Текст книги "Смертельный блюз"

Картер Браун
Смертельный блюз

Глава 1

– Если вы не можете снять фильм в срок, то вам нужно работать на телевидении! – прокричал Гугенхеймер в телефон. – Что значит – у нее прыщ вскочил? Мы платим гримерам тысячи долларов, неужели этого не достаточно, чтобы избавиться от прыщей? – Какое-то время он прислушивался к голосу в трубке, потом процедил сквозь зубы: – Снимите все крупные планы с шеи и дальше вниз. Вы думаете, зритель идет в кино, чтобы посмотреть на ее физиономию?

Он бросил трубку и уставился на меня:

– Что вам нужно, Бойд?

– Абсолютно ничего, – ответил я.

– А зачем, черт возьми, вы здесь?

– Вам захотелось увидеть Дэнни Бойда из фирмы «Сыскное бюро Бойда», – ответил я. – Вы попросили меня приехать сюда из Нью-Йорка и выложили кругленькую сумму за дорогу, а теперь не можете вспомнить, зачем я понадобился. Так?

Дверь внезапно открылась, и в кабинет вплыла красавица блондинка в бюстгальтере с серебристыми звездочками и брюках в обтяжку. Мне показалось, что она чем-то расстроена.

– Гугги! – воскликнула она в отчаянии.

– Что, дорогая? – заботливо спросил продюсер, перебирая ногами, как застоявшийся жеребец.

– Теперь он требует от меня, чтобы я залезла в клетку. – Она умело выдержала паузу. – В клетку с живым львом.

– Не беспокойся, моя радость. – Гугенхеймер сальными глазами посмотрел на блондинку. – У них там не львица, а лев. Все, что тебе надо сделать, – это потрепать немного его гриву, и он будет есть из твоих рук, как и все мужчины. – Он сделал нетерпеливый жест, давая понять, что разговор закончен, но блондинка, видимо, не поняла его жеста.

– Есть из моих рук? – испугалась она. – О боже мой! Да он сразу оттяпает мне руку по локоть!

– Тогда мы возьмем кого-нибудь другого на эту роль, – заявил Гугенхеймер. – Ведь, в конце концов, это цирковой фильм, не так ли? Так чего ты хочешь, черт возьми?! Кучу дрессированных блох? Если не желаешь играть эту роль, скатертью дорога. А теперь иди и хорошенько подумай.

Блондинка, изобразив на лице негодование, вышла из кабинета. Гугенхеймер зажег одну из своих огромных сигар и снова посмотрел на меня:

– Так на чем мы остановились?

– Вы как раз собирались вспомнить, зачем вы меня вызвали сюда, – услужливо ответил я.

– Правильно! – Он выпустил облако дыма прямо мне в лицо. – Теперь я вспоминаю. Речь идет об этой Ван Равен.

– Глории Ван Равен? – спросил я. – Вы имеете в виду девушку, которая даже в профиль не умещается на широком экране?

– Она от меня убежала… – задумчиво сказал он. – Я вывел ее в люди и сделал из нее звезду. А что я за это имею? Ничего, если не считать головной боли…

– Мне трудно судить, – вежливо заметил я. – Но в чем, собственно, дело? Вы не сошлись на условиях договора?

– Нет, все дело в том парне, у которого голубая кровь и яхта. – Гугенхеймер глубоко вздохнул. – Беспокоит меня здесь не сама Глория. Каждый фильм с ее участием обходится не меньше чем в три миллиона долларов. Так что тут дело не в девчонке, поймите меня, Бойд! Не в девчонке, а в деньгах!

– Значит, я должен вернуть ее вам, – констатировал я.

Он кивнул в знак согласия:

– Сегодня среда, значит, именно сегодня эта ее секретарша собиралась поехать к ней. До следующего вторника вы должны вернуть мне Глорию целой и невредимой.

– Где ее видели в последний раз? – спросил я.

– Свяжитесь с ее секретаршей, – коротко ответил он. – Она – милая девочка.

– Милая девочка в Голливуде? – Я с недоверием посмотрел на него. – Вы шутите.

Гугенхеймер устало поморщился:

– Остроты оставьте для моих штатных шутов, Бойд. Бюро выдаст вам ее имя. Я имею в виду секретаршу. Если кто-нибудь и знает, куда исчезла эта рыжая бестия, то только она.

