Текст книги "Порноброкер"

– За десять баксов не очень-то и хотелось, – быстро среагировала она. – Еще вопросы есть?

– Да уж ничего больше не могу придумать, – развел я руками.

– Тогда я, пожалуй, пойду, – быстро собралась она, – а то тебе, чего доброго, захочется вознаграждения за свои расходы.

– Я вызову тебе такси, – предложил я.

Она решительно помотала головой.

– Пройдусь пешком. Ночь великолепная, а мне надо многое обдумать.

Я проводил ее до дверей, зажег на крыльце свет. Дойдя до края светового круга, она обернулась с мальчишеской ухмылкой.

– Не очень-то ты догадлив, Рик Холман. Ты даже не спросил меня про моего отца.

– А надо было? – пожалел я.

Она пожала плечами.

– Это обошлось бы тебе в лишних пятьдесят долларов, чудик!

– Если это стоит пятьдесят баксов, то не очень-то и хотелось, – так же быстро ответил я. – Но есть еще один вопрос, за который уже заплачено.

– За какой это?

– За адрес того переоборудованного гаража.

– Очистная улица, 49. – Она снова ухмыльнулась. – Дэнни считает, что это писк. Очистная улица, запомнил?

Глава 3

Контора Торгово-банковского треста Камерона занимала три первых этажа сверкавшего белой пластиковой облицовкой, стерильного вида небоскреба на бульваре Уилшир. Указатель возле лифта сообщал, что администрация располагается на третьем этаже, так что я сразу нажал нужную кнопку, чувствуя себя Немезидой, грядущей, чтобы испортить мистеру Камерону рабочий день.

Победив наконец смог, над городом выглянуло солнце, убеждая калифорнийцев, что конец света отложен по крайней мере еще на двадцать четыре часа. Я чувствовал себя отлично. Бурбоновая припарка обеспечила мне хороший сон, и к завтраку боль прошла. Интимное обследование под душем показало отсутствие даже незначительных синяков, так что я начал день с легким сердцем и твердым шагом.

Стены небольшой приемной покрывали панели темного дерева, у стены стоял стол такого же цвета. За столом сидел компьютер двадцати пяти лет от роду, искусно замаскированный под медовую блондинку.

– Доброе утро! – Она осветила меня жемчужной улыбкой, и я готов поклясться, что если какой-нибудь парень когда-нибудь сможет подобраться к ней достаточно близко, то он ощутит смешанный запах ароматической зубной пасты и ополаскивателя.

– Доброе утро, – улыбнулся я в ответ. Будьте добро-, желательны с туземцами, и они не доставят вам хлопот, как говорил Кортес – или не говорил.

– Чем могу быть полезна? – Улыбка чуть треснула по углам.

– Меня зовут Холман, – с чувством произнес я и добавил:

– Рик Холман, – как будто это все объясняло.

– Чем могу быть вам полезна, мистер Холман?

– Я бы хотел увидеться с мистером Камероном.

– Без предварительной договоренности? – Она покачала головой. – Боюсь, что это невозможно.

– Я бы также хотел посмотреть, как вы утром без ничего выходите из душа, – сказал я. – Вот что я называю действительно невозможным. А повидать мистера Камерона без предварительной договоренности – это всего лишь маловероятно.

Она взглянула на меня с легким интересом.

– Вы составляете новый словарь, мистер Холман?

– А почему это вы до сих пор не нажали нужную кнопку? – в свою очередь спросил я. – И сюда не ворвались трое вооруженных охранников?

– На этой работе я все время имею дело с людьми, которые говорят только о деньгах. Понимаете, несколько надоедает. А вот настоящего сексуального маньяка вижу первый раз. Правда, меня беспокоит один пустячок…

– Какой же? – спросил я.

– То, что вас гораздо больше интересует возможность повидать мистера Камерона, чем меня в душе. – Она пожала плечами, и ее высокие, выступавшие груди мягко перекатились под белым свитером. – На всякий случай предупреждаю, что мистер Камерон приходит в контору в костюме, а вот я в душ ничего не надеваю, потому что там одежда промокнет и помнется.

– К чертовой бабушке Камерона и его костюм! – воскликнул я. – Немедленно поехали к вам домой и вы примете душ!

