

– Завтра вечером.

– Отлично. Я приоденусь тогда.

Постановку она смотрела с интересом, но самого Кэри видела немного другими глазами, она ведь теперь знала его лично. Но странно – её восприятие других зрителей тоже изменилось. Если прежде она гордилась, как много поклонников у её любимого Ле Руа, то теперь ей с самого начала не нравились восторженные вздохи молодых девушек. Она невольно слышала разговоры соседей, и её кольнуло, как много они рассказывают, обсуждают вещи, которые она впервые слышала. Это будто бы перечёркивало её личное и столь близкое знакомство с Кэри.

Спектакль кончился. Она пошла за кулисы и вошла в гримёрку. Кэри улыбнулся, сказав «привет», но ни на минуту не прервал своё занятие. Он смывал грим с лица и продолжал сосредоточенно вытирать лицо перед зеркалом. Ей это показалось каким-то гейским: мужчина смывает краску с лица. Она спросила, куда она пойдут потом, но ответил он, также не оборачиваясь, что ещё не думал об этом. Ей наскучило наблюдать за ним, она вышла в коридор. Туда-сюда проходили незнакомые люди. Наконец Кэри вышел и ту же остановился, встретив кого-то из актеров.

– Кэри, вот и ты! Ну, как тебе Майер?

– Привет, Джек! Ну, Майер – это вынужденное зло, ты же заметил новые эффекты?

– Ну да.

– Вот я об этом, а неудобство – Господи, Джек, это разве единственное, на что мы шли ради искусства? Искусство – прежде всего.

– Ну, это само собой. Слушай, я вот что хотел у тебя спросить, Эмма мне принесла договор, но там ничего не сказано о смене постановщика. Мне кажется, надо подождать с внесением денег, пока поправку не сделают.

– Согласен.

Анна почувствовала себя лишней: столько людей, которых она не знает, с которыми и не хочет дружить, но они друзья её Кэри. Нет, пожалуй, не так она представляла дружбу с любимым актёром, на деле всё гораздо прозаичнее. Интересно,

а как он реально относится к ней, как позиционирует перед товарищами? Разговаривал он с друзьями довольно долго, потом ещё что-то смотрели в телефоне. Оказывается, звезды тоже зависают в социальных сетях. Когда актёры потихоньку разошлись, и они с Кэри Ашберном уже стали выходить, как и в тот первый раз, у служебного выхода его ожидали поклонники. Анна и без того устала, а тут ещё и эта перипетия. Кэри же вышел с улыбкой им навстречу и стал подписывать и фотографироваться. Всё то же самое, что и было тогда, когда она впервые его увидела не на сцене, но почему её это раздражало, а его внимание к поклонникам оскорбляло её, а не умиляло, как прежде?

После той встречи в парке она думала, что полностью овладела своим кумиром, обрела его целого и настоящего. Теперь же она понимала, что только испортила своё впечатление о нём. Любые мысли о его творчестве теперь отравлены впечатлением от неудавшихся отношений с настоящим Кэри Ашберном. Она терпеливо дождалась, когда он освободится и когда они одни пошли по ночному Лондону.

– Кэри, мне не нравится, что твои друзья так пренебрежительно ко мне отнеслись. Они вообще знали, кто я?

– Нет, не знали. Им совсем не обязательно всё знать обо мне.

– Ага, это ты мне так говоришь, а они из-за этого наверняка приняли меня за проститутку.

– Если и так, ты их даже не знаешь, какое имеет значение, что они думают?

– Ах вот как! Они меня не знают и, судя по твоим словам, не будут знать, ведь я не вхожу в твои планы на будущее!

– Хорошо, а я вхожу в твои планы на будущее? Разве я сам для тебя не очередной экспонат, как Лондонский мост? Я до сих пор многого о тебе не знаю, ты ведь туристка, вернёшься в Россию, где твои друзья – настоящие друзья, в числе которых меня нет.

Анна чуть опешила, такого она не ожидала, и была обескуражена таким ответом, что выпалил Кэри. Но он был прав, она никогда не думала о совместном будущем, а теперь всё это так надоело, что, стоя спиной на пороге их отношений, она даже облегчённо вздохнула в душе. Оставалось только это озвучить и тем самым поставить точку на всём этом. Она сказала:

– Прощай, Кэри.

Ответом ей было молчание.

Мерида

Эрик и Мерида были опытные охотники, заканчивая бой с очередным монстром они организовались быстро и чётко, поскольку уже давно сотрудничают. Пещерный дракон среднего размера был тоже неглуп, поэтому им пришлось очень быстро провернуть свой трюк. Не прошло и десяти секунд после их короткого диалога, как Мерида оказалась на камне за плечом дракона и прыгнула на него. Эрик мгновенно воспользовался положением и умелым движением обезвредил врага.