– О’кей, – сказал я. – Теперь еще один маленький вопрос, мистер Гугенхеймер.

– Да, – перебил он меня. – Две тысячи, если вы доставите ее в срок к съемкам, и жирный ноль, если вы этого не сделаете.

– С таким талантом ясно и выразительно высказывать свои мысли вам нужно было делать карьеру в политике, а не в целлулоидной промышленности, – сказал я восхищенно.

Его лицо побагровело.

– Вы называете кинопроизводство целлулоидной промышленностью? – прогрохотал он. – Черт бы вас побрал, Бойд, это хуже, чем плевать на ковер.

– Значит, мне можно плюнуть на ковер? – спокойно спросил я.

Он запустил руки в свои густые волосы, словно там завелась какая-то живность.

– Так вот вы какой, Дэнни Бойд, – буркнул он. – Недаром мне говорили, что вы прошли огонь и воду и больше всего любите деньги. О’кей. Но мне сейчас нужны не учителя хороших манер. Мне нужен человек, который сумеет разыскать и вернуть на съемки Глорию.

– Золотые слова, мистер Гугенхеймер, – вежливо ответил я. – И я всегда буду их вспоминать, когда по телевизору станут прокручивать старую целлулоидную ленту.

– Вон!

Я прошел в его бюро, и там мне сказали, что секретаршу Глории зовут Эйприл Мауэр. Я ни на секунду не поверил в это, так как в Голливуде только фамилии вроде Смит или Джонс могут оказаться настоящими. Как бы то ни было, эта Эйприл Мауэр жила на вилле Глории Ван Равен за городом в Беверли-Хиллз, и потому, сев за руль взятого напрокат автомобиля, я поехал в направлении бульвара Сансет.

Стоял погожий солнечный день, и я откинул верх своей машины, чтобы прохожие могли полюбоваться профилем Бойда. Когда ранним утром я покидал Манхэттен, шел дождь, и мисс Джордан, моя собственная секретарша с огненными волосами и холодными зелеными глазами, с довольно хмурым видом сунула мне в руку билет на самолет. Эта куколка не умеет бороться с трудностями жизни: она не способна ни поддерживать огонь в домашнем очаге, ни достать такси в дождливую погоду.

Жилище Ван Равен имело такой же фронтон, как и его владелица, – оно тоже не поместилось бы на широкий экран. Я провел машину по извилистой подъездной дорожке и остановился рядом с темно-серым «Континенталем», к покрышкам которого прилипли комья грязи.

Дверь мне открыла голубоглазая блондинка в пляжном костюме с короткой и узкой юбочкой, который открывал ее загорелые ноги выше колен и подчеркивал прелести фигуры.

– Вы что-нибудь хотите? – спросила она равнодушным и спокойным голосом.

– Меня зовут Дэнни Бойд, – ответил я медленно, с таким расчетом, чтобы она могла полюбоваться моим потрясающим профилем, и добавил: – Я с киностудии.

– Это видно, – заявила она. – Только актер может говорить глядя в сторону, чтобы собеседник полюбовался его профилем. А как смотрится ваш профиль с левой стороны? Наверное, тоже ничего.

– Судя по всему, вы Эйприл Мауэр, – сказал я. – А как вас звали раньше? Может быть, Мэй Шмельц?

– Если это состязание в остроумии, то почему студия не прислала сценариста? – с любопытством спросила она.

– Гугенхеймер хочет, чтобы прелестная Глория вернулась к нему до вторника, когда начинаются съемки фильма, – фыркнул я. – Итак, где ее можно найти?

Эйприл неопределенно пожала плечами и ответила:

– Может быть, вам все-таки лучше войти?

Дом был обставлен неброско, словно в нем никто не собирался задерживаться на долгое время, но со вкусом.

Эйприл Мауэр провела меня прямо в бар, окна которого выходили в патио, выложенный белыми плитами, с плавательным бассейном посредине.

– Угощайтесь, мистер Бойд, – предложила Эйприл и показала на бар. – В такой день всегда приятно выпить.

– Благодарю, – ответил я. – Меня зовут Дэнни.

– Совсем не обязательно было упоминать об этом, мистер Бойд, – проговорила она и мило улыбнулась, – ведь вас об этом никто не спрашивал.

– Могу ли я приготовить для вас коктейль? Сани-флаш с содовой? – буркнул я.

