Текст книги "Пурпурная сеть"

Глава 17

Элена просмотрела видеозаписи из уголовного дела Нахина. Они показались ей безобидными и не имеющими никакого отношения к тому, что они ищут. Какие-то привлекательные молодые люди занимаются групповым сексом, явно не зная, что их снимают.

– В этом нет ничего противозаконного. Все они совершеннолетние, никаких дикостей не вытворяют…

– Эти видео продавал Ярум, – возразил Буэндиа. – Важно не то, что мы на них видим, а то, откуда они взялись. Помнишь дело о распространении порнографии через интернет?

– Дело вела группа инспектора Валье. Этот Нахин – араб?

– Нет, он испанец, его настоящее имя Хосе Рамон Олива, – ответил Буэндиа, глядя в отчет. – Нахин – это псевдоним, здесь где-то написано, что он означает. А, вот: на хинди это слово значит «никто».

Эти молодые люди были из хороших семей. Нахину удалось создать секту, в которой он проповедовал свободную любовь, устраивал оргии и без ведома их участников вел запись. А потом шантажировал родителей, требуя денег за то, чтобы репутация их детей не пострадала от таких видео. Однако независимо от готовности родителей платить видеозаписи все равно попадали в даркнет.

– Как ребят, у которых было все на свете, могло занести в такую секту? – изумилась простодушная Ческа.

– Очень потрахаться хотелось, – ответил Сарате, и все прыснули со смеху.

– Нахин сидит в тюрьме Сото-дель-Реаль. Я позвонил туда, попросил разрешение на встречу. Как знать, вдруг он расскажет что-нибудь про Касто Вейлера? – подвел итог Буэндиа.

* * *

Сколько ни твердила Элена, что Даниэль согласился им помочь, что благодаря его действиям полиции удалось задержать Ярума, Альберто Роблес все равно не захотел проститься с сыном перед тем, как парня увезли в центр для несовершеннолетних, где должен был состояться суд. Предполагалось, что там психологи окажут ему помощь и избавят от пристрастия к жестоким зрелищам. Мать Даниэля пришла, чтобы на прощание обнять и поцеловать сына.

– Вы, наверное, считаете меня чудовищем, потому что я не поддержал сына, – сказал Элене Альберто.

– Я давно уже никого не осуждаю, сеньор Роблес, – совершенно искренне ответила она. – Никому не дано знать, что творится в душе другого человека.

– Я старался, чтобы Даниэль рос свободным и счастливым, обеспечивал его всем необходимым, давал море возможностей…

– Понимаю, но наши ожидания не всегда осуществляются. Я бы дала вам один совет, если вы захотите его выслушать.

– Валяйте.

– Простите его. Не только потому, что это нужно ему и нужно вам, но еще и потому, что ребенок – часть нас самих. Как бы далеко он ни зашел, в какое бы отвратительное существо ни превратился. Простите его, иначе вы всю жизнь будете винить себя.

Элена надеялась увидеть на лице Альберто сожаление о том, что он так сурово и бескомпромиссно обошелся с сыном. Но не дождалась и только тогда поняла, как тяжело у него на душе и как она сама мечтала об этом прощении, как хотела, чтобы Альберто перестал презирать Даниэля и снова увидел в нем сына.

* * *

В тот вечер она решила, что лучше всего пойти в караоке, одурманить себя несколькими рюмками граппы, познакомиться с каким-нибудь парнем и заняться сексом в джипе на стоянке под Пласа-Майор, но в итоге прошла мимо дверей Cheer’s. Вместо этого Элена свернула в супермаркет (к счастью, некоторые супермаркеты в Мадриде теперь не закрываются до полуночи) и купила замороженную лазанью, которую достаточно было разогреть в микроволновке. Дома ее ждала бутылка «Карпене Мальвольти фине веккья рисерва», подарок Рентеро. Лазанья, граппа и глубокая печаль – обычный вечерний набор.

Она выглянула на площадь: лето еще не кончилось, день выдался жаркий, открытые веранды ресторанов были забиты, туристы не спешили расходиться. Сверху она смогла разглядеть и кое-кого из местных. Еще не ушли спать уличные художники, стоял на обычном месте румын с тремя безголовыми манекенами, одетыми в костюмы тореадоров и севильянки: предлагал сфотографироваться, встав позади манекенов; знакомый горе-аккордеонист терзал аргентинское танго Por una cabeza…[9]9
  Потерявший голову (исп.) – знаменитое танго Карлоса Гарделя.