" – Повидать мистера Камерона можно только одним способом, – задумчиво проговорила она. – Пройдите в эту дверь, потом до конца по коридору, там его кабинет.

А я скажу, что вы не стали меня слушать и грубо оттолкнули, когда я пыталась задержать вас.

– Видите, я оказался прав, – мрачно произнес я. – Повидать вас в душе – гораздо сложней.

– Ну, это еще неизвестно. – Ее льдисто-голубые глаза добрую минуту изучали меня в упор. – Посмотрим сначала, как вы справитесь с мистером Камероном.

– Обещания, обещания! – проворчал я, открывая дверь.

В длинный коридор, устланный ковром, выходили двери множества кабинетов, но только на последней имелась единственная табличка. «Офис президента» – провозглашала блестящая полированная медь, и строкой ниже:

«Клайд Дж. Камерон». Взявшись за ручку, я помедлил, прислушиваясь к смутному гулу тамтамов в своей голове, а затем толкнул дверь и вошел.

Даже для директорского кабинета это выглядело весьма впечатляюще: на стенах написанные маслом картины с плывущими парусниками, массивный антикварный стол, а персидские ковры потерты ровно настолько, чтобы поверить в их древность. Торгово-банковский президент как раз ополовинил стаканчик с клубничным йогуртом, но тут появился я, и ложечка замерла в нерешительности на уровне груди. Это напомнило раннюю киноверсию «Доктор Джекилл и мистер Хайд»: в светло-серых глазах мигом отразился весь спектр чувств – от неверия в неожиданное вторжение до холодного гнева человека, подвергшегося насилию; в волосах сердито сверкнула стальная седина, а лицо из упитанно-розового превратилось в яростно-красное. Я видел, как у него судорожно дернулся кадык, когда он проглотил наконец последнюю ложку йогурта, и рот открылся для первобытного рыка.

– Какого дьявола вы себе позволяете? – рявкнул он. – Врываетесь в кабинет без доклада и даже без стука!

– Если бы вам обо мне доложили, мы бы с вами так и не увиделись, – рассудительно возразил я.

Он демонстративно достал из кармана большие часы.

– Я даю вам ровно десять секунд, чтобы убраться отсюда. Вон!

– Какие новости от Трисии за последние дни? – спросил я.

Из его глотки вырвался слабый захлебывающийся звук. Он поднялся с кресла и, огибая стол, направился ко мне. Он был здоровый мужик, больше двухсот фунтов весом, и большую часть этих фунтов, похоже, все еще составляли мускулы. Выражение его лица и стиснутые кулаки не оставляли сомнений в его намерениях: сгрести меня и разорвать пополам.

– Меня зовут Холман, – сказал я. – Рик Холман, если это что-нибудь вам говорит.

– Подходящее имя для колонки некрологов, – прорычал он, не замедляя своего приближения.

– Вчера мне показали небольшой фильм, – продолжал я. – В главной роли снималась ваша дочь, и с ней еще одна девушка, отец которой является моим клиентом.

Он остановился футах в трех от меня и медленно убрал руки за спину.

– Холман? – пробормотал он. – Я где-то слышал это имя.

– Я промышленный консультант, специализирующийся на конфиденциальных проблемах в области киноиндустрии.

– Кажется, ваше имя мне называл Айвен Мэсси из «Стеллар». – Он медленно провел по лицу ладонью. – Вы должны извинить меня, мистер Холман. На самом деле я очень редко выхожу из себя.

– Конечно, – кивнул я. – Вы тоже видели этот фильм?

Он отвернулся от меня, возвратился к столу и сел в кресло. Отправив в мусорную корзину недоеденный йогурт вместе с ложечкой, посмотрел на меня.

– Присаживайтесь, мистер Холман. – Голос прозвучал сухо и четко, словно торговый банкир на время занял место отчаявшегося отца.

Я опустился в удобное кожаное кресло, достал сигарету и закурил.

– Вы видели этот фильм? – повторил я вопрос.

– Давайте начнем заново, мистер Холман, – негромко произнес он. – Как будто у нас назначена встреча, мы только что закончили необходимые приветствия и приступили прямо к делу. – Он тонко улыбнулся. – Итак, чем могу быть вам полезен, мистер Холман?