– Я не пью.

– Чем же вы тогда занимаетесь, мисс Мауэр? – поинтересовался я. – Пишете неприличные слова на стенах? Ведь какой-то порок у вас должен быть?

– Довольно и того, что я сижу тут и смотрю на вас, – ответила она.

Я бросил в бокал несколько кубиков льда и щедро плеснул туда бурбона. Эйприл Мауэр сидела на высоком табурете, закинув ногу на ногу, и из-под короткой юбки пляжного костюма виднелся кусочек трусиков. Наверное, здесь не Нью-Йорк, и месяца через три на такие вещи вообще перестаешь обращать внимание.

– Так где я могу найти Глорию Ван Равен? – спросил я.

– Думаю, где-нибудь на побережье, – ответила она.

– А точнее вы не могли бы мне сказать? – попросил я. – Хоть на каком побережье – Западном или Восточном?

– На Восточном? – переспросила она с сомнением. – Едва ли, мистер Бойд.

– Может, мне начать сразу с Аляски и проехать одно побережье с севера на юг, а другое – с юга на север?

Несколько мгновений она рассматривала ногти на правой руке: они были тщательно ухожены и покрыты золотистым лаком, но мисс Ван Равен наверняка не пряталась там.

– Это довольно сложно, – объявила Эйприл.

– Любовь в каноэ, я угадал, не так ли?

– Они растаяли в голубой дали. – Эйприл поморгала своими большими глазами и добавила: – Но насчет каноэ – это перебор.

– Они?.. – терпеливо продолжал допытываться я.

– Ну конечно! Глория и Эдвард.

– Эдвард?

– Эдвард Вулрих Второй, – ответила она. – Это последнее увлечение Глории. Но легкий флирт может перерасти в настоящую страсть. Собственно, об Эдварде вы должны были слышать.

– Нет, не слышал, – ответил я. – А чем он так прославился?

Эйприл улыбнулась:

– Это акула с Уолл-стрит. Так он сам говорит.

– А Уолл-стрит такого же мнения о нем? – спросил я.

– Ну, об этом мне ничего не известно.

Кубики льда стукнули о мои зубы, когда я отпил изрядный глоток бурбона. Да, вот так-то! В прекрасный летний день мне предстояло искать даму, которая любит быть сама себе хозяйкой.

– Они уехали вдвоем? – спросил я.

– Нет. – Эйприл энергично взмахнула светлыми густыми локонами. – Мускат Муллинс тоже отправился с ними. Знаете – музыкант из джаза.

– Трубач? – Я кивнул. – Я слышал несколько его вещей.

– И потом еще Элен Фицрой, – добавила Эйприл.

– Можно подумать, что Глория повезла с собой целую труппу, – простонал я. – Кто такая – эта Элен Фицрой?

– Исполнительница блюзов из Чикаго. Поет в современном стиле. Они с Глорией то ли учились в одной школе, то ли занимались вместе чем-то другим. – Эйприл покачала своими красивыми округлыми плечами. – Во всяком случае, Элен – ее старая подруга.

– Перечислите мне заодно и остальных, – уныло проговорил я. – И можете не торопиться. В данную минуту я не вижу ничего лучшего, чем внимать вашему голосу.

– Уезжали они вчетвером, мистер Бойд, – бодро ответила она. – Но, возможно, по дороге они кого-нибудь и подхватили. Вы знаете, как это бывает, когда человек пьян…

– По дороге куда?

– По дороге к яхте Эдварда. – Эйприл удивленно подняла брови. – Вы что, не знали, что у него яхта?

– Кажется, что-то слышал, – проскрипел я. – А теперь напрягите свою головку, Эйприл, и скажите, где находится эта яхта сейчас?

– Они мне не сказали, наверное, потому, что я их не спрашивала. – Она наморщила лобик. – Но я почти уверена, что она где-то у Восточного побережья.

Я допил содержимое своего бокала и заметил, что кубики льда, похоже, нуждаются в том, чтобы их опять залили бурбоном, да и мне сейчас не повредила бы еще одна порция.

– Когда они уехали? – спросил я.

– Два дня тому назад, приблизительно в четыре утра, когда выпили все виски.

– А вы знаете других: этого Вулриха, Муллинса и даму по фамилии Фицрой? – спросил я с внезапной надеждой.