[Закрыть]

На балконе все еще висел кронштейн с закрепленной на нем камерой, которая в течение многих лет записывала передвижение людей на площади. Теперь она была отключена, Элена перестала высматривать человека с изрытым оспой лицом, потому что увидела его на ролике рядом с сыном. Она чувствовала, что именно он скрывается под маской мексиканского рестлера, что тот, кого она столько лет ищет – или искала, и есть Димас. В ближайшие дни она снимет камеру, и ее балкон снова примет обычный вид, словно избавившись от старых шрамов.

Элена поставила лазанью в микроволновку и налила себе граппы. На этот раз она понравилась ей больше, чем в кабинете Рентеро. Она включила телевизор, надеясь наткнуться на одну из программ, в которых так называемые журналисты обсуждают жизнь так называемых звезд. Никчемная ерунда, способная только отуплять, но сейчас ей хотелось именно этого: выкинуть из головы все мало-мальски серьезные мысли. Она уставилась на экран и еще не успела понять, о ком речь (прежняя возлюбленная сына какой-то фольклористки, теперь связавшаяся с владельцем ресторана – внуком каких-то знаменитостей), как в дверь позвонили. Вообще-то Элена не принимала гостей, тем более незваных.

* * *

– Здравствуй, извини, что заявилась к тебе домой.

Перед Эленой стояла Мар Сепульведа, мать Ауроры и контактное лицо, указанное Айшей в больнице. Было заметно, что она постаралась приодеться: пестрая юбка, белая блузка, туфли вместо кроссовок.

– Как ты меня нашла? Как узнала, где я живу?

– Просто выследила. Я знаю, что это нехорошо. Можно я войду?

Элена пригласила ее тем же жестом, каким Мар Сепульведа впустила их с Сарате в свою маленькую квартирку на площади Касадор в Пан-Бендито. Усадила в гостиной и налила диетической колы.

– Вот у тебя действительно красивая квартира.

– Не жалуюсь, сливной бачок в порядке. Зачем ты пришла?

Когда Мар хотела говорить разумно, то с трудом подбирала слова, хотя они лились рекой, когда ее захватывали безумные теории о покушении исламистов, преследованиях со стороны властей или рекомендациях держаться подальше от проклятого Игнасио Вильякампы, которые она якобы получила по телевизору от ведущего новостей.

– Не знаю, заметила ли ты, – сказала она таким тоном, словно сообщала страшную тайну, – но у меня были проблемы с наркотиками: героин, кокаин, всего понемногу… Но сейчас я как стекло.

– Продолжай в том же духе.

– Это нелегко. Иногда очень хочется ширануться и отъехать, покончить со всем этим. Но знаешь, почему я этого не делаю?

– Почему?

– Из-за дочки. Когда-нибудь Аурора вернется домой, и пусть она увидит, что я теперь такая, нормальная, не ползаю на брюхе ради дозы. Раньше я срывалась постоянно, а сейчас уже семь месяцев держусь. Ей будет приятно увидеть меня такой.

Дети, разочаровавшие отцов, матери, не оправдавшие надежд детей… Негодяи с изуродованными оспой лицами, которые уводят вашего ребенка и отнимают у вас жизнь. Объективно говоря, Элена не успела ни разочаровать сына, ни разочароваться в нем. Но когда речь идет о твоем ребенке, трудно сохранять объективность.

– Поэтому я и прошу вас: найдите ее, пожалуйста! Пусть моя девочка увидит, что ради нее я готова на все!

– Я попробую.

– Правда? Я переспрашиваю потому, что многих просила помочь, но никто мне так и не помог.

Ее слова растрогали Элену. После ухода Мар она совсем расклеилась. И поняла, что не может сидеть дома. Снова одевшись, Элена отправилась в караоке. По случаю пятницы зал был забит: девчонки дружно пели Девушка Йе-Йе, компания парней – Желтый трактор. Элена не стала заказывать песен.

Подошел молодой человек.

– Какая у тебя машина?

– Я приехал на метро.

Этот не подойдет. Не прошло и десяти минут, как появился другой.

– «Тойота РАВ 4».

– Пошли.

Завтра, подавая ей багет с помидорами, Хуанито сразу догадается, что она опять спускалась на парковку Диди. Но он никогда не узнает, что это только способ унять боль, хоть недолго не вспоминать, как она отпустила руку сына на Пласа-Майор, не думать в ужасе о том, что ее мальчик превратился в еще одно щупальце «Пурпурной Сети».