– Вам известно, что ваша дочь снимается в порнофильмах, мистер Камерон? – вежливо спросил я.

– Если нам предстоит обменяться доверительной информацией, мистер Холман, то я прошу сначала назвать мне имя вашего клиента.

– Эта информация не подлежит разглашению, мистер Камерон, – ответил я. – Могу только сказать, что мой клиент не меньше известен в своей области, чем вы в своей.

– Если нам предстоит обменяться доверительной информацией, – отчетливо повторил он, – то я бы желал, в знак доверия, узнать сначала имя вашего клиента, мистер Холман. Может быть, даже переговорить с ним по телефону. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что дело обстоит именно так, как вы говорите. Почему бы вам не предложить ему позвонить мне?

– Я расскажу вам, что с ним произошло, – расщедрился я. – Он получил от некоего анонимного доброжелателя копию этого фильма. К нему был приложен список других лент для домашнего просмотра, которые продаются по пятьдесят долларов за штуку в магазине «Новинки Вилсона» на Стрипе. Это все.

– И что же? – Он слегка приподнял кустистые брови.

– А то, что тот, кто послал ему эту пленку, вероятно, имеет на это веские основания. Первое, что приходит в голову, – это шантаж. Но неизвестный оказался достаточно хитер и не стал объявляться, не изучив прежде реакцию моего клиента.

– Вы считаете, что он выжидает, следя за действиями вашего клиента?

– Именно так, – подтвердил я.

– А если ваш клиент плевал на всех, кому известно, что его дочь снимается в грязных фильмах?

– И вам тоже плевать, мистер Камерон? – спросил я.

– До свидания, мистер Холман, – холодно произнес он. – Не забудьте предложить вашему клиенту позвонить мне. Я буду ждать до завтра.

– Или? – настаивал я.

– Или вы меня больше не интересуете, – ответил он. – Скажу без ложной скромности, мистер Холман: я очень богат и, следовательно, многое могу. Если с вашей стороны не будет предложения сотрудничества, то я начну действовать самостоятельно.

Я поднялся, направившись к выходу, и уже взялся за дверную ручку, когда меня снова настиг его голос:

– Может быть, я проявляю излишнюю осторожность. – Я обернулся и посмотрел ему в глаза. Серые и холодные, они пронизывали меня насквозь. – Мне никто не присылал никаких пленок – во всяком случае, пока, – произнес он. – Я не видел свою дочь уже четыре месяца. Она просто ушла и не вернулась. Естественно, я обратился в одно из лучших сыскных агентств Калифорнии, но расследование зашло в тупик несколько недель назад. Все, что мне известно, – что ее нет ни в одной больнице и ни в одной тюрьме. Если она погибла, то ее тело тоже не обнаружено. Если в ходе вашей деятельности в пользу вашего клиента вы найдете мою дочь, то я заплачу вам пять тысяч долларов за информацию о ее местонахождении и занятии.

– Буду иметь это в виду, мистер Камерон. – Я раскланялся.

Когда я снова оказался в приемной, белокурый компьютер одарил меня недоверчивой улыбкой.

– Вы до сих пор живы и невредимы, – восхитилась она. – Как я догадываюсь, вы с мистером Камероном поладили?

– Мы с Клайдом теперь не разлей вода, – сообщил я. – Он пригласил меня провести с ним уик-энд в Палм-Спрингс. «Мне достаточно десяти минут твоего бесценного общества, старик, – сказал он мне, – и можешь провести остаток уик-энда с моей секретаршей». Хотите знать, что я ему ответил?

– Что-нибудь вроде того, что вы предпочитаете проводить уик-энд с девушкой, которая всегда одета, даже когда принимает душ?

– Вы настолько правы, – медленно произнес я, – что я начинаю вас ненавидеть.

– Если вы когда-нибудь придете наконец к определенному решению, – улыбнулась она, – то мой телефон есть в справочнике. Меня зовут Кей Драммонд. – Она едва заметно повела плечом. – В любом случае мне будет интересно ваше решение.

– Я буду иметь в виду, – рассеянно сказал я и двинулся к лифту.