– Хорошо сработали! – довольно произнёс Эрик, – мы молодцы.

– Даже тогда, когда ты не заметил, как нам чуть не подкоптили тыл? – Мерида хлопнула его ранцем по плечу. Эрик не смутился, он любил, когда она так поддевала его. В ней был задор, трезвость (которая иногда изменяла ему самому). И всё-таки они удачно сработали сегодня, долгое время совместных тренировок и сражений не прошли даром. Мерида тоже радовалась успеху, который вот уже как долго не покидал их, но гораздо сдержаннее, ведь впереди путь ещё предстоял немалый. Но прямо сейчас им надо было поспать, ведь близился завтрак…

– Эрик! – позвала сына мама. – Пора есть!

Эрик сложил игровые приставки и свернул приложение на компьютере. В его семье все знали, что он играет в какую-то игру про драконов, но он никогда не оставлял её открытой. Нет, не потому что скрывал, просто, Эмма, его сестра, всегда старалась уличить его в чрезмерном увлечении видеоиграми, поэтому он всегда старался поддерживать в особом порядке свою комнату. Иногда приходилось преодолевать сильное нетерпение, но чаще всего ему удавалось не забрасывать элементарную уборку.

– Я тут! – крикнул Эрик, садясь напротив сестры.

– Эрик, – сказала мама после еды, – сегодня к бабушке едешь ты, так что убери вот эту корзинку в портфель, сразу после школы заедешь к ней.

– Ладно… – мрачно отозвался сын.

Ни ему, ни Эмме не нравилось заезжать к больной бабушке. Жила она не очень далеко, тем более у них были велосипеды. Но бабушка была так несносна в своей старости, она беспрерывно говорила что-то бессвязное своим замогильным, скрипучим голосом. У неё дома все было запущенно, нечисто и пахло как-то терпко. Каждый старался увильнуть от обязанности навещать её, но, когда мама заставляла идти, было не отвертеться, только уважительная, на мамин взгляд, причина могла освободить от неприятной обязанности. Но этот день был не таким, поэтому Эрик, не задерживаясь на игру, поехал к бабушке. Открыв дверь своим ключом, он вошёл в дом. Бабушка почти всегда лежала, поэтому Эрик сразу подошёл к её кровати, чтобы там и выложить всё, что у него было в корзинке. Бабушка спала, и он прошёл на кухню, где стоял пустой холодильник, заброшенная плита. На столе и тумбе лежали газеты, в основном старые, давно пожелтевшие.

Он сел и подумал: «Вот это они называют жизнью? Вечно сетовать на положение в стране, бояться что-либо делать из-за того, что не поймут. Господи, мало ли что не поймут, я вот тоже не понимаю, чего это они скандалят, говорят только о деньгах, обвиняют друг друга и считают это важным. Так что вовсе не такие уж они «нормальные», ну, не в глазах каждого, это точно. Любить кого-то из знакомых или книг они считают глупостью и стараются избавиться сами от привязанностей, и другим навязывают привязанность к деньгам».

Он ещё не умел всё своё недовольство выразить правильными словами, обосновать более убедительно, чем словами «я хочу», «мне не нравится». Если бы он рискнул спорить об этом с мамой, то она бы быстро объяснила ему, почему он не прав, да и ещё в таких обидных словах, что у него бы надолго отпала охота высказывать своё мнение вслух. Вообще ему давно уже даже не приходила в голову столь абсурдная мысль, как обсуждать подобные дела с мамой. Эрик не задумывался о причинах, просто чувствовал и знал, что ему легче, когда он более или менее один.

Наконец он встал, посмотрел в окно – за окном был серый день. Уже в коридоре он бросил взгляд на спящую бабушку, и что-то ему показалось странным в её неподвижности. Просто спит… Нет, ну стоит проверить всё же – что-то вроде того без слов пронеслось в его голове, он подошёл к кровати. Бабушкино лицо было страшно искажено, она не отреагировала на прикосновение. Мальчик бросился к телефону, вызвал Скорую помощь. Уже через десять минут врачи забрали пациентку, а в коридоре стояла мама, которой он позвонил следом.

– Эрик, ты молодец, – сухо сказала мама. Её брови были так сдвинуты, что её лицо, казалось, выражало недовольство.