Глава 18

«Вольво» из гаража ОКА гораздо удобнее, быстрее и надежнее «Лады» инспектора Бланко, в тысячный раз повторил Сарате, сидя за рулем.

– Да, современные машины удобнее советской «Лады», а петь в реалити-шоу «Операция “Триумф”» лучше, чем в местном караоке-баре, но мне нравятся старые потрепанные вещи, – ответила Элена.

Городок Сото-дель-Реаль не всегда носил это гордое имя – «Королевская роща». До 1959 года он назывался Чосас-де-ла-Сьерра, «Горные лачуги», но местных жителей это настолько задевало, что они провели референдум. Выбирали между Сото-дель-Реаль, Аламеда-де-ла-Сьерра («Горные тополя») и прежним названием. Выиграло самое аристократичное.

Под самый конец XX века, в 1995-м, в городке построили тюрьму, которая и принесла ему известность: гигантское сооружение на две тысячи заключенных с бассейном, баскетбольными площадками, футбольным и гандбольным полями, тренажерным залом и специальным модулем для студентов высших учебных заведений.

– Если меня посадят, хотелось бы попасть именно сюда, – пошутил Сарате.

– Я учту и буду ходатайствовать перед судом. Ты видел фотографию Нахина?

– Просветленный, одно слово! Но таким он был много лет назад; кто знает, какой он теперь. Не думаю, что тюремные парикмахеры сохранили его шевелюру.

* * *

Насчет парикмахеров Сарате ошибся: перед ними сидел заключенный с львиной гривой, успевшей слегка поседеть со дня ареста, но вполне ухоженной.

– Те видео? Вы думаете, что кого-то можно посадить в тюрьму за такие видео? Слава богу, все это закончилось. Мой адвокат уверен, что до конца года я выйду отсюда и смогу спать спокойно. А ведь не всем это доступно, правда, инспектор?

– Почему вы мне это говорите?

– Без какой-то особой причины. Кому из нас, достигших известного возраста, удается спать сном младенца? Зачем вы хотели меня видеть?

– Касто Вейлер, вы с ним знакомы?

– Конечно, он мне помог.

– Продать эти порнографические фильмы? – спросил Сарате.

– Какой вы неприятный человек! – Нахин посмотрел на полицейского с презрением. – Я не продавал эти записи. Я отпустил их на свободу. Благодаря мне эти молодые люди познали счастье, сбросили с себя все оковы, чтобы напитаться теллурической силой.

– Посредством секса?

– Это единственное, что объединяет нас с богом и жизнью. Я выложил эти записи в Сеть, чтобы все могли видеть: высшее сознание достижимо.

– А заодно подзаработали, – не унимался Сарате.

– Держитесь подальше от этого человека. – Нахин впился взглядом в Элену.

Инспектор беспокойно заерзала на стуле, не понимая причины их взаимной антипатии.

– Вернемся к Касто Вейлеру.

– Касто – тоже существо высшего порядка, способное преодолеть все препятствия, воздвигнутые ничтожными людишками на нашем пути, на пути тех, кто готов изменить мир. Но я не желаю о нем говорить. Я знаю, вы хотите найти в моих словах основания, чтобы засадить его в тюрьму по какому-нибудь липовому обвинению, но я вам такого подарка не сделаю.

– Что вы слышали о «Пурпурной Сети»?

– Много лет назад ходили какие-то слухи. Не знаю, кто за ней стоит, но уверен, что аура у этого человека черная, очень черная, угольно-черная.

* * *

Больше им не удалось вытрясти из него ни слова. В машине Сарате продолжил возмущаться:

– И этот недоумок основал секту? Он несет сплошную ахинею!

– Но меня пугает количество людей, купившихся на эту ахинею, – задумчиво сказала Элена.

Зазвонил телефон, и Сарате увидел, как помрачнело ее лицо.

– В комиссариате Карабанчеля? Мы будем там через час.

Она закончила разговор и угрюмо посмотрела на Сарате.

– Тот политик, Игнасио Вильякампа, выходил из здания суда после дачи показаний в связи с коррупционным скандалом. В дверях на него напали.

– Кто?

Элена сделала вдох, словно ей не хватало воздуха, чтобы ответить.

– Мар Сепульведа, мать Ауроры.

Глава 19

С того момента, как Анхель Сарате перешел из комиссариата Карабанчеля в отдел криминалистической аналитики, прошло всего несколько месяцев. В комиссариате его не забыли, и Сарате то и дело приходилось здороваться со старыми знакомыми. Элена видела, с каким восхищением и завистью они смотрели на него: их бывший коллега попал в ОКА – вот это да!