* * *

Как я понял спустя полчаса, Бонни Адамc оказалась совершенно права, охарактеризовав это место как «грязную свалку в низине». Дом 49 по Очистной улице был приметен разве что облезлой штукатуркой и грязным щербатым порогом. На карточке возле дверного звонка выцветшими буквами значилось: "Офис «Вилсон продакшн», а ниже, свежими чернилами: «Д. Бриджс, ответственный продюсер». Позвонив, я успел пофилософствовать про себя на тему: не так ли окончит свои дни Голливуд – не в катастрофе, а от рук всяких гаденышей, снимавших порнуху в переоборудованных гаражах?

Наконец дверь отворилась, и на меня уставились откровенно враждебные налитые кровью глаза парня, который физически представлял копию Вилсона – примерно того же роста, такого же атлетического сложения.

Отличие состояло только в огненно-рыжей шевелюре, которая, казалось, не знала, где остановиться: она стекала по обеим сторонам лица роскошными баками и оканчивалась пышными усами, скрывавшими верхнюю губу.

– Какого дьявола? – рявкнул он.

Когда он говорил, верхняя губа у него оттопыривалась, открывая огромные зубы, достойные лошадиной челюсти. Невозможно было понять, то ли он над вами все время ухмыляется, то ли просто дает простор своим зубам.

– Не вы ли тот самый Д. Бриджс? – почтительно спросил я. – Ответственный продюсер «Вилсон продакшн»?

– Ну, я Дэнни Бриджс, – проворчал он. – А ты кто?

– В одежде меня трудно узнать. Или, может, вы еще не видели?

– Чего не видел?

– Величайший сексуальный боевик всех времен и народов – "Нерон и нимфоманкам. Я исполнял главную роль, – скромно потупился я.

– Чью роль – нимфоманки? – снова оскалилась на меня лошадиная челюсть.

– Я величайший жеребец, какого вы в жизни видали, – пояснил я, – равно в цвете и в черно-белом изображении.

– Ты Холман, – рявкнул он. – Билл Вилсон говорил про тебя. Вали отсюда, пока самого не свалили!

Я ударил первым. Мне показалось, что это наилучший вариант. Я мог или продолжать спорить, пока он не двинул бы мне в челюсть, или атаковать самому. Я предпочел атаковать, и мой кулак вошел ему в солнечное сплетение на полдюйма глубже, чем если бы он не пренебрегал утренней зарядкой. Он ухнул и согнулся пополам. Я снова влепил ему, прямо между глаз – для страховки, и он отрубился, еще не успев грохнуться об пол. Я бережно усадил его на пороге, прислонив к перилам, и оставил подрумяниться на солнышке.

Войдя в дом, я тщательно прикрыл за собой дверь. От задней двери короткая бетонная дорожка вела к гаражу.

Деревянная дверь оказалась открыта, и я вступил в обширную полутьму с ярким пятном света посередине. «Вилсон продакшн» обошлись минимальными усилиями по переоборудованию гаража в студию – первоклассная митчелловская камера, установленная на тележке, полдюжины прожекторов да стопка задников у стены. Специальное оборудование состояло из громадной водяной кровати и двух главных героев, голышом сидевших на краю Они выглядели парой славных школьников – а может, и правда ими были.

– Хай, – сказал мужской представитель дуэта. – Я Джейми.

– Рик Холман, – ответил я.

– А это Джекки. – Он потрепал по пышному бедру свою рыжеволосую соседку.

– У меня уже вся задница замерзла, – пожаловалась девочка. – Где этот чертов Дэнни?

– Он на крылечке, греется на солнышке, – ответил я. – Наверное, ждет вдохновения – Когда он говорит «жмите», мы жмем, – простонала она – Какого ему еще к лешему вдохновения!

– Может, он мечтает о награде Академии, – предположил я.

– Успокойся, милая. – Джейми снова потрепал ее голое бедро. – Я не против перевести дух, чтобы подзарядить свои батарейки. И кроме того, он же платит нам пятьдесят баксов за рабочий день, верно? Какой же смысл нам спешить?

– Если я слягу в больницу с воспалением легких, мне уже будет не до пятидесяти баксов. – Она соблазнительно вздрогнула. – Ты решишь, что я рехнулась, – но, может, нам погреться за бесплатно? Пока я не окоченела окончательно.