– Меня им представили, – созналась Эйприл дипломатично. – Но я бы не называла их даже своими приятелями, хотя этот Муллинс и пытался заигрывать со мной. Видимо, его руки стали такими непоседливыми из-за игры на трубе. А как вы считаете, мистер Бойд?

– Скажите, какие у вас планы на ближайшие дни?

– Вы хотите предложить что-нибудь конкретное, мистер Бойд? – Она снисходительно улыбнулась. – Как наивно. Вы меня удивили. Люблю простых людей.

– Восточное побережье довольно большое, – буркнул я. – А у меня только пять дней, чтобы найти Глорию. Вот я и подумал, что вы могли бы помочь мне. Тогда шансы на успех увеличатся, так как вы знакомы со всей компанией.

– Я бы с удовольствием вам помогла, мистер Бойд, – сказала она дружелюбно, – но пять дней наедине с вами – это уж слишком. Я устану сопротивляться.

Где-то в доме настойчиво зазвонил телефон. Эйприл какое-то время прислушивалась, потом соскользнула со своего табурета и прошла в другой конец бара, где находилось какое-то устройство цвета слоновой кости. Нажав на одну из кнопок, расположенных на аппарате, она сняла трубку. Я успел допить вторую порцию бурбона и выкурить сигарету, пока Эйприл бросала какие-то незначительные реплики.

Наконец она закончила разговор и с самодовольной улыбкой посмотрела на меня.

– Звонила Глория, – сказала она.

– Тогда где, черт возьми, она находится?! – рявкнул я.

– Возьмите себя в руки! – насмешливо бросила Эйприл. – Глория отдыхает в Форт-Лодердейле.

– А где это? – спросил я дрожащим голосом.

– Во Флориде, мистер Бойд. Точнее, в море, напротив Флориды.

– Значит, она на яхте Вулриха?

– Местечко называется Байя-Мар, а их яхта, как говорит Глория, стоит в роскошной гавани, – добавила Эйприл. – Очень похоже на Эдварда. Я никогда не считала, что он отчаянный мореплаватель.

– Благодарю вас, Эйприл, – сказал я, направляясь к двери. – Я бы не сказал, что мы приятно провели время, поскольку это не соответствует действительности, но, в конце концов, у нас все еще впереди. Мне остается только добавить, что вы великолепно выглядите в этом пляжном костюме. Но меня мучит подозрение: в него вшит бюстгальтер?

– Конечно нет, – ответила она честно.

– И все это подлинное? – не выдержал я, находясь под впечатлением услышанного. – Почему, черт возьми, Глория не осталась дома? Тогда бы мы нашли на что потратить эти пять дней.

Я дошел до веранды, когда Эйприл окликнула меня.

Она шла не торопясь, ибо прекрасно знала, что я буду ее ждать.

– Ваше предложение остается в силе? – Она сдержанно улыбнулась. – Ловлю вас на слове.

– Правда?

Мысль о том, что я могу провести с этой светловолосой красавицей пять дней и ночей, с красавицей, которой даже не нужен бюстгальтер, меня так взволновала, что я показал ей обе стороны своего профиля – сначала левую, потом правую.

– Глория звонила, чтобы я приехала в Байя-Мар и привезла ей одежду, которую она забыла, – заявила она со счастливым видом. – Так что вы можете помочь мне нести чемодан.

Глава 2

Полет с Эйприл Мауэр был отмечен блестящим диалогом. Сразу после взлета она сказала «нет», когда я осведомился, заказать ли ей коктейль, и незадолго до посадки спросила: «Какой еще бюстгальтер?» – это после моей реплики, что она выглядит как выжатый лимон, видимо из-за тугого бюстгальтера. Все остальное время она молчала как рыба, и это, надо признать, действовало мне на нервы.

Внутренняя морская линия предназначена для пиратов, которые лучше знакомы с картой шоссейных дорог, чем с лоцией. Она тянется от Ки до Нью-Джерси, и если кому-нибудь станет скучно, он запросто может сойти на берег и пересесть на автобус, послав все к чертям. Байя-Мар на первый взгляд казалась гаванью из приключенческого романа, и только щиты с рекламой ароматизированных сигарет с фильтром напоминали о реальном мире.

Здесь было все, что нужно для прожигателей жизни: и хорошенькие горничные, и молчаливые портье, и показы мод в роскошном зале ресторана.