Для него это было необычно и потребовало собранности. Он чувствовал себя молодцом, маленьким героем и хотел признания этого от мамы. Мама же восприняла это, как должное. Скорая уже уехала, Эрик ответил на все вопросы врачей сам. Когда он по дороге в общих чертах рассказал, как всё произошло, мама снова сухо сказала:

– Ты всё правильно сделал.

Дома все были напряжены из-за случившегося. Ему часто говорили, что он невнимателен к семье, но сейчас ему казалось, что к нему самому семья не так уж внимательна. Да и к бабушке тоже. Мама и папа только ссорятся, все разговоры свелись к тому, на кого будет оформлена опека и так далее. Эрик думал, что произошедшее с бабушкой объединит их семью, почему-то ему представлялось, что все начнут чаще спрашивать о личных делах и притом ласковым голосом – примерно такая картина у него возникла в голове, хотя он сам не настолько уж был привязан к бабушке. А громкие споры родителей заставляли обоих детей жалеть о случившемся с бабушкой не по этой собственной причине, а гораздо больше из-за последствий. Эмма, сестра Эрика, поначалу беспокоилась за бабушку, но неприязнь к сложившейся ситуации в семье вытеснили эти первые душевные порывы. Конечно, по привычке она всю злость направляла на брата, родительский пример научил её этому, хотя сама она того и не осознавала.

Эрик сначала бродил по углам, но довольно скоро понял, что его присутствие никому не нужно и ничего не меняет; тогда он вернулся к своей компьютерной игре. Там у него была свобода действий, свобода слова, чувство собственной значимости. Там его ждала Мерида.

Мерида ещё спала, когда Эрик проснулся в их простеньком, наскоро сделанном навесе. Всё осталось в том состоянии, как он оставил. Ветки деревьев покачивались на ветру, солнце клонилось к горизонту, хотя и было достаточно высоко. Он подошёл поближе к Мериде – она была очень красива. Ради одного этого, просто, чтобы смотреть на неё, стоит сюда заходить. Разве в жизни бывают такие люди? Есть красивые девушки, но лучшие из них хотят скрыться в серых одеждах, а те, кто не скрываются, не могут быть друзьями. Идеального мира не бывает, да он и неинтересен, наверное. Этот мир, где они с Меридой живут, тоже далеко не рай, здесь приходится много трудиться и бороться, чтобы найти пропитание, есть борьба, просто нет волокит и административных проблем. Он так же сложен, ведь здесь тоже люди, которые вынуждают бороться с их властолюбием, неуступчивостью, откровенной злобой. Поэтому только те, кто ничего не знает, считают этот мир фикцией. Эрик часто думал, что ведь и в других странах люди живут, и даже цивилизованно, и жизнь иностранцев совершенно другая, отчего она не становится менее сложной и серьёзной. Но окружающим это невозможно было объяснить, они только отмахивались от подобных аргументов, как будто бы это сказки для детей, а не реальность других людей.

Вот так примерно он думал о своей маме и сестре. Отца он даже не пытался посвятить в свои интересы. Маму тоже. Просто она всегда врывалась в личную жизнь детей.

Мерида проснулась минут через десять, они принялись за еду, и Мерида, как всегда, быстро закончила и встала.

– В путь, Эрик!

Сейчас Эрик ещё острее чувствовал контраст между его реальной жизнью и той, которую он проживает здесь. Каждый бой накалял его боевую страсть, он совершал ошибки, набирался опыта, делал выводы. И главное, его чувства были настоящие: злился ли он на кого-то, ненавидел, любил. Здесь он всему этому мог дать волю, в отличие от внешнего мира, где он куда больше ощущал себя бесчувственным роботом. Он давно уже не хотел выходить из виртуального мира, потому что атмосфера в семье стала напряжённой. Раньше она тоже не была приятной, но к ней все успели привыкнуть и жили более или менее спокойно. Теперь же даже находиться на кухне было неприятно, Эрик спешил поскорее поесть, чтобы вернуться к себе и погрузиться в игру.

Там не было места его переживаниям по поводу того, что из-за бабушки в доме сущий переполох. Он просто забывал обо всём, и тяжесть уступала место более горячим чувствам. Мерида предложила уже переходить к более сложным уровням, чтобы двигаться дальше. Ему и самому этого хотелось, но, когда это говорит Мерида, звучит куда убедительно. И сейчас они снова боролись с очередным троллем…

– Эрик, ты оглох?!

– Я просто слушал музыку, нечего кричать!

– Тебя мама зовёт.

– Да что ей вдруг от меня понадобилось…

Он подошёл к маме на кухню. Она разговаривала по телефону с кем-то и о чём-то спорила.

– Ты звала, вот я пришёл.

– Вот список, сходи в аптеку, купи эти лекарства.