Джейми, очевидно, не счел эту идею такой уж дикой, и я подумал, что если он согласится, то я буду третий лишний, если только не притвориться кинооператором. Но я твердо задвинул эту соблазнительную мысль обратно.

– Я ищу Маризу, – светским тоном объявил я.

– А? – без тени любопытства протянула рыжая. – Какую Маризу?

– Или Трисию, – продолжал я.

– О! – Джейми на секунду оживился. – Чудное имечко.

– Ты знаешь ее? – повернулся к нему я.

– Нет, – равнодушно ответил он. – Но был бы не против познакомиться. Девочка с таким именем должна быть тоже чудной. – Но тут он взвизгнул, потому что рыжая больно ущипнула его за интимное место – Не забывай, на ком ты женат, беби, – угрожающе произнесла она.

– А Бонни Адамc? – сделал я последнюю попытку. – Она появляется здесь?

– Это такая придурошная брюнетка? – переспросила Джекки.

– Да-да, – обрадовался я.

– Она здесь крутилась, – подтвердила та. – Только мне кажется, они с Дэнни подрались, потому что она уехала сразу, как только мы пришли.

– Как подрались? – удивился я.

– Ну так. – Джекки, подумав, кивнула сама себе. – Как еще назвать, если она дала ему пощечину, врезала ногой под коленную чашечку, да еще свалила на пол, пока он скакал на одной ноге!

– Ты меня убедила, – честно согласился я. – А вы не знаете, где мне ее найти?

– Лос-Анджелес, Нижний город, – выпалил адрес в одну секунду Джейми. – Ее нора на верхнем этаже, скорее даже на чердаке. – И тут он снова взвизгнул, еще громче, чем прежде, и уставился на красные следы ногтей на своей груди. – Теперь-то какого черта?

– Откуда это ты столько знаешь про эту дамочку? – прошипела Джекки. – И где она живет, и, как добраться, и все прочее?

– Миленькая, – взвился он, – ты помнишь, как мы первый раз сюда попали?

– Конечно, – фыркнула она, – мы пришли по объявлению в журнале. Ты сначала сходил к автору объявления и договорился, а потом мы начали здесь работать, так?

– Так, – сквозь стиснутые зубы процедил он. – А кто автор объявления?

– Дэнни Бриджс, кто же еще? – удивилась она.

– Не правильно. Попробуй еще раз.

Она расширила глаза.

– Эта дамочка? Бонни Адамc?

– Угадала, – ядовито произнес он.

– Джейми, котик, – со слезами в голосе взвыла рыжая. – Прости меня!

– Ладно, замнем для ясности.

– Мое сердце разорвется! – стонала она. – Простишь ли ты меня когда-нибудь?

– Я сказал – замяли!

– Ты не хочешь поцеловать меня?

– Нет! – рявкнул он.

– Как же мне искупить свою вину, котик?

– Заткнуться немедленно! – выделяя каждый слог, ответил он.

– Я заслужила наказание за то, что не верила тебе, – еще громче продолжала она. – За то, что обидела моего Джейми. Ты должен наказать меня, котик, за то, что я такая скверная!

– Ладно, – прорычал он и, размахнувшись, дал ей пощечину, которая хлопнула, как взрыв, и рыжая, перевернувшись через голову, свалилась на пол по другую сторону кровати.

– Думаешь, ей теперь полегчало? – рискнул поинтересоваться я.

– Ей – не знаю, – как ни в чем не бывало ответил он. – А мне так точно.

– Интересная у вас семейная жизнь, – невольно восхитившись, заметил я.

– В ней есть свои плюсы и минусы. – И вдруг он схватился за голову. – Я идиот! Полный кретин!

– Потому что ударил ее?

– Потому что ударил ее туда, где видно! – расстроенно объяснил он. – Дэнни обожает показывать лица крупным планом в момент оргазма. – Его голос вдруг стал на октаву выше, когда он осознал масштаб своей вины. – Дьявол! Это может обойтись нам в стоимость двух рабочих дней!

Когда я снова оказался на пороге дома, ответственный продюсер медленно подымался на ноги, цепляясь обеими руками за перила.

– Не торопись, – сказал я ему. – Все равно пленка кончилась.

– Как – кончилась? – не поверил он.