К пяти часам пополудни, когда мы прибыли туда, прошли уже почти сутки с тех пор, как мы путешествовали с Эйприл Мауэр, но, за исключением слов в самолете, она не произнесла больше ни звука. Меня это несколько угнетало. Совсем не обязательно смотреть вокруг с таким скучающим видом – ведь ехала она не с кем-нибудь, а с Дэнни Бойдом.

Мы отыскали яхту Вулриха, выглядевшую очень внушительно, элегантно и роскошно, и поднялись по трапу на палубу. Я тащил два тяжелых чемодана, о которые уже успел отбить все ноги.

Откуда-то с нижней палубы до нашего слуха донеслись приглушенные звуки трубы. Это была одна из вариаций блюза «Я не могу начать», и исполнялась она так прочувствованно, что у меня даже мурашки забегали по спине.

– Наверное, Мускат Муллинс, – сказала Эйприл. – А вы как думаете?

– Кто же еще? Архангел Гавриил? – ответил я кисло. – Глупый вопрос. Больше никто в мире не играет в таком стиле.

– Вы что, съели что-нибудь недоброкачественное? Или во всем виноват самолет? – поинтересовалась она без особого интереса.

Я как раз собирался достойно ответить на этот выпад, когда мое внимание привлекла девушка, внезапно появившаяся из рубки. Должно быть, она сидела там на одном из стульев, но я ее раньше не заметил, хотя верхняя часть рубки была застеклена, а сама девушка, несомненно, достойна внимания – высокая брюнетка в бикини из белого шелка с черными точками на самых интересных местах. Ленивой походкой она подошла к нам, и соблазнительные округлости под крошечными клочками ткани так и играли при каждом ее шаге.

– Вы кого-нибудь ищете? – Она улыбнулась, и я отметил, что ее белоснежные зубы чудесно гармонируют с бронзовым загаром.

– Мы ищем Глорию Ван Равен, – сказала Эйприл брюнетке. – Вы не помните меня, мисс Фицрой? Я – Эйприл Мауэр.

Кто бы мог забыть такую красотку, но мисс Фицрой сделала вид, что припоминает с трудом.

– Секретарь Глории? – проговорила она неуверенно.

– А это – мистер Бойд, – продолжала Эйприл. – Его послала студия, чтобы он уговорил Глорию вернуться к началу съемок.

– Хэлло! – Брюнетка мне улыбнулась – мило и многозначительно. Под ее чувственным взглядом я буквально весь скрючился. – Я – Элен Фицрой, – представилась она, хотя я и так уже знал ее имя.

– Дэнни… – прохрипел я. – Дэнни Бойд. Но все друзья называют меня просто Дэнни.

– После того как хирург сделал ему пластическую операцию, он считает, что любая девушка должна сходить от него с ума, – заметила Эйприл довольно ехидно.

Откуда-то снизу сквозь переборки палубы донеслись резкие диссонирующие звуки трубы, и я громко шмякнул оба чемодана на настил.

– Это Мускат Муллинс терзает свою трубу, – объяснила Элен Фицрой. – Он опять напился. Глория и Эдвард должны скоро вернуться. Хотите что-нибудь выпить?

– Конечно, хотим, – быстро ответил я, хотя с ее стороны это была лишь дань вежливости.

– Я должна распаковать чемоданы Глории, – заметила добросовестная Эйприл. – Где ее каюта?

– Идите вперед, на нос, мимо камбуза. Потом спуститесь по лестнице. Наша каюта первая на левой стороне.

– Спасибо. – Эйприл повернулась ко мне и недвусмысленно посмотрела на два тяжелых чемодана, которые стояли между моими ногами: – Дэнни?

– Теперь ваша очередь, мисс, – небрежно бросил я. – Ступив на палубу океанского лайнера, я полностью расслабляюсь. – Как вежливый человек, я отошел от чемоданов, чтобы не мешаться.

Эйприл удивленно посмотрела, но я только загадочно улыбался. В конце концов она подняла оба чемодана и направилась на нос, бормоча разнообразные морские проклятия.

Брюнетке явно понравился профиль Дэнни Бойда, и у меня появилось чувство, что мою физиономию щадили в драках только ради нее.

– Что же вы не догоните свою спутницу?

– Надо бы, но мой типаж – брюнетка в белом бикини, – быстро ответил я.