– А в больнице их что, нет, – наполовину про себя проговорил Эрик.

– В больнице есть, но бабушка переезжает к нам.

– К нам?!

– Да, давай уже, иди.

По простоте души ему казалось, что теперь, чтобы вселить лежачего больного, нужно весь дом превратить в лазарет. Он не был в восторге от этой перспективы, даже раздражённо думал, что теперь всё только и будет крутиться вокруг полудохлого человека. На обратном пути он внезапно подумал, что всё может измениться и, значит, возможно, станет лучше. Когда он вернулся, все уже ожидали приезда бабушки. Эрик положил покупки на стол и постарался улизнуть к компьютеру, но уйти с головой в игру не смог. Совсем скоро в дверь позвонили, санитары ввезли каталку с лежащей на ней бабушкой. Началась волокита с оформлением, где присутствие Эрика не было необходимым, а когда он долго оставался без дела, ему становилось не по себе.

Все дела по уходу за бабушкой выполняла сестра, но она постоянно дёргала Эрика – он подавал воду, лекарства, мыл, стирал. Он уже не мог находиться в игре, а если и заходил, то ненадолго, потому что его снова отвлекали.

Сестра изо всех сил старалась показаться перед мамой, да и самой собой, дисциплинированной и хозяйственной. Она поручала Эрику то или иное голосом командира. Это раздражало, но делать было нечего, препираться в такой момент совсем неуместно, хотя, сколько может это длиться, с другой стороны? Не вечно же так жить. Каждый день стал каким-то испытанием. Только игра и общение с Меридой его спасало от удручающих мыслей.

После резкого выхода из игры он потерял некоторое количество силы. Мерида, конечно, прикрыла его в битве с троллем, но Эрик был уже не таким ловким и быстрым. Поэтому, чтобы сохранить силы, Эрик и Мерида решили запасаться углём на зиму, оставив битвы с троллями до того момента, когда Эрик вполне оправится. Они пошли в сторону коряжистых гор, где обычно можно было добыть уголь. Но на гору оказалось не так-то просто забраться, Эрик даже чуть не упал один раз, когда отвлёкся на свои мысли. В пещере, куда они направились, спали кровожадные летучие мыши. Их нужно не разбудить: бороться с ними очень трудно, даже опасно. В том мире новые опасности приходят с возрастом, то есть со временем, проведенным в игре, а они, хоть и были уже достаточно опытны для перехода на новый уровень, всё же благоразумно избегали рискованных шагов.

В пещере было тихо, они подошли и разделились – Мерида держала факел, который нужно было регулировать, потому что если он разгорится, то может разбудить хищников. Они пробрались до ямы, где были залежи угля. От породы его надо будет ещё отделить, но пока главное набрать побольше. Эрик принялся копать, а поскольку дело было однообразным, ему удавалось ещё и разговаривать.

– Мерида, у нас не так много времени было последнее время, слишком много работы, и мы совсем не успевали поделиться мыслями о происходящем, как бывало раньше.

– Это так, – только отозвалась Мерида. Эрик хорошо знал её сдержанность и решил, что должен как-то начать сам, потому что сама она не разговорится. Если он надеется это сделать, а ему обычно удавалось, то и она ему неожиданно откроется, а это было ему очень важно, и он продолжил:

– Знаешь, мы всё время что-то делаем, а я немного устал от этого, мы потрудились, и я хочу немного отдохнуть уже.

– Прямо сейчас не получится. Если мы не соберём достаточно угля, нам придётся совсем туго зимой, не говоря уж о том, что мы не сможем пройти перевал и найти Талисман.

– Да, это так, но всё-таки раньше я не замечал этого, а теперь понимаю, что мне не хватает отдыха здесь, сна мне недостаточно. Мне хочется больше говорить и меньше делать, я или устал, или заболел, не знаю уж.

– По крайней мере, сейчас ты можешь говорить: работа однообразная, особого внимания не нужно.

Она улыбнулась. Как и у каждой компьютерной фигуры, у неё были только три варианта улыбок. Но она была красива, и в его глазах она обретала тысячи выражений, хотя объективно у неё было всего несколько лицевых комбинаций.

Он улыбнулся в ответ и приостановил работу. Мерида не указала ему на это, хотя вряд ли не заметила. Он вздохнул, для придания важности словам, и начал.

– Помнишь, когда мы были схвачены гигантским орлом, мне даже в голову не приходило оставить тебя, а когда Эшер звал меня в свою команду, мне не было это особенно интересно, я даже не взвешивал за и против. Для меня другая жизнь, не с тобой, не может быть привлекательной.