– Один взгляд на меня без одежды – и они оба впали в такую страсть, – скромно пояснил я, – что это будет еще более великий сексуальный боевик, чем «Нерон и нимфоманка». Я предложил назвать его просто «Нерон», но они решили, что название должно быть длиннее. Что-нибудь вроде «Нерон и его Сами Знаете Что»! Может, они и правы.

– Держись от меня подальше, Холман, – пробормотал он. – В следующий раз ты живым не уйдешь!

– Ты славно загорел здесь, Дэнни, крошка, – помахал я ему. – Тебе надо чаще отдыхать. Как только захочешь повторить, я всегда к твоим услугам. Звони!

Глава 4

Это была одна из тех улиц Нижнего города Лос-Анджелеса, где дома стоят вертикально лишь благодаря тому, что наваливаются друг на друга, а жители при вашем приближении начинают смотреть в сторону, делая вид, что они здесь тоже гости. Я вскарабкался пешком на четвертый этаж, обождал, пока восстановилось дыхание, и постучал в дверь. Нажима пальцев оказалось достаточно, чтобы дверь медленно отворилась, открывая вид на чердак: длинная узкая комната с пылью, пляшущей в солнечном луче, который высвечивал потертое кресло и фигуру в нем.

Я сразу узнал брюнетку с армейской стрижкой, которая снималась вместе с Маризой в том порнофильме, который показал мне Варгас прошлой ночью. В просторном свитере и линялых джинсах она сидела так, словно ее швырнули в кресло, и в глазах у нее застыло выражение беспредельного ужаса. Дыры в свитере указывали места, куда снова и снова входил нож; трикотаж стал жестким, напитавшись кровью. Я тихо закрыл за собой дверь и подошел к телефону, стоявшему на обшарпанной тумбе.

Девушка в приемной Торгово-банковского треста Камерона скептически отнеслась к моему заявлению, что мне нужно срочно поговорить с мистером Камероном, и мне пришлось ждать целую вечность, пока у меня в ухе не пролаял знакомый голос. Я сообщил ему, что нашел его дочь, дал адрес и объяснил, что для него жизненно важно приехать немедленно. Прежде чем повесить трубку, я с помощью носового платка удалил отпечатки пальцев.

Чтобы обыскать чердак, мне хватило пяти минут. Там висела, лежала только ее одежда. Все остальное исчезло: ни записной книжки, ни документов, ни денег, ни украшений. Даже в кухне не осталось ничего, за исключением полубанки растворимого кофе и остатков сливок в крошечном холодильнике.

Минут через пятнадцать я открыл входную дверь, но вместо Клайда Камерона на пороге стоял незнакомый молодой человек чуть за тридцать. Белокурые волосы подстрижены по последней моде, а голубые глаза, казалось, еще в утробе матери приобрели выражение тотального недоверия. Ему меньше всего подходило стоять здесь: костюм от Севиль Роу, рубашка от Пьера Кардена, и все остальное соответственно. Ровный загар, доведенный до совершенства под ультрафиолетовой лампой, лосьон после бритья, благоухающий сосновой хвоей, – мое чувство смутной неприязни к нему стало перерастать в нечто более основательное.

– Вы Холман? – Непреходящее пренебрежение в его голосе вполне соответствовало внешнему облику.

– Да, – кивнул я, – а вам какого черта здесь надо?

– Я Саймон Камотт, – снизошел он. – Где Трисия?

– Вам тут нечего делать, – отрезал я. – Пойдите скажите мамаше Камотт, чтоб она вас покрепче запирала в комод.

– В рифмы поиграем в другой раз, – сухо оборвал он. – Я пришел по поручению Клайда Камерона.

– Вы работаете у него?

– Официальное название моей должности – личный ассистент.

– Он так занят, что не смог сам приехать к родной дочери? – полюбопытствовал я. – Которую не видел четыре месяца?

– Какое ваше дело? – огрызнулся он. – Кроме того, я собирался жениться на Трисии. То есть все еще собираюсь!

– У вас с этим будут сложности, – усмехнулся я.

Он напрягся.

– С Трисией что-то случилось?

– Поглядите сами. – Я отошел в сторону.

Толкнув меня, он шагнул в комнату и замер, увидев девушку, брошенную в кресло.

– О Господи! – выдохнул он. – Кто это сделал?