Не прошло и двух минут, как мой ответ дошел до ее милой, но пустой головки – правда, эта часть ее тела интересовала меня в последнюю очередь, – мы уже сидели в рубке и прислушивались к немузыкальным, но очень успокаивающим звукам, которые издавали кубики льда в наших стаканах с виски.

Внезапно труба взревела, после чего раздался пронзительный крик женщины, сменившийся через несколько секунд снова голосом трубы – это были первые такты увертюры к «Вильгельму Теллю». Я вопросительно поднял брови и посмотрел на Элен Фицрой.

– Это Мускат, – сказала она. – Надо было предупредить Эйприл. Если вблизи трубача появляется женщина, то у нее есть только одна возможность ускользнуть от него: размозжить ему череп графином или бутылкой.

– И много бутылок вы уже разбили о его голову? – поинтересовался я.

– Ни одной, – ответила она. – Но однажды мы стояли у перил, и я столкнула его в воду. Прошло порядочно времени, прежде чем я поняла, что он не умеет плавать… Но с тех пор он ни разу не пытался приставать ко мне, Дэнни. Может быть, потому, что слишком сильно наглотался воды, прежде чем Эдвард его вытащил.

– У вас всегда такая бурная реакция, если мужчина пытается ухаживать за вами? – спросил я испуганно.

– Все зависит от обстоятельств, – ответила она, пожав плечами. – И от кое-чего другого.

– От чего? – пробормотал я несколько секунд спустя. Она покачала головой:

– Настроение, Дэнни. У девушки должно быть нужное настроение, но, я думаю, вы хорошо это знаете.

Передо мной открылась вдруг интересная и неисследованная область, и я уже собрался ее исследовать, как внезапно появилась Эйприл, показавшаяся мне такой же желанной, как чиновник из налогового управления.

На ее нежных щечках было немного больше краски, чем обычно, дышала она чаще.

– Клянусь, я согну в бараний рог это шестирукое чудовище! – вырвалось у нее. – С чего он, собственно, так взбесился?

– Он считает, что на него так действует музыка. – Элен хихикнула. – Выпейте, дорогая, это вас успокоит.

Эйприл энергично покачала головой:

– Спасибо, я не пью.

Брюнетка удивленно посмотрела на нее.

– Не слишком ли много добродетелей для одного человека? – констатировала она.

Эйприл не успела ответить, потому что на палубе раздались шаги, двери рубки резко распахнулись и в нее вошли два типа, настолько же уместные в Байя-Мар, как я на собрании академии художеств.

Вместе они представляли забавное зрелище. Один – солидный и немного неуклюжий, другой – маленького роста, кривоногий, как бывший жокей. Они стояли молча и так долго, что я даже спросил себя, а не начнут ли они бросать в нас земляные орехи.

– Если вы ищете помойное ведро, – сказал я, – то его уже вынесли. А самый короткий путь с яхты – через перила.

Высокий внимательно посмотрел на меня и сделал несколько разминочных упражнений.

– В голове – солома, – поставил он наконец свой диагноз тихим угрожающим голосом.

– Птичка певчая, – поддакнула ему голосом евнуха карманная копия человека.

– Ему, наверное, безразлично, останутся у него целы зубы или нет? – проговорил крепыш, не спуская с меня глаз.

– Послушайте, вы, Пат и Паташонок, – вмешалась Элен, – что вы, собственно, хотите? Что-нибудь определенное? Или просто любопытствуете?

Силач уважительно склонил голову набок.

– Какие округлости, – заключил он, – и она даже может разговаривать.

– Эта леди тебя кое о чем спросила, и ты должен ответить, – пропищал экс-жокей. – Так скажи же хоть что-нибудь, чурбан ты этакий!

– Угу! – буркнул тот, и было видно, что он напрягает изо всех сил свои немногочисленные извилины. – Мы разыскиваем парня по имени Вулрих. Яхта ведь его, правда?

– Да, – ответила Элен. – Но сейчас его нет. Развлекается где-то на суше, и я не знаю, когда он вернется.

Наморщив лоб, верзила мучительно думал и наконец решил.

– Мы его подождем, – сказал он.

– И выпьем по рюмочке, – добавил его кривоногий спутник. – Вы как раз этим занимались, да?