Их принял инспектор Мартинес.

– Не знаю, откуда у задержанной такие связи, но защищать ее пришел сам Мануэль Ромеро. Он ждет вас в допросной.

О Мануэле Ромеро слышали все, и в основном хорошее. Известный адвокат, один из тех, кто появлялся на самых громких судебных процессах, но никогда не забывал, что вышел из низов: родом из захолустного южного городка, он получил образование благодаря стипендиям и помощи благотворителей. И теперь часть времени посвящал защите неимущих.

– Добрый день, инспектор. Моя подзащитная вся извелась, пока не удостоверилась, что мы вам позвонили.

– Что ее ждет?

– Нападение не было серьезным: она подкараулила дона Игнасио Вильякампу у выхода из Верховного суда и запустила в него яйцом. Но неприятность состоит в том, что она попала ему в лоб.

– Ее отпустят?

– Через два часа я буду разговаривать с судьей и надеюсь, что ей разрешат уйти домой. Правда, Вильякампа – генеральный директор Службы защиты детства и семьи, известный политик… А Мар Сепульведа уже не в первый раз пытается его атаковать, она просто одержима этим человеком.

– Да, я знаю. Могу я с ней поговорить?

– Конечно, и лучше, если вы поговорите с ней с глазу на глаз, – сказал адвокат и встал, готовясь уйти.

* * *

Мар была все в той же пестрой юбке, в которой приходила к Элене, выглядела трезвой и вела себя совершенно спокойно.

– Зачем ты это сделала, Мар?

– Жаль, что ты не видела, – похвасталась Мар. – Яйцо угодило ему прямо в рожу. Он грохнулся, как будто в него попала атомная бомба. Те, что были с ним, насупились, но, по-моему, их просто корежило от смеха.

– Не вижу ничего смешного, – оборвала ее Элена. – Кто тебе позволил бросать в людей яйца? Адвокат говорит, ты делаешь это уже не в первый раз.

– Но попала впервые. У него желток растекся по физиономии.

– Тебя могут арестовать. Вчера ты говорила, что хочешь, чтобы Аурора тобой гордилась. Думаешь, ей будет чем гордиться, если ты окажешься в тюрьме?

Мар перестала смеяться.

– Нет, конечно.

– Тогда не делай глупостей!

– Если я не буду их делать, меня никто не услышит. Аурора и Айша пропали из-за него, и только так я могу привлечь к этому внимание.

– Ты добьешься одного: тебя будут считать сумасшедшей, а Вальякампу – прекрасным человеком, которому приходится отбиваться от всяких психов. Думаешь, ты сможешь помочь своей дочери, сидя в сумасшедшем доме?

Мар молчала, то ли взвешивая слова инспектора Бланко, то ли обдумывая, как бы ей снова встретиться с Вильякампой, чтобы запустить ему в голову яйцом.

– Ты мне поможешь?

– Я тебе уже сказала, что сделаю все, чтобы найти Аурору.

Выйдя из комиссариата, Элена поручила Сарате и Ческе поехать в Сан-Лоренсо и разузнать, что творится в этом приюте. Ничего другого она пока не могла предпринять.

* * *

В субботний день, да еще в такую теплую погоду в Сан-Лоренсо было полно туристов и мадридцев, которые приехали туда на выходные. Ческа добралась до приюта, ни разу не спросив дорогу и не включив навигатор.

– Ты знаешь этот город?

– Я жила здесь каждое лето, с самого рождения и до недавних пор. Бабушка не разрешала нам общаться с приютскими.

– И ты ее слушалась?

– Они меня никогда не интересовали.

Детский приют Сан-Лоренсо-де-Эль-Эскориаль размещался в современном, совершенно безликом здании и ничем не напоминал знаменитый одноименный монастырь. Полгода назад прежнего директора Игнасио Вильякампу сменила на посту молодая дама по имени Хулия Гарфелья. Она выразила готовность пообщаться с полицией даже в субботний день.

– Я слышала об Айше Бассир и Ауроре Лопес Сепульведе, но познакомиться с ними мне не довелось: когда меня назначили директором, их здесь уже не было.

В приюте одновременно проживало около тридцати детей. Малышей обычно пристраивали в приемные семьи, с детьми постарше сделать это было гораздо сложней, а с подростками – почти невозможно. В восемнадцать лет воспитанники покидали заведение, и дальше государство в их жизнь не вмешивалось.