– Хороший вопрос, – одобрил я.

– Какой-то маньяк. – Он тихо присвистнул сквозь зубы. – Одно дело – постоянно читать о подобных вещах в газетах, а другое – увидеть своими глазами.

– Когда вы видели ее последний раз? – спросил я.

– Кого? – Он посмотрел на меня непонимающе.

– Трисию Камерон, – рявкнул я. – Кого же еще?

– Около четырех месяцев назад, – ответил он. – Потом она исчезла. Какое это имеет отношение?

– Тут в кресле мертвая девушка, забыли? – Я уже выходил из себя.

– Я как раз собирался спросить вас о ней, – хладнокровно произнес он.

– Завидное самообладание, – взбесился я. – Девушка, на которой вы собирались жениться, зверски убита, а он…

– Трисия – убита? – Он сгреб меня обеими руками за лацканы и притянул к себе. – Где? Когда?

– Не более суток назад, как я понимаю. И где же еще, как не в этой комнате?

Уронив руки, он долго смотрел на меня, потом медленно покачал головой.

– Кажется, я начинаю понимать. Холман, вы считаете, что эта девушка – Трисия Камерон?

– Вы хотите сказать, что это не она? – хрипло выдохнул я.

– Я первый раз ее вижу. – В его глазах появилось подозрительное выражение. – Что за спектакль вы здесь устроили, Холман?

– Я считал, что это Трисия Камерон, – поражение вымолвил я, – и не спрашивайте меня почему. Я сам запутался.

– Так вы за этим вызывали Клайда?

Я кивнул.

– Ну да, зачем же еще?

– Очень интересно, – тихо заговорил он. – Уж не собирались ли вы намеренно втянуть Клайда в это подлое убийство ради собственных целей? А теперь втянули меня!

– Никуда я вас не втянул, – озлился я. – Вам достаточно выйти отсюда и сделать вид, что никогда здесь не были.

– Не так все просто, – продолжал он. – Меня могут увидеть, когда я буду выходить. Кто-нибудь запомнит меня и даст описание полиции. – Его рот вытянулся в нитку. – Я лучше подожду приезда полиции и удостоверюсь, что вы дадите верное объяснение моему присутствию.

– Долго же вам придется ждать, – усмехнулся я.

– Вы что, еще не вызвали полицию? – Он шагнул к телефону. – Я сейчас проверю!

– Будьте любезны, – проворчал я. – Но по-моему, если уж сам Клайд Камерон не сообщил в полицию, что его дочь четыре месяца где-то пропадает, то вам и подавно не о чем беспокоиться.

Он помедлил, держа руку над телефонной трубкой, затем неохотно убрал ее.

– Ладно, – тяжело бросил он. – И что теперь делать?

– Я уже объяснил вам: уйти отсюда и сделать вид, что ничего не произошло.

– А вы?

– Я сделаю то же самое через пару минут после вас.

– И не вызовете полицию?

– Вызову, конечно, – но анонимно, из любой лавки по дороге, – терпеливо втолковывал я.

– Клайду не понравится эта история, – покачал он головой. – Очень не понравится.

– Мне его до слез жаль!

– Поплачьте, поплачьте, Холман. – Его жесткие губы скривились в подобие саркастической улыбки. – Клайд не из тех, кого можно безнаказанно дурачить. Оба мы хотим найти Трисию больше всего на свете, и никто – никто! – нас не остановит. И если у вас есть хоть какие-нибудь сведения о ее местонахождении, вам лучше их не скрывать.

– Знаешь что, Саймон Камотт? – заорал я. – Ты просто надутый самодовольный индюк!

Он побелел под своим загаром.

– Это все, что вы можете сообщить?

– Да, все. Хотя у меня есть один вопрос. – Я презрительно смерил его взглядом. – Как же это вы с Камероном искали ее целых четыре месяца и не нашли?

– Мы обратились в лучшее сыскное агентство, – пожал он плечами. – Но они до сих пор не добились успеха.

– И у вас нет никаких соображений, почему она сбежала?

– Никаких, – быстро ответил он.

– Вы считаете, что она сбежала по собственной воле?

– А как иначе?

– Тогда у нее должна быть на это веская причина! – настаивал я.