Черт возьми, это была не моя яхта, и, возможно, оба эти парня были друзьями Вулриха или – что более вероятно – продавцами яхты, которые хотели отобрать у него судно, потому что он не оплатил очередной взнос. Меня это, во всяком случае, не касалось, поскольку я приехал сюда с одной целью – увезти Глорию.

Музыка тем временем зазвучала громче. Одинокие звуки трубы, исполняющей блюз, становились все мощнее, пока сама труба не появилась в рубке, таща за собой трубача.

Мускат Муллинс тщательно закрыл за собой дверь, оторвал инструмент от губ и в изнеможении закрыл глаза.

– Я постепенно растворяюсь, – заявил он гробовым голосом. – Понятно? Чувствую, гробовщики трут меня спиной о могильную решетку, иначе говоря, мне надо выпить.

– Я тебе приготовлю, – покорно сказала Элен. – Или, может, будет лучше дать тебе сразу всю бутылку?

– Налейте ему рюмку, леди, – поспешно вмешался экс-жокей. – Не забывайте, что здесь есть еще люди, испытывающие жажду.

Мускат покачнулся, ударившись о дверь. Густые черные волосы упали ему на лоб и закрыли один глаз, натянутая на скулах кожа выглядела как старый пергамент. У него был такой вид, словно он вот-вот отдаст концы, и это еще мягко сказано.

Элен раздала выпивку. Мускат осушил свой бокал одним глотком и, не раздумывая, снова протянул рюмку. Когда Элен наполнила ее до краев чистым бурбоном, к ней протянулись еще две руки.

После второго бокала трубач уже смог открыть глаза и обозреть тех, кто пил вместе с ним.

– Представь меня, куколка, – еле ворочая языком, пробормотал он.

– С Эйприл Мауэр ты уже познакомился, – серьезно начала Элен, и лишь в уголках губ таилось какое-то подобие усмешки.

– Если это можно назвать знакомством, – холодно заметила Эйприл. – Но я не собираюсь продолжать его.

– Лицо кажется мне знакомым, – изрек Мускат, глядя вовсе не на лицо Эйприл. – Ты та, которая выскользнула из моих рук, – добавил он.

– А это Дэнни Бойд с киностудии, где работает Глория, – продолжала Элен.

– Вот этот? – Мускат одним движением своей трубы как бы перечеркнул мое существование. – Этого выброшенного из стада одинокого легавого я и знать не хочу, – тактично добавил он.

– А эти два джентльмена, – быстро сказала Элен, – пришли сюда, ну, я точно не знаю зачем, но так и застряли здесь.

Высокий кашлянул.

– Мое имя Мэрфи, – выдавил он, – но еще меня называют Кусок Мяса. А это, – он слегка толкнул кривоногого, который стоял рядом с ним, и тот отлетел в сторону и ударился об окно рубки, – Пальчик. Нам надо поговорить по делу с этим Вулрихом.

Кусок Мяса – это было точное определение для такой мускулистой гориллы, но Пальчик? Что-то здесь мне не нравилось.

– Почему – Пальчик? – спросил я.

Коротышка вытащил из кармана кошелек и сунул его Мускату под нос.

– Ваш? – спросил он своим детским голосом.

Муллинсу стоило большого труда сфокусировать взгляд на предмете, но через какое-то время ему это все же удалось.

– Черт возьми, – фыркнул он, – да ведь это мой кошелек!

– Правильно, – заметил с ухмылкой Пальчик. – Теперь вы поняли, почему меня так зовут?

– Вам надо еще выпить, Дэнни, – сладким голосом сказала Элен. – Сегодня, кажется, не лучший ваш день.

В течение последующего часа я только и делал, что пил, все остальные, за исключением Эйприл Мауэр, следовали моему примеру. Потом Мускат снова начал солировать на своей трубе. Сперва мелодии казались мне знакомыми, потом он перешел на исполнение собственных, и я уже больше не мог разобраться в его импровизациях. Но на него, собственно, уже никто не обращал внимания. В перерывах он тоже пил, и тот, кто невзначай смотрел на него в этот момент, мог со спокойной душой подумать, что музыкант празднует свое воскрешение из мертвых.

Никто не заметил появления еще одного человека, пока с треском не захлопнулась дверь рубки. Тогда вдруг стало так тихо, что все, даже Мускат, уставились на вошедшего.