– Я прекрасно это понимаю! – огрызнулся он. – Но представить себе ничего не могу. Казалось, она очень радовалась нашей предстоящей свадьбе. А если бы и нет, все же проще было бы поставить меня в известность об этом, чем убегать из дома.

– Может, она боялась вашей реакции? – предположил я. – Или, еще больше, реакции своего отца?

– Чушь! – Он шагнул к двери. – Клайду это очень не понравится! – повторил он через плечо. – То есть абсолютно!

Дверь за ним закрылась. Я подождал пару минут и пошел следом – вниз по лестнице, на улицу и к своему автомобилю, припаркованному за пару кварталов. У первой же аптеки я остановился, чтобы, не называя себя, вызвать полицию, а потом поехал в свою хижину на Беверли-Хиллз. Было чуть больше четырех часов дня. Поздний ленч из яичницы и чашки кофе избавил меня от необходимости пить на пустой желудок. Сотворив себе бурбон со льдом, я подумал, что день у меня вышел короткий, но насыщенный. Посмотрев на телефон, такой грустный и одинокий, я пододвинул его к себе и набрал номер Клода Варгаса. Мне ответил глубокий женский голос, от которого по спине невольно пробежала выразительная дрожь.

– Гейл Коринф? – спросил я.

– Да. Кто говорит?

– Рик Холман, – ответил я. – Надеюсь, ваши вчерашние усилия не пропали даром?

– По успокаиванию Клода? – Она, очевидно, успела все забыть. – Нет, не пропали. Это все, что вы хотели узнать?

– Я подумал, что хорошо бы нам немного поболтать.

Например, за стаканом вина?

– Вы не хотите говорить с Клодом?

– Определенно нет.

– Я была бы польщена, если бы при этом вы испытывали ко мне хоть малейшую симпатию. Но ведь нет! – ядовито заметила она.

– Есть альтернатива, – ответил я тем же. – Попрошу Варгаса задать вам интересующие меня вопросы.

– Это что, угроза?

– Рад, что вы меня понимаете! – радостно воскликнул я. – Как насчет у меня дома? – Я быстро продиктовал адрес и повесил трубку, чтобы не дать ей времени возразить.

Через полчаса у двери прозвенел звонок. На пороге стояла рыжеватая блондинка. За ее спиной виднелась ошеломительная спортивная иномарка, чей красный цвет отвечал цвету ее свитера. Белые брюки гостьи облегали ноги до колен, а ниже превращались в широкие клеши, полностью закрывавшие ступни.

– Вы выглядите как дикая мечта изголодавшегося по бабам матроса, – шепнул я ей.

Бледно-голубые глаза лениво блеснули из-под тяжелых век.

– Я всегда выгляжу как дикая мечта матроса, – самодовольно ответила она, – изголодавшегося или нет!

Мы вошли в гостиную, и она плюхнулась на ближайший стул, нетерпеливо прищелкнув пальцами.

– Что нужно сделать, чтобы тебя здесь обслужили? – спросила она. – Ладно, только не надо долго напрягать умишко, придумывая блестящий ответ!

Я послушно шагнул к бару.

– Что пьем?

– Водку со льдом, – хихикнула она. – Терпеть не могу эту дрянь, но люблю, когда утром изо рта приятно пахнет.

– Это волнует Клода Варгаса? – поинтересовался я. – Как у вас утром пахнет изо рта?

– Интересно, что вас наводит на такие вопросы? – задумчиво спросила она. – Ну, кроме мучительной гомосексуалистской зависти?

– Простое любопытство. – Я пододвинул к ней стакан через стойку. – Хотя мне кажется, что Варгас по утрам слишком занят составлением своих замечательных сентенций на грядущий день, и вряд ли его взволнует, даже если вас стошнит!

Она лениво хмыкнула.

– Как это вам удалось поставить в нашу спальню скрытую камеру ночного видения?

– Пришлось попотеть, – признался я. – Билл Вилсон ваш старый приятель или вы случайно назвали это имя?

– По телевизору показывают одного копа, который как раз так все время и делает, – дружеским тоном заговорила она. – Убаюкав подозреваемого, убедив его, что он простой душа-парень, он огорошивает его каким-нибудь вопросиком: бум! И знаете, что тогда делают подозреваемые?