Это был высокий, атлетически сложенный мужчина лет сорока пяти, с ухоженными усами, в хорошем сером костюме и серой шляпе. Вокруг таких людей как-то сразу возникает ореол избранности, присущий только миллионерам во втором поколении и старшим официантам. Во всем его облике чувствовалась принадлежность к высшему кругу, к тем, кто перестал покупать «Роллс-Ройсы» с тех пор, как фирма начала их рекламировать.

– Добрый вечер, – сказал он вежливо. – Я ищу мистера Вулриха. Точнее говоря, Эдварда Вулриха Второго.

– Он здесь не появлялся, приятель, – ответил Мэрфи по прозвищу Кусок Мяса. – Но виски еще не кончилось. Выпей рюмочку.

– Благодарю. – Произношение его было идеально правильным, но в нем присутствовало еще нечто, чего я не мог определить, и это меня разозлило.

– Я с удовольствием смешаю вам коктейль, – с энтузиазмом сказала Элен Фицрой. – В рейтинге мужчин, составленном мною на эту неделю, вы, несомненно, займете первое место. Вы просто неотразимы.

– Благодарю, – ответил тот серьезно. – Я бы предпочел что-нибудь более старомодное. – Он пристально посмотрел на нее. – А вы – певица Элен Фицрой из клуба «Самба»?

– О, значит, вы один из моих почитателей?! – Она бросила на него пылкий взгляд и глубоко вздохнула. На мгновение у меня появилась надежда, что ее бюстгальтер и бикини не выдержат давления и лопнут и тогда она предстанет перед нами в костюме Евы, но они, к сожалению, оказались прочными.

Элен приготовила незнакомцу выпивку и протянула ему бокал. Казалось, она мечтала бессонными ночами именно о таком парне.

– Вы часто заходите в клуб «Самба»? – спросила она кокетливо.

Он покачал головой.

– Редко, – ответил он, – но я его хозяин.

– Хозяин? – Элен удивленно посмотрела на него. – Но ведь владелец клуба Эдвард Вулрих?

– Клуб принадлежал ему до трех часов вчерашнего дня, – ответил человек в сером костюме. – Он был заложен на мое имя, и вчера я предъявил документы, подтверждающие мои права. К сожалению, мистер Вулрих должен мне еще очень много денег.

– Как вас зовут? – спросила Элен почти шепотом.

– Бейли. Грэг Бейли… Я…

– Ты не единственный, кто хочет получить от него деньги, – обиженно заметил Кусок Мяса. – Может, боссу он тоже должен целую кучу. Ведет себя за игровым столом так, словно казино принадлежит ему, а потом испаряется, как облако, с двадцатью тысячами долларов! Вот мы и пришли с Пальчиком, чтобы получить эти денежки!

– Очень жаль, – заметил Бейли дружеским тоном. – Но опасаюсь, что ваши шансы не больше моих. Откровенно говоря, Эдвард Вулрих неплатежеспособен.

– Ты думаешь, у него нет денег? – испуганно спросил Кусок Мяса.

– Ни цента, – ответил Бейли. – У него нет ничего, кроме долгов, и сейчас они составляют приблизительно двести тысяч долларов. Передайте вашему боссу, что он не получит от Вулриха и двадцати центов, пока тот жив.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Пальчик своим писклявым, детским голосом и встал на цыпочки, чтобы дотянуться хотя бы до груди Бейли.

– Он застрахован на хорошую сумму, – ответил Бейли. – Мертвый он стоит больше чем четверть миллиона. – Бейли улыбнулся одними губами. – Но у Эдварда, конечно, отличное здоровье, и поэтому нелепо думать, что мы получим от него когда-нибудь свои деньги.

– Отличное здоровье! – презрительно фыркнул Кусок Мяса. – Здоровье – такая вещь, которую очень легко можно потерять. – И он прищелкнул пальцами.

– Люди часто погибают в расцвете лет, – возвестил Пальчик торжественным сопрано. – Кусок Мяса, я думаю, нам нужно немедленно переговорить с боссом.

– А кто ваш босс? – спросил я.

– Луи Барон, – уважительно ответил верзила, и мне подумалось, что, будь у него на голове шляпа, он бы снял ее, прежде чем упомянуть это имя. – Ты небось слышал о нем.

Какое-то смутное воспоминание мелькнуло в моей голове.

– Невада? – спросил я наугад.